Текст книги "Бойня (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 59 страниц)

– А я думала, что ты из культа Животворящего Атома [16]. – Наемница вздохнула, зачерпнув следующую порцию каши, отправила ее в рот. – Расскажешь пару смешных баек, угостишь отваром из галлюциногенных грибков, предложишь устроить небольшую оргию. Кисоньку развеселишь. Мы в пути уже больше месяца. Я-то привыкла, а девочка по новому лицу истосковалась. Знай я, кто ты такой, на самом деле, не подпустила бы к своему грузовику на километр.

– Все мы идем своими путями, ведьма. – Покачал головой монах. – У всех своя судьба, и твоя судьба – подвезти меня туда, куда меня ведет моя. Не мы выбираем тропы, это они нас выбирают. Но я не хочу обсуждать это с такой, как ты. Особенно с такой…

– Я же просила не называть меня ведьмой, святоша хренов, – нахмурилась Элеум.

– Да, точно. – Губы мужчины снова разошлись в широкой улыбке. – Но тогда и ты не называй меня святошей. Меня зовут Конрад, Конрад Берг, если точнее. Я не требую, чтобы ты обращалась ко мне: отец Конрад, но, всё же… – неожиданно монах закашлялся, и его обильно вырвало желчью. – Ох, клянусь Его именем… Ты мне печень отбила и почки… Буду теперь мочиться кровью…

– Что предложил? – Со смесью подозрения и страха глядя на продолжающего содрогаться в конвульсиях монаха, спросила Кити.

– Ну и любопытная же ты, принцесса… – Отрицательно покачав головой, наемница отправила в рот очередную порцию каши. – Он эту драку затеял не из-за того, что ему тебя жалко стало, а чтобы проверить меня, как бойца. Посмотреть, чего я стою да предложить в свой Орден вступить. Но когда я показала ему, что из «Зевсов» [17], понял, что его затея не выгорит. А так бы, наверное, и не отстал. Еще и к тебе бы приставать начал. – Глянув на девушку, испуганно тискающую рукоятку тесака, наемница тяжело вздохнула.

– Не бойся, – ворчливо заметила она и снова зачерпнула немного каши. – Если бы он хотел нам зла, мы были бы уже мертвы. Давай лучше есть, хавчик-то стынет.

– Не слушай ее, дитя, – встав, мужчина шмыгнул переставшим, наконец, кровить носом, сплюнул под ноги остатки желчи и снова расплылся в блаженной улыбке. – Клянусь Его Именем, я не такой злодей, как она тебе представляет…

– Лучше бы так и было, милый, – ворчливо заметила Элеум. – Иначе легкой трепкой тебе бы не отделаться. И не надейся на своих финтифлюшек. Ни на секунду не сомневаюсь, случись у нас серьезная драка, от меня и каши кровавой не останется. Но я, всё равно, тебя искалечу. Может, и не убью, но сделаю так, что ты никогда не оправишься.

– Ну да… – Переведя взгляд с монаха, брезгливо вытирающего рот ладонью, на злобно зыркающую в его сторону наемницу, девушка, сглотнув набежавшую слюну, обреченно махнула рукой и, сунув свое оружие за пояс, зашагала к костру. – Деретесь, а потом, как будто ничего и не было. – Слегка обиженно пробубнила она себе под нос.

– Не бурчи, кисонька, – довольно прищурилась Ллойс, – а то действительно остынет и станет на вкус, как кукурузный клей. И напомни мне – ножны для твоего рубила сварганить, пока ты себе пузо ненароком не проткнула.

– Я сам сделаю ей ножны, ведьма. Что-то мне подсказывает, что шить ты умеешь не лучше, чем готовить, – проворчал с тоской монах, осматривая появившиеся на его одежде прорехи.

– Валяй, но тогда она их носить не будет. – Пожала плечами Ллойс. – Не в обиду, но уж больно ваша братия жучки разные и мини-дроны уважает.

– Подозрительность – мать необдуманных поступков. – Покачал головой мужчина. – А необразованность и недостаток информации – источники многих печалей и бед. Лучше посмотрите на облака, дети мои. – Сев рядом с тут же отодвинувшейся от него на максимально возможное расстояние девушкой, монах запустил руку за пазуху своего изодранного одеяния и неожиданно извлек оттуда складную, помятую пластиковую миску. – Лишь они сохранили первозданную чистоту. Лишь они ещё несут Его Имя в этом проклятом мире.

– Что за бред, – фыркнула Ллойс. – Ну, почему, стоит мне встретить кого-нибудь, кто мне может понравиться, он оказывается ущербным на всю голову фанатиком? Кити, а ты во что веришь?

– Э-э-э… ни в кого, наверное, – неуверенно пробормотала девушка, осторожно вылавливающая из каши слегка подгоревший кусок мяса. – Раньше в Распятого верила, но потом… Когда в деревню Батюшка пришел и велел меня проволочным кнутом бить…

– Ну, и слава Богу. – Облегченно вздохнула Элеум. – Вот за это я тебя и люблю, принцесса. Всем сердцем, честно. Так бы и съела…

– Я… – девушка покраснела.

– Да не в этом смысле, милая, – расхохоталась наемница.

– Не слушай погрязшую в грехе ведьму, дитя, – покачал головой монах. – Просто, посмотри на облака, сразу и поймешь, что тебе не обязательно верить в Бога. Главное, чтобы Он в тебя верил…

– Ну, что за бред опять? – устало закатив глаза, повторила Элеум. – Ты хоть сам-то понял, что сказал?

****

– Просто посмотри, и ты поймешь, как это прекрасно, – Ставро с гордостью оглядел поляну и повернулся к безвольно висящему в многочисленных проволочных петлях телу.

Тело не ответило, да и смотреть оно не могло, хотя бы по причине отсутствия глаз, но Эрику этого и не требовалось. Вопрос охотника за головами носил чисто риторический характер. Глубоко вдохнув, охотник за головами громко расхохотался.

Все получилось в высшей мере удачно. И наглядно. Когда Стая хватится своего отряда, то их ждет очень, очень неприятный сюрприз. Хотя… Боевики снискавшей славу самой жестокой и кровожадной банды рейдеров пустоши, наверняка, смогут по достоинству оценить его работу. Пожалуй, самое масштабное из созданных им полотен. Так он не отрывался даже в Сити. Но, черт возьми, как же не хочется оставлять свой шедевр без подписи мастера.

Эрик задумчиво хмыкнул, снова посмотрев на инсталляцию, прибитую найденными в одном из грузовиков рейдеров гвоздями ко вкопанному в землю, не ошкуренному бревну. Женщина, та самая, первая из попавших в его ловушку бандитов проявила просто чудеса выносливости и живучести. То ли он ошибся в своей оценке, и генетические изменения зашли достаточно далеко, то ли сыграло свою роль здоровое, не успевшее еще износиться сердце и несколько вколотых ей в процессе творения доз морфия, но пленница принесла ему почти сутки настоящего удовольствия. Удовольствия мастера, в руки которого наконец-то, попал стоящий материал. В руки скульптора, получившего лишенный дефектов мрамор. Кузнеца, держащего в руках кусок чистого метеоритного железа. Ювелира, ограняющего невероятный по чистоте бриллиант.

Задумчиво цокнув языком, Эрик оценивающе оглядел покрытую коркой запекшейся крови, практически, лишенную кожи и изрядной части мягких тканей и внутренних органов плоть. Несмотря на прошедший позавчера дождь, было довольно жарко, и над его «заготовкой» уже кружились первые мухи. Запах стоял отвратительный. Вряд ли пленница что-то осознавала: передозировка десятком разнообразных видов наркотиков и болевой шок уже давно должны были свести ее с ума, но… рисковать нельзя. Эта баба должна была умереть ещё, когда он вытаскивал из нее вторую почку. А она оставалась живой. И даже какой-то… бодрой. Упорно продолжала дышать. Насвистывая разудалый мотивчик «Марша стрелков», Эрик направился к загодя заготовленной тачке. Зачем рейдерам понадобилась хлипкая, поставленная на единственное кривоватое колесо, разваливающаяся от старости и не слишком бережного обращения алюминиево-жестяная развалюха, наемник не знал. Но факт оставался фактом, в багажнике одной из машин нашлась не одна и не две, а целых пять таких тележек. Подойдя к тачке, Ставро осторожно взялся за рукояти и медленно, стараясь не слишком раскачивать и трясти содержимое, покатил ее к пленнице. Не доходя до столба пару шагов, Цикада резким движением оттолкнул от себя ставшими скользкими от выступившего пота рукояти, и пинком придав алюминиевой конструкции ускорение, отпрыгнул в сторону. Раздалось чуть слышное, отдаленно напоминающее звук выпускаемого из клапана баллона с сжатым воздухом газа шипение. Кричать женщина не могла, надорванные непрерывным криком голосовые связки уже не смыкались, но Эрик, все равно, остался доволен. Баба очнулась. Уже что-то. А ведь последние несколько часов на нее почти не действовали ни противошоковые, ни стимуляторы. Наемник даже подумывал вколоть ей дозу «Ледяной грани», но взвесив все «за» и «против», передумал. Во-первых, препарат был слишком редок, чтобы тратить его настолько бездарно. Во-вторых, боевой стимулятор здорово искажал само понятие боли, превращая ее просто в сухой отчет о повреждениях, что в планы Ставро совершенно не входило. Наемник усмехнулся. Не зря он столько времени провел в лесу в поисках этого треклятого муравейника. Не зря потратил целую упаковку безумно дорогого, по цене почти полкило чистейшего героина универсального нейропарализатора. Не зря два часа надрывал спину, пытаясь докопаться до спрятанной глубоко в пропитанной отравой и радиацией почве матки. Этих муравьев прозвали маслятами. Не из-за размера и цвета, конечно. Хотя, иной покрытый шипастым панцирем рыжий гигант действительно мог по габаритам соперничать с мелким грибом. Их называли так потому, что по болезненности их укус мало чем отличался от попадания пули. Действие дурманящей смеси уже заканчивалось, и первые рассерженные вмешательством в их хоть и не простую, но все же имеющую хоть какой-то намек на стабильность, жизнь насекомые уже жадно впивались в лишенную кожи плоть. Как всегда в такие минуты, Эрик почувствовал себя чем-то неизмеримо маленьким, беззащитным, но абсолютно счастливым. Он был инструментом мироздания, проводником воли Вселенной. Свидетелем чуда. Рейдерша хрипела и билась на столбе. На поляне стоял удушливый запах бойни и гари.

Ставро улыбался. Достав из внутреннего кармана подобранный на дороге пакет с принтом, наемник задумчиво покрутил в руке и небрежно бросил его себе под ноги.

– Прости, Финк. Но я не могу отдать Брокеру такой шедевр, – пробормотал наемник себе под нос.

Неожиданно прибитое к столбу тело жертвы обмякло и затихло. Ставро, слегка разочарованно цокнув языком, вздохнул и, повернувшись, медленно зашагал прочь.

ПРИМЕЧАНИЯ

11 – Просторечное название событий, последовавших за глобальной мировой войной.

12 – Скорее всего, Ллойс имеет в виду AR-15, довольно популярную гражданскую версию винтовки M-16. В отличие от своей боевитой сестренки AR изготавливается в огромном количестве вариаций и калибров, а всё, что для этого зачастую нужно, это заменит «аппер».

13 – Один из самых массовых пистолетов в мире под патрон 9х19.

14 – Стая – название одной из крупных банд рейдеров с очень дурной славой, известна подражанием зверям и склонностью к каннибализму.

15 – Неофициальное название AF2011-A1 «Second Century» – двуствольный самозарядный пистолет. Конструктивно представляет собой два пистолета Colt M1911, соединённых боковыми поверхностями в единое целое.

16 – Культ животворящего Атома или Жёлтые монахи – недавно появившаяся в Пустошах секта странствующих воинов-священников. Одеваются в ярко-желтые хламиды, отчего и получили такое прозвище. Основная доктрина их веры: радиация убивает лишь тех, кто ее не любит, а поэтому – возлюби Атом. По слухам имеют обитель где-то на востоке, прямо посреди кратера, оставшегося от разрыва огромной ядерной бомбы. Обладают удивительной устойчивостью к излучению и отменными боевыми навыками. Обычно миролюбивы и совершенно безобидны.

17 – Чрезвычайно редкая и дорогая генетическая модификация, позволяющая носителю создавать в ладонях газовые разряды. Удивительно, но «Зевсы» в Пустошах появились относительно недавно. После большой войны между «Железным Легионом» и «Пауками» – одним из кланов Стаи. О связи этих двух событий ходит столько легенд и баек, что отделить правду от вымысла не представляется возможным.

Глава 2. Мастер

Упрямые ублюдки, я ведь сказал вам: забирайте ее обратно. Что ЭТО вообще такое? И не надо пихать мне дерьмо в уши. Гребаная ведьма, способная сжечь человека усилием мысли, не может быть безопасна по определению. А еще, несмотря на эти дурацкие уровни секретности и замшелые допуски, я точно знаю, где вы ее откопали и что с ней сделали. Достаточно взглянуть на ее зубы, татуировки и дикарскую рожу. Вы прислали мне чертову рейдершу! Так вот, слушайте меня, штабные умники. Если вам действительно важен этот регион – забирайте свою дрессированную зверушку назад и пришлите мне хотя бы два взвода обычных, вашу мать, солдат. Тчк.

Из сообщения 14.7/28-181. Ст. Паладин Ваймс АРХИВ операции «ПЕСКИ»

– Какой огромный! – широко распахнув глаза, прошептала Кити. – Ты смотри, Ллойс, он просто огромный!

– Ну и дыра, – покачала головой наемница и глубоко вздохнула. – Последний раз я здесь бывала… дай-ка подумать, наверное… лет пятнадцать назад. И похоже, с тех пор всё стало ещё хуже.

Растущий на горизонте город чем-то напоминал мусорную кучу, укутанную дымами. Россыпи лезущих и наползающих друг на друга, толкающихся боками столь разнокалиберных лачуг облепили пологий склон холма, окруженного высокими бетонными стенами.

Эти скученные лачуги в запутанном лабиринте узких, кривых улочек источали даже ощущающуюся за километры ауру бедности, болезней и неблагополучия. Большую часть южных окраин города занимали теплицы, северные кварталы, щедро уставленные безлико-серыми, кривобокими железобетонными коробками фабрик, ощетинились густой гребенкой чадящих труб. На вершине холма уродливым полипом возвышалась циклопическая конструкция. Самой стены почти не было видно: бетонные блоки скрывала раскинувшаяся на добрый километр вокруг города невнятная мешанина хибар, сараев, навесов и шатров самых невообразимых степеней истрепанности и форм.

– Значит, ты была здесь еще подростком, – полувопросительным тоном протянул, с любопытством выглядывая в забранное густой сеткой боковое окно кабины, вольготно развалившийся на заднем сиденье Конрад.

– Угадал, сладенький. – Неопределенно пожала плечами наемница. – Мне лет двенадцать было, может, чуть побольше.

– И что-то мне подсказывает, что тогда на тебе был ошейник, – продолжил монах.

– Ты, ведь, не отстанешь, да? – тяжело вздохнув, наемница слегка сбросила скорость фуры, объезжая невесть откуда оказавшийся на дороге сопровождаемый замотанным в невероятные лохмотья существом неопределенного пола выводок тощих, облезлых гусей.

– Именем Его, за кого ты меня принимаешь? Конечно, нет, женщина. – Расплылся в широкой улыбке Берг. – Ну же, ведьма. Давай, не стесняйся, утоли мой грех любопытства, и я клянусь, что исполню одну твою просьбу.

Плечи Элеум напряглись. Словно почувствовав настроение хозяйки, грузовик, неожиданно взревев двигателем, дернулся вперед, чуть не задев отбойником необычайно толстую женщину, с сосредоточенным видом семенящую по обочине и несущую на плече нечто, напоминающее мотыгу. С неожиданной для её комплекции ловкостью увернувшись от устрашающих шипов бампера-отбойника, толстуха что-то визгливо заверещала и замахнулась было на фургон своим инструментом, но, то ли умудрившись углядеть отраженное в заляпанном грязью зеркале заднего вида лицо наемницы, то ли поняв тщетность подобных действий, остановившись на середине движения, ограничилась плевком вслед машины.

– Ты прав, сладенький, – проронила после долгой паузы Ллойс.

Голос женщины стал пустым и безжизненным. Подернутые пленкой воспоминаний глаза остекленели, превратившись в два мутных, блестящих окатыша хризолита.

– Меня привозили сюда драться. Местный барон захотел показать, что его гладиаторы не хуже, чем в Сити. Устроил тут групповой бой. По идее, в таких забавах участвуют, в основном, новички, но устроитель боев слегка сжульничал. Поставил в свой отряд пару профи.

– Звучит не слишком честно, – неодобрительно поджал губы монах. – И что было дальше?

– Он не знал, что у ланисты [18] из Сити был свой собственный план, – криво усмехнулась Элеум. – А, возможно, знал и решил сыграть на опережение. Не знаю. Так или иначе, ставки были двадцать к одному. В основном, деньги ставили на то, как быстро бойцы Бойни смогут перерезать три десятка сопляков. Если я правильно помню, обычно сходились на минуте. А потом случилось недоразумение, кто-то что-то перепутал, и среди толпы вышвырнутых на арену мальчишек и девчонок, оказалась одна гладиатриса-секунда [19]. Победитель, более чем трех сотен, боев.

– Интересно… – протянул Конрад. – И много ты тогда заработала?

– Рабам нельзя делать ставки. – Покачала головой Элеум.

– И всё же? – Пригладив растрепанные, засаленные волосы, монах причмокнул, и засунув в рот длинный, покрытый разводами въевшейся грязи палец, принялся сосредоточенно ковыряться в зубах. – Ты мне маляр расколола.

– Всё, что у меня было. – Сухо ответила Ллойс. – Я всегда ставила на себя всё, что у меня было. Сладенький, я не собираюсь извиняться ни за твой грёбаный зуб, ни за отбитые почки.

– Да я и не ждал… – Вынув изо рта палец, Берг подвигал челюстью и поморщился. – Значит, ты всегда ставила на себя? Но почему?

– Мертвецам серебро ни к чему. – Болезненно скривившись, Элеум, отняв правую руку от руля, запустила ее под полу куртки и принялась остервенело скрести спину. – Да что же так чешется…

– Помочь? – Не дожидаясь ответа наемницы, отвлекшаяся от восторженного созерцания картины медленно растущего в лобовом стекле очага цивилизации Кити, перегнувшись через широкий, разделяющий передние сиденья кабины кожух, и запустив ладонь за широкий воротник куртки Ллойс, принялась осторожно массировать участок кожи межу лопатками.

– Ох, чёрт, чёрт, – Элеум блаженно закатила глаза и хихикнула. – Кисонька, ты настоящий ангел…

– Это блохи, Ллойс. Не знаю, где мы получили эту заразу, но нам надо раздобыть воды. И подержать над огнем одежду. – Хмуро вздохнула девушка и, отстранившись от подруги, бросила полный недоверия и неприязни взгляд на безмятежно наблюдающего за путешественницами монаха.

– Значит, это твоя вторая родина, так? – Вопросительно наклонив голову набок, Берг с прищуром посмотрел на наемницу, а перехватив очередной недовольный взгляд Кити, широко улыбнулся и развел руками. – Это здесь ты получила свободу?

Элеум раздраженно фыркнула.

– Я не получала свободу, святоша. Я взяла я ее. – Скрипнув зубами, Ллойс резко дернула руль, отчего грузовик ощутимо мотнуло. – Вырвала из глотки своего последнего противника. И это было лет на шесть позже. Я не горжусь тем, что я делала на арене, святоша. Не горжусь тем, чем занималась потом. Но я та, кто я есть. Убийца. Тварь. Продажная шкура. Мутантское отродье. Ведьма. Чёрт с тобой, называй меня, как хочешь. Я не буду говорить, что я просто старалась выжить, а всё, что я натворила, это стечение обстоятельств. Тот бой… Когда я получила свободу… Тогда я уже не хотела жить. Я всеми силами хотела убить ту тварь, что выставили против меня. И я победила. Вот и всё.

– А потом… – Хитро прищурился монах.

– Я не буду рассказывать, что было потом, святоша. Это моё дело. – Потемневшее от с трудом сдерживаемого гнева лицо наемницы слегка расслабилось.

– Нет дел, кроме дел Его, – наставительно произнес Берг и надолго замолчал, вглядываясь в медленно приближающиеся городские стены. – А что стало с новичками? – Вяло поинтересовался он после минутной паузы. – Теми тремя десятками ребятишек?

– А это важно? – Брови Ллойс вопросительно изогнулись.

Грузовик снова тряхнуло.

– Не слишком, – отмахнулся мужчина и поправил чуть сползший с сиденья футляр с оружием.

– Будь мы на землях Легиона, за тобой бы уже гонялась половина патрулей. – Проворчала Элеум, снова выворачивая руль и объезжая невесть зачем вбитый прямо посреди колеи железный столб. – Если я правильно припоминаю маркировки: импульсная винтовка «Опустошитель» от Баррета [20], усиленный «антиматериальный» вариант с матчевым стволом-ускорителем. Пули – одиннадцатиграммовые осмиево-вольфрамовые иглы, дальность прямого выстрела до семи километров. Эффективная – до двадцати. Хорошая штука, но капризная. А с ремонтом таких игрушек сейчас большие проблемы. Да и боеприпасов днем с огнем не найти…

– Тебя хорошо учили, убийца… – Одобрительно кивнул Берг. – Но славой Его мы не на землях Легиона. А что до ремонта… Разве это важно?

– Не слишком, – понимающе усмехнулась наемница. – Все в руках Его, так?

– Ты и не ведаешь, насколько права, – серьезно кивнул монах и замолчал.

В кабине вновь воцарилось тягостное молчание. Коротко глянув на восхищенно разглядывающую окружающий пейзаж Кити, Элеум перевела взгляд на безмятежно баюкающего на коленях футляр оружия монаха и тяжело вздохнула. – Хочу спросить, святоша: это из-за нее? – Достав из-за пазухи измочаленную самокрутку, Ллойс щелкнула пальцами и с жадностью затянулась. – Я все еще дышу из-за нее? Она… как вы там говорите… перспективна?

– Нет. – Покачал головой Конрад.

– Мутантка, богомерзкое, пятнающее саму суть жизни, отродье. Ведьма, имеющая опасные способности. Убийца, на совести которой столько трупов, что из них можно сложить приличных размеров кучу, в компании с другой мутанткой, не обладающей к тому же, ни одним из полезных для вашего Ордена талантов… И всё же – нет? Разве не в ваших правилах очищать мир от таких, как мы, при первой возможности? – В голосе наемницы послышались истерические нотки. – Ты уверен, сладенький? Я ведь, отказалась…

– Не думай, что ты знаешь все Его пути. И не позволяй гордости затмевать свой разум. Я не предлагал тебе анафему. Лишь исповедь. – Вернул усмешку Берг. – Но не бойся, ты еще поверишь. И примешь свой крест, как я принял свой. И как его примет этот город.

– Ты… – Наемница громко сглотнула и покосилась на продолжающего загадочно улыбаться Берга… – Как я понимаю, что-то предпринимать уже поздно… Я успею починить грузовик?

Улыбка мужчины на мгновение погасла.

– Все в руках Его, но я бы не стал слишком сильно торопиться, – проворчал он. – И я имел в виду не очищение. Просто, несколько заблудших агнцев… И наставление на верный путь. К тому же, я ведь сказал, что исполню твое желание, а…

Неожиданно мужчина осекся, прижав руки к вискам, застонав, откинулся на заднюю спинку сиденья. Футляр с винтовкой с грохотом повалился на пол кабины. Глаза монаха закатились, тело начала сотрясать мелкая дрожь…

– … с вероятностью в сорок один процент задача будет провалена. – И до того не отличающийся особой выразительностью голос Берга стал еще суше, выцвел, растеряв даже намек на эмоции.

– Вариант: объекты остаются в поселении на срок более девяти дней. Вероятность гибели группы – тридцать один процент. Вероятность выживания одного из членов группы – шестьдесят три процента. Вариант: один из объектов покидает город в срок от восьми до девяти дней. Вероятность гибели оставшегося – восемьдесят девять процентов. Вариант: объекты покидают место дислокации в срок менее четырех дней. Вероятность гибели группы уменьшается на девяносто три с половиной процента. Шансы выживания группы в долгосрочной перспективе – двадцать восемь процентов. Вероятность насильственной смерти группы – семьдесят одна целая и шесть десятых. Вероятность ненасильственной смерти – восемь целых и четыре десятых процента. Вероятность выживания в одиночку в ближайший сезон при сохранении первичных условий для объекта Кити: семь и пять десятых процента, для объекта Ллойс: девяносто шесть и восемь десятых процента…

– Спасибо, что просветил, сладенький, – буркнула наемница, покосилась в сторону Кити, испуганно сжавшейся на сиденье и с ужасом наблюдающей за монахом, и покачала головой. – Тебе никто не говорил, что ты – урод? Девчонку вон напугал…

– Не за что. Именем Его клянусь: не за что, – голос монаха снова стал нормальным. – Прошу прощения… Иногда меня заносит… Слишком долго без… Голос Неба иногда требует выхода… Ты ведь, наверняка в курсе, что мы не всегда это контролируем… Волей Его, – Берг затряс головой, – как же больно…

– Еще раз, во имя Неба, прошу простить. И не пугаться. Это не окончательная выкладка. Просто, всплеск промежуточных расчетов… Чаще всего они не отличаются большой точностью…

– Спасибо. Утешил. – Раздраженно хмыкнула Элеум. – Ты знаешь, с чего живет Бойня, а, святоша?

– Конечно, – кивнул монах, – это одна из самых больших маковых плантаций с севера.

– Вот и я о том, – убрав ногу с педали газа, наемница обернулась к мужчине. – Морфий. Самый обычный, честный опиум, и прочая производная от него дрянь. Не то дерьмо, что везут со Сломанных холмов. Не термоядерная, вызывающая привыкание после первого применения отрава, которой торгуют Хаб и Рино. Это даже не винт [21], а самый обыкновенный морфий.

– Ты просишь? – Удивленно вскинул брови монах. – За город дьявола? Ты не думаешь, что просишь слишком многого?

– Когда я была в Бойне в последний раз, тут жило тысячи полторы. А сейчас… – Широким жестом обведя жмущиеся к дороге лачуги, наемница глубоко вздохнула. – Похоже, не меньше пяти. Неужели ты не найдешь среди них пары таких же долбанутых, как ты, праведников?

– Это просьба? – Повторил монах, в глазах мужчины засверкали веселые искорки.

– Можешь считать, что так. – Вздохнула наемница. – Или не в вашей книге сказано: Простите и дано будет вам [22]?

– Мой Орден давно сжег эти слова Доброй книги, ведьма. – Покачал головой Берг. – Видимо, не зря. Из твоих уст они звучат… лживо. Время жатвы еще не пришло… Мне жаль, но ты потратила свое желание впустую.

– Чертов святоша, – зло сплюнула Элеум и резко ударила по тормозам.

Грузовик вильнул, пошел юзом, и заскрипев амортизаторами, с лязгом и грохотом остановился у ржавой, зачем-то поставленной на вбитые в землю вертикально рельсы будки проходной.

– Всё, приехали. Выметайся! В город пролезешь сам. Если сможешь. Достаточно того, что я тебя сюда привезла. Желаю тебе сдохнуть прибитым к столбу далеко в пустошах.

– Не печалься и не считай себя виноватой, дитя. Все в руках Его. У тебя просто не было выбора… – Открыв чуть слышно скрипнувшую дверцу грузовика, Конрад Берг подхватил свой футляр и выпрыгнул на дорогу. – У меня его тоже нет.

– Сам ты «дитя», святоша, – еле слышно буркнула себе под нос наемница, провожая взглядом долговязую фигуру.

– Гребаный чистильщик, – простонала она и бессильно уронила голову на руль. – Чтоб тебя все твои демоны разом в задницу каждую ночь драли…

– Ллойс? – несмело прикоснулась к плечу наемницы девушка.

– Черт, черт, Кисонька, – неожиданно повернувшись к девушке, Элеум перегнулась через кожух и, притянув к себе испуганно пискнувшую Кити, заключила её в объятия. – Ты умница… даже виду не показала… Черт, черт, черт… Какая же ты молодец… Два дня смерть на закорках таскали… Ну, как я могла повестись на его гребаные тряпки… Срань, – отпустив девушку, удивленно хватающую ртом воздух, Элеум со злостью впечатала ладонь в приборную панель. – Может, хоть у охраны хватит ума его в город не пускать…

Словно дожидаясь слов наемницы, скрипнула кособокая дверца, и из будки караула грузно выпрыгнул толстый, обрюзгший, весь какой-то сальный мужчина с невыразительным лицом. Обменявшись несколькими неслышимыми на расстоянии фразами с подошедшим к проходной монахом, толстяк поправил висящий на груди автомат, махнул пухлой ладошкой куда-то в сторону ворот и, потеряв к путешественнику всякий интерес, направился к грузовику.

– Мягкого солнца! – Громко крикнул он, обходя кабину и как бы между делом оглядывая транспорт.

– Черт… – повторила Элеум чуть слышно. – Даже не досмотрели, чтоб его… И тебе не хворать, сладенький! – Прокричала она уже громче, открыла дверцу, выпрыгнула из кабины и, крутанув в воздухе обратное сальто, приземлилась прямо перед носом опешившего от продемонстрированного акробатического трюка мужика.

– Ого… – прокомментировал трюк охранник. Заплывшее жиром, щедро покрытое наростами дикого мяса лицо пришло в движение, пласты плоти сдвинулись, и неожиданно сложились в восхищенно-глуповатую улыбку.

– К нам что, цирк приехал? Сначала гляжу: девки за рулем; подумал, наши зубастые красавицы в город вернулись, а потом гляжу – ан нет, фура-то не наша, а степняков… – Неожиданно толстяк осекся и хитро прищурился. – А ты, я гляжу, тоже зубастая, да? Торговать приехала или из другого клана? Ну, если ты торговать, то с тебя…

– Цирк, цирк, сладенький. Еще какой цирк. – Перебив словоохотливого стража, наемница распахнула полы куртки и, оттянув воротник, продемонстрировала охраннику грязную жилистую шею, после чего неторопливо закатила рукав, сунула ему под нос не менее грязное и еще более жилистое мускулистое предплечье. – Иногда такие фокусы показываем – закачаешься. А фургон, действительно, пустынников. Подарили они мне его, понимаешь? От чистого сердца. – Одергивая рукава куртки пояснила она.

– А-а-а… – Враз поскучнел мужик. – Значит, из этих, да?.. Тоже слухи услышала… Ну, да… Финк уже месяц бойцов нанимает… И сколько вас там? Большой отряд? А кто главный?

– Двое. Я и подруга. Главных у нас нет, но обычно, если есть, за что перетереть или чего порешать, лучше со мной говори.

– Понятно, – медленно кивнул толстяк и снова поправил висящий на груди автомат. – А подруга эта твоя чего не выходит?

– А она стеснительная, – пожала плечами наемница. – Ты в курсе, что сейчас чистильщика в город пустил?

– А ты в курсе, что его привезла? – Вопросом на вопрос ответил толстяк. – Подруга-то твоя… здорова?

– А сканер тебе на что, а пухлик, или ты его для красоты таскаешь? – Элеум ткнула пальцем в сторону висящего на поясе жирдяя прибора. – Можешь просветить, мы не против.

– Успеется, – тяжело вздохнул мужчина. – Запрещенное что есть?

– А что, у вас что-то запрещено? – Удивленно вскинула брови Ллойс.

– Ну… С динамитом в город не пущу. Дрянь ядовитую всякую тоже, если есть, подальше увози да вываливай или на хранение сдавай… На заразу тебя и подругу твою тоже проверим… Зверье паскудное ежели без клеток в город тащить даже не думай… Батареи атомные… Но это, если без пошлины и не для магистрата… – Заплывшие жиром глазки толстяка хитро прищурились.

– По поводу заразы-то ты лучше бы к монаху обратился… – Тяжело вздохнула Элеум.

– Я сейчас с тобой говорю, циркачка. И спрашиваю тоже с тебя, – слегка нахмурился толстяк. – Так что, везешь взрывчатку?

– Сдалась она мне. Вот сплю и вижу, как бы чего такого в траке за собой таскать… Я что, похожа на дуру? – Громко рассмеялась Элеум.

– Ну, мало ли, – пожал жирными плечами охранник. – Так сразу и не разберешь, кто на кого похож, так что, я проверю. Только вчера один гаврик хотел целую фуру тола в город загнать. На продажу. Ха. На продажу, прикинь? Так что, велено теперь спрашивать, я и спрашиваю. Без обид?

– Да какие обиды, – покопавшись в поясной сумке, наемница бросила охраннику тут же исчезнувшую в недрах безразмерной накидки-пыльника крупную серебряную монетку, – смотри, не стесняйся. Заодно и новости расскажешь.