Текст книги "И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно (СИ)"

Автор книги: Алексей Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 89 страниц)

– Скажешь, что сломались и ты их выбросил.

– Я не хочу ей врать из-за тебя. Кто ты такой?

– Ну давай! Я тебе дам на днях 10 пачек сигарет "Петра". (Примечание. Напомню, что в это время ощущался недостаток сигарет: 5-6 перекуров в день по 1-2 сигареты за раз.). Накуришься. Надолго хватит. Твои часы ненамного дороже стоят. А то и дешевле.

– Нет! Я сказал: нет!

Так я препирался минут 10, а Иван-дурак всё канючил да канючил мои часы. Вдруг он переключился на другой объект моей собственности – большие стереонаушники PHILIPS:

– Отдай тогда за пачку сигарет – завтра отдам – и вот этот пакептик чая свои большие наушники.

Надо сказать, что в пакетике том было грамм 50 чая, а наушники у меня были не единственные: я всегда старался иметь запасные, поскольку они быстро летят. Также я вспомнил про сумочку типа барсетки на длинной лямке, которую Иван Орлов мне отдал, то есть типа подарил, за пользование моим Интернет-модемом. Но сейчас-то модема у меня нет – врач забрал, – следовательно, я боялся, что Иван-дурак, вечно поступающий некрасиво, потребует у меня сумочку обратно. И чтобы не допустить этого (сумочка мне понравилась) я согласился на обмен своих наушников на чай и пачку сигарет, к тому же так хотелось курить!

– Ладно, только к завтрашней пачке сигарет ты сейчас достанешь ещё одну сигарету.

Иван-дурак побежал за сигаретой. Принёс. И я отдал ему наушники. А он мне пакет чая и сигарету.

– С меня пачка "Петра" завтра.

Мы с Андрюхой разделили чай на 4 маленькие горочки, чтобы 4 раза заварить кружку чаю. В этот же вечер мы с ним выпили 2 кружки из четырёх. На следующий день Иван Орлов сообщает, что ему не удалось достать пачку сигарет, и он просит меня подождать какое-то неопределённое время. Мы садимся с Андрюхой за предпоследнюю, третью, кружку чаю, а к нам подсаживается Иван Орлов и Петя Смыков. Типа, мы будем пить чай вместе с вами! Какой же наглый, этот Ваня! Я ему говорю и Пете тоже, что мы с Андрюхой хотим эту кружку выпить на двоих. На что жадина Петя, меньше достающий чаю, чем пьющий его, начал словесный понос:

– Вот когда у вас нету чаю, то я с вами делюсь.

Примечание. Обычно он бесплатный пассажир на чаепитии в палате.

А Ване я говорю:

– Как тебе не стыдно проситься на чай! Ты же сам мне его продал за наушники. И пачку сигарет до сих пор не отдал!

В общем, эта наглая парочка подсела к нам с Андрюхой, и нагло пила чай. Последнюю, четвёртую, кружку чаю также пришлось пить с наглецами.

А на следующий день, то есть числа 11-го, Иван сообщает мне, что ему мои наушники не понравились. Он мне их отдаёт, но требует ему обратно вернуть пакет чаю. Ну и наглец! Сам его пил по наглому с Петей, а теперь его же требует. Петя Смыков поддакивает Ивану Орлову.

– Давай возвращай!

– Нет. Вы не правы. И если бы мы сейчас судились по поводу возврата мной вам чая в гражданском суде в нормальном, гражданском, обществе, то я выиграл бы спор. Ты, Иван, как инициатор аннулирования сделки, не получил бы по суду обратно чая.

– Но мы ЗДЕСЬ, а не в нормальном обществе. Мы – не нормальное общество! И ты будешь жить здесь с нами не по закону, а по понятиям!

– По каким понятиям? Уголовно-воровским? Нет! Не будет по-вашему. Не дождётесь! – этот свой вопрос-восклицание-ответ я произносил с повышением голоса, так что последнее, то есть "Не дождётесь!" я уже прокричал наглецам, развалившимся на кроватях.

– И завтра же я обо всём расскажу врачам. Так что, ты, Иван, и ты, Петя, завтра уедете в другие палаты от меня подальше, чтобы меня не провоцировать. Вместе с вами я жить не хочу и не буду.

Когда я произносил последний абзац, то на крик уже сбежались медсестра, санитарка и санитар.

– Что случилось! – было их вопросом.

– Да вот, хотят здесь установить уголовные порядки, а я им заявляю, что этого не потерплю.

– Ну, мы доложим о конфликте врачам.

– Извольте, пожалуйста. И я пойду к врачам, – пообещал я.

На следующий день ко мне в палату Анна Ивановна пришла сама и села на мою кровать. Я сел напротив неё на соседнюю. Я ей всё рассказал, как было, результатом чего был немедленный перевод Ивана Орлова и Петра Смыкова на другую, вонючую, половину отделения. После того, как они переехали с вещами на ту половину, Петя Смыков пришёл в мою палату и сказал мне:

– Козёл!

Я ему ответил:

– Сам пидорас!

Говоря это, я точно знал, что за этим последует. Петя, под 2 метра шкаф, налетел на меня с замахнутой рукой со здоровенным кулачищем (конечно, такому верзиле выгодно господство уголовно-воровских понятий на отделении). Я, не считая себя ни боксёром Костей Дзю, ни королём Ричардом Львиное Сердце, не посчитал зазорным для себя в этот момент закричать:

– Бьют! Помогите!

Петя, видно, не ожидал от меня подобного, а думал, что я молча стану его боксёрской грушей, отчего его удар оказался смазанным (а может, я не сплоховал и верно увернулся). Он попал мне левой рукой за ухо в основание черепа и шею. Я же обескураженному Пете заехал в лицо (по-моему, он не успел его надёжно прикрыть рукой). Ударил его я тоже левой. Тут уже сбежался персонал. Петя перестал делать новые попытки меня ударить, а я, уязвлённый, всё ещё пытался пробить его, закрывшегося руками. Это уже видела и Анна Ивановна. Она сказала мне:

– Перестань! Зачем ты набросился на Петю?!

– Он первый начал!

– На тебе нет следов.

Если бы она знала, как у меня болела голова за ухом! Целых 5 дней.

– Ты ещё и агрессивный, – заключила она.

А ещё через 3 дня у меня из палаты из письменного стола исчез мешок со 150 граммами чая. Взять могла только медсестра или санитарка во время шмона (обыска-выемки запрещённых предметов). И иду я в этот день вечером мимо открытой двери комнаты-"едалки", где обычно ест персонал, и вижу на холодильнике внутри "едалки" при входе свой мешок с чаем. А санитарка в этот момент стояла спиной к двери. А в дверях стоял Иван Орлов и что-то ей говорил. Я, резко подвинув Орлова, схватил свой мешок с чаем и побежал по коридору. Но, видно, Орлов, козёл, сдал меня, так как эта санитарка пришла ко мне в палату и потребовала вернуть то, что я взял из "едалки". Я ей отдал МОЙ чай.

Выходные прошли без приключений. В понедельник, 18 августа, я утром взял компьютер из каптёрки в палату (без модема). А часов в 10 ко мне в палату налетает персонал и говорит хором:

– Всё! Поработал. Сдавай компьютер сейчас же! И иди на укол. Наказан!

– За что? – спрашиваю я.

– Как будто сам не знаешь! За чай и за то, что в субботу вечером компьютер не сдал сам, а спрятал его под подушку.

Последнее заявление про спрятанный под подушку нетбук было явным оговором. Такого не было! О чём я и говорю медсестре. Но мне делают укол. В понедельник мне делают уколы утром, днём и вечером, причём вечером сразу 2 – в обе ягодицы. Больнющие такие уколы!

В понедельник и во вторник насчёт моего наказания к заведующей отделением Маргарите Александровне мне так и не удалось попасть. Только в среду. В кабинете врачей я удивился, увидев и Анну Ивановну, которая со вторника официально ушла в отпуск. Я говорю врачам:

– Наказывать назначением лечения незаконно! И вообще, чай был мой, и я не вижу ничего преступного в том, что я забрал свой чай. А случай про спрятанный нетбук вообще поклёп-оговор.

Далее я выслушал лекцию заведующей про чай, замечания Анны Ивановны:

– Вы, Алексей, стали гневливы, оказались очень конфликтным человеком: у вас конфликт со всем персоналом и со всеми больными. И вы забыли цитату Шекспира о благодати милосердия для государей (напомню: это из "Венецианского купца").

Возражать Анне Ивановне я не имел возможности, что всё не так, что с доброй половиной персонала у меня хорошие отношения, а из психов-дураков у меня конфликты только с Иваном Орловым и Петром Смыковым – мне не дали слова. Зато сказали:

– Назначение вам уколов – это не наказание, а просто лечение. И не слушайте медсестёр, что это – наказание.

Уколы мне не отменили, а сказали терпеть их 10 дней по 3 укола. Слава Богу, что на ночь перестали делать двойной укол в обе ягодицы, а стали делать один.

Ох уж мне эти уколы!

Сначала о принимаемых мной в дурдомах таблетках. Их мне давали и дают сначала на Арсеналке, затем в Дружноселье во всё моё пребывание в этих психбольницах. На Арсеналке было заведено растворять их в маленьких баночках. Как же противно было мне пить эту горечь, супергоречь, на протяжении четырёх лет каждый день! Которую ничем не заесть и не запить. В Дружносельской психбольнице в этом плане было легче. Таблетки давали в сухом виде, давая их запивать, так что горечи во рту не было. И то хорошо! Таблетки иногда менялись врачами. Чего только мне не приходилось переносить из-за даваемых мне таблеток и уколов! Как мне было от них плохо. Врачи просто садисты какие-то! Кроме ежедневных таблеток, даваемых 3-4 раза в сутки, были уколы, ежедневные и длительного действия, делаемые в зад 2 раза в месяц. Последние, так называемые прологаторы, стали мне делать после моей схватки с Петей Смыковым. Процедурная медсестра, делающая уколы, сказала мне, что пролонгаторы, или пролонги, мне назначили для того, чтобы я был спокойным, а не буйствовал. Как будто они были нужны мне, эти пролонги! Как будто я буйный!

А однажды, ещё летом 2014 года, был вот какой случай. Сосед по палате Андрюха Числов, конченный псих и дурак, попросил меня помочь ему составить обращение к прокурору. Я помог, ничего от себя не прибавляя, а только формулируя его тык-мыки в складные предложения. Ведь по Закону об оказании гражданам психиатрической помощи у них имеется такое право, обращаться в прокуратуру. Реакция врачей была в этот же день. Числову и мне были назначены больнющие уколы. Разовые. И приходит ближе к вечеру в тот же день в палату Анна Ивановна и спрашивает меня:

– Ну что, вы поняли, зачем я прописала вам укол?

– Да, понял. В связи с моей помощью в составлении обращения к прокурору Числову.

– Я так и думала, что вы сразу поймёте, вы же не дурак.

И она ушла из палаты, а на следующий день снова заходит и говорит:

– Я пришла к вам с просьбой простить меня: я могла обойтись без назначения вам укола, но совершила ошибку, назначив его вам.

Вот такая врач Анна Ивановна!

Снятие запрета мне пользоваться компьютером произошло спустя 2 месяца, то есть в ноябре. Вот как это произошло. Я подхожу к заведующей отделением Маргарите Александровне и говорю:

– Маргарита Александровна! Вот уже прошло 2 месяца, как я наказан вами запретом пользоваться компьютером и Интернетом. Может, хватит уже. И вы мне снова разрешите ими пользоваться.

– Это не наказание, я ещё раз говорю вам. Больницу до сих пор трясёт от вашего обращения к Президенту. Компьютер разрешаю, но только без Интернета.

Вот какая у нас в больнице ситуация. Это когда на дворе XXI век! Время убиваем зря без Интернета. А ведь у меня к моменту его запрещения с одним издательством уже было всё на мази по поводу издания моей Книги! Но ничего! Больничный персонал и все-все-все, кто мешает мне жить, будут наказаны мною. Рано или поздно. Дождавшись психоневрологического интерната я в нём разовью судебную деятельность с требованием возмещения мне морального вреда в многомиллионной сумме. 100 миллионов евро или больше – по 10 миллионов за каждый год моих страданий начиная с 2003 года! Конечно, вряд ли российский суд даже в высшей инстанции возместит мне мой денежный запрос. И пройдя все российские суды по инстанциям я обращусь в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Но когда же это будет, торжество справедливости – я не знаю.

А ещё в декабре 2014 года был вот какой случай. Для начала скажу, как спят пациенты на 8-ом отделении. Ночью с 21.00 до 7.00 и днём с 13.00 до 16.00. Согласись, здоровый читатель, что тебе, здоровому человеку столько спать – это много и не нужно, и тяжело. Так вот, как то раз в декабре я не сплю в тихий час днём, а хожу по палате взад вперёд в тихих тапках, то есть не топая, и в наушниках слушаю музыку. Мимо моей палаты проходит сестра-хозяйка, то есть даже не медсестра и не санитарка, и говорит мне:

– Павлов! Ложись в кровать! Тихий час.

– Я не хочу спать, – отвечаю я.

– Всё равно ложись. В тихий час все должны лежать.

– Я никому спать не мешаю. У меня тихие тапки. Видите, все спят.

– Всё равно ты должен лежать!

– Здесь что, концлагерь?

– А ну давай ложись!

Больше я не знал, как возразить сестре-хозяйке Марине Анатольевне на её требование мне лечь на кровать, и я неожиданно для неё повышенным громким голосом послал её дальше некуда на три буквы:

– Идите на...! – ну, вы поняли куда.

От неожиданного посыла сестра-хозяйка заткнулась, а на мой громкий голос прибежала старшая медсестра Татьяна Владимировна, и я ей объяснил ситуацию. Татьяна Владимировна выслушала мой аргумент, что здесь не концлагерь и не стала принуждать меня лечь на кровать, и удалилась.

А на следующий день мне Анна Ивановна назначила больнющий укол. Вот так! А что касается сестры-хозяйки, так она после этого случая стала со мной более вежливая при выдаче чистых пижам и полотенец в банный день.

Апрель 2015 года. Я узнаю адрес Гатчинской районной прокуратуры и отправляю письмо прокурору с просьбой с ним пообщаться, так как я имею на это право согласно Закону « Об оказании психиатрической помощи гражданам». Проходит время, а ответа от прокурора всё нету. Я догадываюсь, что это не почта меня подвела, а заведующая 8 отделением Арестова Маргарита Александровна не отправила моё письмо (все письма отправляются после ознакомления с их содержимым врачами) по причине своего скверного характера. Повторно я обращаться с письмом к прокурору не стал.

Ноябрь 2015 года. Я узнал, что в живой очереди на место в Гатчинский психоневрологический интернат я стою пятым по счёту. О, Боже! Я молю тебя о скорейшей смерти пяти обитателей этого интерната! Дурдом! Жестоко!! Но это правда жизни!!!

О том, как и где сейчас живёт Автор и Герой этой автобиографической Книги «...на Марс,...» Алексей Валерьевич Павлов, я сейчас написать не готов. Но продолжение этой Книги обязательно будет. Ведь жизнь продолжается!

Алексей Павлов

И тогда

мы скоро

полетим

на Марс,

если только

нам это

будет нужно

Хроники героя нашего времени

Санкт-Петербург

Ленинградская область

2017

Для удобства чтения на компьютере данная Книга содержит структурированное WORD-оглавление, позволяющее сжимать текст до заголовков и быстро находить нужную главу (при нажатии CTRL и нужного заголовка)

НАПИСАННОЕ НА «АРСЕНАЛКЕ» 5

Слава Богу! 5

Родословная 7

Мама 7

Отец 8

Совместная жизнь родителей 9

Я маленький. Очень 10

Нас двое! 11

Дошкольное детство 12

Школа 19

* * * (Звёздочки ╧1) 23

* * * (Звёздочки ╧2) 25

Острова 26

* * * (Звёздочки ╧3) 29

* * * (Звёздочки ╧4) 29

* * * (Звёздочки ╧5) 30

* * * (Звёздочки ╧6) 30

* * * (Звёздочки ╧7) 32

* * * (Звёздочки ╧8) 35

* * * (Звёздочки ╧9) 36

* * * (Звёздочки ╧10) 37

* * * (Звёздочки ╧11) 37

* * * (Звёздочки ╧12) 39

* * * (Звёздочки ╧13) 39

* * * (Звёздочки ╧14) 40

* * * (звёздочки ╧15) 40

* * * (Звёздочки ╧16) 41

* * * (Звёздочки ╧17) 42

* * * (Звёздочки ╧18) 43

Учёба в вузах 44

Макаровка 44

* * * (Звёздочки ╧19) 45

* * * (Звёздочки ╧20) 45

Холодильник 49

* * * (Звёздочки ╧21) 50

* * * (Звёздочки ╧22) 51

* * * (Звёздочки ╧23) 52

* * * (Звёздочки ╧24) 53

Снова Ладога 53

* * * (Звёздочки ╧25) 54

Польша 54

* * * (Звёздочки ╧26) 56

* * * (Звёздочки ╧27) 57

* * * (Звёздочки ╧28) 58

Армия 59

* * * (Звёздочки ╧29) 59

* * * (Звёздочки ╧30) 60

Университет 60

* * * (Звёздочки ╧31) 61

* * * (Звёздочки ╧32) 63

* * * (Звёздочки ╧33) 63

* * * (Звёздочки ╧34) 65

* * * (Звёздочки ╧35) 67

* * * (Звёздочки ╧36) 68

* * * (Звёздочки ╧37) 71

Женитьба, но не Хохцайт моей жизни 73

Эпидерсия 75

* * * (Звёздочки ╧38) 75

* * * (Звёздочки ╧39) 75

* * * (Звёздочки ╧40) 77

* * * (Звёздочки ╧41) 78

* * * (Звёздочки ╧42) 79

* * * (Звёздочки ╧43) 79

* * * (Звёздочки ╧44) 81

* * * (Звёздочки ╧45) 82

* * * (Звёздочки ╧46) 86

* * * (Звёздочки ╧47) 86

Следующая

глава 100

* * * (Звёздочки ╧48) 100

* * * (Звёздочки ╧49) 101

* * * (Звёздочки ╧50) 102

200 лет Пушкину 102

* * * (Звёздочки ╧51) 104

Париж 105

Бакланы 106

* * * (Звёздочки ╧52) 107

Звери в погонах 111

Иван Грозный 118

Астория 119

Чуть было не беда 125

Боже, Царя храни! 125

* * * (Звёздочки ╧53) 126

Армия Наполеона 126

"Ferdinand Piatnik und Söhne" на Новый год 127

* * * (Звёздочки ╧54) 129

* * * (Звёздочки ╧55) 130

БГ & Åквариум 131

Война с бомжами 132

* * * (Звёздочки ╧56) 148

Самокат 150

* * * (Звёздочки ╧57) 152

Книги по немецкому языку 152

* * * (Звёздочки ╧58) 154

Моя чеченская война 163

* * * (Звёздочки ╧59) 167

Начало моей новой эры 168

* * * (Звёздочки ╧60) 168

* * * (Звёздочки ╧61) 177

Под крышей дома не своего 190

* * * (Звёздочки ╧62) 190

* * * (Звёздочки ╧63) 207

Arbeit 208

Рабство 235

* * * (Звёздочки ╧64) 254

* * * (Звёздочки ╧65) 257

* * * (Звёздочки ╧66) 258

Задумка Книги 267

Бомж original 273

Часть первая 273

* * * (Звёздочки ╧67) 312

* * * (Звёздочки ╧68) 317

Икона "Яко мы с тобою" 326

Ы-Ы 330

30-300 331

* * * (Звёздочки ╧69) 333

Верона 341

День рождения Города 342

Часть вторая 366

* * * (Звёздочки ╧70) 366

* * * (Звёздочки ╧71) 376

Поступок 377

До 377

Пятница. 13-ое 383

Суббота, 14-ое 389

После 396

* * * (Звёздочки ╧72) 396

* * * (Звёздочки ╧73) 399

* * * (Звёздочки ╧74) 405

Печальное 406

Царица 408

Письмо Дарье Мельниковой 411

* * * (Звёздочки ╧75) 412

ДОПИСАННОЕ В ДРУЖНОСЕЛЬСКОЙ ПСИХБОЛЬНИЦЕ (ДПБ) 413

Моё пребывание на "принудке" в ДПБ 413

* * * (Звёздочки ╧76) 413

2012 год 416

МСЭ 416

Подвиг моей тёти 416

Информация из Интернета 417

Трусы 419

Свастика 420

Снова о письме в немецкое издательство 423

9-ое отделение 424

7-ое отделение 426

Выборы на "Арсеналке" 426

Выписная комиссия и суд 427

Моё пребывание на 12-ом отделении ДПБ 429

Моё пребывание на 8-ом отделении ДПБ 430

Сволочи 432

Я расстроен 433

Последствия моего курения 433

Запоздалое постановление 437

Облом отпуска в августе 2014 года 438

История создания предыдущей главы и последствия её прочтения врачом и старшей медсестрой 8-го отделения ДПБ 444

Ох уж мне эти уколы! 453

Подлинные имена некоторых персонажей забыты или намеренно изменены по разным причинам.

Моему любимому Народу

НАПИСАННОЕ НА "АРСЕНАЛКЕ"

Слава Богу!

Раннее утро. Но после белой ночи светло как днём. Метро только начало ходить и пешеходов на Невском раз-два и обчёлся. Машин также ещё что пока мало. Они не слились ещё в единый поток. На Невском тихо.

Вот он идёт по Невскому. От Адмиралтейства к Восстания. На нём тёмно-синий почти чёрный морской бушлат, шведский, прямой, с дутыми золотыми пуговицами в два ряда, якорь на каждой;

на ногах итальянские чёрные ботинки со слегка заострёнными носами, на ботинках кроме шнурков сверху имеются молнии сбоку, но они не застёгнуты, потому что ниже колен и до щиколоток поверх чёрных американских джинсов у него намотаны клетчатые портянки, серые в клетку из тонких чёрных и красных полос, прямо как рисунок-цвет шотландского килта (килт – шотландская народная мужская юбка), так что портянкам было бы тесновато, будь они застёгнуты молниями на ботинках;

на воротнике бушлата в местах, где в армии принято размещать эмблемы, орлы жёлтого металла, чернёные, с распростёртыми крыльями;

на правой стороне груди с плеча свисают несколько верёвок аксельбанта, верёвки разных цветов, на свисающих двух концах аксельбанта в роли наконечников две пластмассовые трубки-свистульки, красная и белая, какими пользуются футбольные фанаты;

с левой стороны бушлата под сердцем чёрная металлическая брошь, квадрат с серебряным крестом из угла в угол, брошь развёрнута как бубна, то есть углами вверх-вниз и стороны;

в левой верхней петлице бушлата стальной карабин, к нему пристёгнут чёрный шнурок-лента, спускающийся наискосок груди в правый карман бушлата, откуда торчат стальные дужки с двумя шариками, как на старых кошельках, но в кармане не кошелёк, а чёрный очёчник (футляр для очков), в котором мобильный телефон Nokia 7210, стильная финская модель для пижонов, правда, устаревшая, телефон сам по себе в кожаном футляре, так что у телефона тройная защита: 1) шнурок-лента, то есть телефон пристёгнут, 2) кожаный футляр, 3) очёчник (забегая вперёд скажем, что в армии, ведь, всё должно быть надёжным и, по возможности, дублироваться);

разрезы карманов на шведском бушлате не как на русских, то есть они расположены не горизонтально, а наискосок, чуть ли не вертикально, что удобно для вкладывания рук в карманы;

через голову надет ремень-лямка чёрной сумки из кожзаменителя, модель под названием "VIP" петербургского производства, этот ремень лежит на левом плече и спускается через грудь наискосок к правой ягодице, которую и прикрывает сама сумка, она, то есть сумка, вертикальная, размера такого, что удобно вертикально вложить пару толстых книг, или три-четыре тонких;

к этой сумке типа армейской "планшетки" привязаны японский лиловый зонтик, болтающийся сзади посередине как хвост, и с другой стороны, то есть под правой рукой, бутылка с сине-зелёной яркой жидкостью: это голландский мятный ликёр, дорогой (а как будто болтается граната!);

в замок сумки-планшетки вставлена бумажка с многозначительным текстом в два ряда печатными буквами, написанными от руки красным маркером:

НЕ НАДО

КАК БЫ!

(понимай, как знаешь!);

на левой руке у него швейцарские часы со швейцарским гербом – белый крест на красном щите и надписью "SWISS ARMY", но они не ходят, да и стекло у них треснутое;

на правой – китайский браслет, состоящий из мелких пластмассовых алых сердец-"червушек";

на голове у него американская кепка-бейсболка, серая с белой надписью "HOLLYWOOD", из под кепки спускаются до плеч белые волосы – это парик, снимающийся вместе с кепкой, так как волосы приклеены к кепке;

а за спиной у него под большим нашитым вышитым серебряной нитью крестом, какие носят на своих церковных одеждах во время службы священники, цвета зелёного хаки стальная французская каска времён I Мировой войны с двумя козырьками, спереди и сзади, и защитным гребнем сверху, на каске сбоку надпись на оранжевой полосе чёрными буквами готическим шрифтом по-немецки: "Seemaulwürfe", что в переводе означает "Морские кроты" (есть же в Америке спецназ "Морские котики");

на каске спереди коричневая детская кожаная маска на глаза, она в форме знака бесконечности лишь с острыми, а не закруглёнными концами, в глазницах маски вставлено два монокля-цилиндрика с чёрными стёклами, а крепятся эти детские ортопедические очки на каску белой резинкой от трусов;

каска за спиной не болтается на ходу, а плотно прилегает к спине, будучи вставленной задним козырьком под сумку;

каска висит на голубой ленте в палец толщиной, так что спереди под шеей и под воротником виден лишь небольшой кусочек этой ленты;

а в каске внутри медный валдайский колокольчик с ручной росписью отдаётся звоном на каждый его шаг;

а на рукавах на предплечьях также серебристые кресты-нашивки (всё как в армии!), только не такие большие как на спине;

под пряжкой ремня сумки на груди у него штопор с деревянной ручкой и стальным кольцом, на котором надпись "Made in GDR", а привязан этот штопор к ремню георгиевской ленточкой;

в правой верхней петлице бушлата, куда вставлен аксельбант, у него вторые чёрные очки, вытянутые "кисаньки", а на глазах – третьи, на этот раз круглые, как у Джона Леннона (Бог любит троицу! Тройная защита для глаз, а глаза ему ох как нужны, чтобы видеть, видеть то, чего никто другой лучше него не увидит);

а в левой руке у него бутылка вина с французским "бордо";

а правая – свободна (лишь иногда он ею курит, курит "Беломор").

Не сезон, и поэтому английская вязаная шапочка "балаклавка" цвета зелёного хаки с прорезью для глаз у него в сумке, а не на голове.

На Аничковом мосту ему навстречу попадается девушка, которая увидев его ТАКОГО, спрашивает, восклицая от восторга:

– Кто ты?!! И к чему всё это?

– Я ангел – воин Господень, – ласково ответил он, – разве ты не видишь этого?! Ведь Бог есть!!!

– Вижу! Вижу! Конечно, вижу! И верю тебе. Теперь верю, что Бог есть, раз Бог послал тебя мне! Какое чудо! Какую чудесную весть ты мне принёс!

– Так я же ангел, что в переводе с греческого и значит "вестник".

Девушка возликовала: завизжала-запрыгала от охватившего её полного восторга, а, успокоившись, спросила:

– Что за вино у тебя в бутылке?

– Бордо.

– Дай попить.

– Конечно же, на, только выпей немного – мне ещё других угощать надо.

Отпив из горлá протянутой ангелом бутылки девушка вернула бутылку хозяину, подтвердив:

– Да, настоящее бордо. А что у тебя краснеет на правой руке?

– Это браслет. Сердце – символ Любви, а Любовь – это Бог.

–Позволь, я позвоню при тебе той, которую люблю.

– Пожалуйста.

Она поставила бутылку на ограду моста и позвонила:

– Маша! Представляешь, Бог есть! Я сейчас узнала об этом. Мне явился ангел, он настоящий, его можно потрогать, и даже выпить с ним также можно! Ты представляешь, Машка, как мне сейчас стало хорошо, когда я узнала, что Бог есть! Вот поэтому только я и позвонила тебе в столь ранний час, разбудив тебя. Но я не могла не позвонить тебе сейчас: мне хотелось как можно скорее сообщить тебе, что Бог есть!!! Он есть, есть, есть! Я верю и мне хорошо! Слава Богу!

Говоря всё это по телефону громким голосом, полным восторга, так что слышно было на весь Невский, она снова принялась прыгать-танцевать прямо на Аничковом мосту перед ангелом.

Ангел оставил её, танцующую, и пошёл проповедовать Евангелие дальше, являя себя миру: с каской, в парике, бушлате, портянках, с кучей очков, штопором и бутылками.

Родословная

Мама

Елизавета Фёдоровна Анашкина, донская казачка, родила дочь Элечку в 1948 году вне брака. Да где их взять, мужей то, в достаточном количестве после войны? Поэтому рожали от чужих мужей, лишь бы был красивым. Сама Елизавета была красавицей, но даже ей, красавице, мужа не хватило. Поэтому и Элечка, то есть Эльвира, вышла такой же – вся в родителей, то есть красавицей. Но это я забегаю вперёд, а пока что было не до умиления, ведь пока она ещё не выросла и не распустилась как цветочек всей своей красой. То есть ребёнок как ребёнок. И есть просит. Родила Елизавета свою дочь Элю в Воронежской области в деревне Алёшки. Но там, как и вокруг, стояли послевоенные голод и разруха. Чтобы не компрометировать никого из красавцев деревни, ведь там все друг друга знают, в свидетельстве о рождении Эли Елизавета Фёдоровна написала отчество "Ивановна".

С младенцем-Элечкой на руках Елизавета Фёдоровна со своей сестрой Тамарой Фёдоровной подались в Ленинград, чтобы работать на одном из заводов на Ржевке. А жильё они сняли во Всеволожске, и то не комнату, а долгое время всего лишь угол. И ездили каждый день на паровозах в Ленинград (удобных и частых электричек ещё не было).

В школе Эльвиру называли Леной. Так проще, и по-русски, а не то, что какая-то Эльвира. Лена Анашкина носила 2 косички и была школьной красавицей. Цветочек распускался.

Школу Элечка окончила хорошо, но приятных воспоминаний о школе она не сохранила – в памяти её перевешивали мрачные картины съёмных углов и комнат.

Как хорошему работнику Елизавете Фёдоровне Анашкиной от завода наконец-то дали комнату в Ленинграде на Петроградке. Хорошую большую светлую комнату на двоих с дочерью. Ох, сколько пота пролила на заводе Елизавета Фёдоровна, чтобы заслужить эту комнату! Слово "лимита" появилось позже, но, по сути, Елизавета Фёдоровна была лимитчицей.

Эльвира поступила в техникум и выучилась на радиомонтажницу. Она поступила работать в ленинградский институт "Биофизприбор". А может быть, "Биофизприбором" назывался и не институт, а завод, но, главное, название точно это. Там она паяла и монтировала всякие там приборчики и датчики к резинкам, которыми были обмотаны тела первых космонавтов. Сам Алексей Леонов, первый из людей, вышедший в скафандре в открытый космос, ласково называл её Элечкой.

Отец

Антонина Александровна Павлова родилась в Петербурге ещё до революции в 1908 году. Ещё её дед пришёл на заработки в Питер с Новгородчины, а когда его спросили "Чьих будешь?", чтобы записать в участке, он ответил: "Сын Павла". Так его и записали "Павлов".

В 1929 году у Тони родился сын-первенец Александр, через пару лет дочь Людмила, оба ребёнка от мужа-поляка по национальности Викентия Бóбровича польских дворянских кровей. В 1943 году в эвакуации из блокадного Ленинграда родилась у Антонины дочь Надежда, также Викентьевна, а в 1945 году по возвращении из Читы, где Тоня была в эвакуации с детьми, родился последний её ребёнок, то есть четвёртый, тоже от Викентия. Назвала она его в честь лётчика-героя Советского Союза Валерия Чкалова Валериком.

В детстве Валерик был окружён заботой и вниманием своих старших брата и сестёр Саши, Милы и Надины (Надежду мать Антонина Александровна называла на французский манер Надиной). Антонина Александровна работала в школе учителем русского языка. Когда пришла пора получать паспорта, все дети Антонины Павловой кроме Милы избрали фамилию матери, только строптивая Мила захотела стать Бобрóвич.

После войны Саша Павлов пошёл учиться в Горный институт. Подросла Надина и пошла учиться туда же. Саша учился на главном факультете Горного – "шахтёрском". Надина – на маркшейдерском.

Подрос Валерик и поступил учиться на модную тогда профессию радиоинженера. Таких инженеров готовили тогда многие вузы, но, вполне естественно, что Валерий выбрал Горный институт в качестве alma mater. По окончании Горного молодой специалист устроился на работу в уже упоминавшийся "Биофизприбор". Там он и познакомился с Элей Анашкиной. Они работали вместе. Вместе же стали ходить в кино, на каток. Решили жить вместе, то есть жениться (Валерий записал своё предложение Эльвире стать его женой в салоне грамзаписи с приложением – песней Сальвадоре Адамо "Падает снег" (Tombe la nege – или как там правильно пишется?), прозрачная пластинка была прикреплена к открытке с тюльпанами). Их свадьба была в 1969 году. Регистрация состоялась во Дворце бракосочетаний на улице Петра Лаврова (ныне снова улица Фурштадтская), а справляли свадьбу дома у старшего Валериного брата, то есть Александра. Александр к тому времени уже успел стать профессором Горного института, обзавестись семьёй-детьми, съездить с женой Люсей и сыном Серёжей в Индию как преподаватель индийским студентам (с Индией ведь дружили), заработать четырёхкомнатную квартиру на проспекте Обуховской обороны, купить на заработанные в Индии деньги "Волгу" ГАЗ-21 бирюзового цвета – на ней и катались на свадьбе.

Совместная жизнь родителей

Елизавета Фёдоровна, желая счастья дочери, разменяла свою большую светлую комнату на две маленькие. В одной, мрачной, которая располагалась на "Чернышевской", она осталась жить сама, а вторую отдала Эле в качестве свадебного подарка молодым – пусть живут и рожают детей. А то ведь Валера не мог привести молодую жену к себе домой, так как он из многолюдной коммуналки, и места в ней молодым просто не было. А были его пенаты на Адмиралтейской набережной, там, где внутри буквы "П" (по плану сверху Адмиралтейство такое) построено несколько домов в те времена, когда Адмиралтейство перестало функционировать как верфь (корабли стали строить большие, и они перестали помещаться в адмиралтейском дворе). Александр Павлов теперь жил на Обуховской обороны, а остальные его родственники ведь остались прописанными в одной комнате. Все. В одной. И мать, и сёстры, и брат. Так что привести Валерику Элечку было некуда, и тем ценнее был подарок Елизаветы Фёдоровны! Где территориально находилась эта комната, история умалчивает, но, скорее всего, на Петроградке. Но в ней молодые жили недолго. Они поменяли её на другую, более "перспективную", на Лесном проспекте в доме, во дворе которого позднее будет построена станция метро "Лесная". Вот в этой-то комнатушке на первом этаже с окном, выходящим на Лесной проспект, и был зачат их ребёнок. Он был рождён чуть раньше срока: какая-то страшная рожа заглянула с улицы в окно комнаты и напугала беременную Элю. Говорят: "напугать до смерти", в данном же случае можно сказать: "напугать до рождения", благо на свет появился сын Алёша, но поскольку роды были всё-таки неожиданными, то роженицу отвезли рожать в Институт акушерства и гинекологии имени Отта на Васильевский остров. Так что малой родиной Алексея Павлова был Ленинград (зачат на правом берегу Невы, рождён на "Васе").