Текст книги "Ангелы бездны (СИ)"

Автор книги: tatateo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 51 страниц)

- Если бы монсеньор магистр соизволил больше посвящать меня в свои тайны, больше делиться своими проблемами и больше мне рассказывать, то я не стал бы лазить по голубятням с риском свернуть себе шею. Граф запрокинул голову и, глядя мне в глаза, снова тихонько рассмеялся. - Не лгите, Горуа – все равно лазили бы. Это в вас неистребимо. Как муха любит сладкое, так вы любите приключения на свою…голову (по всей видимости, он хотел употребить совсем другое слово, но в последний момент его заменил). Так что там маркиза де Шарди? Не задело ее осколками? - К сожалению, нет, - фыркнул я. – И герцога тоже. Но, думаю, что неудачная попытка вряд ли их остановит. Я решительно отодвинул в сторону чернила и бумагу и, обойдя графа, сел перед ним на стол. - Кто такой герцог Лотарингский? – с вызовом глядя в глаза моему другу, спросил я. – Что он для вас? И что вы для него? - Хорошо, mon chere, я отвечу. Он уперся локтями в мои колени и, подперев ладонями подбородок, посмотрел на меня. - Каждый ангел имеет на Земле своего гения. Каждый святой - своих апостолов. Каждый бог – свою разящую стрелу. Так вот, Горуа: его высочество герцог Лотарингский должен стать моим апостолом, моим гением, моей разящей стрелой. По воле и выбору тех, кто меня послал. - Но почему именно он? – обомлел я; удар был настолько силен и неожидан, что я покачнулся, однако мой друг, не дав мне упасть, быстро обхватил руками мои колени. - Успокойтесь, mon chere, не нужно. Здесь уже ничего не изменишь. Я давно должен был вам об этом сказать, да все никак не решался – знал, как вам будет больно. - Почему – он? – тихо, побледневшими губами повторил я. - Выбор не был спонтанным, – граф вздохнул и, по-прежнему крепко обнимая мои колени, продолжил: - Апостолы для меня готовились долго: сотни, тысячи лет, череда смертей и рождений – люди отбирались, словно племенной скот, скрещивались по каким-то ведомым одним лишь Всевидящим и Всемогущим, признакам, в результате чего на свет появился его высочество принц Андре и еще несколько человек. - Так он – не один?! Честное слово, я готов был разрыдаться. - По схеме Великой реконструкции, апостолов четверо. Европа, Восток, Скифия и Новый Свет – четыре стороны света соответствуют четы-рем великим королям, наместникам бога-императора на Земле. - Я не понимаю названия стран, - поморщился я; голова гудела и ломило виски, но я изо всех сил крепился, пытаясь вникнуть в суть того, о чем он говорит. – Говорите, пожалуйста, по-человечески. Граф Монсегюр грустно улыбнулся. - Европа – то место, где мы живем и прилегающие к нему цивилизованные страны; не буду их перечислять – многие из них вам хорошо известны. Скифия – это то, что вы не знаете, там живут племена и народы, которые когда-нибудь будут править миром. С Востоком, я думаю, вам все понятно. Ну, а Новый Свет, или Америка – это еще дальше, за океанами; о нем пока не знает никто, кроме магов и нас, ангелов. - А где будете вы, бог-император, вездесущий, желанный, прекрасный, искуситель и святой? Горькая ирония в моем голосе, по всей видимости, тронула великого магистра. - Я буду везде, - усмехнулся он и порывисто, крепко и ласково прижал меня к груди. - Это значит, что не со мной, - усмехнулся я, в свою очередь так же порывисто отвечая на его объятие. Несколько минут мы сидели, молча, приникнув, прильнув, припав друг к другу – так, словно желая превратиться в одно, полное бесконечной любви, мыслящее и дышащее существо. - Но ведь это – только один из сценариев, - с трудом переводя дыхание, великий магистр заставил себя, наконец, отстраниться, - тот, что придуман и навязан насильно, бездумно, бескомпромиссно и жестоко – не только мне, но и всему человечеству. Это не тот путь, по которому я пойду. - Правда? – я ласково окунул руки в его волосы, с надеждой пытаясь поймать его взгляд. - Правда. Помните ту минуту, когда я сказал, что люблю вас? Оказывается, именно тогда я и сделал свой выбор. Раз мой возлюбленный - человек, я не смогу предать людей. - А как же герцог, - немного успокоившись, спросил я. – Почему ему отводится особая роль в этом деле?.. И те, другие, которые должны быть с вами – с Востока, Скифии и этого Нового, как его там?..Света? Они тоже соберутся здесь? - Да, но позже, на коронацию. Если, конечно, такая состоится, - мрачно добавил он. – А герцог… Да, ему отведена особая роль в этом деле: он должен стать не просто одним из моих наместников, но – моей правой рукой, моей тенью, тем, кто, присягнув мне на верность, отдаст за меня жизнь. Тем, кому я смогу доверять, как себе, и на кого в любую минуту смогу положиться, как на себя… - В общем, всем тем, чем стал для вас я, - с трудом сдерживая нервный смех, я еще крепче стиснул его руку, - вашим возлюбленным. А я занял его место. Потому-то Те, Наверху так и негодуют. - Да, – не глядя на меня, кивнул граф. – Согласитесь, что друг, слуга и возлюбленный в одном лице – это необыкновенно удобно, это сила. - Что-то такое я уже читал у древних философов о том, что армия, влюбленная в своего военачальника – непобедимая армия, - мрачно усмехнулся я. - Вы правы. Преобразования решено начать с Франции. Герцог приведет войска Лотарингии под мои знамена. Своих воинов даст арабский шейх. - Тот, с которым вы ведете переписку? – догадался я. – Он тоже был вашим любовником? - Нет. Жители Востока более романтичны, чем вы, европейцы – их сладострастие не всегда принимает физическую форму, и они находят в этом своеобразное удовольствие. Однако в том, что будет происходить здесь и сейчас, шейх особой роли не играет. Основное перераспределение сил возляжет на герцога Лотарингского. А он слишком уж добивается моей взаимности, и с каждым днем будет пылать все сильнее и сильнее, пока его неудовлетворенная страсть не приведет к какому-нибудь срыву или ошибке. Поэтому Всевидящие и Всемогущие считают, что в интересах общего дела мне следует сделать его высочество своим возлюбленным – в этом случае я смогу полностью рассчитывать на его покладистость и послушание. Король Филипп будет свергнут, короли других европейских стран (в смысле, стран, вам известных, таких, как Британия, Испания, Германия, Венеция и другие) тоже будут уничтожены. Все различия в вероисповеданиях – стерты. В конце концов, в мире будет одна единственная вера – вера в единого Бога, Прекрасного и Всемогущего, единая религия, единая церковь, главой которой станет достопочтимый отец Дрие. - Ах, так вот значит, какая миссия уготована падре Стефану! – я рассмеялся, и в смехе моем помимо моей воли прозвучали истерические нотки. – Этот негодяй, этот распутник, который едва не сломал вам жизнь, навсегда лишив вас желания любить и самой веры в любовь, он должен стать новым папой!.. Замечательный выбор. И вы…вы…как вы можете терпеть это? - Ш…ш…ш! Тише, mon chere! – великий магистр вновь крепко обхватил меня руками, преодолев мое легкое сопротивление. – Я еще пока не сделал ничего такого, в чем меня можно было бы упрекнуть. И, по возможности, не сделаю. А вас я хочу попросить об одной вещи, очень для меня важной. - Все, что угодно, монсеньор! – порывисто воскликнул я. - Обещайте мне, Горуа, что никогда и не при каких обстоятельствах вы не станете искать ссоры с герцогом Лотарингским. - Но, Александр!.. Ласковая рука графа скользнула по моим губам, оборвав в корне мой протест. - Я не хочу, чтобы он вас убил. - Он настолько хорошо владеет оружием? - Он путешествовал по Тибету. Был там же, где и я. Он расспрашивал обо мне монахов. То, что я добыл своими чарами и соблазном, он добыл силой и пытками. Он – жестокий человек, Горуа. Ради удовлетворения своих желаний он пойдет на все. Таким его задумали Всемогущие – безжалостным орудием в руках бога – в моих руках. Обещайте мне, mon chere! - Хорошо, - покорно согласился я и потянулся к его губам. Х Однако он меня легонько отстранил. - Нужно идти, mon chere. Долг гостеприимства обязал меня пригласить герцога и его маркизу отужинать со мной. Нехорошо заставлять гостей ждать. Он рывком поднял меня со стола и принялся собирать рассыпавшиеся по полу бумаги. -Но ведь я… Признаться, я слегка оробел: ужин с герцогом не обещал ничего хорошего. - Что – вы? - Я – оруженосец, а он – брат короля. Захочет ли он сесть со мной за один стол? Граф негромко рассмеялся. - Да он сядет за стол даже с Флер, если этого захочу я. Вы разве этого еще не поняли? - Понял. К сожалению, - я обреченно кивнул. Ну, что ж, тогда делать нечего. Пойдемте. ========== Глава 16. ========== Мы, не торопясь, спустились в залу, где был накрыт стол на четыре персоны. Герцог и маркиза уже ожидали нас. Его высочество успел пере-одеться: теперь его уже невозможно было принять за школяра, хотя одет он был все так же просто, без показной роскоши и помпезности. На маркизе было бледно-голубое, цвета утреннего летнего неба, платье, а ее чудесные белокурые волосы спрятаны под такую же голубую накидку. Увидев моего г-на, маркиза зарделась, спрятала глаза и присела в глубоком реверансе. Герцог небрежно кивнул; видно было, что он изо всех сил пытается казаться равнодушным, однако его выдавали глаза – глаза, в которых то и дело вспыхивали золотистые искры восторга и невольного преклонения. - Извините за опоздание, - граф Монсегюр, как ни в чем не бывало, ответил ему изящным поклоном. – Дела. Надеюсь, вы не будете возражать против присутствия за ужином г-на Горуа? Принц едва заметно усмехнулся. - Знаете, граф, я по натуре – человек свободного мышления, и мне чужды сословные предрассудки. Во время путешествий мне приходилось делить хлеб и с воинами, и с бродягами, и с монахами. Так что пусть г-н Горуа не смущается: его присутствие некоим образом не может меня оскорбить. - Ах, да ваше высочество – демократ! – с легкой насмешкой констатировал магистр. - Что-что? – не понял тот. - Не обращайте внимания, мой принц – просто сорвалось с языка. Так когда-нибудь будут называть людей, которые придерживаются тех же взглядов, что и вы, в отношении сословий. Мы сели за стол. Герцог с удивлением оглянулся. - А где же?.. - Вы что-то ищите, мой принц? - Нет. То есть, я хочу спросить: нам что же за столом никто не будет прислуживать? На вишневых губах моего г-на показалась лукавая улыбка. - Если ваше высочество позволит поухаживать за вами, то это сделаю я. - Вы?! – на лице герцога отразилось откровенное замешательство. – Вы, наверное, шутите? - Никоим образом, - откупорив бутылку, великий магистр принялся разливать вино. – Я стараюсь поменьше мозолить глаза людям, пусть даже обычным слугам. Именно поэтому я не пригласил на ужин никого из вашей свиты, сеньор герцог, иначе через пару дней вы легко можете не досчитаться нескольких человек. - Ваши чары настолько сильны? – прошептала маркиза, невольно вздрагивая, когда белоснежная рука графа замерла над кубком в нескольких сантиметрах от ее груди. Великий магистр усмехнулся: вино лилось бесшумно – кроваво красное вино, вино страсти, причастия и тайны. - А вы разве их не чувствуете, г-жа маркиза?.. Ваша рука дрожит, ваша грудь вздымается чуть сильнее, чем обычно, и на щеках ваших…да-да, вот на щеках ваших вспыхнул румянец. Не смотря на всю вашу защиту мага. Герцог напряженно рассмеялся. - Ну что, Мадлен? Я же говорил, что он – настоящий сатана-искуситель. - Инкуб, ваше высочество, - мягко поправил мой г-н, наливая вино принцу, и тот, словно завороженный неторопливым движением его рук, притих, подобрался, жадно впитывая в себя исходящую от великого магистра ауру соблазна. - Ваше здоровье, сеньор герцог! – налив вина мне и себе, граф Монсегюр поднял бокал. Принц выпил торопливо и жадно, словно его мучила жажда. Мадлен только пригубила вино и отставила бокал. - Вы женаты, граф? – блеснув глазами, неожиданно спросила она. - Нет, - улыбнулся мой г-н. Маркиза невинно захлопала своими голубыми глазами. - Простите за бестактность, просто у вас на пальце обручальное кольцо, вот я и спросила. Она улыбнулась еще более обворожительно и невинно. «Пошла в атаку, - понял я и невольно покраснел. – Вот ведьма!» - В женском любопытстве нет ничего бестактного, - спокойно ответил магистр, нарезая мясо длинным острым ножом. – Попробуйте этих перепелов, ваше высочество – они великолепны!.. Скажем так: я не женат, но и не свободен. - Ясно, - понимающе кивнула маркиза и выразительно посмотрела на меня. – И кто же ваша избранница? За столом повисла мгновенная пауза. Рука герцога, потянувшаяся к блюду с перепелами, слегка дрогнула – казалось, он перестал дышать. В чарующей бездонности черных глаз великого магистра зажегся насмешливый золотой огонек. Он сложил ладони домиком и поверх них внимательно посмотрел на маркизу. - Цель вашего вопроса – заставить меня покраснеть, Мадлен, не так ли? Ведь ответ вам прекрасно известен, ровно, как и всем сидящим за этим столом. Должен вас разочаровать: я не так легко краснею, как вам бы этого хотелось. Герцог громко и заразительно рассмеялся. - Вы напрасно решили тягаться с инкубом, дорогая, - сказал он, с аппетитом пережевывая мясо. – Против него бессильна любая магия, в том числе и женская. А перепела и вправду – прелесть!.. И без слуг, должен признаться, чувствуешь себя гораздо комфортнее, хотя эта ваша…как бы ее назвать?..самостоятельность, граф, в первую минуту просто изумляет. Никогда я еще не видел, чтобы кого-нибудь, пусть даже самого короля, обслуживали за столом боги!.. - Ну, это вы немного подзабыли, ваше высочество, - улыбнулся мой г-н, нарезая пирог с голубями, горячий хлеб, сыр и масло. – Христос, помнится, вообще мыл ноги своим ученикам. - Христос, - задумчиво протянул герцог и тут же оживился. – А, скажите-ка, г-н магистр, ведь христианство – это религия, тоже занесенная извне этими вашими…как их там…Всемогущими? Ведь так? - Этими нашими?- прищурился граф. - Не притворяйтесь, г-н Монсегюр. По крайней мере, нам четверым, здесь присутствующим прекрасно известно, кто вы такой на самом деле. - И кто же я такой? – с легкой полуулыбкой спросил мой г-н. - Вы тот, кому рано или поздно покорится и будет принадлежать этот мир. - Хорошо сказано. Так хорошо, что мне нечего возразить. Что же касается христианства, то, да – это религия, принесенная извне, ровно, как и другие мировые религии – буддизм, мусульманство, иудаизм. Вы, земляне, изначально и по сути своей – язычники. Всевидящие и Всемогущие пытались таким образом духовно усовершенствовать и развить земные расы, однако, навязанные извне и силой, религии не очень-то прижились на Земле. Вернее, прижиться они прижились, но дали прямо противоположный результат: вместо милосердия они поселили в душах людей непримиримость, вместо красоты и добра – бездумный фанатизм и тягу к насилию, вместо единства - вражду и ненависть. Потому-то и возникла потребность в новой единой мировой религии – религии, которая объединит мир. - И, насколько я понимаю,- герцог несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь унять волнение, - новая религия призвана не бороться с человеческими слабостями, а потакать им? - Да, - снова улыбнулся граф. – Ведь всякая борьба, независимо от своих целей, вызывает сопротивление того, с кем или же с чем борешься – вольное или невольное. И, если религия призвана бороться с так называемыми слабостями, то, естественно, она изначально обречена. Ей будут покоряться, ей будут поклоняться, однако где-то там, глубоко-глубоко, на самом дне колодца наших чувств, будет жить, зреть и крепнуть червячок неповиновения. А потому Всевидящие и Всемогущие решили идти по пути наименьшего сопротивления. Раз человечество изначально поклоняется язычеству – вот вам языческий бог из плоти и крови, прекрасный настолько, что, глядя на него, хочется не столько ему молиться, сколько к нему прикоснуться. Бог, которого можно любить не только платонически. Я не сомневаюсь, что вам, людям, такая религия понравится, и вы примете ее на «ура!» - А чем она не нравится вам, г-н Монсегюр? – быстро спросил герцог. - С чего вы взяли, что она мне не нравится? А, впрочем, вы правы. Просто я считаю, что человечество должно само выбрать (или, если хотите – придумать) себе религию, а не просто принять то, что дается ему высшими силами. Никто не вправе лишать людей права выбора. Рука герцога так задрожала, что он едва не выронил бокал. Грудь маркизы под голубым шелком трепетала, словно выброшенная на морской берег раненая чайка. Она рассеянно катала по столу хлебный мякиш, то и дело бросая на графа зачарованные и в то же время полные тревоги взгляды. - Да вы, оказывается, не столько бог, сколько защитник прав человека, г-н граф, - чуть слышно сказала она, однако вместо насмешки в ее голосе прозвучало что-то похожее на невольное уважение. Герцог молчал, вертя в руках полупустой бокал – по всей видимости, у него вдруг резко пропал аппетит. - Насколько я знаю, г-н Монсегюр, вы одиноки в этом своем мнении. - Да, - гранатово-чувственные губы моего друга дрогнули в легкой полуулыбке. – В определенном смысле я – отступник. - Но ведь вы – бог! Разве боги могут быть отступниками? - А кто вам сказал, ваше высочество, что я хочу им быть, этим самым богом?