Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II"

Автор книги: Борис Галенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 71 страниц)

Вот почему, как только я узнал, что их флот ушел через сорок пять минут, я послал в Артур поздравление с победой. Не подумайте, что это был дипломатический шаг, – нет, это было мое искреннее убеждение».

Они знают о нас очень много, а мы о них – ничего

«Каждое наше сообщение, напечатанное в газетах или перехваченное как-нибудь, японские агенты передают по телеграфу в Японию. Они знают о нас очень много, а мы – ничего.

Иллюстрируя мне вред, который могут приносить военному делу всякого рода корреспонденции, он рассказал, как во время франко-прусской войны одно незначительное письмо сделало чрезвычайно важное указание германскому штабу…

– Я вообще, – уже довольно сердито закончил он, – нахожу, что присутствие корреспондентов на войне вредно.

Я возражал и скоро откланялся…

31 марта с высоты Золотой горы я видел, как на ладони, морской бой. Видел гибель миноносца “Страшного” и видел, как утонул “Петропавловск” вместе с адмиралом Макаровым и всем его штабом, который этот выдающийся моряк и флотоводец сумел подобрать и научить работать.

Он один как следует понял тактику и характер японцев, и останься он в живых – японцы не вышли бы победителями.

Это теперь поняла вся Россия, и вот почему адмирала Макарова, не сделавшего никакого геройского подвига и не выигравшего ни одного сражения, оплакивают все русские люди!»^{121}

О победах, секретности и дезинформации

В сообщении Кравченко представляют интерес два момента.

Во-первых, полная убежденность адмирала Макарова в победе Порт-Артурской эскадры над Соединенным флотом в бою 27 января на основании даже того минимума информации, который мог дойти до Петербурга, в сущности, сразу после боя. Выдающийся военачальник и отличается от всех иных тем, что мгновенно выделяет то главное, что не скроешь никакими мнениями участников боевого столкновения и обработчиков информации о нем.

Во-вторых, убежденность адмирала Макарова в необходимости не только максимально соблюдать режим секретности, но и, более того, всячески дезинформировать врага о действительном положении вещей.

Вполне, кстати, возможно, что перестановка акцента адмиралом Алексеевым в его донесении о бое, резко увеличивавшего роль крепостной артиллерии в победе над японским флотом, объясняется тем же самым стремлением к посильной дезинформации противника. Алексеев ведь тоже был, как, надеюсь, понял читатель, крупным и одаренным военачальником. А значит был просто обязан в такого рода вопросах мыслить сходно с адмиралом Макаровым.

К сожалению, большинство наших руководителей в ту войну режим секретности соблюдало весьма слабо. Так, сведения о не всегда разрывавшихся в первый период войны фугасных снарядах японских броненосцев и броненосных крейсеров перепечатывались нашими газетами и распространялись по всему миру. Грех было меры не принять. Или вот, как пишет капитан Лутонин: «3 июня оповестили всему миру, что эскадра починилась и готова к выходу»[123]123
  Глава 4.2, раздел: Мы сделали совершенно наоборот.


[Закрыть] … СМЕРШа на этих оповестителей не хватало!

В Маньчжурской же армии секретность, как пишет генерал Ф.П. Рерберг в своей известной книге, не только не соблюдалась, но предпринимались, казалось, все мыслимые усилия для лучшей информации врага о наших планах. Так, например, «первое приказание генерала Куропаткина о предстоящем “внезапном” наступлении II Армии против левого крыла Японцев (под Сандепу. – Б.Г.) было дано вечером 25-го Ноября. То есть за 47 суток до его действительного производства!»

А за месяц до наступления в штабе Главнокомандующего был издан литографированный текст «секретного Протокола» об этом наступлении и разослан везде – вплоть до тыловых частей. Но в случае с генералом Куропаткиным нельзя, разумеется, говорить о недопонимании им необходимости соблюдения режима секретности. Куропаткин был образованнейшим и талантливейшим генералом. Знал, что делал и для чего.

Наблюдалось у нас и другое любопытное явление. От своих секреты прятали весьма хорошо. С этой оборотной стороной соблюдения режима секретности в наших высших руководящих кругах мы тоже столкнемся – уже на 2-й эскадре.

А вот японцы секретность соблюдали весьма тщательно. Это мы тоже увидим, убедимся.

Незамечаемые победы

Возвращаясь теперь к рассмотренным боям нашего Тихоокеанского флота с Соединенным флотом империи Ниппон 27 января, 28 июля и 1 августа 1904 года[124]124
  Бой крейсера «Варяг» и канлодки «Кореец» того же 27 января у Чемульпо, также не ставший триумфом тактического мастерства контр-адмирала Уриу Сотокичи, мы в данном рассмотрении временно выводим за скобки, поскольку здесь речь идет о боях все же эскадренных.


[Закрыть], мы неизбежно приходим к поразительному выводу: во всех этих боях класс русского военно-морского искусства, по крайней мере, не уступал японскому, а скорее превышал.

А в результате катастрофа. Почему?

Единственный действительно крупный успех японского флота – организация и проведение диверсионной операции с непосредственным участием боевых отрядов Соединенного флота, в результате которой погиб адмирал Макаров со своим штабом. Но успех этот, согласитесь, к искусству вождения эскадр прямого отношения не имеет.

Также очевидно, что не уступал во всех этих боях русский уровень подготовки личного состава флота. Особенно русских комендоров.

Так что же выходит? Сплошные наши победы, явные или потенциальные, а в результате катастрофа? Да, катастрофа. Но чтобы хотя бы сто лет спустя выявить ее истинные причины, надо раз навсегда исключить из их числа якобы низкий уровень подготовки нашего личного состава и тактического мастерства русских флагманов. Хотя, несомненно, были приложены титанические усилия для понижения обоих этих уровней.

Удивительно, что мнение о неподготовленных матросах и никуда не годных флагманах (своевременно погибший Макаров – исключение) возникло отнюдь не только в кабинетах и салонах Петербурга, что было бы, в общем, естественно. Нет. Первыми адептами этой укоренившейся по сей день точки зрения стали герои Порт-Артура, а потом и Цусимы.

Тот же капитан Лутонин, не раз и не два любивший повторить, как умела стрелять 1-я эскадра, заканчивает свои заметки выводом, прямо противоречащим большинству его предыдущих слов о той же стрельбе эскадры:

«Виновником наших поражений были мы сами. Не наши корабли, не бронебойные снаряды привели нас к Цусиме – нет. Мы не готовились к бою, мы не учились. Торжественно мы совершали переходы из Кронштадта на Восток, грузили уголь, освежались, красились, строили какие-то ящики для фуражек, сапог, чистили медь и железо, но мы не стреляли».

Так все же умела или не умела стрелять 1-я эскадра, кавторанг Лутонин?

Разбирая эти и подобные отдающие шизофренией мнения капитанов и адмиралов русского флота, прошедших войну в Порт-Артуре, невольно начинаешь думать об эпидемии какой-то душевной болезни, охватившей лучшую часть нашего морского офицерства. С одной стороны, говорят о том, что личный состав дал победу, но начальство помешало, и тут же – что личный состав был от сохи и воевать не умел. В лучшем случае героически умирать. Ну в этом-то нас и наши самые заклятые друзья по сей день поддержат: героически, героически, только вымирайте поскорее!

Ведь и 1-я эскадра погибла лишь по причине той самой шизофренической нерешительности своих оставшихся – храбрых! – флагманов, а никак не по гениальности командующего Соединенным флотом.

Истина, прежде всего, в том…

Исключив столетние навязываемые нам штампы, мы сможем обнаружить истинные причины постигших наш флот, нашу армию и нашу Родину катастроф.

Истина же, прежде всего, в том, что все еще православные русский матрос и солдат и в значительной степени православный, а значит преданный Царю и Отечеству, русский офицер всегда при сколько-нибудь сравнимом вооружении и соотношении сил побеждали японскую армию и флот, как и любого иного врага, пока не вмешивалась своя родная «пятая колонна»[125]125
  Термин «пятая колонна» ввел в исторический обиход генерал франкистской армии Эмилио Мола. При наступлении на Мадрид в 1936 году он заявил по радио, что, кроме 4 войсковых колонн, у него есть 5-я колонна в самом Мадриде, которая в решающий момент ударит с тыла. Термин вошел во всеобщий обиход после одноименной пьесы Хемингуэя. В переносном смысле – любые тайные агенты врага: от шпионов, провокаторов и террористов до агентов влияния. Примеры февраля 1917-го и августа 1991-го показывают, что в роли «пятой колонны» в государстве иногда выступают достаточно широкие массы населения. С достаточно печальными для большинства последствиями.


[Закрыть].

О силе и влиянии этой колонны можно судить по тому, что, как мы теперь с очевидностью убедились, «самостоятельные и ответственные» командующие армией и флотом в русско-японскую войну – генерал Куропаткин и адмирал Скрыдлов – были ставленниками этой «пятой колонны», не будем даже употреблять термины «масонство, либерализм» и т.п.

Очевидный же защитник Престола-Отечества среди высшего Командования – адмирал Евгений Иванович Алексеев, был этой колонной и ее представителями дезавуирован и был вынужден оставить свой пост. Та же участь постигла генералов Гриппенберга и Штакельберга, пытавшихся вопреки Куропаткину начать выигрывать проигрываемую тем войну.

Здесь разоблачать нечего, все ясно!

Надеюсь, читателю понятно, кто мог быть выдвинут на высшие командные должности в войну грядущую – Первую мировую, и почему командующие фронтами, генерал-адъютанты Его Императорского Величества, дружно предложили Своему Верховному Вождю отречься от престола в самом преддверии скорой победы. Творцом которой был именно Верховный Главнокомандующий русскими армией и флотом. Успехи оставшихся без его руководства наших высокодаровитых и самоуверенных военспецов ясно показывают этот упрямый факт всем, желающим видеть реальность.

На самом деле после полученного нами ответа на вопрос: кто вы, адмирал Скрыдлов и генерал Куропаткин? – можно свернуть все стратегические исследования по выяснению истинных причин непонятной победы Февральской революции. Оставив профессиональным историкам и разведчикам уточнение конкретных фактов и персоналий. А мы можем повторить вслед за известным регентом и запевалой: «Здесь разоблачать нечего, все ясно!»

Конкретные способы вмешательства «пятой колонны» в общий ход войны или конкретное боевое столкновение могли быть самые разные. От очевидно изменнических действий генерала Куропаткина и адмирала Скрыдлова до малообъяснимых поступков, к примеру, адмирала Витгефта. Действия же Петербурга – отдельная песня.

Вдребезги, как разбивают яшму

Одно теперь можно сказать твердо, повторив сказанное в Книге 2.

Начнись действительно война вторым Синопом адмирала Алексеева, русская Тихоокеанская эскадра – с верным руководством, в полном составе, еще не поврежденная, не испытавшая горечь поражений – вдребезги, как разбивают яшму, разнесла бы боевые отряды Соединенного флота с их прирожденными моряками, самураями-офицерами, с их однородностью, сплаванностью и английской постройкой.

И останься жив адмирал Макаров, он, скорее всего, и в худших условиях этот вывод бы подтвердил. Похоже, что адмирал Того был того же мнения. И очень опасался, что найдется русский адмирал, хорошо понимающий истинные причины японских побед на Тихом океане, который сможет вновь подтвердить этот вывод, приведя свои броненосцы в Японское или Желтое море.

Лучше всех историков прошлых лет и лет нынешних понимал адмирал Того, что при сравнимом – как в бою 28 июля – вооружении, материальной, так сказать, части у Соединенного флота есть большие шансы проиграть большую игру русскому адмиралу, который не пожелает играть с Соединенным флотом в поддавки. Разведка работала и доносила, что, по меньшей мере, один такой адмирал у русских есть.

Надо было принимать меры. Меры эти, как мы увидим из дальнейшего изложения, приняты были.

6. Спасти Порт-Артур6.1. Что знал адмирал Рожественский?

^{Боевые будни Порт-Артура. Пароход «Сибиряк» идет на помощь миноносцу «Сильный», подорвавшемуся на японской мине. 31 октября 1904 года}

Адмирал Рожественский не хуже адмирала Макарова понимал значение поспешного отступления Того от Порт-Артура 27 января. Общий же ход боя 28 июля был достаточно подробно отражен в донесениях контр-адмирала Н.К. Рейценштейна из Шанхая, капитана 1-го ранга светлейшего князя А.А. Ливена из Сайгона, да и из Порт-Артура поступали сведения. Тем более это касается боя 1 августа. Связь с Владивостоком была прямая. На основании всей полученной информации адмирал Зиновий Петрович мог сделать, прежде всего, следующие основополагающие выводы, которые вполне подтверждаются всей вышеприведенной и известной читателю информацией.

1. Артиллерийским огнем современный броненосец и даже крейсер потопить практически нельзя.

За весь первый период войны ни один броненосный корабль в боях на море не был потоплен артиллерийским огнем. Да, повреждения бывали. Но тонули броненосцы и крейсера исключительно при подрывах на минах. Или открыв кингстоны, как «Рюрик». Это важно запомнить для оценки действий русского командования при Цусиме.

2. 2-я Тихоокеанская эскадра не сплавана и стать таковой за оставшееся время не в состоянии. Следовательно, для возможного успеха в эскадренном бою необходимы самый простой строй и самые однозначные приказы о его сохранении. Чтобы о Циндао и Шанхаях думать забыли.

3. Очевидно, что русские и японские снаряды в боях 1904 года были все лее сравнимы по ударно-взрывной силе. Что и отмечено было всеми участниками сражений. Это несмотря на то, что японские снаряды превосходили наши до 15 раз по количеству и качеству взрывчатки. Но в бою 28 июля этого преобладания было явно недостаточно японцам для создания решающего превосходства в огневой мощи над русской эскадрой. Следовательно, адмирал Рожественский имел все основания считать, что артиллерийский бой с японской эскадрой наша эскадра вполне способна вести, по крайней мере, на равных.

4. Опыт боя 1 августа 1904 года в Корейском проливе однозначно подтверждал, что прорыв через него возможен даже при некотором количественном превосходстве неприятеля, в худшем случае – с потерей некоторых кораблей. Опыт же 31 марта, 2 мая и вообще минной войны у Порт-Артура и Владивостока говорил о том, что мин и минных атак следует остерегаться. Особенно ночью в узкостях. Поэтому Корейский пролив следовало проходить, конечно, днем. А вот врага уверить в обратном. Отсюда – черный цвет судов русской эскадры.

5. Далее. Выход «Цесаревича» из строя сам по себе не помешал бы прорыву Порт-Артурской эскадры во Владивосток. Готов же был прорываться Эссен на тихоходном и много раз раненном «Севастополе». Для этого всего-навсего начальнику эскадры следовало отдать перед боем приказание следовать только курсом на Владивосток кильватерной колонной за флагманским кораблем, а если вдруг он выйдет из строя – за следующим мателотом. То есть именно то не терпящее двусмысленности, а тем более, многозначности распоряжение, которое адмирал Рожественский и отдал перед Цусимским боем, проанализировав причины наших неудач 28 июля 1904 года. Боевая задача была поставлена заранее кратко и предельно конкретно – прорыв во Владивосток, чтобы ни происходило. Но эскадрой! И эта четкость распоряжений полностью оправдала себя 14 мая 1905 года. К немалому изумлению адмирала Того, даже выход из строя двух флагманских броненосцев не вызвал, в отличие от боя 28 июля 1904 года, разброда и шатания в железном кильватерном строю русских броненосцев. О разгроме русской эскадры по частям не могло быть и речи^{122}.

6. Адмирал Рожественский мог не знать в полном объеме повреждений 1-й эскадры у Шантунга. Однако поведение «Цесаревича», «Аскольда», «Дианы» и «Новика» давало основания думать, что 1000-мильный путь от Порт-Артура до Владивостока 1-я эскадра при предполагаемых в пути боях, может быть, и не прошла бы. Но 500 миль от Цусимы до Владивостока уцелевшие в наверняка имеющем быть место бою,корабли 2-й эскадры пройдут обязательно, потому что ходу им назад в Порт-Артур нет, а японская эскадра по опыту Шантунга минимум неделю будет зализывать раны.

^{Порт Артур. Госпиталь № 9 в Новом городе. Отчетливо видны дыры в стене от крупнокалиберных снарядов}

7. Для чистоты опыта желательно, чтобы с русской встретилась действительно та, год пробывшая у Порт-Артура, японская эскадра. Не успевшая пи отремонтироваться, ни перевооружиться. Значит, надо спешить. Мы увидим, насколько прав был Адмирал в своем стремлении вперед.

8. Если Порт-Артур каким-то чудом удержится до подхода 2-й эскадры (а многие портартурцы с прорвавшихся при Шантунге кораблей считали, что до февраля – весьма вероятно, даже данные следствия по сдаче Порт-Артура это стопроцентно подтверждают), то есть шанс, что остатки 1-й эскадры будут удерживать японский флот от ремонта.

То есть, на крайний случай, если и не завладеть морем, то уж прорваться во Владивосток при должном упорстве сам Бог велел! Походы Владивостокских крейсеров однозначно показали, что войти во Владивостокский порт можно даже в январе. Равно, как и выйти из него.

Снаряды японские, порт-артурские

Ввиду особой важности остановимся подробнее на вопросе качества японских крупнокалиберных снарядов порт-артурского периода военных действий, уже затронутом в пункте 3 предыдущего раздела.

Еще в самом начале войны вице-адмирал О.В. Старк, командующий Порт-Артурской эскадрой, оценивая действие японских снарядов, указал в своем рапорте № 801 от 19 февраля 1904 года, что оно «оказалось много слабее, чем об этом писалось раньше». Правда, «снаряды разрывались при первом прикосновении к самым слабозащищенным местам кораблей. Осколков при разрыве снарядов получаюсь много и в большинстве случаев – мелких». Однако «пожара от разрыва этих снарядов не наблюдалось, хотя на некоторых кораблях разрывы происходили в деревянных частях…»^{123},[126]126
  В деревянных частях проходили в основном пожары и на почти не бронированных наверху Владивостокских крейсерах.


[Закрыть]

Вместе с тем сохранились свидетельства, что японские 12-дюймовые снаряды первого периода войны, бывало, и вовсе не рвались. Такие случаи приводит выше капитан Лутонин. А вот совершенно бесхитростное свидетельство не моряка, а «маленькой сестрички», как называли раненые в Порт-Артуре дочку штабс-капитана Анатолия Топольского Галю, помогавшую матери в госпитале:

«В первые месяцы бомбардировки были только с моря, но зато стреляли большей частью двенадцатидюймовками. Такая “пулька”, попадая в дом, разрушала его или совсем, или большую его часть, убивая людей даже не осколками, а напором воздуха от разрыва. Но часто эти “чемоданы” и совсем не разрывались, зарываясь глубоко в землю, или пробуравливали насквозь дом, оставляя круглые дыры-окна. Таких “раненых” домов делалось все больше и больше; а под нашим госпиталем (бывшей гимназией) лежало таких “удовольствий” целых два, постоянно угрожая взорваться»^{124}.

Покорная просьба, читатель, обратить внимание на эту информацию и по возможности запомнить ее.

Порт-Артур ждет

Итак, весной 1904 года в Петербурге решили отправить на выручку блокированной в Порт-Артуре 1-й Тихоокеанской эскадре и самому Порт-Артуру 2-ю Тихоокеанскую эскадру под командованием З.П. Рожественского.

И на тот момент это был не только не бессмысленный, но единственный разумный шаг. Соединившись, две эскадры действительно могли овладеть морем, что автоматически обеспечивало победу России в войне: все поставки Японии в Маньчжурию шли морем. Считается, что окончательное решение о посылке эскадры было принято на Совещании в Петергофе в Высочайшем присутствии в августе 1904 года.

Поскольку с этим Совещанием связано много неразъясненных вопросов, посвятим ему следующую главу, а пока напомним, что, по общему мнению, в отличие от Японии Россия могла выиграть войну и при потере флота. Может быть, несколько медленней. Но наверняка.

В этом мнении едины такие разные люди, как А.Н. Куропаткин[127]127
  Хотя Куропаткину следовало бы помалкивать, а не мнения высказывать после своего «главнокомандования» в Маньчжурии. К сожалению, его государственная измена осталась не только безнаказанной, но и «незамеченной», что не могло не способствовать его наглости.


[Закрыть] и А.И. Деникин, знаменитый английский военно-морской писатель и эксперт Джулиан Корбетт и его соавтор в описании морских операций русско-японской войны адмирал сэр Эдмонд Слэйд. Это мнение разделяют и поддерживают Элиас Захариас – крупнейший американский разведчик и контрразведчик, работавший по Японии в 1930-е годы и во Вторую мировую войну, и современные английские и американские исследователи, такие как Эрик Гроув и Дж. Вествуд^{125}. И не они одни.

Но что нам мнения! Мы достоверно знаем, что Япония эту войну действительно проиграла. Вспомним паническую телеграмму японского правительства № 69, отправленную в 20 часов 35 минут токийского времени 28 августа 1905 года. Указания, переданные этой телеграммой из Токио в Портсмут Верховному полномочному представителю Японии Комура Ютаро, с категорическим требованием заключить мир на любых условиях действительно отдают безоговорочной капитуляцией[128]128
  Книга 2. Часть третья. Глава 2: Возможность победы. Украденная.


[Закрыть].

Это знание позволяет нам совершенно по-иному взглянуть на итоги странной войны, по какому-то недоразумению считающейся до сих пор военным поражением России.

Это знание помогает нам оценить масштабы измены и предательства, уже тогда созревших в русских верхах, при благожелательной поддержке скучавшего по Соловкам и Колыме русского образованного общества. И поддержанных беззаветным ударным трудом «сорока тысяч “братьев”» в международном масштабе[129]129
  Часть третья. Глава 5.2, раздел: Обратим внимание на…


[Закрыть]. Но даже при этой поддержке Рузвельту с Витте еле-еле удалось для Японии пол-Сахалина от России урвать. А без оной вряд ли и аренду Квантуна довелось бы стране Ниппон на себя перевести.

Однако овладение морем или, по крайней мере, наличие на Дальнем Востоке крупных русских военно-морских сил не только резко приблизило бы победу России – оно сделало бы ее неизбежной даже для русского общественного мнения. В глазах широких народных масс вновь усилило бы обаяние царской власти. Самодержавия.

А вот этого «братья» никак допустить не могли.

Прорыв возможен

Во время стоянки 2-й эскадры у берегов Мадагаскара в декабре-марте 1904/05 года стало известно о падении Порт-Артура и гибели 1-й эскадры. Задача овладения морем становилась практически неразрешимой.

Но сохранялась возможность прорыва во Владивосток. Еще в начале января 1905 года адмирал Рожественский, обладавший, похоже, своими источниками информации (недаром, будучи уже в отставке, он вместе с адмиралом графом А.Ф. Гейденом сыграл такую большую роль в создании русской военно-морской разведки), однозначно считал этот прорыв возможным.

Действительно, в декабре – феврале, а на самом деле еще и в марте – апреле, японский флот проходил ремонт и перевооружение на своих базах. «Микаса», к примеру, в середине января 1905 года без кормовой башни стоял. А ремонт «Асахи», подорвавшегося на мине в последние месяцы блокады Порт-Артура, с трудом в апреле закончен был. И это только то, что известно достоверно.

Так что если бы не задержка эскадры на Мадагаскаре по категорическому приказу из Петербурга, подкрепленному «саботажем» немецких угольщиков, как раз с января по март, то эскадра пришла бы еще в феврале во Владивосток целой и невредимой. И не надо насчет льда: как-нибудь ледокол «Надежный» дорожку бы эскадре проторил.

Но опять же на основании анализа сражений в Желтом море 28 июля, и особенно 1 августа в Корейском проливе, адмирал Рожественский имел все основания считать, что прорыв возможен и в мае, хотя бы и ценой потери нескольких кораблей, скорее всего не броненосных. Ситуация была крайне тяжелой, но, по расчетам его – для 2-й эскадры не безнадежной.

Также считали и руководители военно-морских сил Японии, понимая, что без принятия чрезвычайных мер шансов у Соединенного флота остановить русскую эскадру во главе с решительным русским адмиралом практически нет. И меры, как уже говорилось, были приняты. Действительно кардинальные меры.