Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 54 страниц)
– О господи, иди ты, – ухмыльнулся я, пытаясь дотянуться до влажного лица рукой, чтобы смахнуть пот с ресниц. Глаза немилосердно щипало, но осуществить задуманное было не так-то просто, когда на тебе висели трое довольно упитанных парней.
– Ты в курсе, что мы звали тебя всё то время, что ты шёл по коридору? – спросил Джерард, заглядывая мне в глаза. Меня просто вело от него сейчас, потому что я пытался добраться до истины: понял ли? Или не понял? Но дно его зрачков казалось темнее ночи, и я ни черта не видел там и из-за этого начинал дёргаться.
– Ну, простите. Я был слегка не в себе. Первое одиночное выступление, всё такое, – вяло стряхивая парней с себя, сказал я. Наконец, я оказался на свободе и, прислонившись задницей к столу сзади, вытер лицо. – Я вообще нихрена не помню, – с истерическим смешком сказал я. – Помню, вышел на сцену. Дальше вырезано цензурой. Очнулся уже в кабинете. Хотите – верьте, хотите – нет.
Они смеялись, выражали все свои похабные мнения насчёт моего «горячего» выступления, а я почти не слышал ничего, потому что Джерард, примостившийся справа от меня и делавший совершенно успешно очень естественный вид – он поддерживал беседу, смеялся, что-то говорил Рэю и Майки – при этом совершенно однозначно поглаживал своими пальцами кисть за моей спиной. Этого никто не мог видеть, но, чёрт, я-то чувствовал, и сказать, что его поведение доводило меня до ручки – не сказать ничего. Во мне поднималась дикая смесь непонимания, возмущения, желания его убить и одновременно желания его трахнуть. Я пытался вслушиваться в разговор парней, но эти его прохладные пальцы, скользящие по моим за нашими спинами, просто выбивали из меня остатки разума. Краем глаза я видел, как он то и дело кусает губы, при этом почти не глядя на меня, и сердце в моей груди уже неистово колотилось. Может, его дерзкое поведение можно было считать ответом: «Я тебя услышал»?
– Эй, Фрэнк, ты в порядке? Выглядишь, будто напился, – ухмыльнулся Рэй, и я, наконец, поднял на него глаза, одновременно с этим ловко перехватывая пальцы Джерарда и сцепляя их со своими, не давая ему больше двигаться.
– Да… Думаю, да. Просто переволновался и устал. Надо бы переодеться – я весь мокрый – и идти домой. Вы не останетесь дослушивать?
– Не-ет, – хором ответили друзья. – Мы еле уговорили этого демона Блома выпустить нас из зала в качестве твоей моральной поддержки. Так что уж лучше домой.
– Зависнем у нас? – спросил Джерард, и никто не стал возражать.
Я переодевался в сухую футболку и кофту тут же под разговоры ребят, решив наплевать на влажные на пояснице джинсы. Идти до Уэев было не слишком долго.
– Кстати, – вдруг сказал Майки, – мне показалось, будто я видел твоего отца, Фрэнк. Серьёзно, если бы я представлял себе его, то он мог выглядеть только так. Чертовски похож на тебя. Так вышло, что мы сидели в одном ряду, и этот человек был очень рассеянным, но на твоём выступлении стал крайне сосредоточен. Такое может…
Я не дослушал, хватая рюкзак, свою куртку и кофр с гитарой.
– Секунду, ребят, – только и успел сказать я, пролетая между ними на выход из аудитории. Это было невозможно, нереально, но всё же… Вдруг?!
Заглянув в зал и встретившись с одобрительным взглядом мистера Блома, понял, что искать его сейчас в зале совершенно невозможно – концерт ещё не закончился, и какая-то девушка играла сейчас на флейте.
Так же молниеносно отпрянув от дверей, побежал в сторону выхода из школы. Я даже не накинул куртку, как увидел за школьной оградой одинокий силуэт под фонарём. На ходу набрасывая на себя верхнюю одежду, понёсся к этому человеку, несколько раз чуть не завалившись на бело-серую смесь снега и грязи под ногами.
– Пап? – крикнул я, когда между нами оставалось с десяток шагов.
– Фрэнк? О господи, одевайся скорее, на улице же холодно! – говорил этот человек на ходу, двигаясь ко мне, и, едва дойдя, тут же принялся застёгивать на мне куртку и надевать капюшон. А я чуть не плакал: чёрт, чёрт, чёрт, он всё же приехал, и хоть и ничего не сказал мне, он приехал так рано, как только смог, и даже видел моё выступление. Я был за шаг до истерики, как вдруг отец, заглянув в мои глаза, чуть встряхнул за плечи и строго сказал: – Фрэнк Энтони Айеро-младший, а ну быстро взял себя в руки, – и, не дожидаясь, пока я «возьму себя в руки», крепко обнял. Я был счастлив, хотя в моей голове крутились десятки вопросов. Не знаю как, но мне удалось не заплакать. Грёбаных полгода, даже больше. Мы не виделись грёбаных полгода. Он пах холодом и крепким табаком – когда я окликнул его, он курил. А ещё особым своим отцовским запахом – кажется, с самого моего детства он пользовался одним и тем же средством для бритья, по которому я мог безошибочно опознать его. Я обнимал его в ответ и просто радовался, что всё так, как есть. Я сильно скучал.
– Чувак, не представишь нас? – голос Торо из-за спины был неожиданным, друзья подошли неслышно. Я отстранился от отца и обернулся. Все трое стояли тут и улыбались.
– Это мой отец, – ответил я, надеясь, что моё лицо выглядит нормально, – Энтони Айеро. А это мои друзья: Майки, Джерард и Рэй. Я рассказывал тебе.
Я наблюдал, как парни обмениваются рукопожатиями и приветствиями с папой, и глупо улыбался. На улице было уже совершенно темно и чертовски холодно, изо ртов то и дело вырывались облачка белёсого пара. Фонари расчерчивали пространство на тёмные и светлые геометрические фигуры.
– Ну, эм… мы тогда пошли? – спросил Майкл.
– Да, сегодня без меня, – уверенно ответил я, улыбаясь им всем и мимолётно глядя на Джерарда. Всё к лучшему. Было не очень хорошо оставаться сегодня у Уэев, я подсознательно чувствовал это.
– Ничего, что ты отбился от коллектива? – спросил отец, когда ребята скрылись за поворотом, и мы тоже куда-то пошли вместе с ним.
– О чём ты? – удивился я. – Они мои лучшие друзья, конечно, но с ними мы видимся намного чаще. Я уверен, они это переживут, как и я, – я замолчал ненадолго. – Я скучал.
– Я тоже скучал, мелкий, – улыбаясь, ответил отец, сгребая меня рукой ближе к себе. – Голодный? Я присмотрел пиццерию неподалёку, пока шёл сюда. Можем зайти. Согреться и поговорить.
Почти весь путь до закусочной мы прошли молча, перекидываясь лишь короткими фразами. Папа в шутку поддевал меня насчёт выступления, но в итоге сказал, что я смотрелся очень прилично. Я ответно шутил о его шпионских замашках и том, что он следил за мной, получая в ответ только громкий смех.
– На самом деле, вырваться получилось очень спонтанно. Я думал позвонить тебе завтра с утра, чтобы не беспокоить перед выступлением. Линда сказала по телефону, что ты уже ушёл, когда я звонил с вокзала. И я решил не упускать такую возможность – послушать тебя вживую. И… могу с уверенностью сказать, ты очень вырос. И в технике, и в смелости. Я даже представить не мог, что ты, довольно стеснительный парень, выйдешь на сцену вот так и задашь жару. Я горжусь тобой.
– Спасибо, – счастливо ответил я, когда мы уже подходили к пиццерии.
– Ещё бы ростом не подкачал, – притворно-расстроенно вздохнул отец, и я не удержался от того, чтобы двинуть его локтем. Мой рост отчего-то был самой излюбленной темой его шуток, хотя он сам был выше меня всего на голову.
В небольшом помещении было тепло и очень пусто. За дальним столиком сидела ещё одна пара и всё. Мы устроились у длинной стойки, идущей вдоль окна, забравшись на высокие стулья. В стекло были видны наши отражения и всё то, что происходило на улице: пустынная трамвайная остановка в одиноком круге света, дорога с редко проезжающими машинами и снова начавшийся снег. Нам очень быстро принесли кофе и какую-то пиццу, что заказал отец. Я просто сидел рядом с ним и наслаждался атмосферой.
– Ты надолго? – спросил я наконец.
– У нас два дня, малыш. Прости, на дольше меня не отпустили. Мы дадим ещё несколько концертов в Джерси, а затем поедем дальше. Ты же знаешь, как у нас всё бывает, – виновато говорил он, но я не сердился. Целых два дня. Я намеревался вцепиться в него, словно клещ, на это время.
– Остановишься у нас? – с надеждой спросил я, отделяя до одури аппетитно пахнувший кусок пиццы и начиная жевать.
– Нет, Фрэнк. Я уже закинул вещи к старому университетскому другу. Он с семьёй живёт на Спрингфилд-авеню, не так уж и далеко. Так что всё в порядке. Мне не хочется смущать твою маму, хоть она и предлагала остановиться у вас.
– Я-ясно… – протянул я. Эти взрослые такие сложные… Неужели и я, когда вырасту, стану таким же замороченным?
– Не кисни, – он шутливо толкнул меня в бок. – Я спросил, завтра Линда уходит на работу с утра. И она сказала, что дом в нашем распоряжении. Так что мы можем заняться всем, чем захочешь.
– О чёрт, – вдруг расстроился я. – Завтра в школу…
– Ну ты же не сутками в этой школе? – удивился папа, и в целом был совершенно прав. Просто я как-то совсем отвык, что в неё вообще надо ходить. А ещё меня ждало объявление результатов за полугодичные тесты и, возможно, трёпка от Карго Блома… И Джерард. Я еле слышно простонал.
– Ладно, прорвёмся, – без особого энтузиазма ответил я.
– Проблемы в школе? – с искренним интересом спросил отец, уплетая пиццу так же быстро, как и я. Это отчасти походило на соревнование – кому достанется последний кусок.
– Не то чтобы… просто уж очень привык отдыхать, – вздохнул я, а папа рассмеялся с набитым ртом.
Разглядывая наши отражения, я не мог не замечать, насколько мы и правда были похожи. Не столько чертами лица, хотя и ими тоже, однозначно. Это было в манерах, жестах, даже в том, как мы сидели. Это забавило меня – ведь мы виделись так редко, что я не мог копировать его даже неосознанно. Но всё было так, и я почти идеально повторял его во многих вещах. И как после этого не верить в силу крови?
Мы успели поговорить о гитарах и новых альбомах некоторых групп, за которыми оба следили. О том, усилители каких фирм лучше, и новом веянии отращивать ноготь на большом пальце и пользоваться им, как медиатором. О папиных концертах и его решении попробовать преподавать в детском клубе с февраля.
За столь короткое время мы переговорили о стольких вещах, что моя голова странно ехала, почти что кружилась от подобного калейдоскопа тем.
– Как у тебя с девочками? – вдруг спросил он, попивая кофе. Пиццы уже не осталось, но мы оба вполне наелись.
– Эм… нормально, – лихо соврал я, утыкаясь в свою кружку. – Я… м-м… вроде как дружу… с одной.
– Оу, – он хлопнул меня по плечу. – Рассказывай. Симпатичная?
Я хихикнул, вспоминая сегодняшнего Джерарда.
– Вполне, – уверенно ответил ему, прихлёбывая остывающий кофе.
– Я рад, малыш, – он снова назвал меня ненавистным прозвищем, но сегодня я не мог на него злиться. – Не торопись лезть ей под юбку. Девочкам нужно много больше времени, чтобы решиться на что-то интимное, – со знанием дела сказал он.
Я чуть не выплюнул кофе обратно в кружку, отчего-то представляя Джерарда в юбке и, к своему удивлению, слегка заводясь от этого. Даже на расстоянии этот парень был способен заставить меня кипеть.
Отчасти я чувствовал себя неловко оттого, что мне приходилось недоговаривать. Фактически даже врать. Но мне было очень сложно обсуждать подобные темы с кем бы то ни было, особенно, если видишь этого человека так редко. Если бы папа был рядом постоянно, он бы заметил. Почему-то я был уверен в том, что он бы заметил. Порой он читал меня, словно раскрытую книгу. И я, наверное, был рад тому, что сейчас у него просто не было достаточно времени для того, чтобы просканировать меня. Я мог расслабиться.
Мы проговорили ещё около получаса, выпив не меньше литра посредственного кофе, прежде чем отец, посмотрев на часы, не сказал, что нам пора расходиться. Он расплатился, и мы вышли на тлеющий белым пеплом медленного снега мороз. Неторопливо дошли до нашего с мамой дома, где на первом этаже на кухне горел свет. Мама ждала, и это заставило меня улыбнуться.
– Ну что ж, до завтра? – папа притянул меня для быстрого объятия. – Ко скольки мне подойти?
– Я заканчиваю в два. Давай к трём? Пообедаем вместе.
– Отлично, Фрэнки. Доброй ночи, – он помахал мне рукой и, развернувшись, пошёл в сторону Спрингфилд-авеню.
– Доброй ночи, пап. Это офигенно, что ты всё же приехал, – негромко сказал я ему в ответ, и меня мало волновало то, что он уже не слышал моих слов. Я был счастлив. Внутри моего тела так ровно горело что-то тёплое, что я совершенно не ощущал морозности ночного воздуха. Магия…
====== Глава 28. ======
– Чувак, можешь не верить, но мы написали тесты лучше всех, – Майки похлопал меня по плечу, пока мы стояли возле доски с многочисленными наклеенными листами – результатами. Я не мог как следует разглядеть, но Майкл был повыше, и я ему доверял. Облегчённо выдохнув, вычеркнул жирным красным маркером из своей головы пункт под названием: «Получить взбучку от Карго Блома насчёт успеваемости». Я сам плохо понимал, как мне удавалось учиться достаточно хорошо. Я, конечно, не пропускал и старался по максимуму готовиться к лекциям, но никогда не уделял занятиям больше времени, чем положенный минимум. Возможно, моя способность сосредотачиваться на чём-то практически механически, потому что «так надо», спасала меня. Оставалось надеяться, что от моих знаний останется хоть что-нибудь к летним тестам. Иначе мне крышка.
Сейчас только началась большая перемена, во время которой мы всегда обедали. Времени оставалось ещё около получаса, и народ толпой валил в сторону столовой, потому что на улице перекусывать в такую погоду захотел бы только безумец. С результатами тестов проблема решилась сама собой, и в моей голове точно передвинули какие-то рычаги. Теперь на первом месте оказалось дикое желание свалить из школы и увидеться с отцом, и за ним следовало не менее сильное и навязчивое – встретить каким-то образом Джерарда, который в школе был подобен призраку, и минут на пять лишить его возможности двигаться, зажав в каком-нибудь тёмном и безлюдном углу.
Как бы я ни обманывал себя, но каждый день, а иногда мне казалось, что каждый час утяжелялся, обрастал чем-то, увеличивался в десятки раз, чтобы мягко, гулко бухнуться в узкую щель копилки моей одержимости им. Я хотел видеть его – хотя бы видеть – днём. Хотел иметь возможность пройти мимо, вдохнуть тот же воздух, которым дышал он. Я хотел дотронуться до него – хотя бы мимолётно, будто случайно, по-дружески. И хотя прекрасно осознавал, что от всего этого мне станет только хуже, потому что эта тоска была лишь первой, не самой жестокой ступенью – при достижении её потребности в нём тут же возрастали, – я не мог ничего поделать с собой. Меня отравили, и теперь, чтобы не сойти с ума, я должен был принимать этот яд в небольших дозах, чтобы жить хоть как-то. Ни о чём более серьёзном даже и речи не шло – с Джерардом этот номер не пройдёт. С его маниакальной боязнью проблем… Я рассчитывал только на то, что его, как я смел надеяться, тоже вело от меня. А значит, возможно, я тоже как-то мог влиять на происходящее.
– Ты в столовую, Майки? – спросил я друга, пока мы шли по длинному коридору.
– Будто ты не туда же, – усмехнулся он. – Рэй должен ждать, ну и брат тоже, надеюсь. Мы все хотели услышать твою историю счастливого воссоединения с отцом. А то ты обычно ничего не рассказываешь.
– Мне нужно отлить, и я буду в вашем распоряжении, – улыбнулся я. Это можно было счесть праздным любопытством, но мне отчего-то чудилась забота и искренняя радость за меня. Я был совершенно не против поделиться.
– Руки не забудь вымыть после, – хохотнул Майкл и ушёл вперёд, в то время как я свернул к нужным комнатам.
Внутри было пусто, и я отчего-то решил занять кабинку. Не слишком любил писсуары. Пусть это будет моей паранойей, но далеко не все в восторге от компании в момент такого интимного действа. Кто-то вошёл после и включил воду. Стало шумно, но мне только на руку. Звучание разбивающейся о стенки раковины воды расслабляло.
Застегнув ширинку, смыл и вышел. Я не сразу узнал склонившуюся над раковиной фигуру, но стоило парню чуть разогнуться, как в зеркале мы встретились взглядами. Он кривовато улыбнулся мне.
– Привет, Фрэнки.
– Джи… привет. Что с твоей губой? – его нижняя распухла и кровоточила сбоку. Он снова набрал воды в рот и смыл ладонью красный ручеёк.
– Новый семестр. Продолжение битвы за мою ориентацию. Всё как всегда, – отплёвываясь, проговорил Уэй, и внутри меня всё сжалось, а затем молниеносно развернулось острыми иглами дикобраза.
– Кто? – зло спросил я, будто это могло что-то поменять. Я уже стоял рядом и неподвижно наблюдал за тем, как розоватая вода исчезает в отверстии канализации. Джерард пытался руками придержать волосы, но они всё-таки уже вымокли на кончиках. Повинуясь спонтанному порыву, я собрал его волосы в пучок своими руками и держал их, пока он полоскал рот и держал руку, холодную от воды, у разбитой губы.
– Какая разница, Фрэнки? – усмехнулся он. – И спасибо. Так намного удобнее, – он чуть двинул бровью. В моей груди клокотал гнев, смешиваясь с желанием обнять его и сказать что-то утешающее. Но язык словно стал весить несколько тонн, и я просто молчал, отмечая, что вода с каждым разом была всё меньше и меньше окрашена в розовый. – Ты знаешь, – сказал он, распрямляясь и отрывая полотенца, – меня бесит не столько то, что они говорят про меня. А сам факт того, что они это говорят. Потому что, блять, это не их чёртово дело. Это ничьё чёртово дело, так ведь? Это моя личная жизнь, и она только моя, понимаешь? – он уже осторожно промакивал лицо и губу, морщась от каждого касания. Я смотрел на эту воспалённую алую ранку, не в силах оторваться. – Но кто-то считает это очень весёлым, и в какой-то момент я, кто вообще не умеет драться и до чёртиков боится ввязываться в это дерьмо, замахиваюсь и бью. Глупо, неумело, получая в ответ отлично поставленный удар. И это возвращает меня на место. И в голове загорается красная лампочка тревоги и механический голос начинает нудно повторять: «Дзынь! Тактика, мистер Уэй! Вы отклонились от тактики, вернитесь на землю! Немедленно вернитесь на землю!»
– И в чём заключается тактика? – тихо спросил я, не упуская из виду ни одно движение его губ. Мой рот помимо воли заполнялся тягучей слюной. Я был не в силах хоть как-то повлиять на это.
– Тактика проста, – едва заметно улыбаясь здоровой стороной рта, сказал Джерард. – Не попадаться на глаза, быть незаметным, уходить от конфликтов. «Ничего не вижу, ничего не слышу. Меня тут нет».
– Но ты есть, – зачем-то сказал я, – незаметно подходя к нему ещё на полшага. Мне требовалось очутиться в его личном пространстве, чтобы как-то разделить его ощущения. Чтобы утешить свою одержимость им.
– Я просто хочу спокойно доучиться и свалить отсюда, Фрэнк. Я не собираюсь никому ничего доказывать, – он умолк, наблюдая за тем, как я не свожу с него глаз. – По крайней мере, не им. Некоторым людям бесполезно что-то доказывать. И сегодня я просто не сдержался, хотя должен был.
Он замолчал и смотрел на меня ещё несколько секунд, а затем шумно выдохнул, заставив меня вздрогнуть:
– Ох, чёрт… Иди сюда, – схватив меня за руку, потащил к самой дальней кабинке.
Втолкнув меня внутрь, выглянул, проверяя что-то, и закрыл за собой дверь. На щеколду. Я громко сглотнул. Кажется, меня уже трясло. Не дожидаясь, когда он сделает хоть что-то, вцепился в его кофту и обнял. Сильно, тепло… Мне было это необходимо, и я надеялся – ему тоже.
Какое-то мгновение он, видимо, был ошарашен. Я чувствовал гулко бьющееся сердце и слышал его шумное дыхание. Он пах собой, о чёрт, я бы дышал его запахом вечность. Этот запах – не знаю, что это было? Смешение ароматов тела, пота, шампуня, геля для душа? – этот запах взрывал мне мозг сильнее и быстрее травки или никотина. Он опьянял меня, а в сочетании с теплом его тела действовал просто убийственно. Мои ноги почти теряли свои опорные свойства. Жутко хотелось сесть, лечь, просто растечься, расслабиться и ни о чём не думать.
– Никогда не делай так при мне, – тихо прошептал он мне в самое ухо, наклоняясь ниже. Волна мурашек мгновенно охладила мой хребет.
– Что ты имеешь в виду? – не понял я.
– Твои губы. Не кусай свою нижнюю губу при мне, это сводит меня с ума.
– Я… – я был ошарашен. – Я не делал ничего подобного.
– Вот видишь. Ты не контролируешь себя. Всё это время ты стоял и кусал свою чёртову губу. Фрэнк... – он выдохнул мне в ухо, и было в том, как он произнёс моё имя, столько всего… И мольба, и обречённость, и надежда, и ощущение спёртого, еле сдерживаемого натиска. Меня пробрало до самого костного мозга, я поёжился, ощущая, как быстро твердеет под ширинкой джинсов. Было чертовски неудобно. Джерард прижал меня сильнее, не давая отстраниться и на миллиметр.
– Прости, – сдавленно прошептал я в его плечо. Не знаю, понял ли он, но я имел ввиду – и за губу, и за то, что сейчас творилось в моих штанах, и за то, что ни одна из моих рук не собиралась отпускать его, а пальцы сминали ткань кофты в железном захвате.
– Просто помолчи, ладно? – едва сказав это, Уэй прихватил самый кончик моего уха своими зубками, и я с силой дёрнулся от неожиданности. Его бёдра тут же подались к моим, и я понял, насколько он «не в порядке» сейчас, вместе со мной, за дверью этой туалетной кабинки. Это было чистым безумием, всё казалось каким-то нереальным, фантасмагоричным, не имеющим к нашим с ним обычным жизням никакого отношения.
– Чёрт, – простонал я, и, практически выдирая своё ухо из его рта, поймал губы Джерарда своими.
– Ауч… – он скривился.
– Больно? Прости, я идио…
– Ещё, – только и сказал он, в то же время снова целуя меня одними губами. Он снова и снова закрывал мне рот, и я, чувствуя его чуть солоноватый вкус на языке, толкнулся внутрь. Он не был против, расслабляясь, обмякая в моих руках, сдаваясь без особого боя. Я ласкал его языком. Я мечтал зализать все его раны, как делают это собаки. И хотя моя слюна была в этом совершенно бессильна, я старался изо всех сил, так и не переставая чувствовать терпкий солёный отзвук его крови на языке. Это безумно заводило, и мозг полностью отключился. Остались только мы – я и Джерард – посреди туманного нечто без времени, истории и пространства. Его рука незаметно для меня опустилась вниз. Я понял это лишь тогда, когда его пальцы сжались на моей ширинке. Это чертовски отрезвило меня. Как удар электрошока.
– Чёрт, нет, – испуганно сказал я, накрывая его ладонь своей. – Нет, Джи, не здесь…
Какое-то время – мне показалось, что долгие, долгие десятки минут, – он смотрел в мои глаза, ничего не понимая. «Почему нет, чёрт тебя дери?!» – кричало всё его существо. Его взгляд был таким туманным и пьяным, каким я не помнил его даже в новогоднюю ночь. Джерард был невыносимо, до боли сексуальным и возбуждённым. Но потом – я видел это, видел совершенно точно, – туман поредел, и этот парень вдруг понял. Его рука молниеносно вырвалась из-под моей ладони и с силой, так, что под спиной задрожало, впечаталась в пластиковую перегородку рядом с моей головой.
– Блять… Я вообще перестаю соображать рядом с тобой, – сказал он как-то хрипло, вдруг упираясь лицом в моё плечо. – Можно, я просто постою так немного?
Разве мог я быть против? Пальцы по неосознанному моему желанию забрались в волосы на его затылке. Я дрожал, совершенно явно дрожал и никак не мог остановить это. Мне очень хотелось успокоиться, и это действие – пропускать между пальцев его волосы – немного помогало.
– Мы не попали на ланч, – зачем-то сказал я, хотя за все ланчи мира не ушёл бы сейчас отсюда.
– К чёрту ланч, – донеслось от моего плеча.
– К чёрту ланч, – улыбнувшись, повторил я. Помолчав, вспомнил о важном: – Джи, приходите завтра вечером ко мне. Все. Ты, Майки, Рэй. Я ещё раз познакомлю вас с отцом, накупим чего-нибудь съедобного, поиграем все вместе… Он классный барабанщик. Я хочу, чтобы вы все узнали друг друга получше. Отец… очень много для меня значит.
– Тебе с этим повезло, Фрэнки, – сдавленно сказал он, и я, вспоминая ситуацию в семье Уэев, вдруг понял, что не стоило сейчас говорить этого. Но я боялся больше не увидеть Джерарда сегодня и хотел заручиться положительным ответом сейчас.
– Просто пообещай, что придёшь, – настойчиво потребовал я, чуть сильнее сжимая волосы в своих пальцах. Он едва заметно вздрогнул.
– Хорошо…
Джерард вышел первым. Я не знал, успокоился ли он, я даже не успел как следует рассмотреть его лицо. Он просто открыл щеколду и текуче вышел, тут же закрывая за собой дверь. Пустота. Пустота в моих руках и возле моего раскалённого тела угнетала. Я посмотрел на запястье. Старенькие дедовы часы, подарок на двенадцатый день рождения. До урока оставалось около пяти минут. Моё возбуждение никуда не уходило, но я точно не собирался мастурбировать в школе. Вздохнув, натянул свою толстовку пониже и вышел. В туалет зашли пара парней явно с младшего года обучения. Поторапливая друг друга, пристроились у писсуаров. Я открыл воду и, еле переборов желание засунуть под кран всю голову, ограничился умыванием красного лица холодной водой. И только посмотрев на себя в зеркало, заметил. На левом плече на кофте темнело пятно. Мокрое пятно в том месте, где лицо Джерарда касалось меня.
– Ну ни черта себе ты отлил, – громогласным шёпотом возвестил Майки, едва я опустился за стол рядом с ним. – Мы с Рэем весь ланч тебя прождали! В итоге – ни тебя, ни брата. Не видел его? Где ты был? – тон друга был взволнованно-упрекающим, но мне было совершенно не до его любопытства. Пах тянуло, и я не испытывал сейчас никакого удовольствия от всего происходящего.
– Прости… кажется, утром съел что-то не то. Несварение, – соврал я, и моё лицо само собой очень естественно выражало негативные эмоции.
– Оу, – сразу поостыл Майки. Я заметил, как его взгляд останавливается на моих губах. – Джерарда не встречал? – повторил он настойчиво, чуть изгибая одну бровь. Но тут в класс вошёл учитель, требуя открыть тетради. Это было поистине спасением.
– Нет, – шёпотом ответил я. Затем перевернул листы в самый конец и написал на последнем: «Приходите завтра с Джи и Рэем ко мне домой вечером. Устроим мальчишник вместе с моим отцом, поиграем. Папа отлично стучит на барабанах. Будет здорово. Познакомитесь получше», – и передвинул тетрадь Майклу. Он быстро прочитал и, улыбнувшись, написал в конце только две буквы: «Ок».
Вернувшись домой, первым делом я залез в душ. И совсем не для того, чтобы вымыться, хотя, в конечном счёте, и для этого тоже. Мой мозг был оплавлен, я сам чувствовал себя оплавленным, местами перегоревшим усилителем. Две последние лекции дались мне особенно тяжело. Придётся просить Майкла, чтобы дал почитать свои конспекты. И только то, что через час должен был прийти отец, наполняло уставшее от подобных чувственных испытаний тело новой энергией и силами. Я не имел права раскисать. Я слишком долго ждал этой встречи.
Сняв напряжение и вымывшись, быстро переоделся во всё чистое. Сегодняшняя толстовка, уже совершенно сухая, должна была отправиться в стирку, но что-то помешало мне сделать это. Зажав её под мышкой, унёс в комнату.
В холодильнике, помимо зелёного салата, оставшегося с завтрака, не было почти ничего. Зато в морозильной камере я нашёл полуфабрикаты: вегетарианскую лазанью и какие-то куриные котлеты. Отца овощами не проймёшь, пришлось не только разогревать духовку, но и ставить на конфорку сковороду для котлет. Параллельно с приготовлениями, я то и дело тормошил свои волосы полотенцем. Ещё несколько минут – и они будут совсем сухие. Интересно, сколько времени требуется Джерарду, чтобы высушить свои?
Звонок в дверь раздался в тот момент, когда готовность обоих блюд была на отметке «ещё чуть-чуть».
– Привет, пап! Заходи скорее! – я втащил его внутрь за рукав холодной куртки и обнял. – Прости, мне надо на кухню, разденешься сам?
– Конечно, мелкий, – улыбнулся он, оглядываясь по сторонам. – Хорошее место.
– Спасибо! – я уже скрылся в арке входа на кухню. И вовремя. Чёртовы котлеты едва не подгорели. Он зашёл минутой позже.
– Оу, ты похож на настоящую домохозяйку, – усмехнулся он беззлобно.
– Иди ты, – оскалился я в ответ, выкладывая вершину полуфабрикатного искусства на тарелку. – Можешь просто попить чая. Я бы сварил тебе отличный кофе, но боюсь представить, что ты скажешь мне по этому поводу, – отец заливисто рассмеялся, усаживаясь на стул. – Э, так дело не пойдёт. Ванная напротив по коридору. Вымой руки, а я пока тут всё приготовлю.
– Всё как мама учила, да, Фрэнки? – не переставал улыбаться он, поднимаясь и идя в нужном направлении.
– Именно, – я посчитал, что теперь наш счёт один-один.
Папа вернулся, когда на столе уже стояли две тарелки с вилками и ножами, посередине дымилась лазанья и тарелка с котлетами. Я накладывал хлеб в плетёную корзину и после поставил чайник. Кофе варить я точно не собирался – наверное, это и правда было слишком. Не то чтобы я стеснялся своих умений. Отчасти я даже гордился ими. Просто не хотелось, чтобы отец думал, будто я полностью предоставлен сам себе. Мама была очень дорога мне и делала для меня всё, что только могла.
– Приятного аппетита, – сказал он, приступая к еде.
– Взаимно. Я очень проголодался. Не вышло поесть в школе… – случайно проговорился я, тут же чувствуя, как неконтролируемо жар разливается по кончикам ушей и скулам.
– Что так? – улыбнувшись, спросил он. – Кстати, очень вкусно.
– Ничего особенного. Это просто полуфабрикаты, если честно. Я редко готовлю.
– Я понимаю, но это всё равно вкусно, – он ткнул вилкой в котлету, подцепляя ещё одну. – Так почему ты не пообедал в школе?
А я так надеялся, что мы уже перевели тему… Чёрт. Я жевал так тщательно, словно вспомнил предписания индийских учителей о пережёвывании пищи не менее сорока раз.
– Мне нужно было сделать другие дела, – сказал я, наконец. – А ещё сегодня вывесили результаты тестов. Я на втором месте по классу, я доволен, – я опять повернул разговор в другое русло, с удовольствием наблюдая, как глаза папы разгораются нескрываемой радостью.
– Хорошо, что хотя бы этим ты пошёл в мать, – ответил он, когда его рот оказался свободен. – Ты знаешь, мне эта чёртова учёба никогда не давалась. И когда после школы Кайл предложил сколотить группу, я не сомневался ни секунды. Так что я правда рад за тебя, Фрэнк. Продолжай в том же духе.
Я улыбнулся, подкладывая ещё лазаньи. Тема была довольно больной для меня, но я старался не подавать виду. Ведь музыка была именно тем единственным якорем, в котором я всегда был уверен на сто процентов. Всё остальное оказывалось покрытым пеленой мрака.
– Я был бы очень горд, если бы ты, в отличие от меня, поступил в колледж, – негромко сказал он. – Ты башковитый парень, у тебя бы получилось. Думаю, я мог бы помочь с деньгами.
