Текст книги "Бойня (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 59 страниц)

– Из Каракутов торгаш. Тех, которые к баронам под конец переметнулись. – Коротко кивнув каким-то своим мыслям, Элеум отложила в сторону наполовину разобранный карабин и, раздавив окурок в пепельнице, в третий раз за последние десять минут потянулась к лежащей на столе сигаретной пачке.

– Он мне, конечно, усиленно втирал, что эти стволы от Железнолобых контрабанда, но зуб даю: его клан их сам клепает. Купили или сперли где-то пару годных образцов и гонят. Ты разве не заметил, сладенький? У винтарей все номера одинаковые, а в смазку он их окунает для того, чтобы они на складские походили. Не удивлюсь, если действительно, в печку сует, чтоб масло быстрее ссохлось.

– Да не-е, – с подозрением поглядев на винтовку, карлик покачал головой. – Все установки либо уничтожены, либо у Легиона. Да и сама посуди. Это тебе не кирпичи обжигать. Копир [43], это же до ху… э-э-э, художником своего дела надо быть, мастером. Это ведь, спецы высшего класса, инженеры, а энергия… Или ты думаешь, что у него в грузовике десяток программистов и атомный реактор? Брось. Скорее всего, это, правда, что-то из старых запасов.

– Запа-сов, – скривившись, наемница передразнила коротышку. – Много ты понимаешь… Механик хренов. Новодел от довоенного производства не отличил.

– Да уж побольше твоего, Дохлая. – Не на шутку начал заводиться Максимус. – Тьфу… Обзывает, шомполом в глотку тычет, а я к твоему сведению, такие дела под ареной… Е-е… ж… его медь. Ладно. – Неожиданно осекся карлик и бессильно махнул рукой. – Лучше скажи, какого хрена ты с этим степняком связалась?

– А почему нет? – Щелчком, отправив окурок в пепельницу, наемница с ленивым интересом проследила за его полетом и потянулась за очередной порцией никотина.

– Мне он понравился. – Прикурив, Элеум, откинувшись на спинку стула и жадно затянувшись, выдохнула в потолок тугую струю дыма. – А его охранник вообще душка. Такой симпатичный, молодой, улыбчивый… Шкурка мягонькая, гладенькая, волосики кучерявенькие. И ходит эдак вразвалочку, будто ему что-то мешает…

Мечтательно закатив глаза, Элеум довольно хохотнула и неожиданно подмигнула недовольно нахмурившейся, красной, как хорошо проваренный рак, Кити.

– А не боишься, что, если он действительно контрабандист, тебе на площади заживо кишки вытянут? Если вас вместе накроют, вряд ли Легионеры будут разбираться: кто виноват, а кто просто мимо проходил. Или, например, он в определенный момент вдруг решит, что грузовик ему нужен больше, чем тебе… В незнакомый караван… Двум девкам… Безопасней к кустарю-коллектору в подвал в кандалах зайти… – Осуждающе покачав головой, коротышка снова потянулся к чайнику.

– Не безопасней, – отрицательно покачала головой Элеум. – Он знает, кто я. Я знаю, кто он. Делить нам нечего. Грузовик? – Кивнув в сторону высящейся за спиной громады фургона, Ллойс расплылась в довольной улыбке. – Сколько я, думаешь, с этим «малышом» по разным караванам ходок делала? И с кем? Даже в Бъорк заезжала, и ничего. Главное, не нарываться и сразу объяснить – если я умру, то фургон никуда не поедет. И никогда. Видишь? – в очередной раз, отложив в сторону оружие, Элеум продемонстрировала коротышке браслет мультианализатора.

– Мне его немного доработали: тут измеритель пульса, а еще небольшой передатчик. Десять минут без сигнала – и бах… – Наемница с улыбкой растопырила пальцы. – Пара зажигательных гранат в нужных местах много, что решают. Что касается Легионеров – да пошли эти Железнолобые в задницу. Надоели. Это нельзя, то нельзя. Ядерные батареи, если найдешь, им сдавай; все оружие, что посложней лупары, – демонстративно похлопав по висящему на поясе исшарканному обрезу, наемница, резко выпустив дым через ноздри, втянула плотное, пахнущее ментолом облачко обратно в рот, зажмурилась, – тоже им неси. По селениям их с разряженным стволом ходи, ножи длиннее двадцати сантиметров в рюкзак складывай, да печать ставь… Пропуска каждые двадцать-тридцать метров предъявляй. Свихнутые они на своем порядке. В их фортах даже бухло запрещено. Представляешь себе – кабак без бухла, а Мотыль? И еще патрули по улицам. Как же без них… Как в деревню рейдеры пожалуют, так их днем с огнем не сыщешь, а как беззащитную девушку в переулке впятером зажать, так они тут как тут…

Внезапно растерявшая всю свою напускную дурашливость, Ллойс сноровисто собрала карабин и, приложив к плечу, поводила стволом из стороны в сторону.

– Извращенцы гребаные… Я одному нос сломала, так их там такая толпа набежала… А ничего так, прикладистый. Умели раньше делать. Только одно плохо, в челюсть как надо не двинешь: легковат.

– А прикладом и не надо: штык-то под стволом тебе не просто так придуман. – Невесело усмехнулся коротышка. – Значит, как я понял, у тебя теперь и на Железнозадых зуб… Что, крупно влетела? На ферме отрабатывала или выпороли?

– Десять ударов, чёрт… – Болезненно поморщилась Элеум. – И нет, чтоб по-тихому, прямо в кутузке, куда меня уволокли, к скамье пристегнуть да отсчитать удары плёткой; нет, надо им все с помпой обставить. В центр поселка отвели, одежку почти новую порвали, тли… Так и ушла от них с распаханной спиной да голой задницей. Суки… – Перехватив оружие, наемница пристегнула к карабину штык, ловко закрутила в воздухе и звонко грохнув напоследок об пол прикладом, прислонила оружие к столешнице. – Встречу тех гадов ещё раз – яйца поотстреливаю.

– Мстительная ты… – протянул, защелкивая крышку ствольной коробки, карлик. – Злая. Ну, получила десяток розог – легко отделалась, считай…

– Не розги, блин. Меня кнутом били, – перебила механика Ллойс и злобно ощерилась. – Проволочным…

– Черт… – голос коротышки ощутимо дрогнул. – Да это же…

Изо всех сил делающая вид, что полностью занята чисткой оружия и совсем не прислушивается к разговору, Кити, чуть слышно охнув, сглотнула слюну и еще быстрее заработала тряпкой.

– Я – мутантка, Мотыль, не забывай. – Лицо наемницы исказилось от еле сдерживаемой обиды и гнева. Губы истончились, разошлись в стороны, приподнялись, словно у скалящегося пса. В свете висящей над столом керосинки блеснули острые треугольные зубы.

– Железнолобые могут сколько угодно говорить о равенстве, но я, всё равно, мутантка. Мусор. Недочеловек. Будь я нормальной девкой, мне бы приготовили розги. А может, вообще бы, только штрафом отделалась. С другой стороны, нормальная девчонка осталась бы в том переулке с порванной задницей, а то и со свернутой шеей. Но я – не человек, и поэтому меня хотели убить. Забить до смерти просто за то, что я сумела дать отпор и сломала харю придурку, который решил, что сможет со мной…

Элеум на мгновенье запнулась, подбирая подходящее слово…

– Поиграть, а может, им понравился мой фургон. Сам ведь знаешь – Железячники жадные. Вполне могли устроить подставу… Не знаю. Но ты бы видел их рожи, когда они поняли, что я не только пережила порку, но и до сих пор стою на ногах… Их командор начал что-то вякать о пересмотре приговора и «прочих нарушениях порядка», но в пришедшей поглазеть на представление толпе оказалось достаточно мутов, чтобы он заткнулся. Понял, что еще пара слов – и ему придется положить половину репоедов. – Неожиданно успокоившись, Элеум, скрестив на груди руки, принялась раскачиваться на слегка поскрипывающем под ее весом стуле.

– Хороший поселок попался. Мутов много и держатся они вместе крепко. И чего только под Легионеров легли… Не люблю я Железнолобых, в общем… Не нравятся они мне… А особенно их побасенки про справедливость и равенство.

– Черт, – повторил карлик и горестно покачал головой. – Я всегда говорил, у тебя талант, Искра. Талант вляпываться в самое вонючее дерьмо.

– Может и так, – пожала плечами Ллойс. – А может и нет. И не называй меня Искрой. Я теперь Дохлая. Или Нежить. Как тебе больше нравится, сладенький?

– Никак не нравится, – буркнул коротышка. – Он тебя узнал? Понял, кто ты такая?

– Кто? – удивленно вскинула бровь наемница.

– Не включай дурочку… Дохлая. – Криво усмехнулся Болт. – О себе не думаешь, о подружке своей подумай…

– Всё же, любопытный ты, Мотыль, не в меру. – Недовольно цыкнув зубом, Ллойс механически поскребла ногтями покрытое татуировками предплечье. – Нанокраска… Своди не своди – всё равно, рано или поздно проступит. Каждый месяц шкуру драть приходится, а всё равно, видно…

– Значит, Легионер из какого-то заштатного городишки не побоялся связаться с человеком Аладдина. Пусть и бывшим… – Прикусил губу коротышка. – Интересно… А насчет татуировки… Электричеством жахнуть пробовала? Только посильнее так, чтобы искры из глаз. – Неожиданно сменил он тему.

– Электричеством, кислотой, лазером, каленым железом – всё равно, проступает. Как и клеймо. Лучше всего шкуру срезать – месяца на три помогает…

– К Зэду сходи. Он поможет. Такого коновала даже в Сити не найдешь. – Слегка рассеянно предложил Максимус.

– Хоть сведет, хоть новую наколет. У него тоже нанокраска есть… – Блуждающий взгляд механика, остановился на карабине. – Вот, скажи на милость, зачем было на такие пукалки ценный ресурс тратить? – Задумчиво протянул он, глядя куда-то перед собой. – Схема ствола до Черных дней еще лет за сто устарела, патрон слабый [44]. Да с таким стволом только полный лох ходить будет, лучше уж дробовик нормальный купить, чем такое убожество…

– Это ты меня сейчас дурой назвал, милый? – Ласково улыбнулась наемница.

– Да я вообще… – Поспешно отодвинувшись подальше от Элеум, и так сидящий почти на краю скамьи, коротышка поднял руки в примирительном жесте:

– Снайперка, не спорю – вещь, а вот СКС – для лохов. Против человека, может, еще потянет, если без бронника, а вот против твари какой… Как по мне, лучше с голыми руками ходить, чем с такой штукой, хотя бы соблазна выстрелить не будет.

– А вот тут ты, Мотыль, неправ. – Неожиданно резко встав, Элеум перевернула стул и, оседлав его, положила подбородок на высокую спинку. – Классный винтарь, кто бы что ни говорил. Мне почти таким же в том же Бъорке довелось попользоваться. Потому неправ ты – хорошая машинка, легкая, точная, ухватистая. Отдачи почти нет. Схема полуавтомат, что, как по мне, огромный плюс. А патрон… Да нормальный патрон. Триста восьмому [45], конечно, уступает, зато дешевый. И найти легко. Почти как двенадцатый.

– Ну и что, что легко, – фыркнул механик, – у этого окурка даже на волколака мощи не хватит.

– У моего папы такое ружье было, – неожиданно подала голос Кити, – он с ним на охоту ходил. Говорил, что им можно любого зверя брать – потому как, пуля мощная, но мяса почти не портит.

– Во-о-от. – Наставительно подняла палец Ллойс. – Даже кисонька согласна. А я с такой штукой на снежного ящера ходила. Хватило. Причем, с запасом. – Громко хрустнув суставами, наемница выплюнула окурок и, недовольно зашипев, скорчив брезгливую гримасу, принялась ковырять во рту кончиком острого, слегка пожелтевшего от никотина ногтя. – Просто стрелять уметь надо. – Вытащив застрявшее между зубов волоконце мяса, Элеум, внимательно разглядела его со всех сторон, после чего, видимо, сочтя слишком крупным для утилизации, отправила его обратно в рот.

– А в Сломанных холмах СКС – вообще оружие больших боссов. И берегут эти карабины, как зеницу ока – достают только, когда большая война. Кочевники из них серокожих валят, что с песков прут. И даже паладинов Железнолобых случается. Вот смотри, что у меня есть. – Покопавшись в нагрудном кармане своего жилета, наемница аккуратно поставила на край стола блеснувший латунным боком патрон. – Против такой штуки даже броня Легионера слабовата будет… Если в упор.

– Ух-ты, черно-красный [46]… – Восхищенно цокнул языком Болт. – Тоже у Каракута взяла? Или это у Легионеров такие маслята в ходу?

– Не-а, – глаза наемницы озорно прищурилась, превратившись в две сверкающие хризолитовой зеленью щелочки. – Этими штуками со мной стайники поделились. Такие щедрые мальчики… Все такие грозные, сильные… и главное, щедрые. Подошли к фургону, и давай делиться. Я говорю, хватит-хватит, а они: да ты бери, нам не жалко, у нас еще есть. Один мне даже ботинки подарил. – Вытянув ногу, Ллойс продемонстрировала карлику грубо сшитый из обрезков покрышек, полусапог с окованным сталью рантом подошвы.

– Стайники? Да у них такого добра отродясь не было… – Нервно прикусил губу коротышка. – Или подделка?

– Вот и мне любопытно стало, Мотыль. – Сладко потянувшись, Ллойс обхватила спинку стула руками и принялась неторопливо раскачиваться на протестующе поскрипывающем сиденье. – Ты ведь знаешь, я девушка ранимая, нежная, если до чего не дознаюсь, так даже ночами спать не смогу. Ну не выдержала в конце концов, взяла один и вскрыла. – Неожиданно перестав насиловать стул, Элеум, наклонилась вперед и, подмигнув непонимающе переводящей взгляд с механика на наемницу Кити, аккуратно затушила догоревшую до фильтра сигарету в стоящей посреди стола жестяной банке. – И знаешь – самый настоящий бронебой. Без дураков. Только вот маркировки на гильзах странные…

– Странные? – Вскинул брови Болт.

– Ну… – Несколько смутившись, Ллойс принялась задумчиво щелкать костяшками пальцев, – я не очень в этих штуках разбираюсь, но таких точно никогда не видела…

– А ну-ка, – вскочив с табурета, карлик споро обошел стол и, схватив патрон, поднес его к глазам.

– Ну-ка, ну-ка… – Брови механика сошлись к переносице. – Гильза ровная. Перекосов и горбов нет. Центровка пули тоже неплохая, а это еще что за еба… кхм… непонятка. Чёрт, это не довоенные клейма.

– Я тоже раньше не видела, чтоб довоенные патроны так маркировали – даже без закорючек совсем видала, а такие вот – нет… – Согласно кивнула Элеум. – Вот теперь и думаю… Что же это такое?.. Не знаешь, кто любит на своем добре кресты и шестеренки рисовать, а, сладенький? И кто сможет бронебойные патроны сделать?

– Чёрт, чёрт… – Сглотнув слюну, Болт, поспешно отложив патрон, принялся нервно вытирать руки о комбинезон. – Да не-е… не могла Стая с ними снюхаться. Они, ведь, друг друга ненавидят. Может, конвой перехватили… Или караван…

– Может и так. – Индифферентно пожала плечами Ллойс. – Только вот сам посуди. Ярмарка, монах-анафем, отряд Стайников с бронебойными патронами – не слишком ли много совпадений, как думаешь?

– Чистильщики храм здесь строить хотят. – Максимус скривился так, будто целиком разжевал недозрелый лимон. – Финк пока против, но, сама знаешь, как оно бывает… Проповедники каждый день на площадях орут. Пару раз уже погромы мутантов были… С другой стороны, святоши всегда так действуют. А Звери часть бизнеса тут держат. Так что, зря ты, Дохлая, так напрягаешься. Паранойя еще никого до добра не доводила…

– Не путай паранойю и осторожность, сладенький. Советую тебе держать ушки на макушке… А как только ты починишь мой грузовик, мы с Кити свалим отсюда со всей возможной скоростью. – Неожиданно склонив голову набок, Элеум с шумом втянула воздух ноздрями и нахмурилась.

– Рискнешь кинуть степняка? – Неодобрительно покачав головой, коротышка, переваливаясь, словно утка на коротеньких кривых ногах вернулся к своему месту. Запрыгнул на стул, поелозил, устраиваясь поудобней. И со вздохом навалившись локтями на стол, принялся наблюдать за медленно и неуверенно собирающей карабин Кити. – Он, ведь, тебя искать будет. И найдет.

– Найдет – его проблемы, – жестко усмехнулась наемница.

– Пауки мстительные… – Поморщился Максимус. – Не отвяжутся. Даже от омеги. Ты и с торговцами поссориться решила?

– Мне не в первой, – пожала плечами Элеум, напряженно к чему-то прислушиваясь. – И я не омега.

– Что? – Насторожился Болт.

– Яйца в кулак, Мотыль, всё пучком, просто кто-то сюда топает. Пятеро… – Распрямившись, Элеум, высоко задрав подбородок и по-черепашьи вытянув шею, со скрежетом развернула спинку стула ко входу в ангар.

Рука наемницы опустилась на рукоять обреза, ноздри хищно раздулись, на лице заиграла бешеная улыбка.

– Нет, шестеро, – уточнила она. – Воняют кровью, порохом и сивухой так, что даже запах твоих портянок забивают. А вот шериф, что за твоим гаражом присматривает, куда-то ушел. У него ключи на цепочке при ходьбе звякают, и сбруя со стволом гремит. Все утро вокруг шастал, на нервы действовал. А сейчас не слышу.

– Принял, – коротко кивнул Болт, в руке механика как по волшебству появился маленький, не больше ладошки механика сверкающий хромом пистолет.

– Слышь, Мотыль, а кто про калибры мне затирал? – Коротко хохотнула наемница.

– Если в башку, плевать какой калибр. – Зашипел карлик. – И двадцать второго за глаза хватит… Точно. Идут.

Словно подтверждая его слова, в воротах ангара появилась тень.

****

Осторожно оттянув затвор, Маркус Кинкейд привычным движением загнал патрон в патронник винтовки и пригнулся к прицелу. Цель… чуть выше его немного, метров на двадцать. Расстояние метров шестьсот. Ветер справа, равномерный, без порывов. Уверенно взяв необходимые поправки, он чуть плотнее прижал приклад к плечу и невольно улыбнулся. Молодежь всё больше тянется ко всяким штучкам высокотехнологичным. К сложным, псевдоразумным системам наведения на цель, продвинутым, подстраивающимся под владельца ложам и к прочему нанотеху. Кинкейду же всегда хватало верного глаза и старой охотничьей винтовки. Осторожно выбрав слабину спусковой скобы, Маркус облизал растрескавшиеся губы и чуть заметно кивнул. Его цель – рослый волколак, покрытый шрамами, дожирающий остатки измочаленной тушки жирного по осеннему времени двухголового кролика-мутанта, будто что-то почувствовал, неожиданно поднял голову и уставился имеющимися на месте глаз гноящимися провалами, казалось, прямо в лицо своего убийцы. Сухо щелкнул выстрел. Зверь дернулся так, словно его ударило молотом, и огромным прыжком вломился в кустарник. Прикрыв глаза, Кинкейд перевернулся на спину, привалился к стволу дерева, за которым до недавнего момента прятался и, сорвав травинку, принялся жевать ее кончик.

Он не беспокоился. Пуля попала куда надо, в одно из немногих уязвимых мест твари, прямо туда, где мощные костяные пластины широкой груди зверя истончаются, чтобы дать подвижность длинным жилистым лапам. Но волколаки довольно живучи, и даже с разорванным сердцем тварь может пробежать не один километр прежде, чем поймет, что мертва. А почувствовав, что ее догоняют, может решить дать загонщику бой. Маркус считал себя слишком старым, чтобы драться. Да и не пристало искателю [47] Железного Легиона с улюлюканьем скакать по лесу, будто сопливый юнец. К тому же, можно воспользоваться паузой и хорошенько все обдумать.

Кинкейд вздохнул. Пауза. Чертова пауза. Он и поохотиться-то на волколака согласился ради того, чтобы потянуть время. С одной стороны, он знал, что это совершенно бесполезно, с другой… Пройти мимо несчастных фермеров и проигнорировать их просьбу разобраться с монстром, вырезавшим большую часть их скота? И какой же он после этого Легионер? Дерьмо. Скрипнув зубами, мужчина, оттянув затвор винтовки, ловко подхватил вылетевшую из патронника всё ещё теплую гильзу и бережно спрятал ее в карман. Латунная. Еще раз десять переснарядить можно. Чего добру пропадать. Да уж…

Он помнил время, когда на такие вещи и внимания-то не обращали, а сейчас… Маркус испустил очередной вздох. Легион изменился. И дело было не в том, что несмотря на все старания командоров, в распоряжении некогда могучей организации оставалось все меньше и меньше ресурсов. Не в том, что всё больше и больше паладинов носили подобное звание лишь номинально, поскольку символа их паладинства и, по большому счету, самого Железного Легиона, бронированных механизированных экзоскелетов на всех уже катастрофически не хватало. Дело было в другом. Изменилась сама идея. Исчез тот дух, который объединял кучку выживших ученых и военных. Тот стержень, что превращал их в то, что они есть. Вернее, были. А ведь, Кинкейд помнил времена, когда их встречали с цветами. Протягивали пришедшим в поселки паладинам для благословления детей. Детей.

Черт… Искатель скривился. Дети… Вот дерьмо. Теперь Совету нужны дети. Не добровольцы, как раньше, не выкупленные и освобожденные рабы, а дети. Почти как чертовым Операторам. Дерьмо, дерьмо, дерьмо… Не совладав с эмоциями, старый Легионер, заскрипев зубами, саданул ладонью по стволу так, что на его голову посыпались сухие листья и лесной мусор. Срань… Легион медленно, но верно превращается в банду. Обыкновенную банду, обкладывающую подконтрольные земли данью. Забирающих всё, что им приглянется у подонков, жиреющих на безответном, забитом и запуганном «скоте»… Нет, они и раньше забирали у фермеров часть припасов, солдатам надо было что-то есть, но они никогда не опускались до того, чтобы…

Маркус моргнул. А ведь, он помнил. Помнил, как это всё началось. Потихоньку… Исподволь… И что стало с теми, кто был против? Старший паладин Ваймс. Старейшина Абрахам. Старейшина Хаммер… Честные вояки и старые друзья. Хлебнувшие вдоволь пороху и дерьма боевые офицеры, еще помнящие, что такое долг и честь. Все, как один, мертвы. Засунуты под благовидными предлогами в такие дыры, из которых они возвращаются преданные и забытые в Легионе. Черт. Как же стыдно… Как же, черт возьми, стыдно. Он ведь, был не один такой. Из тех, кто молчал и прятал глаза. Из тех, кто думал, что пусть не он, пусть кто-то другой, а он уж тогда… И вот. Дождался. Приказ ясен и недвусмысленнен. К концу сезона он должен собрать по окрестным хуторам и привести в условленное место и передать курьерам не меньше десяти детей. Мальчиков от пяти до семи. И девочек от восьми до десяти лет. Желательно без генетических дефектов. Мужчина снова в сердцах долбанул кулаком по столу. Без генетических дефектов. Ха. До Мертвого языка рукой подать, тут все с «дефектами». Но если Легион начал собирать детей в такой глуши, значит, в более «цивилизованных» землях они уже давно… Кинкейд застонал.

Вот дерьмо… А может… уйти? Раздобыть где-нибудь байк, а лучше багги, перейти зараженные земли и рвануть к кочевникам в степь? Вряд ли там его будут искать. Его вообще вряд ли будут искать… Кому нужен старый, взбалмошный рейнджер, упрямо продолжающий патрулировать территории, исполняя приказы и инструкции, о которых все забыли уже лет десять назад. Маркус давно подозревал, что на его «чудачества» просто закрывают глаза. Считают выжившим из ума стариком… Выжившим из ума. Да весь мир давно уже съехал с катушек. Вот здесь, например, лес, дожди, зверье, скоро холода начнутся, а за Мертвым языком, наверняка, самое настоящее пекло, изнывающая от зноя и нехватки воды степь, прерываемая редкими зарослями буша. Черт… Надо будет озаботиться какой-нибудь канистрой. А лучше двумя… Маркус моргнул: он что, всерьез обдумывает дезертирство? Неожиданно старик понял, что на его глаза наворачиваются слезы. Значит, он тоже… он тоже… сгнил. Забыл, что такое слово паладина, присяга и долг, забыл, что значит…

– Смори, какой забавный! – Неожиданно раздался, казалось бы, из ниоткуда, звонкий молодой голос. – И откуда такой красивый на нашей земле взялся?

Кинкейд достаточно времени провел в лесах, чтобы понять, откуда исходит голос. Может, глаза его сейчас и обманывали, но вот слух… Развернув винтовку в сторону растущих по правую руку от его засидки кустов, Маркус ухмыльнулся. Трое. Может, четверо. Один подал голос, остальные пытаются обойти его со стороны…

– Смотри-ка, какой шустрый! – Ветки кустарника дрогнули, и на окружающую дерево поляну вышли несколько туманных, казавшимися прозрачными фигур.

– Извини, старичок, но тебе здесь не рады. – Сгустившись, одна из теней обрела неожиданно материальность и плоть. – Теперь у тебя два выхода. Первый. Ты сейчас берешь свою пукалку, приставляешь ее к башке и отстреливаешь ее ко всем херам. Быстро, чисто и, главное, не больно. Второй. Ты пытаешься бежать, а мы тебя догоняем. Форы, правда, много не дадим, минут пятнадцать, не больше.

Чёрная, будто ночь, с ног до головы закованная в блестящий пластик фигура, не обращая никакого внимания на направленный на нее ствол оружия, развела руки в глумливо извиняющемся жесте.

– Но сам понимаешь, старик, это лучше, чем ничего. Кстати, если будешь хорошо прятаться, то мы тебя просто повесим…

– Что вы здесь делаете? – Медленно встав, Кинкейд окинул окруживших его людей взглядом, и с трудом удержался от того, чтобы сглотнуть набежавшую кислую слюну.

Операторы. Разведчики, как и он. В защитных маскировочных, боевых костюмах. Будь у него механизированная броня и, хотя бы, автомат, будь он лет на двадцать помоложе, он бы еще имел шанс побарахтаться, но сейчас, имея только пару ножей и старую охотничью винтовку с двумя десятками патронов… Даже пистолета с собой не взял, старый дурень. Учитывая встроенные в их костюмчики усилители мышечных сокращений и активную кинетическую броню, любой из этих уродов в состоянии порвать его, как дворовая шавка старую тряпку. Дерьмо…

Неожиданно Маркус понял, что улыбается. Отложив в сторону бесполезное, слишком громоздкое оружие, Кинкейд отбросил в сторону полу широкого плаща и вытащил из ножен длинный, почти с локоть, тяжелый тесак.

– Ты чего задумал, старик? – Хохотнул один из мужчин. – Решил поиграть в Чича-следопыта? Думаешь, мы испугаемся твоей зубочистки?

– Да он точно сумасшедший, – хрипло выдохнул второй, наблюдая, как старый Легионер, расстегнув застежку плаща, наматывает его на свободную руку. – Предлагает нам поиграть. Надо же…

Старший искатель Маркус Кинкейд улыбался. Пролетело почти семьдесят знойных лет и холодных зим, больше пяти десятков из которых он провел в подобных лесах. Что же, вполне неплохо. Кто же знал, что его последним рейдом окажется охота на волколака?.. К черту. Ему не жить, и в аду для него уже, наверняка, готовят здоровенный котел с расплавленной серой. Но будь он проклят, если не придержит дверь на тот свет хотя бы одному молокососу… А лучше – нескольким. Скрытая плащом рука нежно огладила кольцо выкатившейся из рукава гранаты. Старая гвардия всегда держала такие штуки поближе. Как последний шанс.

Так. Резануть того, кто справа, набросить ткань на голову второму, а потом рвануть кольцо… Граната хорошая, довоенная, с хитрой начинкой. Радиус гарантированного поражения – пятьдесят метров. Главное, не волноваться, а сосредоточиться. В конце концов, не всем в Пустошах выпадает шанс умереть честно…

****

Первым в ворота эллинга вошел высоченный, хорошо за два метра ростом, с ног до головы запакованный в тяжелую броню последнего довоенного поколения мужчина, с длинной заплетенной в три косы бородой. Тяжелый Mark 48 [48] в руках громилы выглядел игрушечным. Вторым, а вернее, второй оказалась женщина, тонкая, гибкая, легкая, держащая затянутой в «тактическую», лишенную пальцев перчатку руку на ствольной коробке футуристического вида FN P90 [49]. Лицо женщины периодически пробивал нервный тик. Неожиданно ухоженные, с тщательно наманикюренными ногтями пальцы механически оглаживали сероватый пластик оружия.

Быстро рассредоточившись по мастерской, парочка, не выпуская механика и путешественниц с линии прицела, наскоро обшарили помещение. Закончив беглый осмотр, громила, коротко глянув на напарницу, еле заметно кивнул и беззвучно пробурчал что-то в микрофон закрепленного на могучей шее переговорника. Раздались шаркающие шаги, и в ангар, отчаянно косолапя, переваливаясь с ноги на ногу, будто вставшая на задние лапы гигантская грязевая жаба, тяжело отдуваясь при каждом шаге, вошел толстяк, поддерживаемый с двух сторон облаченными в массивные штурмовые бронежилеты шестого класса, казавшимися одинаковыми, будто близнецы бойцами. Стряхнув с себя руки телохранителей, Жирдяй одернул воротник рубахи, щедро расшитой серебряной нитью, туго натянувшейся на огромном, свисающем почти до колен животе. Не торопясь, по-хозяйски оглядел мастерскую. Задержал взгляд на поспешно бросившем на стол свой пистолет механике, коротко зыркнул на медленно убравшую руку с рукояти обреза наемницу, вытащил из нагрудного кармана не первой свежести платок и, утерев покрытое жирной, липкой даже на вид испариной лицо, широко улыбнулся.

– Я тут прогуливался неподалеку… Ах…о-о-о… И вот решил проведать старого друга… – Отдышливо прохрипел он. – Вижу, у тебя гости, Максимус?

– Здравствуйте, господин Финк. – Нервно пригладив неопрятно топорщащиеся вокруг плеши космы, механик, соскочив со стула, поспешно подвинул его в сторону хрипящего и свистящего толстяка. – Не хотите присесть? А то жарко сегодня. У меня и пиво есть… Холодное.

– Не стоит. – Бессильно махнув рукой, жирдяй, с трудом сделав несколько самостоятельных шагов, грузно плюхнулся на предложенное сиденье. – Ох… Всегда удивлялся, Болт, зачем тебе столько места? Снести бы твою мастерскую, и можно целый жилой квартал застроить…

– Да как же снести? – Ощутимо забеспокоился коротышка. – А куда мне тогда грузовики купцов загонять? В обычный гараж их фургоны не влезут. А яма? А стенд для прокатки? И площадка перед ангаром мне нужна – иначе не разъедутся. Вы же знаете, господин Финк, я за аренду земли тройную цену плачу. Да и караванщики довольны. К тому же…

– Караванщики как раз и недовольны. – Перебил карлика толстяк. – Говорят, ты все работы по ремонту на неделю отодвинул.

Блеклые, будто гладкие речные окатыши, ничего не выражающие глазки толстяка вперились в переносицу карлика.

– С одной стороны, это хорошо, чем дольше они задержатся на моем рынке, тем больше пойдет в казну. С другой стороны, под стенами уже яблоку упасть негде, и скоро они начнут продавать свой товар в мусорном городе. Трактиры, ночлежки и питейные дома тоже забиты под завязку. Те, кто попал в город, уже выкупил партии мака, те же, кому не хватило здесь места… – Жирдяй недовольно пожевал пухлыми губами. – Караванщики обидчивы, мой маленький друг. Цена на опий начала ползти вниз. Я терплю убытки, Максимус, а ты знаешь, как я этого не люблю.

– Большой заказ, господин Финк. Очень большой. – Так и оставшийся стоять механик с извиняющимся видом покосился в сторону оставившей в покое оружие и теперь самозабвенно ковыряющейся в носу Ллойс. – С премией за срочность. Вы не подумайте, ваша доля будет увеличена до двадцати пяти процентов.

– Думаешь, эти гроши покроют все расходы? – Иронично вскинул брови толстяк.

– Но… – Немного опешил Болт. – Разве…

– Брось, – жирдяй звонко припечатал ладонь к доскам стола и хрипло рассмеялся. – Учитывая, сколько ты сделал для моего города, эти убытки – капля в море. Заставлю старого пердуна Эвенко немного напрячься. Не буду же я, в конце концов, выставлять счета старому другу, э?

– Конечно, господин Финк, – с облегчением выдохнул коротышка. – Спасибо.