Текст книги "И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно (СИ)"

Автор книги: Алексей Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 89 страниц)

Далее я пересказываю историю про подмоченные кровью и обрушившиеся статуи в Летнем саду. То есть, – обобщаю я, – камень под воздействием крови, равно как и кирпич, и штукатурка, рушатся а все металлические животные оживают и звереют. Поэтому и модный всадник сравнительно быстро оказался в крови: камень под ним растаял в ней. И египетские сфинксы у Академии художеств исчезнут. И все здания в Петербурге стали снизу подтаивать в крови, и все эти колесницы с шестёрками и четвёрками лошадей с ворот и арки опустились на кровь и принялись всех давить. И тех, кого не убили описанные существа на улице, скрыло в обрушившихся в кровь зданиях. И Шемякинские сфинксы, и Пётр Первый от Растрелли, и Николай Первый, и львы с золотыми крыльями – все присоединились к начатому мной кровопролитию...

– Алексей! Почему или зачем ты пишешь такую кровавую картину? – спросила Вероника.

– А скажи, тебе интересно меня слушать?

– Да.

– Сегодня день рождения этого Города. Я же написал тебе кровью конец Петербурга. А зачем, почему? – я и сам не знаю. Мне так придумалось, и все тут. А про себя я подумал, что, наверное, потому я так жесток к родному Городу и его жителям, потому что этот Город и его жители в основной массе были и остаются жестокими ко мне.

И я окончил своё кровеобильное повествование:

– Кончится всё тем, что рухнут шпили Адмиралтейства и Петропавловского собора, и Александровская колонна, и Исаакий; и кораблик с Адмиралтейства поплывёт по морю крови, а два ангела, с Александровской колонны и шпиля Петропавловского собора, оживут и улетят. Куда, я пока не придумал...

На момент, когда я рассказал эту жуть, петербургскую жуть, я с девушками подходил к станции метро "Спортивная". И другая девушка, Невероника, смекнула, что Веронике больше такой "прицеп", как она, не нужен, и она тактично оставила меня с Вероникой наедине, быстренько-скомкано распрощавшись и нырнув в метро.

Тут пошёл дождь. Но Вероника не захотела меня оставить, по-прежнему желая увидеть, что же такое настоящая любовь по-моему. Я отстегнул свой зонтик, болтавшийся как хвост привязанным к сумке типа планшетки. Вероника встала ко мне вплотную под зонтик. Чтобы не мучить девушку-ангела дождём средней интенсивности, я предложил и ей спуститься в метро и поехать домой, но Вероника высказала своё желание всё-таки увидеть любовь по-моему. До дома Елены Петровны мы о чём-то говорили, в основном я, а она слушала. О чём – это секрет: те, сказанные мной, слова посвящены ей и только ей, и вдохновлены на их произнесение только ей. Мы дошли до дома Елены Петровны на Малом проспекте. И я начал ждать, и Вероника со мной, когда кто-нибудь откроет входную дверь парадной с домофоном. Мы стоим под зонтом, идёт дождь. После нескольких минут стояния, в которые Вероника начала дрожать от холода, что объяснимо: у неё был голый живот, – я решил форсировать события, не дожидаясь открытия входной двери парадной. Недалеко была помойка, и я там взял коробку от телевизора из плотного многослойного гофрокартона и какой-то ящик, поднёс их под окно комнаты Елены Петровны. Напоминаю, Она живёт на первом этаже, расположенном не высоко – не низко, средне, так, что, если подставить коробку под окном и залезть на неё, то можно рукой достать до форточки вверху окна Её комнаты. А ящик я вложил внутрь коробки для подстраховки, чтобы коробка не сложилась совсем под моим весом. Веронике, стоящей под зонтиком, уже становится смешно, как только я объяснил ей, что намереваюсь передать туфли Женщине через форточку, отказавшись дожидаться открытия двери парадной по причине дождя и того, что Вероника замёрзла. Я взбираюсь на коробку, карабкаясь руками по водосточной трубе, расположенной рядом. Коробка проминается, но мне всё равно хватает высоты, чтобы достать до оконной форточки. Тут я достаю туфлю из полиэтиленового мешка и начинаю её просовывать в приоткрытую форточку, отодвигая ею стекло. Я делаю это относительно медленно, так что прежде, чем я просунул туфлю полностью, к окну изнутри комнаты, раздвинув жалюзи, успел подойти какой-то мужчина средних лет, и он стал рукой выпихивать наружу эту проталкиваемую мной внутрь туфлю. Мужчина выпихивает её и при этом с тоном возмущения-негодования говорит:

– Не надо сюда ничего совать!

И неожиданно увидев сквозь окно незнакомого мужчину я перестаю сопротивляться, и мужчине удаётся выпихнуть туфлю обратно мне в руку. И от того, что я неожиданно его увидел, светлый образ Елены Петровны моментально померк в моих глазах, как будто её (больше не могу писать про неё с большой буквы) облили грязью.

И вот, я ещё стою на коробке у окна, и снизу позади меня раздаётся смех Вероники, и я соображаю, что вот она, моя новая пассия – Вероника, так что боли, от того что я только что мысленно расстался навсегда с Еленой Петровной, я не испытал. Нет, напротив, меня охватила радость от открывающихся перспектив новой любви, которая, я понял, могла разгореться между мной и Вероникой в результате нашего с ней знакомства. Так что спрыгнул я с коробки уже с новым чувством к ней, и мне также стало смешно: я засмеялся вместе с ней над только что разыгранной мной сценой. Как говорится, королева умерла, да здравствует новая королева! То есть да здравствует Вероника!, ибо Елена Петровна для меня только что умерла. И мне было радостно, что моя новая пассия так прекрасна. И я особенно радовался тому, что девушка-ангел так юна. С радостной улыбкой я спросил Веронику, стоящую под моим зонтом:

– Ну, что, видала? Теперь у меня её нет, но, кажется, у меня появилась ты! Пойдём гулять дальше или тебя проводить домой, ведь всё-таки дождь?

– Ты что, гонишь меня?

– Нет, просто действительно дождь. Но я не хочу с тобой расставаться!

– И я!

– Тогда пойдём на Неву!

По пути на Неву я выяснил у Вероники, что она выпускница школы, то есть заканчивает сейчас одиннадцатый класс, и ей сейчас 17, почти 18, без недели. Я назвал ей свой возраст: 35. он её не испугал. Я сам для себя понял, что Вероника девственница, и поэтому в обращении с ней я решил ничем не намекать ей на интим. Мне было и так хорошо с этим Божественным созданием. Ей со мной тоже. Полагаю, что чудесным образом её притягивал ко мне мой ангельский наряд: ей хотелось быть рядом со мной, этаким дэнди, чтобы все вокруг ей завидовали, что она – со мной.

Под одним зонтом вместе с ней, прижавшейся ко мне, мы доходим до Невы и становимся у парапета набережной. О чём-то воркуем как голубки, о чём-то молчим. При этом мы всё время смотрим друг на друга глаза в глаза. И нам не скучно. Не скучно не только говорить обо всём или ни о чём, но и молчать, потому что нам хорошо друг с другом: мне нравится купаться в океанах её глаз, а ей, я чувствую, – в моих. А она всё дрожит, делая тщетные попытки сдержаться и не дрожать.

– Может, проводить тебя домой? – опять я повторяю свой вопрос при виде её дрожи. Она повторяет свой ответ.

– Ты что, гонишь меня?

– Да нет. – и после паузы я предлагаю: – Пойдём тогда кофе попьём для согрева, или чаю, здесь недалеко, – произношу я, имея ввиду квартиру моей тёти Надины, которая, я полагал, была бы не против моего визита к ней с девушкой. С девушкой ангельской внешности.

– Нет, я не хочу никуда идти, мне и так хорошо с тобой.

– Но ты же дрожишь от холода!

– Ну и что!

И мы продолжаем купаться, уже тонуть в океанах глаз друг друга. И ведь при этом мы думаем. Я думаю о том, что больше я пока ничего не могу предложить этой девчушке, кроме как восторгаясь её красотой смотреть на неё не отрываясь глаза в глаза. Также я пытаюсь предположить, о чём же думает она, смотря на меня. Может, ей просто приятно, может даже впервые в жизни так приятно, что на неё так смотрит мужчина, как смотрю на неё я, любуясь ею. А может, она думает о том, что же предложу ей дальше? Или она всерьёз меня не воспринимает в силу большой разницы в нашем возрасте. В 2 раза! Ужас! – Или как прекрасно! – Заиметь такую девушку. А реально ли это? Да, она юна, ей ещё надо учиться . но и у меня всё будет хорошо ещё не завтра. Но к тому времени, когда она отучится, в смысле: после школы, у меня, точно, должно уже всё быть хорошо. Так что, оцениваю я, у меня есть с ней перспектива. Я хочу в это верить и верю. И радость от обнаружения этой перспективы только добавляет искры в мой взгляд на неё. А ей, похоже, больше ничего от меня не нужно, кроме как стоять рядом со мной, ангелом во плоти, и чувствовать себя моей избранницей... А все прохожие на нас, естественно, смотрят.

Мы обмениваемся номерами наших мобильных телефонов, поняв, что нам это нужно. Причём, когда она достаёт свой мобильный, то в её сумочке я замечаю какую-то книгу и интересуюсь, что это за книга. Она показывает название. "Парфюмер". Автор Патрик Зюскинд. Я тут же вспоминаю, что несколько лет назад, когда у нас в стране эту книгу только издали, её мне рекомендовали прочесть мои мама и сестра, но я так и не прочёл, когда эта книга была у нас в доме. Теперь же я захотел непременно её прочитать, испытывая на лестничной площадке книжный голод.

– Сладкий ребёнок, – перевёл я фамилию автора Патрика Зюскинда на русский язык.

– Я знаю. Я хожу в немецкую спецшколу и увлекаюсь немецким языком.

Последнее сообщение мне было так радостно слышать! Вот она, родственная душа – Вероника! А у меня в кармане бушлата в тему нашлась "Маленькая грамматика немецкого языка" от немецкого издательства DUDEN. Я предложил Веронике обменяться на время нашими книгами, чтобы уж точно состоялось наше следующее свидание. Она с радостью согласилась, пролистнув мою книжицу, ведь указанная "Грамматика" была очень оригинальной по изложению. Обменявшись номерами телефонов и книгами, мы снова с радостью встретились взглядами, и присутствовавшие до этого улыбки на наших лицах растянулись ещё больше. У неё с белыми зубами, а у меня с сомкнутым ртом, так как я не хотел демонстрировать ей своё слабое место. "Да здравствует королева!"-пронеслось у меня в голове, а вслух я произнёс:

– Ты бы смогла стать моей королевой!..

Она промолчала – такова была её реакция на эту мою многозначительную фразу, попрошу её запомнить. После её произнесения я посчитал нужным закончить нашу прогулку немедленно – хватит морозить девушку! Мы расстались у станции метро, договорившись о встрече уже после сдачи Вероникой школьных выпускных экзаменов. Дождь продолжался, и поэтому после расставания с ней я прямиком направился на свою лестничную площадку на Набережной. Дождь, зарядивший после карнавала, оказался конкретным: он продолжался весь вечер до ночи, так что я на поиски пропитания в этот вечер с лестничной площадки не выползал, полагая, что на улице в этот дождливый вечер никто есть-пить не будет, и я ничего для себя не найду. И Вероникиных десяти рублей мне ни на что съедобное не хватит, так что и в магазин мне не пойти. Таким образом, прогуляв весь день и устав, я вечером не мог ни чем подкрепиться. Я был голоден. Да за лестничным окном шумит дождь. И на лестнице как-то сыро-влажно. Так что на ней в этот вечер мне было совсем неуютно. Я спустился со своей верхней площадки на последний, шестой, этаж, где было светло от электрической лампочки, положил на ступеньку фанерку, сел на неё и принялся читать "Парфюмера". Чтение этой книги увлекло меня, и я забыл на какое-то время про голод. Начитавшись вдоволь я поднялся к себе наверх. День закончился. Я лёг на лежанку и стал думать о том, как я его провёл. После воспоминаний о карнавале я вспомнил Веронику. И стал думать о ней. При мыслях о ней мне вспомнилась собака на Марсовом поле, которую мне захотелось называть Вероной. Совпадение ли это, моя встреча с молодой сукой Вероной и моя встреча с молодой девушкой Вероникой, совпадение ли отчасти их имён, или тут нечто более масштабное, непостижимое человеческим разумом: улыбчивая молодуха Веронка является предтечей улыбчивой молодухи Вероники?! Но почему собака?!?! Нет, на этот вопрос я не знаю ответа.

Также я вспомнил, что я сказал Веронике в конце нашей встречи, что она смогла бы стать моей королевой. Но кем я стану для неё, если она будет моей королевой? Преданным слугой? – Не хочу! Тогда, может быть, королём? Да, королём! – Чтобы масштаб наших фигур был сопоставим. Это нужно для нашей любви. Но у нас не Западная Европа, где используется термин "король", у нас были цари да императоры. Значит, я хочу быть для неё царём-императором. А она будет моей царицей-императрицей. Вроде бы досужие мысли. То есть от нечего делать. И... Но последуем за ходом моих мыслей дальше. А какие сейчас цари в начале XXI века? У нас в России сейчас президенты. То есть я не царь в своём желании, а президент? А что? Хорошая идея – стать мне Президентом РФ! А есть ли у меня шансы быть избранным? Есть! Я видел жизнь такую, какой не видел её ни нынешний президент, то есть Путин, ни Медведев, его преемник, ни кто-либо ещё, кто решится избираться президентом Российской Федерации. И поэтому народ поймёт, что мне единственному в большей, в максимальной степени подойдёт выражение: "Он вышел из народа", и проголосует за меня. Но я же БОМЖ! Ну и что! При Ельцине тоже никто не мог себе вообразить, что следующим после него правителем будет Ка-Гэ-Бэ-шник. А в случае со мной сохраняется преемственность, ведь Дмитрий Анатольевич Медведев – мой учитель. По университету. Санкт-Петербургскому государственному. Ничего себе, к какому выводу привело меня знакомство с Вероникой! С ангелом Вероникой. Да, и ведь имя у неё говорящее, – задумался я: – "приносящая победу". По-гречески. Это точно, я знаю. И мне теперь ясно, какую победу принесёт мне встреча с этим ангелом Вероникой. На выборах в президенты Российской Федерации. А могу ли я быть избран по возрасту? Да, ведь мне как раз стукнуло в прошлом месяце 35. Ни больше, ни меньше. А смогу ли я что-нибудь сделать хорошее, прогрессивное с Россией – Российской Федерацией, будучи её президентом? И я стал думать, творчески думать, рождать в голове проекты модернизации Российской Федерации и улучшения жизни своего Народа. Лежать на лестнице и думать. Никуда не торопясь. И будучи более или менее знакомым с государственной системой и по университету, и по жизни, которую (государственную систему) я ещё как ангел-воин Господень хотел порушить, я, за какое ни возьмись направление деятельности Российского государства, в экономической ли сфере, или во внутренней политике, или во внешней, я раз от разу приходил к выводу, что процветанию моей Родины мешает демократия с демократическими принципами и демократическими институтами. И нынешний президент Медведев, и прошлые, то есть Путин, а до него и Ельцин, не могут отказаться на словах от демократии, это грозит им крахом их политической карьеры. Я же, изначально свободный от демократических обещаний и президентской клятвы на Конституции Российской Федерации 1993 года на своей инаугурации, поведу страну в светлое будущее на основе всенародного доверия недемократическим путём. Ведь это же так просто, намного проще демократической котовасии, идти Народу вперёд в светлое будущее, когда он, то есть Народ, избавлен от демократической риторики и идёт вперёд по причине доверия властителю-командиру, который любит свой Народ, и который из любви к Народу, как любящий отец-глава семейства по отношению к остальным членам семьи, жене и детям, делает семье, то есть Народу, только добро. И все, и жена, и дети, любят отца и подчиняются ему – так и Народ, полюбив меня, доверится мне. Но это уже не президентство! А монархия. Причём не ограниченная демократическими принципами управления страной. То есть России нужна абсолютная монархия! Господи! как же это всё просто, и не мной придумано! Но спустя почти 100 лет с великого Октября (а он велик: по масштабам своих последствий) мне приходится заново об этом задумываться и излагать в своей Книге, что России нужно самодержавие – так традиционно по-русски называется ни чем и ни кем не ограниченная монархия. Ни кем, кроме Бога: монарх действует в соответствии с Законом Божьим, возлюбив свой Народ. Критиковать демократию в данной Книге я не буду. Ведь и без меня это уже сделано. И лучше всего в книге "Проект Россия", на момент моего пребывания на лестнице ещё не изданной – она выйдет в 2007-2008 годах, – но прочитанной мной очень кстати в период начала моей работы над собственной Книгой в 2009 году. Я мыслил так же, как мыслят безымянные авторы этой книги, представители Народа. Я только не додумался о связи демократии и педерастии – я же не самый умный. Но дальнейшая моя судьба будет нагляднейшей иллюстрацией к этой, не побоюсь сказать, великой книге. Так что рекомендую немедленно разыскать и прочитать книгу "Проект Россия" (издательство "ЭКСМО", Москва, 2007год – Первая книга, 2008год – Вторая книга, а Третью книгу я не смог прочесть, почему – читай мою Книгу дальше). Видно, Богу было угодно, чтобы первые две книги "Проекта Россия" нашли меня очень вовремя и в таком месте. Что это значит, не могу обмолвиться, иначе читать мою Книгу будет не так интересно. Лучшим вариантом будет на время отложить мою Книгу, прочесть "Проект Россия" и вернуться к чтению моей Книги... Но пока я лежу на лестнице и думаю. Думаю о будущем. Своём и страны. О закономерностях своего прошлого и будущего. Да, это очень смело, выступить сейчас в защиту самодержавия (подчёркиваю, на момент этих размышлений ещё не вышел "Проект Россия"!), и ещё более смело, не боясь насмешек, предложить себя на роль нового Самодержца, но ведь кто-то же должен, веря в победу, подняться из окопа в атаку на врага первым и увлечь за собой остальных! Да, мне предстоит очень трудно, но я верю в свой Народ (уже тогда на лестнице верил), что ему по силам, душевным силам, принять правильное решение в пользу меня – нового русского Самодержца. Царя, императора – одна малина. А как я соберу миллион подписей на президентских выборах? Посредством знакомства Народа со мной через мою Книгу. Её будут читать и передавать другим, как "Легенды Невского проспекта" Михаила Веллера и "Парфюмера" Патрика Зюскинда, зачитывая до дыр, до разрыва переплёта. Так что, миллиона подписей я не боюсь! И Интернет должен помочь рассказать людям друг другу обо мне и передать мою книгу посредством электронной почты. Допускаю, что Медведев (на момент моих раздумий на лестнице в 2006 году ещё никто, а на момент написания этих строчек – действующий Президент Российской Федерации)с президентом Путиным, будучи патриотами своей Родины, поверят в меня и не составят мне конкуренции на президентских выборах. Лёжа на лестнице в день Города в 2006 году я думал о выборах президента в 2008 году. Не успеваю, – думал я, – не успеваю написать свою Книгу, ведь нужен ещё период для ознакомления Народа с ней, то есть со мной через Книгу, и для предвыборной работы. А вот к 2012 году я всяко должен буду успеть и написать Книгу, и стать всеобщим любимцем. Да, именно всеобщим любимцем – иначе нельзя и не будет. А придя на пост президента с программой восстановления самодержавия, я приму клятву верности Закону Божьему и Народу на Библии. А далее меня изберут на царство. Как, я пока не знал. Народ придумает. Когда захочет посадить меня на престол. Он ведь великий, наш Народ. И фантазии ему хватит. А какой Народ я имею ввиду? Всероссийский, а не только Русский. Да, я на многие вопросы не знаю ответа, потому что я не самый умный, – главное, чтобы мне доверяли. Так и я буду доверять своему умному Народу при совете с ним для принятия наилучших решений, наилучших для Народа решений, что невозможно при демократии. Почему – читай "Проект Россия"! Надеюсь, я достаточно заинтриговал читателя для прочтения этой книги. Но когда конкретно я засяду за написание своей Книги, я не знал, не зная, что со мной будет завтра. Но не зная своего завтра, я знал свой 2012-ый год – будут последние президентские выборы. Последние-потому что с моим избранием они больше не будут нужны: я буду передавать власть по праву наследования, упразднив ныне действующую Конституцию. Так что лёжа на лестнице я в ту дождливую ночь после дня Города открыл для себя ещё одну причину для написания своей Книги-знакомство Народа со мной в целях избрания им меня на царство. Так что, – подумал я, – мне ни в коем случае нельзя сорваться на преступление, хотя обстоятельства постоянно провоцируют меня на это, надо всё стерпеть, как бы ни было мне туго. Во имя светлого будущего моей страны, моего Народа и меня лично. И, конечно же, во имя и славу Бога, который вдохновляет меня на борьбу за Справедливость, Добро, Любовь, то есть за Веру. Мою Веру в Бога. Да, ты будешь смешон, тебя посчитают дураком или психом, – думал я про себя, – но ради Бога ты всё вынужден будешь перенести, всё стерпеть. Ты же, Алексей, защитник (по-гречески): защитник своей Родины и своего Народа. А почему у тебя вдруг – или не вдруг? – возникла такая любовь к Родине и Народу? Да потому, что я поверил в Бога. Да и матери с сестрой надо доказать, что Алёша – хороший. Я удержусь от соблазна приводить здесь цитаты из "Проекта Россия", хотя я их и выписывал, ведь их слишком много, которые хорошо бы вписались в моё повествование. Приведу лучше словосочетание, где-то мною вычитанное, характеризующее меня начиная с этого времени, итак, у меня произошло "обострение чувства Родины". А как же Вероника? Со мной понятно: я становлюсь царём-императором, а станет ли она царицей-императрицей, нужна ли мне она как царица-императрица? Подумав, я сам себе отвечаю: нет, она ею не станет. Потому что к моменту моего восшествия на трон она утратит, а может быть, давно утратит, свою девственность, ведь ей уже без недели 18. А царям-императорам непременно для брака нужны девственницы. Чтобы их дети, наследники престола, походили на них, а не на того первого в жизни женщины мужчину. Так что Вероника всего лишь ангел, приведший меня к мысли о самодержавии и моём воцарении и приносящий победу. Мне в этом непростом деле. Но Бог с ней, Вероникой, почти 18-летней девушкой, которую я посчитал слишком старой для роли моей избранницы, царицы-императрицы. Вернусь-ка я лучше к размышлениям о том, что и как я буду делать, придя к неограниченной власти. Я долго об этом думал и всё больше убеждался о вреде демократии. А раз я не буду переизбираем, то мне не стоит беспокоиться об отчётах о выполненной мной руководящей работе (отчёт я буду держать только перед Богом). А предвыборной программы, – я подумал, – мне тоже иметь не надо, опять-таки потому что я не собираюсь давать отчёта о её выполнении. И вообще, за меня надо голосовать сердцем, полюбив меня такого, какой я есть, а не разумом. Да и вообще, мне не нужна предвыборная программа, потому что я буду не ровня остальным претендентам на президентский пост. Я, как единственный, достойный большего, то есть короны и трона, а не президентского кресла, пойду на последние президентские выборы вообще без предвыборной программы, что будет соответствовать российской исторической традиции президентских времён. Одно знаю точно: поставив меня на царство, Всероссийский Народ, в том числе Русские, будут богатеть, и наша страна всех обскочит в своём экономическом развитии. И тогда мы скоро полетим на Марс. Если только нам это будет нужно (ведь пока не доказана острая необходимость нам там быть). Но уверен, при мне или ближайших моих наследниках престола Россия, разбогатевшая, покорит Марс. Возможно, что даже в одиночку, не нуждаясь в помощи других стран. Эта аллегория про Марс и будет как бы моей программой. Или без "как бы". Ведь для человечества сейчас задача освоения Марса стоит на очереди, и её решение – воплощение в жизнь по большому счёту тормозится недостатком средств на это прогрессивное дело – освоение Космоса...

Вот с такими мыслями я, наконец, заснул под шум дождя. На лестничной площадке. Проснувшись в воскресенье днём, я пошёл, голодный на Сенную наматывать круги в поисках гривенников – теперь их нужно было мне не много, ведь у меня была десятка – и объедков. Но на душе было по-новому легко. От перспективы, которую я себе нарисовал прошедшей ночью. Накружившись на Сенной и более-менее наевшись, я зашёл к себе на лестничную площадку и переоделся в ангельский наряд. Я осознавал, что наступают последние деньки, когда я могу наряжаться ангелом ввиду наступления тепла, и в бушлате будет жарко. И я фланировал ангелом во плоти либо вечером, либо ночью (теперь было светло и по ночам, ещё не белым, но подолгу светлым) по центру Петербурга. Наступала сытная пора, когда люди употребляли пиво и что полагается к пиву до глубокой ночи, если не до утра. Теперь я стал чаще тратить подобранные гривенники на ряженку, кефир или молоко, которые я по привычке ходил покупать в магазин на Пушкинской улице, где продавались рулеты с маком и лимоном с корочкой, и где были рады принесённой мной мелочи. Всё чаще мне стало хватать и на ряженку, и на рулет. Через день-два я их точно потреблял. В дополнение к объедкам, способы добычи которых я уже описал. Ведь теперь я не тратил деньги на иконы. Зато думал о восстановлении самодержавия в России со мной во главе и об освоении космического пространства Россией и другими странами или только ею.

Мне, которому стало ясно, чем заниматься самому лично в перспективе, а именно: написанием Книги и подготовкой моего прихода во власть, фланировалось после перекуса рулетом с ряженкой совсем легко. И во время этого моего воскресного вечернего фланирования воплотившимся ангелом у меня звонит телефон. Это Анатолий Холоденко. Ну, тот самый, с кем я недавно встречался, и который подкинул мне идею написать что-нибудь фэнтезийное про наводнение в Петербурге. Анатолий мне сообщил, что на днях утром со мной хочет встретиться съёмочная бригада с телеканала НТВ, типа: он, Анатолий, рассказал своим знакомым эН-Тэ-Вэ-шникам обо мне, и как я живу, и телевизионщики захотели снять обо мне передачу из серии «Один день», показывающую, как я провожу-проживаю свой один типичный день. Так вот, необходима предварительная встреча, чтобы люди с НТВ познакомились со мной и убедились, что я есть интересный для других людей человек, достойный того, чтобы снимать обо мне телепередачу. Я, естественно, был согласен, чтобы меня популяризировало телевидение. Заодно и про мою будущую Книгу, что её следует ждать, расскажу телезрителям, – подумал я, давая своё согласие на визит ко мне на лестничную площадку людей с НТВ. Когда Анатолий Холоденко сообщил, что ребята с НТВ хотели бы приехать ко мне завтра, то я вечером того дня сообщаю Матвею, одиннадцатикласснику из квартиры на последнем этаже, что ожидаю у себя завтра утром телебригаду с телеканала НТВ, так что пусть меня извинят он и его родители за неизбежный лай их собаки, когда ко мне наверх поднимутся телевизионщики. Утром понедельника, когда я ожидал их приезда, ко мне наверх поднялась хозяйка квартиры на последнем этаже Лена, мать Матвея, с кофеём и горячими бутербродами с сыром, чтобы я был сыт при общении с гостями с телевидения. Они пришли с Анатолием Холоденко, когда я ещё не успел допить-доесть свой завтрак, так что им мной была продемонстрирована лояльность ко мне со стороны Лены и её семьи, приготовившим мне завтрак. Телерепортёршу звали Елена Метелица, а телерепортёра – я забыл. Пусть будет Кирилл. Они пообщались со мной, сфотографировали мой развал на лестничной площадке, попросили переодеться-воплотиться в ангела. Я это сделал. Они меня сфотографировали в ангельском облачении. Меня спросили, не боюсь ли я оставлять свои вещи, в частности, свой ангельский мундир с амуницией, на лестнице. Я согласился, что этот вопрос очень актуален для меня. Я посетовал на пропажу икон и ботинок. Тогда Кирилл дал мне 300 рублей, чтобы я сделал дубликат ключа от двери, ведущей с этой лестничной площадки на чердак. Дело в том, что я обмолвился при разговоре с Еленой Метелицей и Кириллом о своём знакомстве с техником, обслуживающим этот дом (он иногда поднимался на чердак, так мы и познакомились). Так вот, этот техник Олег, зная мою тётю-зная как добропорядочного жильца, – не мог не предложить её племяннику, то есть мне, ключ от чердака, чтобы я сделал его дубликат и смог оставлять свои ценные вещи на чердаке за закрытой на замок дверью. Поэтому Кирилл и захотел, чтобы к моменту съёмок телепередачи – а они с Еленой Метелицей сошлись во мнении, что меня стоит снимать – у меня не пропали принадлежности к ангельскому облачению. Телерепортёры решили меня снимать где-то через неделю – дней 10, когда у них будет «дыра» в их плотном графике работы, и не будет неотложных для съёмок сюжетов. Через неделю – так через неделю, – соглашаюсь я. Перед тем, как распрощаться Елена и Кирилл обменялись со мной номерами мобильных телефонов, на случай, если что. При общении с ними и Анатолием Холоденко меня распирало желание поведать им, к каким выводам я пришёл той ночью после дня Города. Но я решил, что раньше времени им не стоит доверять, ведь и к ним, как и ко всему Народу, доверие ко мне также придёт только после прочтения моей Книги, которую я собираюсь анонсировать в самых общих чертах в телесюжете про меня, не зацикливаясь на ней. В день встречи с телевизионщиками было не жарко. Не жарко для того, чтобы мне, пребывающему в хорошем настроении от общения с телерепортёрами и от чашки кофе с горячими бутербродами с сыром, – не жарко для того, чтобы мне прогуляться днём по Невскому проспекту и его окрестностям в костюме ангела. Днём – может быть в последний раз ввиду скорого наступления лета. Я зашёл на Сенную, но не для того, чтобы наматывать круги в поисках оброненных гривенников, а с целью сделать там копию ключа от двери на чердак на деньги, данные мне Кириллом. Сделать ключ стоило около сотни рублей. Поэтому я, как приличный человек, в ожидании изготовления ключа покупаю бутылку пива – редкий случай для меня, привыкшего допивать недопитое пиво.

Получив готовый ключ-дубликат, я иду на Невский проспект, и там меня возле Аничкова моста останавливают двое, он и она – журналисты из журнала «Афиша». Есть такой глянцевый толстый журнал, рассказывающий о предстоящих культурных мероприятиях и событиях. Журналисты позадавали мне вопросы. Я им поведал о смысле своего эпатажного костюма ангела и о своём намерении написать Книгу. Но её названия я им не сказал, потому что, хотя фраза, вынесенная мной в заголовок Книги, являющаяся моей программой, и была уже мной проговорена про себя, но я ещё не остановил на ней свой выбор как на заголовке. Журналисты записывали мою речь на диктофон, снимали меня фотоаппаратом, намереваясь разместить мои фото вместе с интервью со мной в своём журнале. Они мне сообщили, что мне следует ждать выхода июньского номера журнала «Афиша» – там будет про меня, ангела и писателя, и мою Книгу, то есть будет анонс моей Книги! Но про моё восхождение на Российский престол и про Марсианскую космическую программу я им в интервью не говорил – молчал как партизан, посчитав, что тогда будет неинтересно читать мою Книгу. Тебе же интересно её читать, а?, мой читатель! И избиратель! Но поверь мне, что обозначив тему самодержавия с последующим полётом на Марс как главную в своей Книге, и уже написав об этом, я уверен, что и дальше тебе, мой читатель-избиратель, мой Народ, будет интересно читать мою Книгу: тебе откроются новые пертурбации в моей жизни, о которых я ещё не знал в момент дачи интервью журналистам «Афиши», а также новые темы моей Книги, ещё недостаточно или совсем не освещённые.