Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II"

Автор книги: Борис Галенин

Итак, позволю себе предложить читателю не лишенную, на мой взгляд, любопытства историю, как сама жизнь заставила взяться за поиски критерия оценки свидетельств и рассказов о бое при Цусиме. Показать путь к пониманию значения и места этого боя в Русской истории. Путь этот оказался непростым и долгим. Между тем вступление на этот путь было достаточно случайным.

Со школьных лет людям, теперь уже старшего поколения, интересовавшимся историей нашего флота, было известно о Цусиме только то, что рассказано в одноименном романе лауреата Сталинской премии А.С. Новикова-Прибоя. В романе этом с нагнетаемой мрачностью показано, как шла на убой эскадра, ведомая, или, скорее, влекомая, «царским» адмиралом – Рожественским. Бездарным, злобным, жестоким и вдобавок, по мнению автора, трусливым. Указанными качествами в романе обладает и большинство офицеров эскадры. Правда, во время боя ряд этих офицеров проявляет невесть откуда взявшиеся мужество и героизм, но ни на исход сражения, ни, тем более, на тональность романа влияния оказать эти качества не могли.

Зато все происшедшее благотворно сказалось на подготовке флота и общества к падению самодержавия и победе социалистической революции, в чем и заключается историческое значение Цусимского боя для русской, а вернее, советской, истории.

В целом творение Новикова-Прибоя дает такую жуткую картину состояния русского флота и его руководства, что лучом света в темном царстве по сравнению с «Цусимой» кажется описание действий нашего флота в той же войне в столь же тиражированном романе «Порт-Артур» А.Н. Степанова. Тоже, кстати, Сталинского лауреата.

В «Порт-Артуре», по крайней мере, показан героический бой «Варяга» и «Корейца». Даны светлые образы адмирала Макарова и генерала Кондратенко.

Более того, в романе этом черным по белому написано, что знаменитый бой 28 июля/10 августа 1904 года Порт-Артурской эскадры с Соединенным японским флотом в Желтом море при попытке нашего прорыва во Владивосток чуть был не выигран нами. Что, кстати, вполне соответствует историческим реалиям. Великий флотоводец Того часов эдак в 17 уже хотел уводить домой свой искалеченный флагман «Микаса», на котором потом до февраля 1905 года чинили орудийные башни главного калибра. К сожалению, в этом благом начинании остановили Того английские советники. Те были готовы вредить России до последнего японского броненосца[18]18
  «В морском сражении близ Порт-Артура адмирал Того, положение которого сулило мало успеха, собирался было уже прервать бой, но англичанин, находившийся при его штабе, убедил его держаться дальше, и вскоре затем русский адмиральский корабль “Цесаревич” получил смертельный удар» (Тирпиц Альфред, фон. Воспоминания. М., 1957. С. 198).
  Там же гросс-адмирал фон Тирпиц справедливо замечает, что поражению в бою 28 июля 1904 года «русские обязаны англичанам столько же, сколько японцам».


[Закрыть].

И тут случилось сразу два попадания крупным калибром в русский флагман «Цесаревич». Прямым (!) попаданием первого из них был убит на месте адмирал Витгефт со своим штабом. Вторым снарядом был заклинен руль, и броненосец стал описывать циркуляцию. Как следствие – русская эскадра потеряла управление, и начались разброд и шатание. Кто вперед пошел, а кто наоборот.

К этому бою мы еще вернемся, но неоспорим факт, что о разгроме русской эскадры в нем даже речи не шло. Ни по роману, ни по жизни. А тут в Цусиме – такое фиаско. Поневоле выстраивается цепочка снижения одаренности русских адмиралов:

▪ «плюс» – Макаров,

▪ «ноль» – Витгефт,

▪ «минус» – Рожественский. Действительно, о революции задуматься впору.

В конце 1970-х годов автору посчастливилось познакомиться с альтернативной версией действий русского флота в войну 1904-1905 годов, содержащейся в знаменитой в свое время – до 1917 года – трилогии «Расплата». Трилогия эта представляет собой фактически подневные записи о действиях 1-й Тихоокеанской эскадры в Порт-Артуре с первых дней войны до боя у Шантунга включительно и о походе и бое 2-й эскадры Тихого океана, о пребывании в японском плену уцелевших моряков. А также о том, как встретило героев, прошедших цусимский ад, благодарное Отечество. Создал это действительно потрясающее произведение капитан 1-го ранга Владимир Семенов. Один из немногих русских моряков, прошедших крестным путем и 1-й и 2-й Тихоокеанских эскадр. Герой – без натяжек и прикрас – Порт-Артура и Цусимы.

^{Семенов Владимир Иванович (1867-1910)} 

Немного о нем самом. Прежде всего, поясним, почему в ссылках на «Расплату» Семенова называют то капитаном 1-го ранга, то 2-го. Лейтенант флота Владимир Семенов стал капитаном 2-го ранга в Порт-Артуре в 1904 году. А при выходе в отставку в 1907 году стал капитаном 1-го ранга, как принято было при царизме. Так что в Порт-Артуре и при Цусиме он был «капдва», а писал о них уже как «капраз», на флотском жаргоне. Итак, вот что рассказывает о Владимире Семенове «Словарь биографический морской», изданный в городе-герое Санкт-Петербурге в 2001 году^{9}:

Капитан 1-го ранга Владимир Иванович Семенов

Гидрограф и морской писатель, капитан 1-го ранга (1907). В 1887 году окончил Морской корпус, а в 1894 году Гидрографическое отделение Николаевской Морской академии (НМА). Служил на канонерской лодке «Манджур» (1888-1890), крейсере «Адмирал Нахимов» (1890-1891), броненосце береговой обороны «Адмирал Лазарев», эскадренном броненосце «Император Александр II» (1892). В 1893 году на пароходе «Лейтенант Малыгин» проводил гидрографические работы в устье Енисея. В 1895 году плавал на учебном судне «Моряк». В 1895-1899 гг. служил на крейсерах «Дмитрий Донской», «Память Азова», «Россия» и «Владимир Мономах». Занимался гидрографическими работами у берегов Корейского полуострова. С 1898 года флагманский штурман штаба командующего эскадрой Тихого океана, а с 1901 года старший флаг-офицер штаба начальника учебно-артиллерийского отряда Балтийского флота, затем адъютант главного командира Кронштадтского порта вице-адмирала С.О. Макарова.

В ходе русско-японской войны (1904-1905) командовал миноносцем «Решительный», был старшим офицером крейсера «Боярин», транспорта «Ангара» и крейсера «Диана». После боя в Желтом море (28 июля 1904) на крейсере «Диана» прибыл в Сайгон, затем на попутных судах добрался до Либавы. Был зачислен в штаб 2-й Тихоокеанской эскадры. На эскадренном броненосце «Князь Суворов» совершил переход на Дальний Восток и принял участие в Цусимском сражении (1905). Тяжелораненый попал в плен к японцам. В январе 1906 года вернулся в Россию и был зачислен в Военно-морской отдел НМА. В январе 1907 года по болезни ушел в отставку. Автор трилогии мемуаров «Расплата» («Порт-Артур и поход второй эскадры», «Бой при Цусиме», «Цена крови») и книг «Адмирал Степан Осипович Макаров», «Флот и морское ведомство до Цусимы и после». Перевел с японского «Великое сражение Японского моря». Его именем назван мыс на Корейском полуострове.

Для полноты картины приведем также малоизвестный широкому читателю некролог В.И Семенова в журнале «Нива» № 32 за 1910 год:

«В ночь на 20 апреля скончался капитан 2-го ранга В.И. Семенов[19]19
  Как видим, «Нива» также называет Владимира Ивановича капитаном 2-го ранга, как он сам именует себя в своих произведениях.


[Закрыть], герой русско-японской войны и известный писатель. Покойный был сотрудником нашего журнала, и наши читатели, наверное, помнят прекрасные, яркие и живые рассказы его и очерки из морской жизни.

Как писатель В.И. Семенов выступил уже довольно давно, но особенную известность не только у нас, но и заграницей (заграницей даже более, чем у нас), он приобрел за последние три-четыре года. Крупную популярность создали ему его публицистические статьи по военно-морскому делу и воспоминания о морской войне с японцами, столь несчастной для нас.

Эти воспоминания были художественно обработаны покойным в его трилогии: “Расплата”, “Бой при Цусиме” и “Цена крови”, имевшей особенный успех за границей. В короткое сравнительно время все три книги В.И. Семенова были переведены на все европейские языки, причем в Германии их издало Морское министерство[20]20
  Гросс-адмирал Эрих Редер – главнокомандующий ВМС Третьего рейха, в своих мемуарах говорит про «Расплату»: «Изучение этой весьма актуальной работы русского морского офицера капитана Владимира Семенова было частью общей подготовки каждого морского офицера накануне Первой мировой войны». Перевод «Расплаты» на немецкий был осуществлен самим Редером совместно с лейтенантом Герке. Впрочем, на многие европейские языки труд Семенова переводили и адмиралы.


[Закрыть]. Такой интерес, проявленный за границей к трилогии покойного, объясняется, прежде всего, конечно, тем обстоятельством, что автор описал в ней личные впечатления, то есть то, чему он был непосредственным свидетелем. А ему пришлось быть свидетелем грандиознейшей военной катастрофы, которая поразила весь мир.

Явный художественно-беллетристический талант пронизывает и другие произведения В.И. Семенова и его стихотворения: например, прекрасную поэму «Петропавловск», которая была напечатана в нашем журнале. Вообще приходится с горьким сожалением сказать, что в лице покойного бытописателя Цусимы безвременно погиб крупный писатель-художник.

Последняя книга покойного – “Страшное слово” – свидетельствовала о полной зрелости его таланта, о выработавшемся художественном такте и о тех огромных шагах вперед, которые делал его талант. Но тут-то и подкралась смерть…

Скончался В.И. Семенов всего 42 лет от роду – обидно рано, не совершив и десятой части того, что он мог и должен был совершить.

Боевая карьера покойного началась еще с Боксерского восстания, когда он участвовал в штурме Таку. Затем он вновь выступил на боевое поприще с первых же дней русско-японской войны. Он участвовал во всех морских делах, происходивших после гибели адмирала Макарова, и особенно отличился в бою 28 июля, когда “Диана” прорвалась и ушла в Сайгон. Во время этого боя В.И. Семенов с громадным риском для жизни заделал подводную пробоину[21]21
  Героическое поведение старшего офицера «Дианы» в бою 28 июля особо отмечено в донесении о бое командира крейсера.


[Закрыть].

После разоружения “Дианы” он бежал из Сайгона, не желая сидеть сложа руки, когда война еще была в полном разгаре. Явившись в Либаву, он вступил в состав 2-й Тихоокеанской эскадры и в штабе адмирала Рожественского совершил весь исторический поход русской армады вплоть до самой Цусимы.

В бою при Цусиме В.И. Семенов получил тяжкие раны и, будучи перегружен вместе с Рожественским на миноносец “Буйный”, а с него на “Бедовый”, попал в плен к японцам. В плену покойный пролежал четыре месяца в госпитале, а по возвращении в Россию был отдан под суд по обвинению в сдаче миноносца “Бедовый”.

На суде, однако, выяснилось, что в день сдачи, несмотря на тяжкие раны, В.И. Семенов выполз наверх и требовал, чтобы миноносец шел полным ходом. Спустившись вниз, он потерял сознание и пришел в себя, когда миноносец был уже сдан. Узнав об этом, он пытался застрелиться, но доктор вырвал у него револьвер.

Суд оправдал покойного, но после того он не захотел более оставаться на действительной службе и вышел в отставку. Покойный сотрудничал, кроме нашего журнала, в газетах “Русь” и “Новое время”, а последнее время – в “Вестнике Европы”. Он прекрасно знал японский язык, и в свое время с большим интересом читались его статьи о японской поэзии. Вообще, это был чрезвычайно даровитый и деятельный моряк-офицер и талантливый писатель, и кончина его – обидная утрата, о которой грустно писать…»

Судьба близко свела Владимира Семенова с рядом выдающихся наших адмиралов. Он видел, говоря его словами, расцвет Тихоокеанской эскадры при адмирале Ф.В. Дубасове, будучи флаг-штурманом его штаба. Он был старшим флаг-офицером штаба адмирала З.П. Рожественского в бытность командования им учебно-артиллерийским отрядом Балтийского флота. Наконец, был адъютантом самого С.О. Макарова. Следует добавить, что уже в 1890-е годы Владимир Семенов получил определенное литературное имя как автор военно-морских рассказов, в основном из жизни Тихоокеанской эскадры. Боевая биография его также началась не в японскую войну. Что такое представлял собой штурм фортов Таку, читатель знает из Книги 2. Причем отмечен лейтенант Семенов был не только русским Владимиром с мечами, но и крестом Почетного Легиона. Храброго офицера знали не только отечественные, но и французские адмиралы.

И его оппоненты

Как видим, военно-морская биография В.И. Семенова значительно разнообразнее таковой Алексея Силыча Новикова-Прибоя (1877-1944), о котором тот же биографический словарь говорит: «…Во время русско-японской войны (1904-1905 гг.) участвовал в Цусимском сражении… В 1907 году под псевдонимом “А Затертый (бывший матрос)” опубликовал книги “За чужие грехи” и “Безумцы и бесплодные жертвы”, в которых показал службу в Российском императорском флоте и попытался разоблачить виновников Цусимской катастрофы».

С 1907 года, пребывая за границей, плавал на торговых судах. До 1917 года. Потом стал известным советским писателем. На морские темы.

Следует отметить, что путь к Цусиме Новиков-Прибой, тогда еще просто Новиков, прошел на броненосце «Орел» в должности раздатчика рома, по-флотски – баталера, по-сухопутному – буфетчика. А во время боя исполнял обязанности санитара в лазарете, прикрытом от японских снарядов броней корпуса и палуб. Так что боя как такового в глаза не видел.

Не видел боя и единственный друг Новикова среди офицеров – революционно настроенный корабельный инженер В.П. Костенко, автор книги «На “Орле” в Цусиме» (1956 год). Незадолго до сражения он повредил ногу и во время боя пребывал в том же лазарете.

Владимир Полиектович Костенко (1881-1956) – очень талантливый корабельный инженер. В 1912-1917 годах – главный инженер завода «Наваль» в Николаеве. Автор первого в мире проекта сверхдредноута будущего поколения в 45 тыс. тонн водоизмещением. Его талант был причиной того, что, когда инженер-революционер Костенко был арестован в 1910 году по делу о подготовке цареубийства по заданию известного эсера-террориста Бориса Савинкова, Николай II сказал: «Отпустите его. Нам талантливые люди нужны»^{10}.

Поскольку после 1917 года нужда в талантливых людях значительно ослабла, Костенко в 1928 году был посажен в лагерь. Ненадолго. Года на три. В 1941 году воспитательную процедуру повторили, но тоже обошлось годичным сроком. Однако, судя по идеологически выдержанной книге «На “Орле” в Цусиме», в своих социалистических воззрениях автор ее в лагерях только укрепился. Что лишний раз доказывает отеческую заботу Советской власти о ценных кадрах. Говорят также, что содержательная часть «Цусимы» лихого буфетчика Новикова во многом обязана именно неизданным в то время, по причине перманентных отсидок, запискам революционного инженера Костенко.

^{Адмирал светлейший князь Александр Александрович Ливен} 

В отличие от баталера Новикова автор книги «Порт-Артур» Александр Николаевич Степанов (1892-1965) происходил из семьи потомственных артиллеристов и сам был офицером в Первую мировую войну. Двенадцатилетним мальчиком пережил оборону Порт-Артура. Возможно, поэтому образы русских офицеров в его романе в целом не в пример привлекательнее таковых в цусимиаде Новикова-Прибоя. Но в чем оба автора проявляют трогательное, братское единство – так это в описании капитана 2-го ранга Владимира Семенова.

Князь Ливен, Колчак и крейсер «Диана»

У Степанова на страницах его «Порт-Артура» Семенов возникает во время боя 28 июля у Шантунга, когда речь заходит о прорыве сквозь кольцо японского флота крейсера «Диана», на котором Владимир Иванович был старшим офицером. Для начала Степанов нелестно отзывается о командире крейсера светлейшем князе Александре Александровиче Ливене (1860-1914), одном из лучших офицеров Порт-Артурской эскадры, награжденном за храбрость мечами к ордену Св. Анны и золотым оружием.

В будущем князь Ливен – Председатель Комиссии по описанию действий флота в русско-японской войне, один из ближайших соратников адмирала фон Эссена в деле возрождения флота, а с 1911 года до внезапной смерти 22 февраля 1914 года в вагоне поезда Венеция-Петербург – Начальник Морского Генерального Штаба. Автор прекрасной, сейчас бы сказали, культовой книги «Дух и дисциплина нашего флота» (1908,1914 – 2-е посмертное издание). В книге этой, посвященной, в частности, анализу нашего поражения в японской войне, есть замечательная фраза, приведенная в некрологе адмирала в «Морском сборнике» № 3 за 1914 год и взятая эпиграфом к настоящей трилогии.

^{Крейсер 1-го ранга «Диана». У борта – дежурные миноносцы} 

«Крушение таких размеров, как наше, не может быть делом рук одного человека. Оно, так же как и победа, есть результат долголетней и усердной подготовки»[22]22
  Мысль, не потерявшая актуальности и в наши дни. Наводит на неформальные размышления. Неправда ль?


[Закрыть].

Далее в этом некрологе говорится о том, каким замечательным человеком был покойный князь и какая потеря его смерть для всех, имевших счастье и честь служить под его началом, а также для русского флота в целом. Адмирал светлейший князь Ливен принадлежит к числу таких же верных сынов Отечества и Престола, как и уже помянутые в нашем труде адмиралы Ф.В. Дубасов и Е.И. Алексеев. Но вернемся пока к его старшему офицеру на «Диане» Владимиру Семенову.

Вот что пишет о нем правдивый автор «Порт-Артура»: «Старшим офицером на “Диане” был капитан 2-го ранга Семенов. Невысокого роста, толстый, коротконогий, круглоголовый, он с утра до вечера катался шариком по всему крейсеру. Суетливый и мелочный, он был способен свести с ума своими придирками не только матросов, но и офицеров».

В общем, не крейсер, а плавучая каторга. А чтоб было страшнее, Степанов помещает в число офицеров «Дианы» лейтенанта Колчака, «известного на всю эскадру жестоким обращением с матросами». Это особенно пикантно, поскольку Колчак до конца осады был в Порт-Артуре – сначала командиром миноносца «Сердитый», на минах поставленных последним подорвался японский крейсер «Такасаго», а с октября – батареи морских орудий в секторе Скалистой Горы, и естественно, ни на какой «Диане» 28 июля не был и физически быть не мог[23]23
  Колчак был переведен на берег в силу острого суставного ревматизма – наследия Арктики. Сразу после падения Порт-Артура он был положен японцами как тяжело больной в госпиталь. По возвращению в Россию получил Золотое оружие за храбрость, временную инвалидность и отпуск на полгода для лечения.


[Закрыть].

Лейтенант Колчак-Полярный, попавший в Порт-Артур добровольцем прямо с Крайнего Севера, где во мраке полярной ночи он пытался найти и спасти остатки экспедиции барона Толля, был известной и популярной личностью в Порт-Артуре. Не знать его боевого пути Степанов, сам прошедший Порт-Артур, просто не мог. Но, видно, так ему надо было всячески замарать доброе имя автора «Расплаты», что, помимо зверя-командира, пришлось пристегнуть к числу офицеров «Дианы» и одиозную для советского читателя фигуру Колчака.

Затем Степанов повествует о том, как Ливен и Семенов оба, конечно, струсили и, вместо того чтобы прорваться во Владивосток, увели «Диану» в Сайгон. Где разоружились. За эту трусость Ливен, видно, и получил мечи к Анне и золотое оружие. За что еще могли награждать в царском флоте?

Далее эстафету у Степанова перехватывает Новиков-Прибой. Перехватывает – по логике развития событий. Если же учесть, что «Порт-Артур» издан лет на десять позже «Цусимы», то эстафета могла быть передана и в обратном порядке.

Прямота баталерская, халдейская

Подхватив эстафету, Новиков-Прибой с баталерско-халдейской прямотой врезал дезертиру с «Дианы», окопавшемуся в штабе адмирала Рожественского на «Князе Суворове»: «Капитан 2-го ранга Семенов (автор книги “Расплата”) заведовал военно-морским отделом. Такой должности не было в утвержденных штатах походных штабов. Но это не мешало ему играть при штабе видную роль: Рожественский считал его давним другом. Небольшой, кругленький, толстенький, с пухлым розовым лицом, с клочком волос вместо бороды, он имел всегда такой самодовольный вид, словно только что открыл новый закон тяготения. Моряки звали его “ходячий пузырь”. Хорошо образованный, знающий иностранные языки, он большей частью занимал по службе адъютантские и штабные должности. Писал морские рассказы и повести, но они были далеки от того правдивого и яркого изображения нашего флота какими отличаются произведения (не подумайте! Алексей Силыч скромный! Нет! – Б.Г.) Станюковича. Офицеры не любили Семенова за хитрость и пронырливость»^{11}.

Да уж! Пронырливей некуда! С должности адъютанта командира Кронштадского порта адмирала Макарова сорваться в родной Порт-Артур еще до объявления войны. Как только в воздухе повеяло запахом пороха. Пройти всю порт-артурскую флотскую страду. Часть командиром миноносца, часть на «Диане». Оказаться, наконец, в нейтральном порту. Оставался бы себе. Никто не упрекнет: «Диана» была разоружена по личному – автору не очень понятному -приказу Генерал-Адмирала Великого Князя Алексея Александровича вопреки настоятельной просьбе капитана 1-го ранга Ливена разрешить воевать дальше. И французские союзники в тот момент не настаивали на разоружении крейсера!

Так нет, пронырливый Семенов на Цусиму захотел. Мало ему Порт-Артура!

И с горящего «Суворова» его с Адмиралом и штабом, как назло, «Буйный» снял и на «Бедовый» пересадил. А «Бедовый» возьми и в плен сдайся. По личному желанию лежавшего без сознания адмирала Рожественского – тот нарочно кусок японского снаряда себе в череп на пару сантиметров вогнал. Ну и, конечно, капитана 2-го ранга Семенова: «…Из кают-компании вылез наверх капитан 2-го ранга Семенов и, хромая на правую ногу, заковылял по направлению к мостику. Этот маленький и круглый человек, или, как его прозвали моряки, “ходячий пузырь”, был самый ловкий и хитрый офицер во флоте. Из всякого пакостного дела он мог выйти сухим, как гусь из воды…»^{12}

Я не буду комментировать характеристики, которые остроумный буфетчик, -проведший все сражение санитаром в лазарете, огражденном броней палуб и бортов «Орла», – дает тяжелораненому боевому офицеру. Скажу только, что, не считая многих тяжелых ранений, послуживших причиной преждевременной смерти 42-летнего капитана 1-го ранга, у Семенова во время боя на «Князе Суворове» был раздроблен большой палец на левой ноге, а на правой выше колена был вырван кусок мяса до кости вдоль всего бедра. И ходить, даже прихрамывая, в тот момент он никак не мог. Отметим, кстати, что при попадании в плен Семенову грозил расстрел, был тогда такой закон для офицеров интернированных судов. Узнав о сдаче миноносца, Владимир Иванович пытался застрелиться. По счастью не дали. Иначе мы до сих пор знали бы Цусимский бой в описаниях «нервного, как все буфетчики», Новикова-Прибоя.

Расстрел аргонавтов

Вернемся теперь к прочитанной в незабываемый олимпиадный 1980 год «Расплате», в которой адмирал Рожественский ставится офицерами и матросами 1-й и 2-й эскадр в один ряд с Макаровым и другими лучшими русскими адмиралами. Надо ли говорить, что поверил я Семенову сразу и безоговорочно. А характеристики его у Степанова и Новикова-Затертого окончательно укрепили меня в этом мнении. Я даже нигде дополнительно проверять не стал. И так все ясно.

Очевидно было, что Семенов сознательно или случайно сказал в своей трилогии такую правду о походе и бое 2-й эскадры, которая была опасна для большевистского режима и десятки лет спустя. Настолько опасна, что «историческим» писателям этого режима пришлось пойти на прямой подлог и подтасовку фактов. Однако, в чем заключалась эта правда в «Расплате» и чем она могла быть опасна строителям «светлого будущего», автор тогда не задумался.

Тем более, что вскоре показалось, что лед трогается. В конце 1981 года в журнале «Нева» напечатаны были написанные в 1980 году «Три возраста Окини-сан» Валентина Пикуля. Второй возраст – вторая часть трилогии – посвящен автором как раз походу 2-й эскадры и Цусиме, а в перипетиях судьбы главного героя Владимира Коковцева явно проступают черты биографии капитана 2-го ранга Владимира Семенова. И отношение к адмиралу Рожественскому автора и героя если и не такое же, как в «Расплате», то уж, во всяком случае, уважительное. Характерно и название второй части – «Расстрел аргонавтов», и прекрасен эпиграф:

 
И я, поэт в Японии рожденный,
В стране твоих врагов, на дальнем берегу,
Я, горестною вестью потрясенный,
Сдержать порыва скорби не могу…
Ты шел вперед с решимостью железной
В бой за Россию, доблестный моряк,
Высоко реял над ревущей бездной
На мачте гордый адмиральский стяг.
Исикава Токубоку
 

Но попытка сказать слово правды о Цусиме не вызвала, видно, восторга в официальных морских и идеологических кругах, и новико-прибойщина по-прежнему цвела и пахла.