Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 54 страниц)
Неторопливо раздевшись, минут пять посидел на диване в гостиной. Просто наслаждаясь тишиной и еле слышным шумом воды в ванной на втором этаже. Мне становилось легче, но это осознание – всего двое подростков на один совершенно безлюдный и безмолвный дом, и понимание того, что, по сути, мы можем творить что угодно всё утро, весь день и ночью без остановки совершенно безнаказанно, заставляло поджилки трястись, а щёки заливаться румянцем. Я совершенно точно не представлял ничего конкретного. Меня приводил в нервное состояние сам факт того, что это возможно. Что возможно всё, что угодно.
С тихим мычанием я несколько раз провёл руками по глазам и лицу, сгоняя наваждение. Нужно было накормить его. Почему-то мне казалось очень милым, если он спустится, а у меня уже будет что-то, что можно съесть.
В холодильнике было пусто. Четыре яйца да сиротливые остатки хлеба сомнительной свежести в упаковке посередине второй полки. В дверце открытая банка кетчупа и ещё какой-то странный пакетик у дальней стенки на первой полке, в котором я заметил явные признаки зарождающейся новой жизни. Брр… Пожалуй, не буду вдаваться в подробности. Что ж. Кофе, тосты, яичница с кетчупом. Не так уж и плохо для холодильника двух парней, живущих почти без родителей.
Он спустился, когда всё уже стояло на столе и дымилось, и кухня самым невероятным образом источала бодрые ароматы только что разлитого на две кружки кофе. Это был совсем другой человек. В обрезанных до колен джинсах и чёрной футболке с мультяшным принтом, с полотенцем на шее и влажными волосами, это был совершенно незнакомый парень. Свежий, заносчивый, себе на уме. На его тонких губах играла еле заметная улыбка, когда он скользнул взглядом по накрытому столу и, словно по инерции – по мне, сидящему на стуле тут же.
– Садись уже. А то совсем остынет, – пробубнил я, начиная ковырять яичницу вилкой. С кетчупа пришлось снять верхний слой, покрывшийся бугорками плесени, но после этой процедуры он показался мне вполне съедобным. – Приятного аппетита.
– Приятного аппетита, – улыбнулся он, вгрызаясь мелкими зубками в яичницу. Навскидку казалось, что спереди у него не четыре, а целых шесть резцов. Я улыбнулся своим странным мыслям. – Немного пересолено, – сказал он, невозмутимо жуя.
– Ох, чёрт, ну извини. В следующий раз приготовь сам, – вяло сострил я. Мне было в самый раз. А с кетчупом так вообще сказка.
– Но вкусно. Спасибо, – всего один взгляд, но другой. Совсем другой, не такой, как несколько секунд назад. Словно прицелился и долбанул по мне из арбалета бронебойной стрелой. Его глаза были влажными и блестящими, будто в душе он только и занимался тем, что полировал их до состояния алмазного блеска. Я сморгнул от неожиданности. – Пожалуйста, – выдохнул я, почти доедая и запивая остатки тоста кофе.
– Джи, – вдруг вспомнил я о наболевшем, – какого хрена у вас звонок так высоко? Это просто издевательство какое-то.
Мгновение он смотрел на меня, удивлённо раскрыв глаза, а потом захохотал, роняя изо рта кусочки пережёванного тоста. Свин.
– Не вижу ничего смешного, – я неторопливо отпил из своей кружки. Кофе вышел удачным. В меру крепким и очень насыщенным, с лёгкой горчинкой, оседающей на корне языка. А может, просто сам кофе был хорошим, в отличие от той бурды, что мы покупали домой.
– Прости, – сказал он, отсмеявшись. Беззастенчиво собрал выпавшее изо рта и засунул обратно. Господи, ещё и пальцы облизал… – Просто я представил тебя, тянущегося изо всех сил к звонку, ох, чёрт, это слишком забавная картина.
Я терпеливо дождался, пока он дожуёт, и был вознаграждён рассказом.
– Когда мы с Майки были совсем мелкими, какие-то ребята повадились звонить в дверь и смываться прежде, чем кто-то успевал дойти до входа. Это повторялось из раза в раз на протяжении нескольких дней, пока не вывело мать окончательно. Она перебила немало посуды и потребовала «что-нибудь сделать с этим». И папа сделал. Переместил звонок на самую высокую из досягаемых взрослому человеку точку. Дурацкие шалости прекратились, и это чертовски забавно, что из-за тебя пришлось вспомнить эту историю.
– Остроумно, – похвалил я отца Джерарда. На самом деле неплохое решение для создавшейся проблемы. – Ты моешь посуду.
– К чёрту посуду, – сказал Джерард, сыто вытягиваясь на стуле. – Потом помоем.
– Будто сейчас ты занят, – ухмыльнулся я, убирая наши грязные чашки и тарелки в раковину. Не собираюсь мыть из принципа. Я прошёл мимо, чтобы упасть на диван в гостиной, но Джерард успел поймать меня за руку.
– Я серьёзно. Черт с ней, с посудой. И спасибо, что накормил меня, – он потянул меня за руку, принуждая наклониться.
– Ты весь перемазался в желтке и кетчупе. Боже, умойся, – подколол я его, мягко высвобождаясь из захвата. Я был готов облизать его с головы до ног всего, и именно это меня пугало. Отделаться быстрым поцелуем от меня – всё равно, что зазря тревожить спящий осиный рой. Ну его к чёрту…
Он смущённо отправился к раковине. Я сидел спиной к нему на диване, разглядывая старые вентиляторы на белом потолке, но прекрасно слышал всё. Порою меня преследовало наваждение, что я страдаю раздвоением личности. Будто всегда какая-то небольшая моя часть была рядом с ним, следила, слушала, впитывала… Он забряцал посудой. Невероятно…
Я отвлёкся от созерцания потолка только тогда, когда он не слишком аккуратно упал на диван рядом со мной и через мгновение завалился на мои колени головой, высверливая в моём лице дыры своими блестящими глазами.
– Какие планы, Фр-р-рэнки? – бодро спросил он. Уголки его губ подрагивали в нерешительности.
– Перестань так делать, – попросил я его, ненадолго отводя взгляд, будто рассматривая что-то в окне. На самом деле мне просто нужна была небольшая передышка.
– Почему? – искренне удивился он. – Так твоё имя ещё вкуснее, – с наивным видом сказал Джерард, наблюдая за мной заинтересованно. Ещё никто и никогда не проявлял ко мне столько неприкрытого интереса на таком малом расстоянии. Меня смущало это. А ещё тяжесть его головы на моих коленях.
– У меня нет особых планов. Я просто рад быть тут, – «рядом с тобой», – закончил я про себя, снова сцепляясь с ним глазами. Мне показалось, но он услышал неозвученные слова, потому что уголки губ решительно дёрнулись вверх.
– Хм-м, тогда можно съездить в центр и погулять там немного. Я еще не покупал подарков никому. Майки убьёт меня, если я ничего не подарю. А Рэй добавит. Каждый год дарят мне какую-то хрень, которую потом полгода думаешь, куда девать. Я не вижу в этом особого смысла, но традиция есть традиция…
– Есть ещё традиция украшать дом венками из омелы и целоваться каждый раз, когда проходишь под ними с кем-то, – задумчиво ляпнул я, только через мгновение осознав, что сказал. Поспешил посмотреть на реакцию Джерарда, и она была полностью ожидаемой. Этот хитрый азартный взгляд был редкостью на его лице, но говорил чертовски красноречиво о многом.
– Если ты хочешь, у нас будет столько омеловых венков, что ты будешь умолять их снять, – тихо и серьёзно сказал он. И я понял, что попал.
– Не думаю, что Майки и Рэй оценят шутку. Ведь целоваться придётся всем и со всеми. Они озвереют от одной этой идиотской идеи. Не хочу, чтобы ты умирал молодым.
– А при чём тут я? – невинно хлопнул ресницами Джерард. – Идея-то твоя…
Я простонал, поднимая глаза к потолку.
– Поехали гулять, раз так, – подвёл я итог нашему странному разговору. – Дашь мне ещё кофту? Я что-то не взял ничего, а на улице холодает. И перчатки.
Он полежал на мне ещё немного, а затем встал и ускакал к себе наверх. Он на самом деле ускакал, по-другому не описать, как это выглядело. Уже одетый спустился вниз и бросил в меня одеждой – симпатичным пуловером с вязаными снежинками и перчатками. О, перчатки… Это была наша первая встреча с ними. Чёрные перчатки с принтом из костей на пальцах и кисти. Я готов был украсть их и бежать из этого дома, куда глаза глядят.
– Как тебе? – ухмыльнулся Джерард, пока я восхищённо разглядывал их. – Мои любимые. Я знал, что ты оценишь. Одевайся и понеслись.
Мы забрались в полупустой трамвай и решили усесться на свободные задние места. Пока шли до остановки и ждали, немного замёрзли. А ещё пошёл мелкий сыпучий снег. Именно такой, который я совершенно не люблю.
– Доедем до Вашингтон-парка, а оттуда пойдём пешком. Будем заходить, куда душа попросит, и покупать всё, на что хватит денег, – говорил Джерард, пока я разглядывал городские пейзажи за окном. Давно не ездил на трамвае. Тем более в центр. Тем более, с Джи… Где-то внутри меня мягко и неторопливо теплело моё личное микро-солнце. Не знаю, как по-другому описать то состояние спокойствия и уюта, которое я испытывал в этот момент. Джерард тоже выглядел, словно человек с приподнятым настроением и у которого сейчас бабочки полетят из ушей. Мне было комфортно с ним, как говорить, так и молчать. Последнее было особенно бесценно.
Я просто ещё не знал, что меня ждёт.
Джерард и магазины. Магазины и Джерард. Я дал себе зарок на будущее – не пускать его в многочисленные лавки и магазинчики, чьи витрины пестрели рекламами рождественских распродаж. Или не присутствовать при этом временном умопомешательстве обычно достаточно адекватного человека. К моему счастью, у него было не так уж много денег. Чуть больше, чем у меня, но ненамного. Я не покупал ничего, справедливо полагая, что рано или поздно деньги Джерарда закончатся, а нам захочется поесть. Жаль, что в канун Нового Года голодных школьников не кормят бесплатно… Я видел в одной лавке такую потрясающую футболку!
Хотя вру. Я всё-таки потратил несколько баксов на то, чтобы в одном ларьке купить Рэю небольшой брелок с человеком-пауком, я прекрасно помнил, как он обожал все эти небольшие фигурки супергероев. А Майки достался медиатор. Стрёмный подарок, если бы не гравировка «Smashing Pumpkins» на нём. Я был уверен, что друг оценит. Джерарду втихаря купил небольшой скетч-бук в книжном, где этот парень проторчал не меньше часа. Ходил между полками, брал книги, что-то пролистывал, таинственно улыбаясь, некоторые просто поглаживал по корешкам, не вытаскивая. Он выглядел так забавно, что я просто ловил кайф от ненавязчивого наблюдения со стороны. Не знаю, почему мой выбор пал на этот неброский альбомчик с плотной бумагой внутри. Художникам всегда мало скетч-буков, я был уверен в этом как в непреложной истине.
За окнами стемнело, и когда мы вышли из книжного, на улице заметно потеплело и пошёл медленный, волшебный снег. Он неторопливо опускался с темноты неба, покачиваясь в одном ему известном ритме, и оседал на наших вздёрнутых кверху лицах, тут же тая, теряясь в облачках пара. Мне нравилось стоять так почти под самым фонарём, наблюдая, как подсвечиваются пушистые хлопья, попадая в круг света. Мне было ещё радостнее оттого, что Джерард целиком и полностью разделял со мной состояние щенячьего восторга по поводу всего происходящего.
– Надо зайти в продуктовый, и домой, – вдруг сказал он после вечности молчания и ловли снега открытым ртом.
– Угу, – поддержал я его. – Но сначала зайдём во-он в ту закусочную, съедим по бургеру и выпьем чего-нибудь горячего. Я уже пальцев ног не чувствую.
– У меня денег только на продукты домой, – нехотя признался Джерард. Точно нашкодивший ребёнок, увлёкшийся рисованием и не заметивший, когда закончился альбомный лист и начался белый напольный ковёр. Этот его вид вызвал во мне улыбку.
– Я угощаю, – я рассчитывал, что оставшихся пяти баксов нам хватит, чтобы немного подкрепиться. И не прогадал.
Внутри было довольно людно, но мы заняли неплохой столик почти в самом конце у окна. Из-за него совсем недавно встала пара, поэтому можно сказать, что нам повезло. Обычная забегаловка, впрочем, довольно уютная и вся такая новогодне-украшенная. Вдоль длинной стены с рядами витринных окон шли столики, перемежающиеся с твёрдыми диванчиками. С другой стороны настолько же длинная барная стойка. Официантки ходили в красных колпаках Санты и алых передниках с белым кружевом по краю. Гомон посетителей больше напоминал белый шум и не слишком отвлекал нас от молчания и разглядывания всего вокруг.
– Уютно, – заметил Джерард наконец, замирая и расслабляясь на своём диванчике. Он устремил взгляд за окно, ловя зрачками отсветы фар проезжающих мимо автомобилей.
– Согласен. Неплохое место. Надеюсь, будет вкусно.
– Что будете заказывать, мальчики? – бодро раздалось над моим ухом. Немолодая, но довольно приятной внешности женщина приветливо улыбалась.
– Мы будем…
– Кофе, – довольно встрял Джерард. Ну конечно, кто бы сомневался. – Мне бургер с красной рыбой.
Я сглотнул, стараясь скрыть волнение. Это был один из самых дорогих бургеров, и мне было совершенно не жаль денег, если бы они у меня были. Вздохнув, заказал себе вегетарианский.
«Мария», как я прочитал на бэйдже, кивнула и улыбнулась, записав наш заказ. – Ждать не очень долго, так что не скучайте, – бросила она перед тем, как уйти к стойке и продолжить обслуживать других посетителей.
– Как тебя отпустили? Без проблем? – вдруг спросил он, не отрываясь от разглядывания окна. Я задумался на мгновение.
– Я соврал, что Рэй устроил очередную «быть всем, не то убью» репетицию. Я не знал, что ещё придумать, – честно рассказал я. – А ты? Как ты вырвался?
Джерард улыбнулся и повернулся ко мне, наконец. Его глаза снова блестели влагой, точно два отполированных камня.
– Просто сказал, что уезжаю домой. Бабушка знает меня с детства. Иногда меня легче убить, чем допытаться «куда?», «зачем?» или отговорить от затеи.
– Я учту, – усмехнулся я. Мы сцепились взглядами, как грёбаными шпагами, и я ощущал силу его давления физически, напрягаясь изо всех сил в ответ. Он отвернулся первым. – А Майки? Ему что-то говорил?
– Брат тоже отлично знает меня и старается избегать вопросов, на которые не будет ответов.
Я ухмыльнулся. Мы как какие-то воры, планирующие кражу. Изворачиваемся, умалчиваем, встречаемся тайком. И я ещё пока плохо понимал, к чему это всё может привести.
– Значит, мы можем ограбить банк, и никто не посмеет уличить нас – у нас прекрасное алиби?
Джерард взглянул на меня с удивлением.
– Хм-м… Хорошая идея, – проговорил он задумчиво. Моё сердце пропустило удар. Что там вообще творится у него в голове?
– Ваш заказ, – Мария опустила поднос с бургерами и кружками, разряжая повисшую странную атмосферу, и ловко разлила кофе. – Если понадобится добавка – зовите, подолью.
Мы принялись за еду. Мой бургер был вполне сносным, а Джерард изображал на лице все мыслимые и немыслимые оттенки удовольствия, наверное, чтобы воодушевить меня и дать понять, насколько ему нравится.
– Попробуй, – настойчиво сказал он, протягивая мне обгрызенную половину.
– Не хочу, – упёрся я. Но когда протянул руку, чтобы взять бургер, Джерард отдёрнул предложенное. А затем снова вернул на место, явно намекая на то, чтобы я кусал. – Пробуй так. Эта хрень чертовски вкусная. Никогда не ел ничего круче.
Я думал, что вся грёбаная закусочная смотрит сейчас на меня. Вряд ли это было так, но мои уши горели от одной мысли об этом. Я всё же откусил от протянутого бургера. М-м-м… И правда здорово. Я улыбнулся и кивнул ему. Рот был бесповоротно занят.
К моему счастью, мы вписались в сумму. Мы оделись и вышли на морозный воздух. Снег прекратился, являя нам тёмное полотно ночного неба, подсвеченного огнями города.
– В магазин, и домой? – спросил Джерард, кутаясь в ворот куртки. Я только кивнул и улыбнулся в ответ. Я был сыт и абсолютно доволен жизнью.
Небольшой магазин на углу из тех, что работают допоздна. Кассир за стойкой и дремлющий у двери охранник. В похожем подрабатывал Джерард в ночные смены. Выбор не слишком большой, но есть почти всё необходимое. Лично нас это устраивало. Друг скидывал в корзину недорогие полуфабрикаты, макароны, какие-то консервы. Я не вмешивался. Платил-то он. Мы остановились у стойки с табачной продукцией.
– Ты когда-нибудь воровал? – спросил он шёпотом, наклоняясь ближе.
– Что? Нафиг? – удивился я. Так неожиданно. К чему он вообще?
– Попробуй. Это весело. Укради для меня пачку сигарет, – сказал он и отошёл к противоположной стойке, оставив меня сжимать потеющие ладони в карманах. Что это сейчас было? Я раздумывал несколько мгновений. Кассир отвернулся, и я, больше действуя по наитию, чем на самом деле соображая, схватил ближайшую пачку и с разбегу сунул её в карман. Сердце стучало как у бешеной загнанной в колесе белки. Я не понимал, что сделал, а самое главное, зачем. Джерард с совершенно невинным видом развернулся и пошёл к кассе.
– С вас семь долларов и тридцать центов, – сказал парень, и друг расплатился, поглядывая на меня искоса с хитрой ухмылкой. Мы уже шли на выход, как дремавший охранник вдруг ни с того ни с сего заворочался, поднял на нас глаза и сказал мне:
– Молодой человек, покажите ваши карманы.
Моё сердце обвалилось куда-то вниз и разбилось каменным крошевом. Кажется, я онемел, потому что не мог ни двинуться, ни сказать хоть что-то. Насколько безумно стыдно…
– Молодой человек? Ваши карманы.
Охранник выглядел очень серьёзно, а меня почти трясло. Язык прилип к гортани, как вдруг за спиной раздался бодрый жизнерадостный голос:
– Ох, сэр. Простите. Это была просто шутка, – я почувствовал, как пальцы Джерарда забрались в мой карман и вытащили пачку сигарет, – розыгрыш. Я развёл друга на слабо, прошу вас, давайте забудем всё это? – он подцепил одеревеневшего меня и как-то боком, боком стал протискиваться к выходу под суровым взглядом мужчины в форме. – Прошу, простите нас. С наступающим! – и мы, наконец, вышли на морозный декабрьский воздух.
Он тянул меня за рукав куртки вперёд и молчал. Я до сих пор соображал неважно, но чувствовал, как его медленные шаги постепенно ускоряются, так что вскоре мы перешли на бег. Пробежав как последние придурки квартал или чуть больше, остановились между домами. Я видел, что он сейчас взорвётся, а сам пытался отдышаться.
– Пф-ф-ф… А-ха-ха! – не удержался он, почти складываясь пополам. Его трясло, и он хохотал так, словно за всю свою жизнь не видел ничего смешнее. Это было не слишком лестно, но его лицо в этот момент было настолько красивым, что я тоже улыбнулся в ответ, приваливаясь к противоположной стене. Через распахнутую куртку к разгорячённому телу пробирался холод, и я зябко поёжился. – Фрэнки, вот это ты отжёг! Вот это номер, Господи… Видел бы ты своё лицо…
– Будто бы ты его видел, – буркнул я, смотря на это хохочущее чудо исподлобья и уже улыбаясь до ушей. – Ты был за моей спиной.
– Отражение, чудила. Я видел в стеклянной двери, что у тебя чуть глаза не выпали. Ну ты и … – и он снова засмеялся, пока не начал задыхаться от нехватки кислорода. Я в это время натягивал на уши шапку и застёгивал куртку, когда он, вдруг успокоившись, вытащил из кармана ту самую пачку и, смакуя мой вероятно снова неповторимый взгляд, стал медленно распаковывать её с видом победителя.
– Какого?.. – ошеломленно выдал я. – Как тебе удалось?
Джерард только усмехнулся, протягивая мне сигарету. Не то чтобы я хотел курить, но если за компанию с ним – ох, я бы много на что согласился просто за компанию с ним. Я тут же определил ей место между губ, примериваясь к забытым ощущениям.
– Пока они отвлекались на тебя, я стащил вторую. Я ведь всё так же хочу курить, – он улыбнулся, поджигая сигарету старенькой зажигалкой, а потом неожиданно подошёл ближе и, наклонившись к моему лицу, прикурил мне прямо от своей. Его глаза полыхнули алым, когда я затягивался. Они словно выедали из меня душу. Внутри что-то ёкнуло, но он уже отстранился.
Мы курили в этом тёмном переулке, наблюдая за тем, как по тротуару в пяти шагах от нас ходят люди и взрезают сумрак светом фар машины. Я курил неторопливо и неглубоко, чтобы не закашляться и не выставить себя лузером в очередной раз. Терпкий крепковатый дым саднил горло и обжигал слизистые, ударяя в голову и почему-то в пах. Часто замечал за собой эту странную реакцию. Порой табак действовал на меня подобно лёгкому афродизиаку, вызывая приливы внизу живота. Я поёжился, благодаря застёгнутую куртку.
Не то чтобы я выделывался рядом с ним. Нет. Просто порой хотелось сделать всё правильно. И вызывать не только бурные приступы смеха. Мы кидали друг в друга острые торопливые взгляды, исполненные глубинного смысла, который не был ведом и нам самим. Я поражался тому, насколько самозабвенно затягивался Джерард. До самого дна лёгких, будто это было смыслом жизни на данный момент. Он блаженно жмурился после каждой такой затяжки, позволяя мне вдоволь рассмотреть его. У баков зашевелились, и только сейчас я заметил небольшого бездомного пса. Он был грязным, а бурая шерсть свалялась колтунами. Наверняка, всё это доставляло ему дискомфорт. Он смотрел на нас с опасением и явно не собирался выходить из своего убежища.
Я скинул рюкзак и расстегнул молнию. Интересно, собака будет есть вегетарианские сосиски? Оторвав парочку, я направился к бакам.
– Вообще-то, я покупал их, чтобы кормить тебя, – негромко сказал Джерард, наблюдая за моими неторопливыми действиями. Собака глухо зарычала.
– Тише, мальчик, я не обижу. Попробуй, какая вкуснятина. М-м-м… – я пытался наладить контакт с псом, который сдавал задним ходом в своё убежище. – Я перебьюсь, – ответил Джерарду. – У него старый ошейник. Или его выкинули на улицу, когда он надоел, или хозяин умер, и он сбежал… Ему по-любому тяжелее.
– Фрэнки. Во всём Ньюарке столько бездомных собак, что ты можешь отдать им свой дом и всю свою еду, но это вряд ли изменит ситуацию в лучшую сторону, – он почти докурил и тоже застёгивал свою куртку.
– Так, мальчик, – почему-то я был уверен, что это пёс. – Я оставлю это здесь, и пойду. А ты обязательно поешь потом, – сказал я, положив угощение у бака и поднимаясь с корточек. Из убежища глухо заворчали. Я развернулся и пошёл за Джерардом, он уже стоял на тротуаре, поджидая меня.
– Просто у людей есть выбор. Всегда есть чёртов выбор, – сказал я, шагая бок о бок с ним и порой шоркаясь рукавами курток.
– Что? – удивлённо переспросил он, разглядывая меня из-под капюшона. Пряди тёмных волос свисали по бокам, и в них поблёскивали запутавшиеся и ещё не успевшие растаять снежинки.
– Я сказал, что у людей есть выбор. Ты можешь рвать задницу и добиться многого. Можешь быть упёртым и осуществить свою мечту. Если она у тебя, конечно, есть. А можешь послать всё нахер и жить оборванцем на улице, питаясь объедками. У людей есть выбор. Всегда. А у животных его нет. Выкинутое животное или замёрзнет в холода, или погибнет без еды. Оно не виновато в том, что вдруг надоело своим хозяевам. Что люди не могут держать своё слово и быть более милосердными и менее эгоистичными. Разве собаке так много надо?
Джерард молчал. Он не опровергал и не соглашался, просто выслушивал меня с довольно сосредоточенным видом.
– Если у меня когда-нибудь будет дом, в нём обязательно будут собаки, и они будут счастливы. И я тоже буду счастлив.
Наконец, Джерард улыбнулся. Он не посмотрел на меня, нет. Просто улыбнулся, словно в ответ на свои мысли. Мы совершенно незаметно дошли до остановки и запрыгнули в подошедший рогатый трамвай, скрываясь от усилившегося снегопада.
В этот раз он сел у окна, а я – рядом. Было потрясающе наблюдать из тёплого пустого вагона за тем, что творится на улице. Снег валил огромными хлопьями сплошной стеной, вымазывая всё вокруг белым. Мы словно находились на какой-то фантасмагорической обзорной экскурсии в другом мире, где не было никаких цветов, кроме белого и чёрного. Мне даже стало жутковато на мгновение – я не узнавал ничего из мелькавших за окном улиц.
– Чёрт, руки замерзли жутко, – проговорил Джерард, растирая белые пальцы и пытаясь согреть их дыханием. В отличие от меня, он не надевал перчаток. Я же снял свои, одолженные им, как только зашли внутрь салона. Не знаю, ждал ли он хоть чего-то, но едва он перестал мучить свои пальцы и опустил их вниз, я робко обхватил его руку своей ладонью и положил в карман своей куртки. Его пальцы и правда обжигали холодом. Покрываясь мурашками от своих же действий, я скользил своими тёплыми пальцами по его ледяным, с трудом размещаясь в тесноте кармана. Как вдруг он развернул руку по-другому и неторопливо переплёл наши пальцы в нерасцепляемый и безумно волнующий меня замок. От этого движения, начиная от самой ладони, стремясь по руке выше, чтобы разлиться по всему телу, пронеслась обжигающая волна электричества. Я неверяще повернулся к нему, чтобы увидеть, наконец, его лицо. Но он невозмутимо смотрел в окно, отвернувшись.
Я улыбнулся. Не в этот раз, Джи. Сколько можно водить меня за нос? Его вид в отражении стекла был совершенно счастливым.
Есть не хотелось, поэтому мы устроились на диване в гостиной с огромной чашей чипсов. Она стояла между нами, и пока Джерард щёлкал пультом в поисках чего-нибудь интересного, мы хрустели. Порой наши руки встречались, сталкиваясь пальцами, и этот невинный жест вызывал у меня бурю эмоций и неконтролируемую улыбку. Впрочем, мне не надо было смотреть на Уэя, чтобы быть совершенно уверенным – он реагирует так же. Наконец его выбор пал на старенький чёрно-белый ужастик, чьи спецэффекты вызывали больше приступы смеха, чем страха, но я был доволен. Он не отвлекал от внутренних мыслей и был прекрасным фоном нашему совместному вечеру и этим частым, практически нарочным столкновениям рук.
– Джи?
– М-м?
– А ты правда развёл меня на слабо в магазине?
– Господи, Фрэнки. Я уже давно забыл.
– И всё же?
Молчание и хруст чипсов под мелькание кадров на экране.
– Я не разводил тебя на слабо. Когда мы с Майки были помельче, мы часто так развлекались. Крали какую-нибудь ерунду, а потом удирали со всех ног. Иногда за нами и правда гнались, но мы, если уж шли куда-то «на дело», знали все обходные пути назубок, – он усмехнулся, вспоминая что-то из своего прошлого. – И смысл этого всего не столько в краже. Точнее, вообще не в ней. Чёрт, мы почти всегда сидели дома, потому что наш район ещё года три назад был вообще совершенно неблагополучным. Было тупо страшно выходить наружу лишний раз. По вечерам часто стреляли. Но иногда мы набирались смелости и устраивали себе подобные забеги. Просто чтобы почувствовать этот прилив адреналина. Ну, знаешь, когда виски стучат, а сердце выпрыгивает из горла. Это и правда было весело.
Я помолчал, переваривая услышанное и пережёвывая чипсы.
– Прости, что со мной не вышло так же, – усмехнулся я, вспоминая свою беспомощность. Обычно я действовал, не задумываясь, но сегодня меня отчего-то переклинило.
– Шутишь? Так весело мне уже лет сто не было, – искренне признался он, поворачиваясь и разглядывая меня. – С тобой я чувствую себя так необычно. Ай, стрёмно звучит, – Джерард провёл пятернёй по волосам, смущаясь. – Знаешь, с кем бы я ни общался, рано или поздно мой внутренний лузер даёт о себе знать. Даже рядом с Майки и Рэем иногда хочется уйти в себя, стать этаким обиженным на всё ребёнком. Блин, я, наверное, такой и есть. Я… Чёрт, я робкий и стеснительный. Не смотри на меня так. Это живёт где-то внутри и иногда вылезает наружу. Но не с тобой. С тобой почему-то хочется ломать стены лбом и хохотать этаким хохотом вселенского Мистера-Зла, ну знаешь, типа… – и он изобразил этот жуткий смех, заставив меня подпрыгнуть на диване. Я не выдержал и захохотал от этого зрелища. Он выглядел так уморительно и очень активно жестикулировал, край скул заливал румянец, и глаза поблёскивали, отражая сменяющиеся картинки на экране. – Короче… Перестань ржать. Перестань, я сказал, – он бросил в меня диванной подушкой, она отскочила и плюхнулась на чашку с остатками чипсов, переворачивая её на пол. Хорошо, что та была пластмассовой.
– Наверное, твой внутренний лузер признаёт лидерство моего внутреннего лузера, и предпочитает не высовываться, – с улыбкой сказал я. – Но мне нравится, какой ты сейчас.
Повисла неловкая тишина, в которой мы торопливо собирали с пола рассыпавшиеся чипсы и пытались сделать вид, что ничего особенного не происходит между нами. Но воздух искрил, и я чувствовал это спинным мозгом.
– Пойдёшь в душ? – спросил Джерард, когда замелькали финальные титры. Такой простой вопрос, но он заставил меня покрыться испариной.
– Д-да.
– Пошли наверх. Я дам тебе полотенце и во что переодеться.
Он выдал мне вещи так быстро, будто у него уже была отдельная полочка с надписью «Фрэнк». Я усмехнулся про себя, разглядывая очень знакомые мягкие штаны. Кажется, я уже надевал их. И, конечно, никакого нижнего белья…
Я принимал душ слишком неторопливо и тщательно, словно надеялся заснуть под струями. Усталость неожиданно навалилась всем своим весом. Мы провели в центре, шляясь по магазинчикам и улице, около шести часов, и для меня это было неплохим испытанием. Хотя, ничего удивительного, если вспомнить, какими усилиями я каждый раз вытаскивал Джерарда из очередного «посмотри, Фрэнки, это чёртово лучшее место на земле»!
Мои мысли разбегались, точно муравьи, и я никак не мог ухватить хоть одну, чтобы додумать её полноценно. Я предвкушал что-то, но что именно – в этом я не мог себе признаться. Я был крайне рассеян и упивался чуть горьковатым ароматом его геля для душа. Я признался себе, что просто тянул время…
– Я думал, тебя смыло в канализацию с концами, – сонно сказал Джерард, заворочавшись на кровати. В комнате было темно, только свет от уличных фонарей проникал внутрь, придавая предметам странные и неверные очертания. Никаких штор и препятствий. Просто большое окно и кровать с человеком на ней. С человеком, которого я хотел так сильно.
Я не стал ничего отвечать. Я – вот он. Я оттягивал момент, как заберусь к нему в постель столь долго, сколько мог, но сейчас меня уже нервно потряхивало от осознания: дальше тянуть просто некуда.
– Так и будешь там стоять? – заинтересованно спросил Уэй, а затем слегка скинул одеяло: – Забирайся. А то замерзнешь.
И тут я ощутил всем распаренным своим телом. Холод. Просто чёртов дубак. Он примораживал ступни к деревянному полу и сковывал движения, медленно заползая под накинутую на голое тело ткань. Какого хрена так холодно?
– У вас что, нет отопления? – спросил я, стуча зубами, забираясь под одеяло и устраиваясь поудобнее. – Здесь же не Лос-Анджелес…
– Да, в Лос-Анджелесе сейчас неплохо, – поддержал он мысль, обвивая меня руками и ногами со спины. Чёрт, его ноги были ещё холоднее, чем мои. – Отопление есть, но старое. На второй этаж его почти не хватает, а обогреватель хер знает где. Надо искать. Но он же нам не понадобится, я думаю? – последнее Джерард сказал шёпотом, заставив моё тело предательски вздрогнуть.
