Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II"

Автор книги: Борис Галенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 71 страниц)

Броненосец “Микаса” имеет полную возможность успеть произвести первый залп. Если вспомнить слова вице-адмирала З.П. Рожественского, то японский флагман чуть более минуты выдерживал курс, а затем открыл ответный огонь».

Как видим, мы еще раз получили подтверждение – уже не «на пальцах», а расчетным путем, – что не «Суворов» при сближении эскадр (не получив еще ни одного попадания!) «постепенно уклонился вправо» на несколько румбов, как утверждает «Сражение в Японском море», иллюстрируя свое утверждение соответствующими схемами, а строго наоборот: флагман Того отвернул на 4R влево с канонического курса NO 67°! А затем уж открыл огонь.

Вот так, господа хорошие.

8) «На дистанцию 28 кабельтовых (как это указано в русских источниках) японские броненосцы выйдут не в 14 часов, а в 13 час. 55 мин. (судовое время – русское)»^{453}.

9) «…враг (адмирал Того. – Б.Г.) в начале боя постоянно менял курсы[431]431
  Вспомним рассказ каперанга Пэкинхэма о первых минутах боя: «С целью, вероятно, изменения дистанции “Микаса” делал зигзаги, и следующие за ним корабли аккуратно следовали за ним». – Часть четвертая. Глава 8.1, раздел: Им не пришлось идти на Божий Суд.


[Закрыть]. И это был не новый способ применения оружия, а совершенно противоположное. Резкопеременное маневрирование было как раз сильной помехой в работе управляющих огнем 1-го боевого отряда Соединенного флота…»^{454}

Резкопеременное маневрирование служит в данном случае вежливым эвфемизмом для слов «лихорадочное метание».

«Большие углы отворотов от генерального курса не позволяют отнести действия 1-го боевого отряда (Соединенного флота. – Б.Г.) даже к противоартиллерийскому маневру»^{455}.

«Высокий профессионализм артиллеристов (вернее – чудовищная мощь новой японской взрывчатки, вспомним в очередной раз слова адмирала А.В. Шталя о 150-кратном японском огневом превосходстве! – Б.Г.), а не навыки в маневрировании адмирала Того, решил участь 2-й эскадры!»^{456}

10) «Непростительному промаху японского командующего немало способствовал и выход русских броненосцев вперед, который так и остался незамеченным»^{457}.

Адмирал Того «решил поворачивать на боевой курс 67°, выбрав ориентиром только броненосец “Ослябя”, почему “Микаса” и оказался на невыгодном для себя курсовом угле “Князя Суворова” 79° левого борта»^{458}.

Задачи прямая и обратная

К сожалению, Кокцинский останавливает свой анализ маневрирования главных сил Соединенного флота на 7-й минуте Цусимского боя – в 13:56, когда через минуту следования курсом SO 79° «Микаса» ложится на курс NO 73°.

Считая почему-то, что дальнейшее сближение на дистанцию 25,1 кб (4600 м) «происходит очень удачно, так как неприятель, ложась на параллельный курс, практически прекращает сближаться со 2-й эскадрой».

Непонятно вот только, отчего Кокцинский, только что самоличными расчетами убедившийся в правдивости показаний адмирала Рожественского, считает курс NO 73° параллельным курсу 2-й эскадры, да еще в 13:56. Мы хорошо знаем, что это не так. И до удачного сближения с русской эскадрой было еще далеко.

Тем более, что сам Игорь Михайлович на основе произведенных им расчетов считает единственно правильным курсом огибания Соединенным флотом головы 2-й эскадры курс NO 56°. Тот самый курс, который выше был получен нами «эмпирическим» путем.

Все предыдущие значения курсов, по словам Кокцинского: «Образуют характерную “змейку”… вьющуюся вокруг единственно правильного пути расчетного перемещения, то есть NO 56° является генеральным курсом 1-го боевого отряда Соединенного флота. Адмирал Того несколькими изменениями направлений движения опытным путем подобрал своему отряду нужное значение курса. Это, конечно, не высший пилотаж маневрирования, но все же не только допустимый, но и необходимый практический путь решения задачи».

Вместе с тем повторим: «Большие углы отворотов от генерального курса не позволяют отнести действия 1-го боевого отряда (Соединенного флота. – Б.Г.) даже к противоартиллерийскому маневру»^{459}.

Следует сказать, что расчеты Кокцинского, помимо того, что подтверждают наши умозаключения, говоря языком математики,решают и «обратную задачу».

До этого мы, убедившись в недоброкачественности японского источника, выбирали «опорные точки» для графического решения задачи, опираясь на Критерий Цусимы и исходя из правдивости показаний адмирала Рожественского.

Сейчас И.М. Кокцинский, прокрутив возможные варианты маневрирования эскадр и «вычислив» истинное маневрирование, пришел этим путем к заключению о правдивости показаний адмирала Р.

Математически подтвердив тем самым Критерий Цусимы. Поверив, так сказать, векторной алгеброй маневренного планшета логическую гармонию предыдущих рассуждений.

Воплотить невыразимое

Таким образом, к некоторому удивлению самого автора, «идеологическая» реконструкция Цусимского боя, которой посвящена большая часть трилогии, пополнилась реконструкцией математико-графической. И можно с большой долей вероятности полагать, что, кроме некоторых нюансов, восстановить которые вряд ли удастся за отдаленностью времен, истинную картину завязки боя полученная реконструкция отражает. Не только качественно, но и в главных деталях «количественно».

Восстановленную истинную графику начала Цусимы приведем чуть позже, а сейчас заметим, что и в серьезных естественно-научных трудах вся вновь развитая сложная теория служит иной раз базой для построения простых на вид графика или диаграммы. И именно этот график или диаграмма при всей своей внешней простоте и является ключом к раскрытию неких новых тайн или законов мироздания.

Но это в естественных науках. Для них такой подход – само собой разумеющийся и необходимый элемент познания нового. Для дисциплины гуманитарной, тем более такой, как история, облечь полученный новый результат в числовую или графическую форму удается редко. Невыразимое старается ускользнуть от воплощения в математические объекты.

Но если это иной раз удается, на многие вопросы и загадки, казавшиеся необъяснимыми и безответными, возникают столь же простые и очевидные ответы и объяснения.

К загадкам и легендам Цусимы

До сих пор все же казалось непонятным, отчего японская версия начальной фазы Цусимы так настаивает на отгибании головы русской эскадры на восток с первых минут боя. Еще до первых попаданий в русские корабли.

Ведь они действительно заставили нас изменить курс на NO 45° уже в 14:05 и были готовы к палочке над Т в 14:25. За несколько минут до того как «Суворов» вышел из строя и был смертельно ранен «Ослябя».

Однако все становится на свои места, если прочесть первые сообщения о бое «по японским данным», например, в номерах 8 (официальное донесение Того), 9 и 10 «Морского сборника» за 1905 год. А затем сравнить эти сообщения с полученной нами графической реконструкцией первой фазы Сражения в Японском море.

Благодаря новизне тактики

В сообщениях этих признается или во всяком случае не отрицается, что у японского Соединенного флота были выше эскадренная скорость, выше скорострельность орудий и, разумеется, выше число попаданий, превращавшие 16 японских 305-мм стволов, по крайней мере, в 64. Упоминается о лучшем качестве японских снарядов, и приводятся иные неблагоприятные для нас технические моменты, типа отставания отряда Небогатова.

Но главное – внимание! – главное, чему обязан японский флот скорой и безусловной победе, это тактика. Именно талантливая тактика адмирала Того при отсутствии таковой с русской стороны стала первопричиной торжества японского оружия.

Да вот извольте ознакомиться.

Донесение о бое адмирала Того нам уже знакомо, поэтому начнем с материалов «Морского сборника» № 9. Вначале приведем мнение обозревателя австрийского военно-морского журнала:

«Во всех боях японского флота, как 28-го июля прошлого года, близ Порт-Артура, так и нынче в Цусимском сражении 14-го мая, на первый план заметно выступала та особенная тактика японцев, которую адмирал Ито употребил в сражении с китайцами при Ялу 4-го сентября 1894 года.

Не строй кильватерной колонны, а особенный способ маневрирования дал адмиралу Того успех и помог ему так быстро выиграть сражение. Его эволюции дали возможность японским броненосцам использовать всю силу своей артиллерии против головных кораблей противника, между тем как огонь с русских судов вследствие их боевого построения значительно затруднялся, и снаряды часто перелетали.

^{Схема А.}

Если внимательно проследить за всеми движениями японского флота во время Цусимского боя, – говорит морской обозреватель австрийского журнала, – то можно увидеть, что броненосцы Того несколько раз повторяли свое прохождение мимо головных судов противника перпендикулярно их курсу; таким образом, все японские броненосцы последовательно сосредоточивали на них свой огонь. Против сосредоточенного огня самой крупной артиллерии никакой корабль не может устоять. Это и доказывается быстрым потоплением русских броненосцев: “Ослябя”, “Князь Суворов” и “Бородино”…

Адмирал Того в своем донесении о Цусимском бое писал, что туман уменьшал видимый горизонт до 5 миль, так что он при дневном освещении по временам не мог одновременно видеть всех своих отрядов, но, тем не менее, общее маневрирование постоянно шло согласно его планам, и благодаря этому флот его и достиг полученных результатов. Именно благодаря новизне тактики, примененной адмиралом Того, Япония и одержала победу».

Далее приводится соответствующая графика.

«Представленная здесь схема А изображает принцип маневрирования разъединенных отрядов японского флота в строе кильватерных колонн.

Первый фазис боя как раз изображает сущность всего плана Того… На нем видно, как обе броненосные эскадры (Того и Камимура) препятствовали прорыву русских судов к северу или в стороны.

На втором чертеже (схема В) показан курс обоих противников от 2 до 7 часов вечера. Особенно характерным является здесь стремление японцев заградить русским движение вперед, и это первым удавалось благодаря их превосходству в ходе»^{460}.

^{Схема В}

Как видим, на обоих чертежах курс русской эскадры сразу перекрывается талантливой тактикой японского адмирала. И не совсем ясно, откуда взявшиеся 1-й и 2-й броненосные отряды Соединенного флота гордо шествуют прямо на Ost с самого начала огневого контакта.

Талантливая тактика подкреплена превосходной стрельбой. О действии артиллерии в бою австрийский обозреватель говорит следующее.

Ни переполоха, ни удивления в кругах сведущих специалистов

«В самом начале боя русские открыли огонь из самых больших орудий с расстояния 55 кб.

Огонь был плохо направлен, так что, по японским сообщениям, снаряды в цель не попадали. Да и позже, когда суда уже сблизились, пальба с русских судов была не особенно хороша… Почти все убитые на японских судах находились либо у верхних орудий, либо на мостиках. Масса русских снарядов не разрывалась вовсе вследствие разложения взрывчатого состава за время плавания в тропиках.

Русские суда сильно качало, и потому огонь из их орудий был очень неверный, тем более что люди были мало обучены стрельбе на качке.

С другой стороны, японский огонь был очень меткий… Адмирал Того открыл свой огонь лишь с расстояния 35 кб, причем оба головных русских броненосца сразу попали под жестокий сосредоточенный огонь 14 (так в тексте. – Б.Г.) японских броненосных судов. Влияние этого губительного воздействия японской крупной артиллерии выяснилось в самом начале: один снаряд следовал за другим с промежутком времени менее чем в секунду…»

Прервем цитату, чтобы отметить очевидное.

В первоначальных японских сообщениях о Цусиме никакого бреда о размеренной японской стрельбе и экономии снарядов во всяком случае не содержалось.

Причем в этом едины свидетельства с обеих сторон. В том же номере «Морского сборника» помещено уже упомянутое выше интервью с флагманским штурманом эскадры С.Р. де Ливроном, во время боя бывшим на крейсере «Олег». В частности, де Ливрон подчеркивает:

«Японцы не жалели снарядов. Пристрелявшись по черному дыму рвущихся даже при падении в воду своих снарядов и заметив, что они уже ложатся близко к цели, японцы начинали громить наши головные корабли настоящим градом снарядов, так что вода вокруг буквально кипела…

При этом попадания с японских (бронепалубных) крейсеров были значительно хуже, чем с их броненосцев»^{461}.

Последнее понятно. Попадания с японских бронепалубных крейсеров были не хуже, чем с японских броненосцев. Они просто не были так заметны. Как вовсе не были заметны попадания русские: болванки при встрече с целью плохо дымят. Крейсера дивизий Дэва, Уриу и Катаока, с которыми в основном и дрался «Олег», вооружены были, как мы помним, «шимозой обыкновенной».

^{Гибель «Рюрика»}

Но вернемся к прерванной цитате австрийского военспеца:

«Вследствие жестокости японского огня курс русской эскадры несколько раз изменялся к О и даже назад, на S.

И тот факт, что броненосец “Ослябя” после сравнительно не очень многих выстрелов накренился и потом, опрокинувшись, пошел ко дну, не произвел, по-видимому, большого переполоха и удивления в кругах сведущих специалистов»^{462}.

На последнюю фразу стоит обратить внимание. Мы видим, что почти мгновенное потопление достаточно мощного и современного броненосца несколькими артиллерийскими залпами, что после Порт-Артура, но до Цусимы – по единодушному мнению специалистов – считалось делом почти в принципе невозможным, переполоха и удивления у сведущих специалистов не вызвало. Это отсутствие переполоха и удивления вызывает страницу спустя неформальное изумление уже у самого австрийского специалиста:

«Удивительно, что главная часть [русских броненосцев] была утоплена и выбита из боя в течение весьма короткого срока, между тем как бой, бывший близ Порт-Артура 1-го августа 1904 года, продолжался полдня, и позднее ночью было несколько минных атак. А суда все остались на воде, за исключением только одного – крейсера “Рюрик”, который был утоплен своей командой[432]432
  Австрийский морской обозреватель соединяет в одно бой 28 июля 1904 года Порт-Артурской эскадры у Шантунга и бой 1 августа 1904 года Владивостокских крейсеров у Цусимы. Тематически, впрочем, оба боя связаны. И погиб в них действительно, как мы знаем, только «Рюрик», затопленный своей командой.


[Закрыть].

На основании того боя – при Шантунге, – в журнале “Engineer” было, между прочим, напечатано нижеследующее замечание:

“…Во всяком случае прежний взгляд на вещи, что две сражающиеся между собой эскадры должны одна другую уничтожить, следует теперь уже совершенно забыть. Этого никогда больше не будет, так же как этого не бывает, когда дерутся между собой две армии. Будет так, что эскадры после боя разойдутся, чтобы потом снова встретиться.

Оба противника в настоящем бою потерпели тяжелые повреждения, но сокрушительных, уничтожающих ударов не было, как когда-то происходило при Трафальгаре. Те времена уже, конечно, более к нам никогда не вернутся….”»^{463}

Вот так. И вместе с тем – никакого переполоха и удивления.

Сосредоточенные удары адмирала Того

Вслед за статьей из австрийского морского журнала в том же номере «Морского сборника» приводятся на основании корреспонденции из Токио в газете «Times» от 31 июля высказывания японских офицеров о Цусимском бое. И в этих высказываниях ведущее место занимает тактика.

Так, японские военно-морские специалисты «Русских обвиняют в том, что они начали сражение в строе, который оказался роковым для их успеха. Они шли двумя кильватерными колоннами и все время преследовали две цели – бой и прорыв. Адмирал Того со своими броненосцами и бронированными крейсерами, построенными в одну кильватерную колонну, приблизился к русским с левой стороны под углом 45° на пересечку их курса. Двигаясь самым полным ходом, он сосредоточивал последовательно весь свой огонь на головных судах своего противника. Русские концевые корабли были, таким образом, выключены из боя вследствие их удаления от места атаки, выбранного японцами.

Короче говоря, адмирал Того наносил свои сосредоточенные удары поочередно то в одну неприятельскую колонну, то в другую. Между тем как русские, придерживаясь своего строя, ни разу не могли противопоставить ему иной силы, кроме той, которая была там, где производилось нападение.

Сверх того, этот двойной строй кильватерной колонны, подвергаясь фланговому обстрелу, находился в очень невыгодном шахматном положении относительно японцев и вследствие этого скоро пришел в замешательство от частых атак. Таким образом, не более как по прошествии одного часа адмирал Того ясно увидел, что сражение им было уже выиграно…»^{464}

Любопытно, что японцы отмечают также, что «…Адмирал Рожественский, вероятно, рассчитывал встретить в бою только 3 японских броненосца…»^{465}

После тактики главной причиной русской неудачи, по мнению японских офицеров, «была, конечно, разность в артиллерийской стрельбе. Утверждают, что в лучшие минуты стрельбы русских они имели лишь по одному попаданию против каждых трех японских попаданий. Обыкновенное же заурядное попадание давало отношение одного к четырем, так что, в сущности, выходило, что число стрелявших орудий у японцев было в четыре раза больше, чем у русских. Эта резко проявившаяся слабость русских приписывается недостаточному обучению офицеров и унтер-офицеров их флота…»

Высказываются иногда и на редкость справедливые замечания. Типа:

«Многое, конечно, надо приписать и превосходству японских взрывчатых составов.

Один снаряд, разрывающийся на корабле, производит гораздо больше разрушения, чем три или четыре снаряда, которые попадают и не разрываются…» Кто бы спорил… И далее с некоторым удивлением:

«Японские офицеры, не ожидая от этого боя каких-либо новых данных для переворота в области стратегии, тактики или кораблестроения, чистосердечно, однако, признаются, что результаты его далеко превысили самые смелые их ожидания, что они относят к благоприятному стечению обстоятельств».

К этим обстоятельствам японские специалисты относят в первую очередь то, что «Большое волнение, преобладавшее во время дня, особенно выдвинуло вперед плохую стрельбу русских и дало возможность японцам вполне отличиться в том, чему их так тщательно обучали».

Кроме того: «Туман, который не был так густ, чтобы заставить японцев отказаться от разведок, был, однако, настолько непроницаем для русских, что они не могли убедиться, что суда, появившиеся у них с правой стороны впереди с большими между собой промежутками, вовсе не составляли главной силы японского флота, а были простые разведчики. Таким образом, русские впали в ошибку и долго держали свои самые сильные суда в правой кильватерной линии».

Представляет также интерес мнение самураев «касательно сдачи судов адмиралом Небогатовым… Если бы русские отказались сдаться, то Того было бы достаточно пяти минут, чтобы пустить их ко дну. Что же им оставалось делать? Разве адмиралу Небогатову надо было бесполезно пожертвовать жизнью свыше 2000 человек, вверенных его попечению? Начальник, которому приходится по необходимости делать такой жестокий выбор, заслуживает, скорее, сочувствия, чем осуждения»^{466}.

Как видим, и жалость, бывает, стучится в самурайское сердце. С одной стороны, как не пожалеть хорошего человека. Ведь для торжества духа Ямато адмирал Небогатов сделал куда больше, чем сам адмирал Того.

Но, с другой стороны, самурай, оправдывающий сдачу в плен и нарушение присяги, вызывает ощущение, что вся контрабанда, включая самураев в натуральную величину, делается в Одессе на Малой Арнаутской улице. Но это опять к слову.

Очень великий организатор и отличный моряк

Часть XXV «Хроники военно-морских действий на Дальнем Востоке», помещенная в десятом номере «Морского сборника» за 1905 год, вообще носит подзаголовок «Цусимское сражение по японским источникам». В компиляции корреспондента газеты «Times» от 22 августа 1905 года.

Начальные рассуждения источников справедливо отмечают удивительную несогласованность действий русского руководства в ведении войны на море. А также отмечают шок уже в японских военно-морских кругах, когда полумифическая 2-я Балтийская эскадра внезапно возникла в полном составе у берегов Индокитая, а затем продолжила свой путь на Восток.

«Только 3-го мая стало положительно известным, что адмирал Рожественский ушел из бухты Хонкохэ, последнего пункта своего пребывания во французских водах, и взял с собой все суда, которые с самого начала находились под его флагом. Его суда имели вполне боевой вид. Уже одно это обстоятельство казалось немалым подвигом: довести от Балтики до Китайского моря без всяких несчастий и приключений такую разнородную коллекцию судов[433]433
  Вспомним «музей Русского Императорского Флота под открытым небом»!


[Закрыть].

Это мог сделать, по меньшей мере, только очень великий организатор и отличный моряк»^{467}.

Отдав должное русскому адмиралу этим по-восточному цветистым и тяжеловатым комплиментом, остальные комплименты японские источники, естественно, предназначают своему адмиралу. В первую очередь в том, что касается его замечательной тактики и действительно первоклассной подготовки артиллеристов Соединенного флота.

Еще до визуального контакта

Превосходство тактики адмирала Того сказалось еще до визуального контакта главных сил. Выразилось оно в том, что умелые действия японских разведчиков создали у русского адмирала впечатление, что он имеет и будет иметь дело лишь с второстепенными крейсерами.

«Согласуясь с этим воззрением, адмирал Рожественский построил свою эскадру в тот ошибочный ордер, каким он шел навстречу противнику, неожиданно появившемуся с левой стороны. Эскадра, как уже известно, была построена в две параллельные кильватерные колонны, причем правая, или восточная, заключала в себе четыре наиболее сильные броненосца…

В то же время флот адмирала Того, за исключением нескольких разведочных судов, весь сгруппировался у северной оконечности острова Окиносима. Японский адмирал был теперь уже хорошо осведомлен насчет расположения неприятельских судов и видел, что русские ожидали нападения с востока; ввиду этого он решил атаковать их с запада. Его главные боевые силы были разделены на две эскадры, из которых в первую вошли четыре броненосца с бронированными крейсерами Nisshin и Kasuga, а во вторую – шесть броненосных крейсеров…

Затем он (адмирал Того. – Б.Г.) повел свою главную боевую силу в юго-западном направлении, продолжая идти таким образом, пока не очутился слева впереди неприятеля, и уже тогда в удобный для себя момент вдруг повернул на NO, перестроив обе эскадры в одну кильватерную колонну, и пошел на пересечку русской эскадры под углом 45°, чтобы осыпать головные ее корабли сильным сосредоточенным огнем. Сперва он обстрелял передовой отряд, ведомый броненосцем “Ослябя”, а потом отряд самого адмирала Рожественского – “Суворов” и последующие за ним броненосцы (рис. I)…

Русские, внезапно увидев Того, направляющегося к ним с W, несколько уклонили свой курс вправо, как бы для того, чтобы идти параллельно его судам и не давать японцам возможности пересекать их курса, но этот маневр не мог быть выполнен без значительного увеличении скорости…»^{468}

Как видим, в первоначальном варианте японской графики не идет и речи о каком-либо выдвижении правой русской колонны вперед еще до начала боевого контакта. Да и в последующем – в японском изображении – предстоит нам еще долго идти двухколонным строем на радость японской и мировой морской общественности. Сейчас сами увидите.

Тактика его становилась столь же блестящей…

«Русские открыли огонь в 1 час 49 минут пополудни[434]434
  В цитируемом тексте указано время 2 часа 08 минут (по часам японской эскадры), но для простоты, как всегда, приводим русское время.


[Закрыть] с дальности от 9000 до 10 000 м (50 кб). Они хотели вполне использовать огонь своих крупных орудий, но японцы не отвечали им до тех пор, пока разделявшее их расстояние не уменьшилось до 6000 м (30 кб). Эта тактика была новизной у Того, так как он никогда не стрелял иначе, как с далекого расстояния, ибо ему всегда строго предписывалось беречь свои суда и не подвергать их большому риску, чтобы не уменьшать без особой нужды и без того слабого флота.

Теперь же, когда флот этот находился в соприкосновении с последними морскими силами России, собравшимися в водах Дальнего Востока, настал момент, когда можно было ничего более не щадить, лишь бы нанести наиболее разрушительный удар противнику…

По мере того как флот адмирала Того подходил к русской эскадре и прорезал ей курс перед носом, тактика его становилась столь же блестящей, как и артиллерия его оказывалась действительной.

В то время как японцы сосредоточивали свой огонь на “Ослябя” и “Суворове”, бывших головными обеих колонн, суда, следовавшие за ними, были не в состоянии наводить стволы своих орудий на японцев.

При этих обстоятельствах “Ослябя” и “Суворов” попали под такой жестокий огонь, что оба вскоре были объяты пламенем и принуждены были покинуть свои места в боевой линии, а вследствие этого и все прочие суда эскадры обязаны были переменить строй (рис. II).

Левая кильватерная колонна, [ранее] ведомая “Ослябей”, имела теперь головным броненосец “Сисой Великий” и повернула несколько влево, дабы дать возможность отряду “Николая I” своими орудиями обстреливать неприятельские корабли, а все прочие отряды пошли немного восточнее, чтобы быть в линии параллельной японским судам.

Этот маневр оказался, однако, пагубным для русских, так как броненосцы Того имели значительное преимущество в скорости хода, и русские, все более и более страдая от огня, не только переменили свой курс с восточного на западный, но также окончательно изменили свое построение из строя двух колонн в строй одной кильватерной колонны, при чем правая колонна стала во главе левой и впереди “Сисоя Великого”, взяв курс совершенно противоположный курсу броненосцев Того (рис. III)

Во время этого перестроения броненосец “Александр III” получил жестокое повреждение и загорелся. Это обстоятельство заставило его покинуть свое место, так что русская эскадра была, таким образом, лишена трех своих сильнейших кораблей. Тут Того сделал поворот на обратный курс, прибавил ходу и направился повторить на западе ту же тактику, которой он руководствовался в восточном районе театра действия, то есть пошел на пересечку курса русских судов наискось их правых скул»^{469}.

Ну и так далее. Мы видим, что более или менее верный строй русской эскадры приводится только на рис. III, соответствующем повороту на север ставшего флагманским броненосца «Александр III» примерно через час после начала огня. При этом в японском строю бодро наличествует «Асама», уже сорок минут отдыхающий где-то на западе.

Дифирамб адмиралу Того присутствует, конечно, и в той части сообщения о бое, которая посвящена сдаче отряда Небогатова.

В приводимом письме «высокопоставленного японского офицера» последний говорит следующее: «Соболезнуя тому, что этот адмирал (Небогатов. – Б.Г.) должен был перечувствовать, я полагаю, что все, которые его осуждают за сдачу, значительно умаляют способности Того и те усилия, которые под его начальством проявили люди, сделавшие эту сдачу неизбежной».

Вот так. Ни больше ни меньше.

И как резюме о причинах японской победы: «Успех должен быть всецело приписан хорошей стрельбе и разумной тактике. Японцы стреляли настолько хорошо по сравнению с противником, что сила их артиллерийского огня была в три и даже в четыре раза значительнее номинального. На бумаге у них числилось 16 двенадцатидюймовых орудий против 26 русских, а во время боя отношение это составляла уже 48 или даже 64 к 26. Такое же отношение вышло и с более легкой артиллерией…

Это превосходство в силе артиллерии было еще поддержано искусной тактикой… Легко убедиться, что многое выиграно в сражении благодаря прекрасной тактике Того…»^{470}

Хотя тактика их была та же…

Правда, на следующей странице приводится замечание, которое многое ставит на свои места: «Замечательно, что бой бронепалубных крейсеров имел мало успеха за весь день 14-го мая, хотя тактика их была та же, что у броненосных судов, и комендоры были у них одинаково способные люди»^{471}.

В принципе одна эта фраза показывает, чего стоили бы вся тактика Того и стрельба японского флота при наличии на вооружении его главных сил «шимозы обыкновенной»! Даже в том случае, если бы все вышесказанное об этой тактике было бы святой правдой. В этом случае – при «шимозе обыкновенной» – в тех же номерах «Морского сборника» мы читали бы глубокомысленные статьи иностранных специалистов о причинах неожиданно легкого прорыва 2-й эскадры во Владивосток.

А среди этих причин уж наверняка бы были и непредвидимо плохая или во всяком случае неэффективная стрельба японских уже не только бронепалубных крейсеров, но и броненосных судов, и оказавшаяся неудачной тактика японского кандидата в Нельсоны.

Но чтобы понять значение этой фразы, нам и пришлось провести все это историческое расследование.

И, в частности, восстановить истинное маневрирование двух эскадр в завязке битвы при Цусиме. Восстановленная графическая картина начала Цусимского боя, ставя крест на тактическом гении японского Нельсона – адмирала Того, заставляет задуматься об истинных причинах цусимской катастрофы.

А так, с самых первых сообщений о бое, целый век внушается всем пытающимся понять загадку Цусимы, что никакой загадки нет. Есть талант против бездарности, блестящая тактика и не менее блестящая подготовка против отсутствия таковых.

Поэтому за эту «тактику» держались, держатся и будут держаться все те, кто предписывает «каноническое» начертание всемирной истории. Особенно ее узловых моментов.

Легенда об искусной тактике и сверхметкой стрельбе японцев скрыла, заслонила собой двухмесячное стояние русской эскадры в аду Хеллвилля, месяц блужданий 4-узловым ходом у берегов Аннама в ожидании Небогатова, законченный в апреле ремонт «Асахи», тайное перевооружение главных сил Соединенного флота на новый тип боеприпасов. И, в конечном счете, возникшее как результат всех этих действий сто и более кратное огневое превосходство японской стороны при Цусиме.

Это не считая превосходства в скорости минимум на 11,1 км/час, благодаря которому японские боевые отряды смогли, сильно поцарапав шкурку, вырваться из ловушки адмирала Рожественского, все-таки перерезать курс «неподвижной» для них русской эскадры и практически безнаказанно расстрелять ее.

Графика Цусимы. Русский вариант

Приведем теперь давно обещанную схему маневрирования главных сил русской и японской эскадр за первые 36 минут боя при Цусиме (схема 10).

Как уже было сказано выше, истинную картину завязки боя эта схема достаточно адекватно отражает не только качественно, но и в основном «количественно». Действительно, трудно представить себе более наглядную иллюстрацию, подытоживающую графически все сказанное выше о «петле адмирала Того».

При взгляде на схему 10 становится сейчас понятной и такая малообъяснимая, казалось бы, странность японской и просто «официальной» схемы завязки боя, как изображение курса 1-го отряда Соединенного флота с 13:43 до 13:46 как SW 20° вместо декларируемого SW 56°.

Из схемы 10 видно, что при истинном курсе SW 56° «петля адмирала Того» действительно становится похожей на почти затянутую на чьей-то шее удавку. И видеть эту петлю на картах боя ни адмирал Того, ни японский Морской Генштаб во главе с адмиралом Ямамото, даже уничтожив русскую эскадру, категорически не желали.