Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 54 страниц)
Джерард вздохнул и скрылся за углом в гостиной, и когда я разулся и разделся, то пошёл за ним. Он уже сидел на ковре перед телевизором и резался в приставку в Might & Magic.
– Где Майки? – в доме было тихо, и только из динамиков телевизора доносились звуки очередной битвы.
– Ушёл куда-то. Сказал часа через два будет, – не отвлекаясь от увлечённого клацанья пальцами по кнопкам, ответил Уэй. Мне почему-то сильно захотелось треснуть его по башке, но я просто выдохнул и сказал в воздух:
– Вот засранец, договаривались же!
– А? – Джи усиленно игнорировал меня, а мне совершенно не хотелось ломать его планы. На самом деле лучшим было сейчас развернуться и уйти, но на улице было холодно и противно, а тут – очень тепло, сухо, тут был Уэй и приставка, и, чёрт, кажется, мне больше ничего не нужно было для полного счастья в эту самую минуту. Поэтому я улыбнулся его упёртому затылку, подошёл ближе, взял в тумбе под телевизором второй комплект и, нагло воткнув его в разъём, сел рядом.
От Джерарда веяло теплом и слегка – недавно выкуренной сигаретой, но я даже не посмотрел на него, быстро нажав на кнопку перезапуска этой миссии, оборвав бой друга прямо на середине. От этого он подпрыгнул на месте и хотел было что-то сказать, но почему-то промолчал, просто уставившись на моё наглое лицо, безотрывно смотрящее в телевизор. А что? Я был сосредоточен. Я выбирал себе второго героя в команду к Джи, и сегодня мне хотелось поиграть женщиной-варваром с во-о-от такенным мечом.
– Погнали? – обернулся я наконец к обалдевшему от моей наглости Уэю. – Кто накосячит – варит кофе.
Мы играли и были довольно неплохой командой, и меня это даже позабавило, ведь в жизни у нас не удавалось так гладко быть рядом друг с другом в нужный момент. Всё получалось как-то глупо и неловко, зато там, на экране, его заклятия и мой гигантский меч наравне с огромными сиськами сокрушали врагов без всяких проблем.
Почему в реальности это не было так же просто?
Хотя, кажется, я поторопился. Началось какое-то сложное подземелье, первый ошибся Джерард, потом чуть дальше слажал я, когда на нас вылетела целая стая какой-то пакости, и я не применил нужное массовое умение, и как это часто бывает, мы уже растеряли внимание, опустили руки и в итоге слили эту карту.
– Лох… – вздохнул Джерард, откидываясь спиной на мягкое сидение близко стоящего дивана.
– От лоха слышу, – ухмыльнулся я, откладывая приставку и потягиваясь руками.
– Что, кофе мы варим вместе, получается?
Я только посмотрел на него и молчаливо улыбнулся.
Это было самое траурное приготовление кофе за всю мою историю приготовления кофе. Джерард сопел, но молчал, а я лично молчал из вредности. Да и вообще. Если он не считает нужным говорить о чём-либо, то не мне его переубеждать. Он старше, он умнее, ведь так? Пусть сам рулит, я не против. Меня и так всё устраивало.
В такой же удручённой тишине мы разлили кофе по кружкам, Джерард насыпал в тарелку каких-то крекеров, и мы со всем этим снова уселись на ковёр, чтобы так же молча и медленно уничтожать чёрную жидкость и печеньки, тупо глядя в экран с застывшей на нём картинкой из кровавого месива наших тел и надписью поверх этого всего: «Game Over».
Я допил первым и пошёл к раковине – помыть за собой кружку. Вдолбленное за много лет мамой правило работало на подсознательном уровне. Пальцы скользили по керамике под струей воды, а я наслаждался безмолвием. Мне было интересно, насколько хватит Джерарда.
Он был явно не из тех, кто любит долго и нудно молчать.
Я почти не заметил, как он подошёл и поставил свою кружку в раковину. Я автоматически помыл и её, а потом выключил воду и стал вытирать руки полотенцем, искоса поглядывая на Уэя. Тот стоял рядом и опирался задницей о столешницу тумбы рядом со мной.
– Ты ни о чём не будешь меня спрашивать? – не выдержал он всё-таки.
Я улыбнулся и негромко ответил:
– Не-а.
– Тебе не интересно?
– Отчего же? Мне очень интересно. Можно сказать, я только этим вопросом и задаюсь последнее время: какого чёрта тут происходит и как ты так круто исчезаешь из школы, что я не могу тебя поймать и поговорить.
– Хм, – Джерард был озадачен. – Так почему ты не спрашиваешь?
– Я подумал, ты сам расскажешь, когда сочтёшь нужным. Так что? Ты послал того парня? – мне было любопытно, потому что лично мой интерес в этой истории был очень конкретный и стоял сейчас сбоку от меня.
– Послал, – тихо сказал Джерард.
– А он что?
– Долго матерился, а затем послал меня в ответ. Ну и пугнул, что теперь мне типа хана, – друг нервно ухмыльнулся.
– Хрен ему. Пускай бесится, – я был доволен услышанным. Честно, я до последнего не верил, что Джерард сделает это. Он был слишком зависим от того, чтобы «было меньше проблем».
– Тебе легко говорить. Это не тебя будут гнобить амбалы из спортивного клуба. Это не ты будешь таиться по разным нычкам школы в ожидании, когда все эти уроды разойдутся, наконец, по домам, чтобы спокойно уйти. Тебя это, по сути, вообще не касается, Фрэнк… Так что, конечно, хрен ему, пусть бесится, ч-чего уж там, – он даже заикнулся от напряжения, но сильнее всего по ушам меня резануло это жёсткое «Фрэнк». Он уже сто лет не называл меня так… формально? И я завёлся.
– Ты так просто рассуждаешь о том, о чём понятия не имеешь. Думаешь, я не знаю, каково это? Да я последние три года в Бельвиле только и занимался тем, что жил по определённым правилам, чтобы свести к минимуму возможность издевательств или того, что тебя зажмут где-то за школой. У тебя хотя бы друзья есть тут, друзья, понимаешь? На тебя не всем насрать в этой школе, что бы ты там себе ни напридумывал. А у меня там не было никого! Эл с Лалой всегда учились в другом месте, а я только и делал, что создавал грёбаные теории и планы, как, блять, добраться из школы домой, не попав под порчу одежды, выворачивание сумки или скучающие кулаки. Я не на ровном месте научился так быстро бегать, придурок, понял ты меня? Я очень часто и много тренировался, поверь, мне не давали скучать, а не думал, кому бы подставить задницу, чтобы всего этого избежать.
Я ничего не успел понять, как получил очень ощутимый удар локтём куда-то в солнечное сплетение и согнулся, выплюнув из лёгких весь воздух разом.
– Так вот, что ты думаешь на самом деле… – упавшим голосом сказал Джерард, как-то оседая, сползая на пол по дверце и утыкаясь в колени головой.
Я только сипел на это, запоздало понимая, что сморозил мой грязный язык, но не мог выдавить из себя ни слова: центр живота горел огнём и одновременно был будто скован ледяной коркой, я даже вдохнуть толком не мог, не то, что говорить.
В итоге, я очутился на полу рядом с Джерардом и, устроившись на заднице, не отнимая рук от пульсирующего болью живота, съехал вбок, опираясь на друга. Я ждал, что он оттолкнёт меня, дёрнется, скажет что-то – да что угодно, но он только вяло повёл плечом и не издал ни звука.
Я понял, что раздавил его. Что он держался до этого момента, как мог, а сейчас я взял и наступил ногой на все остатки его гордости. Это было херово, и мне от осознания этого было ещё во много раз херовей, но как в этот момент было Джерарду – я всё же не представлял.
Умение дышать возвращалось постепенно, и первое, что я сказал, когда смог говорить, было:
– Я мудак, Джи. Прости меня.
Он ничего не ответил, и я решил продолжить:
– Я просто разозлился. Я совершенно не хотел говорить тебе всё это говно, но не смог себя...
– Но ты ведь думал об этом, так? – тихо сказал он себе в колени, и меня затопил жар сожаления, расползаясь по шее и щекам. Ну что за чёрт потянул меня за язык?! Я не знал, что ответить ему, потому что и правда так думал. Что угодно, только не такое решение проблемы, которое принял Джерард.
– Не важно, что я думал. Это ничего не меняет, – я сказал это как можно проще и твёрже. В моих словах не было пафоса, только сожаление о том, что я плохо умею держать свой язык за зубами.
– Ничего не меняет в чём? – он шевельнулся, немного поворачивая голову, скрытую за отросшими прядями волос, в мою сторону.
– В том, что ты мой друг. Ты мой друг и очень важный для меня человек. И я бы не выдержал, видя, как ты делаешь что-то подобное только для того, чтобы «избежать проблем». Оно того не стоит. Ты – не стоишь того. Ты достоин намного большего, чем какой-то хер, который добивается твоего внимания шантажом.
– Это чего, например? – голос Джерарда всё ещё был тих и подавлен, но в нём вдруг появилось ещё что-то странное, от чего у меня мурашки пробежали туда и обратно по телу. Я удобнее положил на него голову и, чуть подумав, вынес предположение:
– Хм-м… К примеру, большой, горячей, мягкой… – я почувствовал, как плечо под моей головой чуть напряглось, и улыбнулся этому ощущению, – вкусной свежей пиццы с морепродуктами? Как ты на это смотришь? Я угощаю в качестве извинения за озвученное дерьмо. Да и жрать хочется, если честно…
Джерард беззвучно рассмеялся, мелко сотрясаясь всем телом, а я довольно улыбнулся и, повернув голову, только поцеловал его куда-то в волосы.
Да, именно так. Кому – что, а мне надо вовремя есть. Я растущий организм, между прочим. И я был доволен собой, потому что мне показалось, что разрядил обстановку.
– Ты – мудак, Фрэнки, – сказал Джерард, отсмеявшись. Он взъерошил мои волосы и договорил: – Заказывай свою пиццу с морепродуктами. Извинения принимаются.
Пока мы ели, разговор сам собой скатился на сегодняшнее происшествие в школе, а именно к исписанному шкафчику.
– Я не рассказывал тебе, но я видел твою бывшую как-то раз вечером, и она писала похожую надпись помадой. Я знаю, что она видела вас с этим хреном.
– Бернардом, – жуя, поправил меня Джерард.
– Да мне как-то срать, – упёрто ответил я, беря ещё один кусок. – Мне кажется, это снова сделала она, только уже с учётом поправки на долговечность надписи.
– Кэтти? Такая девушка с тёмным каре?
– Угу, – пицца была чудесная и очень вкусная, я не мог оторваться, потому что с обеда ничего не ел.
– Это вряд ли. Она, конечно, собственница и очень ревнивая, но не пошла бы на такое. Она очень добрая на самом деле.
Меня передёрнуло, что он говорил об этой девчонке так спокойно и даже с какой-то грустью. Эй, кто тут жертва, чувак?
– Тебе виднее, ясно, я просто говорю о том, что видел. Так ты с ней расстался?
– Нет, – спокойно сказал Джерард и продолжил жевать, а мой только что откушенный кусок пиццы вывалился из открытого рта и шмякнулся на стол.
– В смысле? – не понял я, рассматривая изогнутую, задранную домиком бровь Уэя.
– Мне стало скучно, и я просто перестал с ней встречаться и брать трубку.
– Ну ты и козёл, – протянул я, вглядываясь в это красивое, перемазанное пиццей лицо напротив. – А что сложного в том, чтобы расстаться с девчонкой нормально, если ты не собираешься больше с ней встречаться? – я спрашивал, а сам уже знал ответ на тот вопрос. Чёрт, Рэй был прав: вот он, весь Джерард Артур Уэй сейчас передо мной как на ладони, целиком до мозга костей. Он не расстался с ней потому, что расставание – это лишние напряги и проблемы для него. Лишние движения и переживания. А просто оставить всё как есть – и создаётся иллюзия, что всё мирно и спокойно, и что проблем нет. Вот же мелкий засранец!
И, как бы подтверждая мою догадку, он только пожал плечами, вгрызаясь в очередной кусок пиццы, и чуть виновато улыбнулся.
Я запихнул поглубже в глотку все эпитеты, которыми хотел его наградить. В конце концов, он большой мальчик. Так ведь? И он сам разберётся.
– Я скажу ей. Мне сложно это объяснить, Фрэнки, но я правда не со зла. Я много рисовал последнее время, голова просто взрывается от всякого… – он тряхнул волосами на последних словах, и это выглядело забавно. – И я замотался, а потом как-то забыл, что мы вроде встречаемся. Мне честно было не до этого, – и он так посмотрел на меня, что я сразу понял, что дело не только в рисовании. Мне на секунду стало жарко, но потом он уже отвёл взгляд и продолжил есть.
Я заказал самую большую пиццу, которую только мог себе позволить. Именно та, которую прикончили мы, в меню пиццерии значилась как «пицца для четверых». Самое то для голодного меня.
И сейчас мы сидели перед телевизором и смотрели мелькающий на экране шлак, совершенно не задумываясь над сюжетом. Потому что моя голова лежала на его плече, рука Джерарда ненавязчиво касалась моих пальцев, мирно лежащих на моём бедре недалеко от паха, и от этого все мои внутренности, наполненные пиццей до края, вяло, но совершенно недвусмысленно прыгали, изображая бабочек.
Несмотря ни на что, я боялся спугнуть этот момент, потому что его прохладные прикосновения к моей коже дарили странное, несравнимое ни с чем ощущение. И сейчас это было совсем по-другому, чем тогда, давно, в машине перед концертом. Сейчас он не таился и поглаживал мои пальцы очень нежно, словно я был фарфоровым. И я млел от этого и от сытости, позволяя фантазии и сознанию уплывать за горизонт.
– Чёрт, кажется, я переел, – через какое-то время я всё-таки решил признать своё поражение.
– Ты съел на два куска больше, хотя размером несколько меньше меня. Этого следовало ожидать, – ответил Уэй, останавливая свои настойчивые пальцы и просто обхватывая мою ладонь. – Мне поискать лекарства? – спросил он, заглядывая в глаза, на что я только кивнул. – Ты обжора. Как в тебя вообще столько влезает? Мы могли бы оставить эту пару лишних для тебя кусков Майклу, но нет. Тебе надо было сожрать всё.
– Мне нравятся пустые коробки из-под пиццы. У каждого свои слабости, – поучительно сказал я. – А Майки… Хрен с ним. В следующий раз не будет сбегать с занятий.
Джерард улыбнулся, но я не видел этого; он был на кухне и искал мне в ящиках что-то для переваривания. И когда он так заботливо принёс мне какие-то таблетки и стакан воды, я посмотрел на него и в очередной раз понял, что, кажется, очень серьёзно «вляпался», как сказал бы Рэй.
В Джерарда Уэя.
====== Глава 20. ======
Комментарий к Глава 20. отбечено. я срубаюсь и отчаливаю спать. простите за все косяки, утро вечера мудреннее, всё причешем и пригладим. и – будет ещё одна глава, крайняя перед перерывом.
Мы сидели с Джи в пустой аудитории за соседними партами в первом ряду, изредка кидая косые взгляды на наши потрёпанные физиономии и быстро, тайно улыбаясь друг другу. Потому что перед нами нервно наматывал круги председатель педсовета и по совместительству – мой классный руководитель мистер Карго Блом.
Сейчас я отчего-то задумался, что за имя у него такое идиотское. Кажется, он иностранец. Кто-то из девчонок шептался, что он то ли румын, то ли болгарин, то ли словенец, а может быть, даже чех. Если честно, меня это мало волновало, но вот имя и правда было довольно необычное. Даже если бы он был представителем вымирающего племени с островов Карибского моря, меня это вряд ли заинтересовало бы. Всегда плевать хотел на цвет кожи или национальность, вообще не понимаю, как можно классифицировать кого-либо по этим признакам и, тем более, строить на этой базе своё мнение. Если здесь, в Ньюарке, бандитизмом и наркотой в основном занимались темнокожие, было совершенно тупо думать, что все они поголовно бандиты и наркоторговцы, а все остальные, белые, были целиком и полностью святошами и примером для подражания. У темнокожих были свои районы, этакие настоящие «гетто», куда даже копы не спешили соваться без машин прикрытия.
В Бельвилле я знал очень хороших ребят, и они были много лучше и интереснее большинства белых, которые учились со мной. А ещё в параллели были ребята – брат с сестрой – китайцы. Так эти вообще учились чересчур дотошно, и я знал совершенно точно, что мозги у них были заточены так, что мало кто мог потягаться с ними. Но как люди они мне всегда казались скучноватыми зубрилами.
Мне Карго Блом нравился как человек и бесил этим же, но всё же качеств, за которые его стоило уважать, по моему мнению, у него хватало. И сейчас он нервно ходил перед нами туда-сюда, и от этого мельтешения у меня начинала кружиться голова, поэтому я снова и снова бросал косые исподлобья взгляды на своего… друга? Он до сих пор выглядел хреново, но лично мне было сладко видеть такое его лицо, потому что достаточно свежие воспоминания о недавних событиях накатывали от его вида вновь и вновь, вызывая по моей спине лёгкий топот мурашек.
Хотя, наверное, стоит рассказывать именно с вчерашнего происшествия? Ведь именно из-за этого мы сейчас сидим тут, перед раздражённым председателем педсовета, и глупо перекидываемся заговорщицкими взглядами?
Вчера во время обеда мы договорились пойти домой вместе. Мы – это я и Джерард, потому что у Майкла опять было занятие по гитаре дома у Торо. Конечно, ведь сегодня не было репетиций в клубе, а это означало, что Уэй-младший обязательно напросится в гости к Рэю. Но я был даже рад: Джерард обмолвился, что собирается зайти в магазин комиксов, а я поймал себя на мысли, что до сих пор не знал, где расположен ближайший из подобных магазинов в Ньюарке. Когда я радостно стал расспрашивать про это и предложил составить компанию, Джи только хитро посмотрел на меня, словно пытаясь прочитать что-то на моём лице, но потом согласился. Честно, у меня почему-то отлегло от сердца. Если бы он сказал что-то вроде: «В следующий раз, Фрэнк», я бы точно расстроился. И снова подумал бы, что он бегает от меня или просто-напросто не доверяет. Или пытается отделаться от моей слегка навязчивой заботы, хотя в тот момент я совершенно не думал ни о чём подобном.
Шкафчик всё так же заявлял о своей индивидуальности, выделяясь из уныло-серого ряда таких же, только не вещающих, что «Джерард Уэй – главный педик школы», но шум за несколько дней постепенно улёгся. И если Джи и было неприятно слышать шёпот за его спиной и мерзкое хихиканье, а иногда – терпеть хлебные шарики, прилетающие в его голову в столовой, то он ничем этого не показывал и держался так, словно вообще ничего вокруг не замечает. Только сильнее стискивал пальцы и чуть поджимал губы, но вряд ли кто-то, кроме меня, обращал внимание на такие мелочи.
И вот мы договорились встретиться внизу, в холле школы после всех наших пар и пойти в «царство рисованного чуда», как сказал Джи, чтобы поселиться там минимум на пару часов: я точно хотел пролистать как можно больше старых комиксов, чтобы надышаться этим необычным и вкусным запахом, который я почти забыл за последние месяцы. Но у нас ведь не могло всё получиться гладко? Потому что сейчас я не был тётькой-варваром с огромными сиськами и мечом, а Джерард не был магом с кучей заклятий и какой-то волшебной хреновиной в руках. А раз так, то на удачу рассчитывать не приходилось.
Меня задержал мистер Блом. Ненадолго – минут на десять.
Я снова сидел перед ним и наблюдал, как он закрывает дверь за последним вышедшим одноклассником, а затем, проведя рукой по бородке, живущей только снизу его чётких скул, садится напротив.
– Фрэнк, я слышал, ты играешь на гитаре?
Просто спокойный вопрос и совершенно непроницаемое лицо без тени какой-либо эмоции. Будто он не спрашивает, а констатирует факт. И первое, что приходит в голову, просто уверенно сказать ему «нет». Потому что «да» – это явно новый вагон проблем для меня. Но я молчал и мялся, и его взгляд начал приобретать какую-то свинцовую густоту, что я почувствовал, как моя мошонка стремится вжаться в брюшную полость. Как это у него выходит, а?
– Играю, – устало произношу я, и мыслями уношусь на первый этаж, чтобы зашептать Уэю на ухо: «Только дождись меня, дождись, хорошо? Я уже скоро, я почти пришёл. Ты только не девайся никуда…». Ну какого чёрта Блому нужно от меня?
– В школе будет традиционный концерт, посвящённый Новому году. Я знаю, ты перевёлся только в этом году и не знаешь об этом, но будет здорово, если ты представишь свой класс на этом концерте.
Вот же я попал! Я очень любил играть, любил петь под свою гитару, но делать это в одиночку перед всей школой… Тем более где-то в это же время Рэй собирался устроить нам несколько концертов в местных клубах… Это всё было так не в тему!
– Я могу отказаться?
– Нет. Каждый класс готовит какой-то номер, а в нашем сборище уникумов и талантов я могу доверить это только тебе.
Это несправедливо. Все будут радоваться окончанию семестровых тестов и предстоящим каникулам, а я буду стоять за сценой с подкашивающимися коленями и потными ладонями, гадая, не слишком ли стрёмно я смотрюсь у микрофона без Рэя и других ребят… Как там говорил Майкл? Дерьмо случается…
– Это несправедливо, – озвучил я кусочек своих мыслей. На что Блом лишь усмехнулся, что было для него небывало ярким проявлением эмоций.
– Я понял тебя. Поэтому предлагаю своеобразную сделку: я зачту тебе риторику и освобожу от теста по ней. Ты ведь вряд ли собираешься поступать на литературный факультет?
Мои глаза загорелись – это была очень нехилая поблажка. Вся эта муть явно не была моим коньком, поэтому, освобождённый от риторики, я получал достаточно много свободного времени. Я говорил, что мне нравится этот мужик? Он меня бесит, конечно, но и нравится не меньше. Я не знаю, как у него это выходит.
Он посмотрел на меня, ожидая ответа, но мне не нужно было озвучивать – он и так всё понял, позволяя уголкам своих губ еле заметно уйти вверх. Ещё бы. Он знал, что это предложение, от которого я не могу отказаться.
– Тогда, я рассчитываю на тебя, – сказал он мне, когда я уже поднимался из-за парты и взваливал на себя довольно тяжёлый рюкзак.
– Только одна просьба, Фрэнк. Пусть это будет не кавер и не какое-нибудь сопливое дерьмо. Я буду ждать нормальную оригинальную песню со смыслом и душой. Считай это своим зачётом по риторике.
Я удивлённо обернулся у самой двери и посмотрел на него по-новому. Он задирал определённую планку, и это заставляло мои мозги двигаться внутри головы, щекоча череп. Он явно знал, как стимулировать к действию, и сейчас, кидая мне вызов, наоборот, поощрял и показывал, что верит в мои силы. Это было странно, и, если честно, мне уже хотелось бежать домой на свой чердак, потому что в голове замаячил ещё один куплет к той самой песне, над которой я уже работал к приезду отца. И, кроме новых слов, я услышал пару других, более ярких и острых аккордов, которые были там очень к месту. Вот же гад этот Карго Блом!
– До завтра, Фрэнк, – бесцветно сказал он, и я тоже попрощался, угадывая в неопределённых серых глазах тщательно скрываемое торжество.
Уэй. Уэй. Уэй, я знаю, что ты ждёшь меня. Ты ведь ждёшь меня, детка?
Я повторял это как заведённый, слетая с третьего этажа по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Было бы очень забавным сломать сейчас ногу, к примеру, но ничего такого не произошло. Я нёсся по длинному полупустому коридору к холлу, пару раз даже задел кого-то, но мне было плевать: моя цель была так близка, я просто не мог позволить себе отвлекаться.
Вот он, долгожданный холл, я остановился, пытаясь отдышаться и торопливо разглядывая людей – какие-то девушки, парни, пара преподавателей, и ни одного Уэя… Я почувствовал себя обманутым.
А потом посмотрел на время. Меня задержали ненадолго, но, чёрт, этого хватило, чтобы Джерард испарился.
Прошло около пятнадцати минут со звонка. Включи голову, Фрэнки. Парень, в которого тыкают пальцем все, кому не лень, не будет стоять в холле под прицелом целых пятнадцать минут. Этого бы никто не вынес, кроме каких-нибудь комиксных супер-героев, а Джерард совершенно точно не был Бэтменом.
Я огорчённо вздохнул. Хоть бы адрес того магазинчика узнал, придурок… Тогда у меня были бы все шансы догнать его там. А сейчас что?
И правда, какие варианты?
Кажется, просто идти домой… Я разочарованно поджал губы и вышел из школы. Завернув за угол и понуро идя вдоль стены, я ненадолго поднял голову и совершенно неожиданно для себя подпрыгнул. Наверное, внешне со мной ничего не произошло, но я на самом деле отчётливо почувствовал, как все мои внутренности дружно подлетели. Далеко впереди на дорожке, идущей вдоль игрового поля, маячил силуэт Джерарда, и я мог догнать его очень быстро, если бы побежал, видимо, он всё-таки стоял там, в холле, сколько мог… Джи…
И я побежал. Мои ноги, не длинные, но достаточно быстрые, успели сделать пару стометровок, как вдруг я резко замедлился, а в итоге и вовсе остановился… Потому что из-за угла поля наперерез Джерарду быстро шла компания парней, кажется, их было трое, я пока не мог точно разглядеть. Внутри что-то стало холодеть и опускаться вниз, заставляя меня перехватывать ртом воздух и начать кашлять; от незастёгнутой куртки и прохладного воздуха, попадающего в трахею, проснулось моё недолеченное недомогание. Я склонился и упёр руки в колени, одновременно с этим накидывая движением тела капюшон на голову – с утра было всего восемь по Цельсию. А к середине декабря вообще обещали минус и снег.
Я глухо и раскатисто кашлял, постоянно сглатывая, чтобы хоть как-то успокоить растревоженную глотку. Мельком глянул вперёд и понял, что не ошибся: та компания шла именно к Уэю, а за сетчатой железной оградой, совсем рядом, проходила тренировка волейбольного клуба.
Я снова посмотрел на свои серые замызганные кеды, сдерживая кашель, затем взвалил сползший рюкзак на плечо и опять понёсся вперёд, туда, где уже ясно различимая троица взяла Джерард в круг и начала толкать его от одного к другому, словно он был волейбольным мячиком, а они просто разминались перед партией.
Вот же суки!
Я бежал и чувствовал свои предательски подкашивающиеся колени и туго сжатые кулаки. Блять, я так боялся. Ну какой из меня боец. У меня нет ни сисек, ни меча, ни достаточного мужества. Я боюсь, потому что каждому из этих старшеклассников я еле доставал до подмышек. Мама много раз пыталась отдать меня в детстве в спортивную секцию борьбы, и я каждый раз сбегал оттуда – все эти «Ху! Ха!» были не по моей части. Я хотел играть на гитаре, и мамино гипотетическое: «Фрэнки, тебе это может пригодиться» вообще меня не трогало.
А ведь пригодилось бы, придурок! Может, это дало бы мне шанс хоть кого-то наградить чем-нибудь запоминающимся, а не только составить компанию Уэю, пока нас будут избивать.
А я ясно предчувствовал, что будут. Вот один из парней сильнее толкнул Джерарда, а его сосед подставил ногу, и друг неловко завалился на бок прямо им под ноги, где тут же получил пинок под рёбра и ещё один – в живот. Я весь сжался от этого, мысленно примеривая все удары на себя, и вдруг меня прорвало.
На глаза словно упала багровая пелена, и злость заклокотала прямо в глотке. Они пинают Джерарда. Моего, блять, Джерарда. Эта небольшая приставочка к его имени придала мне сил, а точнее – снесла нахрен крышу до самого фундамента, подействовав не хуже инъекции адреналина прямо в сердце. Я был уже очень близко, и двое из троих стояли ко мне спиной, а ещё один – боком и просто не успел среагировать, когда я на всём ходу кинул в одного из мудаков свой тяжеленный рюкзак, сшибая его с ног, а сам слёту запрыгнул на его соседа сзади. Тот только занёс ногу, чтобы наградить Уэя очередным ударом, но не успел – я крепко сжал его бёдрами и обхватил руками, будто связав, он пошатнулся и тоже стал заваливаться на землю.
Внимание временно было переключено на меня, и на секунду сознание вернулось, покрутив пальцем у виска – тебя сейчас раскатают, Фрэнки. Так раскатают, что родная мама не узнает. Но я уже послал его подальше и, сгруппировавшись, оказался на парне сверху, тут же заряжая ему смачный удар в челюсть, разбивший мне костяшки и ему – край губы.
– Ах ты ж сука! – услышал я сбоку, и после этого кроссовок стоящего на ногах волейболиста влепился мне под рёбра, заставляя охнуть. Я дёрнулся, но не свалился, собирая все силы для того, чтобы зарядить парню под собой ещё раз, но уже слева. Он только-только очухался и теперь размахивал передо мной руками, пытаясь скинуть с себя.
– Блять, Джой, да он бешеный, сними его с меня, – я разобрал это в тот момент, когда что-то снесло меня на землю, и я уткнулся в руку привставшему на локте Джерарду. Он смотрел на меня вытаращенными глазами, а другой рукой прижимал пальто к животу. Вдруг я ощутил, как меня со злостью и силой пнули в бок. Всё тело раскрасилось яркими красками болевых ощущений. Кажется, это был тот парень, которого я оседлал с самого начала.
– Откуда он взялся? Он мне своим мешком чуть череп не проломил. Сейчас я ему…
Я увидел приближающийся ботинок и по странному наитию вцепился в него, повисая всем телом. Парень потерял равновесие и упал рядом с Уэем, но быстро сориентировался и, хорошо размахнувшись, заехал мне по лицу.
Это было странное чувство. Моя голова мотнулась, как кукольная, и в первую секунду я ничего не понял, а потом всё лицо просто взорвалось болью. Мне показалось, что он выбил мне все зубы, сломал нос и свернул челюсть. Это было настолько больно, что я застонал.
– Фрэнк! – завопил Джи, и я этого почти не видел заплывающим глазом, но друг вдруг ожил, его лицо исказила гримаса, и он, запрыгивая на другого парня, стал яро молотить его кулаками куда ни попадя. Естественно, ему тут же прилетел хук слева, и он, охнув, снова оказался на земле рядом со мной, я почувствовал его острое плечо сзади.
– Эй! Эй, хватит с них! – громко заорал кто-то со стороны площадки, и я отстранённо подумал, что интонация кажется мне смутно знакомой. Этот кто-то подал голос очень вовремя: на меня и Джи обрушились заключительные пинки, но я сгруппировался так, что они пришлись по краю согнутых ног, не слишком больно. Я мог только надеяться, что заскуливший сзади Джерард тоже додумался свернуться калачиком, чтобы защитить живот и рёбра. Перед лицом на землю приземлился смачный плевок, и я понял, что нас вроде бы оставляют в покое – мимо прошли три пары разной обуви, и я, перебарывая подкатывающую тошнотворную муть, перевернулся к Джерарду. Он лежал сзади на спине с разбитой губой и тяжело дышал. Его глаза были закрыты, но как только он почувствовал моё шевеление – сразу открылись.
– Твою мать… – тихо прошептал он. – У тебя гематома на пол лица.
Я попытался улыбнуться ему, хоть это и было больно. Я надеялся, они не сломали Джерарду рёбра.
Видимо, мои потуги выглядели забавно, потому что он тоже улыбнулся мне, тут же скривившись из-за разбитой губы.
– Я думал, ты ушёл, – стараясь не слишком шевелить ртом, сказал я ему. Фраза получилась трудно узнаваемая, но Джи меня понял.
– Я ждал, пока уже не стало совсем тошно. Было глупо договариваться встретиться в холле. Всё никак не могу привыкнуть, что я теперь – знаменитость, – он чуть виновато улыбнулся, стараясь не двигать левой половиной губ. От этого его улыбка вышла несколько саркастической.
