Текст книги "И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно (СИ)"

Автор книги: Алексей Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 89 страниц)

Читая газету объявлений о работе, в которых в основном требуются уже "специалисты" да "профессионалы", я устал выискивать что-либо подходящее для меня, обременённого наложением самим на себя названного условия, это ведь было очень сложно, ведь даже без оного мне, петербуржцу, а значит, с запросами повыше, было бы просто сложно что-либо найти, не имея корочек о своей квалификации по хоть какому профилю работы. Поэтому меня более всего привлекло объявление о чьей-то надобности в переводчиках. Я позвонил. Меня по телефону спросили об образовании, естественно, филологическом. Мне пришлось ответить "нет", но я стал уверять, что я бы справился с переводами немецкого и на немецкий (я был в этом уверен, и мне ничего не оставалось кроме как быть уверенным). Меня спросили о моём адресе электронной почты, чтобы отослать мне тестовые задания для перевода. Я ответил, что пока не обзавёлся компьютером, и работы нет, на которой он бы стоял у меня, и где я мог бы принять их немецкие тестовые тексты (о возможности воспользоваться мне услугами Интернет-кафе в телефонном разговоре, слава Богу, речь не шла). Тогда мне предложили подъехать в офис переводческой фирмы – вот это меня устроило как и возможность в дальнейшем заниматься переводами не только дома, но и в этом офисе, раз у меня дома нет компьютера с Интернетом для работы без лишних посещений офиса фирмы. Съездил, получил на дом две неполные странички немецкого текста. Обложился словарями и справочниками (вот они, мною купленные, и начинают пригождаться мне!). Да, согласен, тексты-тесты действительно хорошо подобраны тестирующей меня переводческой фирмой, в смысле: позволяют справедливо оценить уровень знания мной как немецкого, так и русского языка, но не смотря на всю сложность выполнения перевода они не поставили меня в тупик ни разу. И ведь надо было ещё "причесать" перевод, чтоб складно читался по-русски. Хотя я перевёл всё задание в тот же вечер (после посещения фирмы я ещё заходил пообедать на Набережную), мне было назначено явиться с выполненным переводом через день (вечно я дни теряю!). Отвёз перевод. Сказали: "Ждите", так как принимающий меня в офисе директор фирмы – переводчик-"англичанин" сам по-немецки не понимает ни бельмеса, и ему нужно мой вариант перевода отослать проверяющему-"немцу". Опять теряю дни в ожидании результата теста! Но что поделаешь?! Надо ждать. Жду 2 дня. Приглашают подъехать в офис. Что обнадёживает (ведь если бы я не прошёл тест, то смысла в приглашении не было бы). Вот и пиджачок Тимофеевский пригодится!, – сразу подумал я, – если не сказать, что уже начал пригождаться, ведь я уже один раз его одевал, когда являлся в офис забирать текст-тест для перевода домой. Приезжаю в офис в хорошем настроении, ведь сейчас меня должны взять на работу. Вроде бы. По-моему. В гардеробе, находящемся внизу офисного здания снимаю верхнюю одежду – ту самую парашютную куртку, которую мне выдали на Домостроительном комбинате ещё в конце 98 года, вместе с поддетой под неё другой курткой, финской, купленной ещё мамой в комиссионке, когда я заканчивал 9-ый класс, стало быть, весной 1987 года. ловким таким движением снимаю две куртки сразу, так что рукава финской куртки остаются вдетыми в рукава парашютной, и я не опозорился "суперподкладкой"-суперподдёвкой.

При встрече с директором переводческой фирмы в офисе он мне говорит:

– Вы блестяще справились с заданием: так перевести мог только человек со специальным образованием. Поэтому непонятно, зачем Вы первоначально заявили, что у Вас его нет. Для интриги? Вам это удалось, нас заинтриговать. Где Вы учились переводу?

Мне пришлось подтвердить сказанное по телефону и повторенное при заборе текста-теста на дом известное уже тебе, мой читатель, о моей языковой подготовке и самоподготовке.

– В таком случае можно только пожалеть, что у Вас на данный момент нет диплома, разрешающего Вам вести самостоятельную переводческую деятельность. Ваши переводы придётся проверять и утверждать нашему переводчику-"немцу".

– Ну что ж... – сожалеющее вздохнул я, – ...поделаешь?..

Пауза.

– А на данный момент у нас нет для Вас задания по немецкому языку.

– ??? – спросил глазами я директора.

– Но мы Вас будем иметь в виду, если потребуется помощь. Желаю Вам поскорей обзавестись филологическим дипломом! До свидания.

Вот так! Надежда заняться приятным, полезным для меня и в то же время оплачиваемым делом рухнула. Ну, ничего: хоть протестировали меня – теперь я имею не только самооценку, но и оценку другими моего уровня языковой подготовки, что придаёт мне уверенности в правильности моего решения поехать учиться в Германию не боясь языкового барьера, а уверенность мне нужна, чтобы не дрожащей рукой подписываться при предстоящей продаже моей комнаты, без тени сомнения. Так что из неудачной попытки устроиться на работу переводчиком мне всё же удалось извлечь что-то очень важное для меня – укрепление моей веры в успех моего учебного плана с Германией, да и просто сама по себе похвала моих языковых способностей была приятна и не была лишней, утверждала мою высокую самооценку. Об этом я думал, пока шёл неприглядными местами от офисного здания, то есть был бизнес-центра, к остановке десятки-троллейбуса. Но вдруг в безлюдном месте я заметил, что за мной увязался бездомный здоровый (по размерам) и, может быть, бешеный пёс, на морде и в движениях которого читалось его намерение на меня на-пасть. Да, его пасть привела меня в состояние покрытия мурашками и усиленного сердцебиения, и только моё знакомство по телевидению и в печати с острой для Петербурга проблемой агрессивного поведения бродячих и не только бродячих собак спасло меня от ошибочных действий – движений и взгляда на этого, возможно, бешеного, пса. Так что своим спасением я обязан поднятой петербургским обществом тревоге, вызванной нападением собак на других людей до меня. Слава Богу, ни я, ни Тимофеевские джинсы на мне не пострадали! Действительно: слава Богу!

* * * (Звёздочки ╧61)

А на дворе между тем стоял февраль, напомню я вам. После неудачной попытки устроиться переводчиком я уже больше не рыпался и устроился на работу всё по той же газете на завод по сборке телевизоров имени Козицкого на Васильевском острове (телевизоры "Радуга" – это его продукция). Там была организована ручная сборка экспериментальной модели телевизора, скорее всего, что нового поколения, то есть конвейера для него ещё не было сделано. Увидев в тёплом чистом цеху рядком сидящих женщин разных возрастов в белых халатах, вставляющих вручную маленькие цветные детальки в дырочки на платах и продвигающих эти платы вбок по направляющим полозьям следующей работнице-вставляльщице для докомплектации, я сразу понял, что на такой работе у меня не будет проблем с отпрашиванием с неё, и я справлюсь, то есть не надорвусь, и руководство завода мне только "спасибо" скажет за то, что я согласился поучаствовать в сборке телевизоров нового поколения у них на заводе за маленькую зарплату в виде оклада VVVV (сейчас не помню сколько) рублей. И эта работа официально считается временной (постоянных рабочих с конвейера, где установлена денежная сдельщина, то есть денег выплачивают больше, на сборку нового детища телевизионного завода не заманишь-не переведёшь), и в силу временности этой работы устройство на неё ускорено: упрощено отсутствием прохождения медицинской комиссии, что меня очень устраивало – быстрей начать работать.

На следующий же день я вышел на работу в футболке, лёгких брюках 1991 года выпуска и белом халате. Микроклимат в цеху оказался таким, что при постоянной сидячей работе мне и в лёгких брюках стало жарко до такой степени, что всё внутри них взопрело. А сидящим рядом со мной женщинам в юбках с хорошей вентиляцией под ними было комфортно пребывание на работе в этом чисто женском предмете одежды (шотландцы в юбках-килтах – исключение). Тут мне вспомнилась передача на радио "Эхо Москвы" на деликатную тему о геморрое, который я рискую вскорости приобрести от сидения целый день в мыле. Поэтому на второй день я пришёл на работу в цех в широких пляжных полосатых секонд-хэндовских шортах, не длинных, так что из-под халата их не было видно. Хорошо хоть, что мои ноги умеренно волосатые, и цвет вóлоса русый, и поэтому выглядели они на мой взгляд не очень отталкивающе. И чтобы хоть как-то облагородить мои нижние конечности, обутые в домашние тапки-шлёпанцы (в цеху все работали в тапках), я лишь одел носки с верхом подлиннее и покрасивее. И чтобы при моём появлении в цехе ни у кого не возникло мысли, что я явился на работу без штанов, я вошёл в цех в распахнутом халате, чтобы все увидели мои шорты. Женщина-мастер, мой непосредственный начальник, спросила меня:

– Что это такое?

– Чтобы не заработать геморроя на вашем сидячем производстве. Вы-то, женщины, в поддуваемых юбках здесь сидите. Вот я и решил работать в свободных шортах с вентиляцией снизу, – отвечаю я мастеру, у которой при упоминании геморроя с лица исчезла улыбка, и само оно вдруг как-то покраснело. Как мне показалось. – Или мне увольняться во избежание обретения геморроя? – я специально повторил это слово, заметив какой эффект оно вызывает на лице и, стало быть, в мозгу моей начальницы.

– Ну ладно, работай так, – ну а что ещё могла мне ответить мастерица на мой аргумент, вогнавший её в краску?

Как и на многих других моих скотских работах, где либо не было рабочих столовых, либо они были недоступны мне и другим моим коллегам-работникам низшего ранга из-за дороговизны, на телевизионном заводе временные работницы в обеденный перерыв питались в раздевалке принесёнными из дома бутербродами и ещё чем-либо в банках. Раздевалка была общая для временных рабочих и работниц со значительным преобладанием последних, так что кислятиной от грязных носков и пóтом не пахло. Кстати, и проветриваемых окон в раздевалке было много, и не курили в ней. На второй мой рабочий день во время обеденного перерыва за кружкой чая с бутербродами, приготовленными и данными мне накануне вечером тётей Надиной, когда я заходил после работы на Набережную, я читал «Толковый словарь немецкого языка». Мне нравилось изучать язык таким способом. Это стало у меня своеобразной привычкой – немецкий за чаем – уже давно, и на работе, и дома, поэтому я и пришёл на второй день на работу уже с одной из своих книг по немецкому языку. Ближе к концу обеденного перерыва в раздевалке я остался почти один: кроме меня оставалась новенькая кладовщица, вышедшая сегодня на работу в первый раз. Она, не знающая, что я сам вчера только начал работать на телезаводе, подсела ко мне и спросила:

– Что это ты такое интересное читаешь во время еды?

– Толковый словарь немецкого языка.

– И что?, интересно??

– Иначе бы не читал, – ответил я. Так завязался диалог, в ходе которого выяснилось, что она тоже когда-то в школе изучала именно этот иностранный язык, но всё забыла, ведь забывать было и не так уж много чего. Я объяснил, что словарь, который сейчас я читаю – на самом деле захватывающая Книга, то есть толковая, то есть смысл в её чтении есть и толк, то есть информация усваивается и откладывается: через смысл (толк) корней слов и облепивших корни словообразовательных элементов, суффиксов и приставок, легко понимаются и запоминаются новые сложные слова. Ольга, так звали новенькую некурящую кладовщицу (поэтому она и задержалась в раздевалке, что не пошла в места для курения; я же сходив-покурив вернулся ещё почитать до конца обеденного перерыва, а не пошёл раньше времени в цех), – Ольга слушала меня внимательно, смотря мне прямо в глаза своими широко открытыми прямо как у куклы глазами. Этим своим взглядом умеющей слушать не перебивая женщины она меня тронула, заставив подумать, что мне и дальше было бы приятно её внимание, выражающее оценку моего ума и прочих моих способностей. Ну, согласитесь, читатели, разве не приятно чувствовать восхищение тобой женщины? Читатели-мужчины, полагаю, согласятся со мной, а читатели-женщины, поверьте, что это мне было приятно как мужчине. В общем, смотря на меня таким взглядом (я не пишу, что он был непрерывным – он был живым, прерывистым, но ласкающим меня своими волнами прилива и отлива) и ничего не хотя от меня, она заставила меня захотеть её. Хотя, возможно, в этом её взгляде было умышленное коварство меня обольстить (может ли быть коварство неумышленным, не знаю). Необходимо отметить, что кроме взгляда на меня Ольга впечатлила меня своими очаровательными формами и мордашкой, не имея которых ей было бы мало одного взгляда на меня – он один меня бы не очаровал, а так мне было на что заглядеться самому...

По окончании второго рабочего дня, когда я уже на практике понял, что остаюсь работать и дальше, я заехал туда, куда давно собирался, да всё не было то актуальности, то физических сил, то моральных. Теперь время настало. Дело в том, что уже давно, ещё при моём житье в Кристине, мне примелькалось одно объявление в бесплатной рекламной газете, еженедельно засоряющей наш почтовый ящик, об услугах одной фирмы желающим учиться в вузах Германии. Это из номера в номер перепечатываемое объявление было мной сохранено. Возможно, пригодится, – подумал когда-то я, уже имея свой план. И вот настало, по моему мнению, разузнать, в чём конкретно заключаются услуги этой фирмы. Ещё в конце первого дня работы я прямо с телезавода договорился по телефону о встрече. И вот после второго рабочего дня я поднимаюсь на чудо-лифте офисного здания на нужный мне этаж. Современный лифт и евроремонт интерьеров дореволюционного здания на углу Лиговского и Пестеля меня впечатляют. Но не сильно. Офис нужной мне фирмы также был в духе всего здания и свидетельствовал о её процветании, или, точнее, хозяевам фирмы хотелось, чтобы потенциальные клиенты так думали, что дела у фирмы идут хорошо. Так что интерьер меня не удивил: мне показалось, что он таким и должен быть, – и не отпугнул. Пора написать название фирмы, которую я посетил. UCI. Аббревиатура от Unique Chance International, что в переводе означает Уникальный Интернациональный Шанс, как мне пояснила сразу при встрече директор фирмы Наталья Владимировна Якубовская. Странное название получилось при переводе на русский язык: во всех словах сохранились иностранные корни, – подумал я, не пытаясь глубже вдуматься в смысл названия по причине необходимости общаться с Натальей Владимировной, которая рекламировала свою фирму: резоны обращения к её услугам. В диалогах мне трудно восстановить мой разговор с ней, но вот, пожалуйста, что я выяснил (кое-что всего лишь уточнил, потому что уже знал из телевизора и газет). В Германии высшее образование бесплатное. У Германии существует политика по привлечению иностранцев получать образование в ней. Для них оно также бесплатное, причём для них зарезервировано определённое количество учебных мест чуть ли не во всех немецких вузах. Главным условием является знание немецкого языка хоть на каком-то уровне. Твой немецкий язык по приезде на учёбу в Германию тебе подтянут до уровня понимания лекций на немецком языке, то есть первый семестр у тебя будет только один учебный предмет – Deutsch. Для того, чтобы попасть на учёбу в немецкий вуз, необходимо иметь суммарно 13 лет образования (каково немецкое среднее образование), так что мне зачтутся годы моей учёбы в университете к оконченной мной десятилетней средней школе. В немецком вузе у каждого студента свой собственный учебный план (индивидуально выбранные дисциплины для изучения, их число и время изучения), и нет единого времени начала занятий: можно начинать учиться не только осенью, но и весной. И естественно, что подача заявлений о приёме в вузы Германии и начало учёбы в них разнесены во времени как и в вузах России. Но в Германии нет вступительных экзаменов при поступлении в вузы. Главное – успеть подать заявление, пока есть свободные учебные места в данном вузе. То есть немцы презюмируют серьёзность намерений учиться подающих заявления о приёме, а не справляющиеся с учёбой отсеиваются по ходу её. Высшее образование в Германии бесплатное, но по общему правилу студентам никаких стипендий не платят, поэтому будущему студенту необходимо позаботиться об источниках своего существования на период обучения в немецком вузе. Немцами подсчитано, что иностранный студент в период учёбы в Германии в состоянии прожить на 600 евро в месяц, и поэтому немецкие консульства для получения студенческой визы в Германию требуют предъявления доказательств наличия у потенциального студента-иностранца средств на счету в банке хотя бы на один год студенческой жизни по 600-евровому минимуму, то есть наличия 7.200 евро. Но я могу быть спокоен, – заверила меня директриса UCI, – если я знаю немецкий язык в достаточном объёме для понимания поставленной работодателем задачи по работе, то я без труда смогу найти себе такую работу, на которую немец не пойдёт, а мне, как студенту-иностранцу, она будет своего рода палочкой-выручалочкой. Последнее утверждение директрисы меня, признаюсь, удивило, так как я до этого думал, что студентам-иностранцам подрабатывать нельзя. Можно даже сказать, что сообщение о реальной возможности мне найти подработку в Германии как студенту-иностранцу, которых берут на работу с радостью многие немецкие работодатели, меня приятно удивило, и, стало быть, обрадовало. После пересказанного выше Наталья Владимировна рассказала, в чём заключается услуга её фирмы. Фирма UCI избавляет меня от необходимости пребывания в Германии в период подачи моего заявления о приёме в выбранный мной вуз путём исполнения этого действия человеком фирмы, который подаст мои документы в немецкий вуз согласно заполненным в анкете моим пожеланиям о моей будущей специальности. То есть я сэкономлю на ставшей ненужной деловой поездке в Германию с целью подачи заявления о приёме в немецкий вуз, и ведь это не только транспортные расходы, но и расходы на житьё-бытьё. А заплатив (внимание, читатель!) тысячу евро фирме UCI я буду избавлен не только от этих расходов, но и от проблемы первых дней своего пребывания на немецкой земле: меня встретят по моём приезде туда и предоставят ночлег – вот за этот сервис вкупе с использованием рук-ног человека фирмы, стало быть, её агента, подавшего вовремя моё заявление о приёме в нужный мне вуз (можно указать и область, и даже город его расположения), – фирма берёт по одной тысяче евро с каждого обратившегося к её услугам. Заодно фирма сама переведёт на немецкий язык (в смысле: организует официальный перевод и его оплату) предоставленные мной ей для подачи в немецкий вуз мои школьный аттестат и академическую справку из университета, подтверждающие наличие у меня суммарно 13 лет учёбы. Я обмолвился директрисе Н. В. Якубовской, что интересуюсь подробностями предоставляемых её фирмой услуг на будущее: что на данный момент у меня нет ни тысячи евро на оплату услуг фирмы, ни 7.200 евро на счету для предъявления их немецкому консульству, но планирую в скором времени обзавестись подобными суммами денег. В ответ на моё признание об отсутствии сейчас у меня денег Наталья Владимировна понизив голос заговорщически сообщила, предварительно повращав по сторонам глазами в очках, как будто опасаясь подслушивания:

– Если у Вас не будет именно восьми тысяч двухсот евро – это не беда: главное – Ваше желание поехать учиться в Германию. Если Вы обратитесь за услугами в фирму UCI, заключив с ней договор, то сможете уехать и с мéньшими деньгами, а там Вы заработаете сами – Вы же говорите, что владеете немецким языком...

Конечно, это было громко сказано, что я владею немецким языком, но я слушал Якубовскую молча затаив дыхание с широко раскрытыми глазами от интереса к затронутой финансово-экономической теме решения проблемы недостатка у меня так нужных мне денег. Я даже рот открыл, то ли от удивления тем, что я слышу, то ли от желания перебить директрису вопросом или словами типа "не может быть!". А она всё вещала:

– После заключения договора с моей фирмой мы поможем Вам с получением справки из банка о наличии у Вас требуемой немецким консульством суммы денег: Вы возьмёте настоящую справку в банке на ту сумму, которую полóжите в банк, а мы в этой справке сумму-то подправим в сторону увеличения, и немцам в консульстве, проверяющим представленные Вами в консульство Ваши документы, и в голову не придёт, что Ваше серьёзное намерение учиться в их стране – скажем так – настолько серьёзно, что Вы готовы пересечь границу с деньгами в количестве меньше требуемого консульством минимума в 7.200 евро.

Я был поражён откровением Якубовской. Она же не унималась откровенничать:

– Более того, признаюсь, что, даже если бы у Вас не было академической справки из университета, я бы Вас всё равно отправила на учёбу в Германию: мы бы сделали для Вас диплом об окончании какого-нибудь нашего городского вуза – немцы не стали бы дотошно докапываться, настоящий он или нет: они ведь, эти немцы, сами Вас ждут на учёбу к ним – это их политика – замыкать мир на Германию, конкуренция американскому влиянию на мир, так сказать!..

После подобных откровений Якубовской я ей признался также в свою очередь откровенно – а чего стесняться? – что я гол как сокóл!, но я намерен продать свою жилплощадь, комнату, с целью организовать себе поездку на учёбу в Германию на вырученные от продажи комнаты деньги. Эти подробности о себе я рассказал Н. В. Якубовской для объяснения причин, по которым я не смогу обратиться в фирму для заключения с ней договора в ближайшие дни, если надумаю это сделать: мне нужно будет сначала избавиться от комнаты и обзавестись деньгами. В завершение нашей встречи Н. В. Якубовская сообщила, что если я весной продаю комнату, то летом её фирма успевает помочь мне подать документы в какой-либо немецкий вуз, и осенью я могу уже начать учиться в Германии. Такая перспектива меня очень обрадовала. Естественно. И окрылила, ведь скоро у меня всё будет хорошо, так хорошо, как я хочу. Как давно задумал и давно хочу.

Возбудив во мне сексуальные фантазии на счёт неё, Ольга заставила меня подумать и о вероятности их воплощения. Сам себе я ответил: «Да, это реально», и далее стал вести себя на работе так, чтобы продолжать вызывать у неё внимание ко мне и интерес. На работе – это почти полностью означает в обеденный перерыв в раздевалке, так как больше нам с кладовщицей Ольгой ни по производственной необходимости, ни просто так пересечься было негде. После недели совместного пребывания в раздевалке на работе в обеденные перерывы, к концу которых мы неизменно оставались в ней одни, я влюбился в Ольгу – вот что смог я себе позволить как свободный человек, уверенной поступью идущий к своему счастью. Да, да, близость времени, когда я окажусь с деньгами, этим мощным средством воздействия на мир, воздействия в моих интересах, преобразила мой взгляд на мир: заставила меня почувствовать себя свободным уже сейчас. Ибо ежевечерние обеды у тёти Надины на Набережной после работы продолжали меня поддерживать и бодрить-веселить. В пятницу 28 февраля после недели «совместной» работы (совместных обеденных перерывов) в конце рабочего дня я догоняю Ольгу, уже спускающуюся одетой по лестнице на выход с завода, и предлагаю на выходных сходить в Эрмитаж. Она соглашается, вернее, говорит, что не против и стоит подумать, и мы обмениваемся домашними телефонами для уточнения времени свидания-похода в Эрмитаж завтра или послезавтра. Откуда же у меня деньги на билеты в Эрмитаж? А не нужны мне были деньги, так как я одно время работал в охране этого музея, и теперь меня пускали туда бесплатно, одного или с кем-либо, например, с Улей, – теперь пустят и с Олей, главное – знать, что сказать на контроле билетов, например, приветливо улыбаясь контролёрше сказать: «Я у Вас в музее раньше работал в охране, и теперь иду по старой памяти к Виктории Николаевне Авиловой». Это я назвал одну из старушек-смотрителей в залах: дружелюбная такая, общительная женщина, царство ей небесное (умерла она теперь уже)! На этом свидании-походе в Эрмитаж никаких других денежных трат мной предусмотрено и произведено не было. По причине отсутствия у меня денег (но не отказываться же из-за этого от свидания!). Что было понято Ольгой правильно – работали ведь вместе, и вместе сидели без денег до первой зарплаты. Но в общем свидание-поход удались. Мне было чем блеснуть перед Ольгой в музее, который я хорошо знал. Мне удалось заинтересовать её своими знаниями по музею, но я старался не переборщить с выдаваемой мной информацией, и можно сказать, что мы просто совершили лёгкую прогулку среди колонн, скульптур и картин музея. Если по дороге туда мы с Невского проспекта попали на Дворцовую площадь через арку Главного штаба, то на обратном пути на Невский я открыл для Ольги дворы Капеллы, которыми ходят-пользуются для среза угла истинные петербуржцы. Она как бывшая лимитчица, прожившая в Петербурге 20 лет, об их существовании не знала, так что они привели её в восторг не меньший, чем девушка, ужаленная скорпионом (есть в Эрмитаже такая чудесная скульптура, мимо которой благодаря мне мы сегодня не прошли).

За неделю работы с Ольгой на телезаводе и на свидании с ней я узнал следующее. Ольга не замужем. Растит одна сына, которому сейчас 13 лет. Сама она с Вологодчины. После средней школы окончила техникум и приехала работать в Ленинград, но не по профилю корректора печати, на кого училась, а секретаршей, благо, внешность позволяла, в троллейбусный парк, от которого за выслугу лет получила скромную однокомнатную квартирку в начале проспекта Косыгина на расстоянии всего одной трамвайной остановки от почти достроенного к 300-летию Петербурга Ладожского вокзала или в 26 минутах ходьбы пешком от него и метро "Ладожская".

Что ждёт Ольгу в будущем? Прозябание на паршивых работах из-за отсутствия серьёзного образования да сидение дома до конца своих дней в маленькой квартирке с сыном без денег. ? !!! Ведь откуда им взяться у неё, деньгам-то? В нужном для счастливой жизни количестве. – Об этом я думал, провожая как и положено кавалеру Ольгу домой. И ещё раз подумал о её возрасте. Она не скрывала его от меня. Ей 39. мне 31. Почти 32, – поправляю я сам себя, стараясь быть старше рядом с ней. Ну и что? И вот мы едем эту одну единственную остановку на трамвае. Стóя в полном трамвае. И вот мы едем, и я вдруг предлагаю ей, уже знающей из моих рассказов о моих планах, следующее:

– Поедем со мной! В Германию. Вместе учиться. Я заплачу. И за себя, и за тебя. Ведь кто ты здесь? И что ты здесь? Неужто тебя устраивает твоя жизнь здесь сейчас? Поехали! Выучимся там!

– Да ты что, Алёша! Нет. Зачем я тебе, старая? – принялась отнéкиваться Ольга, разубеждать меня. – Ты едь один. Выучишься и найдёшь получше меня – молодую.

– Зачем мне потом? Зачем ждать? Когда ты здесь пропадаешь!..

Вот такой короткий разговор успел состояться за время нашей поездки до первой остановки трамвая. Проводив до двери в квартиру я заходить не стал – было как-то неуместно. Пока. Но в следующий раз уже войду. Когда приду на 8 марта с цветами. Розами (слава Богу, к этому дню на заводе выдали зарплату, такую нужную всем к празднику! А как мне были нужны деньги! На цветы. И я их получил – заработал). Но прежде чем я опишу, как я покупал эти розы, объясню свой душевный порыв в трамвае.

Мне хотелось любви. Давно по ней соскучился. Теперь же, когда у меня наметились радужные перспективы, ну как было не влюбиться?! Я хотел быть любимым. А значит и нужным. Я чувствовал, что смогу быть нужным Ольге. И мне она была нужна. Как женщина. Ведь я уже был давно в том возрасте, когда без женщины мужчине просто нельзя. Я имею в виду не только такую важную составляющую полноценной жизни человека как секс, но и духовную составляющую, и резон, что мне легче будет учиться в Германии, если под боком будет женщина, по причине отсутствия надобности бегать за юбками также имел место быть. Да, в Германии я буду учиться и работать, а Ольга учиться и вести домашнее хозяйство. А за Ольгиным сыном присмотрит вызванная из вологодской деревни её мать. Так я решил, что будет хорошо. Всем. Сейчас и в будущем. И такому моему решению способствовала готовность директрисы UCI Якубовской Н. В. подделать банковские справки о наличии больших денег на счету всем, кто решит воспользоваться услугами её фирмы, то есть заплатит всего лишь по одной тысяче евро с носа. А ведь мне это не такая уж и большая потеря в деньгах – заплатить и за Ольгу, ведь продав весной свою комнату я до осени должен буду где-то снимать жильё (как минимум по сто долларов в месяц), а так, уговорив Ольгу поехать со мной за компанию, я до осени смогу жить у неё – подумаешь, заплатив за Ольгу тысячу евро Якубовской, переплата будет всего в несколько сот долларов или евро (не забыть ещё про поддельный диплом для Ольги долларов за триста), зато я обрету верную "боевую" подругу, которая пройдёт со мной огонь совместной закалки учёбой в Германии, преданную и благодарную за то, что я её вытащу с низа социальной иерархии наверх. А любовь? Вне всякого для меня сомнения, она, уже зародившись во мне из чувства сострадания к Ольге, только разгорится и будет полыхать ярким пламенем. Да, так получается, что я хотел купить любовь за деньги (деньги-деньги-дребеденьги!), но это меня не смущало: мне хотелось любить и быть любимым, быть счастливым теперь, а не только потом, и теперь для меня означало – с Ольгой. Таким образом Ольга, вдохновив меня на любовь к ней, подкорректировала мой гештальт (психологический термин) относительно моей поездки с целью учиться в Германию: теперь это будет не моя, а наша совместная поездка – так я хочу. Теперь хочу. И жениться на Ольге тоже хочу. Уже хочу. Но пока что, понимаю, рано. У нас это сможет получиться только в период обучения в Германии, когда Ольга убедится, что счастье наступает, или после учёбы – время покажет.

Накануне Международного женского дня погода в Петербурге стояла слегка морозная, что заставило меня задуматься, как бы не заморозить цветы при доставке их из цветочного магазина на дом Ольге. Ведь тогда они, естественно, розы, простоят в вазе у неё меньше, чем могли бы. И я решил позаботиться об их сохранности – тепловой защите. Я принёс с Набережной замеченный мной в комнате моего кузена Тимофея тýбус. Тубус – это трубоподобный, то есть вытянутоцилиндрический, футляр для транспортировки и хранения чертежей на больших листах бумаги, скатанных в трубочку, с ручкой посередине длины футляра и с надеваемым одним концом трубы на другой. Я даю такое подробное определение этого предмета, атрибута студента технического вуза, инженера и конструктора, для того, чтобы его смогли представить все: как и те, кто видел этот предмет, но не знал, как он называется, так и никогда его не видавшие. Цвета он был тёмно-коричневого, с тиснёным на клеёнчатой основе рисунком. Представили? Вот и прекрасно! Днём 8 Марта я решил купить цветы на своей станции метро – на Сенной площади, благо, цветов на ней продавалось всегда много: и в салонах цветов, и в будках из стекла с подогревом в холода от зажжённых свечей внутри. Мне нужны были такие розы, такие розы, ну, самые растакие: чтобы придраться у них нельзя было ни к чему. Я такие нашёл. Довольно быстро в стильном торговом павильоне, какие стоят на Сенной площади по кругу. Если бы я собирался сразу ехать к Ольге – тогда, возможно, мне и не пришла бы в голову идея доставить ей цветы в тубусе, но меня она ждала под вечер типа на романтический ужин, а покупать цветы вечером я не стал рисковать: а вдруг все хорошие цветы раскупят до меня? А раз мне понадобится сначала нести цветы с Сенной к себе домой, то я и решил проявить такую заботу о них как помещение их в тубус. Этим своим поступком я решил продемонстрировать Ольге нежность, с которой я хочу относиться к ней как к цветам, и желание заботиться о ней. А ещё я взял из дома при походе в цветочный магазин катушку широкой прозрачной липкой ленты (скотч), ножик для резки скочá и стирательную резинку. И вот наступает момент упаковки купленных мной трёх нежных замечательных красных роз в тубус. Продавщица предлагает мне завернуть их в целлофан, на что я предлагаю ей помочь мне аккуратно засунуть их в тубус со смещением цветов относительно друг друга (тубус ведь узкий, и без смещения цветы бы помялись). Продавщица любезно соглашается помочь мне: она держит горизонтально цветы, зажав их так, чтобы они не смещались относительно друг друга, а я надеваю на стебли длинный конец тубуса. Теперь я приставляю сбоку к цветам другой конец тубуса – колпак, надеваемый на длинную часть с цветами, и отмечаю ручкой, на сколько следует его задвинуть, чтобы не переборщить, не смять розы внутри тубуса. На отмеченное место на длинной части тубуса с цветами я накладываю стирательную резинку и приматываю её скочом к этой длинной части тубуса. Получился своеобразный фиксатор, до которого можно надвинуть вторую часть футляра, что я и делаю. В момент зачехления колпаком, когда продавщице становится понятно назначение примотанной скочом стирательной резинки, нам с ней уже весело от удачного воплощения моего замысла. Закончив возиться с цветами и тубусом я благодарю продавщицу за хорошие цветы и оказанную помощь, на что она мне отвечает: