Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 54 страниц)
========== Глава 1. ======
Эта история – история нашего знакомства – тянется уже очень долго. Иногда она вызывает у меня улыбку, чаще – тоску и лёгкую грусть... Прошло так много времени, и в наших с тобой жизнях почти всё поменялось, да что уж там, мы сами стали совершенно другими. Но воспоминания о тех днях, когда всё только начиналось, о том, как странно и навязчиво нас сталкивала вселенная, всё равно тёплые. Я купаюсь в них, как в потоках летнего, хорошо прогревшегося спокойного ветра с океана. И пахнут они так же – терпко, свежо… Незабываемо.
– Фрэнк, милый, еще полчаса и мы уходим, – мама, ну почему мы должны уходить именно тогда, когда я почти взял Мари за руку? У неё такие смешные веснушки и тёмные пушистые волосы... Когда солнце падает ей на лицо, она забавно морщит носик, и лучи играют в ее зелёных весёлых глазках. Мари просто куколка, и мы не так часто встречаемся с ней, играя в этом парке. В это время наши мамы говорят о своих, наверняка важных, делах, остановившись присесть и отдохнуть на пути из супермаркета домой.
Я смотрю на нее, и мне хочется взять ее за руки и кружиться, радостно подпрыгивая от счастья. Мы маленькие, мы – дети. И сейчас в парке так хорошо и тепло, что сердце выпрыгивает из груди от переполняющего меня восторга. Кажется, Мари старше меня на год? Она ходит во второй класс и очень гордится тем, что «взрослая». Мы познакомились с ней на этих летних каникулах, когда вот так же шли домой через парк. Я увидел ее издалека и в разговоре с мамой сразу настоял на том, что нам не помешает передышка на пути к дому. Она сидела на корточках и что-то увлечённо трогала своим маленьким, уже измазанным землёй, пальчиком.
– Что это у тебя тут? – спросил я, когда мы подошли поближе.
– Тише! – ты ответила, не поднимая головы. – Иначе он испугается и убежит.
– Кто убежит? – заинтересовался я и присел рядом, чтобы разглядеть то, что у тебя под рукой.
– Он! – восторженно сообщила ты и подняла ладонь, показывая мне что-то. Это оказался большой, толстый, переливающийся жук с наростами, напоминающими рога на голове. В лучах солнца его спинка искрилась всеми оттенками зелёного и синего! Он был очень красивый, но мне показалось, что жук не подавал признаков жизни. Я тоже потыкал его пальцем, но он лишь вяло пошевелил лапками и снова замер.
– Мне кажется, что он еще не проснулся. Потеплело совсем недавно и быстро. Наверное, он выполз из своего укрытия и очень устал. Давай отнесём его в траву к дереву, туда, где никто не наступит на него?
Девочка посмотрела на меня из-под каштановой чёлки, чуть нахмурившись, и, наконец, ответила:
– Хм-м, лучше я возьму его домой, чтобы он согрелся и набрался сил. А когда совсем потеплеет, выпущу его в траву в этом парке. Ты придёшь помочь мне?
Я встал с коленок и смотрел на нее сверху. Это была девочка-принцесса, мне казалось, что я никогда раньше не встречал таких и больше не встречу. Зелёные глаза, мелкие весёлые веснушки и поразительное платье чуть ниже колен... Какие-то бабочки в волосах, наверняка, это такие девчачьи заколки... Раньше я не обращал внимания на всё это, но она будто бы источала свет своей худой фигуркой, и я не смог ответить ничего, кроме глупого: «Угу…»
– Мари-и! Мари, нам пора домой. Пошли скорее, – кажется, это тебя звала твоя мама. Ты поднялась с земли, отряхнула свои фарфоровые ручки и, улыбнувшись, сказала мне:
– Я Мари. Приходи сюда в следующие выходные? Мы снова будем тут гулять.
Мне стало грустно оттого, что ты так быстро уходишь… Я чуть не забыл назвать своё имя, настолько в моей детской голове всё перемешалось.
– Я Фрэнк! И я обязательно приду сюда снова! Мы должны увидеться еще раз!
Я говорил это, а ты уже шла к своей маме, лишь в конце чуть обернулась и, улыбнувшись, помахала мне рукой. А я стоял, как дурак, и смотрел на вас. Солнце светило мне прямо в глаза, и от этого казалось, будто ваши фигуры окутаны невозможным, чистым небесным светом.
– Милый, кажется, у тебя появилась подружка? – мама подошла, улыбаясь, и стояла рядом, гладя меня по голове. Я сразу насупился и сказал, что она говорит ерунду. На что мама только снова весело рассмеялась.
– Конечно, Фрэнк, я говорю ерунду. Давай пойдём домой, всё-таки мы довольно задержались, мне надо успеть приготовить ужин. Помоги мне донести этот пакет с батоном и булочками? Если ты не будешь хулиганить в школе на следующей неделе, то на выходных я снова возьму тебя с собой за покупками. – Мама мягко улыбнулась и взяла мою свободную руку. Вот всегда так… Стоило в моей жизни произойти хоть чему-то захватывающему, мама никогда не упускала шанса превратить этот момент в выгоду для себя. Конечно, я буду хорошо себя вести. Куда же я денусь, когда на кону новая встреча с Мари?
Так потянулись одни из самых счастливых недель моего детства... Стояло тёплое лето, когда по ночам лил сильный и быстрый дождь, умывая собой каждый лист и травинку. А с утра капли висели, сверкая и переливаясь, будто спрашивая: «Разве это не самые лучшие декорации к твоей первой любви, Фрэнки?»
Кроме наших встреч с Мари в парке, я не замечал тем летом почти ничего вокруг. В школе вёл себя тише воды, не лез ни к кому и никого не подначивал на драку. Хотя иногда так хотелось вмазать этому задаваке Лойсу! Вечно ходит с таким лицом, будто все вокруг созданы только для того, чтобы чистить его пыльные кроссовки от собачьих какашек, в которые он регулярно вляпывался у своего же дома. Наверное, собака у него такая же глупая, как он, а родители ленивые и вредные – не мог же он стать таким сам по себе?
После школы я приходил в пустой дом и начинал считать часы до маминого возвращения… Нет, я не страдал фигнёй или чем-то подобным. Мне приходилось делать много дел, потому что мама одна не справлялась с их наплывом. Я не получал от этого никакого удовольствия, скажу вам честно. Я был обычным ребёнком и не хотел делать уроки, не хотел помогать по дому. Я мечтал просидеть у телека до вечера и поиграть в приставку, или пойти на улицу и устроить с мальчишками из соседних домов игры на выживание.
Но несколько раз я случайно увидел, как мама приходит с работы и, еще не заметив меня, почти сползает на пол от усталости... С каким выражением лица снимает туфли с натруженных ног, как тяжело вздыхает. А иногда она просто прятала лицо в ладони и, казалось, начинала беззвучно плакать.
Как-то раз я, увидев ее такой, подошёл к ней сзади и обнял крепко-крепко, пытаясь успокоить. Мама вздрогнула, и тут же повернула ко мне лицо, которое уже улыбалось для меня самой нежной улыбкой. Но глаза были красные и уставшие. Тогда она сказала только: «Я люблю тебя, мой хороший. Пойдём готовить ужин?» И мы шли готовить ужин.
Кажется, в то время у мамы были какие-то проблемы на работе. Никто не рассказывает об этом восьмилетнему мальчику, конечно, но у меня был острый слух, и я не был тупым. Кое-что понял из ее разговоров по телефону и бесед с соседками при их нечастых встречах. Поэтому, раз за разом видя ее такой уставшей и разбитой, внутри меня поднимались не понятые ещё в том возрасте чувства. Я просто не мог позволить себе промаяться дурью до ее прихода. Мне было бы стыдно и очень жалко маму, и это чувство было намного сильнее, чем нежелание заниматься домашними делами или желание заниматься фигнёй.
Так что, я старательно протирал пыль, развешивал выстиранное бельё и поливал мамины кактусы. Очень уж они ей нравились, не знаю, чем. Иногда мама доверяла мне почистить овощи для ужина, и тогда, о боже, это был самый дурацкий день на неделе, потому что это мне удавалось хуже всего. Я вечно ронял недочищенные клубни, и они, как назло, укатывались в самый дальний угол. Я часто резался, потому что эта штука, которой чистят картофель и морковь, была для меня неудобной. Поэтому без разрешения мамы я брал самый маленький нож и пытался расправиться с непослушным овощем с его помощью.
Иногда ко мне заглядывали друзья. Эти двойняшки были настоящими оторвами, непоседами и просто самыми чумовыми чудаками из всех детей, которых я тогда знал. Они были просто ураганом, поэтому мама не была особенно рада, когда Эл и Лала приходили ко мне. Умудряясь разнести и без того шаткий порядок в моей комнате за несколько минут, они могли переключиться на другие помещения в нашем доме, если их вовремя не притормозить.
К счастью, мама имела на них влияние и зачастую успевала выставить разбушевавшихся детей на улицу. Там, на заднем дворе, находилось огромное дерево с шиной, подвешенной на канате к толстому суку. Мы продолжали беситься еще некоторое время, пока не падали в траву без сил и мама не звала нас обратно домой.
Эл и Лала были близнецами моего возраста. Они жили на соседней улице в нескольких минутах ходьбы. Что Эла, что Лалу я воспринимал как мальчишек. Да и вели они себя практически одинаково, а одевались так вообще очень похоже. Никогда я не видел Лалу в платье или юбке, или не обутую в их любимые с братом зелёные кеды. Я и различал их больше потому, что у Лалы всё-таки были волосы до плеч, а у Эла такая же короткая стрижка, как у меня.
Я расстраивался, потому что их родители работали на другом конце городка, и им было удобно отвозить детей совсем в другую школу, не ту, куда ходил я. А в моей школе мне абсолютно никто не приглянулся, чтобы подружиться. Школа вообще была каким-то отстойным местом, и я начал догадываться об этом уже с первого класса.
Близнецы мне очень нравились! С ними было просто и весело, и не было никогда между нами долгих обид или секретов. Те дни, когда они заходили ко мне или, наоборот, звали гулять или к себе в гости, были для меня праздником. Тогда я даже позволял себе отвлечься от всего и не занимался делами по дому и школьными заданиями.
Урокам я уделял час от силы, в тот промежуток времени между ужином и сном. Никогда особо не перетруждал себя занятиями – потому что не было интересно.
А тем летом, когда целая неделя проходила с одной целью – встретиться на выходных в парке с Мари, все мои дела тускнели и меркли по сравнению с этим светом в конце тоннеля! Мне казалось, что с каждой неделей я всё ближе и ближе продвигаюсь к своей заветной мечте – взять Мари за руку и сказать, что мне нравится играть с ней... А еще лучше, сказать ей, что она хорошенькая. Если честно, я не в курсе, что надо говорить девочкам, а спрашивать об этом маму как-то не хотелось. Поэтому приходилось пользоваться только своими мыслями и идеями. Но я был твёрдо уверен, что вот, вот на этих уже выходных я решусь и сделаю это, чего бы мне это ни стоило.
Каждый вечер, засыпая, я закрывал глаза и вызывал перед собой образ Мари. Какой хрупкой, фарфоровой и светящейся была ее фигурка, личико, как у тех красивых кукол на витрине в магазине на Главной улице. Черты лица, ясные и чёткие, россыпь веснушек на точёном носике и щеках, блестящие глаза орехово-зелёного цвета и каштановые волосы до плеч. Даже на вид они были такими мягкими, что я мог бы гладить их часами. Я был уверен, что это доставит мне немало удовольствия. Иногда, когда Мари не замечала, я невзначай касался ее волос, будто случайно, так что знал, о чём мечтаю.
Этот образ наполнял меня радостью до края и новыми силами, чтобы пережить следующий день. Я улыбался и засыпал, счастливый и довольный собой. И так раз за разом, пока утром в субботу не раздавались слова, которых я так ждал всю неделю:
– Соня, вставай! Ты проспишь завтрак, и у тебя не будет сил помогать маме нести продукты из супермаркета. Блинчики на столе, и скоро сварятся яйца, не заставляй меня завтракать в одиночестве!
И вот я слышу, как мама гремит посудой на кухне и даже напевает какую-то мелодию. Снизу несутся в приоткрытую дверь запахи жареных блинов и какао, которое вот-вот должно закипеть... И все те остальные милые и невероятно родные звуки и запахи, веря которым, ты понимаешь, что находишься дома. С закрытыми еще глазами я улыбаюсь, предвкушая, что это будет очередной “самый замечательный день” лета! Ведь на обратном пути, на обратном пути я обязательно…
“Скорее вставать и умываться!”
Еще издали, подходя к нашей поляне, неся в охапке два небольших бумажных пакета, я начал понимать, что что-то не так.
Мама Мари, обычно сидевшая на солнце, сегодня сидела на лавочке в тени цветущих лип и беседовала с приятной дамой в возрасте, а Мари… Мари была не одна.
Рядом с ней, увлечённо занимаясь чем-то, иногда затихая, а иногда разражаясь весёлым смехом, копошились два мальчика. Один из них был точно старше нас и он явно не был худым.
Мари же, сидя на траве с голыми ногами, так мило болтала с ними! Более того, она вдруг повернулась к тому мальчику, что поменьше, и наклонилась близко-близко к его лицу, а потом взяла и провела по его щеке своей фарфоровой ручкой. Мальчик улыбнулся и поправил очки, которые немного съехали на бок с его носа. Ему явно понравился этот жест, но он встал на колени и стал что-то высматривать в траве, почти окуная в неё свою голову.
В это время мальчик постарше подошёл к Мари вплотную и сел так близко к ней, что от возмущения у меня захватило дух! Со спины я не мог понять, что они делают, но их головы были так близко, и волосы (к слову, совершенно одинакового цвета) соприкасались друг с другом! Потом Мари подняла с травы одну руку, которой опиралась сзади, чтобы комфортно сидеть, и так запросто дала ее этому мальчику! Он обхватил ее ладошку своими пухлыми пальцами и начал что-то там выводить на ней другой рукой. Мари же только щурилась и улыбалась, а иногда даже начинала заливисто смеяться от того, что этот мальчик ей говорил.
Я думал, что хуже и больнее картины для меня быть не может! Ведь сегодня, именно сегодня я хотел взять ее за руку и сказать ей, какая она замечательная! Мы играли с ней тут, на нашем месте, так много раз. Мне казалось, мы даже узнали друг друга очень хорошо! Сказать, что я был расстроен, подавлен и сломлен одновременно – не сказать ничего. Я был в шоке, мои ноги стали ватными, голова гудела от мыслей, что танцевали в ней дикие танцы. Хотя в реальности прошло всего несколько мгновений, внутри моего мира прошла целая вечность, она бурлила вопросами и новыми, непонятными для меня чувствами.
Тут случилось самое ужасное.
Мари вдруг вскочила на ноги, что-то бойко крикнув мальчику, который ползал по траве, и унеслась к маме. Миссис Коуэн выслушала дочь, кивнула и что-то достала из своей сумки... Приглядевшись, я понял, что это была банка. Мари радостно схватила ее и побежала прямо к мальчикам, которые, судя по всему, ждали ее. Они заинтересованно разглядывали эту банку, а потом подошли к дереву, присели на корточки в траву и стали откручивать крышку. Проделав еще несколько действий, они порывисто вскочили на ноги и начали радостно прыгать, держась за руки, чуть в стороне от того места, где осталась лежащая на боку банка. Закричали что-то невразумительное, я расслышал только:
– Вы видели? Видели, как он побежал?! Это так здорово!
– Да уж! Не знал, что такие большие бегают так быстро!
– Он очень красивый! Теперь у него будет новый дом!
Где-то на этом месте внутри меня что-то сломалось… Я понял, что происходит у них там, настолько ясно и чётко, что от этого у меня заболели глаза.
Первая мокрая дорожка обиды скользнула к подбородку, и я, закусив губу, вышел из ступора. Руки на автомате прижали пакеты сильнее к телу, а ноги, тронувшись с места, всё набирали и набирали скорость. Я пронёсся мимо них так быстро, мне казалось, я был подобен ветру, и они даже не заметили меня. Я бежал и бежал, не соображая ничего, были только мои ноги и дорога до дома, которую я должен был пробежать так быстро, как только могу. Я бежал по дорожкам парка, бежал по тротуарам вдоль улиц, бежал мимо людей и витрин, бежал так быстро и долго, что начал уже задыхаться…
Вот и дом. Подбежав к крыльцу и согнувшись пополам, открыл дверь, поставил пакеты тут же у входа. Разулся, поднялся в свою комнату, задёрнул шторы и рухнул на кровать. Так больно, грустно и странно мне никогда еще не было. Все мои мечты, цели, фантазии и желания разбились в один момент, и мне казалось, что дальнейшая жизнь лишена всякого смысла. Было горько. Было обидно. Я лежал и плакал в подушку, обещая себе, что никогда больше не пойду через тот парк.
Спустя много лет этот эпизод из моей жизни вызывает лишь улыбку и лёгкую грусть. Мои чувства были такими сильными, новыми, настоящими. Я был так честен с собой и с окружающим миром. Я делал и говорил то, что чувствовал, и не пытался быть кем-то, кем не являлся.
Я преклонялся перед моей матерью, которая позволила мне пережить это и не вмешивалась ни во что. Она просто стояла рядом и не мешала мне чувствовать и реагировать. И потом, не стала останавливать – верила в меня и знала, что я могу бежать только домой. И затем не стала торопиться, догоняя меня, а мирно подошла к женщинам под липой и ненадолго присоединилась к их беседе. Она повела себя как понимающая мать и вежливая женщина. Сейчас, спустя столько времени, это ценится мной особенно дорого.
– Кэтрин? Добрый день. Мы сегодня задержались, делая покупки. Фрэнк никак не мог выбрать, какого цвета футболку и шорты ему надеть, – женщины мило улыбнулись друг другу.
– С Фрэнки всё в порядке? Он пробежал мимо так быстро, что я на секунду даже задумалась, точно ли это Фрэнк, или мне показалось, – в голосе мамы Мари была неподдельная забота, потому что она была очень занята беседой с пожилой леди, и не видела той драмы, что разыгралась на поляне.
– Я думаю, что с ним всё хорошо. В любом случае, он справится. У Вас сегодня очень приятная собеседница, Вы не представите нас?
– Ох, простите! Я была так обескуражена побегом Фрэнка, что совсем… В общем, эту леди зовут Елена Ли Раш, а это мисс Айеро, мы часто встречаемся тут по выходным и общаемся, пока дети играют.
– О, можно просто Линда.
– Очень приятно с Вами познакомиться, милая! – женщина с волосами цвета жемчуга говорила спокойным и глубоким грудным голосом. – Ваш мальчик замечательный, раз помогает Вам с покупками. Моих внуков трудно уговорить пойти в супермаркет, а потом так же трудно заставить из него выйти, – тут все женщины начинают улыбаться, так ярко представляется им эта картина.
– Я тоже рада познакомиться с Вами! Вы давно тут живёте? Жаль, что мы не встречались раньше.
– Ох, Линда, очень приятно слышать от Вас такие слова. Но мы приехали в Бельвиль на выходные из Ньюарка, чтобы просто прогуляться по паркам и подышать чистым воздухом. Это большая удача, встретить тут такую прекрасную девочку с её мамой. Мы общаемся уже около часа, а мальчишки так заняты играми, что ни разу даже не подошли ко мне. Обычно, надолго их не хватает, а тут я просто диву даюсь. Мари очаровательный ребёнок! Я так радуюсь этому неожиданному отдыху, что не тороплюсь продолжать наш маршрут, – женщина смотрит своими спокойными и добрыми глазами, а потом переводит взгляд на поляну, и выражение ее лица становится таким мягким и нежным. – Мои внуки… я очень люблю их. Поэтому стараюсь выезжать с ними всегда, когда удаётся, – тут её лицо слегка омрачается. – Джерарду надо больше двигаться, а Майкла вообще не вытащить из дома там, в Ньюарке. Но это лето так прекрасно, грех потерять хоть одни выходные!
– Вы совершенно правы, миссис Ли Раш. Это лето невероятно мягкое и тёплое. Мне было очень приятно пообщаться с Вами, но, боюсь, Фрэнк уже ждёт меня дома. Очень рада нашему знакомству! Если Вы еще будете в Бельвиле – мы обязательно встретимся! Всего доброго!
– Хорошего вечера, милая. Рада была поговорить с Вами.
– Всего доброго, до следующих выходных, – попрощалась мама Мари и вернулась к беседе со своей новой знакомой.
Линда пошла в сторону дома через поляну, на которой играли дети. Очаровательная Мари и два брата, Джерард и Майкл. Она подошла поближе и поздоровалась с каждым. Спросила, как у них дела, и ответила на взволнованный вопрос Мари о том, что это такое было с Фрэнком. Разглядела повнимательнее этих мальчиков. Младший был еще очень угловатым, но вполне симпатичным, а второй, видимо, Джерард, требовал отдельного описания. Несмотря на явно лишний вес, лицо его было очень живым и точёным. Глаза, блестя на солнце, из черепаховых превращались в зелёные, а белозубая улыбка была настолько обаятельной, что она ничуть не винила Мари за столь быструю и близкую дружбу с ним.
«Этот мальчик может обаять кого угодно. Боюсь представить, как он будет использовать это, когда вырастет», – подумала Линда и, попрощавшись с детьми, направилась к дому.
– Ай, Майки, но тут нет цветов! Я гуляю на этой поляне каждую неделю и уверена в этом на все сто! – Мари смеётся, потому что Майкл решил во что бы то ни стало найти для нее цветок. Он так забавно ползал в траве, что она не могла на него сердиться, а только радовалась нежданному вниманию. Ждать Фрэнка было утомительно, а играть одной – скучно. Было бы совсем невесело, если бы сюда не пришла эта приятная леди с внуками.
– Правда, Майк, отдохни немного, а то от усердия очки потеряешь! – Джерард говорил это с улыбкой, так, что было понятно – между этими братьями никогда не было издевательств и драк за игрушки. Джерард вообще понравился Мари с первого взгляда, так же, как Фрэнк когда-то. Он так улыбался, что отвести от него взгляд было совершенно невозможно! Наконец Майк утомился и присел рядом с ней. Мари наклонилась ближе к его лицу, чтобы рассмотреть получше, и правда – на щеке Майки было салатовое пятнышко от травяного сока. Она вытерла его ладошкой и сказала:
– Твой брат прав. Очки почти съехали на бок, нужно их поправить.
Майки улыбнулся, поправил очки и продолжил свои поиски – ведь он был очень упёртым и считал, что отсутствие цветов – это не повод останавливаться. Ему хотелось произвести впечатление на эту милую девочку.
Джерард подошёл очень близко и сел рядом.
– Недавно бабушка рассказывала нам очень интересные истории про линии на руках. Ты когда-нибудь слышала об этом?
– Нет, – пролепетала Мари, очарованная тем, как просто и смело ведёт себя Джерард. Он, конечно, старше, но это так не похоже на робкого в играх Фрэнка, который никак не решался взять ее за руку.
– Давай я расскажу тебе, это так увлекательно! А еще лучше, покажу сразу на твоей руке. Давай? – Мари, не раздумывая, дала Джерарду руку ладонью вверх, и он обхватил её своей, начав водить пальцем по линиям и что-то негромко говорить. Его руки были мягкими и тёплыми, и Мари почти не прислушивалась к словам, – ей нравилась сама ситуация, пение птиц в парке, зелёная трава, лёгкий, тёплый ветерок в волосах и приятный голос, который что-то рассказывает.
– Ну как, скажи ведь, интересно! Узнать по линиям, как долго ты будешь жить и что с тобой может произойти, это так необычно! – Джерард был явно в восторге от своих новых знаний, а Мари перемена его тона наконец-то помогла прийти в себя и вспомнить, что она сегодня планировала сделать.
– Подождите немного, я скоро вернусь, – пропела она, и, вскочив с травы, побежала к маме.
На самом деле, она планировала сделать это вместе с Фрэнком. Но прошло уже столько времени, а его всё не было и не было. Ждать больше не хотелось, да и разделить это событие с новыми друзьями было тоже очень интересно!
– Мама, дай мне пожалуйста банку с Фредериком, мы выпустим его на волю сейчас. – Миссис Коуэн достала небольшую баночку с дырчатой крышкой и отдала ее дочери. Мари со всех ног бросилась к мальчикам, где они общими усилиями открутили крышку и выпустили большого, довольного жука в траву около дерева. От радости дети взялись за руки и запрыгали по траве.
– Вы видели? Видели, как он побежал?! Это так здорово!
– Да уж! Никогда не видел, чтобы такие большие бегали так быстро!
– Он очень красивый! Теперь у него будет новый дом!
– У Фредерика теперь начнётся новая жизнь в этом парке, я рада за него!
Она бы и дальше продолжала прыгать и веселиться, но тут почувствовала поток воздуха от того, что кто-то очень быстро пробежал рядом. Мари остановилась, чтобы разглядеть бегуна, и с тревогой узнала в нём Фрэнка. Он бежал так быстро, что за краткое мгновение был уже очень далеко от ребят.
– Твой знакомый? – спросил Джерард.
– Д-да, кажется... – прошептала Мари. Она еще не знала тогда, что их новая встреча уже никогда не состоится.
<Эйк, спасибо за бету главы!>
====== Глава 2. ======
– А-а-а! Прячемся, Фрэнк! – Лала налетела на меня и почти сбила с ног, заставляя опуститься на корточки за живой изгородью у их дома.
– Что происпф-ф-ф… – я не успел договорить, быстрым движением эта девчонка закрыла мне рот ладонью и бросила в мою сторону укоряющий взгляд, что-то вроде: «Ну ё-моё, помолчи ты хоть немного, а?» Лала смотрела на меня так еще пару секунд, затем убирала руку и произнесла таинственным шёпотом:
– Сейчас сам всё увидишь, подожди немного.
Она отвернулась и устремила взгляд чуть прищуренных глаз в просвет изгороди, через который хорошо просматривалась дорожка к их дому и крыльцо. Отсюда можно наблюдать за дверью совершенно незамеченными – обычно люди, выходя из дома, не вглядываются в живую изгородь напротив, стремясь найти за ней тени сталкеров.
“Ладно, ладно, – подумал я, – твоя взяла”.
Начал смотреть через этот просвет на дверь, и некоторое время мы сидели, как два идиота, но ничегошеньки не происходило. Я не любил подолгу находиться в неудобной позе, мои конечности затекали очень быстро. Тем более, когда Лала, сидя рядом, положила свой локоть на моё колено. Двойная нагрузка, между прочим! Уже чувствуя неприятное онемение в лодыжке, я решил для начала сдвинуть её руку с ноги, чтобы хоть как-то облегчить себе жизнь.
– Началось… – прошептала Лала, и правда – дверь медленно открылась, и вышел Эл, а с ним какая-то девочка. Эм, я бы даже сказал, девушка, если судить по ее фигуристым выпуклостям там, где они и должны быть у симпатичных девушек.
К примеру, та же Лала выглядела по сравнению с ней мальчишкой в своих джинсовых обтягивающих шортах до колена и рубашке с коротким рукавом, которую, похоже, вообще стащила у брата. Есть ли под этой рубашкой сись… э-э-э… выпуклости, понять было абсолютно невозможно.
Но ведь Лала – она и есть Лала. Друг, товарищ и опора во всех диких выходках, что нам приходилось совершать вместе за эти годы. Она круче сестры, потому что с ней не приходилось делить комнату и время за приставкой. Но, тем не менее, она всегда была рядом в нужную минуту, гладила по голове, когда ты этого реально заслуживал, обнимала, когда ты в этом нуждался, и не хило и больно била с ноги, если на то была стоящая причина.
И самое главное – она никогда не стеснялась быть в нашей дурной мужской компании, хотя мне всегда казалось, что у девочек в её возрасте должны быть более интересные занятия, чем гонять с нами на роликах до темноты или выдумывать глупые подставы для наших школьных врагов. Лала была крута целиком и полностью, и мне не было дела до ее выпуклостей, потому что, даже не будь там у неё ничего, она бы всё равно осталась для меня лучшей девчонкой в этом городе. Своей в доску, как говорится...
И вот, сквозь изгородь я наблюдал, как Эл, улыбаясь как полный идиот, вышел из дома за ручку с какой-то девушкой и направился явно не к кладовой, чтобы взять ролики.
Я уже был готов выпрыгнуть из нашего убежища, чтобы сказать ему всё, что думаю по этому поводу, но Лала грубо дёрнула меня за рукав, чуть снова не повалив на землю, и рьяно замотала головой, видимо, давая понять, что идею не поддерживает.
“Вот чёрт! Сколько уже можно тут сидеть? Давай уже, Эл, раз сваливаешь – вали поскорее. Ноги совсем затекли”.
Я понимал происходящее только наполовину, но был уверен, что стоит Элу скрыться из нашего поля зрения, как меня будет ждать развёрнутый рассказ в лицах, не меньше.
– Уф-ф, наконец-то они ушли, чёртовы голубки! – Лала была зла. Очень зла. Она протянула мне руку и сказала:– Поднимай меня, раз встал первым. Я ног почти не чувствую. И пошли в дом, хоть чаем тебя напою. Еще есть время, и темнеет поздно, успеем покататься.
Я принял её руку и потянул на себя, мы пошли в дом. Тут, как и всегда в доме близнецов, было светло и слегка пахло лавандой. Я положил сумку с роликами у входа и поплёлся на кухню за Лалой, которая была готова рвать и метать, если верить угрожающей прямоте её спины.
– Завари, пожалуйста, с мятой, – попросил я. В конце концов, если уж пить чай, то любимый.
– А водицы родниковой из живительного источника тебе не надо? – огрызнулась она. Я только вздохнул на это.
– Ладно уже, кончай злиться. Я пока что вообще не в курсе, что тут происходит. Разве мы не договаривались сегодня весь вечер прокататься на роликах?
– Договаривались. В понедельник же и договаривались. А потом во вторник ему (О! С какой интонацией было сказано это «ему»!) позвонила Элизабет. Кажется, её зовут так, – Лала наморщила лоб, будто хотела что-то вспомнить, а потом изменившимся, противным голосом начала пародировать разговор брата по телефону:– Ах, Лиззи, так здорово, что ты позвонила! Что? Нет, конечно, нет, я не занят в среду! Давай сходим, погуляем и, может, в кино зайдём? Ну как? Лиззи, ты чудо! Пока-пока! – она изобразила это так живо, не иначе, подслушивала их в коридоре. А потом Лала сделала жест, будто кладёт два пальца в рот: – Буэ-э! Воротит от него.
– Короче, вы поссорились.
– Нет. Мы не поссорились. Просто я больше с ним не разговариваю. Вообще не пойму, откуда взялась эта Лиззи. Она не из школы и старше его на год, если не на полтора. Да ты видел её? Вот это, – Лала засунула под рубашку руки со сжатыми кулаками и изобразила грудь четвёртого размера, не меньше, – и вот это! – она прошлась по кухне, повиливая задницей, как колченогая синица. – Ты видел?!
О. В бешенстве моя названая сестра была прекрасна и… уморительна. Я уже начал было подхихикивать над ней, как она зарядила мне в лицо кухонным полотенцем.
– Смешно ему. Мы Эла теряем, а ему смешно…
Я всё-таки не выдержал и начал хохотать. Уж больно это походило на глупую сцену ревности сестры к брату. У них всегда были очень близкие и доверительные отношения. И, чего таить, я иногда ловил себя на мысли, что завидую им.
Всегда иметь рядом близкого и родного человека, который с тобой стопроцентно на одной волне, было в то время для меня пределом мечтаний. Да, мы дружили и дружили крепко, но, всё же, с каждым годом проводили вместе всё меньше времени. А с другой стороны, их родственная и душевная близость таила в себе большой подводный камень. Им было достаточно хорошо и комфортно вместе, чтобы больше ни в ком не нуждаться. Кроме меня, друзей у них больше не было, так, знакомые по школе или приятели по кружкам увлечений – ничего серьёзного. До сих пор не пойму, как умудрился сойтись с ними, и вообще, за что мне такое счастье. В своё время только наша с ними дружба и спасала меня от депрессии и серости окружающего мира.
