Текст книги "И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно (СИ)"

Автор книги: Алексей Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 89 страниц)

На ранней стадии Чемпионата Европы по футболу бывало, что одновременно проходили две игры, и они обе транслировались в прямом эфире по разным телевизионным каналам. К этому времени в комнате-курилке у меня стояло уже 2 неновых телевизора: кроме чёрно-белого цветной «Рубин», который отдал мне Сергей Петров, купив себе новый. И я смотрел сразу оба телевизора, поставив их рядом, и, таким образом, не пропускал ни одной игры Чемпионата. Именно в дни его проведения ко мне в гости зашёл Дима посмотреть футбол. Дело в том, что он не имел телевизора дома вообще. Принципиально. Объясняя это тем, что, имея его, он, конечно же, стал бы его смотреть, даже сознавая, что в большинстве случаев это пустая трата времени, а без него и соблазна нет, и жизнь его становится насыщенней общением с людьми и интересней. А если по телевизору хоккей или футбол, то Дима имел обыкновение ходить в гости то к одному, то к другому своему другу или приятелю или же, если ни с кем не удавалось договориться, в казино, в которых имелись телевизоры с большими экранами – и так весь чемпионат. Именно ко мне в этот вечер Дима пришёл потому, что обе транслировавшиеся футбольные игры обещали быть интересными. Мы расположились в креслах, попивали пиво, похрустывали сухариками, курили (у себя дома я курил свой любимый «Беломор»), в общем, наслаждались футболом на все сто. Включая звук то у одного, то у другого телевизора. Футбол закончился поздно, и Дима остался ночевать у меня, благо, лишний диван в моей комнате имелся. Моей маме Дима понравился настолько, что не смог разонравиться даже после моего сообщения о нём, что он игрок, настоящий, и именно он открыл для меня мир казино. Здесь укажу, что после этого визита ко мне Дима бывал у меня не часто, можно сказать, редко, и всё по каким-нибудь делам, сейчас даже не могу вспомнить, по каким. И редко заходя ко мне, он часто составлял мне партию игры в карты. А моя племянница Ульяна к этому времени играла уже в Rommé, прямо скажу, мастерски, и поэтому редко посещающим меня гостям, в том числе и Диме, было интересно играть и с ней. Даже можно сказать, что моим гостям доставляла удовольствие игра с ней, так как Уля во время игры не сидела молча, а комментировала делаемые ею или противником ходы серьёзно или шутя или же просто вела с моим гостем какую-нибудь беседу. То есть, можно сказать, что и ей нравилось играть не со мной. Но, пожалуйста, прошу не делать из моего повествования вывода, что я слишком много играл в карты. Нет, я играл просто много. Это в сравнении с совсем неиграющими и с такими игроками как Дима. Про мою игру в рулетку могу повторить слово в слово то же: я играл в неё не слишком много, а просто много. И в сравнении с теми же. Про то, как и сколько играл Дима я писать не буду, поскольку Книга не о нём. И ещё о рулетке. В этой книге я не собираюсь петь оду этой игре, описывая свои походы в казино, но отмечу, что, если бы все играли в рулетку так, как играл я, то содержать казино было бы убыточно.

Чуть было не беда

Однажды был такой случай. Я заигрался в казино допоздна. Сколько-то выпил. Возвращаюсь домой. Дверь квартиры открывает мама. А на следующий день она мне сообщает, что как и всегда по ночам в ожидании меня она смотрела в окно. И заметила за мной "хвост", то есть идущего за мной нехорошего человека. И этот редиска последовал за мной в парадную. И она сразу бросилась к входной двери квартиры. И был такой момент: я поднимаюсь по лестнице, за мной расторопный редиска, на лестничных пролётах сокращающий дистанцию между нами до нуля; и вот он уже прямо за моей спиной, готовый к нападению на меня, и в этот момент мы на предпоследнем лестничном пролёте, а я продолжаю не слышать его за собой; и вдруг моя мама открывает дверь квартиры и делает несколько шагов вниз по лестнице, и грозно шугает редиску:

– ... ... ... (её слова я приводить не буду, поскольку мама их мне не пересказала, наверное, по причине их грубой нелитературности).

И он, уже предвкушающий лёгкую победу надо мной, вынужден был укатиться вниз (редиски ведь круглые, значит, они катятся).

Боже, Царя храни!

Этим же летом Дима позвал меня на культурное мероприятие в Петропавловскую крепость. Называлось оно "Золотой карильон". На колоколах колокольни собора Святых Петра и Павла исполнялись затейливые мелодии, а разместившийся перед собором оркестр дополнял их звон, а в других мелодиях, наоборот, оркестр был на первом месте, а колокола на втором. Большинство слушателей разместилось сидя прямо на траве. И мы с Димой тоже. Где-то ближе к концу концерта зазвучала мелодия "Боже, царя храни!". И почти сразу после её начала, то есть когда все (или большинство) смогли её узнать, Дима встал и стал слушать стоя. К моменту вставания Дима я уже знал, что за мелодия сейчас звучит, и поэтому, посмотрев на него, стоящего, я задумался: "А чего это он встал, может, так нужно? Типа, может, эта мелодия обязывает слушать её стоя? Но ведь это же не гимн теперешний! Но всё равно, ах, как хочется слушать "Боже, царя храни!" стоя!" Быстро додумавшись до этого я встал. А за мной стали подниматься и остальные. Встали все. Кто сидел. И ощущалась торжественность момента. Хорошо!.. По окончании старого гимна я обратился к Диме:

– Вот уж не думал я, что ты идейный – монархист: первым встал ты. И поднял всех сидящих.

– Да нет, это случайное совпадение: у меня просто ноги затекли от сидения на траве, вот я и встал.

– Но, согласись, вышло же красиво. И ради одного исполнения этого гимна стоило нам сюда прийти.

– Ты прав, – только и всего ответил, улыбнувшись, Дима. И после паузы добавил: – Хороший концерт, не зря сходили.

А ещё в конце этого лета 2000 года Дима позвал меня составить ему компанию в бане. Любил он это дело – попариться в бане. Я же, напротив, находил необходимое и достаточное удовольствие в пользовании ванной. Но Диме удалось завлечь меня в баню весомым аргументом. Буквально весомым: арбузом. Весомым таким арбузом. Охлаждённым заблаговременно в холодильнике. А после бани не заходя домой Дима планировал пойти в казино. И туда тоже звал меня за компанию. Я согласился с его планом. И поэтому взял для банных принадлежностей не полиэтиленовый мешок, с которым несолидно было бы идти в казино, а дипломат. И вот мы в бане. Самой обычной. С большим тараканом. Откуда он такой здесь взялся?.. Несколько раз мы выходили в раздевалку, чтобы поедать арбуз, а все вокруг в это время пили пиво и смотрели на нас завистливыми глазами. Поев, мы снова залезали в парилку, и съеденный арбуз выходил из нас с потом. До этого случая я никогда не ел так много арбуза, а тут: влезло столько!

* * * (Звёздочки ╧53)

1 сентября 2000 года. Уля пошла в школу. Провожать её пошли все мы: и моя мама, и я, и Полина, и... Марк, с которым Полина жила вот уже год в его однокомнатной квартире в Купчино. Так что свою внучку Улю в школу будет водить её бабушка Эля. И встречать со школы, естественно.

Армия Наполеона

В ноябре 2000 года я как-то на Невском случайно зашёл в книжный магазин, в тот самый, где когда-то купил "Вокруг игральных карт". И увидел толстенную огромную Книгу "Армия Наполеона". С большим числом красочных иллюстраций. Отпечатанную в Финляндии. Известного мне автора. Олега Соколова. За 1.800 рублей. Стоящую этих денег. Для меня стоящую. Но с собой у меня таких денег не было. И дома не было. Потому что со дня выдачи зарплаты прошло уже порядочно времени. И до следующей зарплаты тоже оставалось еще порядочно. Времени. Ох уж это время-времечко! Ох уж эти деньги-деньги-дребеденьги! У продавца узнаю, что Книга – новинка. То есть только что издана, и в продаже первая партия. Распродав которую, магазин закажет вторую. Так что, я могу не волноваться. По мнению продавца. Но он меня не знает. Я буду волноваться. Пока не куплю эту Книгу. Ведь я ждал её выхода много лет. И вот она, долгожданная, наконец, вышла. А я её не могу купить. Нет, я могу её купить! Завтра же. Продавец соглашается попридержать один экземпляр Книги до завтрашнего вечера.

Следующий день был рабочим. Я на работе. Как только пришёл хозяин фирмы, я к нему в кабинет. Объясняю ситуацию с Книгой. Разговор был коротким. Хозяин оказался понятливым. Выдаёт мне нужную сумму денег. И напоследок говорит:

– Ты уж принеси посмотреть эту свою чудо-Книгу.

Я купил её в этот же день. И был счастлив. И читал я её в комнате-курилке. Положив раскрытой на табуретке. Покуривая "Беломор". Каждый вечер после работы. Не включая телевизор. И так пару недель. Растягивая удовольствие. И с некоторой грустью, что уже всю прочитал.

Зачем, спросите Вы, я нуждался в знании этой Книги? Вы лучше сами возьмите да прочтите её. Нет, это не реклама этой Книги. И не для доказательства хорошего отношения начальства ко мне я пишу здесь про "Армию Наполеона" Олега Соколова...

"Ferdinand Piatnik und Söhne" на Новый год

Декабрь 2000 года. Мне пора покупать что-нибудь нужное Уле в качестве новогоднего подарка. А что ей нужно? Что ей нужно такого, что выглядело бы новогодне-праздничным-подарочным? Над этим я не задумывался, поскольку давно уже решил купить ей дорогие игральные карты. Чтобы у неё были свои. Ведь она уже хорошо умеет играть в них. И она уже знаток мира игральных карт, их ценитель. Благодаря мне. И знает мою коллекцию карт наизусть. И я чувствую, что ей уже хочется иметь свои карты. Хорошие, красивые, не хуже моих. И, ведь, надо мне купить ей такие, каких у меня в коллекции нет – иначе радости от подарка у Ули не будет. И я купил ей набор из двух колод игральных карт в твёрдой картонной коробочке, покрытой золотой фольгой, с ярким верхом и низом. За 350 рублей. Но такая цена меня не смущала нисколько – к таким ценам я привык, и они не были для меня разорительными, кусающими, поскольку карты мной покупались не каждый день, и не каждый месяц.

Коробочка с картами была мамой обёрнута блестящей бумагой и перевязана лентой с бантом. И в предновогодний праздничный вечер подложена под новогоднюю ёлку. Следует упомянуть, что новогодние подарки Уле у нас в доме завелось класть под ёлку не все сразу, а по одному в течение всего вечера 31 декабря, так что радость от их получения была растянута во времени, и Уле удавалось достаточно порадоваться каждому подарку. И она каждый раз, заходя в большую комнату, где стояла ёлка, бросала взгляд под неё в надежде обнаружить ещё какой-нибудь подарок. И мы поддерживали в Ульяне веру в Деда Мороза, что это он незаметно подкладывает подарки под ёлку. И вот, когда её не было в большой комнате, мной были подложены карты. И я ушёл к себе. Через какое-то время ко мне в комнату приходит Уля и спрашивает серьёзно:

– Этот подарок – карты от тебя?

– Какие карты? – спрашиваю я её тоже с серьёзным лицом, как будто не понимаю, о каких картах идёт речь.

– Фирмы "Пятник". Я под ёлкой их нашла только что.

– "Пятника" мог подложить только Дед Мороз. У меня таких денег нет, чтобы делать тебе такие подарки, – сказал я, а сам подумал: "Подросла Ульяна, начав сомневаться в том, что подарки от Деда Мороза".

Но, оказалось, такого моего ответа Ульяне было достаточно для продления её веры в Деда Мороза, и она побежала по длинному коридору на кухню к бабушке, продолжающей в это время готовить к новогоднему столу, и на бегу кричит на всю квартиру:

– Бабушка-а! Это Дед Мороз подарил мне карты! У Лёши таких денег нет!

Потом Уля вернулась ко мне уже с подарком, чтобы показать его мне. Ведь кто, как не я, способен оценить по достоинству её карты?

– Дед Мороз угадал моё желание, ты понимаешь, Лёша? Я ведь уже давно мечтала иметь свои карты. Такие, чтобы они были красивые-красивые. На, возьми коробку и помоги снять плёнку, – и Ульяна протянула мне яркую коробку, обтянутую целлофаном. Я содрал целлофан и протянул коробку обратно Уле. И вот она снимает с неё крышку. Достаёт первую колоду карт опять-таки в целлофане и уже сама распечатывает её таки же манером, как и пачки сигарет, то есть за полоску вокруг. Стянув целлофан с колоды карт Ульяна подносит её к носу:

– Хорошо пахнут. На, понюхай! – Ульяна передаёт мне колоду карт. – Ну как?

– Да, пахнут приятно, – подтверждаю я и снова передаю колоду карт обратно Уле, уже догадываясь о следующем её действии с новыми картами. Так и есть! Настала пора раскладывать карты с картинками по мастям в 4 ряда, что и было проделано счастливым ребёнком на моей кровати.

– О! Вижу, вижу! Узоры из мастей везде на картах: и в коронах, и в одежде, и в оружии, видишь?

– Да эту фишку я вижу. А ещё что-нибудь можешь заметить? – задал я Уле загадку ещё об одной фишке, присутствующей в данной колоде.

– Только не подсказывай мне. Я сама!.. Ну конечно же: цвет одежды у каждой масти свой. Такое я уже видела на твоих картах... Ну скажи, нравятся тебе мои карты?

– Да, добрый "Пятник", – произнёся то, что желала услышать Уля, и что было абсолютной правдой. – ими точно будет удобно играть, – и подумал, что не только я & Дед Мороз осчастливили Улю подарком, но и она меня своим отношением к этому подарку.

– А теперь давай посмотрим на джокеров! Правда, они милые?

– Правда, – ответил я, рассмотрев их, и подумал, что Уля верно последовательно проводит оценку новых карт, и, следовательно, сейчас она должна будет приступить к последнему пункту программы:

– Ну а как тебе рубашка? Необычная, правда? И какая тебе больше нравится: синяя или красная?

– Знаешь, Уля, это тот случай, когда обе хороши.

– Мне тоже обе нравятся. Но играть мы с тобой будем картами с синей.

Я ответил:

– Хорошо.

И Уля удалилась.

Ой, вспомнил: Уля забыла обратить моё внимание на коробку. Впрочем, чему тут удивляться? Ведь она уже насмотрелась на мои чудо-коробки для карт, и восторгаться футляром она не могла: ей не терпелось добраться до его содержимого. А опосля, естественно, что она забыла о футляре, будучи уже вся под впечатлением от самих карт.

* * * (Звёздочки ╧54)

Есть у Стивена Кинга книга "Кристина", по которой снят одноимённый фильм. Кристина – так зовёт молодой хозяин свою старую машину. Он дал ей женское имя за то, что она "ведёт" себя так, как будто она одушевлена, а именно, "ведёт" себя как женщина, с которой у него любовь. Но вот хозяин решает избавиться от машины-старушки. И Кристина взбунтовалась, не позволяя хозяину сделать это. Мои мать и сестра читали этот ужас. И вот, после его прочтения они также с горькой иронией стали называть нашу халупу "Кристиной", не позволяющей всеми своими магическими силами состояться её размену. Показали по телевизору фильм ужасов "Кристина", и мне тоже теперь стало понятно сравнение нашей халупы с Кристиной. Я уже писал о происходящих, как на зло, перед смотринами её потенциальными покупателями протечках на потолке, о производимом во время смотрин шуме в соседних квартирах да топоте бегающих по коридору наверху детей, о выставленных бомжами в подворотне как на параде пластиковых бутылках с мочой – ну точно квартира Кристина! К этому времени, особо следует подчеркнуть, больше всего нас стали раздражать именно бомжи. Полчища бомжей. Перед входом с переулка в подворотню, во дворе, в дальнем дворе, на чёрных лестницах. В общем, везде. Для них наш дом с дворами стал своего рода столицей всей бомжацкой округи – местом обитания и сборищ их полчищ. И вообще, я смело могу утверждать, что я физически, морально и материально ощущал каждую амнистию тех времён: с каждой из них накатывала очередная всё более высокая волна пришельцев-бомжей. Физически – потому что страдало моё обоняние всё больше и больше от их жизнедеятельности, и проходя мимо и сквозь них я испытывал жуткие ощущения всем телом: меня чуть ли не передёргивало от их нахождения рядом со мной; морально – потому что их вид навевал на меня грустные мысли, в том числе и о моей беспомощности изменить ситуацию в доме/во дворах и вообще в стране с этим позорным для общества явлением; материально – потому что их всё большее присутствие в доме/во дворах всё больше снижало стоимость Кристины. И контингент жильцов в коммуналках нашего дома почти полностью поменялся в худшую сторону. Люди бежали из нашего дома. Но им, имеющим всего лишь комнаты, было легче нашего: взял да и обменял комнату на комнату, обманув и/или доплатив немного. И въехал вместо прежнего люда всякий сброд. Кругом сброд да бомжи. Бр-р-р. Жуть! В общем, к этому времени наша Кристина подешевела настолько, что я мог рассчитывать на получение в результате её размена всего лишь комнаты. А ведь когда-то давали однокомнатную квартиру! Спасибо, папочка, за твой прогноз о подорожании со временем нашей халупы и за отказы от разменов в 1997-1998 годах! Получишь и ты теперь вместо однокомнатной квартиры комнату!

Но что же мне делать? Отказываться от плана с учёбой в Германии? Ну вот, получу я в результате размена комнату. И что? Буду восстанавливаться в университете и, пиша диплом, одновременно работать не известно кем? Но мы это проходили. Нет, второй раз я одной и той же ерундой заниматься не хочу, и не буду! Тем более когда есть перспектива достижения успеха в учёбе и в будущей работе через поездку в Германию. Что поменялось? Лишь то, что у меня не будет оставлено комнаты "на всякий случай". Нет, я не хочу допускать перспективы наступления этого "случая". Я поеду учиться и буду стараться. Я ведь уже научился учиться. Так что мне и не нужна эта комната "на всякий случай". Приеду, отучившись, и заработаю себе и на квартиру, и на другие "дорогие игрушки". Честно. Другие, ведь, зарабатывают. А чем хуже других? Нет, комплекса неполноценности у меня нет. И не буду я всю оставшуюся жизнь прозябать в комнате в коммуналке!

Как-то зашла ко мне в комнату-курилку мама и завела разговор о размене Кристины. И почему-то я решил прекратить скрывать от неё этот свой план – всё-таки мама самый близкий человек, и пусть знает о моём плане заранее, чтобы была готова к моему длительному отсутствию, и, чтобы знала, что у меня есть будущее, в котором мне, её сыну, будет хорошо, и, что я думаю и о ней, ведь, добившись успеха, я хочу заботиться о ней только за то, что она у меня есть, мама. Но мать, услышав о моём намерении продать комнату и уехать учиться в Германию, принялась на повышенных тонах негодовать, типа: как так можно? кто так делает? не делай этого! ты что, с ума сошёл? мы с отцом всю жизнь преумножали жилплощадь, а ты? Аргументировано высказаться мне мать не позволяла, а стала всё на тех же повышенных тонах рассказывать, как именно она с моим отцом последовательно преумножали эту самую жилплощадь. Воспринимать этот мамин эмоциональный рассказ было нелегко и из-за её скороговорения: я еле успевал осмыслить сказанное, бывшее мне интересным. Я решил, что как-нибудь в другой раз – в спокойной обстановке – мне следует попросить маму ещё раз рассказать квартирную эпопею нашей семьи. Но другого раза не будет. И поэтому в данной Книге первые части этой эпопеи, те, что тобой, мой любимый Народ, уже прочитаны, будут изложены на основе этого тяжёлого для восприятия монолога матери. Так что, возможно, число переездов до и сразу после моего рождения было бóльшим.

* * * (Звёздочки ╧55)

Лето-2001. К этому времени мой одноклассник Сергей Лабрадоров, к которому я все 90-е годы приезжал поиграть в карты (редко; реже, чем с Петровым, и играли понемногу), надумал жениться на Вике (они как-то вдвоём приезжали ко мне в гости поиграть в карты со мной и с Улей, или мы с Улей приезжали на квартиру Сергея Лабрадорова, чтобы поиграть с ними, или же мы с Улей, Вика и Сергей ездили гулять по моей инициативе в Павловск, или же без Ули, но с братом Сергея Виктором). Напомню, что я не считал Сергея своим другом, как и другого Сергея – Петрова; их обоих я считал своими приятелями, объединённых со мной приятным совместным времяпровождением– игрой в карты. Зная Сергея Лабрадорова очень давно – со школы – у меня сложилось мнение, что он в силу своего воспитания, сложившегося характера, прочих важных обстоятельств также как и я не имеет друзей. И это обстоятельство нас сближало. Сближало до короткого расстояния между нами, сидящими друг напротив друга за игрой в карты. И вот однажды в начале лета Сергей предложил мне быть свидетелем на их с Викой свадьбе, что только подтверждало моё мнение об отсутствии у него друзей. Выслушав такое его предложение, я внутренне возмутился, запротестовал, считая, что он обратился не по адресу, ведь я ему совсем не друг! Но вслух я решил дипломатично отказаться по причине отсутствия у меня подобающего такому важному для Сергея и Вики случаю костюма, рубашки, галстука и обуви. Но таким ответом сразу отвертеться мне не удалось. Сергей предложил мне перемерить его и его брата Виктора одежды. Сергей, оказавшийся в трудной ситуации, был ослеплён и поэтому считал меня прилично выглядящим в его одежде, но я же, напротив, нежелающий быть на его свадьбе свидетелем, видел кучу недостатков у себя, разодетого. В общем, еле отвязался от такой почётной обязанности. Я и так был свидетелем их знакомства, разыгрывая роль глупого и плохого парня и тем самым выгораживая Сергея, что он умный и хороший. Я и так знаю, что без меня не было бы и свадьбы: они бы не сошлись, скромняги-молчуны. Так что давайте, приятели, теперь сами! Но на свадьбу в качестве простого гостя Сергей меня всё равно позвал, естественно. Пойду в джинсах, так я решил...

БГ & Åквариум

В середине июня удачно сходил в казино. В конце месяца традиционный летний концерт Бориса Гребенщикова и его группы "Åквариум". В ДК Ленсовета. Узнал из анонса, что программа этого концерта будет сильной. А ведь до этого 2001 года я последний раз был на БГ & Å аж в 1997 году на юбилейном концерте в "Юбилейном". А после него анонсы всё не впечатляли либо у меня не было денег, и я уж подумывал, что БГ спелся. А тут: такой многообещающий анонс! И деньги есть. И я решил, что раз на этом концерте БГ & Å не подкачают, то мне следует взять с собой на него и маму, бывшую со мной на их концерте лишь однажды, и Улю. Типа: пора Уле открыть новое, ещё не испытанное её, ощущение – восприятие всем телом живой концертной рок-музыки, пробирающей до мурашек, проникающей сквозь тело до глубин души. Ведь Уля уже большая: окончила первый класс! Я купил 3 билета. Дима купил себе сам. Причём для Ули и моей мамы купил билеты подороже на места поближе, а мы с Димой будем сидеть чуть дальше.

И вот праздник Звука начался. Сразу с места в карьер. Зазвучало ТАК мощно-громко-чисто-волшебно, что я понял, что Улю, которую я видел впереди, УЖЕ проняло. И слышимое ею, и видимое ею, ведь Звуку аккомпанировало изображение: переливающийся свет и клубящийся дым на сцене. У Ули, я видел, голова вжалась в плечи. Но первая песня закончилась. Вторая, совершенно не похожая на первую, пронимала не менее первой уже хотя бы резким контрастом с первой, и этот переход от первой ко второй песне сравним с восприятием телом контрастного душа. Далее концерт проходил более-менее размеренно... Уля уже не могла сидеть на месте спокойно и сидя подпрыгивала. Здесь уточню, что я специально купил ей и маме места в последнем ряду партера, чтобы Уля при необходимости лучше видеть могла бы смотреть на сцену стоя, никому не мешая... И вот она вскочила. Но не от плохой видимости сцены, а от невозможности больше сидеть: она уже не могла не танцевать. Она танцевала в зале не одна. Проходы концертного зала были заполнены любителями потанцевать-поколыхаться как камыши от ветра – так и они колыхались от Звука в такт музыке. И вот, смотря на танцующую на своём месте Улю, я бегу к ней и хватаю её за руку:

– Пойдём со мной!

И возвращаюсь к своему месту, а Уле предлагаю продолжить её танцы здесь, ведь здесь попросторней рядом с моим местом: проход... в конце концерта БГ стал петь чужие песни, что для него на концертах не редкость, а именно 2 по-английски: от "Роллинг стоунз" "Дикую лошадь" и от Боба Марли "Не плачь, женщина, не плачь", и от "Кино" "Маму Анархию". Уля танцевала и подпевала в припевах про маму Анархию и папу Стакан портвейна громко, не понимая смысла этих слов.

Вот и окончился концерт. Мы втроём (без Димы) стоим на автобусной остановке.

– Ну как, понравилось? – спрашиваю я Улю, хотя и так знаю, что да, что она точно получила ТО, что я хотел, чтобы она получила.

– А ещё мы пойдём на "Åквариум"? – вот таким вопросом она ответила мне... но мне больше не удастся сходить на БГ & "Åквариум" до сих пор. Почему – читай дальше.

Война с бомжами

Июль 2001 года. Про бомжей, облюбовавших наш дом со дворами и лестницами, можно уже сказать, что они кишат вокруг нас. Обложили, кругом обложили! В дальнем дворике под открытым небом со всей округи собраны старые диваны, кресла, стулья и столы, выброшенные их хозяевами и перетащенные бомжами в это самое укромное место в нашей округе. Днём они где-то пропадают на промыслах типа сбора стеклянных бутылок, алюминиевых банок из-под пива, макулатуры или попрошайничества, лазания по мусорным бакам и подработкой на Некрасовском рынке. А вечером стекаются в наш дальний дворик. По одному или целыми группами. Через первый двор. А с дворничихой Любкой бомжи дружили. Ведь что нужно бомжам для обоснования в том или ином месте? Правильно: вода! И Любка снабжала ею бомжей прямо через окно своей кухни, так как её коммуналка была на первом этаже. Через окно кухни шёл взаимообмен: Любка постоянно передавала бомжам пластиковые бутылки из-под пива да лимонадов с водопроводной водой с её крана на кухне, сразу по несколько бутылок, а те в свою очередь наливали ей спиртосодержащего пойла, которое они сами пили на заработанные ими на указанных промыслах гроши. Помыть овощи, я также видел из окна нашей кухни, бомжи передавали всё той же Любке. Признаюсь честно, и Вы, наверное, легко поверите, что мне и моим родным ну очень было неприятно постоянно видеть и слышать бомжей. Видеть их в одежде не по росту, в грязной одежде, в мятой одежде; видеть их самих немытыми, небритыми, лохматыми, с болячками, в синяках. Слышать их громкие матерные, грубые и ругательные слова, кашель, харчки-плевки. И повторюсь о выставленных в подворотне вдоль стеночки пластиковых бутылках с мочой. А Любка из-за бомжей, наливающих ей, чуть ли не каждый день пьяная, так что где уж ей до уборки лестницы, двора и, самое главное, до уборки в подворотне! А тут ещё что-то новенькое от бомжей: они стали копить макулатуру, складывая её в высокую кучу прямо на площадке первого этажа при входе за отворённой настежь входной дверью. Куча выросла быстро ввысь и вширь, так что отворённая дверь её уже не скрывала. И это позволяет дворник! Типа: она с пониманием относится к проблемам бомжей, своих собутыльников – жалеет их. А как же мы, жильцы этого дома? Наши интересы ей побоку! Вот какая у нас дворничиха Любка!

Наступил воскресный день 21 июля. Время около полудня. Я дома. И вот я слышу голоса со двора. Я смотрю в окно. Прибегает ко мне в комнату мама и тоже смотрит. И видим мы милиционеров, командующих бомжами. Надо же! Мне никогда не удавалось добиться их прихода-приезда по моим телефонным заявкам на надоевших бомжей. А тут кому-то удалось! Ой, кого же я вижу!? Да это же мой одноклассник Алексей Гузеев! Он – милиционер! Надо бы мне выйти во двор и поздороваться с ним. И попросить разобраться с бомжами поконкретнее. Может, для своего знакомого, то есть одноклассника, он постарается получше, так сказать, проявит рвение и усердие в работе. Да, точно, надо выйти. Я решил захватить мусорное ведро, типа: чтобы проходя с ним мимо Гузеева, поздороваться с ним и попросить его разобраться поконкретнее, типа: видишь, Лёха, я здесь живу! Выйдя во двор, я так и сделал. Обратив на меня внимание, Гузеев продолжил бранить бомжей. Мне это не понравилось – его какая-то нерешительность принятия более жёстких мер к бомжам. О! Вспомнил я. Гузеев ведь может заставить бомжей убрать из-за входной двери гору макулатуры! Я показал её ему и попросил заставить их вынести всё до последней бумажки на помойку. Гузеев начал заставлять бомжей пинками и тумаками сделать это. Дворничиха Любка также выскочила во двор и принялась заступаться за бомжей, которых на этот полуденный час было, ясное дело, немного, и которые принялись перетаскивать нéхотя макулатуру на помойку. Поняв, что это долгое дело, Гузеев приказал дворничихе довести начатый вынос макулатуры до конца, типа: пусть хоть сама убирает за милых ей бомжей, типа: он приедет-проверит, и ушёл-уехал вместе с нарядом. Бомжи вынесли всю бумагу на помойку. Но история про бомжей на этом не заканчивается. А только начинается. История, имя которой война.

Окно маминой спальни выходило во второй, то есть дальний, тупиковый, дворик, в котором, как я уже упомянул, было много старой мебели. И было это окно летом раскрыто нараспашку, и на нём метка от комаров. Бомжи восседали-возлежали в этом дворе на старой мебели не под нашими окнами, а много в стороне, вправо, в тупике. И если они там разговаривали между собой в полный голос, то сидя у окна спальни, нам было отчётливо слышно каждое их слово. Что было неприятно нам, особенно их мат, просто грубые слова и ругательства, их кашель и харчки-плевки. Но именно хорошая слышимость, о которой не знали бомжи, спасла нас от...

Вечером того же воскресного дня, когда милиция заставила бомжей убрать гору макулатуры из-за входной двери, маму заинтересовало, как будут (наверняка) обсуждать это событие наши бомжи. И она стала внимательно слушать их разговор. Она боялась пропустить хоть одно слово и поэтому не позвала меня к себе, а явилась ко мне сама, когда ей всё стало ясно:

– Я сейчас слушала, о чём говорят бомжи в глухом дворе. Они с завистью говорят, что у них ничего нет, а у нас отдельная квартира, и розы круглый год цветут в окнах. Они считают, что это мы вызвали милицию. Наверное, потому, что ты вышел во двор, поздоровался с ментом и попросил его заставить бомжей убрать гору макулатуры из-за двери на помойку. Из-за этого они решили, что мы мешаем им жить здесь, и поэтому им следует нас убить. Ты слышишь? Они решили нас убить! Всё из-за того, что ты вышел во двор! Я слышала выражения: "надо ножичком в спину", "ломиком", "и старую надо" – это про меня, "и по маленькой пройтись" – это про Улю, в общем, им надо всех нас убить! Они это уже решили!

– Я завтра же после работы пойду в милицию и расскажу об этом, – ответил я маме. – И пожалуйста, мама, не вините меня: не выйти во двор я не мог. Нам же надо меняться! А с этой кучей макулатуры мы никогда не нашли бы желающих на нашу Кристину. Вы же сами это прекрасно знаете! И с засильем бомжей пора кончать. Ведь так жить нельзя!