Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 54 страниц)
– Вы молодцы, ребята. На самом деле неплохо отыграли. Даже в сложных местах я не слышал особой лажи. Здорово! – Торо вытирался полотенцем, стоя в одних брюках. Дерек только снимал свою рубашку, а я лично вообще не хотел двигаться, чувствуя, как всё тело ноет. Наступали отходняки… Развалившись на стуле, принял усталые объятия Дерека и Рэя, Том же не слишком жаловал все эти знаки внимания и поддержки внутри группы.
Вдруг Дерек как-то странно, с опаской начал склоняться надо мной, будто присматриваясь.
– Стоп, Фрэнки, не двигайся… У тебя в волосах что-то, – он потянулся рукой, а я напрягся. – Чёрт, это паук, сейчас я его…
– Что?! – заорал я и почти подпрыгнул на стуле, чувствуя, как волоски на спине приходят в движение. – Убери его! Убери его нахрен!
Я не заметил, как Том вздохнул и начал рыться в карманах, а Торо стал выглядеть смущённо и виновато. Сердце понеслось неровным галопом, я до приступов боялся пауков. Так вышло, травма детства. Потом некоторые благодетели в младшей и средней школе постарались, чтобы я этого не забыл. Я надеялся, что в новом городе и этой школе никто не узнает, но сейчас выдавал себя с головой, и хрен с ним, лишь бы Дерек поскорее убрал эту жуть с моих волос.
– Всё, чувак, уже убрал, спокойнее. Его больше нет там, Фрэнки, это же просто паук, – тараторил удивлённый Дерек, отступая на шаг.
– Просто паук?! – всё ещё на повышенных тонах говорил я, пытаясь отдышаться. – Да ты не знаешь про «просто пауков» и доли того, что знаю я. Ты можешь представить, что один мелкий паучок совершенно неприметной серой раскраски убьёт тебя в девяноста случаев из ста одним укусом! Я не собираюсь умирать, я боюсь пауков, и мне плевать, если это кого-то веселит, – я негодующе смотрел на ухмыляющегося Томми.
Барабанщик подошёл к Дереку и всунул в его руку десять баксов. Я не понимал, что происходит.
– Прости, Фрэнки, без обид. Мы поспорили, правда ли ты боишься пауков. Их же только девчонки боятся. Ты не сердись, – он отошёл ещё на шаг, потому что я чувствовал, как мои глаза наливаются кровью, а кулаки непроизвольно сжимаются.
– Поспорили? – сказал я тихо и встал со стула. – Но откуда вы…
– Прости, друг, – наконец, ожил Рэй, и я всё понял, – я случайно проболтался. Пытался убедить, что боязнь сцены – это ерунда, ну, знаешь, хотел сказать, что у всех есть свои страхи, и проговорился. Не злись?
Я посмотрел на смущённого Рэя недобро, и он тоже отошёл на шаг назад.
– Ах ты засранец! – взвизгнул я и запрыгнул на него с ногами, имитируя удушение. Я больше дурачился, злость отпускала, я был уверен, что Торо не специально выдал мой секрет. Такое со всеми бывает: что-то слетит с языка случайно, и потом не знаешь, куда себя деть. Но, видимо, я выглядел очень натурально, поскольку Рэй вцепился в мои руки, пытаясь убрать их от своей шеи, и подскочил Дерек, попытавшись стащить меня с Рэя, даже Том не остался в стороне.
– Да ты бешеный, успокойся, Фрэнк! – Дерек не на шутку испугался, в то время как Торо уже понял мои намерения и решил подыграть: высунув язык набок, он закатил глаза и засипел. Я же наоборот сильнее сжал его бёдра ногами и имитировал жестокое удушение с самым маньячным и жестоким лицом, на которое был способен.
– Эй, ты же убьёшь его! – даже Тома пробрало, я был не так уж и плох. Он обхватил меня за талию и с силой тянул назад, а Дерек с ужасом пытался расцепить мои руки на шее Рэя. И в какой-то момент я просто разжал их, по инерции отпуская захват ног и с грохотом заваливаясь на Тома, утягивая за собой и басиста, и ещё какую-то спортивную хрень, стоящую тут же в углу. Ох, скрученная волейбольная сетка, мило…
Я хохотал, Том подо мной охал, Дерек матерился, мотая руками и ещё больше увязая в ячейках сетки, а Рэй, единственный устоявший на ногах, тёр шею и улыбался.
– Вы похожи на обкуренных мух, запутавшихся в паутине, – сказал он и начал надевать свежую рубашку взамен мокрой и потной.
– Помог бы, – сдавленно просипел Том откуда-то снизу, а потом уже более уверенно. – Слезьте с меня, бараны, тяжело же.
Мне было так смешно. Эти чудики и в самом деле думали, что я задушу Торо… Ох господи, как не взорваться от смеха?
– Шуточки у тебя, Айеро, – пробормотал Дерек, справившись наконец с сеткой и вставая на ноги. Он даже подал мне руку, и я принял её, поднимаясь с Тома. Тот выглядел слегка помятым, даром, что уже переоделся.
– А нехрен спорить на чужие фобии, – наставительно ответил я и снова уселся на стул недалеко от зеркала. Вот ведь, только отдышался, и снова не могу совладать с дыханием. Чёрт. – Я надеюсь, вы не будете трепать языками? А то придётся по-настоящему придушить кого-нибудь.
– Боимся-боимся, – Дерек явно нарывался, и я уже сделал вид, что сейчас встану и наброшусь на него. – Ладно, парень, мы всё поняли, рот на замке, – он изобразил застёгивающуюся молнию у рта. – Только держи свои грабли при себе.
– Я серьёзно, чувак, – строго сказал я, – для меня это не шутки.
– Да поняли уже, Фрэнки, – подал голос Том. – Пойдёмте в зал, может, пива раздобудем?
Рэй кивнул, вопросительно глядя на меня. Из-за двери помещения доносилась громкая музыка: там включили треки для танцев, и наверняка подростки пили и расслаблялись. Вопрос был только в том, сумел ли хоть кто-нибудь пронести пиво внутрь школы, или придётся радоваться безалкогольному пуншу.
– Я сейчас спущусь тоже, только одежду сменю, – сказал я Рэю, и они втроём вышли из комнатки, оставляя меня в одиночестве. Надо было переодеться, пока я снова не простыл, сидя в мокрой потной рубашке.
В рюкзаке была чистая одежда, я вытащил её и положил на стул, а сам начал тянуть влажную ткань вверх, не расстегивая, чтобы снять. И именно в эту секунду, когда я ничего не видел и стоял спиной ко входу, дверь, громко долбанув по стене, распахнулась, кто-то вбежал внутрь, шумно дыша, закрылся на щеколду и – верх странности! – выключил свет. Я оказался в полной темноте с кем-то запыхавшимся поблизости. Замер. Голый, без рубашки, и мне становилось холоднее с каждой секундой. Где там мои вещи?
Переступив с ноги на ногу и неудачно задев стул, я наделал шуму.
– Эй? Кто здесь? – знакомый голос… Очень знакомый. Неужели он меня не заметил, когда влетал сюда?
– Джерард?
– Фрэнки? – явное облегчение в каждой букве. Я улыбнулся. – Что ты делаешь тут? Мне показалось, что вы уже спустились вниз, я видел Рэя.
– Они спустились, а я ещё нет, – я продолжил искать рукой приготовленные майку и рубашку, шаря в темноте, как вдруг Джи нашёл меня, ткнув пальцами в бок.
– Осторожнее, – вздрогнул я. Прикосновение прохладных пальцев было щекотным.
– Прости, – негромко ответил он. – Я тоже ничего не вижу, просто шёл на голос. Почему ты голый? – он снова провёл рукой по моей коже, и чёрт, меня закоротило. Это было уже не так, как секунду до этого. Он сделал это намеренно.
– Вообще-то я переодевался. Знаешь, когда играешь перед толпой, то волнуешься и потеешь, – в горле пересохло и говорилось с трудом. Но я был упрямым и старательным, силой воли заставляя язык касаться зубов. – Может, ты включишь свет?
– Я буду искать выключатель вечность в этой темноте, – странным голосом сказал Джерард, а в то время его ладонь гоняла мурашки по моей мёрзнущей спине. – Одевайся, ты уже дрожишь.
– Угу, – только и буркнул я. Ты думаешь, я дрожу от холода? Чёрт, просто перестань трогать меня. – Сам-то что тут делаешь? И зачем выключил свет, если не можешь его найти теперь?
Он не отвечал какое-то время, его рука нагло переместилась на грудь, он встал совсем близко, и я рвано выдохнул – чёрт, Джи делал какие-то бесстыдные вещи, а у меня просто отнимался язык, меня колотило от движений подушечек его пальцев по своей коже. Будто на каждой из них находилось по мини-Джерарду, и он всматривался в меня, скользил по мне, вылизывал. Ох чёрт… В такие моменты, чтобы не потерять связь с реальностью, голова отключалась и срабатывал автопилот, я начинал нести какой-то бред, просто чтобы говорить, говорить хоть что-то, чтобы делать вид, что ничего странного не происходит.
– Да так… Скрывался от представителей спортивного клуба, – он случайно проехался пальцем по моему соску и я прикусил себе губу, чтобы не издавать странных звуков. Чистые рубашка и майка мертвыми шкурами висели в моих безвольно опущенных руках. И я мечтал, чтобы этот театр абсурда не заканчивался. – У тебя так сердце колотится, – с любопытством проговорил он. – Это нормально?
Блять, нет. Да. Я не знаю. Возможно. Ох, чёрт, просто продолжай.
– И… и что ты… Чёрт. И зачем ты бегаешь от них снова? Мне показалось, мистер Блом поговорил с ними, и они больше не будут лезть ни к тебе, ни к нам, – как бы я ни старался, мой голос становился странным. Сердце колотилось так громко, что я практически слышал эхо, отражающееся от стен комнаты. Я дрожал и одновременно чувствовал, что плавлюсь. Ладони начинали потеть от напряжения, а запах резковатого лосьона, или не знаю, что это там у него было, навязчиво заползал в ноздри, заставляя закрывать глаза и нервно сглатывать.
– Ты можешь выйти и сказать им об этом, – прошептал Джерард, делая шаг навстречу, оттесняя меня, заставляя отступать. До тех пор, пока я не наткнулся спиной на что-то у стены сзади, – но я бы не советовал. Они выпили и ищут приключений. А мистера Блома нет сейчас в школе, дежурят другие учителя, которым плевать на нас.
Он говорил, прижимаясь ко мне плечами и дыша в ухо. Его нос был холодным, а в мои голые лопатки что-то впивалось. Но я не обращал внимания ни на что, кроме его руки, неуверенно, но очень целенаправленно спускающейся по коже вниз, к краю ремня. Я так нервничал и при этом получал небывалое извращённое удовольствие от предвкушения. В голове стоял настолько плотный туман, что на нём можно было прыгать, как на батуте. Я не мог размышлять на тему того, правильно ли происходящее и что вообще происходит. Внизу живота тугим клубком ворочались змеи, член подёргивался от каждого возобновления движения прохладной руки.
Это был Джерард. Джерард, с которым я толком не общался целую неделю. И я хотел. Этих двух фактов оказалось достаточно, чтобы меня унесло.
Рубашка с футболкой тихо прошелестели вниз, а пальцы ногтями впились в штукатурку стены, когда он, наконец, сжал меня через мягкую ткань брюк. Вот так. Да… Вот так это ощущается, когда его рука находит твой член, Фрэнки. Неплохо, да?
Это было так долгожданно и при этом столь же неожиданно, что если бы кто сказал мне утром, что сегодня Джерард будет трогать меня так, я бы схлопотал истерику. От неверия или предвкушения – не знаю. Я уронил голову и уткнулся ему в плечо, тяжело, возбуждённо дыша.
– Фрэнки… – произнёс моё имя и тут же сжал пальцы, от чего я сладко вздрогнул, – Фрэнки. Чёрт.
– Что ты делаешь, Джи? – зачем-то открыл я свой идиотский рот. Будто бы меня волновало, что он делает. Да что угодно, лишь бы не останавливался…
– Я пришёл сюда вместе с Майки. Смотрел выступления, м-м-м… – он прошёлся своим вздёрнутым прохладным носом по моей щеке и продолжал: – Ваше было лучшим. Мне понравилось, как ты сегодня скакал по сцене. Потом выпил пива, которое пронёс одноклассник… Выкурил в туалете косячок, на выходе столкнулся с парнями из спортивного клуба… Потом бежал. Снова бежал, и вот я…
– Ох… – вздохнул я, чувствуя, как осторожно он поглаживает меня через ткань. А потом меня вдруг облило ледяной, вот прямо с мороза, водой. – Постой… Так ты обдолбан? Твою мать… – я схватил его руку и отстранил от своего паха. Было настолько чертовски обидно, что я чуть не заплакал. Мне самому хватало одного косяка, чтобы у меня встало на что угодно. Я был слишком восприимчив. И вот он… Я попался под горячую руку. Просто так вышло, что это оказался я, а не какая-нибудь девчонка, которой можно засадить, не раздумывая.
– Эй, Фрэнки? Что такое? – непонимающе спросил он, не решаясь на что-либо, замирая пальцами в моей руке. – Что случилось?
Я молчал и сумбурно искал в себе силы, чтобы удержать себя в руках. Глаза стремительно увлажнялись, но я мужественно не издал ни звука при этом.
– Ты пьян и обдолбан, – сухо сказал я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– И что? Это не та причина, чтобы… – он замолчал на несколько мгновений. – О, Господи! Ты думаешь, что я… Идиот, для меня банка пива и косяк всё равно что ничего, неужели ты подумал, что я настолько под кайфом, что мне… Ну ты даёшь! – он смело перехватил мою руку и раньше, чем я успел сообразить хоть что-либо, прислонил к груди.
– Чувствуешь?
Я молчал. Под моей рукой, под слоем одежды – я ведь так и не видел, в чём он был сегодня, – гулко и стремительно колотилось его сердце. Практически в том же темпе, что и моё.
– Я… м-м-м… Это не потому, что я обдолбан, – он повёл мою безвольную, но от этого не менее жадную кисть вниз, пока не оставил её на своей твёрдой горячей ширинке.
Не вынеся этого издевательства над своей психикой, я повернул голову так, чтобы добраться губами до его щеки. Сегодня со мной творилось странное. Я был робок. Я хотел услышать что-то искреннее от него, но он ничего так и не сказал. Он предпочитал просто делать со мной все эти странные вещи, а я предпочёл заткнуться и получать удовольствие.
Щека, уголок губ. Он улыбается. Я теряюсь, уплывая по темноте, видя нас красными пульсирующими точками посреди Ничто. Я не могу так же раскрепощённо трогать его, но я держу свою ладонь там, где он её оставил, и чувствую его целиком: как он реагирует, находя в черноте воздуха мои губы, как дёргается, когда я долго не впускаю его внутрь. Как сильнее вжимается в мою руку, едва я расслабляю челюсть.
Конечно, он не обдолбан настолько, чтобы бросаться на любое движение. Но травка однозначно сделала своё дело. Или причина всё-таки во мне?
– Эй, Уэй! Мы знаем, что ты тут! – в дверь громко, со всей силы заколотили. Я оторвался от Джерарда, впечатываясь в стену. Наши губы, разъединённые слишком быстро, издали характерный звучный чмок. Я испугался. – Хватит бегать от нас, как девчонка! – звонкий разноголосый гогот, их там человек пять, не меньше. А тут двое нас с неоспоримыми доказательствами ниже пояса… Ах ты ж мать твою… – Хоть раз поведи себя как мужчина, а не педик, – рука Джерарда непроизвольно сжалась на моём плече, и я вздрогнул.
– От-кры-вай! От-кры-вай! – скандировали из-за двери, ритмично сотрясая её ударами.
– Ты всё ещё хочешь что-нибудь сказать им? – холодно и расстроенно спросил Джерард, отходя от меня. Я разочарованно вздохнул.
– Эй, какого чёрта вы шумите? – Рэй! Это голос Рэя! Может, у него получится разрулить?
– А ты проваливай отсюда, пока не попал под горячую руку, – сказал самый смелый. Торо было сложно запугать, он и сам мог вмазать как следует. Но предпочитал разнимать и решать всё словами.
– Мне всё равно, но вы почти сломали дверь, а это уже порча школьного имущества. И когда оргкомитет спросит, кто сломал дверь в эту комнату, я не буду прикрывать ваши тупые задницы.
– От тупой задницы слышу! – прокричал кто-то, но энтузиазма у спортсменов явно поубавилось. – Иди уже, стучи кому надо, раз собирался.
– Вы не поняли, – спокойно отвечал Рэй. – Я не собираюсь стучать. Но если меня спросят про порчу имущества и про драку пятеро на одного, я не буду молчать.
Прошло ещё несколько секунд в тишине и негромких, едва различимых переговорах, как кто-то из спортсменов прогудел: – Ладно, народ, расходимся.
После шорохов и шагов за дверью стало тихо. Затем я услышал совсем рядом негромкое, но отчётливое:
– Джерард? Фрэнки?
– Надо открыть, как думаешь? – тихо спросил я Джи, шаря по полу руками в поисках футболки и рубашки, что собирался надеть. – И свет включить.
– Угу, – судя по звуку, он уже направился к двери.
Через минуту мои глаза почти ослепли от вспыхнувшей в темноте тусклой лампочки.
Я, наконец, увидел его. Извечные тёмные джинсы, белая футболка и сверху тёплая рубашка стандартного клетчатого принта. Мило, но так по-обычному…
– Прикройся, что ли, – сказал Джерард, кидая на меня быстрый взгляд. Я смутился и начал быстро одеваться. Майка, рубашка навыпуск. Ох, ну вот, теперь ничего особо не видно.
– Ребята? – снова спросил Рэй из-за двери. – Вы там живы?
Джерард улыбнулся и отодвинул щеколду, приоткрывая дверь.
– Вот вы где. Мы вас потеряли все. А… – он обвёл нас пристальным взглядом. Честно, я не хотел представлять даже, как мы выглядели сейчас. И как это вообще могло выглядеть в глазах Торо. – А что вы тут делали?
– Разговаривали, – невозмутимо ответил Джерард, присаживаясь на стул напротив.
– А… – глубокомысленно изрёк Рэй и постарался увести тему. – Пойдёмте вниз. Я оставил вам по пиву.
Мы просто стояли рядом, тесно прижатые друг к другу, пили пиво, болтали, глядя на раскачивающийся под музыку народ.
– Так что, где отмечаем Рождество? – заинтересованно спросил Майкл, поглядывая на меня.
– Я дома, – ответил Рэй. – У меня брат приедет, так что сугубо домашние посиделки...
– А мы к бабуле укатим, пожалуй! – Джерард был таким довольным, что это резало глаз. – Фрэнк, присоединишься?
– Не в этот раз, парни, не в этот… Мы с мамой уезжаем на несколько дней за город, я сам не в восторге, но у меня не было права голоса.
– Обидно, – ответил он, быстро подъедая с ладони нападавшие туда снежинки крошек. – Почему ты мне не сказал, Фрэнки? – зашептал он. А я не знал, что ответить. Но мне было приятно, что для него это важно. Я бы тоже очень хотел быть вместе с ними на Рождество.
Уже вечером, кое-как волоча ноги по мостовой вчетвером, мы договорились встретиться с Рэем завтра у школы на автобусной остановке. Возьмём инструменты и поедем на другой конец города, в клуб. Остальные придут в то же время.
Я еле стоял на ногах, поддерживаемый в непростом и шатком равновесии Джерардом и Майки. Я хотел бы лечь прямо тут, на пожухлую траву, кое-где припорошенную снегом, а ведь нас ждал завтра первый концерт...
====== Глава 24.2. ======
Комментарий к Глава 24.2. Громаднейший и окончательный кусок 24й главы.
Желаю приятного аппетита. Надеюсь, вам он понравится.
Теперь с Нитью перерыв, я чуть отдохну и пойду писать Дороги. Всем мира и добра!
Я прижал телефонную трубку плечом к уху и стал набирать код Бельвилля и до боли знакомый номер. Несколько цифр, крутящийся диск старенького телефона. Канун Рождества, я встал совсем недавно и еле мог связать хоть несколько мыслей. Но если я не сделал бы этого сейчас – позже точно бы замотался и забыл про это важное дело.
– Алло? – наконец раздалось сквозь шорохи и негромкое потрескивание.
– Лала? Ох, привет! Как хорошо, что вы дома…
– А-а-а-а! – радостный вопль на том конце провода почти оглушил меня, и я поспешно перехватил трубку рукой и отодвинул её подальше от уха. – Эл! Быстро дуй сюда! Твой пропащий друг звонит! – это было крикнуто мимо трубки, куда-то в сторону, но я расслышал каждое слово. – Фрэнки? Ты тут?
– Да, малышка. Я так скучал по твоему взрывающему мозги голосу! – я улыбался, слушая тихие фразочки Эла, пришедшего на зов.
– Брат привет передаёт, слышишь? Мы тоже очень соскучились, что там с тобой творят в этом Ньюарке? Страшное место! Вот так поедешь – и сгинешь без вести, друзьям звонить перестанешь…
Она так мило и быстро тараторила, что я не мог не улыбаться.
– Элу тоже привет. Со мной творят репетиции, потом контрольные тесты за полугодие и дерьмовую поездку за город на Рождество, которая ломает все мои планы.
– Ох, Фрэнки… Мне так жаль. Ты звучишь устало. Сильно умаялся?
– Не то слово, – вздохнул я. – Но я так хотел поговорить до того, как уедем. Ребята, счастливого Рождества! – наконец, я сказал то, ради чего затеял весь этот звонок по межгороду.
– О… Фрэнки, господи… – голос Лалы стал каким-то необычным, будто её глаза неожиданно оказались на мокром месте. – И тебе счастливого Рождества, – она взяла себя в руки и проговорила поздравление очень бодро. – Мы так скучаем по тебе, друг.
– Я тоже скучаю. Мне вас не хватает тут.
– Как ты? Чем занимаешься сейчас? Как собираешься отмечать Рождество? – мне было так приятно слушать эту девчонку. Её тон был обезоруживающе-искренним; она любопытствовала буквально по любому поводу и не скрывала своей радости от общения со мной.
– Именно сейчас я собираюсь и скоро ухожу. У нас вечером первый концерт вне школы. Рэй договорился с каким-то знакомым своего старшего брата, он разрешил выступить на разогреве ньюаркской группы «Orange Snow». Вообще первый раз слышу, что это за группа, но это не странно – в Ньюарке групп больше, чем желающих их послушать, – Лала смеётся, Эл тоже.
– Ты крут, мистер музыкант. Такими темпами мы скоро будем читать о тебе в газете.
– Я надеюсь, это будет не что-то вроде: «Никому неизвестная музыкальная банда из старшеклассников закидана объедками за дерьмовое выступление, и теперь все владельцы клубов и музыкальные лейблы Ньюарка вступили в негласный сговор: никогда и нигде больше не давать им играть».
– Ох, Фрэнки, ты явно преувеличиваешь. Максимум, что вам светит – пара надкусанных бургеров, – смеётся подруга, а я вдруг понимаю, что на самом деле волнуюсь за то, как же сегодня всё пройдёт. Подумаешь, какой-то разогрев. Но это тебе не школа, где своих музыкантов все любят. Людям в клубе будет плевать на нас, и это наверняка будет какое-то противостояние их пофигизма и нашего желания быть услышанными… Чёрт, надеюсь, мы не растеряемся.
– Твоя поддержка незаменима, ты успокоила меня, – с улыбкой сказал я, слушая и почти видя воочию, как она улыбается в ответ.
– Кстати, как называется ваша группа?
Этот вопрос выбил меня из колеи. Потому что мы вообще никогда не думали над этим. Ох… А это ведь важно? Точно. Надо будет придумать название, пока будем ехать до клуба. Что-то меня начинает трясти. Хотя, может, у Рэя как всегда всё готово?
– Пока ещё никак. Но не переживай, мы исправим это положение как можно быстрее.
– Ладно, Фрэнки. Мама зовёт обедать, да и дорого звонить. Мы очень рады услышать твой голос. Может, весной сможем снова уговорить родителей и приехать в гости. Или ты сам приезжай – вдруг удастся?
– Договорились, ребята. Отмечайте как следует. Счастливого Рождества!
– Счастливого Рождества, Фрэнки!
Едва я положил трубку, как телефон снова взорвался трелью. Я вздрогнул и снова поднёс трубку к уху.
– Да?
– Фрэнк? Чёрт, тебя не дозвонишься! – раздражённый голос Уэя-младшего слегка удивил меня. Мы же договаривались встретиться на остановке через час и вместе поехать в клуб? Братья собирались стать нашей главной поддержкой среди холодных и пьяных взглядов в зале (по словам Джерарда).
– Майки? Привет. Да я тут с Лалой и Элом говорил, прости.
– Чёрт, я уже почти смирился, что у тебя занято. Думал, телефон сломался. Короче, у нас поменялись планы. Бабушка приехала раньше и мы уезжаем в Ашбери… Вернёмся тридцать первого. Извините, ребята, жаль, что не получится услышать и поддержать вас, – внутри что-то замёрзло и ухнуло вниз, льдисто позвякивая. – Передашь Рэю? А то у него вообще никто не берёт.
– Э… Ага, – ещё не переварив новость, промямлил я. – А где Джи?
– Он помогает бабушке с пакетами. Я звоню из таксофона в Т-маркете.
– Ох… Майки, спасибо, что предупредил. Чёрт… Жаль, что вас не будет. Счастливого Рождества тогда?
– Да, Фрэнки. Вам тоже счастливого Рождества. Ох, чуть не забыл. Запиши бабушкин номер. Может, будет время или возможность – позвонишь. И Рэю передай, – как-то неуверенно закончил он фразу, а потом продиктовал несколько цифр. Я судорожно схватил и расписал ручку на клочке бумаги, коряво вывел номер. Эти цифры – единственное, что теперь связывало меня с ними. Что связывало меня с Джерардом. Не будь их – и я бы потерял Уэев из виду на несколько дней, до самого Нового года… Чёрт…
– Спасибо, Майки, – на самом деле я был так благодарен. Он не мог знать, насколько, но я-то это чувствовал. Я бы хотел слышать Джи сейчас. Наверное. Мне было обидно, что им пришлось сорваться вот так…
– Всё, Айеро. Не кисни. Порвите там всех, в смысле, зажгите зал. Раскачайте народ…
– Да понял я, понял, хватит играть в ассоциации, – улыбнулся я.
– Ну вот, вроде разморозился, – улыбнулся на том конце Майкл. – Всё, время заканчивается. До встречи!
– Привет Джи, – только и успел сказать я, прежде чем услышать короткие гудки разрыва соединения.
Оказывается, я так крепко сжимал трубку, что кисть слегка затекла и побелели костяшки. А второй рукой неосознанно наматывал на палец вьющийся провод. Боже. Как хорошо, что тебя никто не видит в тот момент, когда ты говоришь по телефону. Оставалось сорок минут. Я должен был быстро собраться и выходить – до остановки тоже нужно дойти. Когда человечество придумает телепорт, как в книгах с научной и не очень фантастикой?
Владельцем этого небольшого (чёрт, весь зал был всего шагов пятнадцать в длину!) клуба оказался парень лет тридцати, невысокий и с начинающимися залысинами по бокам ото лба. Он не вызывал симпатии, но и не отталкивал. А ещё он забавно заикался. Не всегда, а на каких-то особых словах, по непонятным мне причинам.
– Сегодня, в канун Рождества я п-приготовил вам сюрприз, – сказал он в микрофон, стоя сбоку от малюсенькой сцены (господи, мы еле поместились на ней вчетвером, и большой барабан Тома почти упирался Дереку в задницу, а лично я практически балансировал на краю сцены. Радовало только то, что в случае падения лететь было недалеко – всего несколько десятков дюймов), – эти юные ребята ещё учатся в школе, но не переживайте, я п-прослежу за тем, чтобы никто из них не напился, – по залу прокатились одобрительные смешки. Несмотря на злачность заведения, свободных мест не было. Либо в Ньюарке достаточный процент одиноких людей, у которых нет семей, чтобы встретить с ними Рождество, или они считают это место неким клубом по интересам, если не домом. Иначе я просто не мог объяснить, что все эти люди тут делают в канун праздника. Я в который раз закашлялся: слишком сильно накурено, я к такому не привык. Наверно, это выглядело жалко, потому что кто-то – я слышал – уже отпускал шуточки по этому поводу. – Они выступают впервые вне стен ш-школы, и это честь – играть на сей замечательной сцене. Тут начинали такие п-прославившиеся позже группы, как…
– Закругляйся, Джек, – вдруг громко выкрикнула девушка с длинными чёрными волосами. Она сидела с краю барной стойки, ближе всех к сцене. Наверное, подружка.
– Ладно. Встречайте – эти п-парни назвали себя «Something», – раздались вялые аплодисменты, и я дрожащими пальцами примерился к грифу. Перед этим мы несколько часов проторчали в подсобном помещении клуба, разыгрывались и вспоминали кое-что, распевались. Минус был в том, что подсобка не отапливалась, и лично я жутко замёрз. Пальцы плохо слушались, я даже пожертвовал своими перчатками – отрезал кончики и играл прямо в них. Так было хоть немного теплее. Хотя и не слишком удобно. Почувствовав сверлящий висок взгляд Рэя, повернул голову. Он сглотнул – чёрт, я ощущал висящее в воздухе напряжение, друг был взволнован, – и улыбнулся мне. Я улыбнулся в ответ, кивнул. Рэй прошёлся взглядом по Дереку и Тому, все были на взводе. Даже распитие ритуальной фляжки в этот раз плохо помогало.
Мы начали. Ох, это так странно! В глаза привычно светили лучи включенных наконец-то небольших прожекторов. Если честно, я с облегчением выдохнул в этот момент. Софиты будто отрезали нас от не слишком тепло настроенного зала. Я смотрел на увлечённо поющего и играющего Рэя, на супер-сосредоточенного Дерека и через пару песен даже смог расслабиться и улыбнуться им. Несколько раз Том что-то слажал с ритмом, но Торо даже бровью не повёл, и я изо всех сил гнался за ним, чтобы не разочаровать. Мы сыграли одну песню Битлов, повторили Queen, и закончили парой песен из Мisfits и Smashing Pumpkins. В конце Дерек неловко раскачался и споткнулся о шнур своей гитары. Я обалдело, словно в замедленной съёмке глядел на то, как парень заваливается на меня, и в голове лишь одна мысль зазвенела разбивающимся стеклом: «Если он коснётся меня, я полечу вниз. Это будет эпичный финал нашего выступления…». Я ждал и ждал этого момента, но Дерек вдруг перестал падать. Торо успел схватить его за руку и вернул в устойчивое положение. Не понятно как, но мы доиграли, получив в ответ чуть более тёплые аплодисменты, чем в начале. Я слышал, как какой-то парень прокричал: «Было бы веселее, если б вы завалились, парни», его с энтузиазмом поддержали. Мы отцепляли гитары и спешили освободить сцену – внизу стояли музыканты из «Orange Snow».
В их группе играли две девушки. Меня это почему-то удивило. Нет, я, конечно, знал, что девушки играют в рок-группах. Просто раньше не сталкивался с ними вот так – нос к носу. Они были симпатичными, с необычным оранжевым макияжем вокруг глаз.
– Неплохо играли, – улыбнулась та, что была с короткой мальчишеской стрижкой. Я было улыбнулся в ответ, но она закончила: – Для малолетней группы. Хотя ты вообще выглядишь на среднюю школу, мальчик.
Я сцепил зубы и упрямо пошёл за Рэем, проталкиваясь между ними и стеной.
Через десять минут мы сидели на почётном месте в дальнем углу у барной стойки. И пили. Рэй – колу, а я – томатный сок. Выбор остальных меня не очень интересовал. Сок слегка отдавал плесенью.
– Не обращай внимания, Фрэнки, – вдруг тихо сказал Торо, глядя в свой стакан, шипящий пузырьками. – Есть люди, которых хлебом не корми – дай кого-нибудь задеть.
– Да мне плевать, – чуть резче, чем надо, ответил я ему. Зачем? Рэй-то ведь ни в чём не виноват. Просто внутри стягивало кишки странное чувство – будто тошнота. От выступления, от этого накуренного места, от пьяных смешков парней чуть дальше за стойкой и совершенно дурацкой, на мой вкус, музыки, что играли эти из «Orange Snow». Да почему же он оранжевый-то? И вдруг в мою голову залезла самая простая и идиотская при этом ассоциация. Оранжевый снег… Фу-у-у… Я улыбнулся, а затем захихикал. Рэй посмотрел на меня с интересом. Я мотнул головой, без слов говоря о том, что вряд ли посвящу его в причину веселья.
– Вам не кажется, что мы как-то стрёмно сыграли? – неожиданно спросил Дерек, выглядывая из-за Рэя.
– Нормально мы сыграли. Неплохо, – упрямо ответил Торо.
– Мне тоже не понравилось, – отхихикав, поддержал я басиста. – Дурацкое ощущение внутри.
– Ага, будто плюнул кто, – угрюмо продолжил Дерек.
– Так, – строго сказал Рэй. – Закончили нытьё, девочки. Достали уже. Спасибо бы лучше сказали: ни одна школьная группа не может похвастаться тем, что играла в ночном клубе. Это уникальный случай, и то только благодаря тому, что Джек – бывший одноклассник моего брата. Между прочим, уникальный опыт. Поймите, никто не будет всегда принимать нас, как в школе. Это в школе нас знают, мы круты уже просто потому, что умеем правильно и красиво держать гитары. А тут публика видит таких, как мы, каждый день. И каждая подобная группа мнит себя звёздами. Мы просто сносно перепеваем песни известных музыкантов, и точка. Ничего особенного. Если вы хотите, чтобы девчонки визжали от одного вашего появления на сцене – не выходите за пределы школьной сцены. Или станьте чем-то больше, чем обычными пересмешниками чужих песен.
