Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"

Автор книги: unesennaya_sleshem

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 54 страниц)

– Потерпи, Джерард, мне нужно убедиться, что это просто растяжение, – говорила она, пробегая пальцами по размотанной лодыжке, то надавливая, то ощупывая её.

Я смотрел на это действо и не мог отвести глаз. Голеностоп Джерарда был расцвечен разными оттенками синего, зелёного и фиолетового и выглядел очень опухшим, особенно, если сравнивать со здоровой ногой. Выглядело это потрясающе.

– С костями всё в порядке, мой мальчик. Но отёк сильный, хорошо, что я послушала Рэя и захватила с собой противоотёчную мазь. Будешь мазать каждый день при перевязке, и с каждым днём опухлость будет всё меньше, – она вытащила тюбик из сумки и, выдавив на ладонь немного содержимого, начала размазывать по ноге Джерарда. Тот, хоть и морщился иногда, в целом выглядел вполне довольным.

– Ну, вот и всё. Могу сказать, что со следующими перевязками Рэй вполне справится сам, так что пойдёмте за стол, вы, наверное, уже жутко проголодались?

Мы встали, я помог Джерарду подняться и подал костыли, и мы пошли на кухню. Майки с Рэем, что-то тихо обсуждавшие у раковины, замолчали. Чай уже был разлит по чашкам, а пироги красовались большими кусками на блюде. Мы отлично посидели, попили чаю и поговорили о разных пустяках. Пироги оказались очень вкусными, и мы съели мясной полностью, а сладкого осилили только половину. В конце концов, Эмили поднялась и стала прощаться. Мы её очень благодарили, всё-таки чувствуешь себя намного увереннее, когда заключение тебе даёт опытный медицинский работник, а не твой друг. Потом Рэй сказал: «Я останусь тут ещё ненадолго, мам». Эмили странно на него посмотрела, но ответила спокойно:

– Не задерживайся сильно, пожалуйста. А вы, мальчики, поскорее выздоравливайте. Удачи вам, – и вышла на улицу.

Майки закрыл за ней дверь, а я пошёл на кухню и быстро убрал и перемыл посуду, для меня это было привычно и не сложно.

– Смотрите-ка, а Фрэнк уже осваивается у нас, – подколол меня Майки, на что я лишь с улыбкой сказал ему: «Иди ты!»

– Пойдёмте наверх. Фрэнк, Рэй, возьмите с собой остатки пирога и коктейль из холодильника, – раздал всем задания Джер.

– Ты всё-таки сделал мне коктейль, брат? А ведь сначала отпирался, – говорил Майки, подхватывая его и устраивая руку у себя на плече, чтобы помочь подняться по лестнице.

– Ну, во-первых, не тебе, а всем нам. А во-вторых, если бы не неоценимый вклад Фрэнки, то хрен бы тебе, а не коктейль, – усмехнулся Джерард.

Я шёл сзади братьев и нёс пирог на тарелке, а за мной поднимался Рэй с коктейлем и стопкой бумажных стаканов. Я смотрел на эту парочку впереди, смотрел, как крепко Джерард держится за шею брата, как Майки трепетно поддерживает его за спину и за руку на плече, как рука Джерарда судорожно хватается за стену, чтобы удерживать тело в относительно устойчивом положении, и так, ступенька за ступенькой, они поднимались наверх. У меня снова защемило сердце от этой картины, и я никак не мог определить, к какому разряду отнести эти чувства. Они будто щекотали изнутри – жалость, накрепко перемешавшаяся с симпатией.

Когда мы зашли в комнату Джера, в первую минуту у меня перехватило дыхание. Эта комната была странная – нет, не так. Она была ОЧЕНЬ странная. Почти всё свободное пространство стен было заполнено наклеенными на что придётся листками, а на этих листках были наброски – совершенно разные по тематике, по технике, некоторые сделаны карандашом, а другие – тушью. Часть из них была цветной, но большая часть – монохромной. От этого комната выглядела очень необычно – будто находишься внутри головы безумного художника, которого мучают разные образы.

– Фрэнк, ты так и будешь стоять, или всё-таки зайдёшь внутрь? – спросил Рэй у меня из-за спины, потому что я замер, не решаясь вступить в это странное пространство.

– Смелее, Фрэнки, мои рисунки не кусаются, – подыграл другу Джерард. – Сколько за ними слежу, и всё, что они могут, – только наблюдать за происходящим тут, но никак не вмешиваться.

Я, наконец, переступил порог и зашёл внутрь. Майки уже уселся на кровать, подтянув под себя ноги, а Джерард разлёгся рядом, поперёк, и рука брата, скорее бессознательно, чем намеренно, начала гладить его по голове, пропуская непослушные пряди сквозь пальцы. Джер млел, прикрыв глаза, а я не знал, куда себя деть – единственный стул около письменного стола уже занял Рэй.

– Ну что, Уэи, будем обсуждать наши великие планы по поводу предшкольной вечеринки? – спросил Рэй. – Теперь нас стало больше, – он многозначительно посмотрел на меня, – а значит, больше рук, чтобы разгребать всё то дерьмо, которое останется после.

Я ухмыльнулся, так как опыта в разгребании дерьма после вечеринок у меня не было никакого. Как-то так сложилось, да. Я был очень правильным мальчиком…

– Что за вечеринка? Меня ещё не пригласили веселиться, зато уже рассчитывают на помощь в уборке, – сказал я.

– Ты был приглашён, как только переступил порог моей комнаты. Знаешь, моя комната – это такое волшебное место. Если ты не умер от разрыва сердца на входе, увидев моё творчество, значит, и фирменную уэевскую вечеринку должен пережить, – Джер говорил с закрытыми глазами, видимо, ему очень нравилось то, что делал с его волосами Майкл.

– Ясно, – сказал я, решившись-таки примостить свою задницу на одну из больших диванных подушек, валявшихся на полу. – И когда планируется действо?

– В последнюю субботу перед началом учёбы, – ответил Майкл. – Будет народ из школы и некоторые знакомые детства, выпивка, музыка, в общем, должно быть весело, как обычно, – сказал он, хитро глядя на меня.

Всё это звучало очень заманчиво и совершенно непривычно – я раньше никогда не посещал ничего подобного, потому что вечеринки предполагают знакомства в школе, а для меня школа была местом очень неприятным, и знакомств там я не заводил. Я заинтересовался, потому что было очень любопытно посмотреть, что такое настоящая «взрослая» вечеринка. Увидев это в моих глазах, ребята улыбнулись, будто говоря: «Молодец, наш человек».

– Джер, так это реально всё ты нарисовал? – не выдержал я. – Выглядит очень необычно! – я сказал так, потому что картинки, развешенные на стенах, по большей части изображали что-то фантастическое и были выдумкой неординарного мозга.

– Да уж, он у нас тот ещё психопат, Фрэнки. Будь с ним осторожнее, – предупредил меня Майкл, и от этого замечания губы Джерарда поползли вверх. – Но рисует он офигенно, имей в виду.

– Чем ты увлекаешься, Фрэнк? – спросил меня Рэй, разливая по стаканам молочный коктейль.

– Ну... Вообще я играю на гитаре. И немного пою... – смутился я под взглядом Рэя.

– Да ладно? – удивился он. – Хорошо играешь?

– Ха, мне сложно судить. Но маме нравится, – решил пошутить я, и парни весело рассмеялись.

– Похоже, Рэй наконец-то нашёл себе товарища по гитаре? – Джерард приоткрыл глаз и поглядел на меня.

– Рэй играет? – я почувствовал, как моё сердце заколотилось чуть быстрее. Найти в этом городе друзей, а ещё лучше – единомышленников, с которыми можно разделить весь кайф от совместного музицирования, казалось мне нереальной удачей. Я думал, пройдут месяцы, пока я хоть кого-нибудь не заинтересую. То, как быстро устанавливалась между нами связь, подкреплённая моим жгучим интересом и симпатией, меня очень удивляло. Я думал, так бывает только в детстве, когда дружба строится по схеме: «Ты мне нравишься, а значит, будешь моим лучшим другом». Но вот я здесь, мы общаемся и я почти физически чувствую, как узелки между нами затягиваются всё туже.

– Рэй не просто играет. Он чертовски хорошо играет, – похвалил друга Майки, а Джерард закивал головой.

– Вместо того, чтобы хвалить, лучше бы сам уже научился. Я столько раз предлагал давать тебе уроки, что меня самого уже почти тошнит от этой мысли, – пробубнил Рэй.

– Друг, ещё немного терпения, и я сдамся! – подначивал его Майкл. – Где там мой коктейль? – спросил он и вытащил руку из волос брата, чтобы взять стакан, от чего Джерард сморщил недовольную физиономию.

Я смотрел на них и чувствовал, как они источают тепло. Я почти завидовал их отношениям, ведь у меня не было брата или сестры, тем более таких, с которыми можно разделить все свои мысли и чувства. Так я думал тогда, впервые сидя в комнате Джерарда. Слушая в пол уха, как парни обсуждают подготовку к вечеринке и на сколько выпивки и закуски им хватит сэкономленных карманных денег, я продолжал разглядывать комнату Джера. Кровать, где разместились братья, стояла необычно – вплотную к большому окну, на котором не было занавесок. «Наверное, лёжа на такой кровати ночью, можно любоваться на звёздное небо или утром – на восход солнца», – почему-то подумалось мне. Стена справа от входа целиком была переделана под шкаф. Часть его была с дверцами, наверное, там жила одежда Джерарда, а остальная часть представляла из себя множество ниш, заставленных книгами, дисками, пластинками, какими-то фигурками... Коллекция меня вдохновила, потому что она была больше, чем у меня. Намного. Даже если взять только книги – их было больше раза в три, но различить названия я не мог – сидел далековато. Дисков тоже было много, но тут он меня не переплюнул. А вот пластинки – это было то, что на самом деле меня заинтересовало. В нашем бывшем доме (с грустью подумал я) в гараже стоял старый проигрыватель для пластинок, но как я не пытался довести его до ума – работать он так и не захотел. Пришлось оставить его новым хозяевам... Рядом с кроватью Джерарда, недалеко от окна, стоял стол с лампой и стул, на котором сидел Рэй. А у противоположной шкафу стены был телек с воткнутой в него приставкой. На полу лежали такие же подушки как та, на которой сидел я.

– Джер, – прервал я разговор ребят, – у тебя столько пластинок, но я не вижу проигрывателя. Как ты их слушаешь?

– Я их не слушаю. Это бабушкино наследство. Хотя чуть раньше, в младшей школе, мы с Майки фанатели по рок-н-ролу, помнишь наши дикие пляски, брат? Ты еще всё хотел натянуть бабушкино платье и попробовать потанцевать на каблуках, – засмеялся Джерард.

– Заткнись, – улыбнулся Майки, – пока я про тебя чего-нибудь не вспомнил.

– Молчу-молчу, – сдался Джерард.

– Но ведь это такое сокровище! Я всегда мечтал послушать винил. Говорят, это космос.

– Значит, надо просто достать из подвала проигрыватель и послушать, что тут у нас есть. Если честно, мы сами толком не знаем, что там, – сказал Майки.

– Замётано! Парни, я, наверное, уже пойду, – сказал я, поднимаясь. Завтра нужно раньше встать и разобрать уже до конца эти чёртовы коробки. Надоело каждый раз искать что-либо по 3 часа. Да и чердак я хотел начать обставлять.

– А что ты планируешь сделать с чердаком? – заинтересовался Рэй.

– О, там будет музыкальная берлога, – улыбнулся я. – Между прочим, будет круто, если вы сможете помочь мне. Там нужно расставить и подключить всю технику, один я провожусь очень долго.

– Это же круто, Фрэнк! – воодушевился Рэй. – Рассчитывай на меня. Могу подойти завтра вечером, если это нормально.

– Это будет отлично!

– Я тоже приду, – поддержал Майки. – И этого калеку приведу, будет нам читать вслух, пока мы делом займёмся.

Джерард сделал лицо из серии «Ага, сейчас, только шнурки поглажу», но всё-таки открыл, наконец, глаза и даже приподнялся на локтях, чтобы сказать:

– Мы все будем завтра у тебя, Фрэнки. Не переживай, я найду, чем себя занять.

Начиная со следующего дня, каждый мой день был таким ярким и наполненным событиями, и проносились эти дни так быстро, что я только диву давался. Мы вместе переделали кучу дел. Я довёл до ума свою комнату, расставив все вещи и мебель так, как мне хотелось. По примеру Джерарда, придвинул свою кровать почти к самому окну, оставив лишь небольшой проход, и это было круто! По ночам, засыпая, я любовался на небо, и иногда в мою голову забредала мысль, что он так же лежит сейчас и смотрит на него. Почему-то от этого становилось тепло на душе.

Вместе с Рэем и Майки мы привели чердак к виду «музыкальной берлоги», расставили и подключили аппаратуру с колонками, разместили провода так, чтобы не убиться, продираясь через них, и развесили по стенам плакаты. Каждый из нас притащил сюда что-то своё, сокровенное, так что с уверенностью можно было назвать это помещение «нашим». Джерард же занял старое кресло-качалку, которое забыл кто-то из предыдущих жильцов на чердаке, и проводил то время, пока мы занимались делами, читая книгу. Позже я понял, что он облюбовал это место с первого взгляда, и был готов биться за него с яростью дикого кота. Когда я подошёл к нему и спросил, что он читает, Джер только ухмыльнулся, подняв на меня зелёные глаза, и показал обложку. «Интервью с вампиром» – прочитал я и вернулся к делам.

Несколько раз я звонил в Бельвиль, чтобы поговорить с близнецами. Каждый раз, когда я слышал Эла или Лалу по телефону, моё сердце сжималось так сильно, что хотелось плакать. Но я держался. Уже позже я понял, что та активная деятельность, которую мы развили с новыми друзьями, была отличной профилактикой от грусти, печали и тоски по прошлому.

Когда все самые важные дела в берлоге были сделаны, мы с Рэем начали приигрываться друг к другу. Сначала выходило криво, но с каждой импровизацией, с каждой песней, что мы играли вместе, получалось всё лучше, тем более, что Рэй на самом деле отлично играл. По некоторым параметрам он был намного профессиональнее меня и Эла, который играл только для души. Как я понял, иногда Рэй даже выступал на школьных мероприятиях и вообще относился к гитаре очень серьёзно. Я же запоминал и впитывал в себя каждое слово, что он говорил относительно моей игры. Многое из этого было для меня ново и очень помогало играть лучше. А значит, получать ещё больше удовольствия.

В один из таких вечеров мы сидели на чердаке все вместе, мы с Рэем подбирали новую песню, а остальные были молчаливой группой поддержки. Майки валялся на раскладушке и смотрел какие-то журналы, а Джерард, конечно, восседал в кресле-качалке и дочитывал «Интервью». Всё было так мило и по-домашнему, что в какой-то момент песни я осмелел, и начал подпевать Рэю вторым голосом, чего никогда не делал раньше. Слегка прикрыв глаза, я получал огромное удовольствие от того, что делал сейчас, и пел с такой самоотдачей, что сам поражался тому, как звучит мой голос. Случайно посмотрев в сторону Джерарда, я неожиданно поймал его очень странный взгляд. В нём было так много всего намешано, что я чуть было не забыл, как играть. Отведя глаза, я кое-как взял себя в руки и закончил вместе с Рэем.

– Это было круто, ребята! – Майки смотрел на нас горящими глазами, отложив журналы в сторону. – Давно я не слышал ничего подобного в домашней обстановке. Фрэнки, ты был очень хорош! Честно, я не ожидал. Боюсь представить, как ты играешь и поёшь, когда совсем перестаёшь смущаться.

Против моей воли, щёки залились румянцем от такой искренней похвалы, а тот взгляд Джерарда подсознательно запал в душу, хотя после этого он вёл себя совершенно обычно.

Так пролетали наши дни, мой висок совершенно зажил, а Джер перестал бинтовать ногу и ходить на костылях. Он еще немного прихрамывал, но и это скоро прошло. Остались считанные дни до намеченной вечеринки дома у Уэев.

Вечером в пятницу я остался на чердаке один, у Рэя были какие-то таинственные дела, Майки сказал, что ему нужно довести до ума какие-то приготовления дома, а Джерарда я сознательно не приглашал – не знаю, почему, но мы ещё ни разу не оставались с ним долго один на один. С Рэем и Майки было легко, с первым мы общались больше посредством музыки, и нас это более чем устраивало, а со вторым можно было просто говорить о чём угодно и всегда было интересно. С Джерардом я постоянно чувствовал какое-то напряжение, на самой границе моего сознания. Я не мог понять, отчего так было, но в итоге пришёл к мысли, что остерегаюсь чересчур сближаться с ним. Насчёт Джерарда у меня было много вопросов, но ведь не мучить Майки только разговорами о его ненаглядном брате? А выяснять что-то конкретно у Джерарда зачастую просто бесполезно – никогда нельзя было точно понять, шутит ли он или, наконец, говорит серьёзно. Мне казалось, что он сам отгородился и не подпускает к себе на то расстояние в дружбе, которое было комфортным для меня, чтобы не чувствовать отчужденности. После месяца общения с ним я понял, что Джерард был очень осторожным и переборчивым касательно того, что и кого впускать в своё сердце. Я не знал, как мне завоевать его доверие, и поэтому решил просто плыть по течению. И тот взгляд, что я поймал, когда пел и играл с Рэем, дал мне понять, что я всё-таки добрался до него. До той сердцевины, что он старался хранить внутри себя в неприкосновенности. Это и пугало, и радовало меня.

В тот вечер пятницы я сидел один на колонке и играл, мурлыкая что-то себе под нос. Время уже было позднее, так что я решил не гневить соседей, подключив вместо колонок огромные наушники. Я целиком и полностью находился сейчас в другом мире – в мире струн, моих пальцев и чего-то нечленораздельно-мычащего, что издавал мой голос. И, когда вдруг кто-то положил мне руки на плечи, я чуть не заверещал, как впечатлительная дамочка, подпрыгнув на месте. Резко развернувшись, увидел Джерарда. Он стоял один, и это уже было дико для меня.

– Чёрт, Джер, ты напугал меня, придурок! – отчитал я его, снимая наушники и отставляя гитару в сторону. – Так можно и инфаркт схлопотать…

– Прости, Фрэнки, но ты ни на что не реагировал. Я пытался шуметь, даже подавал тебе знаки, но твои глаза были закрыты, так что это – самое умное, что я смог придумать, прости, я правда не хотел тебя пугать, – судя по выражению его лица, он искренне просил прощения.

– Ладно, проехали. Что ты тут делаешь?

– Я принёс тебе подарок. Помнишь, ты как-то говорил, что хочешь послушать винил? Я принёс сюда свой проигрыватель и пару пластинок, для начала.

– Ого! – я не поверил своим ушам! Джерард собственной персоной припёр довольно нелёгкую штуку ко мне домой, должно быть, что-то должно случиться. Льды растаять, например, или, наоборот, Африка – покрыться снегом к чёртовой матери! Но я не стал говорить вслух своих умозаключений, так что ограничился только простым:

– Это же круто!

– Кстати, ты играл что-то очень приятное.

– Спасибо, – немного смутился я.

– Отвлечёшься ненадолго? Послушаем старую бабушкину пластинку. Оказывается, у меня неплохая коллекция. И классика, и джаз, и блюз, и инструменталка, и рок-н-ролл, и даже несколько рок и поп пластинок.

Я только радостно закивал, помогая Джерарду установить вертушку недалеко от усилителя и подключить всё так, чтобы звук шёл в колонки. Наконец, всё было готово и он приступил к священнодействию. Наблюдать за ним в этот момент было одно удовольствие – Джер был сосредоточен, и каждое его действие было выверено, будто в руках его была не виниловая пластинка, а, как минимум, ритуальный кинжал. Вот он берёт пластинку и очень бережно вытаскивает её из обложки. Осматривает на предмет царапин, потом достаёт небольшую замшевую тряпочку и протирает поверхность от пыли так нежно, будто это – грудь любимой. Кладёт её на вертящийся диск, аккуратно приподнимает иглу и точным движением ставит её в начало записи. Раздаются первые звуки… Браво, Джерард!

– Если честно, я наспех выхватил то, что получилось, поэтому будем слушать инструментальный блюз. В следующий раз надо будет подготовиться получше, – говорил он, идя к выключателю и нажимая на него. Стало темно, но в небольшое чердачное окно попадал свет от фонарей с улицы, разбавляя темноту помещения. Я решил ничему не удивляться, сел прямо на пол и стал смотреть в окно в крыше, обратившись в слух. Рояль, ударные, саксофон переплетались между собой, рождая мелодию, сквозь которую иногда было слышно характерное шуршание старой пластинки. Звук, тем не менее, был отличным. Джерард опустился рядом и тоже стал слушать. Спустя какое-то время он спросил:

– Твоей мамы ещё нет?

– Нет, она сегодня допоздна.

– Ясно. Не против, если я затянусь?

– Не против. Она сюда почти не заглядывает, так что валяй.

Джерард прошуршал по карманам, достал зажигалку и что-то, отдалённо похожее на сигарету собственного производства. Это был первый раз, когда я увидел самокрутку с травкой, в народе именуемую как «косяк». Огонь от зажигалки на пару секунд ярко высветил его лицо, пока он прикуривал, я даже успел заметить, что глаза друга странно блестят, будто эта самокрутка – уже не первая на сегодня. Огонь зажигалки погас, и мы снова оказались в темноте, лишь красная точка от сигареты иногда разгоралась чуть ярче, когда он затягивался. Я снова уставился в окно на тёмное небо. С той стороны, где сидел Джерард, моему боку было очень тепло. Еще через несколько мгновений он протянул мне косяк.

– Попробуй.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Рано или поздно ты это попробуешь. И сделать это сейчас здесь, со мной, намного лучше, чем чёрт знает где с чёрт знает кем, – сказал он спокойно и тихо.

Почему-то его мягкий голос подействовал на меня круче травки. А может, я уже надышался дыма? Я не торопясь взял из его пальцев самокрутку и несильно затянулся. У меня был небольшой опыт курения сигарет, когда мы с близнецами пробовали курить, но потом забросили это занятие, получив нагоняй от родителей. То, что я вдохнул сейчас, очень сильно отличалось от табака. Джерарду, видимо, надоело сидеть или его уже накрыло, но, так или иначе, он откинулся назад и лёг на спину, закинув руки за голову. Сначала я ничего особого не чувствовал, но, затянувшись ещё пару раз, и до меня дошло. Я опустился назад, улёгшись рядом с ним, и вернул косяк Джерарду.

– Началось? – спросил он.

– Кажется... – ответил я.

Мы лежали на полу, на моём чердаке, под небольшим окном, в которое виднелось небо, и слушали блюз на виниле, передавая друг другу самокрутку с травкой. Моя голова была пустой и звенящей, в ней была музыка, небо, пол, потолок, Джерард, снова музыка, и периодически это перемежалось странными картинами, навеянными дурман-травой. Было удивительно комфортно и очень расслабленно. Мне казалось, что сейчас мы испытываем что-то очень похожее, лёжа рядом. И это нас объединяло, понемногу разрушая тот барьер, который Джерард возвёл вокруг себя. Мне жутко захотелось его обнять, просто от полноты чувств, но я удержался. Было чертовски приятно просто лежать рядом и молчать, слушая и затягиваясь.

Когда мы докурили, а пластинка отыграла последнюю запись, Джерард сел, и, посмотрев на меня туманным взглядом, спросил:

– Ты в порядке?

– Вполне.

– Приходи завтра после восьми на вечеринку и не забудь предупредить, что вернёшься очень поздно. Или вообще только утром.

– Угу.

Джерард коснулся моей руки, несильно сжав холодные пальцы своей горячей ладонью, и, поднявшись, направился к выходу.

А я ещё какое-то время лежал на полу под шорох закончившегося винила, смотрел в потолок и ни о чём не думал.

< Эйк, ну ты же знаешь, да? Ты просто чумовая бета! Спасибо!>

====== Глава 6. ======

О, утро. Когда ты приходишь на смену такой ночи, как эта, я готов плакать от счастья!

Мои эксперименты с травкой принесли свои плоды. Сегодня мне снились такие сны, что я побоюсь их вспоминать когда-либо! Они были так страшны, дики, пропитаны какими-то низкими инстинктами, что я, кажется, зарёкся принимать травку даже из рук лучшего друга. От этой ночи осталось только противное, липкое, ноющее ощущение в груди и смятые, мокрые от пота простыни.

Продрав глаза и заставив себя встать с кровати, я вспомнил, что сегодня день вечеринки. «Ох ты ж чёрт, святые угодники» – мысленно простонало моё тело, почуяв, что и сегодня его будут травить различными дурманящими веществами.

«Ничего, ничего, Фрэнки. Ты всё выдержишь, тем более, скоро начнётся учёба, и загул сам собой сойдёт на нет» – уговаривала совесть мой разум, который настойчиво твердил закрыться от Уэев в комнате и игнорировать приглашение. «Если Джер сказал, что ты должен – значит, ты должен, чувак» – тут же вспомнились слова Майки, и я уже представил, как Джерард штурмом берёт мою комнату, чтобы за шиворот утащить на вечеринку. Конечно, я, скорее всего, драматизирую. Да и состояние моё вполне приличное, особенно если учесть, что я почти забыл атмосферу сегодняшних снов.

Умываясь и глядя в зеркало на своё отражение, я с радостью не нашёл никаких отклонений от моего обычного вида, кроме небольших кругов под глазами. Я был доволен, потому что подсознательно считал, что, стоит лишь раз выкурить травку (выпить водки, переспать впервые с девушкой или парнем, каждый может продолжить свой перечень грехов), и у тебя на груди появляется табличка с красными буквами «Я сделал это!», ну, или как будто у тебя вырастает хвост за каждое такое падение… Но, чёрт возьми, хвоста я не нащупал, таблички на груди не было, а рожа моя имела вполне здоровый вид. Так что, оправившись от впечатлений этой ночи, я даже был не против изредка платить установленную цену ради тех странных и интересных ощущений.

Почти постоянно я находился дома один. Мама с головой ушла в работу на новой должности и, особенно первое время, приходила чуть ли не за полночь, разбираясь с новыми делами и правилами, разгребая недоделанную работу после своего предшественника. Я так же помогал ей дома по мере сил и всегда готовил ужин, но часто получалось так, что она даже не притрагивалась к нему, наверное, просто валилась с ног от усталости. Иногда я пытался и не мог никак понять, зачем она так загоняет себя. Испытывает ли она радость хотя бы иногда? В чём цель этой бесконечной погони за хорошей работой, если она отнимает почти всё твоё время и не оставляет ни секунды на что-то другое. Конечно, мне было легко рассуждать. Я не был матерью-одиночкой с сыном, которому скоро следует (опять же, почему всё решили за меня?!) поступать в колледж. Мне не приходилось расплачиваться по счетам, оплачивать аренду квартиры, планировать покупку продуктов и прочего… Но в своё оправдание я могу сказать лишь, что никогда не был транжирой и вымогателем. На свои карманные расходы я просил смешные деньги, и мама всегда давала мне больше. Я копил их, думая, что, возможно, когда-нибудь они смогут мне пригодиться.

В эту субботу мама оказалась дома. Она готовила завтрак и, как обычно, напевала что-то своим приятным голосом. Как же меня это успокаивает! Я с детства запомнил то невероятное ощущение защищённости и счастья, когда кто-то поёт тебе, гладя по голове. Когда просто кто-то поёт тебе. Для тебя. И ты об этом знаешь.

– Доброе утро, сынок, – сказала мама, едва я зашёл в кухню. – Я так сожалею об этом месяце, я почти не уделяла тебе времени, и мне очень стыдно за это. Давай проведём сегодняшний день вместе? Можно съездить в город, можно прогуляться или просто пройтись по магазинам. Я не нарушу твои планы? – она с надеждой и теплотой смотрела на меня, а в моей голове вихрем проносились мысли: «Вечеринка… Уэи… Побег… Смерть в муках… » Нет, с этим надо было что-то делать.

– Отличная идея, мам! Только вот вечером я собирался на вечеринку к Джерарду и Майку, они каждый год устраивают такое перед началом учёбы. Ты отпустишь меня?

– Ого, Фрэнки пойдёт на свою первую вечеринку? Это же замечательно! – мама улыбалась и выглядела так, будто хочет подробностей.

– На самом деле, я бы хотел отпроситься до утра, на всякий случай… Я пока даже представить не могу, что там будет и как долго продлится. И не хочу, чтобы ты волновалась.

На секунду мама замерла и её лицо напряглось, но она тут же вернула себе доброе расположение духа.

– Фрэнки, тебе не следует волноваться. Я знаю, где их дом, и не вижу ничего странного, если ты и заночуешь там после. Всё-таки, ты наверняка еще будешь помогать ребятам с уборкой. Так что оставайся столько, сколько нужно. Главное, что я в курсе, где ты и с кем. Для меня это – больше чем достаточно. – Мама подошла и поцеловала меня в лоб. Я и сам был невысок, но мама была еще миниатюрнее, и ей даже пришлось приподняться на носках.

«Если я когда-нибудь влюблюсь, то только в девушку, похожую на мою маму. И характером, и фигурой» – подумалось мне в тот момент.

– Садись завтракать. Всё, как ты любишь. Тосты, глазунья, и даже ветчина сегодня есть.

Я втягивал запахи от плиты носом и уже был доволен, как бездомный кот, для которого кто-то вынес мисочку с требухой. Когда сам готовишь себе – это уныло. В этом нет той радости, которую испытываешь, видя, как для тебя старается другой человек. В этом вся суть.

Я почти доедал, когда мама поставила передо мной большую чашку чёрного только что сваренного кофе. «Вырви глаз» – называл я его. Пара кубиков сахара на такую кружку почти ничего не меняла, лишь слегка сбивая невыносимую горечь. Наверняка, это было вредно, пить кофе в таком исполнении. И наверняка, любая другая мама не позволяла бы мне пить такое. Но моя мама просто поставила его передо мной, и я чувствовал, что я – это я. И что меня принимают именно таким, какой я есть.

После мы вышли из дома и поехали осуществлять мамин план на эту субботу. Погода была очень приятная, жара спала, и шагать по улицам Ньюарка мимо витрин магазинов было сущим удовольствием. Раньше я не доезжал до этих улиц, и теперь вовсю глазел по сторонам, запоминая названия заведений, кофеен, магазинов... Это было развлечением. Мы зашли в книжный, и я, поддавшись странному порыву, купил книгу «Барон Олшеври. Вампиры», руководствуясь мимолётной мыслью в стиле: «Джерарду понравится.» При чём тут он вообще?!

Дальше мы зашли перекусить в приятную закусочную недалеко от Вашингтон-парк и немного отдохнули. Время близилось к шести, я намекнул маме, что пора закругляться. В заключение она потащила меня в магазин, где заставила померить жутко пижонскую рубашку и светлые джинсы. Я отпирался, как мог, но мама настояла. Да, мне офигенно шло, да, я чувствовал себя так, будто все на меня смотрят. Эти вещи и правда выглядели пижонски, я обычно не носил ничего подобного. Мама заставила меня остаться в обновках, и мы выдвинулись по направлению к дому. Перед самым выходом на вечеринку в карман мне были затолканы деньги, и, сказав на прощание: «На вечеринку не принято приходить с пустыми руками», мама выставила меня из дома.

Я был только рад, мне нужен был пинок, чтобы собраться с духом и пойти к Уэям. Я шёл вдоль парка и не знал, что меня там ждёт. На углу заглянул в магазин и купил разной ерунды в качестве закуски, так как алкоголь мне бы всё равно не продали. Было начало девятого, когда я, наконец, позвонил в дверь, через которую слышалась громкая музыка и голоса.

– А-а, Фрэнки, друг, заходи скорее! – Майки светился радостью и был уже слегка навеселе. Приобняв меня за плечи, он начал проталкиваться сквозь народ, стоящий повсюду, и изредка с кем-то меня знакомил, но я почти ничего не запоминал – я даже слышал его с трудом, музыка была просто оглушающей. Пакет с закуской у меня отобрали и отправили на его кухню. Я пытался понять, как такой уютный и тихий дом Уэев за какое-то смешное время мог превратиться в этакое гнездо разврата?! Молодёжь была вся как на подбор лет шестнадцати – восемнадцати, девушек тоже хватало, и у меня в голове даже возникла мысль найти тут подружку. Я увидел Рэя и помахал ему, получив в ответ улыбку и кивок, а Майки, только что бывший моим верным проводником в этом логове, вдруг сказал, что ему надо ненадолго отойти и чтобы я развлекался.