Текст книги "Бойня (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 59 страниц)

Так или иначе, это был самый страшный бой Колючки. Бой, из которого он чудом вышел живым. Через две недели, когда кости срослись, а раны затянулись, он вышел к большому костру. Его приняли. А шейный позвонок Тэлмы стал первой бусиной в его четках. Сейчас их семьдесят шесть. Семьдесят пять смельчаков или глупцов вспомнили о праве ножа. Семьдесят пять раз он доказывал, что достоин стоять во главе семьи и принимать решения. Распределять еду, самок и боевые кары. Планировать и вести клан в рейды. Говорить за всех в большом круге. Решать, кому жить, а кому умирать. Но нить четок не может быть бесконечной. Рано или поздно она оборвется. Примет ли стая нового босса? И кто им будет? Может быть, этот шагающий впереди, подпрыгивающий от радости волчонок? Кто знает. Сейчас, по прошествии десяти лет, спустя множество удачных и не очень рейдов, доброй сотни межклановых междоусобиц, десятков ранений и тысячи кровавых оргий, он точно знал, что не хочет умирать. Не хочет отдавать трон молодому, возомнившему о себе невесть что, сопляку. Он поменяет правила. Даже жирдяй Финк сумел стать бароном. Выгрыз из бока степи жирный кусок и, сев на холме, начал сосать из земли воду и кровь. Да, у толстяка, несомненно, был талант. Талант, о котором ему рассказывал в свое время старый Тэлма. Талант, о котором он прочел в приносимых ему книгах. Колючка невольно усмехнулся. Ну, кто же знал, что эти бесполезные на первый взгляд стопки бумаги так важны? Раньше он их просто жег. В пустошах мало хорошего топлива – не тратить же на растопку костра такой ценный, особенно в последнее время бензин? А сейчас… сейчас он платил за каждый принесенный журнал или обгорелую брошюру чистым серебром по весу. И даже иногда отпускал живыми караванщиков, в фургонах которых оказывались интересующие его книги.

Некоторые рейдеры смотрели на него с изумлением, некоторые даже позволяли шушукаться за его спиной, но Колючка быстро укорачивал слишком длинные языки. Он был благодарен небу, что не убил тогда раба, предложившего научить его писать и считать. И в последствии ни разу не пожалел о своем решении. В буквах крылась магия. Настоящая магия, позволившая ему не допустить ни одного неудачного рейда за последние семь лет. Волшебство цифр, подсказавших ему, кто именно ворует из общей казны. В книгах крылась мудрость, знания предков. Скрытые между стройных рядов литер подсказки, помогшие ему увеличить число бойцов клана втрое и встать почти вровень с Королем-зверем. Финк тоже владел этой магией. Колючка знал это, потому что в свое время Финк подарил ему целый сундук книг. Сундук, из-за которого он не спал почти сезон, жадно впиваясь глазами в вытесненные на полуистлевших листах выцветшие от времени строки. Глупые, даже приблизительно не похожие на действительность истории про говорящих лесных зверей. Почему-то оказавшихся потом ожившими игрушками дружащих с маленьким мальчиком, безвкусное смакование кровавых оргий, описания давно исчезнувших растений и животных, техническая документация к сто лет, как истлевшим механизмам, нелепые фантазии о героях, переживших Черные годы, рассказы о невероятных мирах, где люди летали меж звезд, ему было интересно все. Мозг Колючки впитывал информацию, как губка воду…. Это был царский подарок, и вожаку Стаи было почти жаль, что Финк решил сыграть с ним в эту игру.

Да, если верить слухам, толстяк когда-то соображал в подобных делах, но сейчас… Финк тоже стал слишком старым. Слишком долго он сидел под защитой стен, слишком разжирел и обрюзг, уподобившись моллюску в раковине. Он забыл, что нельзя дергать за хвост степного волка. Нельзя командовать им, как слепым псом. Пусть толстяк его ждет. Готовит ловушки, стягивает силы. Не зря же еще вчера на них попытался напасть джет. Настоящей боевой самолет, надо же… Не каждый король может себе позволить нанять пилота. Значит, город жирдяя, наверняка, готов к рейду. Но толстяк не знает о сделке. Великой сделке, которая уже почти утвердила его королем. ПЗРК, минометы, боеприпасы… И даже нанокультуры. Его новые друзья щедры. Очень щедры. А всё, что им нужно… дети. Дурацкие дети. Правда, не все подходят, а только чистые. Но это неважно. Скоро у него будет полно товара. Финк об этом позаботился.

– Вот он… – Подойдя к столбу, у которого сидела связанная по рукам и ногам обрывками проволоки группа поскуливающих от ужаса пленников, мальчишка пнул лежащего на земле старика.

– Уже проснулся, босс? – Развернувшись к Колючке, дающий какие-то указания оборванным людям в ошейниках толстый, словно старая топливная бочка, несмотря на жару с ног до головы запакованный в многочисленные слои брезента, криво сшитые куски бронежилетов и обрезки шин рейдер оскалился, продемонстрировал полный набор острых клыков. – Партия никудышная. Сплошной мусор. Доходяги, что на ногах еле держатся, бабенки, на которых и у пса не встанет, калеки… тухлое мясо, одним словом.

– Я не спал, Мешок, – покачал головой лидер Стаи.

– Сон делает слабым. – Подойдя к указанному мальчишкой старику, предводитель рейдеров чуть наклонился и, сграбастав пленника за волосы, мощным рывком воздвиг его на ноги. – Мне сказали, что ты отличаешься от обычного мяса, – прорычал он, лениво поворачивая на вытянутой руке поскуливающего от боли мужчину. – Что же, у тебя есть шанс это доказать. Начинай, падаль. И постарайся поберечь мое время.

– Я… – Пленник захрипел. – Я остался, чтобы передать тебе послание, Колючка. – С усилием набрав в грудь воздуха, старик закашлялся. – Брокер предлагает тебе сделку… Если ты… – Старик снова закашлялся, в уголках его губ проступили капельки крови.

– Пока что ты только испытываешь мое терпение. – Тряхнув сотрясаемого очередным приступом кашля пленника, лидер рейдеров сдвинул брови к переносице.

– Бойня… – с трудом выдохнул старик, – это не только опиум. Это чистая вода. Заводы. Теплицы со свежими овощами. Кабаки и трактиры. Торговля. Ярмарки. Всё это может стать твоим.

– Это и так моё, – прищурился Колючка.

– Да… – С трудом выдавил из себя пленник. – Ты считаешь, что Бойня твоя. Можешь считать. Но сколько не говори: сахар, во рту не станет сладко. Даже если ты возьмешь город… кто будет ремонтировать и обслуживать взорванные твоими людьми водокачки? Кто снова запустит станки? Кто из твоих людей знает, как ухаживать за виноградниками и маковыми полями? Брокер предлагает тебе другой путь. Пусть Финк строит баррикады и укрепления. Пусть ставит на стены пушки и пулеметы. Пусть тратит серебро на наемников, что прилетели сюда на шести геликоптерах и одном джете. Это будет неважно, если город сам откроет тебе ворота…

– Джет и шесть вертолетов… – Задумчиво проворчал предводитель стаи. – Значит, в городе отряд Аладдина… Жаль. Я думал, что обойдусь без боевых зверей.

– Обойдешься, Колючка. Не только без зверей. Без минометов и разрушенных домов, без долгой осады. – Болезненно поморщился старик. – Если мы договоримся, геликоптеры даже не взлетят. Брокер предлагает тебе мир, Колючка. Мир и ключи от Бойни…

– А его цена? – Склонив голову набок, рейдер растянул губы в подобии улыбки. – Или ты сейчас начнешь убеждать меня, что это подарок?

– Цена… – Снова болезненно закашлявшись, старик попытался отвернуться в сторону костров, но был остановлен мощным рывком за волосы.

– Цена… – Глубоко вздохнув, пленник попытался улыбнуться. – Цена – это голова Финка. У Брокера не хватит сил, чтобы прорваться через охрану. Мятеж слишком опасен. Будет много жертв… Операторы… слишком хорошо вооружены. А ты сможешь… Если ты сохранишь город в целости…

– Ты не понимаешь, – отпустив пленника, Колючка отступил на шаг и принялся брезгливо вытирать руки промасленным обрывком ткани, услужливо протянутым ему маленьким байкером. – Мы – Стая. Нам не нужны ваши стены. Не нужны заводы и дурацкие теплицы. Нас кормит пустошь. От Костяной гряды до Сетящегося моря. От Сломанных холмов до Свечения. Её леса и степи, болота и пустыни, солончаки и тундра. Мы берем от неё всё, что нужно от пустоши и от таких баранов, как вы. Мы не овцы, старик, мы – волки. Мы не едим траву. Нам нужно мясо. Красное мясо…

– Пятьсот рабов, – чуть слышно прошептал старик. – Пять сотен каждый сезон. Двести мужчин и три сотни женщин. Молодых, здоровых.

– Пятьсот? – Главарь банды на секунду задумался.

– А также весь героин и опий, что производят в Бойне. А ещё, тяжелое оружие. Пять крупнокалиберных пулеметов и одна автоматическая пушка каждый сезон. И столько патронов, сколько ты захочешь.

– Ты заставил меня засомневаться, старик. – Проворчал Колючка и задумчиво поскреб бороду. – А я не люблю сомнения. Хорошо. Если всё так, как ты сказал, мы не тронем твои теплицы и заводы. И даже не будем слишком веселиться после штурма. Но если Брокер вздумает меня обмануть… Отрежь ему ухо и вынь глаз. Правый. – Бросил рейдер, развернувшись к подростку, и отпустил волосы пленника.

Малолетний налетчик усмехнулся и, вынув нож, подсек старику ноги. Мужчина закричал. Громко, тоскливо, обреченно.

– Это всего лишь глаз, старик, – рассмеялся главный рейдер. – И гребанное ухо. У тебя осталось еще по одному и того, и другого. Не понимаю, почему ты о них плачешь. Ты, ведь, знаешь, что тебе осталось жить не больше месяца. Вонь черной гнили ни с чем не спутаешь. Брокер думал принести нам заразу? Мы – Стая. Звери не боятся болезней. Но ты испортил нам целую партию мяса.

Брезгливо поддев носком ботинка окровавленный кусочек плоти, Колючка отвернулся.

– Развяжите его. – Небрежно махнул рукой глава стаи. – И пусть уходит к своему хозяину. Пусть скажет, что мы согласны…

Чуть слышно скрипнул разрезающий путы нож. Старик заскулил. Прижал руки к кровоточащей глазнице и, с трудом встав на ноги, неверной походкой побрел прочь.

– Скажи своему господину, что мы придем завтра. С рассветом. – Чуть повысил голос лидер стаи зверей.

– Босс… – Оглянувшись в сторону удаляющегося старика, толстый рейдер недоуменно покачал головой. – Неужели ты повелся на все это дерьмо про рабов. Бойня… Да у них всего населения тысяч пять. Это, если только без скота считать…

– Ты поглупел, Мешок. Потерял хватку… Ты слишком много возишься с мясом. – Прищурился Колючка. – Стал мягким, словно сало на заднице у старой шлюхи.

– Объясни, босс, – нахмурился толстяк.

– В одной мудрой книге написано: когда два тигра дерутся, обезьяна ждет на дереве. Но когда они ослабнут в схватке… Бойня – серьезный противник, Мешок. Неудобный. Слишком высокая стена, слишком много пулеметов, наемники. Аладдин и его боевой джет могут доставить неприятности даже нашим мегатракам. А наши люди в городе давно не выходят на связь. Я не хочу терять лишних зверенышей во время штурма. Даже молодняк. Пусть ухари Брокера сыграют в свою игру. Мы подождем. А когда люди Финка и Брокера начнут убивать друг друга, когда станут слишком заняты и некому будет стоять на этих баррикадах и заряжать гребаные пушки… тогда мы войдем в город и возьмём все, что захотим.

– Ясно, босс, – согласно затряс головой толстяк. – Удобный противник – слабый противник.

– Ты ещё здесь? – Колючка повернулся к восхищенно смотрящему на своего лидера подростку.

– Ну… Эта-а… Машина, босс… – Потупился подросток.

– Ах, да. Мешок, найди для пацана боевую телегу, – небрежно кивнул в сторону малолетнего налетчика рейдер и, с хрустом поведя могучими широкими, как городские ворота плечами, не торопясь побрел в сторону догорающих костров лагеря стаи.

– Кар?! – Удивленно пробормотал толстяк, смерив взглядом сияющего, будто начищенный серебряк, мальчишку. – Да, босс, конечно… А с мясом что делать?

– К остальным их нельзя. Черная гниль, действительно, довольно заразна. Так что, тех, кто еще что-нибудь может, брось в круг – если хотят пожить еще немного, пусть дерутся. Устроим ребятам знатный праздник. Остальных – на корм, – бросил через плечо Колючка. – Только, прожарьте получше. И еще… – На мгновение приостановившись, главарь рейдеров обернулся. – Если Кровомес решил, что ему удастся отсидеться… передай ему, что я не сержусь. Мне всё ещё нравится его стиль. И скажи, что я назначаю его своим Голосом в этот рейд.

– Передам, Босс. – Понимающе усмехнулся толстяк. – Ещё как передам.

ПРИМЕЧАНИЯ

90 – Партизаны.

91– Желтые монахи, давшие обет молчания.

92 – Вшитые в ткань прыжкового костюма нанотрубки. Помимо защитной функции сокращаясь и распрямляясь увеличивают мышечные усилия хозяина в несколько раз.

93– Возможно, имеется в виду «улучшенный» с помощью генной терапии и биоимплантов организм.

94– Имеется в виду финальная стадия превращения в боевого зверя.

Глава 15. Честный бой

Вы – сраные идиоты! Так вот зачем вы направили сюда вторую мобильную группу! Отдать приказ на уничтожение всей деревни, прекрасно зная, что там только мирное население?! Мало того, что вы потратили на чертово кочевье чертов термобарический заряд, вы чуть не сожгли наш разъезд! Два десятка убито! Больше сорока раненых!! Какого хрена вы долбанули по пастухам ракетой? И почему предупредили меня об атаке только после ее запуска? И хватит уже мне затирать про затерянный в этом районе довоенный бункер… Ладно… Как же мне надоели все эти подковерные игры… Да, я знал, что она хотела бросить Легион. И никогда, черт возьми, не стал бы удерживать ее силой! Я на собственной шкуре испытал, что вы делаете, когда ты слишком много знаешь, чтобы тебе дали уйти, но слишком силен, чтобы убрать тебя по– тихому. Так вот, вы, драные, позорящие знамя штабные крысы, поздравляю! Вы обгадились! Впрочем, как и всегда! Она выжила. Черт знает как, но выжила. А вы, ублюдки, сами обрубили последний конец, удерживающий ее в Легионе. Теперь даже идиот не поверит в ваше блеянье о высшем благе и мире для всех. Отбой!

Из сообщения 14.7/29-279. Ст. Паладин Ваймс.

Архив операции «Пески»

– Вот, дерьмо, – поморщившись, наемница отпихнула с дороги покачивающуюся на крюке тушу и, поправив прикрывающий нижнюю половину лица шарф, поудобнее перехватила вибромеч. – Склад жратвы. И какого хрена они охраннику пароль дали? Чтобы он сам от обжорства сдох?

– Ну, почему? – Пожал плечами инженер, и аккуратно отодвинув концом трости свисающий перед лицом крюк, уверено зашагал в глубину открывшегося путешественникам за дверью широкого и длинного, освещенного редкими тусклыми лампами, уходящего во тьму коридора. – Во-первых, в функции охранника, наверняка, входили не только, собственно, охрана прохода, но и обеспечение доступа на склад для поваров и добытчиков. Ну, и слежка, конечно, чтобы другие лишнего не забрали. Во-вторых, ты же видела – он из молодняка, даже шкура толком не огрубела. Точно не посмеет жрать без приказа. К тому же… – Выдохнув изо рта облачко пара, Эвенко усмехнулся. – Здесь холодно. Мясо промерзло. Пока оторвешь, пока отогреешь, чтоб прожевать можно было… Всяко кто-то заметит.

– Гадость. – Передернув плечами то ли от холода, то ли от отвращения, наемница с нескрываемым подозрением покосилась на низкий, проросший путаницей разнокалиберных кабелей и труб потолок. – И вообще, мне это не нравится. Это неправильные серокожие…

– И что, по-твоему, в них неправильного? Рожи страшные, кулаки тяжелые, шкура крепкая. – Лениво поинтересовался Ставро, догнав остальных и растянув губы в довольной улыбке, продемонстрировал наемнице покрытые кровавыми разводам ладони. – Кстати, ты мне должна. Я из-за тебя испачкался. И спину потянул.

– Вот ещё, – выпятила губы Элеум.

– Дверь за собой закрыл? – Прищурился Эвенко. – И куда труп спрятал?

– Да не прятал я… – Отмахнулся от старика охотник за головами. – Куда такую дуру спрячешь, в нём центнера три! Просто у входа в бункер положил… с нашей стороны. А кровь мусором присыпал. Сразу и не разглядишь. Даже если у них разводящий есть, в чем я лично сомневаюсь… – Усмехнувшись, Эрик достал платок и принялся оттирать кровь с пальцев. – Скорее всего, подумает, что караульщик посикать сбежал. В любом случае, вряд ли у этих уродов достанет ума открыть дверь без бумажки.

– А ты считаешь, подсказка существует в единственном экземпляре? – Буркнул, дошедший до окончания рядов с промороженными тушками Эвенко и с интересом покосился в сторону плавно заворачивающего влево, теряющегося в далеком мигающем полумраке тоннеля, и похлопал по утопающей в стене, несущей на себе следы множества ударов, защитной плите массивной гермодвери, с усмешкой покачал головой. – Помогите лучше… – Ловко подцепил кончиками пальцев край защитного колпака чуть выступающей из стального листа консоли, Эвенко легко придавив еле заметное углубление, дернул измятый и искореженный щит вверх и в сторону. – Генераторы еще работают, но боюсь, мощности им не хватит…

– А что делать-то? – Почесала в затылке, с изумлением разглядывая обнажившуюся панель замка Элеум. – Когтями скрести? Тут сканер присобачен. Без генетической метки не пройти.

– Сам вижу, – презрительно фыркнул Эвенко, постучав концом трости по двум обнаружившимся под защитным колпаком рычагам, испустил тяжелый вздох. – Сейчас. – Зачем-то размяв руку, старик с некоторой опаской посмотрел на слабо помаргивающую внутренним светом, расположенную между рычагов консоль и, резко выдохнув, сунул ладонь в узкую, неприятно напоминающую пасть неведомого хищного существа щель сканера.

– Семнадцать сорок три шестьдесят восемь. – Громко произнес он в пустоту. – Прошу разрешить доступ.

Неожиданно висящая над приемником сканера, покрытая пылью панель, посветлела, несколько раз моргнула и внезапно окрасилась приглашающим зеленым цветом. Лампы над головой потускнели, раздался гул, гермодверь чуть дрогнула. С потолка посыпались пыль и штукатурка.

– Рычаги! – Крикнул Эвенко.

– Поняла. – Перехватив клинок обратным хватом, наемница схватилась за окрашенный в бледно-желтый цвет стальной стержень, попыталась потянуть его на себя, но скривившись, отступила в сторону. – Слишком тяжело, – пробормотала она и повернулась к Ставро. – Не выручишь старика и слабую женщину?

– Дохлятина, – усмехнулся охотник за головами и, схватив рычаг, легко дернул его вверх.

Гермодверь скрипнула и отворилась, открывая проход в длинный и узкий коридор. В промороженном воздухе заклубился пар. Снизу пахнуло теплом, сыростью и мокрицами.

– Шикарно. – Выдохнула Ллойс и удостоверившись, что на неё никто не смотрит, украдкой помассировала помятые ребра, вытащила из кармана комбинезона контейнер с капсулами, после чего, бросив очередной взгляд на спутников, вытряхнув из него сразу две пилюли, забросила их в рот. – Обожаю такие места. Пауки, тараканы, здоровый запах плесени, сыплющаяся за пазуху ржавчина с пауками и темень, хоть глаз выколи. Какая романтика…

– Ты не ответила, почему серокожие неправильные? – Завороженно смотря в глубину теряющегося во тьме, уходящего, казалось, в бесконечность коридора, осведомился Ставро.

– Слишком одинаковые. – Пожала плечами Ллойс и, нервно огладив макушку, несколько раз крутанула меч в руке. – Обычно они… – Прищелкнув пальцами, наемница скривилась в попытке подобрать нужное слово. – Ну… У одного губищи чуть ли не до пупа свисают, у второго башка раздута, у третьего одна рука больше, чем все тулово. Двухголовые, бывает, встречаются… А эти… Сам видел. Двое на воротах, тот, которого ты у стены зарезал, этот охранник у пролома. Черт. Да они словно близнецы. Будто глиняные болванчики из одной формы. А еще тут их малышни нет. В гнездах серокожих всегда полно их детенышей. Бегают, везде лазят, режут друг друга, чем и за что, ни попадя. Они ведь, плодятся – хуже кроликов. Период беременности меньше полутора месяцев, в половине случаев – двойня, а то и тройня. Период взросления три-четыре года…

– Неплохое знание вопроса, – проскрипел Эвенко… – Значит, ты считаешь отсутствие внешних дефектов неестественным?

– Не знаю. – Нахмурилась Ллойс. – Но мне это не нравится.

– Повторяешься, – хмыкнул охотник за головами. – А то, что у ублюдка на воротах вместо одного члена целая гроздь, это нормально? Черт, надо было с того, что у стены крутился, тоже штаны содрать. Кстати, я тебе говорил, что ты мне должна? – Зачем-то похлопав себя по оттопыренному карману плаща, Эрик снова устремил взгляд в простирающийся во тьму тоннель, достал из-за пазухи пистолет. – А девка права. – Проворчал он спустя минуту. – Здесь кто-то есть. И это не серокожий.

– Глупости, – фыркнул Эвенко, перешагнув через порог, и зашагал во тьму. – Не отставайте. Тут недалеко.

– Срань. – Выдохнула Элеум.

– Знаешь, – губы Ставро изогнулись в многообещающей ухмылке. – Не могу с тобой не согласиться…. Не поможешь дверку прикрыть? – Ткнув пальцем в сторону расположенных за гермоворотами механизмов, Эрик неожиданно заговорщически подмигнул наемнице и, прищелкнув пальцами, изобразил будто что-то крутит. – А то у меня ощущение, будто за нами кто-то следит…

****

– Вкусно! Ты, Магда, прямо кудесница, – громко хлюпнув содержимым ложки, Болт, сыто рыгнув, отвалился на жалобно скрипнувшую спинку стула и почесал выглядывающий из расстегнутого до пояса затертого рабочего комбинезона волосатый пупок. – Супец-то просто шикарный удался.

– Это не совсем суп. Скорее, консоме. – Недовольно поджатые губы женщины тронула слабая тень улыбки. – Зелень, куриный бульон, сливки, чеснок, овощи и филе зобика. На самом деле ничего сложного. – Аккуратно положив ложку на дно опустевшей тарелки, женщина окинула карлика критическим взглядом и осуждающе вздохнула.

– Зобик? – Неподдельно удивился Болт. – Так это был зобик? Да его ведь, есть невозможно, эта дрянь хуже полыни горчит. Я один раз купил, чтобы похлебку сварганить, так два дня потом думал, что на луну сейчас… – механик осекся и покраснел. – Плохо было мне, в общем…

– Надо просто знать, как готовить. И брать только филе, со спины. – Беззлобно усмехнулась повариха. – С брюшка и хвоста – мясо ядовитое. Можно отравиться. Но вы, господин Максимус, как и любой мужчина в подобные тонкости обычно не вникаете. Выпотрошили, наверное, да целиком в котел и бросили.

– Не, на куски ещё порезал, – довольно хохотнул явно чем-то польщенный Болт. – Ну, что, как говорится, век живи, век учись и, всё равно, дураком помрешь. – Вздохнул он и принялся остервенело скрести лысую макушку. – Черт. Похоже, я от Пиклса заразился… – озабоченно вздохнул он, покосившись на с унылом видом сидящего на заднем конце стола, подростка. – Ты, кстати, как, зассанец?

– Я не зассанец. – Обиженно произнес сидящий за столом мальчишка и, поморщившись, приложил к глазу наполненный водой пластиковый пакет. – Она меня тогда сожрать хотела, тут бы любой испугался.

– Зассанец, зассанец. – Неожиданно проворчал, отодвигая от себя тарелку, Майло. – Не знаю, кто кого есть хотел, но сегодня ты, конечно, выдал… Как суперкостюмчик-то свой отмывать будешь? Воду-то экономить надо…

– Это не от страха, – еще больше обиделся подросток, – это всё, эта… эта… – настороженно покосившись на упершую руки в бока с подозрением глядящую на него кухарку, Пиклс смешался… – плохая женщина…

– Пф-ф… – С трудом сдержав смешок, механик с веселым прищуром уставился на подростка.

– Эта… плохая женщина… – с улыбкой пояснил он, – просто подсыпала тебе в костюмчик немного перца. Повезло тебе. Пару лет назад она за такие штуки глотку бритвой перехватывала… Патроны, кстати, купил?

– Купил… – Вздохнул подросток и, покопавшись в кармане, брякнул на стол металлически звякнувший мешочек. – На пятьдесят штук хватило. Кстати, переснаряженные впятеро дешевле продавались….

– Да что ты понимаешь, малолетка, – отмахнулся от подростка механик. – Самокрут, может, и дешевле, но из него хорошо, разве что, по бутылкам стрелять. Никогда не угадаешь, какой там порох, капсюли и хорошо ли запрессована пуля. Это, как лотерея, понимаешь? А в драке лотерее места нет. В бою и так сплошной бардак.

– Я не малолетка. – Буркнул Пиклс и, с разочарованием побултыхав содержимым пакета, положил его на стол. – Сильно заметно? – Поинтересовался он, с шипением прикасаясь пальцем к заплывшему глазу.

– Как будто с боевой фурой бодаться решил. – Радостно сообщил ему Майло, некоторое время полюбовавшись синяком, занимающим всю правую часть лица подростка. – Ты компресс-то держи, а то еще хуже станет.

– Злой ты… – Пробурчал подросток. – И подцепив слегка дрожащей рукой пакет, снова приложил его к лицу. – Переносицу больно. И холодно. Так можно мозги застудить, а от этого дураками становятся. – Сообщил он жалостливо.

– Ага. – Безучастно кивнул охранник. – Доедай, давай. Нам ещё фуру чинить… И прошу тебя, сходи оденься. Смотреть больно…

– Никуда я не пойду. – Поправив на плечах простыню, в которую он был замотан, подросток обиженно выпятил губу. – Может, у меня ожоги. Может, я ходить не могу… Ай…

– Сходишь. Оденешься. И поможешь господину Максимусу с фургоном. – Отчеканила кухарка и, погрозив подростку половником, скрестила на груди руки. – И если я услышу хоть одно слово недовольства, то ударю тебя целым набором ложек.

– Мама… Ой…

– Я предупреждала. – Хмыкнула, критически оглядывая слегка погнувшуюся от удара поварешку Магда. – Ты мой сын, Пиклс, и я тебя люблю, каким бы ты ни был, но то, как ты поступил с госпожой Ллойс и ее подругой… Это низко, сынок. Хорошо еще, что господин Айоро оказался честным человеком и уничтожил планшет с записью.

– Да он совсем крышей поехал! Всегда другие записи у меня покупал, а от этой… – Еще раз потрогав синяк, Пиклс болезненно сморщился. – И вам наябедничал… Никогда больше к нему не пойду…

– Конечно не пойдешь, у тебя в костюмчике все карты памяти кончились… – Фыркнул Механик. – И камеры я, кстати, тоже все забрал.

– В Доброй книге… Ай… – Снова замолкнув, подросток болезненно сморщился и прижал руку к пострадавшему уху.

– Замолчи! И хватит приводить в пример библию Чистильщиков. Тем более, я уже сожгла эту дрянь…

– Мама! – Глаза подростка расширились от ужаса. – Ты сожгла Добрую книгу?!

– Это не Добрая книга, – покачала головой повариха и, тяжело вздохнув, села рядом с подростком. – Распятый учит нас любви и прощению. Мутанты не похожи на нас, но и им доступен Свет истины… Чистильщики же несут только разрушение…

– Неправда, – насупился Пиклс. – Святой человек на улице…

– Это не святой человек, это вообще не человек, а тварь проклятого. Именно из-за таких, как он, мы бежали из нашей деревни, – вздохнула кухарка и отвернувшись, поджала губы. – Я больше не хочу об этом говорить. Главное, что мне от тебя нужно – ты больше не будешь подглядывать за госпожой Ллойс и ее подругой. Ты вообще, больше ни за кем не будешь подглядывать… Понял?

– Понял. – Тяжело вздохнув, поджал губы подросток. – Только, если нельзя, кто теперь зараба… Ой!..

– Господь не оставит, – проворчала разглядывающая появившуюся на половнике очередную вмятину кухарка.

– Вот это дело. – Хмыкнул механик. – Теперь скажи, кто у тебя батарею-то отобрал?

– Шерифы, – вздохнул Пиклс. – Как увидели, так сразу и погнались. Думал через переулок уйти, а там… Сказали, что все ядерные батареи идут в пользу города. Но так как, я сбежать хотел, то компенсации мне не положено. – Мальчишка обреченно махнул рукой. – Ладно… Пойду – оденусь. – Кряхтя при каждом движении, подросток сполз со скамьи, и неловко переваливаясь с ноги на ногу, скрылся за стеллажами.

– Мне его даже немного жаль… – Отставив в сторону опустевшую тарелку, карлик вытащил из-за пазухи помятую самокрутку и щелкнув зажигалкой, выпустил в потолок неопрятный клуб остро пахнущего прелым табаком дыма. – На рынке купил. – Виновато пояснил он с осуждением смотрящей на него поварихе. – Это всё из-за нервов. Ну, и Искра тоже… Вечно с таким смаком… Аж завидно.

– Ллойс страдает от зависимости. – Хмыкнула повариха. – И я крепко подозреваю, что зависимость у нее не только от табака.

– Великолепно. – Неожиданно хмыкнул охранник. И раздраженно хлопнув ложкой о стол, громко скрипнул зубами. – Я что, только один здесь за них волнуюсь?

– Доедай, Майло. Поможешь мне с фурой. Я в одиночку движок установить не смогу – тяжелый зараза. – Проворчал карлик и, посмотрев на кусающую губы Магду, скривил губы в понимающей ухмылке. – Я тоже за нее волнуюсь, парень. В конце концов, она моя лучшая подруга. Единственная подруга, если точно. – Нервно почесав шею, коротышка, глубоко затянувшись, с отвращением раздавил недокуренную сигарету в пепельнице. – И девчонку её мне тоже жалко. Но пока что всё, что мы можем для неё сделать – это чинить им фуру. И надеяться, что она выпутается. Что мы все выпутаемся.

– Аминь. – Неожиданно произнесла кухарка и широко перекрестилась.

****

– Вот здесь, думаю, в самый раз будет, – усмехнулся великан, и осторожно приподняв обмотанную одолженным ему Кити шарфом голову, аккуратно срезал когтем с колючего куста пару веточек. – Для обзора, – пояснил он никак не могущей отдышаться девушке. – Что, устала?

Кити кивнула, и отвалившись на спину, принялась хватать воздух ртом. Она понимала, что ползти по степи будет трудно. Но что это будет настолько тяжело… Пыльная, твердая, как подметка, казалось, никогда не знавшая влаги земля, обдавала жаром, редкие, желто-зеленые листья невесть как взошедшей на этой бесплодной почве, короткой и жесткой, словно стальная проволока, травы резали ладони и предплечья, вездесущая пыль забивалась в каждую щель и прореху, запорашивая глаза и стискивая горло с трудом сдерживаемыми приступами кашля. Отдых давали лишь редкие заросли кустарника. Лишь в них Зеро разрешал ей немного отдохнуть и сделать несколько глотков воды. Девушка вздохнула и поправила упорно сползающий с плеча ремень винтовки. Когда-то давным-давно, всего несколько дней назад она сказала Ллойс, что винтовка тяжелая. Теперь она понимала, насколько она тяжела. Оружие пригибало к земле неподъемным грузом. Липло к потной спине и впивалось в тело, видимо, специально отросшими за последний час, чтобы сделать её жизнь совершенно невыносимой, острыми углами. Торчащее в зените солнце нещадно жгло, заставляя чувствовать себя муравьем, попавшим в руки злого мальчишки с увеличительным стеклом.

– Где-то километра полтора. Ближе нельзя. Мне время на разгон нужно. Попадешь? – Неожиданно прогудел гигант и с беспокойством посмотрел не хватающую ртом воздух девушку.

– Пос-тараюсь. – В два приема выдохнула Кити и, тяжело вздохнув, покосилась на бывшего гладиатора. Великан ей не нравился. Если быть честной до конца, то он её пугал. Находясь рядом с ним, она чувствовала, что стоит в тени огромного хищного зверя, готового в любой момент сорваться с поводка. Она почти кожей чувствовала распространяющуюся вокруг Зеро ауру ярости и с трудом сдерживаемого гнева. Подобные ощущения, хотя и не настолько яркие, она испытывала только рядом с Ллойс. Особенно последнее время. С Элеум что-то происходило. И это что-то было очень-очень нехорошим. Этот бой на арене… Он будто бы сломал ее. Ллойс перестала улыбаться. Вернее, не так, она перестала улыбаться искренне. А этот винт… Почему она не сказала правду? Ллойс же ее прямо спросила. Впустив в легкие очередную порцию воздуха, девушка с трудом подавила накативший кашель. Она знала ответ. Просто потому, что она трусиха. Она боится. Но ничего не может с этим поделать. Ну, почему она так боится? Ведь, Зеро на самом деле, не такой уж и страшный.