Текст книги "Ангелы бездны (СИ)"

Автор книги: tatateo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 51 страниц)

- А воображение на что, Горуа?.. Воображение – великое дело. Уж фантазировать он мне, спасибо, не запретил. Кстати, я только потом узнал: все его люди при поступлении на службу давали такую же клятву, как и я. Абсолютно все! Кроме вас. Вот такие вот пироги, г-н счастливчик!.. Д*Обиньи оглушительно рассмеялся. А ведь и вправду, подумал я: ведь граф не потребовал с меня никакой клятвы. И еще ни разу не сказал: «Этого никогда не будет». Неужели он уже тогда знал, чем все закончится, и что бороться со страстью бесполезно. Знал и все-таки боролся – до конца, до самой моей победы. В этом весь он – знание не мешает ему жить, даже если это знание собственной смерти. - Вот смотрю я на вас, Горуа, и думаю, - сосредоточенно глядя на меня сквозь мутное стекло стакана, сказал капитан. – Ну, почему, почему именно вы? Почему он выбрал вас? Что в вас такого особенного, чего нет в других? Умом вы не блещете, каким-либо выдающимся талантом не обладаете. Внешность?.. Ну, есть в вас эта юношеская смазливость, этакая щенячья грация – так через пару лет этого не будет. Что тогда?.. Ума не приложу! - Я и сам не знаю, - признался я. – Это как огонь – вспыхнул, ослепил, и вместо сердца – факел. - Вы стихи писать не пробовали?- фыркнул капитан. - Пробовал. Не Шекспир, - роняя на стол отяжелевшую голову, сказал я. Капитан наклонился и почти ласково похлопал меня по загривку. - Славный вы парень, Горуа. Хоть и перебежали мне дорогу. Я понимаю, что это не ваша вина, но от этого мне не легче. Я все же надеялся, что когда-нибудь… Ведь ловил же я на себе иногда его взгляды – и было в них что-то такое…такое… Он как будто ожидал чего-то. Кто знает, может быть, так истово храня данную ему клятву, я сделал самую большую в своей жизни глупость… Д*Обиньи махнул рукой и подпер отяжелевшую голову. - Арабы называли его не иначе, как Иблисом. Я все думал, почему? Он ведь совершенно не похож на сатану, скорее – на языческого бога, из тех, кому приносили жертвы наши предки. А сейчас, кажется, понимаю. Есть в нем этакая червоточинка неповиновения – даже, если он подчиняется, даже, если он уступает, то все равно, все равно – там, в глубине, куда нет доступа никому, даже вам, Горуа, даже вам, там он все равно свободен в выборе. Даже, если этот выбор станет для него смертельным. - Ангелы не умирают! – хмыкнул я, потянулся за стаканом и опрокинул его прямо себе на штаны. - Да, ангелы не умирают, - задумчиво повторил капитан. – Ангелы просто возвращаются к себе, туда, откуда они прилетели. И, решительно встряхнув головой, бодро добавил: - А мавры все-таки идиоты!.. Эх, попадись они мне сейчас – уж я бы накрошил из них капусты!.. Он захохотал, опрокидывая кувшин. Я мигом отреагировал – резко подхватившись с места, я сдернул со стола скатерть. - Бей мавров! Долой халифат! - Бей мавров! – мгновенно отозвался на мой дурной вопль капитан и изо всех сил швырнул стол о стенку. Я плохо помню, что было потом… Кажется, мы ломали стулья и бросались стаканами в окна – на спор, у кого стекло разобьется на более мелкие осколки. Потом потрошили мешки с овощами и перекидывали корзины с фруктами, рассыпая по полу картофель и играя, как мячом, капустными головами. Хозяин долго терпел и прятался, прятался и терпел, но, когда мы стали кормить жареными перепелами бродячих собак, он попытался возразить. Капитан без лишних слов взял беднягу за шиворот и, как нашкодившего котенка, выкинул в окно. А еще через полчаса я, взюзю пьяный лежа на полу у стены, мутными глазами наблюдал за тем, как капитан швырялся скамейками в мастеровых, а затем с ревом и рыком, так похожий на большого пьяного льва, гонял по всей таверне визжащих от ужаса проституток. «А ведь, пожалуй, монсеньору это не понравится», - отчетливо подумал я перед тем, как провалиться в беспамятство… …Я проснулся, когда солнце было уже высоко, и долго не мог сообразить, что случилось, сколько времени, где я и почему при каждом движении в голове у меня раздается такой звон, словно у меня не голова, а медный таз, который кухарка перед праздником решила почистить ершом, ножом и песком. Я лежал в своей комнате поперек кровати, так что голова моя болталась где-то невысоко от пола. Граф стоял у окна. Это он отдернул шторы и пустил в комнату солнечный свет, от которого у меня еще сильнее застучало в висках. - Пить, - прошептал я, но голоса не было – я просто беззвучно шевелил губами. – Дайте воды, я умираю. - Ерунда. Насколько я знаю, от этого еще никто не умер, - сказал граф, даже не взглянув в мою сторону. Я обхватил руками гудящую и раскалывающуюся голову. А, может быть, меня вчера лягнула лошадь, а я и не заметил?.. Не может быть, чтобы от кувшина вина…вернее – от двух кувшинов… Или – от трех? Ничего не помню! - Пожалуйста, Александр, сделайте что-нибудь, - голос наконец-то прорезался, но звучал так хрипло и с таким бульканьем, что я даже испугался. – Вам ведь ничего не стоит… - Не буду, - он повернулся ко мне, глядя решительно, но не жестко. – Ну ладно – напились до чертиков на заборе. Это я понимаю – с кем не бывает. Так вы еще и трактир ухитрились распотрошить, словно цыпленка!.. Я накажу капитана за дебош, пусть только он протрезвеет. И накажу вас: ни в эту ночь, ни в следующую не смейте ко мне приходить. - Как?! – я подскочил на кровати и тут же с гримасой боли снова схватился за голову. – Лучше уж прикажите меня выпороть!.. Великий магистр вдруг рассмеялся – негромко и очень ласково, убрал из глаз льдинки и, сев рядом со мной на кровать, легонько сжал указательными пальцами мои ноющие виски. Мгновение – и боль ушла, голова стала чистой и ясной, как небо в июле. - Боже мой, - все так же с улыбкой глядя на меня, обреченно констатировал он. – Меня угораздило влюбиться в алкоголика!.. - А кто такой алкоголик? Он рассмеялся еще более заразительно. - Тот, кто вино предпочитает любовным объятиям. - Ну, это уж точно не про меня, - рассмеялся я в ответ и протянул к нему руки. Однако он уклонился и вдруг, в одно мгновение став серьезным, сказал: - Не сейчас, Горуа. Приберегите свою страсть до следующего раза. Сейчас мне нужно съездить по одному безотлагательному делу, и я прошу вас меня сопровождать. - Хорошо, - безропотно согласился я, стараясь держаться тише воды, ниже травы, лишь бы он только не сердился за вчерашнее. – Я готов. - Одевайтесь, завтракайте, я буду ожидать вас внизу. Он уже ступил было за дверь, когда я его окликнул: - Монсеньор, а…что с капитаном? Граф насмешливо приподнял брови, пряча улыбку. - С капитаном все лучше не бывает. Храпит так, что в казарме дрожат стекла. Пусть только проспится, уж я ему устрою мавританские страсти. Однако по тону его было видно, что капитану ничего не угрожает. - Простите его, - попросил я на всякий случай. – Он ведь не нарочно – так вышло. Он вас очень любит. В черной бездонности глаз магистра, словно крошечный парус, мелькнула грусть. - Я знаю, - сказал он тихо. – Я не сержусь на него, Горуа. Одевайтесь. Уже за пределами замка, переезжая мост, я нерешительно поинтересовался: - А вы что же вчера – не знали, куда и зачем мы пойдем с г-ном д*Обиньи? - Знал, конечно, - он задумчиво, не мигая, смотрел на яркое утреннее солнце, и большой огненный шар, будто желтая кувшинка, плавал в черной запруде его глаз. - Тогда почему же вы нас не остановили? Он философски пожал плечами. - Я подумал и решил: пусть они лучше напьются до беспамятства, чем поубивают друг друга. Не самый лучший вариант, но за неимением иного… - А вы, оказывается, коварный человек, г-н Монсегюр! – не удержался я от смеха. – Ну, ничего – вот наступит ночь… В ту же секунду лошадь споткнулась, и я едва не грохнулся из седла прямо в воду. - Смотрите лучше на дорогу, - очаровательно улыбнулся граф, подстегнул лошадь и, вырвавшись вперед, подобно ветру, понесся через поле. Продолжая смеяться, я последовал за ним. ========== Глава 11. ========== Мы ехали около часу и остановились на краю обрыва. Рядом был огромный водопад, а за ним - лес с девственно блистающими под солнцем изумрудными кронами. Я здесь никогда не был – я ни разу не видел ни чудесного, словно слезы творца, водопада, ни чернеющего на том берегу древнего леса, который даже издали, казалось, дышал тайной. - Где мы? – тихо спросил я. Мой друг и г-н привстал в стременах, вглядываясь куда-то на ту сторону, в загадочно мерцающую в синей дымке водопада сказочную лесную даль. - Сейчас узнаете, mon chere, сейчас все узнаете. Он спрыгнул с седла, я сделал то же. Мы подошли к самому краю обрыва. Я с удивлением захлопал глазами. Между двумя краями пропасти, прямо над водопадом была протянута тоненькая деревянная жердочка, а рядом – еще одна. Я пригляделся – они были настолько узкими, что на них вряд ли уместилась бы нога ребенка, не то, что взрослого мужчины. - Что это? – не понял я. Граф задумчиво посмотрел на меня, затем перевел взгляд на водопад. - Это дорога на тот берег, Горуа. К сожалению, другого пути нет. - И мы что же – пойдем вот по этой ниточке, как канатоходцы? – в животе у меня неприятно похолодело: шум воды и острые камни внизу не обещали ничего хорошего. Великий магистр тихонько рассмеялся. - Я был бы рад предложить вам парковую аллею и карету в придачу, да не могу. А вы что же – боитесь? Он пытливо заглянул мне в глаза – без издевки, просто с интересом. Я решительно встряхнул головой. - Нет. Конечно, нет. С вами я ничего не боюсь. Но, чуть помедлив, все же осторожно добавил: - А вы не могли бы превратить эти жердочки в мост? - Какой же вы еще ребенок, Горуа! – он грустно улыбнулся, подставляя солнцу свое прекрасное, словно созвездие Кассиопеи, лицо. – Нельзя пользоваться магией всякий раз, когда хочешь чихнуть. В конце концов, кто и нас человек – вы или я?.. Если вы, то извольте не валять дурака и делать все по-человечески. И с легкой улыбкой тут же добавил: - Пожалуйста!.. Мы перешли водопад. Граф Монсегюр крепко держал меня за руку, не давая не упасть, не оступиться. Несколько раз я покачнулся, но он был рядом, и ноги мои сами собой скользили по гладко обструганному дереву, словно по паркету. Где-то в середине пути, под самым водопадом, страх неожиданно прошел, и я даже решился посмотреть вниз. Между скалами бурлила вода, а на прибрежных камнях отчетливо виднелись человеческие кости и оружие. На одном из скелетов был чудом сохранившийся плащ с крестом ордена Святого Франциска. - Инквизиция? – с удивлением пробормотал я. – Они-то что здесь делали?.. - То же самое, что и мы, - не оглядываясь, сказал магистр. – Только им повезло значительно меньше. Этот путь закрыт для инквизиции. Через несколько минут мы, совершенно мокрые, были на другом берегу. - Вот и все, mon chere, - улыбнулся граф Монсегюр, стоя на самом краю обрыва и выкручивая мокрые волосы, с которых потоками лила на землю вода. – Эту дорогу проложили люди – не совсем, правда, обычные, но все-таки люди. Насколько я знаю, сюда уже лет 200-ти не ступала нога постороннего – ни человека, ни кого бы то ни было другого. Это заповедный лес. Я уже давно решил, что приду сюда не один, а только с тем, кого полюблю по-настоящему. Солнце было у него за спиной – он стоял в солнечных лучах, и со стороны казалось, что это от него, а не от солнца исходит свет. Но оказалось, что не я один смотрел на него сейчас и восхищался им. Послышался легкий шелест, так, если бы коварный ветер, играя, бросил одну травинку в объятия другой, и из-за деревьев показались люди – медленно, почти бесшумно, как тени. Мужчины и женщины в длинных белых одеждах с красными лентами в распущенных волосах. В руках у них были большие, странно изогнутые наподобие древнего иероглифа, луки. Я не успел опомниться, как они плотным кольцом окружили нас, во все глаза глядя на великого магистра. Казалось, что они смотрели и не верили, просто не понимали, как могло случиться такое, что одна из прекраснейших звезд не просто скатилась на землю, но и оказалась на расстоянии вытянутой руки. - Ангел…ангел…ангел, - тихо, словно ветер, прошелестел над нашими головами их восторженный шепот. Одна из стоящих впереди молодых женщин робко сделала шаг вперед и осторожно протянула руку, но, едва дотронувшись до сияющего белизной изящного запястья магистра, тут же почти со священным ужасом отдернула руку. - Настоящий! – прошептала она и, положив на землю лук, опустилась на колени. Остальные, один за другим, сделали то же. Несколько минут продолжалось молчание, затем один из мужчин – статный, молодой, с длинными волосами пшеничного цвета и такой же бородой поднял голову и, приложив руку к глазам и сердцу, негромко сказал: - Приветствую вас на свободной земле священного Алгола, несравненный г-н Монсегюр. Простите, что не преклонили колени сразу, как только вас увидели, но вы, честно говоря, нас попросту ошеломили. Меня зовут Домиан, я – здешний приор. А это сестра моя Марфа, - указал он на девушку. - Я вижу, вы обо мне слыхали, - улыбнулся магистр, продолжая неторопливо отжимать мокрую одежду и почти не глядя на собеседника. - Кто же не слышал о прекрасном графе Монсегюр!.. Слухи о вашей ошеломительной красоте дошли и до заповедного леса Семи Дубов. Честно признаться, мы думали, что молва преувеличивает ваши чары, а оказалось, что наоборот… - Да-да! – перебивая брата, восторженно сверкая глазами, воскликнула Марфа. – Мы слыхали, что вашей красоте завидуют звезды. Но это неправда – по сравнению с вами любая из звезд кажется булыжником. Остальные, человек 10-ть, молча, закивали головами, не сводя восхищенных глаз с магистра. Я потихоньку их рассматривал: все они были молоды, между 20-тью и 30-тью годами, привлекательны и имели в лице и поведении нечто общее, название чему я не мог подобрать. Это было не сходство по крови или родству, а, скорее, по духу. Так у живущих долгое время в заточении монахов появляется нечто общее в обличии. Но тут дело было даже не в этом, а… - Спасибо за теплый прием, г-да, - снова улыбнулся граф, - но я пришел к вам не просто, как гость. Могу я видеть мать Эрику? Молодые люди молча переглянулись. Удивление в их глазах сменилось тревогой, а тревога – пониманием. - Ах, да – ведь вы же ангел, - тихо сказал Домиан. – О матери Эрике не знает никто во внешнем мире. Она – наша тайна, тайна нашего маленького мира, которую под страхом смерти запрещено выносить за пределы Алгола. Но ангелам полагается все знать, и вы о ней знаете. Значит, так должно быть, и с этим ничего не поделаешь. Проводи их, Марфа, - кивнул он сестре. Девушка быстро поднялась с колен. - Пойдемте за мной, прекрасный г-н!.. - Спасибо, я знаю дорогу, - кивнул он и пошел между деревьями по едва заметной черной тропинке, похожей на боевую татуировку на теле воина. Я и Марфа следовали сзади, стараясь не отставать. Остальные долго смотрели нам вслед, я просто-таки спиной чувствовал их пытливые, прожигающие насквозь взгляды. Граф Монсегюр шел быстро, легко ориентируясь между гигантских стволов и доходящих до земли раскидистых крон, дикого кустарника и высокой, в человеческий рост травы. Он как будто бы всю жизнь ходил вот по этой тропинке, этим лесом, вдыхая густой и пряный воздух разлитой над нашими головами древней тайны. - А я знаю: ты – человек, - вдруг сказала Марфа, то и дело на ходу с интересом косясь в мою сторону. - Да, - спокойно кивнул я. – Я человек. А ты? - Я – маг, - в ее глазах блеснула гордость. – И мой брат - тоже. И все остальные. Кто сильнее, кто слабее, но все мы знаем и умеем то, за что вы, люди нас ненавидите и преследуете. - Так вы здесь скрываетесь от инквизиции! – понял, наконец, я. – Что-то вроде скрытой от внешнего мира общины ведьм и колдунов? - Только дураки называют нас ведьмами, - неожиданно обиделась девушка. – Между прочим, я могу сделать так, чтобы ты прямо сейчас прыгнул вниз головой с обрыва, или расшиб себе лоб о сосну, только боюсь вот он (девушка с восхищением и опаской кивнула на шедшего впереди графа) будет против. И, секунду помолчав, спросила: - Ты – его слуга? - Я – его друг! – обиделся я. - Друг, - она на мгновение закрыла глаза, и по лицу ее словно пробежал легкий ветерок. - Друг, - повторила она с понимающей улыбкой. – Ты – тот, кого он по ночам сжимает в объятиях, а днем, как ни в чем не бывало, называет по фамилии. Ты – тот, за кого он готов отдать жизнь. Он учит тебя летать и , не мигая, смотреть на солнце. А еще… - Милая девушка, - резко развернувшись, граф Монсегюр быстро и внимательно посмотрел в глаза Марфе. – Я, конечно, не зверь, но, если ты еще раз попробуешь влезть ко мне в голову, я сорву вон ту лозину под сосной и отстегаю тебя так, что ты мигом забудешь о магии и вспомнишь детство. Все поняла, милая? Она залилась краской до кончиков ушей. - Простите, мой господин. А, когда он отвернулся и снова пошел вперед, тихонько спросила у меня: - А он что – и вправду может меня отхлестать? Я вспомнил шест и поежился. - Ну, знаешь ли, ангелы – они все могут. Поляна открылась перед нами внезапно, словно упала с неба. Даже не будучи не ангелом, не магом, я сразу угадал, что это она – священная поляна Семи Дубов…