Текст книги "Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II"

Автор книги: Борис Галенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 71 страниц)

5.3. Стеньговые флаги – поднять!

«В 8 часов утра, празднуя Торжественный день Священного Коронования ИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ВЕЛИЧЕСТВ, эскадра подняла стеньговые флаги, которые с часа на час имели получить значение боевых.

В 9 часов я предупредил эскадру сигналом о предстоящей в полдень перемене курса на NO 23°.

Около 9 часов 40 минут слева позади траверза стали открываться один за другим силуэты судов в строе кильватера».

^{Путь 2-й эскадры 14 мая 1905 года к месту боя}

Первое перестроение эскадры в кильватерную колонну

«Тотчас же, по сигналу, наша правая колонна броненосцев 1-го и 2-го отрядов прибавила ход до 11 узлов, чтобы построиться в одну колонну перед шедшим в голове левой колонны 3-м отрядом броненосцев, имевшим эскадренный ход в 9 узлов.

Между тем неприятельские суда, идя некоторое время сходящимся с нами курсом, выделялись последовательно из мглы. Минут через десять их показалось пять: это был отряд из старых крейсеров “Матсушима”, “Ицукушима”, “Хашидате”, броненосца “Чин-Иен” и малого крейсера “Акицусу”. В 10 часов, приблизившись до 6 миль, неприятельская колонна склонилась влево и, обгоняя нас, стала скрываться во мгле.

В 10¹/₄ час. “Жемчуг”, усмотрев показавшийся по носу, немного справа, корпус небольшого судна, прибавил ходу. Сблизившись с этим встречным судном, “Жемчуг” выстрелом под нос отогнал его вправо от эскадры и, вернувшись в 10 часов 40 минут, сделал сигнал: “пароход японский”.

В это время наши 1-й и 2-й отряды броненосцев, только что окончив перестроение, вступили в свои места в одной кильватерной колонне с 3-м отрядом броненосцев и уменьшили ход до девяти узлов.

Уклонившийся влево и уходивший вперед отряд старых неприятельских крейсеров был едва виден по левому крамболу[235]235
  Крамбол – на парусных судах – деревянный брус, прикрепленный к скуле судна; служит для подъема якоря; позже заменен железной балкой. Выражение «по левому крамболу» или «по правому крамболу» означает направление на предмет, видимый слева (справа) по носу, по линии, проходящей от наблюдателя через место нахождения прежде левого или правого крамбола.


[Закрыть] “Суворова”.

В 10 часов 45 минут слева и справа, румба на 4 от курса в каждую сторону, показались отряды неприятельских миноносцев, едва приметные, а на левом траверзе начали выделяться приближающиеся корпуса более крупных судов. Сзади правого траверза[236]236
  Траверз – направление под прямым углом к курсу судна.


[Закрыть] все еще мог быть различаем во мгле силуэт “Идзуми”.

Крейсерам “Дмитрию Донскому” и “Владимиру Мономаху” приказано было усилить прикрытие транспортов справа, и затем сделан был общий сигнал: “тревога”.

По этому сигналу “Изумруд”, шедший до сих пор слева от линии броненосцев, обогнул голову эскадры и вступил в кильватер “Жемчугу”, оставшемуся справа, а миноносцы 1-го отряда ушли со своих мест на присоединение к “Жемчугу” и “Изумруду”.

Около 11 часов в числе четырех судов, приближавшихся к левому траверзу, можно было различить крейсеры “Касаги” и “Читозе”. Имена же двух задних не могли быть установлены (вероятно, “Ниитака” и “Отава”). Миноносцы неприятеля, показывавшиеся с двух сторон впереди, легли, по-видимому, одним курсом с нами и были скрыты мглою.

В 11¹/₄ часов с одного из наших броненосцев (по-видимому, с “Орла”) был сделан выстрел по направлению крейсеров. За ним последовало несколько выстрелов с других наших судов, в том числе и с “Суворова”. Японцы тотчас же уклонились влево и, удаляясь, отвечали нам несколькими недолетевшими снарядами. Я остановил стрельбу сигналом ввиду быстро увеличивавшегося расстояния до закрывавшегося мглою неприятеля и ввиду невозможности видеть падение своих снарядов.

До исхода 12-го часа новых сил неприятеля не появлялось. Оба отряда его крейсеров, плохо различаемые, стремились, по-видимому, выйти на наш курс большим обходом слева. Две передние группы миноносцев прояснялись очень редко.

В 11 с половиной часов с “Суворова” сделан был сигнал: “команда имеет время обедать посменно”.

За несколько минут перед полднем слева, почти на траверзе, в расстоянии около 7 миль показалось 2 крейсера и 4 едва видных миноносца. В крейсерах мы признали “Чиода” и “Шихайя”. Эта группа, не сближаясь, обгоняла нас и скоро скрылась».

Курс NO 23°

«В 12 часов 05 минут эскадра, считая себя против средины восточной части Корейского пролива, взяла курс NO 23°.

Вследствие этого поворота эскадры влево 4 легких неприятельских крейсера приблизились к нашему курсу с левой стороны, а отряд старых крейсеров оказался уже на правой стороне и почти совсем закрылся. Оба эти отряда продолжали медленно уходить вправо от нас и удаляться.

Стремление всех японских крейсерских отрядов к северу в обход эскадры заставляло думать, что от севера же наиболее вероятно появление и их главных сил».

«За Россию!»

Дополним немного рапорт Адмирала «бытовым» свидетельством последних перед боем минут на «Суворове» из дневников Владимира Семенова. Время – полдень. Напомним, что 14 мая – годовщина Коронации.

«В этот день, по обычаю, в кают-компании полагался торжественный завтрак с присутствием в качестве гостей Адмирала, Командира и штаба. В данном случае он, конечно, не мог состояться – Адмирал и Командир не сходили с мостика, а штабные только забегали что-нибудь наскоро съесть в адмиральскую столовую.

Спустившись в свою каюту, чтобы пополнить перед боем запас папирос, я случайно попал в кают-компанию в самый торжественный момент. Несмотря на то, что блюда подавались все сразу и ели их, как придется, по бокалам было роз лито шампанское, и все присутствующие стоя в глубоком молчании слушали тост старшего офицера Андрея Павловича Македонского:

“В сегодняшний Высокоторжественный день Священного Коронования ИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ВЕЛИЧЕСТВ помоги нам, Бог, с честью послужить дорогой Родине! За здоровье Государя Императора и Государыни Императрицы! За Россию!”

Дружное, смелое “Ура!” огласило кают-компанию и последние его отголоски слились со звуками боевой тревоги, донесшейся сверху.

Все бросились по своим местам»^{229}.

Маневр Адмирала

«Предполагая, что крейсера неприятеля сообщают в точности командующему флотом все подробности о нашем строе и что он может принять решение начать бой, сближаясь в строе фронта с нашею кильватерною колонной, я считал полезным перестроить эскадру во фронт, пользуясь тем временем, когда неприятельские крейсеры достаточно удалятся.

Около 12 часов 20 минут, когда и легкие крейсера неприятеля стали густо заволакиваться, я приказал поднять сигнал 1-му и 2-му отрядам броненосцев повернуть последовательно на 8 румбов вправо, предполагая затем, вытянув оба отряда на перпендикулярном курсе, повернуть всем вдруг на 8 румбов влево и заставить 3-й отряд прибавить хода и построить фронт влево, как это практиковалось эскадрой.

С подъемом сигнала головной “Суворов” начал ворочать вправо. Он не успел еще поворотить на 8 румбов, как легкие крейсеры неприятеля снова открылись из мглы, но уже не под острым углом, а идущими перпендикулярным (нашему) курсом вправо.

Не желая преждевременно показывать неприятелю перестроение, я приказал поднять 2-му броненосному отряду “отменительный”, а когда 1-й отряд почти вытянулся на перпендикулярном курсе – повернул с ним последовательно на 8 R влево.

В это время легкие крейсеры неприятеля, которые приближались было к нам вследствие перемены своего курса на перпендикулярный нашему, повернули вдруг на 8 R влево и в строю фронта начали увеличивать расстояние.

Таким образом, с 12¹/₂ часов дня броненосцы шли в двух кильватерных колоннах: в правой – 1-й отряд, в левой – 2-й и 3-й.

За 3-м отрядом, в кильватере, были “Олег” и “Аврора” со 2-м отрядом миноносцев, имея вправо колонну транспортов, охраняемую “Дмитрием Донским”, “Владимиром Мономахом” и отрядом Капитана 1-го ранга Шеина, “Жемчуг” же и “Изумруд” с 1-м отрядом минононосцев держались справа от броненосцев, головной [из них] на траверзе “Орла”. Ход был по-прежнему 9 узлов.

Так как фронт крейсеров неприятеля оставался в виду эскадры, то я оставил 1-й отряд броненосцев отдельною колонной, соображая, что построение фронта, если таковой понадобится, может быть исполнено быстро одновременным поворотом 1-го и 2-го отрядов последовательно на 8 румбов вправо, поворотом всех вдруг на 8 румбов влево и развертыванием в то же время 3-го отряда влево.

К тому же нахождение четырех более быстроходных броненосцев в отдельной колонне, представляя выгоды для построения фронта, не являлось препятствием для быстрого перехода 1-го отряда в голову левой колонны, если бы, смотря по строю неприятеля, эскадре потребовалось быть не во фронте, а в кильватере».

Того вышел из тумана

«Между 1 часом 15 минутами и 1 часом 20 минутами фронт японских крейсеров начал ворочать вдруг вправо, и одновременно с началом этого поворота появилась из мглы на расстоянии около 7 миль, румба на 3 вправо от нашего курса, линия кильватера неприятельских броненосцев, шедших влево, курсом, по-видимому, перпендикулярным нашему.

1-й отряд броненосцев, тотчас же увеличив ход до 11 узлов, склонился влево, чтобы войти в голову левой колонны, а транспортам и конвоирам дан был сигнал уходить вправо.

Между тем неприятельские броненосцы, пробежав значительное расстояние большим ходом к западу, то есть влево от эскадры, склонили курс на встречный нашему и, когда оказались в 4-х румбах впереди левого траверза “Суворова”, стали последовательно поворачивать на 16 румбов влево».

5.4. «Суворов» открывает огонь

«В это время, в 1 час 49 минут пополудни, наш 1-й отряд уже вступил в свое место в кильватерной колонне броненосцев, уменьшил ход до 9-ти узлов, и с “Суворова” был сделан первый выстрел по головному “Миказа”, который один успел лечь на новый параллельный нашему курс, тогда как из следовавших за ним мателотов[237]237
  Мателот – соседний корабль в строю.


[Закрыть] часть поворачивала, а часть, не дойдя еще до точки поворота, имела встречный курс и створилась с передовыми».

В дополнение к словам Зиновия Петровича приведем одно малоизвестное свидетельство очевидца: «Несмотря на настойчивые просьбы командира броненосца “Суворов” о разрешении открыть огонь, Адмирал не позволял до тех пор, пока он сам не убедился, что колонна построена. Тогда было позволено сделать первый выстрел. Это было во время поворота японской эскадры на параллельный курс»^{230}.

“В неприятельской колонне находились: “Миказа”, “Шикишима”, “Фуджи”, “Асахи”, “Кассуга”, “Ниссин”, “Идзумо”, “Якумо”, “Асама”, “Адзума”, “Токива” и “Ивате”. За броненосцами шел к югу, вне выстрелов, отряд шести крейсеров.

Первый выстрел “Суворова” был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда “Миказа” был менее одного румба впереди левого траверза “Суворова”.

Следуя “Суворову”, открыли огонь по головному неприятеля все суда нашего 1-го отряда, а затем начали стрелять и прочие по мере того, как неприятель выстраивался.

“Миказа” выдерживал, не отвечая, более минуты[238]238
  По японским данным – три минуты: «В 2 часа 07 минут (1 час 48 минут – по– нашему. – Б.Г.) …”Князь Суворов”, а за ним и прочие суда открыли огонь и сосредоточили его на двух головных наших судах… Однако мы, не обращая внимания, шли, все увеличивая ход, и только когда в 2 часа 10 минут расстояние до неприятеля было около 6 тыс. метров, первым начал отвечать “Микаса”, а затем и прочие суда…» (Русско-японская война. От Владивостока до Цусимы. С. 206, 212–213).


[Закрыть]. После же первой его пушки принимали огонь последовательно все, входившие ему в кильватер.

Минут десять японцы пристреливались: сначала попадали только осколки и брызги от разрывавшихся об воду снарядов. Но уже в два часа неприятель стал непрерывно попадать, между тем как стрельба наших судов была неудачна».

Позволю сказать здесь необходимое: стрельба наша была не неудачна, а всего лишь не удачна. Большая, между прочим, разница. К несчастью, Адмирал об этом никогда не узнал.

На два румба влево!

«Полагая изменить расстояние, я склонил курс на 2 румба влево, но продержался на новом курсе не более пяти минут, потому что “Миказа” и с ним пять броненосцев много выдвинулись и сосредоточили огонь на “Суворове” и “Александре”, при чем сам “Миказа” был недостаточно подставлен огню наших судов. Около 2 часов 05 минут я приказал повернуть на 4 румба вправо; приблизившись вследствие этого поворота к левому траверзу “Суворова”, “Миказа” стал снова быстро выдвигаться вперед».

Очень важный момент! Первое боевое движение русской эскадры было на ступательным! Поворот с курса NO 23° на чистый норд для сближения с неприятелем. Пока еще могла идти речь о равном бое. С его, так сказать, технической стороны.

Зиновий Петрович ведь искренне считал, что в его распоряжении снаряды качеством не хуже, чем на 1-й эскадре. А японские снаряжены «шимозой обыкновенной».

И второй не менее важный момент. Этот поворот русской эскадры на север никак не отражен в описаниях Цусимского боя что с русской, что с японской стороны[239]239
  Единственным известным автору исключением является упоминание об этом повороте в труде В.Ю. Грибовского и В.П. Познахирева «Вице-адмирал 3.77. Рожественский» (с. 243): «…в 14 час. 05 мин… З.П. Рожественский, вначале приказавший подвернуть на 2 румба влево – на неприятеля… желая сбить пристрелку противника… изменил курс на 4 румба вправо».


[Закрыть]. Тот же В.Я Крестьянинов говорит, что «В 14.05 Рожественский был вынужден повернуть на 2 румба вправо…».

Это сочетается со словами Адмирала: «Около 2 часов 05 минут я приказал повернуть на 4 румба вправо…» – только в случае этого незамеченного поворота русской эскадры на север с генерального курса NO 23°. Тогда первые 2 румба поворота вправо просто выводили эскадру на прежний курс, а от него действительно поворот еще на 2 румба на восток.

Но незамеченный поворот «Суворова» на норд нашел навсегда свое графическое отражение во всех схемах начальной фазы сражения. В 1 час 57 минут по русскому времени «Микаса» довернул с курса NO 67°на курс SO 79° – практически на чистый ост, решив, по-видимому, что уже настала пора охватывать голову 2-й эскадры. И вдруг ровно в 2 часа резко поворачивает опять на NO и идет этим курсом как раз до 2 часов 06 минут, после чего начинает вновь постепенно склоняться к востоку, но уже на большем удалении о нашей эскадры.

Напомним, что здесь идет пока речь о стандартной схеме начала Цусимского боя, подобной приведенной в главе 4: Загадочный маневр адмирала Того.

Стрельба японцев

«Стрельба японцев была очень производительна. Судя по “Суворову”, наши суда много страдали от разрушения, от пожаров и от потери в людях при попытках тушить непрерывно возобновляемые пожары в палубах и наверху.

Краска горела ярким пламенем на стальных поверхностях, горели шлюпки, тросы, койки и деревянные поделки. Зажигались патроны в беседках и в ящиках. Сносились надстройки и мелкая артиллерия, заклинивались башни. Слетали за борт стеньги (на “Суворове” – обе мачты и обе дымовые трубы, одна за другой). В орудийных башнях прислуга выводилась попаданиями в амбразуры (на “Суворове” снесена и крыша кормовой башни 12-дюймовых орудий).

Кроме того, смотря по направлению ветра, пламя и газы от центрального костра так накаливали верхние башни подветренного борта, что прислуга не выдерживала жары и удушья, покидала башни и была добиваема осколками при выходе. Из того же центрального костра вентиляторные машины принимали вместо свежего воздуха ядовитые газы и гнали их в патронные погреба и в другие помещения под броневой палубой, в которых задыхались люди.

В рострах не только от деревянных шлюпок, но и от стальных паровых и минных катеров не было остатков, сохранивших первоначальные очертания; была лишь груда разбитых и свернувшихся в спирали листов».

Не напоминают ли читателю слова адмирала Р. о стрельбе японцев приведенное в главе «Deus ex machina» описание полигонных испытаний новой японской взрывчатки?

«Люди падали и в боевых рубках. На “Суворове” в боевой рубке убиты один за другим 8 человек, в том числе 2 рулевых, переранены все приходившие сменять потерпевших, исковерканы два дальномера Барра и Струда, повреждены почти все приборы и переговорные средства. Все эти разрушения вносились в боевую рубку, несмотря на стальные отводы, наделанные для задержки осколков от снарядов, попадающих в основание.

В палубах уничтожались все сооружения, мочалились шланги от помп».

– Как бы Вы сейчас тушили пожары, кавторанг Лутонин[240]240
  См. Часть вторая. Глава: «Полтава» в бою 28 июля.


[Закрыть]?

«Взрывами 12-дюймовых фугасных снарядов расшатывалось крепление броневых плит, расходились стыки, и получалась большая течь во многих отсеках».

Гидродинамический удар: важное дополнение

Описание действия японских 12-дюймовых снарядов, так называемых «чемоданов» (1 фут в диаметре, 4 фута в длину), дополним словами же Адмирала, но приведенными в знакомой нам «Истории русско-японской войны» редакторов-издателей Бархатова и Функе, в ее пятом томе.

«С первых же минут боя от взрыва японских 4-х футовой длины снарядов наши броненосцы потекли… Это действие производили не те снаряды, которые попадали в броню под водой, а снаряды не долетавшие, те, которые взрывались под водой вблизи подводных частей.

Так же точно текли бы и японские броненосцы, если бы у нас были подобные снаряды; но наши снаряды имели малое разрывное действие.

Потеки появились у нас после первых же японских выстрелов, потому что могучими ударами, переданными через воду, расшатывались заклепки, отворачивались листы, нарушалась непроницаемость расчеканенных швов и пазов.

Нами принимались все практиковавшиеся в течение восьми месяцев перехода меры по заделке пробоин, по укреплению подпорами переборок, горловин и люков.

^{Гидродинамический удар. На первом плане – броненосец «Ослябя»}  

Но дальнейшее действие японских снарядов, в конце концов, преодолевало нечеловеческие усилия, которые пришлось нам выказать: наши суда наполнялись водой до той меры, при которой они теряли весь свой запас плавучести, опрокидывались, тонули.[241]241
  История Русско-Японской войны. СПб., 1909. Редактора-издатели: М.Е. Бархатов и В.В. Функе. Т. V. С. 1053. Как и все издание в целом, том V, не считая ряда полезных цитат, выдержан в либерально-масонском духе, что уже отмечалось выше. Но! Имеется печатноприведенная благодарность Е.И.В. (правда, просто за подношение IV тома). И самое умилительное, что циркуляром Главного Штаба № 197 от 27.11.1908 года Комитетом по образованию войск издание рекомендовано к широкому обращению в войсках, в том числе и особенно для нижних чинов. Что из себя представляет издание «идеологически», показывают два примера.
  Пример первый – наиболее яркий, из Заключения (!): «Русская Государственная система с 1812 года никуда не годится». Вот так! Хотя, по-своему, я с Бархатовым и Функе согласен. Если бы годилась, то на соседних суках гармонично бы висели и перечисленные господа-товарищи, и члены Комитета по образованию войск в полном составе, желательно с чадами и домочадцами – в воспитательных исключительно целях! – и уж, конечно, Главный Штаб. Хотя Штаб было бы педагогичней сжечь на костре из подобных циркуляров.
  Пример второй: поход и бой 2-й эскадры изложены в целом так, что никакого Новикова-Прибоя не нужно. Хотя и без него не обошлось, родного. В издании с симпатией цитируется брошюра А. Затертого – матроса с броненосца «Орел», и это несмотря на то, что тираж был конфискован, а сам автор слинял за кордон. Наш Главный Штаб знал, как принимать участие в подготовке Февральских революций.


[Закрыть]

Надеюсь, читатель понял, что японским комендорам не требовалось даже слишком утруждаться точностью стрельбы. Важнее была стрельба по площадям. Вернее – стрельба по объемам, понимая под ней попадание в некоторую зону вне судна.

А вот тот бред, что стал распространяться с легкой руки инженера-металлурга Кэмпбелла, с опорой якобы на данные Пэкинхэма, что японцы стреляли редко да метко, критики не выдерживает. В том, что стрельба велась японскими 1-м и 2-м боевыми отрядами с необычайной частотой, что русские корабли были залиты морем огня, в этом едины как все принимавшие хоть какое-то участие в бою с нашей стороны, так и иностранные наблюдатели, такие, например, как лейтенант Уайт и сам Пэкинхэм. Может, потом другие указания получил?

Удивительное предвидение «кэптена» Пэкинхэма

А вообще-то, не зря, видно, Пэкинхэм – задолго до Цусимы! – в официальных отчетах в родное британское Адмиралтейство стал вдруг давать сверхлестные оценки флотоводческому гению адмирала Того, по сравнению с которым «даже Нельсон был просто снобом».

Весьма нетипичная оценка для британского морского офицера. Тем более, как мы видели, за все предыдущие боевые действия на море в 37–38 годах эры Мэйдзи оснований для такой оценки Того отнюдь не давал. Похоже, капитан 1-го ранга заранее готовил руководство к победе Того при Цусиме: что, мол, «Того не салонный болтун и не поражающий воображение метеор, но его великие способности оценит только потомство».^{231}

Насчет «только потомства» Пэкинхэм малость загнул. После Цусимы и у современников Того стал суперзвездой.

Вернемся к рапорту Адмирала.

«Суворов» теряет управление

«В ряду многочисленных разрушений на “Суворове” произошло повреждение рулевого привода и одного из телеграфов [ведущего] в машину.

“Суворов” заметался, управляемый одною машиною по телеграфу, а другою – по переговорной трубе.

Руль долго оставался положенным “лево”, и корабль прокатился вправо до зюйд-остовой четверти, увлекши за собою эскадру, так как не имел уже ни одного сигнального флага и не мог пользоваться семафором: сигнальщики, появлявшиеся на открытых местах, немедленно выводились из строя[242]242
  А на «Полтаве» 28 июля 1904 года под яростным огнем японцев на открытой палубе мичману Пчельникову погон пришивали!


[Закрыть].

Колонны неприятельских броненосцев, стремясь за головой нашей эскадры по внешней дуге, несколько отставали, хотя и имели значительно больший ход, – и в это время огонь их с особенною силою обрушился на броненосец “Ослябя”, который был вторым из флагманских кораблей в линии.

Около 2 часов 30 минут “Ослябя” вышел из строя, а около 2 часов 40 минут его видели опрокидывавшимся влево и перевернувшимся вверх килем.

В это же время пламя, проникшее к боевой рубке “Суворова”, заставило всех находившихся в ней спуститься по трубе в центральный пост».

С первого выстрела «Суворова» прошло всего 40 минут!

Эскадра остается без Адмирала

«Я сам, хотя чувствовал слабость от потери крови из ран в голове, в спине и в правом бедре, пройдя через центральный пост, направился наверх с намерением пройти в носовую башню. Но путь туда был везде прегражден пламенем, и я был вынужден идти к средней башне 6-дюймовых орудий на левом срезе.

Едва выйдя на срез, я получил еще рану в левую ногу, лишившую меня возможности ходить без поддержки[243]243
  Осколок перебил Адмиралу ахиллесово сухожилие и нерв, в результате чего стопа была парализована.


[Закрыть]. После этого при помощи ординарца я перебрался в башню на правом срезе и здесь то терял сознание, то приходил в себя, не отдавая себе, однако, отчета о протекавшем времени.

^{Русские и японские 6-дюймовые и 8-дюймовые снаряды периода войны 1904–1905 годов}

_{^{Как видно, русский фугасный 8-дюймовый по своим размерам был короче японского даже броненосного снаряда того же калибра}}[244]244
  Рисунок и подпись к нему заимствованы из статьи профессора Л.Г. Гончарова: Некоторые тактические уроки Цусимы. (К тридцатилетию Цусимского боя). – Морской сборник, 1935, № 6. Пропорции русских и японских снарядов 12-дюймового калибра читатель легко может представить себе сам.


[Закрыть]. 

Между тем движениями “Суворова” пытался управлять флаг-капитан Колонг (командир, капитан 1-го ранга Игнациус, был уже смертельно ранен)[245]245
  Фраза в скобках отсутствует в напечатанном Исторической Комиссией тексте рапорта Адмирала в вып. 3, но приводится Н.Н. Беклемишевым в его изложении рапорта.


[Закрыть], но дальнейшие повреждения сделали совершенно невозможным следование броненосца в строю.

В этом скоро убедился Командир броненосца “Император Александр III” и, руководствуясь приказом моим о последовательном замещении флагманского корабля, потерявшего способность управляться, повел линию, ожидая переезда моего (на одном из назначенных для того миноносцев) на боеспособный корабль или передачи командования следующему по старшинству флагману.

Когда и броненосец “Император Александр III” вышел из строя, эскадру повел “Бородино”.

Только в 6-м часу, когда меня в бессознательном состоянии перебросили на миноносец “Буйный” и когда после перевязки я очнулся совсем и понял свою неспособность держаться на ногах, – только тогда с миноносца был сделан сигнал о передаче командования Контр-Адмиралу Небогатову с приказанием идти во Владивосток.

Отдельные, по преимуществу разноречивые сведения о бое 14 мая, касающиеся особо каждого корабля и отряда, полученные мною случайно, не поддаются согласованию без специального разбирательства, которое здесь не осуществимо.

Поэтому я принужден воздержаться пока от представления собранного материала.

Донесение же о выводах из непосредственного наблюдения и рассмотрение причин, имевших последствием тяжелый Цусимский погром, будет представлено дополнительно.

Подписал: Генерал-Адъютант Вице-Адмирал Рожественский».