Текст книги "Ангелы бездны (СИ)"

Автор книги: tatateo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 51 страниц)

- Так значит, вы – колдун? – без предисловий, грубо спросил я; почему-то мне ужасно захотелось, чтобы он обиделся – чтобы сошла с губ эта его пленительная выворачивающая наизнанку душу улыбка. Но он не обиделся. - Скорее нет, чем да. Слишком долго объяснять. Да и стоит ли? Ведь вы собрались вызвать меня на поединок, а это значит, что через не-сколько минут я вас убью. Ну и ну! Пожалуй, что его самоуверенность ничуть не уступала его красоте. Если ей не уступает и его мастерство обращения с оружием, то я уже труп! Досадно. Но… Не сказать, что я так уж сильно испугался. Напротив, все время, находясь рядом с ним, я испытывал то, чего не испытывал никогда раньше. Ну, может быть – в детстве, когда летал во сне между звездами. - Хорошо, - сказал я, вынимая меч. – Если вы не можете уснуть без того, чтобы непременно кого-нибудь не убить, то – да, я вызываю вас на поединок. Теперь вы довольны? - Вполне, - в его глазах мелькнуло что-то похожее на интерес; по всей видимости, моя юная бодливость искренне его забавляла. Он поднял с земли свой меч – длинный и тонкий, словно застывшая в объятиях ножен стальная молния. - Даю вам фору – три удара. Чтобы вы не думали, что мне непре-менно хочется вас убить. Если вы пропустите два моих удара, то на третий я вас убью. Согласны?.. - А у меня есть выбор? – усмехнулся я. - Конечно, - он слегка поклонился с насмешливой грацией короля, тщетно пытающегося изобразить из себя паяца. – Вы можете догнать ваших приятелей. Флер будет рада. -Черт вас возьми, г-н магистр! Вы можете меня убить, но вы не смеете надо мной издеваться! – воскликнул я; кровь ударила в голову, и я, стиснув в руке меч, пошел в атаку. Наши клинки встретились и зазвенели. После первого же удара стали о сталь я понял, что все кончено, и я погиб, окончательно и безвозвратно. Мой меч словно натолкнулся на стену, или нет, даже не на стену, а на нечто, некий, видимый одному богу сверкающий ореол, которым он, как щитом, окружил своего ангела – ореол силы, всемогущества и неуязвимости. Идиот, разве мог я забыть, что ангелы бессмертны?! Ровно, как и маги. Ровно, как и вампиры. А он не спешил. Двигаясь стремительно и неторопливо, с грацией играющего с нежным яблоневым цветом северного ветра, он мог бы уничтожить меня в первое же мгновение одним быстрым и точным, как молния, ударом. Но он не стал торопиться. Он словно бы наслаждался игрой. Я присмотрелся внимательней, и сердце мое замерло от изумления. Нет, он не двигался так, как двигаются в бою воины – каждое его движение поражало отточенностью и какой-то чеканно-изысканной завершенностью. Он будто и не сражался вовсе, а…танцевал. Да-да, именно танцевал с мечом в руках – прекрасный незнакомец, ангел смерти, глядя на которого хотелось плакать от восторга и…ненависти к самому себе за этот восторг, за это подсознательное признание собственного поражения. С его стороны это был всего лишь танец, а с моей – неумелое, но настойчивое и упорное кувыркание в обнимку со смертью. Я таращился на него, как идиот, и, конечно же, пропустил серию ударов и выпадов, вследствие чего тут же оказался прижатым к стене с обнаженным лезвием у самого горла. - Нужно смотреть не на меня, а на мой меч, милый юноша, - вкрадчиво и почти ласково сказал он, слегка надавливая на рукоять, так что я всей кожей почувствовал ледяное прикосновение металла. – Иначе я убью вас прежде, чем успею с вами поговорить. А это будет весьма прискорбно. Он выпустил меня так резко, что я покачнулся, и тут же вновь мгновенно встал в позицию. - Итак, будьте добры отвечать на мои вопросы: кто вы такой? - Не скажу! – злобно звеня мечом, прошипел я. – А, если вы такой умный, что читаете мои мысли, то вы и сами должны знать ответ. - Браво, юноша! – отступив на шаг, он изобразил шутливые аплодисменты. – Честное слово, языком вы владеете куда лучше, чем мечом. Но мысли я читаю только, когда мне этого хочется, или же – когда этого хочет мой собеседник. Не скажу, что вы этого сейчас сильно жаждете. А я… Иногда в качестве развлечения я их не читаю. Так что извольте отвечать. - Если вы перестанете надо мной издеваться! - Хорошо. Предположим, что ответ на первый вопрос я знаю. Вопрос второй: что вы делали в моем саду? - Воровал вишни, - неожиданно для себя самого с вызовом ответил я. Он улыбнулся, с еще большим интересом скользнув по мне глаза-ми. - Судя по пятнам на вашей рубашке, вы говорите правду. Но не совсем. Вишни – предлог. Вам просто до смерти захотелось посмотреть на меня. Ну и как: вы довольны? Я оправдал ваши ожидания? Он продолжал издеваться – он, будто специально меня провоцировал и поддразнивал, добиваясь… Чего? Я и сам не знал. Может быть, ему просто было скучно? Ах, с каким бы удовольствием я всадил бы сейчас меч в хрустальный отблеск его кожи под белоснежной рубашкой! Стиснув зубы, я сделал серию быстрых и точных ударов, как учил меня когда-то Оливье – каскад, еще каскад, а потом – пауза и внезапный удар сбоку. Будь на его месте обычный воин, я бы его точно, если бы не убил, то хотя бы оцарапал. Однако он не был обычным воином, а потому в конце второго каскада он медленно, демонстративно медленно, словно бы наслаждаясь моей растерянностью, отвел мой меч. - О, узнаю руку старика Оливье, - вполголоса, как будто бы разговаривая с самим собою, промолвил он. – Потеря пальцев на руке не помешала ему стать хорошим учителем. От неожиданности я едва не выпустил меч из рук, дрогнул и, конечно же – пропустил удар. Секунда – и я снова оказался прижатым к стене; на сей раз лезвие касалось моей ключицы. Но я был настолько обескуражен его последними словами, что мне было не до меча у моей груди. - Откуда вы знаете про Оливье? – полузадушено прошептал я. - Второй удар, милый юноша. Вы пропустили второй удар, - еще более нежно и вкрадчиво заметил он. – Будьте осмотрительней. - Откуда вы знаете Оливье? – потеряв терпение, почти воскликнул я. Он улыбнулся – завораживающе и пленительно: казалось, очаровательные чертики-огоньки в его глазах на мгновение убрали свои ледяные рожки. - Да не знаю я никакого Оливье! – с искренним удивлением ответил он. – Просто нечаянно опять влез в ваши мысли. - Да вы… Мать вашу! – закричал я, окончательно теряя всякий контроль над собой и своими чувствами (если бы я мог, я бы задушил его сейчас голыми руками!). – Вы что же думаете, если вы безумно красивы, то вам все позволено?! Да плевать я хотел на вас и на вашу красоту! Бездушный и жестокий вы человек! Негодяй, мерзавец, инкуб! - Что? Что вы сказали?! Я и сам не знал, как вырвалось у меня все это – как будто бы про-рвался внутри меня некий нарыв, хлынув гноем из моих губ. Однако мои слова произвели на него странное действие. Его удивительные глаза стали вдруг еще темнее и глубже, и где-то в их черной бездонности вспыхнул ледяной отблеск стали. Игра закончена – понял я, но даже не успел испугаться. Его меч, словно молния, обрушившись на мой клинок, переломил его надвое. - Третий удар, юноша. Его меч, медленно скользнув вверх, одну за другой срезал пуговицы на моей рубашке и обнажил грудь. Я хотел зажмуриться, но не смог: сейчас, сию минуту, слегка разгоряченный боем, с этим своим пленительно-ледяным огоньком в глазах, он был просто ослепительно красив. «Ну что ж, не всякому дано принять смерть от руки ангела», - спокойно, почти с восторгом подумал я и глубоко вздохнул. Он, без сомнения тут же прочел мои мысли – лед в его глазах слегка оттаял, как будто на покрытых снеговой шапкой горных вершинах вдруг расцвели фиалки. - Перед смертью скажите: вы хотя бы знаете, что такое инкуб? – очень тихо, с непередаваемой словами грустью спросил он. - Нет, - сильно покраснев, признался я. - Я так и думал. Не нужно бросаться словами, смысла которых вы не понимаете. Он сделал паузу и вздохнул – еще более грустно и, как мне показалось, слегка устало, словно отбывая тяжелую повинность. - Так что же мне с вами, милый юноша, прикажете сделать?.. Вы-бить ваши глупые щенячьи мозги и размазать их по стене? Или, может быть, вырезать ваше сердце и скормить его Флер? Она не любительница сырого мяса, но ради такого случая… Или – полакомиться вашей кровью? Меня ведь называют и вампиром, не так ли? - Поцеловать, - вдруг неожиданно для себя самого тихо и внятно сказал я. - Что?! – он вздрогнул так, что меч в его руке, скользнув вниз по моей коже, сделал глубокую царапину прямо под сердцем. - Вы… Да вы хоть сами понимаете, о чем сейчас попросили?.. Глупый маленький щенок. Господи, и откуда вы только взялись на мою голову в моем саду?! Вам ведь не вишен захотелось отведать, а проверить, так ли сладок на вкус поцелуй вампира, как об этом рассказывают. Я прав? Отвечайте немедленно! - Да, - еще более упавшим голосом, покраснев до корней волос, ответил я. - Черт бы вас побрал! – в его голосе прозвучало столько страсти и столько отчаяния, что я испугался. Отбросив меч, он придвинулся ко мне вплотную. Мгновение – и аромат сирени ударил в голову, обволакивая и опьяняя, словно ставя завесу между нами и внешним миром. - Хотите узнать, что такое инкуб, юноша?.. Его глаза были совсем близко – глубокие, как океан, и далекие, как истина. И сейчас, в эту минуту в них было столько душеубийственной тоски или даже отчаяния – самого что ни на есть горького человеческого отчаяния, что я вдруг моментально прозрел. Господи, да ведь он же несчастен! – вдруг понял я. Он безумно, безмерно несчастен, и сейчас, в эту самую минуту он страдает, точнее сказать – его просто сжигает боль, душевная или физическая, кто знает?.. Как же я сразу-то не понял, не догадался по этому его лихорадочно-невозмутимому, страстно-отчужденному взгляду? Эти его расширенные черные вишни-зрачки, которые так и пышут болью! Развлекаясь сейчас со мной, он просто на какую-то минуту пытался сделать паузу, отойти в сторону, отвлечься от этого страдания. Но развлечение окончено – и пытка продолжается… ...Отче наш, отец наш небесный, пожалей его хоть немного – ведь нельзя же карать за красоту, даже если не ты приложил руку к ее созданию!.. Он вдруг отшатнулся – неожиданно и резко, будто я его ударил. - Не нужно меня жалеть. Уходите, я не трону вас. Схватив мое плечо, так что рубашка на моей спине треснула по швам, он, как котенка, отшвырнул меня прочь. Видимо, сейчас он плохо контролировал свои силы, и я, потеряв равновесие, кубарем покатился по земле. - Убирайтесь отсюда немедленно и никогда, никогда более не смейте попадаться мне на глаза! А еще благодарите бога за то, что я не исполнил вашу просьбу. Он отвернулся и трижды негромко свистнул. - Виктор, где вы? - Я здесь, монсеньор. Из- за черных ночных деревьев бесшумно, словно призрак, появился всадник. Это был молодой человек высокого роста, настоящий гигант, с огромными ручищами и детски простодушным лицом. - Что-то случилось, монсеньор? Великий магистр заложил за спину свои прекрасные руки и решительно сдвинул брови. - Это я должен у вас спросить, Виктор. Вы – начальник моей охраны или кто?.. Почему в саду посторонние? Он, не глядя, небрежно кивнул в мою сторону. - Ах, этот! – гигант так же, как и его г-н, пренебрежительно пере-дернул плечами, пряча в усах улыбку. – И там еще двое, у ограды. Флер их караулит. Мальчишки воровали вишни и едва не наложили в штаны от страха, увидев собаку. - А почему вы не пришли раньше? - Не хотел мешать. Я же видел, что монсеньор развлекается. - Вытолкайте их к чертовой матери за ворота, я не желаю больше слышать о них. - Конечно, монсеньор. Если вы пожелаете, можем даже розгой угостить напоследок. Я, по-прежнему лежа на земле между ними, издал какой-то протестующе полузадушенный вопль. Сил подняться на ноги не было: все тело болело и ныло, как будто бы по мне проехал обоз с оружием…Ну и хватка же у вас, г-н великий магистр! - Нет. Пожалуй, розог не надо, - усмехнувшись, сжалился юный красавец, которого у меня по-прежнему язык не поворачивался назвать магистром. – Они и вправду мало смахивают на папских шпионов. Как управитесь, поднимитесь ко мне, Виктор – я буду в изумрудной башне. И, не удостоив меня более взглядом, словно я был пустым местом, и вовсе не я 10-ть минут назад дрался с ним на поединке, упражняясь в острословии, он поднял меч, намотал на руку белый плащ и пошел между деревьями к замку. Его белоснежная рубашка долго еще колыхалась в темноте, а потом растворилась – нырнула в ночь и больше уже не вынырнула. Капитан проводил его жадным и каким-то словно бы тоскующим взглядом. А затем, спешившись, поднял меня за шкирку, словно нашкодившего кутенка. - Ну что, мил друг, вишенок захотелось покушать? – беззлобно осклабившись, спросил он. – Эх, была бы моя воля, я б тебе таких вишен всыпал – неделю б сидеть не смог. Ну да ладно, пойдем, я тебя проведу, чтоб по дороге не заблудился. Через несколько минут нас, всех троих, с позором выставили за ворота. Лошади наши разбежались, и нам пришлось вплавь переправляться через речку, а потом еще почти час идти лесом. Полил мелкий противный дождь, и мы, дожидаясь, покуда в поселке все улягутся спать, спрятались на сеновале. Ведь, не дай бог, было попасться кому-нибудь на глаза в таком виде – мокрые, чумазые, как попрошайки под мостом, в перепачканной вишневым соком одежде, а у Филиппа еще и штаны порваны – не скажу где!.. В общем, если бы нас в таком виде заметила какая-нибудь из местных языкастых девиц, мы б всю жизнь потом позора не обобрались!.. Однако, не смотря на то, что нас все еще трясло, как мокрых бобиков, от холода и пережитых волнений, мы мало-помалу стали приходить в себя. - Проклятущая собака! – возбужденно и чуть ли не радостно рассматривая дыру на штанах, смеялся Филипп. – Нет, ну вы когда-нибудь видели таких огромных, злющих собак?! Это точно какая-нибудь заколдованная драконша или, на худой конец, медведица. - Да, кабы не собака! – мечтательно глядя в потолок, вторил ему Гийом. – А колдун-то каков, а?.. Один голос продирает до печенок! - А глаза?.. А волосы? Точно шелковое покрывало! Даже не верится, что такой может убить поцелуем. Скорее, напротив – мертвого воскресит!.. Что он тебе говорил, Вольдемар? Ты ведь с ним разговаривал. - Не только, - усмехнулся я. – Еще я с ним дрался. На поединке. - Тогда почему же ты еще жив?! - Он пощадил меня. Оба посмотрели на меня – завистливо и ревниво. Они мне не поверили! Но я больше им ничего не сказал. То, что произошло сегодня вечером в саду Монсегюра, их не касалось. Тем временем на улице совсем стемнело, и в деревне прекратилось всякое движение. Только где-то лаяли собаки. Все так же молча, не глядя друг на друга, мы разошлись по домам. Филипп был задумчив, Гийом мрачен, а я глубоко и жадно, с какой-то горячечной настойчивостью все вдыхал и вдыхал теплый вечерний воздух – мне казалось, будто он пропитан сиренью. - ========== Глава 2. ========== Более я никогда не видел своих приятелей живыми. Через три дня Гийома выловили из реки, а Филиппа вынули из петли – он повесился на ветвях того самого дуба, с которого когда-то целую вечность секунд и мгновений назад до встречи со своим ослепительным убийцей еще юным и беззаботным мальчишкой прыгал в седло. Я же - смертельно раненый, но каким-то чудом выживший, бледный, как смерть и равнодушный ко всему, как прошлогодняя солома – возвратился назад в Монс, в университет. Оба моих приятеля сгорели мгновенно, как свечки – ни на что не жалуясь и ни о чем не жалея. Или же, нет: единственное, о чем они, должно быть, сожалели перед смертью – это о своем скоропалительном бегстве с берега реки, где выходящий из воды ангел навсегда пронзил и пригвоздил их души к вратам вечности своим взглядом. А я остался жив. Почему? Я смутно догадывался. «Я вас не трону», - сказал он. Я пожалел его тогда ночью, я единственный понял и принял его тоску, увидел его страдания, на миг ощутил его боль, и он…В какой-то степени он меня отблагодарил. Он спас меня от смерти, но не смог спасти от себя, от сладкого яда своих чар. Нет, у меня не возникало желания покончить с собой, но у меня не возникало желания и жить дальше. К чему и зачем? Вход в Монсегюр был для меня закрыт. Да, если бы я даже каким-то чудом и проник туда, разве бы он пожелал меня видеть? А, если бы я все-таки его выследил, подстерег, подловил и увидел… Ну что тогда? Кто я и кто Он? Ведь я для него – никто, мошка под фонарем, пыль на его башмаках, крошечная капелька крови на его мече. Разве можно что-либо испытывать к капельке крови?.. Ее можно только походя стряхнуть на землю. Итак, я вернулся в Монс. Две недели пролетели незаметно, словно один день. Я ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Я машинально ходил на лекции, принимал пищу, здоровался с приятелями и улыбался хорошеньким горожанкам. Днем я, словно вышедший из могилы труп, бродил по городу, а ночью… Зато ночью я видел сны. Кто знает, может быть, именно эти сны и помогли мне выжить тогда?.. Я закрывал глаза и видел миры, не похожие на наш, я видел орбиты далеких звезд и ожерелья планет над ними. Я был там. Я дышал тем же воздухом и жил теми же чувствами, что и населяющие эти миры ангелы. Ангелы, самый прекрасный из которых каким-то чудом оказался здесь, на Земле.