Текст книги "Красная - красная нить (СИ)"

Автор книги: unesennaya_sleshem

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 54 страниц)

– Охренеть, – удивлённо выдал я, едва дверь открылась. За ней стоял Джерард, светящийся, точно начищенные пятьдесят центов. Со стрижкой! Теперь его затылок был чертовски коротким, а спереди волосы хоть немного свисали на лицо. Этот парень взял и обстриг свои художественно отросшие патлы, а мне так нравилось, как они щекотали лицо, когда он склонялся надо мной…

– Не узнать? – подмигнул мне Уэй.

– Узнать, просто… непривычно, – обалдело пожал я плечами, не отрывая взгляда от волос.

– Ты быстро, – улыбнулся Джерард, запуская меня в дом. Одуряюще аппетитно пахло специями, и мягкий аромат тушёных овощей заставил мой голодный желудок едва слышно рыкнуть. – Скоро и Рэй подтянется, у меня появилась сумасшедшая идея!

Я улыбался, глядя на него – обстриженного и такого взвинченного, но как-то по-хорошему, по-доброму. Его глаза искрились, движения были полны энергии, и даже мешки под глазами и общая бледность не слишком портили общую жизнерадостную картину.

Он уже отвернулся, но я поймал его за ладонь, притянул к себе и быстро, пока в прихожей никого не было, мазнул губами по губам.

– Доброе утро, – сказал я ему, когда Джерард открыл глаза. Он зажмурился словно кот, когда мои губы коснулись его. И от этого нехитрого действия волна тепла обрушилась на моё тело, стекая с самой макушки.

Его руки странно быстро оказались на моих лопатках, он стиснул в пальцах ткань футболки и прислонился лбом ко лбу:

– Доброе, Фрэнки. Блять, я так соскучился, знал бы ты, – прошептал он, опаляя щёки и губы своим дыханием. – Мы потерпим ещё пару дней?

– Хоть неделю, – улыбнулся я, понимая, что так долго без него точно не вытерплю. Было забавно разглядывать своё отражение в глубине его посветлевших каре-зелёных глаз. Скомканные ладони Джерарда прожигали меня со спины, и я просто тащился от этого потрясающего чувства, что вот оно, вот, я наконец-то держу его в руках, сжимаю бока, дышу запахом свежевымытых коротких волос и явно какого-то геля для душа, что еле ощутим на коже. Чувствую тепло тела так близко, что стук сердца Уэя отдаётся в мои рёбра. Носом касаюсь его носа, ловлю своё отражение в его глазах. Жар рук, обнимающих меня, плавит тело, и словно не было между нами этого странного месяца молчания почти без встреч, без поцелуев, без объятий. Я думал о том, что стоит чему-то хорошему случиться, и всё прошедшее и несуразное словно затирается им, как опрокинутый стакан воды размывает свежую акварель на альбомном листе.

Раздался резкий звонок в дверь, и мы оба синхронно вздрогнули от неожиданного звука.

– Это Рэй, – успокаивающе улыбнулся одними уголками губ Джерард. – Надо открыть.

– Надо, – так же глупо улыбаясь, ответил я. Мои руки продолжали сжимать его и не собирались отпускать.

– Откройте уже эту грёбаную дверь, – донёсся крик Майки из кухни. – Не заставляйте меня выходить в коридор, клянусь, я не хочу этого видеть.

Я всё-таки тихо рассмеялся и выпустил Джерарда. Он успел скользнуть губами по виску и потянулся к дверному замку.

– Утречка, – жизнерадостно поздоровался Рэй, проходя в дом. – Фрэнки, уже тут?

– Ага, привет, – я пожал крепкую ладонь. В другой руке Торо был зажат большой пакет.

– Вещи, – сказал он, перехватывая мой любопытный взгляд. – Надеюсь, у вас работает утюг? – спросил он Джерарда. – Я так понял, что на церемонию пойду от вас. Иначе никак не успею с этими грандиозными планами насчёт пляжа.

– Пляжа? – переспросил я, нахмуриваясь. Посмотрел на Уэя. Тот только заговорщицки подмигнул и сбежал на кухню. – Какого пляжа, Рэй?

– О, тебе не рассказали? Эти чудилы выдумали смотаться на пляж по-быстрому, чтобы искупаться. Перед церемонией, ты правильно понял, – улыбнулся Рэй, читая недоумение на моём лице.

Мы шли по коридору, и едва достигли кухни, как я тут же напал на Уэев:

– Почему вы не сказали мне? Я даже не взял ничего…

– В том-то и дело, Фрэнк, – Майкл обернулся от плиты, где помешивал что-то, наверное, рагу, в кастрюле. – Ты бы полчаса собирался, в итоге пришёл бы с бутербродами, полотенцами, термосом с кофе… На это нет времени. Сейчас одиннадцать, в двенадцать мы выйдем, в час будем на пляже… там на всё про всё у нас пара часов, поэтому тебе решили сказать пост-фактум.

– Заговорщики хреновы, – пробубнил я, ухая на стул. Слова Майки смутили, но он был во многом прав – именно так я и собираюсь обычно… – Я даже плавок не взял.

– Я тебе одолжу шорты, не переживай, – Джерард обернулся от кофейника, стоящего на соседней с рагу конфорке. Оба брата у плиты – это было чертовски мило.

– И в честь чего такие риски? Мы можем реально опоздать на церемонию, – Рэй присел рядом со мной, оставив свой баул где-то в гостиной.

– В честь того, что кому-то вожжа под хвост попала, – Майкл легонько толкнул брата в бок.

– Жарко, – пожал плечами Джерард. – Хочется искупаться уже.

– Согласен, – поддержал я Уэя. Искупаться было отличной идеей. Лично я был всеми руками и ногами за.

Рагу была целая кастрюля, но оно и правда оказалось вкусным – ароматы не врали. Не знаю, каким образом, но на четверых мы умяли его за раз. Ну ладно, за два. Лично я просил добавки. А что? Я же расту. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

Здесь было потрясающе. На самом деле, меня кольнуло лёгкое чувство дежавю, и я вспомнил, что мы уже высаживались из душного рейсового автобуса именно в этом месте – посреди ничего, напротив Океана. Кажется, это было осенью прошлого года. А такое ощущение, что прошла целая жизнь. Автобус уехал, обдавая нас четверых облаком выхлопных газов и мелкой песчаной пыли. Перед нами расстилалось серое полотно асфальта в обе стороны, за ним – железный отбойник. А вот после, куда ни глянь, светло-жёлтая лента песчаного и совершенно пустынного пляжа. И Океан.

Едва пыль улеглась, я вдохнул полной грудью. Раскалённый асфальт, летняя, такая терпкая и по-особенному вкусная пыль, и свежие, сладко-солёные ноты океана и водорослей. Шум волн слышался даже отсюда, возможно, ночью был шторм. Это значило, что берег будет усеян обломками раковин и обрывками зеленовато-бурых водорослей.

Мы молчаливо перебирались через раскалённый отбойник, и я едва не подпалил себе промежность – до того железо разогрелось под лучами солнца. Уже оттуда я почувствовал лёгкий йодистый запах. Наверно, именно так пахли обласканные солнцем и ветром водоросли.

– Как же тут круто, – подал голос Джерард, скидывая с плеч рюкзак и потягиваясь. – Вот как надо проводить потрясные летние деньки, а не торчать на церемониях.

– Вообще-то, выпускная церемония раз в жизни, – хмыкнул Торо. – Можно и потерпеть.

– Посмотрим, как ты запоёшь, когда тебе придётся напялить эту шапку на кудри и шёлковую мантию в пол на строгий костюм, – улыбнувшись, Уэй с вызовом посмотрел на друга. Рэй только вздохнул, так же скинул рюкзак в песок и начал стягивать футболку.

Мы остановились поодаль, но волны были достаточно серьёзными, с ворчанием обрушивались на песчаный берег, разливались пенно, не добивая до наших вещей каких-то десять футов. Майкл вытащил из своего рюкзака покрывало и кинул его между нами. Он начал раздеваться вслед за Торо, словно подавая остальным сигнал к действию.

Было жарко. Пот тёк по вискам и спине. Футболка в подмышках оказалась насквозь мокрая. Как и шорты, что я стягивал с себя, были влажными по поясу, особенно со стороны поясницы. Тело буквально трепетало, предвкушая встречу с прохладной водой. Я стягивал с себя шмотки до тех пор, пока не остался в одних плавательных шортах – наверное, на Уэе они бы сидели в облипку, но на мне висели. И это придавало мне уверенности, что уж там темнить.

Джерард раздевался медленно и лениво, незло переругиваясь со стоящим рядом братом. Я никак не мог привыкнуть к его новой стрижке. Он будто неуловимо изменился, стал казаться совсем юным, и при этом совершенно точно остался самим собой. В итоге Уэй стоял в тех же чёрных тканевых шортах, что и приехал. Белая грудь и коричневатые соски ловили блики солнца гладкой кожей. Я невольно провёл языком по нижней губе. Жутко захотелось просто взять и лизнуть его – ощутить, какой он на вкус. Какой он настоящий, обычный, безо всяких душей и дезодорантов. Кто-то посчитал бы меня идиотом и извращенцем, но я почему-то был уверен – он вкусный.

Из нас всех только Рэй оказался в боксерах. Самый высокий и широкоплечий из нас, он обвёл всех взглядом и спросил:

– Ну что, джентльмены, готовы?

Никто не успел ничего ответить, как Джерард, выкрикнув: «Кто последний – тот задница!», ломанулся вперёд, поднимая ногами сначала песчаные, а потом и водяные брызги. Мы ринулись за ним, улыбаясь во весь рот, Майки кричал, Рэй улюлюкал, когда их тела врезались в накипающую пеной волну. Стоит говорить, что задницей оказался я? Нет, бегал я быстро, вот только завис на какое-то время, наблюдая, как Джерард несётся и ныряет в волну с головой.

– Как же круто, – отфыркивался Майки.

– Отличная водичка, целый год не купался, – поддакивал ему Рэй.

Мы плавали друг возле друга, дурачились и брызгались, то поднимаясь, то опускаясь вместе с накатывающими волнами. Вода на самом деле оказалась прохладная, и с непривычки и от резкого контраста с температурой воздуха всю кожу покалывали тысячи невидимых острых иголочек, а мышцы ныли. Я как-то вовремя вспомнил про свой иммунитет и то, что болеть сейчас, в начале лета, совсем не вариант, и развернулся к берегу.

– Фрэнки, уже всё? – подначивал меня Джерард.

– Второй раз задницей я не буду, так что соревнуйтесь без меня, – фыркнул я в ответ, загребая руками.

– Полотенца в моём рюкзаке, если что, – громко сказал Рэй.

Я медленно выбирался на берег, каждый раз поворачиваясь боком, когда на песок обрушивалась волна. Одного раза быть сбитым с ног и прокаченным по берегу мне хватило, чтобы выучить это несложное правило. Отлив каждой волны то и дело хотел утянуть меня обратно, в воду, но я упёрто выходил на берег, задействуя все свои силы. К моменту, когда я рухнул на покрывало, я был совершенно вымотан и без сил. На ощупь достал полотенце из расстёгнутого рюкзака Торо и накрылся им с головой, тяжело дыша. Давно я так классно не плавал. Очень давно.

– Живой? – раздался через несколько минут голос Джерарда, рядом со мной плюхнулось на покрывало холодное и мокрое тело. Он приподнял край полотенца с лица, заглядывая в глаза, и я устало улыбнулся ему.

– Всё в порядке, Джи. Просто давно не плавал.

– Ясно, – он вернул мне улыбку и словно выдохнул. – Отдыхай тогда. Я тоже рядом полежу. Не против, если я заберу полотенце?

– Валяй, – кивнул я, уже чувствуя, как влажная ткань скользит по груди. Даже на фоне яркого синего неба я видел, что он смотрел на меня. Как он смотрел на меня. И от этого почти осязаемого взгляда под рёбрами ёкнуло и сбилось сердце, а в паху потеплело. Он едва ощутимо провел пальцами по груди и соскам, пока тянул полотенце. Словно ненарочно, будто и не хотел этого. И только потемневшие глаза и какое-то учащённое дыхание выдавали его неспокойствие. Я в ответ закусил губу, вглядываясь в силуэт справа от меня на фоне слепящего неба. Рёбра и живот и без того ходили в напряжённом ритме, мне было неловко под его взглядом. Он ложился на кожу расплавленными каплями воска, оставляя небольшие, но ощутимые ожоги.

– Отлично поплавали, – подвёл итог Майки, падая по другую сторону от Джерарда.

– Согласен, – улыбаясь, кивнул Рэй. Его мокрые кудри выглядели очень забавно, с них то и дело падали капли, стекая по лицу и телу. Он вдруг подошёл к Майки и по-собачьи затряс головой, обдавая младшего Уэя веером брызг.

– Ай, чего творишь, задница? – возмутился тот, закрываясь руками. Впрочем, тон его был несерьёзный, я даже со своего места слышал, как он улыбается. – Джи, дай уже полотенце.

Последним, вероятно, сбоку от Майки, на покрывало приземлился Рэй. Мы молча лежали, кто с закрытыми глазами, кто разглядывая появившиеся перистые облака на полотне ярко-синего блестящего солнцем неба. В ушах стоял шум накатывающих волн, терпко пахло вялеными водорослями. Я слышал, как дышит сбоку от меня Джерард, и чувствовал тепло ходящего вверх-вниз бока. Это был потрясающий момент спокойствия, умиротворения и счастья, который я намеревался утащить в свою копилку.

Сбоку пронеслась пара чаек, одна из них ломко вскрикнула, вторая ответила протяжным гомерическим хохотом. Я улыбнулся. Когда я был маленьким, и мы гуляли с отцом у залива в Белльвиле, он говорил мне, что так смеётся водяной. Такой толстый, зелёный, обросший тиной дядька, живущий под водой. Я верил и боялся заходить в воду без родителей. Намного позже я узнал, что никакой это не смех, а обычный крик чаек. Но всё равно всегда вспоминал детство, хитрую улыбку молодого, ещё не ушедшего из семьи отца и его тёплую, такую надёжную ладонь, которой он держал мою руку. В те моменты казалось, что нет никакого зла, ничего такого, с чем бы он не смог справиться. И это было замечательное время, когда веришь только в лучшее, а родители кажутся едва ли не всемогущими волшебниками, открывающими перед тобой тайны этого мира.

Я очнулся от воспоминаний, когда почувствовал, как мизинец на ноге Джерарда ненавязчиво гладит край моей ступни. Щекотное, будоражащее ощущение. Я улыбнулся и открыл глаза.

– Мне не верится, что мы с тобой всё же закончили школу, Джи, – сказал вдруг Рэй.

– Кто-то должен был закончить в прошлом году, – Джерард чуть сместился, сильнее вжавшись в меня, наверное, зануда-Майки пихнул его в бок.

– Не суть, закончил же, – произнёс Уэй, сладко зевая после.

– Плавали-плавали в этой учёбе, как рыбы. А теперь всё, конец, баста. У меня порой такое ощущение, что не хватает воздуха. Словно та же рыба, выкинутая прибоем на берег. И вернуться никак, и на суше не могу, не умею, – печально вздохнул Торо.

– Ничего, научишься на суше. Как Русалочка, – хихикнул Майки. – Кудрявая такая Русалочка.

– Придурок, – проворчал Рэй.

– Лично я плавал с переменным успехом. Так что даже рад новому уровню. Интересно, что же теперь будет. Страшно, но всё же интересно, – негромко ответил другу Джерард.

Они снова замолчали, а я с удивлением отметил, что шум прибоя стал мягче, спокойнее. Словно волны улеглись и не пытались с остервенением убиться о песок. Внизу мизинец Джерарда легко, будто случайно касался моей ступни, посылая по телу сотни мурашек. Я сладко поёжился и повернулся набок. Стал разглядывать профиль Уэя – тот лежал с закрытыми глазами. Стриженый висок, открывающий ухо. Мокрые пряди чёлки. Линию кадыка и шеи. Я вытянул руку и медленно вплёл пальцы во влажные волосы на макушке. Джерард вздрогнул, но глаза не открыл. Только едва заметно улыбнулся. Я посчитал это за одобрение и начал неторопливо перебирать короткие пряди пальцами. Это было странное ощущение. Очень отличное от того, когда его волосы были длиннее. Мокрые прядки податливо сочились между пальцами, неожиданно заканчиваясь пустотой. Я снова, уже увереннее запускал пятерню в волосы, скользил по тёплой коже, и контрастом – прохладные пряди между пальцами. Джерард заёрзал. Я улыбнулся и, поддаваясь инстинктам, потянулся ближе и смачно лизнул его в ухо. Горько-солёное, потрясающе! Уэй вздрогнул и открыл глаза. Чуть повернулся лицом ко мне, но я, совершенно не соображая, снова лизнул его по краю уха и прикусил, засосал мочку. Джерард зашипел, отстраняясь. В его глазах качалось поднятое с глубин желание – о, у меня самого дёрнулось в шортах от этого взгляда.

Майкл по ту сторону Джерарда громко и театрально закашлялся.

– Ты в порядке? – забеспокоился Рэй.

– Ага, – уничижающим тоном ответил младший Уэй. – Слюной подавился.

– Кто со мной? – Джерард вдруг вскочил и, не поворачиваясь лицом, пошёл в сторону воды.

– Ну уж нет, я ещё погреюсь на солнышке, – заворчал Майки.

Я привстал на локтях, разглядывая белую спину, крылья лопаток, желобок между мышцами вдоль позвоночника, уходящий вниз, вниз, прямо за пояс шорт. Океан успокоился, накатывая на кромку берега лениво и размеренно, словно зализывая раны. Джерард успел зайти по колени и приготовился нырять, как я тоже поднялся с покрывала и пошёл к нему в воду.

– Я с тобой, – крикнул ему, он обернулся и улыбнулся в ответ, а затем нырнул в качающуюся гладь.

Я грёб и грёб за ним, ориентируясь только на темноволосую макушку. Не знаю, как далеко мы заплыли. Я не хотел оборачиваться. Наконец, он оказался на расстоянии двух махов и обернулся ко мне. Его лицо не улыбалось, но щёки показались странно горячечными. Я не успел оказаться рядом, как его руки вцепились в мои бока и притянули к себе накрепко.

– Вот видишь, что ты натворил? – прошептал он в ухо, обеими ладонями соскальзывая на задницу и прижимая к себе ещё сильнее. Я застонал. Даже через два слоя мокрой ткани я почувствовал его горячий, твёрдый член. Джерард почти повис на мне, лениво перебирая ногами, и мне пришлось активно трепыхаться, загребая руками, чтобы не уйти с ним на пару под воду. – Плохой Фрэнки, плохой.

– Джи, – выдохнул я. – Я так соскучился…

– Я тоже, детка, я тоже, – сказал он и выпустил меня. Теперь Джерард тоже завис в горько-солёной прозрачной воде совсем рядом, перебирая ногами и руками, чтобы держаться на плаву. – Осталось всего ничего потерпеть, правда?

– Угу, – промямлил я, снова подплыл ближе и опустил руку вниз, обхватывая его, оглаживая, почти выстанывая в голос. Мои зубы сами собой терзали нижнюю губу, и Джерард вдруг сипло сказал:

– Иди сюда, – обвил мою шею, отправляя нас под воду. А потом во рту стало тесно, горячо от его языка и безумно горько-солёно от воды, и это было невероятное сочетание. Я едва не захлебнулся. Мы вынырнули, отплевываясь, отдышались, и он снова поцеловал меня – настойчиво, но нежно, вкладывая в эту простую ласку всё то невысказанное, что носил в себе. Мягко толкался языком, обхватывал губами, и я клянусь, внутри меня разгорался пожар, я так до безумия хотел увидеть его – без одежды, коснуться руками, боже, я даже признался себе, что жутко хочу попробовать его на вкус. И в этот момент мне казалось, что я готов на что угодно, как бы далеко ни захотел пойти Джерард в наш следующий раз.

– Нам пора на берег, – сказал он, когда перестал вылизывать мой рот и язык изнутри.

– Уже? – грустно выдохнул я. Теперь у меня стояло колом, и я не был уверен, что ситуация изменится, пока мы будем плыть обратно. Джерард хихикнул.

– Не волнуйся, я тебя прикрою, – он подмигнул и несколькими гребками ушёл вперёд. – Догоняй, Фрэнки!

Пока мы вытирались и обсыхали на берегу, ловя жаркие солнечные лучи белёсыми спинами, Рэй и Майки тоже пошли искупаться ещё раз.

– Ты придёшь на вручение? – спросил Джерард с еле заметным напряжением в голосе.

– Шутишь? – удивился я. – Конечно приду.

Уэй заметно расслабился после моих слов и даже улыбнулся:

– Ба тоже придёт. Она успеет только к началу самой церемонии, у неё какие-то дела до этого. А потом останется гостить до понедельника.

– Здорово, – подытожил я, осознавая, что выпить сегодня в честь окончания у Уэев не выйдет. Что ж, с понедельника – я верил в это свято – у нас двоих начнётся новая жизнь. Сладкая до дрожи. – А что родители? – ни с того, ни с сего поинтересовался я.

– В Мексике, – безразлично пожал плечами Уэй, – до июля.

– А как же…

– Мне всё равно, – перебил он меня. – Я уже давно привык, Фрэнки. Лучше расскажи, какие у тебя планы на лето, – он улыбнулся и легко толкнул плечом плечо.

– Да никаких особо, – подумал я. – Если только на какое-то время съездить в Белльвиль, повидать отца и деда, с близнецами встретиться, – предположил я.

– О, отличный вариант. Значит, только мы с Майки безвылазно тусим в Ньюарке до осени, – невесело хмыкнул он. – Ничего, – сказал он и лёг назад, на покрывало, закидывая руки за голову. Его глаза мечтательно смотрели вверх, в нестерпимо синее небо в клочках белых перистых облаков. – Будет время, и мы объездим весь мир. Вот увидишь, Фрэнки, – сказал он и вдруг по-мальчишески подмигнул мне.

Я верил. В тот момент я поверил бы во всё, что он говорит.

Через полчаса обратный рейсовый подобрал нас посреди пустой трассы. Я сидел у окна и смотрел на мелькающие столбы электропередач вдоль дороги, на цельную металлическую ленту отбойника внизу. И на сине-серый в обрамлении жёлтого песка Океан. Голова Джерарда тяжело и покоилась на моём плече, он спал. А я улыбался своему (и его, сопящему) отражению в окне и не знал, что вопреки своим надеждам, прощаюсь с Океаном больше чем на год.

Комментарий к Глава 42.2 арррр не вычитано не бечено, тапками не кидайтесь. спасибо, что вы ещё со мной, дорогие)

бечено./Эйка

====== Глава 43. ======

Что чувствуешь, когда человек, в которого ты безбожно влюблён, поднимается по лестничкам на невысокий, временно сооружённый помост в этом своём нелепом длинном облачении, робко улыбается, забирает аттестат и торопливо жмёт руку Блому?

Лично у меня сердце трепыхалось в груди рыбой, выкинутой на берег. Я всем нутром ощущал эту черту, грань, за которой остаюсь для Джерарда. Он переступает её, идёт вперёд, а я остаюсь позади, отчего-то тяну к нему руки, но тот только оборачивается ненадолго, чуть виновато пожимает плечами и идёт дальше, дальше, постепенно скрываясь из виду. А я стою перед этой границей и тычусь в неё на манер мимов, и ударяюсь, словно в литой бетон, и как бы я ни старался – мне её не пересечь до срока…

Я вынырнул из странных мыслей, а Джерард уже шёл обратно между рядов стульев по зелёной траве – церемонию проводили прямо на улице за школой, между футбольным полем и площадкой со снарядами и летними тренажёрами. Я сидел рядом с Майки и хлопал, младший Уэй переговаривался с Еленой, а та, кажется, быстро платочком вытирала набежавшую слезу – неужели, господи, этот оболтус наконец-то закончил школу.

Джерард шёл неторопливо и словно потерянно. На его лице застыла улыбка, но сам он казался каким-то отрешённым от происходящего. Елена фотографировала всё вокруг на старенький «Полароид» и вручала Майки карточки – тот едва успевал их прятать в бабушкину сумочку на его коленях.

– Поздравляю, милый, – сказала Елена, когда Джерард, наконец, дошёл до своего места с краю нашего ряда, а она смогла притянуть к себе смущающегося внука и крепко-накрепко обнять. Джерард уселся рядом, бубня что-то вроде «ну, ба, ну хватит уже», а я всё выгибал спину, пытаясь поймать его взгляд и улыбнуться. Майки наклонился и протянул руку, которую Джерард крепко пожал, и довольно заявил:

– Поздравляю, брат. Ты наконец-то выпустился, молодец.

– Спасибо, мелкий.

– Поздравляю, Джи, – перегнувшись через Майки сказал я, расплываясь в улыбке. Ладонь Уэя была горячая и чуть влажная, пальцы сжимали мои осторожно, но уверенно и с каким-то ласковым трепетом. Убирая руку, я медленно проскользил пальцами по всей его ладони от запястья, ловя ощутимые электрические искры. Щёки Джерарда еле заметно алели – то ли от жары и наряда, то ли он и правда смущался такому количеству внимания. – Ты сделал это, – добавил я и многозначительно подмигнул.

– Ну серьёзно, прекратите, иначе я сейчас разревусь, – Уэй заалелся ещё сильнее, и на его бледной коже румянец выглядел почти болезненно. Обжигающе.

– Так, тихо, Рэя пригласили, – Майки снова облокотился на спинку своего стула и забрал у Елены «Полароид», чтобы поснимать самому.

Семейство Торо, в составе матери, отца и старшего брата, сидело тремя рядами раньше, но Рэй сразу кидался в глаза – его кудри смешно выбивались из-под учёной шапочки. Он уже поднимался на помост, когда Майки начал фотографировать.

Блом официально поблагодарил Рэя за вклад в работу музыкального клуба, выдал ему несколько грамот. Отдал аттестат и крепко пожал руку. Рэй буквально светился, но и по нему было заметно, насколько он устал за последние дни. Майкл фотографировал, а мне пришлось держать карточки, что с неизменным шуршанием выдавал фотоаппарат. Когда Рэй шёл между рядами, он ненадолго остановился и помахал нам всем рукой с аттестатом. Майки снова щёлкнул кнопкой, а я от всей души помахал Рэю в ответ.

Чёрт. Они реально закончили школу. Почему меня так мандражит, словно это мой выпускной?

После официального вручения началась настоящая неофициальная толкотня и шумиха. Некоторые выпускники (да что уж там, подавляющее их количество!) выбежали в центр поля и радостно кидали свои шапочки в воздух, девчонки визжали, а мы с ребятами и Еленой под этот шум отошли в сторонку – сфотографироваться. Мне жутко хотелось оказаться подальше от этой бешеной тусовки выпускников, совершенно не хотелось встречаться с Бернардом, которого я за сегодня видел уже непростительно большое число раз.

Мы отошли подальше, к стене школы, возле которой цвел куст гортензии. У бабушки в Белльвиле был такой, он всегда поражал моё воображение. Джерард и Майки пристроились возле белых и розоватых цветочных шаров первые.

– Улыбочку, – скомандовала Елена, щёлкая кнопкой фотоаппарата. – Фрэнки, подержи-ка, повторим. Джерард, будь добр, не скалься. Глаза тоже не надо закатывать. Готовы? Снимаю! Отлично, Фрэнки, теперь ты давай к ним, – сказала она мне, и я радостно пристроился с другой стороны от Уэя-старшего, приобнимая его за плечо. – Снимаю, улыбайтесь! Ещё раз, для Фрэнка.

Мы забрали на несколько кадров Торо, который тоже фотографировался неподалёку с семьёй и несколькими одноклассниками. Снимались то вместе, то парами, и ещё как только можно было придумать. Майки даже отогнал всех и сфотографировался с Рэем единолично. Я, следуя его примеру, попросил Елену, уже было убравшую фотоаппарат:

– Сфотографируйте нас с Джерардом?

– Конечно, Фрэнки, о чём речь, – улыбнулась потрясающая женщина (к слову, на ней было и вправду потрясающее изумрудного цвета платье в пол. Представить не могу, как она вела в таком свой разноцветный хиппи-«жук»).

Я подбежал к Уэю, разговаривающему с Рэем и его подошедшим старшим братом. Интересно, но они с Торо были совершенно не похожи.

– Джи, сфотографируемся?

Он обернулся и подарил мне тёплую, совершенно спокойную улыбку.

На этой фотографии, которая до сих пор хранится за титульным листом «Властелина колец», потрепанная и пожелтевшая от времени, сокровище, только моё, о чём я никому больше не говорил, мы улыбаемся – естественно и настолько светло, что нашими лицами можно осветить тёмное помещение. Джерард крепко держит меня за плечо в этом нелепом выпускном балахоне, я в брюках и белой рубашке с коротким рукавом, и он перед этим кадром наклонялся и спрашивал меня в самое ухо, тревожа больное воображение: «Ты отлично выглядишь в рубашке, Фрэнки. Правда, я бы расстегнул ещё пару пуговиц. Чтобы было погорячее». «Извращенец, – неизменно отвечал я, и уши начинали гореть от его шёпота и дыхания. – Ты в этом платье тоже ничего». Мы пихались локтями, смеялись и шутили, пока Елена не призвала нас к порядку. Эта фотография, возможно, последнее и самое яркое счастливое воспоминание того дня. Фактически, чёрт, когда я думаю об этом, несмотря на столько прошедших лет и всего, что было между нами после… непроглатываемый комок подступает к горлу. Да, фактически, это был последний день на много лет вперёд, когда мы запросто общались, смеялись и любили друг друга так нежно. Лично для меня всё было именно так.

Спустя полчаса мы попрощались с Рэем – он очень извинялся, но не мог присутствовать на ужине у Уэев – его семья тоже устраивала ужин в честь окончания, и обещались подъехать другие, жутко соскучившиеся по Рэю, родственники. Помахав ему, мы кое-как загрузились в маленький разноцветно изрисованный «жук» (Джерард сел вперёд по просьбе бабушки) и отправились к ним домой – Елена приготовила что-то вкусненькое, чтобы отпраздновать.

Пицца, салат, лимонный пирог на десерт и пара бутылок вина – вот что нас ждало дома. А ещё – потрясающе тёплый вечер, когда все спокойно и очень мирно общаются, едят вкусности и перепинываются под столом ногами, как дети. Например, мы с Джерардом занимались именно этим. Он сидел напротив и откусывал от пиццы, потом кидал на меня неоднозначные взгляды исподлобья, за что я легко пинал его по голени под столом. Он только улыбался, возвращая пинок, а глаза из-под чёлки блестели, словно у Джерарда была температура.

– Положить ещё пиццы, Фрэнк? – спросила Елена, разрезая оставшийся на противне лист на порционные куски.

– Если только ма-аленький, – сдался я. – Я вообще-то объелся, а ещё хотел попробовать пирог. Но пицца в вашем исполнении просто вкуснятина.

– Ешь-ешь, – улыбнулась женщина, передавая мне тарелку. – Пока балуют, надо это позволять.

– Просто Фрэнк – проглот, – заявил Майки и хихикнул, когда я сурово посмотрел на него.

– Я расту!

– Надежда умирает последней, – беззлобно хихикнул Майкл, чем заслужил пинок теперь в свою сторону. – Эй, ладно, ладно, я же пошутил.

– Может, перед чаем пойдёте наверх, переварите немного? – Елена доставала из бумажных пакетов какую-то траву, значит, чай нас сегодня тоже ожидал необычный.

– Отличная идея, ба, – поддержал её Джерард. – Сыграем в приставку? Господи, неужели можно в кои-то веки спокойно поиграть в приставку?

– Можно подумать, что тебе до этого кто-то мешал, – закатил глаза Майки.

– Не пали контору, – прошипел Уэй– старший и встал из-за стола. – Доедайте и поднимайтесь. Я пока технику включу.

Он поцеловал Елену и вышел из кухни, подмигнув мне. Впервые я ел вкуснейшую пиццу так быстро, что почти не чувствовал всей её прелести. Через пару минут мы с Майки, поблагодарив за ужин, уже поднимались на второй этаж.

– Жаль, что Рэй не смог, – сказал я, чуть обернувшись.

– Ничего, мы с ним видимся чаще, чем его родственники. Он обещался прийти в понедельник, как выспится после выпускного бала. Можно замутить вечеринку, – улыбнулся поднимающийся чуть позади Майкл.

– Круто! – горячо поддержал я, и открыл дверь в комнату Джерарда.

– Да где же оно? – ворчал тот и метался от полки к полке, поднимая фигурки, заглядывая в книги и высматривая что-то в глубине шкафа.

– Джойстик потерял? – усмехнулся Майкл, сразу проходя дальше и по-хозяйски заваливаясь на кровать. Я оседлал свободный стул, чуть поёжившись под взглядами рисованных монстров на стенах. Я мог ошибаться, но с момента моего последнего визита в эту комнату, их стало намного больше. И казались они определённо мрачнее своих ранних собратьев.

– Какой, нахрен, джойстик, – всё так же ворчал Джерард. – Я, блин, специально для этого дня запрятал, куда же? – он потерянно встал посередине комнаты и запустил пальцы в короткие волосы на макушке. – А! Точно!

Уэй выдвинул ящик стола, вытащил оттуда ворох каких-то бумажек и тетрадей, а после на белый свет появился свёрнутый платок.

– Та-дам!

– Оттуда выпрыгнет заяц?