Текст книги "Steamout. Story of Joanna (СИ)"

Автор книги: Sonata D.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 49 страниц)

Нас? В этой суматохе Анна не успела отметить, что Пайпер была не одна. Она отступила на шаг назад, и Райт скользнула вовнутрь дома. А вслед за ней на порог ступил и Ник.

– Здравствуй, Джоанна.

Ни приветственной улыбки. Ни объятий. Ни привычного касания указательным и безымянным пальцами к полям шляпы. Он лишь сухо кивнул ей. А она ответила тем же, не отрывая взгляда. Анна почувствовала себя полой. Изнутри у неё ничего не осталось для этого мира. А вся её любовь, которую она когда-то чувствовала так ярко, словно выгорела. И остались лишь голые стены, покрытые сажей.

– У тебя есть что-то поесть? Клянусь, я сейчас умру с голоду. – Голос Пайпер с кухни вывел её из оцепенения. Стряхнув это наваждение, Выжившая первой отвела взгляд и направилась к ней.

– Лишь несколько банок с гороховым супом, – её голос прозвучал предательски тихо, когда она передавала припасы бывшей подруге. А затем села за стол и возобновила прежнее занятие.

– Сгодится, – кивнула Райт и тоже приземлилась напротив. Сдвинула в сторону все разложенные детали, взгромоздила на стол банку и принялась открывать её.

– А ты чего стал? – обратилась она к Валентайну, облокотившемуся о дверной косяк.

– Я постою, – ответил тот, на что Пайпер закатила глаза.

– Ой, ну давай только не выпендриваться. Садись, – она похлопала ладонью по соседнему стулу, а затем брезгливо вытерла руку о полы пальто – она испачкалась в пыли.

Краем глаза Анна наблюдала, как детектив всё же тоже приземлился на стул напротив. Она отметила про себя, что тот почти что не изменился – лишь надел другой плащ, да прибавилось несколько новых царапин на лице. И лента в шляпе стала белой вместо синей.

Молчание затягивалось и становилось всё более и более неловким. Анна смазывала детали, Пайпер шкрябала ложкой в своей банке с супом, Ник просто смотрел в окно, будто желал находится вовсе не тут. Разговаривать было не о чём.

Наконец журналистка отложила в сторону пустую консерву и выжидающе уставилась на неё.

«Только не расспрашивай меня ни о чём, только не расспрашивай…», – твердила про себя Анна, чувствуя, что ещё немного – и она полностью потеряет контроль над этой ситуацией и отдастся напряжению. Последствия от этого будут те ещё. С Пайпер и её отсутствия чувства такта хватит начать устраивать ей интервью прямо здесь.

Но, к её счастью, Райт подавила в себе инстинкт журналистки и решила зайти издалека:

– У нас тут столько всего случилось, Джоанна…

– Джоанны уже нет. Я теперь отзываюсь на Анну Харрис, – не отрываясь от работы, проговорила Выжившая.

– Оу, – брови Пайпер удивлённо взметнулись. Даже отсюда Анна чувствовала, сколько же мыслей сейчас роится в её черноволосой голове. И вопросов. Тысячи вопросов. – Ну так вот… – она всё же решила не возвращаться к этой теме. – Я женилась!

Анна на мгновение приподняла голову и увидела, что на безымянном пальце Райт действительно блестит простое стальное кольцо, которое слегка прикрывала её рваная перчатка без пальцев.

– Поздравляю. – Выжившая вернулась к работе.

Кажется, Пайпер немного обиделась. Её плечи поникли, а улыбка-таки сползла с лица. Встретить такую стену безразличия от подруги, с которой раньше можно было обсуждать всё угодно на свете, она явно не была готова. Анна понимала, что должна сделать что-то. Заставить уголки губ приветливо изогнуться. Спросить, как у неё дела. Узнать, как прошла свадьба. С кем. Но загвоздка была в том, что Анне не хотелось этого делать. Каков смысл? Через полторы недели она отправиться отсюда в Добрососедство, а ещё спустя месяц – и вовсе покинет штат. Она опять оставит этот дом и уже навсегда. Как и саму Пайпер.

– Ты наверняка знаешь её, – Райт решила предпринять ещё одну попытку. – Помнишь секретаршу Ника, Элли? Так вот, мы с ней уже…

– Нет, – Анна мотнула головой. – Не помню.

И это действительно было правдой. Образ помощницы детектива в памяти остался мутным пятном, не делающим проступать отчётливо.

– Хм. – Всеобщая неловкость всё сильнее и сильнее давила на всех. – Ну, а… как тебе в Содружестве теперь?

– Много минитменов. – Анна наконец-то собрала винтовку назад и отложила её в сторону.

– О, согласна! – Пайпер цепко ухватилась за новую тему обсуждений. – Это всё Жадин. Говорят, она собирает всё больше и больше минитменов, чтобы… – Райт понизила голос до шёпота, словно делилась своей самой страшной и сокровенной тайной. – …чтобы уничтожить Институт!

Ах да, Институт. Великий кошмар Массачусетса, вынуждающий всё его население жить в страхе и паранойе – а вдруг завтра они уже не проснуться, а будут заменены на свою искусственную копию?

– Лично я её поддерживаю. Нужно бы помочь ей с этим… Правда, Ник?

Она дёрнула его за плечо, и тот наконец-то оторвался от созерцания вида за окном и обернулся к ней.

– Да. Боюсь, что Жадин и так меня скоро призовёт – сейчас у неё каждый в армии на счету. Напомнит, что за мной есть должок и…

– Хорошо, что я с ней не в ладах, – улыбнулась Пайпер, пытаясь разрядить обстановку. – Она до сих пор не хочет давать мне интервью! – Вдруг она хлопнула себя ладонью по лбу. – О, точно, интервью! Мне сегодня же нужно дописать одно и сдать на вычитку.

Анна перевела на неё взгляд, который трудно было назвать заинтересованным, но Райт этого уже хватило:

– Представляешь, объявилась месяц назад на моём пороге одна редакторша, – последнее слово она процедила сквозь зубы. – Пришла и начинает вмешиваться в содержание «Общественных событий»! Говорит, мол, плохо вычитано, есть опечатки, в информации структуры нет и тому подобное… Я её сразу же взашей выгнала, но та как принялась мне ныть! Даже Нат уже попросила меня принять её на работу – сестрёнку достало, что она у редакции ошивается. Ну, да и мне тоже. Пришлось брать. Пусть теперь разбирает мои каракули, да с барахлящим терминалом работает – мне то что. Товар легче – брамину лучше, как говорится. Ой, кстати, я же тебе свежий выпуск принесла!

Она протянула ей газету, и Анна равнодушно скользнула по ней взглядом.

– Ну, почитаешь на досуге, – вздохнула Райт и положила газету на стол. – А мне уже пора. – Она поднялась, подбирая все свои юбки. – А вы тут поговорите пока без меня.

«Нет, – внезапно осознала Анна. – Нет, нет, нет, нет, не уходи, не оставляй нас наедине!»

– Я проведу тебя, – Валентайн тоже встал.

– Да зачем? – отмахнулась Пайпер. – Я как раз пойду с караваном в Даймонд-сити. Тебе незачем беспокоиться о моей безопасности.

И прежде, чем тот успел возразить ей, она напоследок всё же обняла Анну – и скользнула взглядом по её новым шрамам и протезированным конечностям – а затем устремилась к выходу.

– До встречи! – И скрылась за дверью.

Вот чёрт. Анна почувствовала, что внутри всё будто похолодело от неприятного, тягучего ожидания. Наверное, это было хорошим признаком – она начинала ощущать что-то, но не в таких же ситуациях… Выжившая попыталась сделать что-то, но лишь опустила руки и уставилась в пол.

Наконец, Анна поднялась и подошла к плите. Проверила, есть ли в топке дрова, а потом зажгла огонь.

– Тебе, полагаю, кофе не нужен? – спросила она, едва повернув к детективу голову.

– Как думаешь? – проговорил он.

– Значит, нет.

Когда кофе был готов, Анна перелила его в первую попавшуюся чашку. Она вновь села за стол и принялась за напиток. После того, как её ударило молнией, Выжившая почти не ощущала вкуса еды, как и её температуры, так что обжигающий кофе был сейчас для неё едва горячим.

– Зачем вы пришли? – наконец-то спросила она, решив не тянуть.

Детектив посмотрел на неё, приподняв бровь – такой прямолинейности он не ожидал.

– Убедиться, что это – ты.

– Убедились?

Он перевёл на неё взгляд – и буквально обжёг им – но Анне было всё равно.

– Нет.

Выжившая хотела воззвать к прошлой себе. Растормошить её внутри и приказать вспомнить обо всём, что их когда-то связывало. О том, как однажды им было хорошо вместе. И как она тихо страдала, когда оставила Содружество позади. Но ничего не произошло.

Тем временем Ник поднялся.

– Полагаю, мне тоже пора. Я и так подзадержался.

Он ждал, когда она наконец-то нарушит молчание, но Анна лишь допила свой напиток и отставила пустую чашку. Даже не взглянула в его сторону. И Валентайн-таки не выдержал:

– Что, так и не заговоришь со мной? Даже не попрощаешься? И это – всё, чем ты можешь ответить спустя два года отсутствия?

Анна застыла и лишь почувствовала, как ладони мимо воли сжались в кулаки под столом.

– Подумать только. Мы думали, что ты мертва, Джоанна! Что пустошь окончательно завладела тобой! Я, чёрт возьми, скорбел по тебе все эти годы. А потом ты возвращаешься, но… такой.

Она подняла на него голову.

– Ты бы предпочёл, чтобы я не возвращалась? Чтобы я умерла?! – Анна поняла, что её голос начал срываться.

– Да нет же! Представь себя на моём месте – я возвращаюсь сюда, а тебя нет. Ничего от тебя не осталось – только пустой дом. И выброшенная заметка о каком-то маяке. Когда я все оббегал, ты пропала. – Он прервал свою речь. А потом заговорил, но уже чуть тише: – Я бы понял, что ты хочешь побыть одна. Я бы отпустил тебя на все четыре стороны, оставь ты мне хотя бы небольшую записку. Я принял бы всё… Но ты предпочла исчезнуть. Просто… раствориться. Как будто тебя и не было. И сейчас я вижу, что ты просто делаешь то же самое. И препятствовать этому я никак не могу.

Валентайн не стал ждать, что она ответит ему. Кивнув на прощание, он поспешил к выходу.

Анна же молчала всё это время. Но стоило его последним словам повиснуть в воздухе, как что-то изменилось, изменилось в ней. Выжившая почувствовала, что огонь внутри неё, который, казалось, затух навеки, внезапно начал вновь алеть, вскидывая ввысь свои обжигающие языки, рассыпая искры. И ему стало тесно внутри.

Наконец-то. Наконец-то она вновь ощущает себя живой.

Анна поднялась и поспешила к прихожей. Детектив был уже у двери, когда она рванула его на себя за рукав плаща. Ник обернулся к ней и впервые за их встречу на его лице промелькнуло удивление.

Выжившая глубоко вдохнула и поняла, что она ошибалась. Внутри неё было не пламя – там теперь клокотал настоящий вулкан. И она позволила ему рвануть извержением. Его лава потекла по жилам, согревая их изнутри, наполняя тело ощущениями, которые, казалось, Анна успела забыть. Выжившая глубоко вдохнула и позволила этому чувству накрыть её с головой. Ведь так было приятно наконец-то ощущать что-либо, кроме привычного отчуждения и пустоты.

Нет, это была не прежняя любовь к нему. И даже не привязанность.

Теперь её подпитывала только ярость.

– О, ты хотел, чтобы я заговорила с тобой? Хотел, чтобы я поплакалась тут, да? Признала, какой дурой была, что ушла? И всё было бы прежним? Но вот незадача: от меня мало что осталось. И вместо легковерной Джоанны теперь только её извращённая версия, правда?

Он вырвался из её хватки.

– Остановись, пока не наговорила лишнего.

– Лишнего? – Анна фыркнула. – Раньше тебе нравилось, когда я часами могла трещать о любой ерунде. Что изменилось теперь? Не нравлюсь тебе?

Ник, конечно же, не ответил. Выжившая уже хотела было отпустить его, но внезапно поняла, что бурлящее внутри чувство никуда не делось – наоборот, теперь она не могла его сдержать.

– Именно поэтому я хотела уйти от тебя. Именно поэтому и ушла, и не возвращалась. Слышал? Я хотела уйти от тебя.

Валентайн остановился. И обернулся.

– А ты была права. Женщины, которую я когда-то знал, больше нет. Прощай, Анна.

Она не видела, как он ушёл. Заместо ярости пришла слепая паника. Взгляд словно заволокла пелена, что никак не хотела рассеиваться. Она прислонилась к стене, часто вдыхая, но всё никак не могла выдохнуть, словно её тело теперь ей не принадлежало.

А потом всё прошло. Анна поднялась и выпрямила плечи. Кажется, она успокоилась. Обернулась к гостиной – и её взгляд упал на старый рояль, сиротливо стоявший у окна и дожидающийся её все эти годы.

Выжившая подошла к нему и подняла крышку. А затем попробовала сыграть что-то, но выходило невпопад: руки будто её не слушались, старые мелодии навсегда выветрились из головы, а механические пальцы неприятно клацали, резко – совсем не плавно, как нужно, касаясь дерева. Она прикрыла глаза и внезапно вспомнила, как она учила его всяким мелодиям, а тот запоминал с первого раза. Как они играли в две руки, соприкасаясь локтями. Как однажды отправились в Бостон ради того, чтобы просто исполнить её прихоть и найти новую ножку для инструмента.

Анна захотела заплакать. Чтобы горячие слёзы заструились по щекам, горько проливаясь, а она постепенно чувствовала, что ей легчает. Но она не могла. Разучилась с того самого рокового дня.

От своего собственного бессилия, своей неполноценности, она ударила по клавишам, и те издали жалобный тренькающий звук. И Анна обрушила на них кулаки ещё раз. И ещё. Если она не может больше почувствовать грусть – пусть лучше отдастся другому чувству.

А затем Выжившая переставала отдавать себе отчёт и принялась выдирать его старые зубы-клавиши, которые года три назад красила сама. До-ре-ми-соль полетели вслед своим диезам и бемолям. Она рванула на себя его заднюю крышку, и та легко поддалась ей, обнажая свои внутренности. И Анна принялась потрошить его струны, помогая себе ножом и механической конечностью. Когда и это было сделано, она ухватилась за его бока и расправилась с ними.

Напоследок Анна лягнула его ножку – ту самую – и полностью поверженный инструмент завалился вперёд. Её дыхание сбилось, словно всё это время она убегала от кого-то. Возможно, от самой себя.

Осознание сделанного пудовым грузом навалилось на неё сверху. Что же она наделала? Почему она позволила так выйти из себя? Выжившая присела на колени у поверженного друга, которого же убила своими руками, и попыталась сделать хоть что-то – но напрасно, она уничтожила его полностью. Анна спрятала лицо в ладонях и всхлипнула, но слёзы так и не захотели пролиться. Да и легче явно не стало.

Ей захотелось выпить. Посидев ещё немного у разбитого рояля, Анна поднялась и направилась к бару Пристанища, надеясь, что тот ещё работает.

***

– Выглядите, скажу прямо, неважно, – проговорил бармен, когда она уселась на стул у его стойки.

Его Анна тут точно ещё не встречала раньше: похоже, он поселился в Пристанище после того, как она покинула его. Довольно крепкого телосложения, но среднего роста, в светлой рубашке с расстегнутым воротом, угольными волосами, зачёсанными назад, и почему-то очками с тёмными стёклами, хотя они находились в помещении. Он криво улыбался, смотря на неё, но в этом не чувствовалась какая-либо насмешливость.

– Так вот. Могу посоветовать вам виски со Стим-колой. Тут же поможет взбодриться. У нас даже есть лёд.

– Валяй, – Анна махнула рукой.

Пока он смешивал ей напиток, Выжившая осмотрела помещение. Казалось, его единственного не тронул налёт времени – разве что посетителей было больше, нежели обычно под вечер. Некоторые бросали на неё взгляды, но подходить не решались и тут же возвращались к своим разговорам да бокалам с выпивкой.

– Я тебя раньше тут никогда не видела, – проговорила Анна, когда бармен поставил перед ней напиток.

Она отпила первый глоток и ожидаемо не почувствовала его вкуса, лишь слабый отголосок горечи. Тем лучше.

– Я, скажем так, работаю тут на непостоянной смене, – проговорил он и опять криво улыбнулся. На секунду Анне подумалось, что она уже где-то его встречала, но вскоре поняла, что обозналась.

– А вы, часом, не та самая основательница, вернувшаяся после долгого отсутствия?

Выжившая не ответила. Она лишь прислонила холодный пустой стакан к щеке.

– Скажи… – алкоголь неплохо так развязывал язык, – …что бы ты сделал, если бы твоя жизнь пошла под откос только из-за одного человека?

– Ну, вы знаете законы Пустоши, мэм, – Анне показалось, что он подмигнул ей под своими очками. – Око за око. Никто ничего не прощает.

– Вот и я так же думаю. Значит, мне пора. Подай-ка мне вон ту бутылку, – сказала она, указывая на скотч-виски за его спиной. А потом отсыпала ему крышки вместе с чаевыми.

Дьякон наблюдал, как Джоанна Джексон покидает бар, затем сгрёб заработанное себе. Протёр стойку, продолжая играть роль бармена. Всё складывалось куда лучше, нежели они планировали – её даже не пришлось уговаривать. Скоро (вероятность успеха – 90%, как говорила ПАМ) угроза в лице леди Ребиндер наконец-то исчезнет. Как и планировала «Подземка».

========== Глава XXXV: Старые счета ==========

«Holy water cannot help you now

See I’ve come to burn your kingdom down

And no rivers and no lakes can put the fire out

I’m gonna raise the stakes, I’m gonna smoke you out…»

Florence and the Machine – Seven Devils

– Привет, Литрис.

Литрис, конечно же, не ответила. Вот уже как два года она оставалась грудой металлолома, покинутой всеми. Вокруг её проржавевшего корпуса образовалась засохшая лужица машинного масла, вытекшая изо рта и пробоины в боку.

– Так вот как ты умерла.

Анна поудобнее сжала плазменную винтовку, пока смотрела на пустую оболочку Лиатрисы. Внутри что-то нервно дёрнулось, когда Выжившая впервые увидела здесь останки подруги. Тем не менее, взгляда она не отводила. Подробностей о смерти – или поломки, приведшей к критическому исходу – Литрис ей было знать не дано. Она услышала об этом лишь мельком из обрывка разговора, а точнее – подслушала. Однако, дело было не в этом, а в простой и понятной истине – она умерла из-за неё.

– Могла бы сказать, что пришла к ней из-за твоей смерти.

Выжившая присела на корточки, всё ещё не отрывая взгляда от Литрис, и отложила оружие.

– Но я бы солгала. Сегодня я пришла мстить за себя.

Покинутая всеми искательница всё так же продолжала смотреть, вперив глаза в пол за мутноватыми стеклами гогглов.

– Как думаешь, получится завалить эту паскуду? Она отличается от тебя. Да даже от самого Ника отличается. – Его имя колюче перекатилось на языке, оцарапало нёбо, и Анна подавила предательскую искру в душе. – В любом случае, – она вздохнула, – я хотя бы попытаюсь.

Выжившая вновь приподняла винтовку и поднялась на ноги. Ей нужно было идти. Чего тянуть и оттягивать смерть леди Ребиндер.

– Не думаю, что тебя нужно хоронить, так ведь? Может, ещё спасёшь кого-то своими уцелевшими деталями…

Литрис, конечно же, не ответила.

***

В последний раз Анна видела особняк леди Ребиндер в сгущающихся сумерках, опустившихся на него тёмной пеленой, в нынешнее время не сулящей ничего хорошего. Однако, несмотря на провалы в памяти, могла точно поклясться, что левое крыло полностью сгоревшим не было.

«Ну конечно. Ты же устроила пожар тогда», – подумалось ей. И правда. Похоже, это всё наделала одна-единственная упавшая свеча.

В последнее время её память творила странные вещи. Как будто Содружество вновь пробуждало всё забытое случайно или же намеренно. Упорядочивало их назад, после того бардака, учинённого год назад. И осколки воспоминаний хаотично кружили где-то в сознании, больно впиваясь в него, когда решали пробудиться.

Дорожка ко входу была всё так же усыпана гравием и ухожена, но не от того, что за ней приглядывали, а просто потому, что не тревожили. А ещё посредине дороги от ворот к массивным дверям из потрескавшегося дерева лежал скелет. Подойдя к нему поближе, Анна заметила крупную дыру в его черепе – очевидную причину смерти. Скорее всего, его подстрелила либо Литрис, либо Валентайн ещё тогда. Но кто же это был? Его истлевшие от пустошинских дождей одежда и броня, типичная для жителей Содружества, никак не выдавали своего владельца.

«Что же, если это один из приспешников леди Ребиндер… Он, к моему счастью, уже мёртв», – подумала Анна, пока толкала двустворчатую дверь вовнутрь.

Та предупредительно скрипнула, и женщина сразу же схватилась за винтовку и заняла укрытие за колонной, примыкающей к арке входа… но её встретила тишина. Странно. Насколько помнилось Анне, леди Ребиндер владела целым небольшим отрядом роботов. И, судя по всему, уже должна дожидаться её, подглядывая за ней глазами птиц. Однако же ничего.

Всё ещё крепко сжимая оружие, Выжившая шагнула вовнутрь. В главном коридоре гулял сквозняк, играющий с массивными портьерами на окнах с пробоинами. Он поднимал кисточки ковров и залетевший сюда мусор. А ещё приносил резкий трупный запах, настолько сильный, что выедал глаза. Анна затянула нос платком – тот всё ещё пах гарью, навевая неприятные воспоминания о пожаре на «Дьяволице» и о том, что было после, но пусть уж лучше будет он.

Вскоре Анна обнаружила и его причину, когда пошла вглубь помещения к комнатам. На одну из стен, словно жук коллекционером, был пришпилен канделябром труп. Подойдя к нему чуть ближе, Анна с трудом опознала гуля-управдома леди Ребиндер, когда-то два года назад встречавшего гостей на балу. Судя по всему, разлагался он давно. В отличие от людских, гнить трупы гулей будут долго – ещё бы, они и при жизни славились ого-го каким долголетием.

Отвернувшись от неприятной картины, Анна пошла дальше по коридору, проверяя все комнаты по пути, но ничего там не обнаруживая, затем толкнула массивные высокие двери и внезапно очутилась на пороге к главному залу, где и проходили балы все эти годы. Без наполняющих его гостей, помещение казалось совсем уж мрачным, но в то же время – тоскливо одиноким. Выжившая ступила на паркет, и эхо её шагов гулко раздалось по всей комнате – тут была прекрасная акустика. О том, чтобы быть незаметной, Анна не заботилась – толку-то, если хозяйка дома и так наверняка знает о её прибытии.

Голые стены помещения, чётко отбивающие от стен звук шагов, давили на неё, и Анна ускорилась. Воспоминания, воспоминания, воспоминания фейерверками взрывалась внутри, наполняя его яркими всполохами-образами о пёстрой толпе, наполнявшей это помещение, о разговорах и танцах, об обещаниях, данных в стенах этого дома, о том, как в тот момент она была по-настоящему счастливой и беспечной, совершенно не заботившейся о своём будущем… Очнулась она лишь когда вдохнула свежего воздуха, а порывчатый ветер разметал её волосы, выбивая пряди из пучка на затылке. Анна стояла на балконе с видом на лабиринт, где когда-то, в другой жизни, разговаривала с Валентайном. Где он решил приоткрыть ей завесу своего механического шестерёнчатого сердца и поделиться с ней единственной о своих тревогах, донимавших даже его.

«Я рад, что Пустошь переплела наши дороги. Пускай и таким необычным способом», – говорил он тогда. И Анна верила. И доверяла.

А три дня назад он сказал ей, что она умерла для него. А она сама… а она сама наговорила ему ещё худшего.

Анна тряхнула головой. Она не будет жалеть о содеянном. Толку-то, если ничего не изменить? Но кое-что сейчас она может.

Когда Выжившая возвращалась назад решительным шагом, перевела взгляд на нишу, где когда-то хозяйка поместья показывалась гостям под конец бала и толкала речь. И внезапно Анна заметила, как кто-то там мелькнул и поспешно скрылся в окутывающем его пологе тьмы.

Отлично. Леди Ребиндер сама подсказала, где искать её.

Но для начала Анна решила проверить весь первый этаж, левое крыло которого сгинуло в пламени. Что-то не давало ей покоя, пока она осторожно ступала по обугленным доскам, что-то явно было не так. Где все роботы леди Ребиндер? И почему (ибо с такой силой вогнать канделябр в стену могла только она) та убила своего управляющего?

«Она ведь сумасшедшая, – напомнила сама себе Анна. – Разве ей нужен повод?»

Ответ на свой первый вопрос Анна обнаружила, когда спустилась в подвальное помещение. Все механизмы, некогда защищавшие этот дом, уничтожило бушующее тут два года назад пламя. Их искорёженные корпуса пригвоздило к полу оплавившимся и стёкшим вниз металлом брони. Охранники и протектроны стояли, сгорбившись и навсегда опустив свои пулемёты. Антропоморфным роботам досталось сильнее всего. Керамические глаза их были покрыты трещинами и сажей, а лица со слезшим от огня верхним слоем скалили зубы, как будто приветствуя её. Анна отвернулась, поняв, что делать ей тут нечего. Жуткое зрелище. Ну, хотя бы теперь она знала, что её мести никто не помешает из посторонних.

Когда первый этаж был наконец-то обследован, Анна принялась подниматься на второй по массивной широкой лестнице, которой когда-то, двести лет назад, шествовали к своим комнатам гости поместья. Изъеденный молью и временем ковёр глушил её шаги, но Выжившая не была уверена в том, что леди Ребиндер не догадывалась о её присутствии. Она положила ладонь на рукоятку сабли, готовая в любой момент выхватить её. Во вторую же, механическую, Анна вложила топор с вполне себе острым лезвием, который нашла в одном из складских помещений, затерянных среди роскошных просторных комнат на первом этаже. Похоже, он предназначался для пожарных эвакуаций, и прислуга дома предупредительно разместила несколько таких на стене одной из кладовых. Анна выбрала тот, что потяжелее.

А ещё на спине у неё была закреплена плазменная винтовка. С помощью пуль стандартных калибров в одиночку справиться с леди Ребиндер ей не получиться. Лазерное оружие тоже будет слишком медленно плавить её корпус. Но плазма же… Она знала своё дело.

По всей логике, сейчас хозяйка особняка поджидает её где-то в уцелевшей части здания, так что Анна повернулась в эту сторону. По пути ей встречалось несколько пустых огнетушителей, звенящих, если слегка зацепить их ногой. Справиться-то с пожаром они смогли, но восстановлением особняка никто не занимался всё это время, что неудивительно. Интересно, как отреагировали жители пустошей на то, что их впервые не позвали сюда на бал? Пробовал ли хоть кто-нибудь связаться с леди Ребиндер, или же она так и оставалась тут все эти два года и всё пуще и пуще сходила с ума? Судя по всеобщему запустенью поместья, ответ был понятен.

Толкая одну за другой двери комнат, Анна не обнаруживала в них ничего стоящего и шла дальше, медленно продвигаясь по коридору. Спальни с завешенной простынями мебелью, покинутые гостиные, в которых больше никогда не подадут послеобеденный чай гостям, забытые помещения прислуги… И ни следа пребывания хозяйки особняка.

Наконец, когда Выжившая зашагала к последнему коридору и хотела было уже разворачиваться к лестнице на третий этаж, её внимание привлёк какой-то звук. Он исходил от стены, и Анна прислушалась, пытаясь определить его источник. Ощупав стену, она наткнулась пальцами на тонкую щель и, ухватившись за неё, рванула на себя. Та со скрипом поддалась ей и открыла вид на узкую тёмную комнату без окон, освещаемую лишь мерцающими экранами, расположенными друг на друге у стола, заваленного какими-то бумагами. Потрескивали массивные компьютеры, обрабатывающие постоянно поступающую информацию. Что-то непрерывно стенографировал какой-то аппарат, подобный которому Анна видела впервые. Картотеки, в которые она заглянула, был переполнены записями разговоров и круглыми кассетами. А ещё тут была другая дверь. Дёрнув её на себя, Анна предупредительно подняла топор и ступила шаг вперёд, но вместо комнаты, где бы скрывалась леди Ребиндер, неожиданно увидела внизу бальный зал. Она очутилась на нише, с которой когда-то хозяйка помещения и приветствовала гостей, и где скрывалась какие-то полчаса назад. Значит, она точно где-то рядом.

Анна вернулась назад в кабинет с экранами и подошла к ним. До этого она догадывалась, что леди Ребиндер известно многое, но она всё ещё способна была удивлять. Экраны транслировали все большие города Содружества: вид Даймонд-сити с высоты крыш, Банкер-Хилл и снующих мимо наблюдателя ничего не подозревающих торговцев и караванщиков, Добрососедство и его мера-гуля, стоящего спиной и даже… ого. Темнокожая женщина склонилась над водокачкой и как раз умывала лицо. Похоже, генерал минитменов, Жадин Уильямс, была в полном порядке и отдыхала после трудного дня.

Значительно меньшую часть занимали экраны, транслирующие в сепии комнаты самого особняка. Большинство из них были повреждены или показывали картинку со снежащими помехами. Однако же часть сохранилась – виды на вход, бальный зал, несколько коридоров… Показывалась даже эта комната, и Анна увидела сгорбленную себя со стороны. А в следующую же секунду – мелькнувшую тень справа.

Тут же среагировав, она резко отклонилась назад, но слишком поздно – и её успели зацепить чем-то тяжёлым по голове. Затылок мгновенно обожгло вспыхнувшей болью. На секунду в глазах Анны потемнело, но потом зрение начало постепенно восстанавливаться, правда, неравномерно, поскольку картинка в настоящем глазу куда отличалась от механического, сразу же адаптировавшегося. Выжившая ухватилась за стол, пытаясь держать равновесие, но в следующее мгновение её грубо повалили на пол и пригвоздили, удерживая ногу на животе.

Когда зрение наконец-то нормализовалось, Анна увидела, что над ней стояла леди Ребиндер, но уже совсем не такая, каковой её она запомнила в прошлый раз. Она и тогда не была истинным примером красоты, когда была без своей вуали, но сейчас… Похоже, жизнь потрепала не только её, Анну. Когда-то отслаивающийся от её корпуса искусственный кожный покров почти весь сгорел – лишь некоторые его клочки намертво вплавились ей в металл. Несколько ещё держалось тонкими нитями, но без покрывающей его лицо резиновой маски оно смотрелось жутко. В отличие от бостонских роботов, конструкция леди Ребиндер была другой и базировалась на том, что человекоподобных черт ей будет придавать именно искусственная оболочка. Так что теперь её лицо напоминало собой человеческий череп: своими круглыми впалыми глазницами, безгубым ртом с отдельной нижней челюстью-конструкцией, носом, зияющим двумя дырами. Бровей у нее не было. Когда-то стекающие по плечам роскошными блондинистыми локонами, сейчас от её волос мало что осталось – пострадали при пожаре, а те, что сохранились, сбились в колтуны. Об остатках былой роскоши ещё напоминало платье, надетое на ней, но почти лишившееся подола и одного из рукавов.

«Да она совершенно спятила!» – пронеслось в голове Анны, пока она пыталась сбросить ногу леди Ребиндер с себя.

– Ты действительно пришла! – тем временем выкрикнула она. Голос её звучал искажённо – похоже, повредилась звуковая матрица, но Выжившая уловила в нём явную, неподдельную радость. Так дети хлопали ладошами вслед Санте, не зная, что он на самом деле – всего лишь переодетый взрослый. Так и леди Ребиндер тешила себя иллюзиями о том, что кто-то наконец-то захотел навестить её.

– Что это тут у нас? – Леди повернулась к отлетевшей совсем недалеко винтовке Анны, до которой та пыталась дотянуться. – О, как мило. Ты подобрала оружие специально для меня. Жаль, что так и не успела им воспользоваться.

Свободной ногой роботесса разнесла её на две половины и вновь обернулась к ней. Если раньше леди Ребиндер сохраняла ядовитую усмешку на лице, то сейчас она застыла там навечно, от круглого уха-коммуникатора до другого.