Текст книги "Steamout. Story of Joanna (СИ)"

Автор книги: Sonata D.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 49 страниц)

Она видела в Миллерах ту семью, которую хотела бы воссоздать, но ей, увы, было это не суждено. Её бесплодие перечеркнуло все планы женщины на счастливую, крепкую семью, полную детей, счастья и любви. Пусть она не любила Нейта как мужчину, пусть он был весьма скрытен и холоден с ней, он бы всё равно был хорошим отцом… С горечью Джоанна осознала, что её семейные отношения никогда не были пропитаны такой любовью, как у Миллеров: в детстве и юности в родовом гнезде Харрисов она жила как на иголках, опасаясь гнева матушки, требовательность которой не имела границ – ведь будущая невеста из Джоанны должна была вырасти просто образцовой и получить для себя самого лучшего кавалера. После замужества её ждали частые командировки мужа, пустой дом и некрепкие супружеские узы (даже спальни они делили порознь, но иногда Нейтан за ужином просил её явиться к нему ночью для исполнения супружеского долга). Но поговорка о том, что супруги, женившиеся не по любви, со временем становятся хорошими приятелями, оказалась правдивой, хоть и наполовину в их случае. Да, мистер Джексон стал более открытым с ней, начал обсуждать политику и происходящие в стране события, но она все ещё чувствовала некоторую отстраненность от него. Но он скучал, когда был на фронте, и, хоть и редко, писал подробные письма, заставляя Джоанну всегда плакать и перечитывать их. Возможно, он любил её.

Что такое семейная любовь, юная Джоанна чувствовала лишь во время летних каникул, когда ей разрешали приезжать к дедушке и бабушке на каникулы. Мистер Реджинальд Харрис в свое время был одним из лучших часовщиков Бостона, но, почувствовав приблизившуюся старость, покинул мегаполис и переехал вместе со своей супругой Роуз ближе к Атлантическому океану, заливу Массачусетс. Старички искренне любили единственную внучку и пытались привить ей самые лучшие качества, но не посредством постоянного их «вталкивания» в голову бедной девочки, как-то делала её мать, а мудро, ненавязчиво и всегда с любовью. Они читали ей на ночь сказки (всегда – по очереди), устраивали пикники у океана, бабушка учила её печь пироги, а дедушка водил на прогулки в парк. Наверное, если бы не их воспитание, Джоанна выросла бы совсем другой…

На дорогу ей дали небольшой узелок, в котором, предположила Выжившая, ей восполнили её запас лекарств, а также дали немного свежей, не консервированной еды хотя бы на первое время. Но главным подарком была подробная карта, которую с любезностью предоставила ей Скарлетт. На неё путешественница нанесла множество полезных пометок: дружественные поселения, где можно получить ночлег (не за «спасибо», конечно), обиталища рейдеров (в основном – заброшенные заводы и фабрики, реже – закоулки Бостона); красным черепом были обозначены места группирования неких «супермутантов» и «стрелков». Новые термины заставили миссис Джексон вопросительно поднять брови, однако она была уверена, что ничего хорошего под этим названием её не ждет. На юго-западе, судя по пометкам, находилось некое «Светящееся море», обозначенное как особо радиоактивная зона. На востоке – база Братства Стали, о котором у Джоанны остались смутные воспоминания из рассказов Роланда. А ещё – залив Массачусетс.

Но главной целью для неё был далёкий Даймонд-сити, находящийся чуть ниже и западнее центра карты, на окраине Бостона. Добираться до него следовало ой как осторожно: его заброшенные улицы населены разномастными недружелюбными обитателями, что будут атаковать их с Кейт, не задумываясь. К счастью, Скарлетт прочертила безопасный путь по закоулкам города, ещё не занятым другими.

Если с маршрутом проблем не возникало (Джоанна даже продумала, где им остановиться на ночь), то с её напарницей – напротив. Кейт попросту ненавидела и не уважала её, постоянно демонстрируя это. Всю дорогу она всячески пыталась скрасить «приключение», бывшее ей явно в тягость, придираясь к женщине или же задавая каверзные вопросы. Так она узнала о прошлом миссис Джексон, которое та описала фрагментарно: поведала о муже, положении в обществе, семье, довоенных временах и попадании в убежище… Если её и впечатлила эта история, виду Кейт явно не подала, а даже наоборот, критиковала её действия. На рассказ о том, как она спасла Роланда, та лишь презрительно фыркнула и ответила, что если бы она не встретила Миллера, гнил бы сейчас её труп на солнце в том безымянном городишке, обворованный до последней нитки рейдерами.

Леди Джексон пыталась было разузнать у девушки хоть что-то о ней, но та лишь рявкала: «Отвянь, дурёха» и отворачивалась, ускоряя шаг. Последним прозвищем, кстати, она и заклеймила Джоанну, недоумевающую от того, откуда на её голову свалилось такое «счастье». Миссис Джексон предполагала, что такое агрессивное поведение девушки вызвано тем, что она отчаянно пытается бороться с собой и не употреблять очередную дозу наркотика. Да и сближаться не собирается, тем более – хотя бы на несколько миллиметров приоткрыть душу. Но Кейт всё же ещё шагает рядом с ней. Она могла бы легко отстрелить ей полголовы из своего дробовика, как только они покинули врата особняка Миллеров. Это даже вызывало у Выжившей своего рода уважение, однако она побаивалась Кейт и её переменчивых настроений, вечных придирок и насмешек.

– Так что, ты даже стрелять не умеешь?

– Увы, но практики у меня в этом деле не было.

– Боюсь, что единственная для тебя станет последней, – мрачно добавила Кейт, а потом неожиданно разговорилась: – Лучше уж тогда шпагой маши, – она кивнула на оружие, прикрепленное к поясу женщины, – авось, да как-то попадешь. И то не факт. Патроны береги. Они сейчас – на вес золота: за двести лет перестреляли все, что только можно. Заводы стоят, никто новые отливать не собирается, а военные базы часто охраняются либо роботами, либо ошалевшими от такой «радости» рейдерами. Так что приходится всяким мародерам попотеть, чтобы найти боезапас, и продают они его по соответствующей цене.

Джоанна поблагодарила девушку за совет. Дальше они шли молча.

Когда они подошли к поселению, где, согласно карте, можно было получить ночлег, уже вечерело. Сумерки медленно накрывали черными тенями Пустошь, из чего Выжившая сделала вывод, что сейчас приблизительно середина весны. Увы, ярко выраженные погодные перемены Пустоши не грозили: не было цветущих деревьев, веселых ручьев, просыпающейся ото сна зелени. Всё было однообразное, в грязно-желтых тонах, без единого признака веселого зеленого.

Поселенцев на небольшой ферме Тенпайнс-Блафф было всего двое: муж и жена. Выращивали они тошку (мутировавший после войны гибрид томата и картофеля), ровные чахлые кустики которой, подвязанные палками для опоры, находились совсем недалеко от самого жилища: наскоро сбитого из шифера домишки, состоящего всего лишь из небольшой комнаты, в которую помещались разве что два матраца прямо на полу, да и сохранившийся металлический прикроватный столик.

Хозяйка фермы (худая женщина с сизыми мешками под глазами и в поношенной грязной одежде) представилась как Тиффани и согласилась поговорить с Джоанной, опасливо поглядывая в сторону Кейт, которая откровенно скучала и считала ворон в небе.

– Мы нечасто пускаем к себе чужаков. Да и спать здесь почти негде, разве что на улице возле костра, – Тиффани развела руками, извиняясь за негостеприимство. – Мы с Элайзой разрешим вам переночевать, только если поможете кое с чем. Дело пустяковое, клянусь, но нам с мужем просто нет дела до него за урожаем. Если возьметесь – можете отдохнуть.

Недолго думая, Джоанна ответила, ожидая подвоха:

– И что же это за дело такое?

– Да пяти минут. Дня два или три назад треклятые кротокрысы устроили на юге себе гнездо, совсем недалеко от нас. И повадились, гады, каждую ночь у нас тошку жрать. Муженёк мой всё отнекивается: мол, некогда нам. А ночью караулить просто не успеваем – от усталости засыпаем, как только подушку увидим. А дела-то на убыль идут…

– Хорошо, мы поможем вам.

Обрадованная фермерша показала миссис Джексон, в какую сторону идти, и вернулась к своим грядкам.

– Ну что? – лениво спросила Кейт, когда Джоанна вскоре приблизилась к ней.

– Дело вроде бы несложное, вот только… Кто такие кротокрысы?..

Кейт фыркнула, закатила глаза и, поправив свою экипировку, приказала женщине идти за ней.

***

Кротокрысами оказались мутировавшие жутковатые на вид твари, которые, очевидно, являли собой помесь крота и крысы. Выглядели они, на взгляд Джоанны, страшно: размером с собаку, розовато-молочного цвета с проглядывающими бесцветными волосками на тонкой, покрытой местами язвами шкуре, слепыми глазами и огромными передними зубами; эти животные были способны мгновенно прорывать туннели под землей, а затем жутко выпрыгивать прямо перед своей жертвой с громким воем.

К счастью для жителей Пустоши, они не очень опасны, и даже неопытный путник может с ними справиться. А такой продвинутый, как Кейт, – тем более.

Когда они подошли к норе и животные, заметив их, стали нападать, навыки Кейт были с легкостью ею продемонстрированы: резко выхватив свой кинжал, она обезглавила сначала одну нападавщую тварь, а через мгновение – ещё одну, поспешившую быстро приблизиться. Сдув упавшую на глаза прядку волос, она решила быстро покончить с этим делом. Тем временем у Джоанны дела шли не очень хорошо. Шпага в руке ощущалась непривычно, тяжело, да и рукоятка натирала нежные пальцы, не привыкшие даже к домашней работе. Её окружили сразу два мутанта, и женщина пыталась нанести им серьезные увечья, постоянно пятясь назад, но особых результатов это не приносило, лишь тонкие порезы на худых телах, что только злило их, а не приносило мгновенную смерть.

– Ну, ты долго там?! – возмутилась Кейт, сражаясь с маткой этого выводка кротокрысов размером с овчарку. Один резкий взмах клинка – и тварь заколота в самое сердце.

Джоанна вздохнула и поняла, что помощи от напарницы не последует: та хотела забавиться и посмотреть, как она справиться с этими двумя. Медлить уже было нельзя.

– Ты их обессилить и погонять по всем пустошам хочешь?!

Миссис Джексон закатила глаза, как та же Кейт совсем недавно (с кем поведешься…), и, пнув ближайшего кротокрыса носком сапога, заставила отлететь на незначительное расстояние и воткнула в зверя шпагу. Такая же участь ждала и другого.

– Ну наконец-то, – свистнула Кейт. – Собирай все тушки, мясо нам пригодится, да и фермерам этим его продать можно будет.

Вытерев оружие о траву по совету напарницы, Джоанна вздохнула от облегчения: по крайней мере, ночлег на одну ночь им обеспечен.

***

Костер весело потрескивал в сгущающихся сумерках, и миссис Джексон клонило в сон. Спать их положили на улице, так как в самой хижине места попросту не было, но Джоанна не жаловалась: от очага исходило приятное тепло, да и спальники, одолженные фермершей, были чистыми, хоть и изношенными. Кейт медленно крутила над огнем нанизанное на длинный сук мясо, не доверив это дело напарнице. Половину добычи они приберегли в дорогу, ещё немного – продали фермерам за тридцать восемь крышек, а остаток собирались съесть прямо сейчас, ведь запасы, выданные Ричардом, за день их пути почти истощились.

– Держи, – она протянула Выжившей её порцию и начала готовить свою.

Ожидая, пока пища остынет, Джоанна украдкой разглядывала Кейт, сосредоточенную на деле. В свете костра её скулы стали ещё острее, а тени падали на лицо, заставляя веснушки потускнеть, а глаза, наоборот, – заблестеть сильнее. Сейчас она выглядела старше своих двадцати четырех лет. Что-то скребло на душе у этой девушки, что-то, сильнее тяги к препаратам.

– Ну спрашивай уже, раз так пялишься, – неожиданно застала её с поличным девушка, даже не глядя на неё. – А то мне скоро дырку во лбу прожжешь.

Джоанна, смутившись от такой резкости, все же осмелилась спросить о том, что интересовало больше всего:

– Как же так случилось, что ты… Стала невольницей?

– Предсказуемость – твое второе имя. Тебе действительно нужно это знать?

– Ну… – леди Джексон замялась: не хотелось так просто лезть в чужую душу.

– Вот и славно. Чем меньше обо мне ты знаешь, тем лучше будешь относиться.

Дальше они ужинали в полном молчании. Мясо кротокрыса на вкус было жестковатым и абсолютно безвкусным. Еле сдерживаясь, чтобы не вывернуть наизнанку прожеванное, Выжившая с трудом проглотила свою порцию и, пожелав спокойной ночи Кейт, промолчавшей на это, завернулась в спальник и заснула крепким сном.

***

Следующий день опять прошел без особо выдающихся приключений; лишь подходя к району Кембридж, женщины обнаружили тихую заброшенную улочку с двухэтажными уцелевшими домишками в викторианском стиле, не отличающемся изысками, по две стороны.

– Ну что, попытаем удачу в мародёрствовании? – Кейт хлопнула в ладони и зашла в первое жилище.

Увы, если здесь и было что-то ценное, его вынесли ещё столетие, а то и два назад. Их встретили лишь спертый воздух, трещащие половицы и сломанная мебель. Зато на втором этаже неожиданно обнаружился сейф. Взломать его не удалось никому, хотя множественные следы попыток были обнаружены: замок пытались вскрыть ножом, оставив тонкие отметины, а затем и просто выбить, что тоже не увенчалось успехом.

– Ха, дело – проще простого, – скептически сказала Кейт, когда женщины склонились над механизмом. – Одолжи-ка… – Она выдернула из её прически шпильку-невидимку, заставив несколько прядей выпасть из пучка.

– Хэй! – возмутилась Джоанна, но действия Кейт заставили её замолчать: та присела на одно колено и начала колдовать над сейфом, осторожно прощупывая тупым краем шпильки замковый механизм.

Не прошло и минуты, как раздался характерный щелчок, и дверь сейфа открылась.

– Вуаля, – воскликнула напарница и театральным жестом показала на хранилище, а затем неаккуратно воткнула шпильку в прическу Джоанны, совсем не туда, где она взяла её.

Внутри обнаружился небольшой запас патронов, пистолет еще более допотопной модели, нежели у Выжившей (но его можно было продать), несколько ювелирных украшений, а также три пачки долларов, слипшихся между собой.

– Даже и не думай брать с собой этот хлам, дурёха, – строго приказала бывшая рабыня, как только рука Джоанны потянулась было к ним. – Такие продать – почти нереально, только если уж очень уметь торговаться. Так что ни тебе, ни мне это не светит.

Вздохнув, резидентка убежища оставила свою затею.

Ещё один сейф нашелся во втором доме справа, и на Кейт резко напало желание подготовить Джоанну к выживанию в Пустоши. Так что она заставила её взламывать это хранилище.

– Давай, это несложно, раз, два – и всё.

Она стояла над ней, сложив руки на груди, пока леди Джексон пыталась справиться с замком при помощи шпильки. Хрусь! – и она сломалась, оставив Джоанне после себя металлические обломки.

– Ну и дурёха! – закатила глаза ирландка. – Ты не покинешь это место, пока не взломаешь его, клянусь!

В который раз за этот день вздохнув, миссис Джексон продолжила, стараясь унять дрожь в руках. Кейт пугала её.

Наконец-то замок сейфа, решив, что вытряс из женщины достаточно нервных клеток, решил поддаться и отворил дверку. Это дело стоило ей трех шпилек, зато содержимое хранилища весьма порадовало. Да и к тому же она приобрела полезный по меркам пустошей навык. Добычу женщины поделили поровну.

В этот день они решили переночевать в студенческом кафе, где когда-то весёлая молодежь могла перекусить между парами, а по вечерам устраивались танцы и тематические вечеринки. Во внутреннем дворе, который затопило гнилой сточной водой, на сухом островке у порога находилась ржавая металлическая бочка, в которой, судя по оставшемуся пеплу, когда-то жгли костер, а также один спальник. Однако их поджидал «хозяин» этого места – огромный, ростом с человека, краб с острыми длинными клешнями, сероватым грубым панцирем и узкой мордой с круглыми глазами-бельмами – единственным незащищенным местом твари. В народе его называли болотником. Благоприятная водяная среда служила ему на руку, так что он даже успел отложить яйца.

– Отвлеки его! – крикнула Кейт и устремилась в обход.

Тварь не заставила себя ждать и, жутко клацая клешнями, быстро засеменила на своих коротких ножках в сторону Джоанны. Та начала отступать, краем глаза замечая подкрадывающуюся сзади к болотнику напарницу. Леди выхватила шпагу, но не успела ею воспользоваться – как только зверь подошел к ней чуть ли не вплотную и занес клешню для удара, Кейт резко прыгнула на него и вонзила кинжал в мерзкую морду по самую рукоятку. Болотник обмяк и завалился вперед, к ногам резидентки Убежища 111: жизнь резко покинула его.

– Вот и все, – Кейт пнула тушку зверя, заставив перевернуться, и вытянула свое оружие. – Сегодня у нас мясо повкуснее. А из яиц вообще можно омлет приготовить.

Заурчавшие животы женщин нагло оповестили их в этот момент, что, мол, давайте уж, пора.

И вот, наконец-то, он перед ними – большой зелёный самоцвет Содружества. Даймонд-сити, окруженный со всех сторон громадной бетонной стеной, выкрашенной в зелёный. Самое большое поселение Содружества, которое можно с уверенностью назвать городом. А ещё охраняемое лучше всех прочих городов.

Там и разойдутся их дороги, как только Джоанна отведет Кейт к доктору. Вот только женщины не учли одного – попасть в него будет не так-то просто.

========== Глава V: Жемчужина Содружества ==========

Даймонд-сити, главную красу развалин Массачусетса, сейчас от них отделяли лишь несколько улочек. Именно там Джоанну Джексон ждали ответы на вопросы о загадочной Жадин Уильямс. Именно там Кейт-без-фамилии должна избавиться от пагубной зависимости, терзавшей её тело уже несколько лет.

Но охрана была неприступна.

– Что значит «чужакам вход не положен»?! Что это, мать вашу, значит?!

Кейт была неистова в своем гневе. Казалось, ещё момент – и она вцепится в глотки невозмутимо стоящим охранникам. Но те и ухом не вели: видимо, такие «истерики» были им не в новинку. На вид караульные являли собой двоих крепких мужчин, одетых в немного усовершенствованную бейсбольную форму прошлых веков (ещё бы, наследие стадиона, на котором проходили соревнования, именуемые «бейсболом», позволяло не только жить там, а и вооружиться как следует), шлемы со знаками отличия в виде вертикальных полосок (видимо, кто сколько прослужил в роли охранника) и простые незамысловатые очки-гогглы прямоугольной формы. Один из них держал в руках винтовку, второй – деревянную биту.

– Мэм, – заговорил тот, у которого было больше полос на шлеме, и в его голосе скользили нотки уныния, – мы же вам с самого начала объяснили. В связи с подозрительной деятельностью Института и одним инцидентом, за ней последовавшим, мы не пускаем чужаков за стены нашего города. А вдруг вы – их подделки?

– Да Институт – это страшилка детская! – фыркнула Кейт и пнула ногой зеленую стену, у которой эта троица и стояла.

Миссис Джексон молча наблюдала за этой сценой издали, оставив бесполезные споры напарнице – всё равно ничего не добьются. Ей безумно хотелось заплакать с того самого момента, как охранник сказал им: «Извините, дамы, проход для не-местных воспрещен», но она сдерживала себя, пытаясь успокоиться. Выжившая не просто потеряла путеводную ниточку, позволяющую ей держаться на плаву, нет, её попросту обрезали ножницами, оставив короткий огрызок в руке. Куда ей после этого деться? Дома у неё нет. Из знакомых – только Миллеры. Набиваться к ним не хочется. Наверное, так она и останется вечной скиталицей…

– Вот же гады, – напарница подошла к ней и в сердцах плюнула на землю. – Совсем уже зажрались там, за стеной. Раньше всех пускали, не то, что сейчас… Ишь какие, Институт они выдумали. Перестрелять бы их всех к чёртовой матери, и поделом…

Дальше из её уст полились потоки нецензурной брани, и Джоанна отвернулась, пытаясь не слушать такие речи: ей не позволяло воспитание. Позже все эти рамки приличия пошатнутся в её голове, и она не будет обращать внимания на такие мелочи, но сейчас, пожалуй, стоит простить миссис Джоанне Джексон такие черты характера – она побыла на пустошах от силы неделю.

– А что это за… «Институт»? – рассеяно спросила Джоанна, когда бывшая рабыня наконец-то умолкла. Новое понятие ассоциировалось с шумными высшими учебными заведениями, в которых леди, увы, не училась: несмотря на то, что в её времена женщины были на равных правах с мужчинами, родители посчитали иначе и решили, что их дочери не обязательно образование и какая-либо профессия, ведь её главное предназначение – быть невестой для богатого жениха. Старые устои слишком плотно закрепились в их головах.

Она помнит это как сейчас. Матушка вызвала её в кабинет отца для важного разговора. Зачем – для шестнадцатилетней Джоанны оставалось загадкой, однако предчувствие подсказывало ей, что ничего хорошего это не сулит: в прошлый раз родители таким же образом жестоко отчитали её за непослушание, а точнее, один несчастный случай в женской гимназии. Дверь противно заскрипела, и девушка с ужасом осознала, что, задумавшись о прошлом, она забыла постучать и сейчас некультурно ворвалась без стука. Сердце забилось часто-часто, и девушка ясно почувствовала на себе обжигающие взгляды родителей, когда они увидели её не пороге. «Мне очень попадёт, мне-очень-очень-очень-попадёт…» – мысли хаотичным потоком кружили в голове. Девушка снизу вверх (хотя, скорее, ей так показалось) взглянула на родителей, ожидая пламенной речи о том, какой же негодной она выросла. Отец сидел за столом, а мать стояла подле него по правую сторону, положив на спинку кресла свою худую руку. Казалось бы, как эти двое разных людей могли сойтись в браке: она была невероятно худой и слегка высоковатой, с идеальной осанкой, словно когда-то, ещё в юности, проглотила прямую палку, да так и осталась жить с ней, её русые с проседью волосы были собраны в совершенный пучок на макушке, макияж наложен образцово – слой пудры, скрывающий многочисленные морщины, но подчеркивающий идеально острые упрямые скулы, темная, но не вызывающая помада, длинные ресницы…; он же был низковат, но так же худ, хотя и постоянно сутулился (все эти черты Джоанна переняла у него), с редкими рыжими усами и сияющей лысиной, россыпью веснушек и «гусиными лапками» под глазами. Только взглянув на эту пару, можно было с уверенностью сказать, кто же из них был истинным главой семьи. Максимилиана Харрис всегда принимала все решения, хотя и не без помощи мужа, являющегося кормильцем семьи, но не считающимся авторитетом из-за своего мягкого характера. Он ей всегда поддакивал и почти во всем соглашался, позволяя властному характеру жены доминировать над ним. Любили ли Харрисы друг друга? Маловероятно. Любили ли они свою дочь? Вряд ли. Она и так обошлась им дорого – для сбора внушительного приданого, которое могло бы заинтересовать потенциального жениха, было потрачено много ресурсов. И что-то они не замечали благодарности со стороны дочери.

Юная девушка не знала и не помнила, любила ли их, но в их присутствии она постоянно испытывала страх, детский страх. Хотя и не должна была.

– Что за манеры, мисс Джоанна Харрис? – заговорила мать, и поджилки девочки затряслись. Сейчас её отчитают. – Как вы посмели ворваться без стука? Непростительное поведение.

Сказала, как отрезала.

– Если бы не важный вопрос, который мы с отцом решили обсудить, ты была бы наказана. Для твоего возраста это – очень позорно.

– Непростительно, – поддакнул муж.

От сердца юной мисс Харрис отлегло, и в ней взыграло врождённое любопытство: что же такого ей хотят сообщить?

– Совсем скоро ты закончишь свою гимназию, и мы с отцом всерьез задумались о твоем будущем. И посчитали, что высшее образование тебе ни к чему.

Такой исход был предсказуем для девушки, и она уже давно смирилась с этим, однако ей всё равно стало грустно. Её душа всегда стремилась помогать кому-то и втайне ото всех ей хотелось стать медиком и лечить раненых. Но, увы, решение старших перечеркнуло все мечтания.

– И ещё одно. Мы посчитали, что занятия балетом теперь тебе ни к чему. Это было желание твоего дедушки, и я с твоим отцом согласились на твое посещение этой секции до твоего шестнадцатилетия. Как ты можешь судить, время прошло. Такие танцы – не слишком подобающее поведение для юной леди.

– Иногда мой отец бывает субъективен, – оправдываясь, обратился к жене Валериан Харрис, а та легко похлопала его по плечу, выражая свое согласие.

– Но… – попыталась было возразить Джоанна, но не стала. Она все ещё помнила, как больно ей обошлась небольшая перебранка с родителями.

Широко распахнутые от страха, глаза девочки были почти что на мокром месте, однако она не заплакала: во-первых, ей как-то удавалось держать себя в руках и не сдаваться, вести себя спокойно в присутствии родителей, как они и вдалбливали ей в голову все шестнадцать лет, во-вторых, девушка не хотела показать свой страх. Всё-таки, она уже почти выросла.

– Пока ты не закончишь гимназию, по выходным к тебе будет ходить учительница музыки, и ты будешь учиться играть на рояле два часа. Затем у тебя будет полчаса на обед. После же другой инструктор научит тебя правильным танцам: полонез, вальс, мазурка, полька… Эти знания пригодятся тебе для посещения балов, естественно, в нашем сопровождении.

Речь её матери была сухой, пресной, и велась тоном, не терпящим возражений, словно для этой женщины исчезли все яркие краски мира, и он был для неё лишь чёрно-белым. Или же она сама удалила все оттенки из него… Такой была Максимилиана: властной, прямой, желающей устроить мир так, как ей бы хотелось. И, сказать по правде, эта жизнь очень даже устраивала женщину – в её руках был муж, его бизнес, в ведение которого она не стеснялась вмешиваться, и покорная, как овечка, дочь, из которой легко сделать хорошую будущую жену. Стоит внести лишь небольшие коррективы – и она будет идеальной: послушная, искренняя, скромная, но не глупая. Нужно всего-то опустить её с небес на землю, заставить забыть о дурацких фантазиях, которыми ещё с детства её напичкали свёкор со свекровью – и вуаля, потенциальная девушка на выданье готова.

Последнее предложение, выданное матерью, обескуражило Джоанну, и она не удержалась от вопроса:

– Но, матушка… Позволите ли вы спросить вас кое о чём? – получив утвердительный кивок, она продолжила. – Балы начали выходить из моды ещё со времен молодости дедушки, а это – первые годы строения дирижаблей современной конструкции, потребляющих мало топлива и угля… Получается, прошло около пятидесяти лет. Разве на них ещё кто-то ходит?

И это было чистой правдой. Балы продолжали влачить свое существование уже столетия два, и были скорее ежегодной обязанностью богатых господ, нежели частым действом. Многие современные жители пост-викторианской эпохи (а точнее, пост-пост, как любили называть её некоторые шутники, ибо классификации для двадцать второго столетия ещё не было. Уже потом его назовут эрой иссякших ресурсов или эрой потребительства) отказывались ходить на них, считая балы безвкусицей. В моду вошли немного подзабытые светские вечера без танцев, зато со стильными и новыми в то время фуршетами или обсуждениями на веранде за чашечкой кофе. Особо богатые граждане имели в своем распоряжении синематограф и могли показывать фильмы, как в кинотеатрах. Особенно пользовались популярностью такие, как документальный «Первый полёт винтокрыла «Стрекоза», романтично-юмористический «P.S. Я ненавижу вас!», иронический «Непутёвая Матильда» и обожаемый всей молодёжью ужастик – экранизация «Призрака оперы».

– Естественно, ходит, и ты на них пойдешь, – уста матушки от скрытой злости превратились в две тоненькие полоски, но гнев она ещё сдерживала. – Считаю этот вопрос закрытым.

– Да, матушка. Спасибо вам за всё. И вам, папенька, тоже спасибо.

В её голосе сквозило смирение, ведь девушка давно уже, ещё с первого наказания, постепенно свыклась со своей участью и не смела показывать характер. «Неприемлемо», как сказал бы отец. Если бы не брак с Нейтаном Джексоном, она бы полностью растеряла все крупицы своего характера и личности, и не приобрела бы новых, а превратилась в безвольную куклу, марионетку со строгим и внимательным, как коршун, кукловодом.

Юная мисс Харрис сделала книксен и, поймав кивок-позволение отца и матери, покинула кабинет.

***

Из ступора, вызванного старыми и такими далёкими воспоминаниями, Джоанну вывела Кейт, бесцеремонно пихнув её кулаком в плечо:

– Ну, чего застыла, дурёха? Хочешь дождаться, пока мы тут помрём с голоду? Или будешь столбом стоять, пока не истлеешь и превратишься в скелет? Или, может быть, – она хохотнула, – ты решила построить охраннику глазки, и стоишь вот, собираешься с духом? «Ох, мой покойный муж такого бы не одобрил!», – передразнила женщина писклявым голосом.

– Прекрати! – не выдержала терпевшая до этого миссис Джексон. – Моей вины в том, что нас не захотели пускать в город, совершенно нет. Я понимаю, что тебе хочется выместить плохое настроение, но я устала быть твоей грушей для битья. К тому же, может, охрана не захотела пускать именно тебя.

От последних слов Выжившая заметно напряглась, ожидая бурной реакции Кейт, и та не заставила себя ждать:

– Ты чё такое сказала?! – её ирландский акцент стал особенно заметен в эту минуту. Она хлопнула ладонью по стене, о которую опиралась Джоанна, зажав таким образом женщину между собой и зелёной стеной здания бывшего кафе. Расстояние между ними было невообразимо опасным для Джоанны, Кейт стояла вплотную, и она могла разглядеть каждую веснушку на её лице. Сжавшись в комочек, она не могла пошевелиться, глядя в сверкающие злобой глаза Кейт, и чувствовала себя кроликом, загнанным в угол змеёй. Сейчас для бывшей рабыни не составляло труда свернуть довоенной леди шею или быстро воткнуть нож в живот по самую рукоятку. Однако та всего лишь продолжила свою речь:

– Я тебя сюда на своём горбу притащила почти через всё Содружество, и вот это – вся благодарность?! Ты ли убивала всех тех монстров за меня? Да если бы не я, была бы ты уже трупом на кольях местных рейдеров. И не факт, что перед этим они бы дали тебе просто так умереть.

На последних словах её глаза прищурились, а зрачки заметно увеличились. В её речах тонкой зелёной лентой скользил яд, открыто выплескиваемый на прижатую к стене женщину.

– Если бы не я, была бы ты давно трупом. Так что никогда, слышишь, никогда не упрекай меня, поняла?! – не дождавшись реакции, она более отчетливо повторила: – Ты. Меня. Поняла?

Миссис Джексон оцепенело закивала, и Кейт опустила руку и немного отошла вбок, освободив таким образом Джоанну. Та резко выдохнула: оказывается, всё это время она почти что не дышала.