Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 54 страниц)
– Майки, фри подгорел, – жаловался Джерард, разгрызая очередной кусочек пережаренного картофеля.
– В следующий раз сделай сам, – невинно пожимал острыми плечами его брат, хрустя длинной-длинной долькой. – Если не будешь занят, конечно.
Я поперхнулся, и Уэй-младший услужливо начал стучать меня по спине, больше мешая справиться с попавшей не в то горло картошиной, чем помогая. Я до сих пор не мог долго смотреть ему в глаза, и не выходило признаться самому себе, отчего. Просто Майкл выглядел так, словно он видит нас насквозь, и при этом… ему совершенно плевать. В хорошем смысле этого слова. Но мне всё равно было неловко.
Когда закончилась картошка и на скорую руку нарезанный салат, пришло время для кофе. В этот раз сварить его вызвался Джерард, а меня немного отпустило.
– Как дела на репетициях? – вдруг поинтересовался Майкл. – Рэй лютует?
– Он просто изверг, – простонал я, вспоминая, что один из заслуженных выходных уже прошёл, а в понедельник снова репетиция.
– Будто тебе не нравится играть в группе, – усмехнулся Майкл.
– Нравится. Просто когда Торо задаёт такой темп, невольно думаешь и считаешь, как долго ты ещё в нём протянешь, – промямлил я, лёжа головой на руках и искоса наблюдая за спиной Джерарда у кухонного гарнитура.
– И что выходит по твоим расчётам? – искренне заинтересовался Майки.
– Не больше двух недель, – честно признался я. – Так тяжело потому, что все нервничают. У нас до сих пор нет вокалиста и пятого члена группы.
В воздухе отчётливо потянуло молотыми кофейными зёрнами, и я с наслаждением втянул этот аромат.
– И что будет, если вас так и останется четверо? – серьёзно спросил Майкл, поглядывая то на меня, то на своего брата у плиты.
– Получится, что всё это напрасно. Нас не допустят до участия в фестивале, – с долей раздражения сказал я.
На самом деле с того раза на кухне в моём доме мы ни разу не говорили с Джерардом о его участии. Я был занят репетициями, а Уэй тем, чтобы не попадаться мне на глаза, не иначе. Поэтому вопрос оставался открытым и серьёзно зудел в моём сознании. Но я исчерпал все свои доводы и слова. Я не имел права, да и не хотел давить на Джерарда. В конце концов, он ничего нам и лично мне не был должен. И я старался не зацикливаться на этом, чтобы не начать обижаться и требовать.
Неловкое молчание затянулось. Майкл рассеянно гонял пальцем рассыпанные по столу сахаринки. Джерард помешивал кофе, иногда звякая ложечкой. Я вяло думал, теряясь в тянущем ощущении пустоты внизу живота.
– Кофе, – мягко сказал Уэй, ставя на подставку кофейник прямо на середину стола, и три разные некомплектные кружки.
Вдыхая пар, курящийся над носиком, я понимал, что даже отказ этого парня ничего не изменит во мне. А ещё я понимал, что хочу говорить с ним. Много. Долго. Обо всём. Мне хотелось общаться с Джерардом и чувствовать его так близко, как только возможно.
В тот момент я уже был готов смириться с тем, что он не будет петь с нами на фестивале. И тем сильнее удивился в понедельник, увидев обоих Уэев на диванчике в нашем репетиционном подвале, увлечённо обсуждающих предстоящий репертуар.
Это была моя личная победа над тем, каким я себе представлял Джерарда.
Комментарий к Глава 32. Пока что не бечено.
Простите, что с таким опозданием.
бечено (Эйка)
====== Глава 33. ======
Весна окончательно вступила в свои права к концу первой недели марта. Солнце неожиданно для всех начало жарить так, что грязь и лужи от растаявшего снега так быстро канули в лету, и я даже не успел толком на этот счёт позанудствовать. Стало по-настоящему тепло. Воздух прогревался очень быстро, и если в тени ветерок ещё казался прохладным и заставлял кутаться в капюшон куртки, то на солнце порой бывало даже жарко. Погода в Джерси такая странная…
Но у нас хотя бы есть смена сезонов в отличие от Лос-Анджелеса. Никогда не любил этот «пальцы веером» город. Хотя… Если бы меня угораздило родиться и жить там, возможно я бы недолюбливал эту «помойку» Джерси?
Нельзя сказать, что я всей душой болел за Ньюарк, Бельвиль, Саммит… Просто Джерси оказалось местом для меня, а я был родом из Джерси. И все пижоны, которым тут недостаточно хорошо, шли нахер.
Наверное, любой город учил любого подростка выживать. И в любом городе тебя могли гнобить или возносить, дружить или не замечать, ведь по большей части всё зависит от тебя? И если стечение обстоятельств выходило не в твою пользу… что ж. Можно лишь сжать зубы поплотнее и учиться быть незаметным. Или быстро бегать. Или заняться боевыми искусствами… Всегда есть какие-то варианты как противостоять и выживать, я думаю так.
В любом случае моё время в средней школе Бельвиля можно назвать как минимум весёлым и неспокойным. Научило ли оно меня чему-то? Определённо. Не знаю, стал ли я сильнее. Настороженнее, недоверчивее – так точно. А ещё я стал очень жадным до простого человеческого внимания и тепла.
Получалось, я находился на той границе одичания по шкале дворовых беспризорных шавок, когда ты уже достаточно забит и затюкан, чтобы не бежать, стыдливо помахивая хвостом, к первому, протянувшему зажатую руку, в которой, как правило, нет ничего. Но и не настолько озлобился, чтобы с рычанием и ненавистью провожать каждого прошедшего мимо человека. Самая та черта, чтобы снова поверить, снова почувствовать себя не на отшибе вселенной, а какой-никакой боевой единицей компании, которая в тебе нуждается.
Очень тёплое и сладко-тянучее, как патока, чувство.
Из странных размышлений меня вывел Майки, ткнувший под рёбра свои острым локтем. Я проснулся и понял, что до сих пор иду с ним по коридору школы, занятия окончены, а впереди нас ждёт очередная мозгодробительная репетиция. Я очень хотел бы покурить, но было нечего. У Майки и спрашивать не стоило. И вот он тыкает меня под рёбра и останавливает, чтобы одним кивком головы обратить моё внимание на…
Джерард вылетел из кабинета в конце коридора, словно побывал в сауне. Взмыленный, раскрасневшийся. В моей идиотской голове сразу закрутились совершенно неприличные мысли. Я даже настроился подойти и поздороваться, попутно интересуясь, но вид у Уэя явно был не самым дружелюбным. Встрёпанным, загнанным. Немного растерянным – но не таким, какой бывал, когда он… хорошо проведёт время. Он прижимал к груди свою старую облезлую местами чёрную сумку на длинном ремне, пытаясь застегнуть молнию. Едва это вышло, он развернулся к лестнице, но дверь кабинета вновь открылась, и из него вышел… Карго Блом. В два шага догнав Джерарда, он вцепился в его плечо и что-то сказал. Уэй вздрогнул, неловко развернулся на пятках. Лицо его не выражало ничего хорошего. Блом сказал ему буквально несколько слов, на что Джерард лишь нервно кивнул. Затем, вывернувшись из захвата, ускользнул на лестницу.
Блом остался в коридоре ещё на несколько мгновений. Весь прилизанный, выглаженный, пре-вос-ход-ный, как обычно. Ни пряди не выбилось из тщательно уложенной причёски, костюм сидел как влитой. Мужчина устало потёр переносицу под очками, наверняка, раздумывая над чем-то. Потом он вздохнул и, открыв дверь, скрылся в кабинете.
– Что это за нахрен было? – я первый нарушил наше с Майклом оцепенение. Вся сцена уложилась не более чем в минуту, но мне показалось, что все часы мира просто остановились в этот момент. Я не слышал гомона проходящих мимо учеников, хлопанья дверей, не чувствовал случайных тычков и пряного ветерка, проникавшего в распахнутое где-то окно.
– Выглядело, как…
– Как будто мистер Блом приставал к твоему брату, – перебил я Майки.
– Ну-у… Не совсем так, но близко, – посчитал, что смягчил мою формулировку Уэй.
– Ты ведь не серьёзно? – с волнением посмотрел я на друга. Нет, ну на самом деле…
– Что? – Майки тоже ещё был под впечатлением и в раздумьях. – О, нет, Фрэнк, нет… ты же не про это? Успокойся, Блом нормальный мужик. В смысле, я не в курсе, насколько он «нормальный», – он прорезал кавычками пальцев воздух рядом с моим лицом, по-особенному выделив слово, – но он определённо не станет приставать к ученикам без важного дела. Тем более, посреди коридора на виду у всех. Он серьёзный мужик, в этом я уверен.
Не то, чтобы Майки успокоил меня. Сердце почему-то до сих пор билось со скоростью стрекозиных крыльев. И внутри было как-то странно. Не гадко и не плохо… А словно что-то встало с положенного места и теперь ворочалось, силясь улечься обратно. Но у нас намечалась репетиция, и Джерард должен был прийти на нее. По крайней мере, всю прошлую неделю он приходил. А это означало, что я как минимум увижу его и смогу спросить обо всём, что меня интересует.
Совершенно не факт, что он ответит. Но вдруг я пойму по глазам?
– Идём уже, – Майкл потянул меня к лестнице, чтобы спуститься на два этажа вниз, к репетиционному подвалу. К моему удивлению, младший всегда приходил на репетиции и даже пытался учить за Дереком басовые партии. Получалось паршиво, но старание Майки реально вселяло в нас какой-то боевой дух и укрепляло рабочую атмосферу. Уже через неделю репетиций с Уэями в одном помещении без них становилось как-то пусто и неуютно. Словно чего-то не хватает.
Покурить мне не удалось.
– Ладно тебе, просто скажи, что на тебя найти юбку не так-то просто, – Дерек привычно подкалывал Тома, тихо тарабанящего по краю жести барабанной оплётки. Эти двое были порой как неизбежное зло. «Я знаю, что этот тощий мудак может бесконечно вести тупой трёп, и мне плевать на это», – думал один. «Я знаю, что этот толстый тюфяк ничего не имеет против моего бесконечного тупого трёпа», – думал второй. И хоть в целом каждый оставался при своём, было в этом что-то… домашнее? Как тиканье часов на кухне или шум холодильника. Вроде, ничего особенного, но без этого дома как-то неприлично тихо и от этого неуютно.
– Зато на твоей тощей заднице ни одна приличная юбка не держится вообще. Придётся подтяжки надевать, – вяло отбрехался Том, зевая в конце. – Иначе будешь партии доигрывать, прикрываясь гитарой, а потом путаться в свалившейся юбке. Хм-м… а я бы поглядел.
– На что? – Дерек вдруг так выпучил глаза, что даже я прыснул.
– Ну, как ты будешь эффектно заваливаться в толпу разъярённых девчонок, запутавшись ногами в свалившейся юбке и прикрывая яйца гитарой. По-моему, весело.
Том невозмутимо отстукивал какой-то одному ему ведомый ритм, а Дерек просто заткнулся и, раздувая ноздри, стоял, словно старинный паровоз. Кажется, сегодня этого острослова знатно уели. Тирада скоро бы продолжилась и дальше, но в подвал ввалился Рэй и, оглядев нас из-под весело прыгающих кудрей, скомандовал:
– Начинаем!
Сегодняшняя репетиция отличалась тем, что Торо всю предыдущую неделю морально готовил нас: «В понедельник начнём играть в костюмах. Чтобы привыкнуть, как это. Так что готовьтесь, девочки». Если честно, я по понятным причинам с некоторой дрожью внутри ждал этого дня. И даже собственная неловкость как-то незаметно ушла на задний план. Никогда не думал, что у меня есть странные фетиши на переодевание в женское. А может, дело было не в фетишах, а в человеке? Я не знал.
Джерард опаздывал, как обычно. Минимум – на полчаса. Мы успевали разогреться к тому моменту, как он робко – почему-то каждый раз, словно на пересдачу по физике, которую он вообще ничерта не знал, – заходил в репетиционную. При этом всегда был немного нервным, на взводе, но распетым и сосредоточенным. Я подозревал, что он разогревался сам по себе где-то, где никто не мог ему мешать. Уэй до сих пор жутко стеснялся всей этой ситуации, но с каждым днём открывался больше и больше.
В первый раз, когда он пришёл, я не мог нормально играть, и Рэй постоянно кидал недовольные и не понимающие взгляды, заставляя переигрывать снова и снова.
Музыка была не сложной – рок-энд-ролл из старенького, зажигательный и ориентированный на танцы. Проблемы возникали порой только с ритмом и паузами и с тем, чтобы вовремя подхватить. Меня колотило от такого близкого и смущающегося Уэя, его голос местами дрожал и срывался, и я честно думал – всё, хана. В тот день мы задолбались от бесконечных повторов одного и того же настолько, что ползли домой буквально на четвереньках.
Я слышал, как Рэй сказал Джерарду, пока закрывал репетиционную, а мы оказались немного впереди:
– Тебе надо расслабиться, чувак. Просто расслабиться. Ты же отлично поёшь, и мы все знаем это.
Потом, поравнявшись со мной, Торо назидательно кинул:
– А тебе – собраться.
Я фыркнул. Серьёзно, у меня оставались силы на это? Просто прозвучало и смешно, и грустно. Я не ожидал, что для меня это будет испытанием – делать одну музыку с Джерардом. Вроде, такое случалось и раньше, у меня на чердаке, но… В то время всё было по-другому, стоило честно признать это. Я ошибался не потому, что волновался, находясь с ним в одном помещении. Просто я настолько прислушивался к его голосу и дыханию, так хотел постоянно и незаметно «косить» на него, что отвлекался от своей партии. На самом деле, нужно было взять себя в руки.
Две недели до прослушивания и три до концерта. Осознание этих сроков ткнулось в подсознание, заставляя внутренности вибрировать от волнения. «А у нас даже юбки ещё не все готовы», – некстати подумал я.
Сегодня Джерард также опоздал. Он извинился и, просочившись в дверь, сумбурно достал из сумки листы с текстами.
– Ты ведь выучишь их к прослушиванию? – вскинул бровь Рэй. Его волосы выразительно качнулись вверх-вниз.
– Я и так уже выучил, – дёргано ответил Уэй, устраиваясь у микрофона неподалёку от меня. – Это на всякий случай.
Я улыбался. От него до одури сладко несло недавно выкуренной сигаретой. Вот бы встать, уткнуться носом в его рубашку и затянуться по гланды…
Сегодня он был потрясающ. Не знаю, в чём дело. Но складывалось ощущение, что Джерарду надо быть на какой-то нервной, взвинченной грани, чтобы петь так – остро, ритмично, так вдохновенно.
Ни разу до этого я не видел, что он танцует. Но в один момент этот парень просто начал двигаться под нашу музыку, и это было так… У меня перехватило дыхание. Я и сам чувствовал внутри этот ритм, он звал. Долбился в тело, как в закрытую дверь, словно говорил: «Хэй, просыпайся! Разве сейчас не самое время, чтобы повеселиться?» Чёрт, сложно слушать рок-энд-ролл и оставаться каменным изваянием. Но то, что делал Джерард… На самом деле, это не казалось чем-то особенным. Просто было очень в тему, органично и… сексуально.
– Перерыв, – отыграв ещё одну композицию, Торо смилостивился над нами.
По нашим лбам и вискам стекал пот, а в душное подвальное помещение плохо залетал воздух. Даже открытое небольшое окошко под самым потолком не спасало ситуации. Мы потянулись к полторашке с водой, уставшие, но очень довольные собой. Не знаю, отчего, но сегодняшняя репетиция показалась мне переломной. Словно мы перешагнули что-то, с чем уже давно не могли справиться. Так непривычная для нас музыка наконец-то стала приобретать то звучание, каким оно должно быть. Ярым, зажигательным и эмоциональным.
Майки сидел на диванчике, вооружившись блокнотом, карандашом и гитарой, пытаясь наставить одному себе понятных меток над аккордами. Он очень старался, но никто не в состоянии выучиться играть нормально за пару месяцев.
– Хэй, – вдруг задумчиво изрёк Том, передав бутылку Джерарду. – А ты, случаем, не тот парень, что играл в первой постановке «Питера Пена»? Я тогда во втором классе был, вроде. Думаю ведь, что где-то я тебя уже видел… и слышал.
Джерард поперхнулся водой и закашлялся. Я заинтересованно смотрел на него. Рэй услужливо хлопал по спине, дожидаясь, когда кашель закончится.
– Угу, – пробурчал Джерард.
– Чувак, ты серьёзно? – неверяще спросил Том. – Это было так круто! Помню до сих пор! Особенно вот эту песню: «Нет не молнии это, не молнии, и не грома раскаты слышны, выходите воины на тропу войны…» – барабанщик гнусаво напел тему, и Джерард отчего-то скривился.
– Ага, было дело… – снова сказал Уэй, бегая глазами.
– Почему ты больше не выступал в школьном театре? – по-простому спросил Том, не желая замечать, что тема для Джерарда неуютная. – У тебя здорово получалось.
– Это долгая история, – пожал плечами Уэй, чем только вывел моё любопытство с отметки «заискрилось» на уровень «пожарище».
– Расскажешь? – спросил я, чуть толкая его плечом. Больше походило, что я потёрся об него…
– Э… – он заметался глазами между Рэем, мной, Томом и в конце глянул на хитро улыбающегося Майкла и даже пофигистичного Дерека. – Мне надо покурить выйти. Потом как-нибудь.
Я не успел сообразить, что нужно было увязаться с ним, как Джерард уже выскочил из репетиционной, словно пробка от шампанского. В подвале курить запрещалось правилами клуба.
– Что это с ним? – удивился я.
– Да история просто… Забавная. Точнее, сейчас она выглядит забавно, а тогда Джерард был на грани истерики. – Рэй потянулся руками вверх, а затем присел на диванчик рядом с Майки.
– Расскажешь? – судя по выражению лица Торо сейчас я был похож на выпрашивающую собачку. – Нет, Рэй, чувак, я серьёзно. Я же спать теперь не смогу. Майки? – я перевёл наступление на более слабого, по моему мнению, игрока. – Колитесь уже.
– Да расскажи уже, хрен с ним, – сдался Уэй. – Не успокоится же.
Я приготовился благоговейно внимать Торо, и он как-то стушевался под моим взглядом.
– Не думаю, что Джерард будет счастлив, но… Это будет уже твоя проблема. Он знает, какой занозой в заднице ты бываешь, – сказал он, решив поведать «страшную тайну». – Мы тогда только перешли в среднюю школу из другой, младшей, неподалёку. Так выпало, что Школьный Театр как раз объявил о прослушивании для «Питера Пена», и Джерард, надеясь не понятно на что, решил попробовать. На самом деле никто не сомневался в том, что он неплохо поёт, но… – Рэй замялся. – В одиннадцать Джерард был несколько более… э-э… округлым. И по нашему с Майки мнению, на Питера походил с серьёзной натяжкой. Затея и так была рисковая – ты только переходишь в новую школу, и по логике, надо затаиться и приглядеться ко всему вокруг, а не лезть на рожон. Но у Джерарда вышло – его взяли на главную роль. И первые спектакли прошли очень даже хорошо, – Том кивал, подтверждая слова Рэя:
– На самом деле, была крутая постановка. Мы ходили на неё всем классом из младшей школы.
– Но на третьем спектакле что-то не заладилось. Там была сцена, когда скрытая верёвка приподнимает Питера Пена над сценой, совсем невысоко, но… В последний раз она не выдержала, затрещала, и Джерард рухнул на сцену, при этом сбив собой девочку, которая играла Венди. Это было одновременно довольно забавно и при этом пахло катастрофой. Многие смеялись, кричали из зала что-то обидное… Девочка плакала. А Джерард сбежал. Его потом до вечера найти не могли. Короче, после этого он не ходил на репетиции театра и не играл на сцене.
Повисла тишина. Если честно, мне захотелось улыбнуться, когда я представил пухлого Джи в зеленых колготках, парящего над сценой на верёвочке и распевающего песню Питера Пена… Но если он и правда рухнул после этого… Для меня это было бы серьёзной травмой детства.
– Да уж… – только и сказал я.
Дверь открылась. Накурившийся Уэй вошёл в репетиционную, окинул нас цепким взглядом.
– Что, уже все в курсе? – вопрос, вроде, задавался Торо, но я тоже поёжился. – Пр-редатели, – процедил он, подходя к микрофону. Впрочем, это было сказано без злости и раздражения. Словно Джерард и сам предполагал, чем мы будем заниматься в его отсутствие.
– Продолжим, все на месте, – встрепенулся Рэй, и Том, когда проходил мимо Уэя к барабанам, по-доброму, участливо похлопал его по плечу. Джерард посмотрел на руку так, словно еле сдерживался, чтобы не откусить её. Я всё-таки прыснул.
– Начнём с соло Фрэнка, раз у него есть силы веселиться, – нашёлся Рэй и начал гонять меня туда-сюда по всей грёбаной партии.
Поздним вечером, когда с музыкальной частью было закончено, наступило время примерки. Юбки мы попросили у одноклассниц. Сейчас как раз было время переходить на летнюю форму, и зимние юбки, те, что подлиннее, убирались в шкафы. За ними-то мы и объявили охоту.
– Том, перестань, – кажется, Рэй подоспел вовремя. Что-то подозрительно затрещало, но барабанщик был упрям.
– Я влезу, – уверенно заявил Том, не сдаваясь.
– Эй, ты уже не влезаешь, – я показал руками, что ширина юбки уже закончилась, а задница упитанного барабанщика ещё оставалась снаружи.
– Может, ты молнию забыл расстегнуть? – услужливо, на грани вырывающегося смеха спросил Дерек.
– Да расстегнул я всё, – Том набычился, но не злился.
– Может, стоит снять штаны? – поинтересовался я. – Вдруг ремень мешается?
Мы меряли прямо на джинсы, и ни у кого, кроме Тома, проблем не возникло.
– Нет, тут пара сантиметров ничего не решит, – Рэй чесал затылок. – Том, я серьёзно. Снимай, пока не порвал. К следующей попрошу Молли Роуз. Может, она одолжит юбку…
– Она же необъятная! – удивлённо выдохнул Джерард с дивана. Он уже давно облачился в свою юбку и выглядел в ней слишком органично. «Это всё из-за джинсов под ней», – подумал я.
– Том играет сидя, уж лучше как-то сцепить лишнее сзади, чем порвать малое.
Аргументы Рэя как всегда были железными.
– Давайте встанем рядом? – предложил Дерек.
Выстроившись в шеренгу, мы молча потрясённо оглядывали получившуюся картину. Первым не выдержал и заржал Майки.
– Ребята, это… это просто улёт! – еле выговорил он сквозь «ха-ха».
– М-да уж, – хмуро выдавил Рэй. – А ведь ещё будут гольфы…
– Разноцветные? – с искренней надеждой в голосе поинтересовался Дерек. – У сестры такие крутые есть, бирюзово-сине-жёлтые. Всегда мечтал померить… – Том посмотрел на друга странно, и тот сразу сдулся.
– Это будет фурор, я отвечаю, – едва сдерживая улыбку, глядя на меня из-под отросшей криво подстриженной чёлки, подвёл итог Джерард. Я улыбнулся ему в ответ. Мы выглядели забавно и даже мило. И нисколько не глупо. Ну, разве самую малость…
– Может, по домам уже? – взмолился отсмеявшийся Майкл.
Часы показывали начало десятого. Мы были последними под сводами школы, не считая ночного охранника.
Дни недели неслись так остервенело, что суббота наступала каждый раз слишком неожиданно. В субботу у нас обычно бывали занятия, но не больше двух пар и заканчивали мы как правило ещё до обеда. Это было весьма кстати.
Сегодня не было репетиций. А ещё не было занятий у выпускных классов. Школа дышала вяло и сонно, в коридорах было странно тихо, и после занятий мы с Майки решили немного удлинить обычный маршрут до дома.
На углу парка на перекрёстке с моей улицей купили в передвижном ларьке гамбургер и чизбургер, колы и отправились гулять по оттаявшим и уже подсохшим дорожкам.
Было так лениво и хорошо. Тело чувствовало себя, словно после хорошего недельного марафона. Подготовка к тестам на занятиях, бесконечные долгие репетиции, мало сна… Сейчас я двигался на автопилоте и млел от того, что сегодня ничего – совершенно ничего! – не буду делать. Просто пролежу остаток дня, плюя в потолок или почитаю… Или…
– Зайдёшь к нам в гости? – как-то неожиданно спросил Майкл, кусая свой чизбургер и марая нос в кетчупе. – Джерард окопался в своей комнате с каким-то важным проектом… Когда я вижу рядом слова «Джерард» и «важный», знаешь, у меня мороз по коже.
Я хмыкнул и улыбнулся. Солнце путалось в линзах очков Уэя младшего, а настрой у меня был до того ленивый и мирный, что я еле сдерживался, чтобы не обнять этого вымаранного в кетчупе тощего парня. Просто от полноты чувств. Не знаю, отчего, но я всегда очень тепло относился к Майки. Не так, как к Рэю. И, конечно, совсем не так, как к Джерарду. Какая-то другая полочка, иная грань. Уютно и легко просто так идти рядом и говорить о ерунде.
– Что за проект? – поинтересовался я, пережёвывая. – И у тебя нос в кетчупе.
– Спасибо, – он чуть смутился, вытираясь. – Тайный, говорю же. Ничего не рассказывает, в комнату его сказал стучаться. Я в шоке. И ещё ни разу не стучался, естественно.
Я хохотнул. Желание крепко, до хруста костей обнять Майки усилилось.
– Эй, не смотри на меня так, – делано испугался он.
– Как? – я и правда не понял. Мне было так хорошо и спокойно, я чувствовал себя каким-то древним индийским слоном, валяющимся в тёплой луже грязи на самом солнцепёке.
– Как на Джи. Словно накинешься сейчас.
Я напрягся. Мы медленно подходили к середине парка, деревья, ещё голые, просвечивали насквозь во все стороны. Но тени от стволов и веток казались бесконечной сплетённой сетью, и сейчас я почувствовал её тяжесть на своих плечах.
– Да расслабься, – Майкл улыбнулся и хлопнул меня по спине рукой, которая, надеюсь, была чистой. – Мне-то всё равно, он при любом раскладе остаётся моим братом, а ты – моим другом. Просто если ты надеешься, что это незаметно – спешу тебя огорчить.
Я безжалостно покраснел. Моё лицо-мой враг. Не то, чтобы я боялся мнения Майки или стеснялся. Просто впервые мне кто-то указал на то, что «это заметно». И именно это было неожиданно и как-то неловко. Я знал, что моё лицо непроизвольно вытягивалось вширь и ломилось от улыбки, стоило Джерарду появиться на горизонте. Но мне же казалось, что я неплохо скрывал свою заинтересованность.
– Насколько всё явно?
– Чувак, – Майкл жевал, поэтому я только догадывался о значении произнесённого слова. – Ты трахаешь моего брата глазами. Он тебя тоже иногда, но Джерард скрытный мудак и, если честно, ему запросто удаётся не палиться. Чего нельзя сказать о тебе, Фрэнки.
– Фак, – я решил закусить разочарование гамбургером. Между прочим, не таким уж и бумажным, как я боялся вначале.
– Знаешь, я просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы. В школе, например… Это не моё дело, что там происходит между вами двумя. Просто проблемы, которые обычно возникают в подобных ситуациях… я очень расстраиваюсь из-за этого. Сильнее, чем ты можешь подумать, глядя на меня, – он улыбнулся, посмотрел на меня из-под козырька кепки и поверх очков.
– Майки…
– Но ты не парься сильно. Это просто я такой наблюдательный, да и вы постоянно у меня перед глазами мелькаете, задолбали уже, – он улыбнулся ещё шире. – Не думаю, что кто-то ещё успел сложить два и два и сделать выводы. Но… просто, будь осторожнее, ладно?
– Наблюдательный мудак, – тихо сказал я в ответ, улыбаясь как полный идиот и снова прячась за пережёвыванием гамбургера.
– Эй, я всё слышу, между прочим, – он ткнул меня кулаком в плечо, и дальше мы какое-то время шли молча.
Выкинув бумажные обёртки в ближайшую урну, пшикнули крышечками колы. Я испытывал нестерпимое желание приложить прохладную жестяную баночку к обеим щекам по очереди. Я был уверен, что от меня повалит пар.
– На самом деле, я собираюсь уйти к Рэю. Будет дальше мучиться со мной и басом, потому что всю неделю отлынивал, – сказал вдруг Майки. – Только захвачу сменную одежду и гитару.
– С ночёвкой? – присвистнул я.
– Так удобнее, – Майкл как-то стушевался, а у меня появилась возможность отыграться. Но я почему-то решил просто заткнуться и ничего не говорить из того, что вертелось на языке. – У меня уже намного лучше получается. Если так и дальше пойдёт, Рэй пообещал, что разрешит сыграть с вами на фестивале какую-нибудь одну песню.
– Ого, – это была и правда радостная для упёртого Уэя-младшего новость. – Ты молодец, я серьёзно. Знаешь, я, если честно, даже не думал, что ты способен за такой короткий срок достичь подобного результата.
– Ничего особенного ведь. Торо выберет самую простую по басу песню.
– Всё равно, Майки, я тобой горжусь, – я приобнял его за костлявые даже через куртку плечи.
– О Господи, отвянь от меня…
Мы бродили по дорожкам, пересмеиваясь, порой наступая в недосохшие лужи, совершенно по-идиотски пугали голубей и строили рожицы чужим детям. Люди вокруг сонно и неспешно проходили мимо нас, настроенные на ленивый ритм субботы, они вдыхали в себя весну и готовились проснуться – от зимней спячки, недомоганий и серых дней.
Я шёл и всё чаще смотрел на небо. Оно казалось таким страннным… Совсем не таким, как зимой или летом.
– Вообще, самое красивое и берущее за душу небо бывает весной и осенью, – сказал Майки, проследив мой взгляд.
– Чувак, с языка снял, – подтвердил я. – Осеннее более глубокое и какое-то насыщенное, и по его краям будто намерзают льдинки, как на лужах.
– И оттенки такие… непривычные. За весь год никогда таких не увидишь, кроме как осенью. А весеннее…
– Свежее, – перебил я его. – И выполосканное. Чистое, сочное. Незапылённое ещё.
– Точняк, – с придыханием подтвердил Майкл, уставясь в лазурную до боли в глазах вышину с редкими вкраплениями витых белых мазков.
Я резко дёрнул его за рукав, спасая от столкновения с деревом.
– Ох, – Уэй удивлённо обернулся, таращась на прошедший в дюйме от него серый ствол. – Спасибо.
– Обращайся, – криво улыбнулся я.
Наша прогулка закончилась совершенно естественно на пороге дома Уэев. И если ещё полчаса назад я подумывал о том, чтобы отказаться от приглашения зайти в гости, то после того, как Майкл рассказал о своих планах, я не собирался упускать такой шанс остаться наедине. Ещё и этот «тайный проект»…
– Поставишь чайник? – больше попросил, чем поинтересовался Майки. – Я только гитару прихвачу из комнаты и пакет с вещами.
Гитара была той самой, подаренной его бабушкой на день рождения. Майкл холил её и лелеял. На самом деле, в ней не было ничего особенного, как и в моей акустике, стоявшей на чердаке. Гитара как гитара.
И только эмоции и память решали всё.
Я помнил все её заклеенные трещинки, и вытертые на грифе и деке места вызывали у меня тёплую улыбку. В моей любимой гитаре было потраченное время, пот и даже иногда кровь, стекавшая с мозолей по струнам. В ней была память о папе и о том, как он улыбался, видя мою реакцию на свой подарок. В ней был первый раз, когда я поймал на себе странный взгляд Джерарда, когда мы играли с Рэем на чердаке.
Наверное, из таких мелочей и складывается в итоге твоя любимая гитара. Именно из них. И звук тут совершенно не при чём.
Пока я заваривал чай, – не знаю, почему чай, а не кофе, – в двух разных кружках, Майки успел спуститься вниз с чехлом и небольшой спортивной сумкой.
– Ну всё, я побежал, – кинул он мне из прихожей, зашнуровывая кеды.
– Эй, а чай? – я был немного удивлён таким стремительным Майки. Было ощущение, что он готов нестись к дому Торо бегом.
– Отнесёшь Джи наверх? Он в своей комнате забаррикадировался, и не думаю что с утра выходил. Удачи, Фрэнки, – и этот невероятный чувак просто улыбнулся и закрыл за собой дверь. Снаружи… Я остался стоять посреди пустого первого этажа дома Уэев и чувствовал себя немного странно. Словно меня зазвали в ловушку, в пещеру к дикому зверю, и бросили.
Утрирую, конечно. Но я и правда почувствовал тянуще-покалывающее нечто под ложечкой.
