Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II"

Автор книги: Борис Галенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 71 страниц)

Не нам стыдиться вымышленных поражений

В прицеле – Третий Рим

Многочисленные пророчества говорят, что Антихрист придет к своей мировой Анти-Власти, не только обольстив большинство человечества, но военной силой сломив оставшиеся очаги сопротивления. Последним из них будет Римское царство. Так говорит Иоанн Златоуст:

«Когда прекратится существование Римского государства, тогда он (Антихрист. – Б.Г.) придет. Потому что до тех пор, пока будут бояться этого государства, никто скоро не подчинится антихристу. Но после того как оно будет разрушено, водворится безначалие (анархия! – Б.Г.), и он будет стремиться похитить всю – и человеческую, и божественную – власть»^{499}.

Отвержение Великим Князем Московским Василием II в лето 1441-е Флорентийской унии, прилюдное обличение им в Успенском соборе униатского митрополита Исидора как еретика и предателя православия и принятие этой унии всеми восточными патриархами и византийским императором в то же лето сделали Московскую Русь в глазах русского народа преемницей Второго Рима – Константинополя. Царьграда. А значит – Третьим Римом^{500}.

И этот факт дошел до вселенского православного сознания с внушающей и сейчас уважение скоростью. Формула «Москва – Третий Рим» была впервые озвучена отнюдь не в посланиях инока Филофея «в Царствующий град Москва» Великому Князю Василию III, а почти на 80 лет раньше – в 1442 году сербом Пахомием Логофетом в его «Хронографе»^{501}.

Так что идею предъизбраннрсти Богом Московского царства Филофей вложил в уже признанную и освященную народным и церковным сознанием форму.

Четвертому же Риму не быть!

Именно осознание русским человеком Москвы как продолжательницы дела Римского православного царства – хранителя Вселенной – придало Русскому государству мощь и силу, не объяснимые никакими материальными факторами, а единственно – высотой и непреоборимостью его духа. Сделало Москву страшной и неодолимой для врагов православия. В мгновение исторического ока вывело Московскую Русь из междуречья Оки и Волги к берегам Тихого океана.

Мы видели, что не было силы, способной остановить наше победное продвижение к теплым морям и за них. Остановила его только очень своевременная для врагов православия и Святой Руси трагическая катастрофа Раскола. Но и ослабленное Русское царство, а за ним Российская Империя были страшны своим врагам до последних минут своего существования. Остаются страшными и сейчас.

Таким образом, с 1441 года борьба с Москвой – Московским царством, Российской Империей, в какой-то степени с Советским Союзом и даже с нынешней РФ-ей – и является борьбой с тем самым Римом, с тем самым православием и даже его остатками, по сей день не позволяющими воцариться Антихристу.

Характерно, что Святитель Ипполит Римский, прозревая времена, непосредственно предшествующие водворению «человека беззакония», говорит, что накануне пришествия Антихриста последняя империя распадется «на десять демократических царств»^{502}. Возможно, этот распад совершился у оке в 1991 году. Но остается шанс, что тяжкий груз Третьего Рима продолжает нести нынешняя, наша Россия. Великороссия.

И уже ее распада добивается нынче мировое сообщество. Не по границам ли нынешних семи федеральных округов[463]463
  В одном из своих трудов Юрий Воробьевский приводит слова Святителя Филарета (Дроздова) о планах декабристов: «Вспомните, что в отчете Следственной Комиссии по происшествию 14 декабря 1825 года было упомянуто, что тогда хотели разделить Россию на семь республик. Сие ведет к заключению, что прилежная подземная работа выходит наружу…» Так что число семь в количестве федеральных округов наводит на определенные размышления. Святителю Филарету вторит Иван Ильин: «Им нужна Россия расчлененная у по наивному “свободолюбию” согласная на расчленение и воображающая, что ее благо в распадении… Но единая Россия им не нужна». Современным гражданам РФ полезно иметь в виду, что под единой Россией Иван Ильин понимает Россию в ее естественных границах, то есть, по крайней мере, в границах Советского Союза.


[Закрыть]?

И если это так, то именно мы, ныне живущие, являемся последними гражданами и солдатами Третьего Рима, и именно с нас будет спрос за его судьбу на последнем суде. Не будет ни адвокатов, ни сочувствующей публики. И аргументы типа: силы были неравны или да мы и вовсе не знали, не помнили, не ведали, во внимание приниматься не будут.

А значит, надо знать, помнить и ведать. Надо твердо помнить и знать, что все войны против России имели и имеют конечной целью прекращение бытия России в качестве Третьего Рима – потенциально православной империи – единственной силы, придающей содержание, смысл и цель земной истории.

Не имела шансов одержать…

Не была исключением из этого правила и война японо-русская. Но с ней у всемирных манипуляторов чуть не вышел облом.

Все авторитетные исследователи этой войны согласны в том, что победившая Япония не имела шансов одержать победу над таким противником, как Россия. Ни на суше, ни на море. Факт превосходства русской армии над японской, установленный в 1904–1905 годах, был подтвержден Халхинголъской (1939) и Квантунской (1945) операциями уже советской армии. Единственными операциями за всю 73-летнюю историю той армии, когда она действительно малой кровью победно воевала на чужой территории.

Не одержана была победа Японией и в 1905 году. На самом деле, несмотря на гибель флота и весьма «специфическое» командование Маньчжурской армией генералом Куропаткиным, Россия, безусловно, шла к победе. Последнее обнаруживается готовностью Японии заключить мир с Россией «любыми способами, на любых условиях», что фактически является латентной капитуляцией. Особенно характерной представляется в этой связи не раз уже упомянутая позиция Морского Министра адмирала Ямамото, который отчаянно подталкивал свое правительство «к уступкам во имя заключения мира». Странная, одним словом, победа была получена Страной восходящего солнца в августе 1905 года.

Сообща против Америки и Англии…

Неестественность этой победы была настолько очевидна для самой Японии, что уже в серии секретных договоров с Россией 1907, 1910, 1912 и особенно 1916 года она фактически относила к зоне нашего влияния весь Северный Китай, примерно по параллели Владивостока. По мнению специалистов, «прорусская (!) ориентация членов японского кабинета министров создавала хорошие условия для сотрудничества двух стран». Партнерство Российской Империи и Японии «могло изменить весь ход международных отношений в Восточной Азии»^{503}.

Вполне допустимо считать, что именно убежденность японских верхов в непобедимости России, обусловленной мощью ее вооруженных сил и крепостью воинского духа, верностью России своим обязательствам как союзника, и была причиной заключения сверхсекретного договора в 1916 году – прообраза оси Петроград – Токио. Оси, к которой так мечтал присоединить еще и Берлин гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц. Да и не он один. Извольте убедиться, прямо крик души.

«Еще в 1915 и даже в 1916 году… [нам] необходимо было столковаться с Россией и обратить главный фронт против англосаксов. Нам следовало искать союза и на жизнь и на смерть с великой державой Азии (Японией. – Б.Г.).

…Сепаратный договор, который Япония заключила с царем в 1916 году, показывает… что ее государственная мудрость искала опоры повсюду, где можно было предполагать решимость занять твердую позицию по отношению к англосаксам. После того как Германия и Россия обратили друг друга в развалины, возможность заключения германо-русско-японского Тройственного союза, который обеспечил бы свободу всего мира, конечно, исчезла… Будущее всех не англосаксонских держав является проблематичным»^{504}.

Замечательно, что сверхзадачей нашего сверхсекретного договора с Японией было, как минимум, вытеснение всех «просвещенных мореплавателей» из Китая, что вызывало почему-то бешеное раздражение у вождя мирового пролетариата В.И. Бланка-Симбирского, известного больше под партийной кличкой Ленин. Апофеозом жизни которого стало уничтожение страны своего рождения и элиты ее народа.

Конец Русской истории?

Нелишне будет напомнить читателю, что этот организатор высокогуманной системы массовых расстрелов невинных людей, поименованных заложниками, создатель военно-карательных формирований типа СС (задолго до бесноватого фюрера Адольфа Алоизовича!) лично ответственен за уничтожение не менее 10 миллионов человек мирного населения на части территории Российской Империи, попавшей в зону действия социалистической революции.

Развязанная им и его подельщиками бойня, известная под невинным названием Гражданской войны, по сути своей явилась истребительной войной интернационал-социалистического оккупационного режима против гражданского населения России, что исчерпывающе показал, например, историк Михаил Бернштам^{505}.

В результате поражения русского народа и русской армии в этой войне русская история как история русского народа и его государства была насильственно пресечена.

Полезно провести следующее сравнение

Тщательнейшим образом и всесторонне изучив историю всенародного сопротивления этому режиму и потери коренного населения бывшей Российской Империи в этой борьбе в период 1917–1920 годов, Бернштам, в частности, говорит на страницах своего исследования: «Полезно провести следующее сравнение.

За три года подавления предыдущей революции, в 1906–1908 годах, власть того времени казнила, по подсчётам общественности (завышенным)^{506}, 2200 человек^{507}, причём исключительно террористов и экспроприаторов^{508}…

За три неполных года революции, с осени 1917 до осени 1920 года, уничтожено новой властью только путём террора и подавлений около 6 000 000 человек – участников народного сопротивления и просто мирных жителей сёл и городов России (и это без жертв участников белого движения), из названного числа уничтожено новой властью путём террора 5 000 000 мирного населения (и это не считая жертв разгрома городов и сёл, погромов национальных меньшинств и т.д., в чем формирования Красной армии тоже отличались больше, чем белые, и не меньше, чем зелёные).

Таким образом, мирного населения от террора новой власти за неполные три года её существования уничтожено, по меньшей мере, в 2270 раз больше, чем прежняя власть за такой же срок и в такой же экстремальный период уничтожила террористов в защиту порядка и мирного населения.

Такова количественная и – что особенно важно – качественная разница двух политических систем, существовавших на территории России – одна до, другая после 1917 года. Здесь начинает работать закон больших чисел, и должна прекратиться демагогия, до сих пор господствующая по этому вопросу в политической науке»^{509}.

Поскольку общая цифра потерь мирного населения за 1917–1922 годы, как мы увидим сейчас, превышает 10 миллионов человек[464]464
  10 500 000 человек. Из этой цифры число жертв белого террора, по заведомо завышенным советским данным, не превышает 200 000 человек. – М. Бернштам. Ук. соч. С. 70, 93 (прим. 236).


[Закрыть], то коэффициент эффективности уничтожения большевиками русского народа по сравнению с соответствующими данными по защите населения дореволюционным русским правительством составляет отнюдь не 2270, а, по крайней мере, 4540.

Учитывая же, что все свои расчеты Бернштам ведет «в целях научной объективности» в пользу большевиков, то наиболее реальным коэффициентом эффективности уничтожения нашего народа ленинскими стервятниками представляется число 5000. И еще одна цифра.

По данным сборника «Россия в мировой войне 1914–1918 годов (в цифрах). ЦСУ. Отдел военной статистики», изданного в 1925 году в Москве, потери Русской Императорской Армии в Первой мировой войне (когда эта армия сыграла решающую роль в грядущей победе Антанты) составляют убитыми на полях сражений примерно 630 тысяч человек[465]465
  626 440 человек. Россия в мировой войне 1914–1918 года (в цифрах). М., 1925. Табл.22, 24. С.30–32.


[Закрыть]. Это по Брестский мир включительно.

А по 1 марта 1917 года, когда Армия была действительно Императорской под личным командованием Его Величества, соответствующие потери не достигают 600 тысяч человек, включая умерших от ран^{510}.

Таким образом, число жертв ленинского террора среди мирного гражданского населения России в Гражданскую войну в 16 (шестнадцать!) раз превышает число убитых воинов русской армии в самой кровопролитной из бывших доселе войн.

«Количественным и прежде всего качественным анализом приведённых по ходу настоящей работы статистических выкладок снимаются все аналогии двух политических систем, до и после 1917 года, все теории преемственности, реставрации и т.д.»^{511}

Уничтожение гигантских масс в зонах сопротивления

«Мы хотим подчеркнуть, что важнейшей причиной победы социализма в России является именно уничтожение гигантских масс в зонах сопротивления и всех мало-мальски потенциально активных элементов»^{512}.

«Изучение коммунистической революции, – с печалью констатирует Михаил Бернштам, – приводит нас к нравственно тяжёлому, но научно необходимому выводу: политические возможности террора, его эффективность едва ли не безграничны».

Только террором держалась и Красная армия, из 4-миллионного итогового состава которой за период 1918–1922 годов дезертировало не менее 2 миллионов человек^{513}.

«Без внутреннего террора Красная армия не могла не только победить, но даже просто – как видно из изложенного – механически сохранить личный состав.

В.И. Ленин специально подчеркнул внутренний террор в армии как новую в истории черту специфической коммунистической военной политики: “Б Красной армии… применялись… меры, которых не видело даже прежнее правительство. Мещане писали и вопили: «Вот большевики ввели расстрелы».

Мы должны сказать: “Да, ввели, и ввели вполне сознательно»”^{514}».

И далее Бернштам говорит замечательную фразу, которую следовало бы немедленно ввести во все учебники новейшей российской истории для приведения их хоть в какое-нибудь соответствие с исторической правдой.

«Это был уникальный исторический эксперимент – победить страну оккупационной армией, насильственно составленной из самого оккупированного населения, – армией, управляемой посредством расстрелов»^{515}.

На основе анализа и обработки большого объема статистических данных, в частности, переписей населения России в 1916 и 1920 годах, Михаил Бернштам смог составить сводную таблицу потерь различных категорий населения России в так называемой Гражданской войне 1917–1922 годов.

Далее он говорит: «Видно из приведённой выше сводной таблицы, – по которой на 1 000 000 потерь мобилизованной социализмом армии приходится свыше 10 000 000 погибшего населения России (да и армия воевала не за социализм, а под дулом террора), – что в 1917–1920 годах и также позже в России не было никакой гражданской войны.

Это была война универсальной исторической силы – интернационального социализма против России и её народов посредством механизма демографической революции»^{516}.

Слова «интернациональный социализм» и «демографическая революция» служат у Михаила Бернштама политкорректным аналогом слов «антихристианский интернационал» и «геноцид». А механизм демографической революции означает попросту массовое уничтожение этим антихристианским интернационалом коренного русского гражданского населения. Даже не принимавшего участия в сопротивлении большевикам.

«Внимательное изучение истории социалистического движения подтверждает мнение о сородности социализма и геноцида».

«В XX веке “расказачивание” 2 миллионов человек открывает целую полосу социалистических массовых уничтожений – миллионов русского крестьянства… в СССР и нескольких миллионов евреев в Центральной и Восточной Европе…

Один социализм исходит из того, что казаки – реакционная масса, мешающая революции. Другой социализм исходит из того, что евреи – “плутократы”, враждебные революции».

«Одним из ведущих авторов, кто делил нации и их право на жизнь по критерию их отсталости и развитости, реакционности и прогрессивности, революционности и консервативности, был Карл Маркс». И, разумеется, его alter ego Фридрих Энгельс. Вот не угодно ли.

«…Только три нации явились… носителями прогресса: немцы, поляки и мадьяры. Поэтому и теперь они революционны. Все остальные большие и малые нации и народы имеют в качестве своей ближайшей миссии уничтожиться в мировой революционной буре^{517}.

…Ближайшая всемирная война сотрет с лица земли не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы, – и это также будет прогрессом!^{518} …Мы знаем теперь, где сосредоточены враги революции: в России… Тогда мы знаем, что нам делать!.. Истребительная война и безудержный террор… в интересах революции!»^{519}

«В течение столетия германская социал-демократия воспитывала население в соответствующем духе, – Гитлер пришёл на готовое»^{520}.

Военные формирования типа СС

Для эффективных же операций по уничтожению коренного, прежде всего, русского населения бывшей Российской Империи социалистический режим, не имевший опоры в этом населении, использовал впервые в истории созданные ленинским гением военно-карательные спецформирования, говоря словами Бернштама, «некий военный костяк, ударный кулак, мобильный, на всё готовый, нацеленный на террор против всех и вся.

…Говоря языком политической аналогии, военные формирования типа СС в национал-социалистической Германии. Без таких – типа СС – формирований вся работа социализма в России не могла увенчаться успехом. Создание таких формирований стало задачей с первых дней революции и даже в процессе её подготовки. И они были созданы, что, в конечном счете, обеспечило победу социализма против более опасной силы, чем белое движение вместе взятое – против массового сопротивления народа»^{521}.

Отряды эти составлены были из хорошо известных нам с детства «интернационалистов». Тех самых стрелков Латышской дивизии, созданной еще в 1915–1916 годах каким-то очередным умником из Генштаба. Якобы для защиты Прибалтики от немецкого вторжения. Никак не проявив себя при защите Империи, Латышская дивизия, насчитывавшая 25 тысяч штыков, еще в апреле 1917 года, за полгода до октябрьского переворота, перешла на сторону большевиков^{522}.

Тогда же и после, в процессе социалистической революции, новыми военно-карательными спецчастями режима стали отряды военнопленных Центральных держав, и примерно 10% из 4-миллионного интернационал-социалистического сброда Европы и Азии (поляков, венгров, финнов, китайцев, лиц кавказской и закавказской национальностей, персов и многих других), слетевшегося в то время в горящую Россию, как слетается на пожарище воронье^{523}.

Даже по советским значительно заниженным данным число карателей-интернационалистов в Красной армии доходило до 19 с лишком процентов.

«Процент очень высокий для любой армии в любой войне и уникален в истории»^{524}. Самое смешное, что все эти цифры, как и везде в этом труде, взяты из совершенно открытых, незасекреченных, хотя и мало известных широкому читателю, источников.

«Для войны, в которой основные операции – не стратегические фронтовые, а подавление повстанчества и сопротивления коренного населения[466]466
  Это очевидно из представленных в предыдущих таблицах соотношений: с одной стороны, соотношение погибших красных и белых, с другой – красных и повстанцев. – Прим. М. Бернштама. Бернштам ссылается на составленные им таблицы потерь населения России в Гражданской войне: см. там же. С. 76, 95.


[Закрыть], роль 19-процентного ударного костяка, именно на подавлениях сосредоточенного, является, на наш взгляд, ключевой ролью в победе режима над населением». Именно военно-карательный «19%-ный костяк интернационалистов, – по словам Михаила Бернштама, – спас мировую революцию от русского народа.

Контролируя остальную армейскую массу, подавляя повстанчество в её рядах и являясь ударным кулаком в войне против населения, формирования ландскнехтов-интернационалистов стали главной, решающей военной силой социализма в 1917–1920 годах. При хорошо организованной постоянной переброске по территории страны гигантский ударный кулак интернационалистов был способен подавить даже 100-тысячные народные восстания.

Социализм проявил феноменальные способности и организовал мощную стратегическо-политическую систему, способную завоевать очень большую страну с очень непокорным народом.

Следовательно, социалистический режим на территории России, по существу, оказался режимом оккупационным, а война 1917–1922 годов была интернационал-социалистической оккупацией России.

Всемирно-историческое значение народного сопротивления в России состоит в том, что оно отвлекло на себя вооружённую интернациональную силу, возглавляемую самым стратегически способным политическим аппаратом в истории, и защитило остальной мир от мировой революции»^{525}.

Кровавая месть славянским варварам

Православная Россия, самим фактом своего существования и духом своим преграждающая победное шествие по Земле коммунизма, социализма и прочих прогрессивных явлений и течений общечеловеческой западной мысли, пишет Бернштам, «вызывала к ней ненависть всей мировой интеллигенции и превращала борьбу против российской государственности и русского народа в задачу интернациональную для мировой интеллигенции и мировой политической общественности»^{526}.

Без уничтожения Православной русской монархии, «по мысли К. Маркса и Ф. Энгельса, невозможна была мировая коммунистическая революция, и потому следовало объявить войну всемирного социализма против России вплоть до её уничтожения»^{527}.

«А особая роль России в защите в XIX веке европейской цивилизации от революций и социалистического движения усиливала антироссийскую активность интернациональной интеллигенции. Это привело к губительной для любой воюющей страны революции Февраля 1917 года, в ходе которой единственная хорошо организованная социалистическая группа в Октябре 1917 года захватила власть.

Тоталитарные способности этой группы наложились на благоприятствующую ей позицию мировой интеллигенции. Многочисленные интеллигентские группировки, хотя и с оговорками, поддержали социалистическую революцию, уничтожающую консервативные устои России»^{528}.

«В ходе революции и войны 1917–1922 годов на территории России социализм воплотил в жизнь установку прогрессистски мыслящей интеллигенции на физическое истребление реакционной массы контрреволюционной нации рабов в завещанных К. Марксом и Ф. Энгельсом формах “кровавой мести славянским варварам”, “истребительной войны и безудержного террора”»^{529}.

Вполне интернационально звучат и фамилии главных ленинских расказачивателей, уничтожителей святынь, подавителей народных восстаний, организаторов массовых расстрелов, утоплений в баржах, в иных плавсредствах и просто с камнем к ногам, травителей ядовитыми газами и просто душителей и палачей русского народа:

Троцкий, Свердлов, Зиновьев, Урицкий, Петере, Берзин, Трилиссер, Бела Кун, Тухачевский, Имре Надь, Землячка, Якир, Рейнгольд, Антонов-Овсеенко, Атарбеков, Ягода, Голощекин, Войков, Френкель, Бокий и прочая.

Что характерно, среди идеологов и исполнителей эйнзац-акций среди гражданского населения периода Гражданской войны практически не встречается фамилия Сталин.

Единство в предательстве Святой Руси

Победу интернационал-социалистов над русским народом, подчеркивает в своем исследовании Бернштам, в значительной степени обеспечила «пятая колонна» внутри страны – русская интеллигенция. В тесном единении с интеллигенцией мировой.

«Итогом свыше чем столетней борьбы прогрессивной общественности стало разрушение не только тысячелетней русской государственности и национальной жизни, но и хозяйства страны. Последовавший перманентный голод и миллионы вымерших от него – вот что принесла русскому народу борьба его интеллигенции за свободу ,равенство, демократию и социализм»^{530}.

Перманентный голод, заметим, последовал именно вслед за разрушением тысячелетней русской православной монархической государственности и уничтожением в процессе сопротивления интернационал-оккупационному режиму многомиллионных масс, прежде всего православного населения, бывшей Российской Империи, конечно, самой активной его части.

Беспощадно уничтожались истинно верующие русские люди, самые лучшие и любимые паствой пастыри и иерархи. Одним словом – беспощадно уничтожалась Святая Русь. Против вооруженных до зубов латышско-мадьяро-польско-китайских предтеч фашистских карательных отрядов, поддержанных отечественными борцами за народное счастье, бессильно было мужество безоружных:

«Архивная сводка Штаба Восточного фронта содержит описание локального восстания в марте 1919 в Сенгилеевском и Белебеевском уездах Поволжья: “Крестьяне озверели, с вилами, с кольями и ружьями в одиночку и толпами лезут на пулемёты, несмотря на груды трупов, и их ярость не поддаётся описанию”.

Аналогичную картину описывает свидетель крестьянского выступления осенью 1918 года в Шацком уезде Тамбовской губернии, когда крестьяне двинулись на здание уездной ЧК выручать конфискованную коммунистами икону Вышинской Божьей Матери.

“Я солдат, был во многих боях с германцами, но такого я не видел. Пулемёт косит по рядам, а они идут, ничего не видят, по трупам, по раненым лезут напролом, глаза страшные, матери детей вперёд, кричат: Матушка, Заступница, спаси, помилуй, все за Тебя ляжем. Страху уже в них не было никакого”^{531}.

Другого рода восстания и выступления – вооружённые, хорошо организованные, имеющие способных военных и политических руководителей, – также отличались массовостью и – что особенно важно для их политической характеристики – отчётливо выраженным религиозным характером»^{532}.

Миллионы новомучеников, павших за Христа в неравной борьбе с антихристианским интернационалом, поддержанным отечественной интеллигенцией, показали, что не зря усвоили Святая Русь и народ ее это самоназвание.

Вместе с верующими заодно уничтожались и все мало-мальски потенциально активные элементы в русском народе. Что особенно стало заметно в наши дни.

Русская интеллигенция всех слоев и сословий, в том числе часть верхушки сословия духовного, деятельность которой стала одной из первопричин успеха февральского мятежа[467]467
  Книга 1. Введение. Глава: Февральская Цусима.


[Закрыть], обнаружила удивительное и достойное лучшего применения единство в последовательном предательстве Бога, Царя, Отечества и, как следствие, предательстве русского народа в его самой главной войне за всю историю России. Войне за само бытие русского народа и России с разрушительной мировой силой интернационального социализма.

Погибла в этой войне и сама русская интеллигенция:

«Она погибла в обломках революции, и это хорошо, – писал об этой интеллигенции Владимир Иванович Вернадский, – ибо вина за многое, что совершилось и совершается, лежит на ней – старой русской интеллигенции…

Никогда в истории не было примера, чтобы мозг страны – интеллигенция – не понимала, подобно русской, всего блага, всей огромной важности государственности…» И ставит диагноз: «Русская интеллигенция была даже не атеистична, она была арелигиозна; она пыталась прожить, не замечая религиозных вопросов, замалчивая их. Так было. Но так не будет!»^{533}

Так действительно не стало. Блеснув на исходе своем матовым, до сих пор завораживающим блеском Серебряного века, навсегда исчезла, расточившись и на просторах своей страны и в дальних пропастях земли, русская интеллигенция. Уже в семидесятых годах ушедшего века сменившись, по словам Солженицына, русскоязычной образованщиной. При нынешнем положении с образованием в РФ приставка «образован» перед «щиной» явно требует замены на что-то связанное с очевидно присутствующей и активно плодимой мало– и просто без– грамотностью. Что так понятно в связи с множащимися успехами глобыдлизации человечества. Да и русскоязычна нынешняя – щина весьма условно. Что в телевизоре, что в газете, что в мобильнике русские слова – только для связи б логов с Макдональдсами в предложении. Но мы отвлеклись.

Проиграв войну с антихристианским интернационалом, исчезла с мировых карт Империя Россия, а в наши дни вслед за своей страной в небытие следует русский народ. В самом деле.

Демографическая революция в России продолжается

Михаил Бернштам, комментируя графу «естественная убыль» в упомянутой выше сводной таблице потерь населения России в результате революций 1917 года, отмечает: «Наконец, и графа “естественная убыль” требует разумной интерпретации. Почему убыль! Уместен ли здесь принятый в науке термин “естественная”!

Ясно, что превышение смертности над рождаемостью без внешней войны есть явление противоестественное и тоже относится к демографическим итогам революции и социалистического эксперимента»^{534}.

Эти слова переносят нас в реальность уже наших дней, когда безвозвратные ежегодные потери русского населения РФ без внешней войны, в результате исключительно естественной убыли составляют несколько миллионов человек.

Для сравнения напомним, что в самой кровопролитной из войн, которые вела Россия до 1917 года, то есть в Первой мировой, население Империи возрастало, по крайней мере, на 1 миллион человек в год. Хотя, по понятным причинам, говорит тот же Бернштам, естественный прирост несколько замедлился.

Так что, похоже, демографическая революция в России продолжается. И процесс этот не выглядит хаотическим.

Удивляться этому не приходится. Если уже сто лет назад людей правды и совета на вершинах власти было днем с огнем не сыскать, откуда же взяться таким нынче? После почти 100-летней-то «оккупации»! И Государя Императора, который вопреки своему окружению до конца любил, жалел и защищал свой народ, тоже уж скоро как 100 лет нет. И в обозримом будущем не предвидится.

Так что пока сохраняются все шансы, как предупреждал еще Иван Солоневич, что бывшая Святая Русь в 2017 году – если, конечно, доживет! – будет праздновать столетний юбилей, если и не взятия Зимнего дворца в Октябре, то уж точно великого предательства Февраля, обрекшего на уничтожение величайшую из империй и создавший ее народ.

Глубоко отрицательна в отношении России

«Средством утверждения (социалистической квазицивилизации в России. – Б.Г.) явилась демографическая революция», или массовое истребление коренного населения. Социалистический геноцид. «Были истреблены, выбиты целые когорты населения»^{535}.[468]468
  На Дону, например, было уничтожено при расказачивании не менее 80% мужского населения.


[Закрыть]

Такой вот оказалась, говоря словами Александра Галича, «заря долгожданного дня» русской истории. Что характерно, подчеркивает М. Бернштам, мировая историография советской истории, мировая политическая наука «совершенно проигнорировали главнейший факт истории XX века – однородность социализма и геноцида»^{536}. Более того. Основанная на исходной концепции политического прогресса вся зарубежная историография новейшей истории России «глубоко отрицательна в отношении старой, дореволюционной России».

Впрочем, отрицательна – это слишком политкорректно сказано. Россию по-прежнему ненавидят за то, что она почти столетие в одиночестве противостояла победоносному шествию антихристианского интернационала, а в настоящее время без должного восторга воспринимает идеи глобализма и демократии.

Мировая политическая наука, равно как и мировая историография как советской, так и вообще русской истории, ненавидя Россию вообще как геополитический факт или фактор, начинают ненавидеть ее до степени истерической, когда Россия становится, на взгляд этих наук, слишком сильной. Неважно даже в каком обличий. За примерами далеко не идти.

С эпитетом «русский»

Разумеется, зубовный скрежет демократов, либералов и прочих служителей прогресса вызывает и тот единственный период в жизни советского государства, когда, начиная примерно с 1937 года, Сталину, опираясь на здоровые силы русского народа, удалось в значительной степени возродить его историческую память, пусть и на социалистической основе.

Была фактически уничтожена интернационал-большевистская ленинская партия, для которой Россия под любым названием была разменной монетой в азартной игре в мировую революцию. И понятно из кого в основном состоявшая.