Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 54 страниц)
В музыке меня привлекало самовыражение. Ты мог играть что-то готовое, а мог сам создавать музыку. Ты мог быть настолько субъективен в своём творчестве, насколько того хотела твоя душа, твоё собственное «я», и при этом иметь шанс найти своих слушателей, найти тех, кто будет с тобой на одной волне.
В спорте этого не было. Ты либо старался стать лучшим, либо шёл в задницу. Лучшим среди школ… Среди округа… Среди штата… Среди штатов… Не было предела этому грёбанному совершенству, и в погоне за очередным титулом или кубком ты просто рисковал забыть, зачем вообще делаешь это. Я был далёк от подобного.
Но, наверняка, есть люди, которым эта гонка нравится. Почему бы и нет?
Наша школьная команда во главе со светловолосым хером – Бернардом – выиграла в двух сетах подряд, по свистку судьи закрыв вопрос о том, кто в ближайший год хозяин «Весеннего спортивного кубка». Я кричал и прыгал вместе со всеми просто потому, что волна радости, охватившая зал, была сильна и спонтанна. Она не оставляла выбора – ты просто не мог усидеть на месте, когда все вокруг вскакивали и рвали глотки.
Что уж там, наши волейболисты и правда заслужили этот кубок (я не без гордости вспомнил нашу похвально-благодарственную грамоту за участие в фестивале и нетривиальное выступление, копия которой висела теперь в обшарпанной рамочке на стене музыкального подвала).
Напрыгавшись и прокричавшись бок о бок с Майки, мы просто расслабились (тем не менее, вцепившись в рукава друг друга руками) и позволили общей волне учеников вынести нас сначала с ряда на общую лестницу, а затем и из зала в коридор. Большинство направилось к выходу, мы же, вооружившись локтями и природной вёрткостью, протиснулись к главной лестнице – чтобы спуститься в подвал к репетиционной. Сегодня после матча Рэй обещал вернуть должок. Между тем, ни Торо, ни Джерарда в толпе мы с Майки так и не увидели.
– Давай спустимся и дождёмся их внизу, иначе нас тут просто размажут по стене, – опасаясь за наши хрупкие тела, предложил я озирающемуся по сторонам Майки. Тот кивнул, и мы поспешили вниз по лестнице.
За дверями репетиционной нас уже ждали. Том и Дерек, неразлучная парочка, сидя на диванчике бок о бок, держали в руках одну газету на двоих и увлечённо в ней что-то разглядывали, тыкая пальцами.
– Эй, чуваки, – приветственно сказал я. – Вы на матче-то были?
– И тебе привет, принцесса, – усмехнулся Дерек. С некоторых пор он стал называть меня именно так. А если быть точным – после того концерта с переодеваниями… – Конечно, были. Просто сидели с самого краю, и нас первыми вынесло из зала.
– Удачливые задницы, – улыбнулся Майки, приглаживая взлохмаченные волосы и поправляя очки после всей этой толкотни наверху. – Что это у вас?
– Вы с какой луны прилетели? – удивился Том своим приятным низким голосом. У него на самом деле был необычный для шестнадцатилетнего голос, видимо, юношеская ломка прошла рано и успешно, чему я немного завидовал. Лично мой голос хоть и очень редко последний год, всё же срывался иногда. – Это пятничная школьная газета! Тут пишется обо всём, что происходит интересного за неделю, и тут есть мы, – обезоруживающе улыбнулся он. – Огромная статья на целую страницу, ещё и с фотографиями!
«Пятничная газета!» – с ужасом эхом повторил голос в моей голове, отчего-то мерзко хихикнув.
– И что там? – я стал пробираться ближе, перешагивая провода, протискиваясь между инструментами, стойками и бумажным хламом, художественно собранным в довольно высокие неустойчивые кучи-башни.
– Да круто всё, в общем-то, – Дерек улыбался, чуть разворачивая лист со статьёй в мою сторону. Следом сквозь джунгли музыкального клуба проламывался Майки. Одна стойка, задетая его неуклюжим телом, едва не свалилась на гитару, но он вовремя вернул её на место. Я хмыкнул и вернулся глазами к газете. Обалдеть! На самом деле целая страница и фотографии…
На одной из них явно узнаваемый Джерард в юбке и довольно расхристанно расстёгнутой сверху рубашке прижимался к плечу играющего Рэя и пел в микрофон, прикрыв глаза. Я сглотнул. Такую горячую фотографию можно было вырезать и хранить под подушкой… На другой было видно Тома, рядом с ним играл Дерек и даже затесалась большая половина меня, пойманная в прыжке, отчего моя юбка оказалась в довольно откровенном полёте, показывая надетые под неё шорты. Я ощутил, как ушам становится жарко. На последней фотографии Джерард стоял рядом со мной, впиваясь своими густоподведёнными глазами в мои, и, манипулируя микрофоном у губ, тянул меня за галстук. Ох… Это выглядело так… странно и будоражаще, что я несколько раз моргнул, пытаясь прогнать наваждение.
– Горячие фотографии, правда? – хохотнул Том.
– Просто не то слово, – немного огорчённо сказал Майки, сумевший дойти до дивана без потерь. К сожалению, его не было ни на одной фото. – А есть ещё фотографии? – полюбопытствовал он. – Кто-то ведь сделал эти снимки?
– Надо зайти в литературный клуб, к журналистам, и спросить, – ответил ему Дерек. – Обычно они занимаются выпуском номера в печать.
– А есть ещё газеты? – спросил я в свою очередь. Мне очень, очень сильно хотелось иметь свой экземпляр этого чуда.
– Шутишь? – в этот раз Том был серьёзен. – Этот номер разлетелся быстрее, чем горячие свежие пирожки в нашей столовой, – очень удачно сравнил он, чтобы я понял – надежды нет. – Мы с Дереком еле успели отвоевать один. Может, у старших спросить, вдруг им повезло больше?
– Где Рэй, кстати? Мы в предвкушении шоу, – плотоядно ухмыльнулся Дерек.
– Мы потеряли их с Джерардом из вида после игры, – ответил Майки, оглядываясь на дверь.
Именно в этот момент та распахнулась, и на пороге появился взмыленный, потрёпанный и чуть раскрасневшийся Рэй.
– Обалдеть! – довольно громко начал он, проводя пятернёй по волосам, отчего те легли ещё более непослушной копной. – Я не думал, что пробиться через толпу воодушевлённых девушек может быть так трудно!
– Они гнались за тобой, чтобы взять автограф? – голос Майки был полон иронии.
– Если бы, – выдохнул Рэй, окидывая быстрым взглядом помещение и ловко доставая из-под завалов ополовиненную бутылку с водой, тут же припадая к горлышку. Сглотнув несколько раз, он продолжил: – Эти милые леди чуть не затоптали нас, когда мы проходили мимо раздевалки, у них там, видите ли, живая очередь, чтобы пообщаться с парнями из команды, – хмыкнул Торо.
– А вы-то зачем туда попёрлись? – удивился Том.
– Не знаю. Джерард что-то хотел от Бернарда, ему нужно было попасть туда. А я просто как бы за компанию. Газетку смотрите? – улыбнулся он. – Статья хорошая, и фото…
– А где Джерард? – наконец, смог выговорить оторопевший и напрягшийся я, прерывая Рэя.
– А, задержится немного. Сейчас подойдёт.
Рэй обронил эти слова, совершенно не придавая никакого особенного смысла всему произошедшему. Я же очень, просто изо всех сил старался держать себя в руках, а своё едва не забившееся в конвульсиях тело – на месте. Единственное, чего мне хотелось, это выбежать из репетиционной и нестись, не оглядываясь, в сторону раздевалок.
«Зачем тебе с ним говорить, этакий ты придурок? – костерил я Уэя-старшего. – О чём тебе с ним говорить?! Разве ты уже не послал его несколько раз и совершенно доходчиво?»
Я почувствовал это совершенно случайно под фоновый разговор Рэя и ребят и навязчивый ток крови в своих висках – как прохладная, но крепкая ладонь Майки опустилась на плечо и чуть сжала его. Это не было подбадривание. Это выглядело для меня, как: «Успокойся, придурок. Не происходит ничего страшного».
А вдруг это не так?
Я оглянулся на Майки. В ответ он, посмотрев на меня мимолётно, легко помотал головой, словно предостерегая.
Я глубоко вдохнул и выдохнул. Никто кроме него не понял, что происходило внутри меня сейчас. А о том, как это понял Майкл, я по тупости своей отчего-то не задумался…
– Ну что, раз почти все в сборе, перейдём к исполнению данных ранее обязательств? – Рэй улыбнулся и, отойдя чуть в сторону, уверенно взялся за пряжку ремня.
Что? А, да… Точно. Я (или он сам по себе решил это, что совершенно не важно) уговорил Джерарда спеть с нами на фестивале, Рэй обязался пройтись по школе без штанов в честь этого эпохального события. Мы предвкушали веселье и даже, возможно, выговор Карго Блома (он вполне мог быть ещё в школе).
Торо совершенно запросто расправился с пряжкой ремня на своих джинсах, расстегнул ширинку и махом спустил штаны до колен. Затем, под нашими молчаливо-обалдевшими взглядами, заозирался, кое-как притулился к дивану и скинул кроссовки, невозмутимо скидывая джинсы с подкачанных волосатых ног.
– Наш шеф – чёртов стриптизёр, – первым нарушил тишину неугомонный Дерек.
– Ох, иди ты, – Рэй даже не улыбнулся. – Что ли вы меня без штанов не видели? Давайте уже разберёмся с этим, и по домам. Мне ещё собраться надо к завтрашнему дню и дел много переделать, – он заговорщицки подмигнул мне и замершему по стойке «смирно» Майки.
Джинсы Рэя сиротливой неопрятной кучей остались на диване, друг вернул на ноги кроссовки, и мы почётной колонной вышли за ним из репетиционной. В подвале было подозрительно тихо, да и некому тут быть кроме нас в подобное время.
На самом выходе из комнаты клуба мне на голову лёг какой-то обруч. Сзади шёл только Дерек, и я обернулся к нему.
– Что за хрень? – я осторожно ощупал голову. Под рукой оказалось что-то, напоминавшее детскую девчачью пластмассовую диадему.
– Подарок от моей старшей сестры, – улыбнулся он. – Тебе идёт, – парень хихикнул.
Я снял «подарочек» с головы, чтобы рассмотреть. Серый пластик, изображавший, видимо, металл, и розовые прозрачные блестяшки, призывающие имитировать драгоценности. Я хмыкнул.
– Надень обратно, Фрэнки, – умоляющим тоном попросил Дерек, а затем сам помог устроить эту хрень на моей голове. – Она была на концерте и сказала, что твой образ не был закончен без этой диадемы. А она у меня учится на дизайнера одежды, её можно слушать, – он подмигнул и, легко хлопнув по плечу, ушёл вперёд, вслед процессии за нашим «королём-в-семейниках».
Своим поступком, никак не вписывавшимся ни во что, Дерек словно выбил меня из реальности. Я переставлял ноги, задумавшись не понятно над чем – над прошедшим ли выступлением, над тем, что мне и правда не помешала бы диадема с розовыми блестяшками, над тем, что вся эта хрень вообще значит, и где грёбанный Джерард так долго пропадает, что не заметил намечающегося саботажа. Очнулся я, только сделав круг по коридору подвала за всеми и вновь оказавшись у дверей репетиционной.
– Эй, я не понял… – начал я.
– Я сказал, что пройдусь по школе, но ничего не говорил про все этажи, – хитро сказал Рэй, хватаясь за ручку двери.
– Но тут даже не было никого! Это не честно! – совершенно справедливо возмутился я. Я мечтал об эпатажной проделке, а вышла какая-то фигня.
– Зато тебе очень идёт эта диадема, принцесса, – хмыкнул Рэй, пытаясь пройти внутрь клуба первым.
Не тут-то было.
Я, поняв, что меня просто дурачат, растерявший задумчивость и поддавшийся неконтролируемому порыву, влетел в комнату, направляясь сразу к дивану и джинсам.
Дурачить Фрэнка Айеро, когда он намерен пошалить? Ну уж нет, Рэй, не на того напал.
Всё слилось в одну кучу, ком, серебристую ядовитую лужицу, словно разлитая на пол ртуть: моя взбудораженность после матча, мой гнев и испуг, когда Джерард не пришёл вместе с Рэем, моя истеричность и безбашенность, когда масштаб шутки не собирался дотягивать до отведённых ему оборотов…
Растолкав ничего ещё не понявших ребят, я пулей вылетел из репетиционной, крича на ходу:
– Если тебе нужны твои джинсы, тебе лучше поторопиться, Рэй Торо! Иначе пойдёшь домой без них, я не шучу!
Я плохо соображал, слыша топот за спиной, но уж точно не шутил. Ноги несли меня к лестнице на первый этаж…
– А ну стой, мелкий засранец! – догоняющий Рэй негодовал, но это только заставляло бежать дальше и улыбаться, словно полный идиот. Ох и влетит же мне после… Диадема от бега сползла набок, остановившись, только когда достигла уха.
Ступени, почти пустой коридор… Кто-то в нём точно был, но я не разглядел лиц. Поворот, снова поворот… И, прежде чем я смог сообразить, я очутился перед дверью в мужскую раздевалку, из-за которой довольно явственно раздался голос Джерарда:
– Нет, Бернард! Я же сказал, что зашёл только извиниться за ту выходку! Это было глупо, но я не хочу тебя…
Не дослушав, я со всей дури дёрнул ручку и, (видимо, ломая в ней хлипкий замок) распахнул дверь.
Немая картина. Джерард, прижатый к стене за грудки лидером волейбольной команды. Пустая раздевалка, характерный застоявшийся запах пота и спёртого воздуха, ударивший в нос с запозданием. Непонимающий и чуть испуганный взгляд Уэя и удивлённо-недоумевающий – Бернарда.
Сзади меня неожиданно и очень ощутимо толкнули, отчего я буквально влетел внутрь раздевалки, едва не падая на колени к ногам застывших парней. Моё сердце колотилось так быстро, только что не выпрыгивало из глотки. Очень хотелось проехаться кулаком по смазливой роже белобрысого, так по-свойски сжимавшего грудки рубашки моего Уэя. Я лишь стиснул кулаки (и джинсы в них), не в силах заставить язык ворочаться во рту.
– Что тут происходит? – спросили голосом Рэя сзади, и я, наконец-то, обернулся. Вся наша компания в составе басиста, начинающего басиста (по совместительству брата того, кого прижимали к стене), барабанщика и гитариста (в одних семейных трусах, между прочим) была в сборе, и все с немым вопросом уставились на Бернарда и Джи. Я сглотнул от нелепости ситуации. – Может, ты его отпустишь? – не унимался Рэй. – Насколько я понял, Джерард шёл извиниться, а не драться.
Руки Бернарда как-то медленно и безвольно отпустили воротник Уэя и неловко повисли. Парень отступил на шаг, переводя взгляд с меня на Рэя и обратно. Я не понимал, почему он так ошарашен.
– Вы что, в этом музыкальном клубе все на голову больные? – как-то тихо и неловко спросил он. – Один в юбке со сцены посылает при всех, другой в диадеме ломает дверь, третий без штанов бегает… Охренеть. Хорошо, что осталось недолго учиться в компании подобных идиотов…
Быстрым движением схватив с лавки спортивную сумку, Бернард, грубо растолкав наше сборище у двери, вышел из раздевалки, не сказав больше ни слова.
Зависшую тишину нарушил хихикающий Джерард, так и оставшийся стоять у стены, где его так смачно припирали.
– Видели бы вы свои лица, ребята, – сквозь смех попытался проговорить он, прикрывая рот ладонью. Его лицо пошло красными пятнами, и я знал, что это из-за того, что он перенервничал совсем недавно. – Что у вас тут происходит?
– А у тебя тут что происходит? – сурово спросил Рэй, подходя ко мне и вырывая из до сих пор стиснутых кулаков свои джинсы. Он сел тут же на скамью и, скинув обувь, принялся одеваться.
– Да всё нормально, в общем-то, – ещё улыбаясь, ответил Уэй. – Просто не поняли друг друга.
– Выглядело, будто он тебя сейчас ударит, – вклинился Майки, глядя с подозрением.
«Или поцелует…» – почему-то подумалось мне. Бред, бред!
– Ничего бы не случилось, – нахмурился Джерард. – Я не девчонка, чтобы меня спасать. И без вас разобрался бы, – его тон набирал неприятного оттенка. Я посмотрел на Уэя-старшего, спрашивая взглядом, всё ли в порядке. Он же не смотрел на меня, ведя молчаливую дуэль с братом.
– С тобой никогда ничего не случается, ага, – сказал Майкл своим особенным тоном, и вышел из раздевалки. С ним же из проёма двери исчезли Дерек и Том. Рэй поднялся на ноги и, застегнув молнию и ремень, показал мне кулак.
– Между прочим, Фрэнк, там пара учителей была в коридоре. И я без штанов…
они мне даже сказали что-то, но я не расслышал,– его голос был полон обвинения, я же считал, что всё прошло как нельзя лучше.
– Разве так и не было задумано? – поинтересовался я, вскидывая брови.
Рэй только вздохнул и, повернувшись к Джерарду, уточнил:
– Во сколько встречаемся завтра?
– В десять утра на остановке, – механически ответил Джерард. – Не опаздывайте, автобус до Ашбери рейсовый. Если не сядем на этот, придётся ещё два часа ждать.
– Хорошо. – Рэй посмотрел на меня и снова на Джерарда. – Вы идёте домой?
– Да, – Уэй улыбнулся и, прихватывая меня за плечо, потащил вон из раздевалки, вслед за Рэем.
Торо шёл по коридору чуть впереди, что-то мелодично насвистывая. Я касался плечом плеча Джерарда и пытался собрать мысли в кучу.
– Ты в порядке? – спросил я тихо.
– Да, Фрэнки, – словно маленькому ребёнку, сказал он мне. – Я в полном порядке. Не надо так сильно обо мне беспокоиться, я же взрослый парень.
«Который постоянно влипает в неприятности», – закончил мой внутренний голос.
– Я не понимаю, зачем ты пошёл к нему вообще, – тихо продолжил я. Хватка на плече стала слабее.
– Давай просто перестанем говорить об этом? – голос Джерарда звучал раздражённо. – Меня бесит, что все вокруг озадачены моим спасением. Я в порядке, Фрэнк, понимаешь? Меня не нужно спасать, – сказал он и совсем отпустил моё плечо. Я поёжился от образовавшейся пустоты.
В такой чуть напряжённой тишине мы дошли до репетиционной в подвале. Я тут же снял чёртову диадему с головы, оставляя её на какой-то кипе старых распечаток с аккордами. Мы собрались, неловко попрощались друг с другом и как-то тихо разошлись: Дерек с Томом исчезли даже раньше, я их уже не увидел. Рэй поспешил по своим таинственным делам, а Уэи, сохраняя нейтралитет, отправились домой вместе со мной – благо, до последнего перекрёстка путь наш был одинаков. И тем не менее мы молчали, просто двигая ногами, шаркая по прогретому асфальту. Воздух вокруг нас троих словно электризовался, и я не понимал до конца, что же даёт этот дурацкий эффект. Я даже не стал рассказывать друзьям, что у меня сегодня ночуют Эл и Лала. Как-то не к слову было сначала, а сейчас просто не хотелось ничего говорить.
– До завтра, Фрэнки, – примирительным тоном и с лёгкой улыбкой сказал Джерард, заглядывая в глаза на моей опущенной голове.
– Не опаздывай, чувак, – Майки хлопнул меня по спине.
– Ага, до завтра, – рассеянно ответил я.
Братья Уэи неторопливо пошли по дорожке вдоль ограды парка, а я, постояв ещё несколько секунд, решил дошагать до дома, наконец. Мне ещё предстояло убраться в комнате и подумать, чем же можно накормить Эла и Лалу, когда они приедут. Хотя, будет уже поздно… Может, они захотят только чай?
Я старался думать о чём угодно, лишь бы не думать о произошедшем в школе и о нервных словах Джерарда. С одной стороны я понимал его, а с другой всё так же хотел врезать. Иногда мне казалось, что этот парень сам напрашивается на грубость или ищет приключения на свою задницу… И я этого искренне не понимал. Но самое обидное было то, что испарился тот самый лёгкий и романтичный настрой, что витал надо мной всю неделю, несмотря на ежедневные занятия с Майки и загруженность учёбой.
Поразительно, насколько легко, а в другое время – безумно тяжело было общаться и быть рядом с Джерардом. Он убивал меня этим своим качеством. Я убирался в комнате, задумчиво раскладывая в шкафу собранные со стула и дивана вещи, неторопливо вытирал пыль, понимая, что мне очень надо перезагрузиться, отдохнуть. Пожалуй, ночёвка старых друзей могла стать тем необходимым противоядием против яда, который порой впрыскивал в меня Уэй своими словами.
«Я хочу, чтобы завтра всё стало лучше. Хочу, чтобы завтра всё стало лучше. Лучше…» – как мантру, твердил я про себя вариант короткой фразы, надеясь, что она воплотится в реальность, всё то время, что ждал прихода мамы с работы и приезда ребят. Мне было необходимо это «лучше», как воздух.
Комментарий к Глава 36.2. спааааать.... спааааать... спаааааать...
====== Глава 37.1. ======
Я едва успел взять ворох грязного белья, собранный по всей комнате, и унести его в ванную, к стиральной машинке, как услышал настойчивый звонок в дверь. Сердце тут же в предвкушении затрепыхалось внутри – чёрт, я не видел близнецов столько времени! Пока я боролся с запихиванием одежды внутрь, мама уже прошагала из кухни в коридор, чтобы открыть. Я снова чувствовал себя благодарным сыном – придя домой час назад, она тут же стала возиться со сладким пирогом, чтобы наша троица смогла попить чай и вкусно перекусить. Я просто не ощущал в себе достаточно запаса состояния «дохрена обидчивый и неблагодарный Фрэнки», чтобы не обращать внимания на подобные жесты. В итоге, я оказался в тёмной ванной, почти поборовший машинку в её нежелании принимать моё бельё, с колотящимся в предвкушении встречи сердцем и с наиглупейшей, размазанной по лицу улыбкой.
И только звучание жизнерадостного голоса Лалы и вежливое приветствие Эла вывели меня из ступора. Я с силой впихнул в барабан то, что сопротивлялось, и прикрыл получившуюся картину крышкой. Чёрт с ним, с бельём. Я должен быть не в ванной сейчас.
– Фрэнки! – прокричала девушка (о чёрт, за несколько месяцев, что я не видел этих двоих, Лала действительно стала походить на девушку), буквально запрыгивая мне на шею.
– Ребята, ох, – сбоку от неё своими ручищами нас стиснул Эл, и я едва мог вдохнуть, – как же я рад вас видеть, пф-ф… и как я хочу дышать, – добавил я сдавленным голосом, пользуясь последним воздухом из своих лёгких, на что эти двое весело расхохотались.
Мама смотрела на нас от кухни с широкой улыбкой на лице, а потом развернулась и уединилась со своим пирогом. Весь коридор уже пропах волшебным запахом сдобного теста и резаных яблок.
– Ты вырос, что ли? – польстила мне Лала, отстраняясь немного. Высокий широкоплечий Эл, по-моему, уже перерос Торо, и не факт, что собирался останавливаться. С его сестрой мы оказались до сих пор одного роста.
– Такая большая девочка, – улыбнулся я, – а врать так и не научилась, – щёки Лалы теплели румянцем, а её брат оглядывался вокруг, принюхиваясь к запахам почти готового к запеканию пирога. – Ты подстригся, – констатировал я, смотря на парня. Он только молчаливо кивнул, улыбнувшись.
– Надоели патлы. Вечно в глаза лезут и сохнут долго. Ну их…
– Как же у вас вкусно пахнет, м-м-м… – девушка беззастенчиво заглянула на кухню к моей маме. – Миссис Айеро, может, вам помочь?
– Нет, дорогуша, я уже ставлю пирог в духовку, – я услышал, как скрипнула дверца духового шкафа и заскрежетала по полозьям форма с тестом. – У вас есть целых полчаса, чтобы наговориться, потому что потом мы попьём чай, и я отправлю вас спать. Без разговоров. Ваши родители сказали, что вы должны быть в Нью-Йорке в двенадцать, а учитывая расписание электрички, выходить придётся в начале одиннадцатого.
Я закатил глаза, подмигивая Элу. Порой моя мама становилась до ужаса занудной и педантичной.
Лала хихикнула и, что-то ещё сказав, увязалась за нами – я с её братом как раз заходил в свою комнату.
– Так есть хочу, – честно признался Эл, разваливаясь на заправленной кровати и раскидывая руки.
Мне чертовски нравилось, что этим двоим не нужно было говорить: «Чувствуйте себя как дома», – а про себя думать: «Но не забывайте, что вы, мать вашу, всё-таки в гостях». Несмотря на эти месяцы практически без общения, между нами я чувствовал всё ту же общность и почти что возможность читать мысли друг друга. Прежде я не задумывался, насколько близнецы спокойно и гармонично вписывались в мою комнату и вообще жизнь, принимая нашу дружбу как нечто само собой разумеющееся.
Всё начинаешь ценить, только когда лишаешься…
– Я бы тоже не отказалась от фирменного пирога твоей мамы, – Лала уже беззастенчиво шарила по моим полкам с книгами и дисками, доставая всё, что ей вздумается, оттуда и пробуя разве что не на зуб. Я не мог перестать улыбаться.
– Да я сам жрать хочу, если честно, – я развалился рядом с Элом, чувствуя его тепло под боком. Парень хмыкнул.
– Здорово, что у тебя за эти месяцы ничего не изменилось тут, – негромко проговорила девушка, ставя на место очередной альбом. – Это знаешь, вселяет уверенность…
– Что где-то на свете живёт лох, в комнате которого ничерта не меняется месяц от месяца? – я уложил руки под голову, чтобы было удобнее следить за перемещениями Лалы.
– Фу-фу-фу, Фрэнки, – она привычно погрозила мне пальцем, никак не реагируя на колкость. – Нет, я не об этом. Что есть такое место, куда ты можешь вернуться, спустя время, и погрузиться в воспоминания. Я до сих пор помню, как было весело в прошлый раз.
– С тех пор твоя кровать не стала больше, – добавил Эл, – так что история повторится.
Я улыбался, вдыхая тёплый, пряный по-весеннему воздух из приоткрытого окна над собой. За стеклом совсем стемнело, часы показывали почти десять, я дождался своих друзей детства и сейчас словно варился в благословенном собственном соку без добавления воды, сахара и прочей лишней херни. Это потрясающее чувство, когда тебе вдруг становится хорошо – просто так.
Несколько минут (по моим ощущениям, растянувшиеся на огромную комфортную, наполненную дыханием Эла под боком и шелестением Лалы вечность) мы просто молчали. Как вдруг я вспомнил самый главный вопрос, что хотел задать ребятам.
– Так что вы забыли в Нью-Йорке? – поинтересовался я, наблюдая, как тень от девушки благодаря приглушённому свету торшеров маячит сразу на нескольких стенах.
– А, – пожала плечами Лала, – всё то же. Нужно встретиться с одним профессором из университета, куда мы собираемся поступать через год.
– Оу, – протянул я уважительно. – Уже уверены в своём выборе и силах?
Эл хмыкнул, а Лала отвела взгляд от раскрытого на середине третьего тома «Властелина колец» и посмотрела на меня так, словно это был самый глупый вопрос десятилетия.
– Просто мы обязаны поступить, Фрэнки, – наконец с ноткой грусти сказала она, захлопывая книгу.
Я лишь постарался добавить в свой взгляд ещё больше вопросительности, но мои брови выше уже не поднимались. К счастью, Лала поняла и продолжила:
– Нам нужно сруливать из дома по окончанию. Я бы и в Лос-Анджелес уехала поступать, но вот этот, – она обвинительно ткнула в брата пальцем, – против.
– Почему такое желание уехать подальше? – не понял я.
Эл кашлянул, заворочавшись, Лала отчего-то смутилась и отвернулась обратно к стойке с коллекцией дисков.
– Потому что мы не хотим, чтобы на нас давили идиотские правила, – ответила она тихо, что я едва услышал. А потом Лала повернулась и серьёзно добавила: – Ты ведь чувствовал это? Чем дальше от дома и родителей, тем свободнее поводок из тех правил и догм, что нам наматывают на шею с раннего детства? Кого можно любить, а кого нет, что правильно делать, а что неправильно, словно мы до сих пор ползаем на коленях под стол и писаем в кроватки. Я устала от этого… – сдулась девушка, выговорившись.
Я молчал, несколько ошарашенный. Медленно шестерёнки в моей голове начинали вертеться и разгоняться, приводя к некоторым умозаключениям.
– Нью-Йорк огромный город, – мягким голосом, который как нельзя лучше вписывался в приглушённое вечернее освещение комнаты, проговорил Эл. – Там до нас никому не будет дела. А мы сможем почувствовать себя немного свободнее. Да и комнату попробуем выбить в общежитии одну на двоих, но побольше.
– Это… круто, – сказал наконец я, но вышло как-то жалко. Поэтому я приподнялся на локтях и ободряюще улыбнулся этим двоим: – Нет, ребята, это серьёзно круто! Такой шаг… – я не стал уточнять, подумав, что не совсем хорошо лезть в эту тему дальше. Я сам не до конца усвоил некоторые мысли, чтобы говорить о них. – А какой факультет?
– Юридический, – Лала снова ожила и, подойдя к кровати, присела возле меня на краешек. – Когда ты убегаешь от правил и законов, следует знать врага в лицо, – улыбнулась она, и я совершенно естественным жестом взял её за руку, чтобы сжать тонкую прохладную ладонь.
– Мы написали и отправили ректору пару работ, и он ими заинтересовался, – продолжил своим баюкающим голосом Эл. Его раздвинутые, бесконечно длинные колени чуть ходили из стороны в сторону, словно маятники. – Назначил встречу завтра, а мы, не будь дураками, согласились приехать. Родители считают, что мы просто слишком инициативные и чересчур умные…
– А мы на самом деле просто мечтаем сбежать из дому, – хихикнула Лала.
Я снова улыбался. Феномен близнецов. Такие похожие лица, родные души, совершенная самодостаточность вдвоём. Как я вообще затесался в их компанию? Тепло бока Эла и бедра Лалы, посередине которого очутился я, словно стремилось друг к другу, становясь обжигающим.
– У вас всё получится, – сказал я. – Просто обязано получиться. Моим мозгам до подобных авантюр ещё расти и расти.
Девушка слева ухмыльнулась.
– Наверное, твоё время сбегать просто ещё не пришло, Фрэнки, – и она подмигнула мне.
В это время в дверь тихо стукнули, а затем она открылась ровно настолько, чтобы впустить половину моей мамы.
– Пирог готов, детки. Моем руки и за стол, – она обворожительно улыбнулась и, оставив дверь открытой, снова исчезла.
– Еда-а… – просипел Эл, мгновенно оживая и поднимаясь.
Они с сестрой, хихикая и почти сбивая друг друга на ходу, кинулись в сторону ванной. Я, уже примирившись с видом глупо улыбающегося придурка, на мгновение завис на кровати, а затем, применив достоинства своего мозга, ушёл мыть руки на кухню. Эй, там тоже есть вода, раковина и мыло!
А ещё там чертовски аппетитно пахнет яблочным пирогом, ох…
Пить чай в компании повеселевших после первой пары кусков пирога близнецов оказалось одним удовольствием. Они (ну хорошо, заводилой в основном выступала Лала, но иногда спокойно-уравновешенные добавления Эла к её историям оказывали действие взорвавшейся смеховой бомбы) травили байки обо всём – от ситуаций в школе до собственных промахов, и в какой-то момент я понял, что просто не могу с уверенностью сказать, что из рассказанного близнецами правда, а что – совершенно наглый вымысел. Я просто слушал звучание их голосов, жевал мягкий сдобный пирог с горячими, такими нежными кусочками яблок внутри, запивал всё это чаем и блаженно молчал – рот-то был занят.
Почуяв, что так я слопаю всё один, близнецы стали задавать вопросы, освобождая свои рты для пирога. Мама вскоре попрощалась до утра, взяв с нас слово улечься не позже двенадцати, и поднялась наверх.
А мне, подловленному на нечестной игре, пришлось рассказывать обо всём хотя бы кратко:
...Про зиму и первый свой концерт, когда я выступал сольно перед школьной аудиторией со своей песней...
– Ох, Фрэнки, ты просто обязан сыграть нам её! – тут же вскинулась Лала, тыкая в меня кусочком обкусанного по краям пирога. Почему-то она всегда начинала есть его с запечённой корочки, неторопливо устремляясь к мягкой середине.
– Уже поздно, – попытался отказаться я, как-то неожиданно вспомнив, чему (точнее, кому) посвящена эта песня. Я был совершенно уверен, что эта бестия со стула напротив прочитает меня по песне, словно распотрошённую книгу.
