Текст книги "И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно (СИ)"

Автор книги: Алексей Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 89 страниц)

Во время ночной поездки по городу (мы выехали пораньше, чтобы покружить на автобусе по центру города, в некоторых достопримечательных местах вылезая из автобуса) я перевожу Роману услышанное от профессионального гида информацию...

Вот и посмотрели на разводку, вылезая из автобуса на набережную и прокатившись вдоль Невы. Гида высадили на Петроградке. Теперь нам надо на Дальневосточный. Автобус ускоряется на север по Каменноостровскому, сворачивает на Медиков, вот мы проезжаем мимо светящейся разноцветными огоньками нарядной, как новогодняя ёлка, телебашни. Переезжаем Большую Невку по Кантемировскому мосту. И тут вместо того, чтобы поехать направо и затем на юг города, автобус забирает влево. Возможно, там повернуть направо можно было именно так: с предварительным поворотом налево. Я не знаю точно. Но автобус, тульский, за рулём которого водитель из Тулы, почему-то не разворачивается, а едет в сторону Приморского района. Может, он не видит или зевает возможность развернуться? А группа туристов в автобусе – это тульские старшеклассники, и взрослый в группе, сидящий рядом с водителем с автомобильным атласом Петербурга, указателем проездов и развязок, всего один. Пока никто в автобусе, кроме водителя и меня, не понимает, что мы заехали не туда. Мне это пока не кажется странным – вдруг ещё надо кого где-то высадить. Мы проехали по Приморскому проспекту аж до Старой деревни! Наверное, водитель, поняв, что заехал не туда, искал, но не находил возможность развернуться. Наконец автобус разворачивается, проехав от телебашни порядочное расстояние и снова к ней. Все в автобусе её узнают, такую яркую в ночи. Всем это кажется странным – видеть эту башню снова так близко. Ладно. Едем дальше. Автобус снова "заносит" налево. На этот раз к Ушаковской развязке, то есть фактически в том же неверном направлении. Заехали на развязку. Слышно, как водитель со старшим группы гадают, какую полосу движения занять: правую или левую. А при съезде с развязки автобус снова оказался на Приморском проспекте. И снова водитель ищет возможность развернуться и не находит. Пол-автобуса уже понимает, что ночной пейзаж за окном автобуса подозрительно повторяется, и шушукается по этому поводу. Мы с Романом тоже. Я категоричнее других, ведь я местный, поэтому я однозначно заявляю Роману, что водитель заблудился. Мы с Романом первые, кто начал втихаря смеяться... вот мы снова на Ушаковской развязке. На этот раз водитель выбирает другую полосу движения, мы съезжаем с развязки по-другому, но через какое-то скорое время мы снова выруливаем на как будто мёдом намазанный Приморский проспект и мчимся по нему, пустынному, в сторону Дацана (на запад). Весь автобус уже хохочет, держась за животы от смеха. Водитель решается нарушить правила дорожного движения и развернуться на Приморском проспекте в неположенном месте. Это его решение добивает сидящих в автобусных креслах и чуть не выкидывает их из кресел в проход автобуса от смеха... И снова мы у телебашни. Я никогда не забуду эту автобусную прогулку по ночному Петербургу с тройной гонкой по Приморскому проспекту и троекратным проездом мимо телебашни. Так что я не жалею, что пропустил передачу по телевизору Эдварда Радзинского.

Теперь мне надо домой, в смысле: к тёте Соне в Купчино. То есть на другой берег Невы, левый. Мне повезло, что именно в это время Володарский мост, разводящийся за ночь дважды, был на какое-то время сведён, и я без лишней задержки-повезло так повезло-на быстро пойманном частнике за относительно невысокую цену (рублей 100-200) – опять повезло, что быстро договорился с водителем во второй из остановленных машин – доехал до тёти Сони, которая, уже не веря, что я приду ночевать к ней, закрылась в своей квартире на цепочку. А ведь мне самой тётей Соней и тётей Надиной с Настей было настрого приказано жить в тёти Сониной квартире так, как будто меня и нет там, то есть не мешать тёте Соне доживать свой век ни шумом, ни ещё каким-либо иным способом (заставлять нервничать). А тут такое дело – я ломлюсь к ней в дом посреди ночи, будя её. А может и не будя, так как она мне отвечает, открывая дверь, что уже волновалась за меня, что хуже для меня, и не дай Бог узнать родственникам-Павловым, что я заставил волноваться девяностолетнюю старушку, этого Божьего одуванчика, для которого продолжать жить-это уже тяжёлая работа. Но я же не мог знать-предполагать, что мне повезёт этой ночью кататься-смотреть на разводящиеся мосты, и что тётя Соня настолько боязливая, что закроется, не дождавшись меня, на цепочку! Вот я перебоялся, что вызову гнев старухи! С ней и так то было тяжело общаться. Хотя я и старался избегать с ней общения, находясь с ней в одной квартире. Но минимума общения то было не избежать. И ведь она по-своему переживала за меня. Хотя бы всё лето по случаю моего трудоустройства, ведь я звонил по газете из коридора её трёхкомнатной квартиры. Слава Богу, она отнеслась с пониманием к тому, что я ей рассказал про командированного немца!.. А позвонить ей вечером и сообщить, что я задерживаюсь до глубокой ночи, я не мог по причине отсутствия у меня мобильного телефона в2004 году, который я не приобретал даже в 2003 году, когда был с деньгами, так как звонить мне тогда было некому. Ни по работе, ни матери. О чём мне с ней говорить? – так мы жили.

На следующий день, то есть воскресенье, утром я, естественно, долго спал. Давеча Роман попросил меня о любезности погулять с ним по городу в наш выходной воскресный день. Я рад был оказать ему такую любезность. Хотя бы из соображения языковой практики. Я заезжаю за ним в колледж в час дня. Я был бы не я, если бы не решил начать знакомить Романа с городом с моего любимого Петербурга Достоевского, до которого я запланировал идти пешком по Невскому от площади Восстания до канала Грибоедова. Согласись, читатель, ведь туристу в нашем городе необходимо оценить Невскую перспективу с этой точки – от площади Восстания, заодно и пройтись по этой главной-центральной улице Петербурга. Итак, мы едем на метро до площади Восстания, но по дороге в разговоре с Романом выясняется его большое желание осмотреть ещё одних сфинксов (ночью во время автобусной прогулки мы вылезали у египетских сфинксов перед Академией художеств), Шемякинских. Поэтому у меня на ходу меняется план. Мы доезжаем до площади Восстания, пешком идём к Неве. Романа поражают своим великолепием обычные доходные дома на Потёмкинской улице. Дойдя до сфинксов я фотографирую Романа вместе с ними. А напротив них, на другом берегу Невы, находятся "Кресты", тюрьма. И я с какой-то непонятной щемящей тоской и грустью гляжу на них. От сумы и тюрьмы не зарекайся, – повторяю я про себя, задумчиво глядя на тюремные окна, на расстоянии ширины реки кажущиеся всего лишь чёрными точками. Как же их много, этих точек! И за каждой из них, то есть в камерах, люди. Как много людей! Сидят. Ведь за каждой из точек сидит по несколько человек. И я не знаю ещё тогда, что через 2 года я сам окажусь в этой темнице, и буду сквозь решётку окна, сквозь точку, искать и не находить этих сфинксов на теперь уже другом берегу, таких измельчённых шириной Невы Шемякинских сфинксов... но не будем забегать вперёд.

Итак, от сфинксов мы направляемся к станции метро "Чернышевская". Я был рад поразить воображение Романа глубиной расположения и длиной подземного эскалатора этой станции. Проехав под землёй одну остановку, мы выходим наружу на "Маяковской", то есть снова на Невский. Тут Роман мне сообщает, что хотел бы купить шоколадную пасту типа "Алисы". Я включаю соображалку, и вот какой я сделал вывод чисто теоретически: этот товар мы вряд ли найдём на Невском, где мало продуктовых магазинов, а в тех, что есть, этой "замазке" не место. Я сообщаю свой вывод Роману, любителю завтракать с ней в Германии-намазывать её на булку, что он хотел бы проделывать за завтраком и в столовой колледжа. По случаю моего скепсиса насчёт обнаружения "Алисы" или "Нутеллы" на главной улице этого города-ну, прошла мода на эту шоколадную пасту у нас в стране!, хотя всего несколько лет назад её было завались, особенно в ларьках, типа на Сенной, но теперь на Сенной снесли те ларьки, да и в обычных продуктовых магазинах в последнее время я что-то не припомню этого товара, так что уж говорить о Невском?! – Роман удивляется. Зашли в пару магазинов – пасты нет. Доходим до Елисеевского магазина. Хорошо, что есть повод в него зайти – поискать шоколадную пасту. Наш вход в магазин я предваряю словами о нём: о его стиле модерн, о скульптурах на нём, о роскоши его внутреннего убранства, типа: прошу обратить на это внимание. для меня не удивительно в отличие от Романа, что в таком красивом магазине шоколадной пасты в пластиковых стаканчиках нет.

– Ладно. Тогда вместо пасты я хочу купить хотя бы мёда. Мёд тут хоть есть? – спрашивает и оглядывается в торговом зале Роман.

Мёд находится. Мы подошли к прилавку, где перед нами под стеклом витрины выставлены фабричные баночки с мёдом. На баночках этикетки с названиями сортов мёда.

– Тебе какой нужен? – спрашиваю я.

– Я хочу самого простого, липового, мёда, – заявляет Роман.

Я спрашиваю продавщицу, не читая этикетки, есть ли у них липовый.

– Нет.

Немцу смешно, что даже в таком помпезном магазине нет самого обычного, самого элементарного, то есть липового, мёда. Мне тоже это кажется смешным. Тогда я решаю свернуть с Невского налево на Садовую. Там в Гостином дворе на Садовой линии есть и продуктовый магазин. Заходим. Всего там навалом. А пасты нет. И мёд любой кроме липового!..

После выхода из Гостиного двора мы идём на канал Грибоедова и сворачиваем на нём налево. По дороге я в двух словах пересказываю об убийстве бывшим студентом старухи-процентщицы, акцентирую, что действие в романе "Преступление и наказание" происходит именно в этом районе, районе жизни персонажей и самого Достоевского. На Сенную площадь в этот раз мы не идём, зато прогуливаемся от дома Раскольникова его путём до дома Алёны Ивановны. Да, я показываю немцу 2 этих дома и высказываю надежду-предположение, что теперь Роману захочется прочитать этот роман. После осмотра дома старухи-процентщицы мы идём к Никольскому собору с его колокольней. Обратно к Невскому мы идём через кварталы рядовой застройки доходными домами. Всё. Теперь мне осталось проводить Романа до колледжа, что я и делаю. Осталось упомянуть, что гуляли мы ничего не евши по дороге, зато Роман покупал пиво на нас двоих. Всё правильно. Сегодня тратить должен он, ведь это он инициатор этой прогулки в выходной день. Пили мы неоднократно в этот день, причём иногда Роман покупал себе простую воду или кока-колу, я же предпочитал пиво. Какое – не скажу, чтобы не делать ему рекламы – а она ему и не нужна – его и так хорошо покупают. Но за метро платил жетончиками я. К ужину в столовой я успел сопроводить Романа до колледжа. Уже было мне известно, что завтра, в понедельник, никакой машины, даже газвагена, для доставки немецкого специалиста Романа Шнайдера на строительную площадку будущего завода утром предоставлено не будет. Так что мне придётся с утра заезжать за ним в колледж – я же должен обеспечить работой наших монтажников и не сорвать план ввода в эксплуатацию будущего завода по причине, что Роман не приехал на объект! Суббота, воскресенье, понедельник. Понедельник – третий уже раз мне придётся заезжать за Романом, переходя пешком Неву по Володарскому мосту – не тратить же деньги на наземный транспорт от метро "Ломоносовская" до Дальневосточного проспекта... Здесь возникает однозначная для меня ситуация, что за дорогу до работы должен платить я, ведь Роман должен был быть доставлен на объект на служебном транспорте, за который он не должен раскошеливаться. Я решаю подъехать до метро на трамвае, благо, он как раз подошёл. Я не боюсь оплачивать проезд в нём за нас двоих, будучи уверен, что мою дорогу до колледжа за Романом и от колледжа до строительной площадки оплатит-возместит строительная компания. На трамвае мы доезжаем до площади Александра Невского. На станции метро "Площадь Александра Невского"-2 мы осматриваем мозаичное панно "Ледовое побоище". Оно впечатляет немца-провинциала. Так уж совпало, что накануне мы останавливали взгляд на красно-белом мозаичном портрете Владимира Маяковского на станции "Маяковская", а про станцию "Ломоносовская" я говорил Роману, что именно Михаил Ломоносов в том числе научился делать в России смальту для мозаики. Приехали на станцию метро... Боюсь указывать какую. Далее пешком на край города. Пешком далековато, но подъехать к объекту от метро ни на чём нельзя. Дошли. Первый рабочий день на объекте начался с того, что главный инженер с Романом и со мной, естественно, обходят строительную площадку, на которой разложено оборудование, предназначенное к монтажу. Немец объясняет главному инженеру, я перевожу. Остановились у лежащих на земле металлических половинок кругов-обручей. Немец сказал, что это одноразовые крепёжные детали, поэтому они и разломаны при демонтаже пополам. На вопрос главного инженера, что же делать?, немецкий специалист ответил, что в Германии такие кольца – стандартные изделия, и их можно заказать там у него на родине, чтобы их прислали как можно скорее, чтобы, когда дело дойдёт до монтажа шнека (трубы), который они охватывают, не получилось простоя из-за отсутствия этих колец.

– А хотите, – продолжал немец, – можете сделать такие кольца здесь: закажите на каком-нибудь местном заводе по данному сломанному образцу. Короче, как хотите, но приобретите такие кольца поскорей.

Главный инженер слушал меня внимательно. Это точно. Я заостряю на этом внимание особенно. Так что теперь это его дело доложить о кольцах директору будущего завода. О загвоздке с кольцами. Я-то тоже доложу ему, когда меня с ним познакомят, но именно главному инженеру с директором решать, где и кому лучше заказать эти кольца. Если в Германии, то я готов связаться с немцами (руководством немецкой монтажной фирмы, которая знает, где в Германии легко достать такие кольца), узнать цену на них, и через эту немецкую монтажную фирму закупить их, если директор будущего завода сочтёт цену на кольца в Германии приемлемой. Так что я свою работу выполнил-довёл информацию до главного инженера. А с директором я ещё не был знаком, потому что того не было на стройке.

Мы с Романом начали работать на монтаже оборудования с бригадой наших монтажников. На всякий случай я не расставался со словарём Рымашевской, даже на верхотуре уже смонтированного до приезда Романа железа. И раньше, во время прогулок с Романом, и сейчас, на стройке, я вечно носил с собой словарь-кирпич в полиэтиленовом мешке с ручками. А что? Легко доставать. Словарь брал в руки иногда и Роман, чтобы ткнуть пальцем на какое-нибудь слово, если боялся, что я его не пойму или не понимаю. Первое, что он спросил, как будет на русском языке egal, то есть "всё равно". Ответив, я спросил его, зачем ему это выражение, он ответил, что, во-первых, его что-то спрашивают наши монтажники, что ему хочется часто самому отвечать им коротко без обращения за моей помощью, а во-вторых, в столовой колледжа ему предлагали на выбор разные булочки, и ему всё равно было, с какой начинкой ему дадут. Итак, мы работаем. Про обещанную питьевую воду в бутылках для немца главный инженер забыл, а когда я напомнил, тот только развёл руками, типа: как видишь – нету, и ничего не знаю. Спрашивается, зачем обещал? Так что Роману, брезгающему пить воду из-под крана, пришлось экономно пить свою маленькую бутылочку. А "директорский" туалет, ключ от которого был дан Роману, ему не понравился: слишком грязный.

– Я туда ходить не буду, – категорично заявил мне немец. А ведь он не заходил в туалет для наших рабочих, куда ему ещё в субботу не рекомендовал заходить главный инженер...

Настало время обеденного перерыва. Наши рабочие-монтажники дружно прекратили работу и удалились. Пока мне было неизвестно, куда. К одиночному административному зданию заспешил и главный инженер. Я подхожу к нему и спрашиваю:

– Куда мне отвести немца обедать?

– Не знаю. Веди куда хочешь, – последовал ответ главного инженера.

– Вы что, не накормите его здесь обедом? – не понял ещё я.

– Нет.

– А как же мне быть? Человек же работал и хочет есть!

– Отведи его в город, – посоветовал безучастно главный инженер.

– И где тут недалеко можно поесть? – спросил я, не знающий окружную местность.

– Здесь поблизости негде. Только у метро... (название станции я опускаю).

– Это же далеко, – соображаю я.

– А больше негде...

И главный инженер скрылся в административном здании. Как в последствии выяснится, сам он питался на обед в своём кабинете принесёнными из дома бутербродами, равно как и бригада наших монтажников в каптёрке административного здания поглощала принесённые из дома бутерброды и содержимое банок и контейнеров с домашней едой. Я посмотрел на евших в тесноте монтажников и понял, что если я не отведу немца обедать в город, то работа встанет, ведь он, стоявший во время моего разговора с главным инженером рядом с нами, уже выражал удивление возникшей заминкой с его обедом. Я ему объяснил, что ничего не поделаешь: придётся нам идти обедать в город. Серьёзно заявляю, что наши люди во время обеденного перерыва так далеко не отлучаются с предприятий, чтобы пообедать.

Столовая с претензией наименоваться рестораном нашлась только у самого метро. В ней на выбор были и первые блюда, то есть супы. Цены на кушанья были не такие, чтобы наш простой наёмный работник ходил сюда есть каждый свой обеденный перерыв – можно работать на одну еду, скорее, данное заведение общепита можно характеризовать как забегаловка для праздногуляющих, то есть решавших откушать в данном заведении от случая к случаю. Но это только мои тогдашние мысли при виде ценников на приготовленные блюда; возможно, кто-то и в состоянии позволить себе питаться здесь ежедневно. Далее, стоя перед столом заказов блюд и витриной с салатиками, ход моих мыслей был таков. Немец точно не настроен платить за обед после бесплатных для него завтраков и ужинов в столовой колледжа народных промыслов. И сейчас заставлять его это сделать, самого попросить оплачивать свой обед, значит, портить лицо строительной компании, пригласившей этого немецкого специалиста на монтаж строительного оборудования. Строительного оборудования, купленного строительной компанией не за миллионы, будь оборудование новое, а всего лишь за несколько сотен тысяч евро, то есть по цене чуть ли не металлолома, то есть стоимости железа, из которого это оборудование состоит. И представляя строительную компанию перед лицом немца, помня напутствие начальника моего отдела ВЭД о недопустимости ситуации, в которой немец откажется от выполнения своей профессиональной функции, то есть не желая ударить лицом в грязь – лицом строительной компании – я вытащил свой кошелёк, посмотрел на его содержимое, прикинул, хватит ли моей наличности на 2 обеда, и сказал немцу:

– Заказывай, я оплачу.

У немца в глазах встал немой вопрос: "Как так?". Поэтому мне пришлось добавить:

– Строительная компания мне потом возместит.

Далее я помог немцу в переводе текста меню. Себе я заказал на обед примерно столько же еды, сколько заказал и немец. А что мне было делать? Помочь заказать Роману обед для него, а себе не заказывать? Типа: я не голоден, или, мне обед дороговат, и я лучше поголодаю, пойду, пока ты, Роман, ешь, погуляю перед столовой и покурю! Или сяду перед ним во время его еды и буду ждать, пока он поест! Но это же бред! И как бы это характеризовало строительную компанию, которую я представляю. Я ведь менеджер, то есть должностное лицо, уполномоченное принимать ответственные решения от лица строительной компании – вот я и решил пообедать. Что я сделал с удовольствием, ведь я уже успел проголодаться с раннего завтрака, и мысль, что я ем на халяву, за счёт строительной компании, только прибавляла мне аппетита.

Придя с обеда на строительную площадку (дорога в столовую и обратно – целый поход) я снова сразу включился в работу с Романом. На объекте появился директор. Я было сунулся к нему для разрешения важных для меня финансовых и транспортных вопросов (где же машина для доставки немца на работу и с работы?, где завтра обедать немцу? и вопросы, связанные с оплатой моих лишних транспортных расходов и расходов на сегодняшний обед), но директор только отмахнулся от меня, типа: он очень занят более важными делами, то есть он в понедельник не стал меня слушать. Значит, сегодня мне снова придётся провожать Романа до колледжа и платить лишние деньги, которые пока есть у меня (почти 2 недели назад я получил аванс в размере трёх тысяч рублей). Но раз такая возникла ситуация, что нет машины для доставки немца в колледж, не тащить же мне его на городском транспорте напрямик до колледжа! Это же глупо! Одно дело, если бы его довезли до колледжа – и он до утра волен пойти-поехать на ночь в центр города или же после ужина в столовой колледжа сразу же завалиться спать у себя в гостевом номере; другое дело, раз его не довозят, значит, вот она, возможность посмотреть Петербург побольше. Поэтому я, как приставленный к немецкому командированному, решил, чтобы немец не возникал по поводу отсутствия для него транспорта-подвозки от/до колледжа по утрам/вечерам, сделать так, чтобы он воспринял это как благо для него, как возможность побольше посмотреть на Петербург, так сказать, утолить его жажду туристического познания великого города святого Петра, моего родного Петра творенья. В понедельник после работы, закончившейся в пять, я не повёз Романа напрямик в колледж. Гуляя, мы согласно моего плана забрели на Сенную, как бы завершая вчерашнюю прогулку по Петербургу Достоевского. Рядом с Сенной мы посетили Сенной рынок. Естественно, я пояснил, почему Сенная площадь в переводе на немецкий будет звучать как Heuplatz. На рынок мы целенаправленно зашли за мёдом – здесь же он должен быть, липовый мёд! И он нашёлся. Даже на выбор: с возможностью попробовать из разных банок. На туристической карте города Роман пометил Сенной рынок словом Hönig в память о покупке здесь мёда, а поверх Сенной площади написал Heu (сено). В понедельник провожая Романа до колледжа, я продемонстрировал возможность доехать от станции метро "Ломоносовская" до Дальневосточного проспекта на маршрутном такси, "газели". Я чувствовал, что должен показать ему эту возможность, так как предполагал в дальнейшем более не сопровождать немца до самого колледжа. Будет ли Роман подъезжать до колледжа, или же продолжит ходить через Володарский мост пешком, если не предоставят машину для его доставки на работу и дальше – дело Романа, не сопровождать же его и дальше через мост как маленького!

Ещё в субботу при подходе с Романом к строительной площадке будущего завода я заметил на краю жилого квартала, граничащего с промзоной, ларьки с продуктами, и намеревался в обеденный перерыв сходить до них и купить поесть себе на обед булки с кефиром, пока Романа кормят обедом на объекте. Но не вести же было сегодня, то есть в понедельник, командированного немца к этим ларькам! Ведь мои проблемы с деньгами и невозможностью позволить себе даже принесённых из дома бутербродов с колбасой (колбаса была для меня непозволительной роскошью) – это мои проблемы, и они не должны затрагивать немца. Но так получилось, что и во вторник обедом его никто не собирался обеспечивать, и мне не пришлось идти за кефиром с булкой одному. И не предлагать же командированному немцу отобедать этими двумя продуктами! Ситуация повторилась понедельничная. Настало время обеденного перерыва, и все наши монтажники дружно ушли в административное здание в маленькую комнатушку обедать. И мы с Романом снова остались на строительной площадке одни. Что тут поделаешь? Пришлось вести Романа туда же, куда и вчера – в давешнюю забегаловку-стекляшку (ну, не могу обозначить данное заведение рестораном, ведь и блюда в списке меню там самые что ни на есть обычные столовские!). Я снова предложил Роману выбирать, что он хочет поесть на обед, повторив, что строительная компания оплатит предъявленные мной столовские чеки. Пришлось и мне второй раз хорошо поесть против запланированного обеда булочкой или булкой с кефиром. Второй раз я обедал здесь с меньшим аппетитом, ведь я стал сомневаться в оплате строительной компанией наших с Романом – точнее: Романа и моих – обедов. По крайней мере в оперативной оплате. Ведь деньги в моём кошельке подходили к концу! После возвращения на объект мне наконец-таки подвернулся директор, а то ведь я не мог отлучиться от Романа. Я опять открыл было рот, но директор и слова не дал мне сказать, сославшись на собственную занятость. То есть повторилась вчерашняя ситуация!

Во вторник после работы оказалось, что водитель газвагена может подбросить нас с Романом до метро "Ленинский проспект". Вообще-то он будет проезжать и мимо других станций метро, но меня заинтересовала возможность прокатить немца на газвагене (как же он смеялся, когда мы ехали на нём!) до этой станции, чтобы осмотреть красивые подземные интерьеры станций первой, красной, линии метро, начинающиеся с "Автово". Кроме колонн Романа впечатлила и красочная мозаика в тупике подземной платформы этой станции. Далее мы проехали до "площади Восстания", вылезая из поезда на каждой из проезжаемых станций. Немец был в восторге. Расстались мы на "Ломоносовской".

Придя во вторник вечером с работы домой (к тёте Соне) я созваниваюсь с моим непосредственным начальником – начальником отдела ВЭД строительной компании и сетую по поводу подвозки Романа до работы, его обедов и своих расходах на него.

– Тереби начальство завода по этому поводу, добивайся оплаты, но монтаж не должен быть сорван отказом немца работать. Делай, что хочешь для этого!..

Среда. Утром мы с Романом встречаемся на "Ломоносовской". В обед ситуация повторяется – мы с ним идём есть в стекляшку. У кассы Роман интересуется, оплатили ли мне мои расходы на него за предыдущие дни. Я со вдруг погрустневшим от заданного вопроса лицом отвечаю, что нет. Но я всё равно прошу Романа заказывать блюда ему себе на обед не стесняясь, что он и делает. себе я также заказываю. Аппетита во время еды у меня не было никакого.

Какой же утомительной и скучной кажется дорога до стекляшки и обратно в третий день её посещения! Мы с Романом только смеёмся по поводу этого похода в обеденный перерыв. Так что посидеть после еды остаток обеденного перерыва и отдохнуть у нас с Романом не получается – возвратившись из похода на объект мы должны снова сразу включаться в работу.

После обеда в среду меня соизволил вызвать сам директор насчёт колец, необходимых для монтажа трубы. Почему так поздно, в смысле: только в среду, я не знаю. Он попросил меня, чтобы я запросил у немцев цену этих колец и срок их поставки в Петербург на строительную площадку будущего завода. Я составил на эту тему электронное письмо и отправил его на адрес немецкой монтажной фирмы. Надо же, оказалось, что компьютер уже есть на будущем заводе, и секретарша! Пользуясь случаем я высказал директору неудовольствие своими постоянными тратами на немецкого командированного. Директор сказал мне, что мне возместят мои расходы, и отправил меня по этому поводу к бухгалтеру будущего завода. Надо же, оказывается на будущем заводе уже есть свой бухгалтер! Завода ещё нет, а бухгалтер уже есть! Насчёт машины-подвозки Романа на стройку директор ничего не обещал: нету машины, и всё!

Я захожу к бухгалтеру, молодому, холёному, видно, что блатному, как и молодой директор, сынок, как рассказывают, одного из хозяев АО, и предлагаю бухгалтеру оплатить мне и обеды за 3 дня на двоих (предъявляю чеки из стекляшки), и транспортные расходы. Бухгалтер просит меня рассказать о моих транспортных расходах поподробней, вынуждая меня пересказывать ему мои передвижения с Романом по городу за все дни с момента его прилёта в Петербург. Также я попросил оплатить мне дорогу на частнике до Купчина после автобусной экскурсии на разводку мостов. Когда я рассказал бухгалтеру о том, как мы ели в стеклянной столовой, он прокомментировал:

– Примазался, захотел поесть на халяву.

– А что мне было делать? Постоять в сторонке, подождать?! Уронить лицо фирмы!? Так что настоятельно прошу оплатить и мои вынужденные обеды.

– Но сейчас денег нет, оплатим позже, – заключил бухгалтер, не договаривая, все ли обеды, или только за Романа.

– Но у меня же деньги действительно закончились по вашей вине! Как мне быть?

– Не знаю. Сейчас у завода денег нет. Оплатим позже.

Тогда я снова обратился к директору, которого застал посреди стройплощадки. Мы стояли с ним одни, когда я выражал свои претензии насчёт денег. Директор прервал меня:

– Да кто ты такой? Как ты со мной разговариваешь? Ты вообще знаешь, кто я? – произнося последний вопрос директор расставил руки в стороны и сделал пальцами обеих рук знаки "коза ностра", знаки мафии. Директор, видно, надеялся, что я пойму его жест, обозначающий его принадлежность к мафии, и испугаюсь его. Я было опешил от неожиданной откровенности со мной директора, выражавшейся в его жесте, и не знал, что ответить ему, и потому молчал. – Так что отстань от меня!

Вдруг он не шутит, этот директор, что он – мафия, поэтому я и не указываю ни где находится тот строящийся завод, ни продукцию, которую он будет производить. А то после опубликования моей Книги разыщут меня эти мафиози и за разглашение их тайны, что они мафия, сдерут с меня шкуру, чего бы не хотелось, признаюсь я Вам!

Ясное дело, что по мне было видно, как я расстроен безрезультатным разговором с бухгалтером и таким вот диалогом с жестикуляцией с директором. Заметив меня такого, с кислой миной, Роман спросил меня, в чём дело. Я не скрывая рассказал ему о свинском поведении руководства завода. Да, я назвал их свиньями. Директора с бухгалтером. Для себя я решил, что завтра, в четверг, я не выйду на работу – пусть прочувствуют мою профессиональную ценность, пусть у них тут работа встанет, пусть объясняются с немцем как хотят. Возможность насолить руководству завода и набить себе цену несколько меня взбодрила. И то обстоятельство, что мне завтра не надо на работу – так я решил-вызвало в моей голове план вечерней прогулки на сегодня, среду. Роман уже успел сфотографироваться у большой статуи Ленина в начале Ленинского проспекта, когда мы ехали по нему вчера в газвагене (он просил выйти из машины и сфотографироваться). Сегодня я решил показать ему ещё один памятник Ильичу, более высокохудожественный, у Финляндского вокзала.