355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Marbius » Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ) » Текст книги (страница 10)
Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)
  • Текст добавлен: 3 апреля 2017, 08:00

Текст книги "Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)"


Автор книги: Marbius



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 53 страниц)

В общем-то, обычная ночь. Народ веселился, кое-где танцевал; время от времени запускали петарды. Где-то что-то разбилось. Рядом с одной группой Коринт задержался, и Берт с ним. Он внимательно следил за Коринтом все это время, и от его внимания не ускользнуло, как оживлен Коринт, как едва заметно кивает головой в такт музыке, как слабо шевелятся его губы, подпевая мелодии. И Берт положил руку ему на талию и толкнул вперед, в толпу танцующих.

– Как насчет пары эпизодов сальсы, прекрасный Коринт? – азартно предложил он.

Коринт выглядел радостно удивленным и, развернувшись к Берту, снова засмеялся. «Подумать только», – прошептал он. Но куда важней была возможность немного, самую малость потанцевать.

По сравнению с ним, высоким и стройным, ловким и проворным, Берт казался неуклюжим – был им: Коринт двигался быстро, изящно, почти неуловимо, и этот ритм, знакомый Берту, но не до конца понятый – он кипел в крови Коринта, распространялся по всему его существу; Коринт вибрировал от удовольствия, от эротического наслаждения – возможности делиться танцем с кем-то, растворяться в общем настроении, двигаться в ритме с дюжиной других танцоров, ощущать их удовлетворение, их радость, перенимать их ритм. Берт – просто следовал за Коринтом.

Уже светало, когда он замер, устало улыбнулся и сказал:

– Пора. Хватит.

Берт пожал плечами. Будь его воля, он состарился бы тут; но наверное, Коринт был прав: с рассветом испарялась и магия этого танца. Другие, кажется, тоже протрезвели, уходили один за одним. Кто-то не спешил, потому что устал, кто-то – потому что некуда или незачем. Берт смотрел на Коринта, совершенно забыв, что не мешало бы говорить хотя бы что-нибудь. Тот положил руку ему на предплечье, повлек за собой.

Остановившись у подъезда, он спросил у Берта:

– Поднимешься?

Берт отрицательно покачал головой.

– Я был бы рад, – хитро прищурился Коринт.

Это прозвучало как-то неискренне, жалкой тенью ночного возбуждения. И сам Коринт выглядел оболочкой себя ночного. То ли устал, то ли наскучило развлекаться, то ли еще что-то. Но он не уходил.

Берт усмехнулся.

– Я предпочту немного потомиться и помечтать, – тихо сказал он, бережно провел пальцем по щеке Коринта, шее; положил ладонь на плечо и чуть задержал ее. – И еще раз встретиться с тобой где-нибудь…

Он кивнул в сторону площади.

Коринт натянуто улыбнулся. У него хорошо получилось скрыть недоумение.

– Ты ведь позволишь пригласить тебя на еще один бокал вина? – спросил Берт.

Коринт склонил голову. Торжествующе улыбнулся. Его глаза угрожающе зловеще сверкнули. У Берта перехватило дыхание.

– Я подумаю, – многообещающе произнес он. – В таком случае до следующей встречи.

Дверь открылась, он замер в проеме и обернулся:

– Все-таки жаль, что ты не поднимешься, – произнес он.

– Напротив, – беззвучно возразил Берт и сделал шаг назад.

Они встречались. Берт отправлялся в поездки; Тесса улетала то в Лондон, то дела гнали ее в Шанхай, и Коринт сопровождал ее. Поездки вынужденно оказывались насыщенными событиями и приключениями, переговорами и совещаниями, но Берт не мог не давать о себе знать. Затем они встречались. Где-то в людном месте, пили вино, говорили о мелочах, иногда танцевали – до чего просто это было, и никому не было дела, что двое мужчин, один одетый невыразительно, даже скучно, второй – ярко, даже претенциозно, и второй позволял себе многие вольности, а первый не то чтобы робел, но благоговел, восхищался, иными словами, вел себя по-шаблонному глупо. Берт не интересовался, чем занимается Коринт, словно боялся лишиться иллюзии; Коринт знал очень хорошо, чем занимается Берт, потому что Тесса Вёйдерс, как выяснилось, знала Горрена Дага, хотя и не была о нем высокого мнения, и естественно она злословила на счет Горрена при Коринте, а затем заставляла его разузнать, что именно разнюхивает и куда пытается влезть «этот склизкий Даг» и «тот душка его Меркурий». Коринт недоумевал: они оба, что Даг, что Франк, оказывались трудно просчитываемыми. Их интересовало все и понемногу, причем они как-то слишком демонстративно сторонились по-настоящему перспективных дел и не очень стремились влезть в сотрудничество с «Астеррой». Это, кстати, было разумно: на глазах Коринта некоторых слишком активных борцов с чем-нибудь, что, по их мнению, олицетворяла «Астерра», этот колосс бесстрастно размалывал, с каменным безразличием превращал в ничто. Так что тактика Горрена Дага, а с ним и Берта – минимальное вовлечение в крупные проекты, и ни в коем разе не противоречить мегакорпам – было объяснимо и в определенной мере похвально; эта позиция могла сойти за выдающуюся ловкость, житейскую смекалку, что там еще из качеств, необходимых для выживания. Но затем, когда они встречались, Коринт смотрел на Берта, глупо улыбавшегося, простоватого, казавшегося предсказуемым, и удивлялся: это – человек, чье появление в Йоханнесбурге озадачило даже страстно любившую парадоксы Тессу? И, движимый любопытством, но и чем-то иным, привлекаемый простецким оптимизмом соглашался встретиться еще раз.

Тесса Вёйдерс привычно интересовалась после выходных, как ее ближайшие и вернейшие подданные провели выходные. С семьей, охотно отвечала Сильвия; читай с родителями и братом, с племянниками, которых он решил родить целых два. Тесса позволяла ей немного рассказать об этих сорванцах, артистично закатывала глаза и цокала, возмущалась и смотрела на Сильвию круглыми глазами. Коринт по привычке, отточенной за годы участия в одной и той же антрепризе демонстративно полировал ногти.

– А ты, мой милый Коринт? – потянувшись к нему и похлопав по колену, полюбопытствовала Тесса.

Коринт задумчиво поднимал глаза на Тессу. Раньше-то он мог драматично вздохнуть, даже пожаловаться на черствость одного – того самого; и Тесса понимала его, одобрительно кивала. Или на скупость другого – именно того, и Тесса понимала и, вредно улыбаясь, переглядывалась с Сильвией. Или на болтливость того, и не представляет ли дорогая Тесса, о чем именно болтал тот, за полночь, необъяснимо и неоправданно гордый своей мужской силой. И Тесса восхищенно округляла глаза, подавалась вперед и жадно слушала. В конце концов, и Коринт умел и был приучен слушать и слышать не только сказанное, но и подразумеваемое; он, проведший столько времени рядом с Тессой, считай на самом верху одной из крупнейших мировых корпораций, и знавший закулисный мир, даже из того, как дышит тот или другой тип, какой галстук он надел, мог сделать очень далеко идущие выводы. И тем более Тесса. Но то раньше. Раньше – он мог намекнуть, что один, читай «Этьен», которого в целях легкой интриги можно было бы назвать как-нибудь Эсперантом, приехал на романтический ужин в деловом костюме, прямо с какого-то совещания, и выглядел он при этом удрученным. Или другой, Леонард, которого Коринт, многозначительно посмотрев на Тессу и Сильвию, называл «Лабрадор», намекая на собак, которых разводила его жена, добрую половину субботы провел в таинственных и не очень веселых разговорах о чем-то глобальном, насколько мог слышать Коринт. И нет, он не подслушивал, просто случайно оказался рядом. Оказывался, девяносто пять процентов времени. И нет, «Лабрадор» его не заметил. После этого следовал обмен другими сплетнями и небольшой мозговой штурм: симптомами чего могли быть эти особенности поведения? Это было забавно, полезно, приятно.

Последнее же время Коринт со все большим трудом терпел любопытство Сильвии. Все тяжелее становилось сносить и пристальное внимание Тессы. Она все еще доверяла ему – как всегда. То есть периодически проверяла Коринта, пусть и не сомневалась в том, что результаты такой тайной проверки окажутся отрицательными. Это было неотъемлемой частью жизни, на которую согласился Коринт, и объяснимой мерой безопасности. Коринт мог поклясться, что проверки случались не чаще обычного, Тесса была в принципе довольна ими, но ее настораживало все больше и больше стремление Коринта отмолчаться, нежелание поведать им о своем приключении. Собственно, и рассказывать было нечего. Этьен был угрюмо-молчалив, начинал, кажется, тяготиться их отношениями. Хотя, если подумать, он тяготился инертностью Коринта – тому их встречи приносили все меньше удовольствия. Если сравнивать, например, элегантный, изобретательный и становившийся все более пресным, несмотря на все уловки, секс с «Эсперантом» или изначально унылый с «Лабрадором» или кем-то другим и бездумные, энергичные ночи на уличных фестивалях, которые казались Коринту одновременно бесконечно долгими и непростительно короткими, он все отчетливее понимал, что выберет второе. Не столько из-за самих фестивалей, в которые можно было погрузиться с головой, раствориться в веселье, вспомнить нищее детство, например, отчаянную радость, владевшую тогда Коринтом и приятелями, несмотря на опасности, вечное безденежье, голод, болезни, неистребимую жажду жизни и веру в себя и свое будущее, но и из-за Берта, охотно учившегося танцевать, добродушно смеявшегося над своими оплошностями, любопытного, внимательного, грубовато-остроумного. А от Коринта по-прежнему ждали завоеваний.

И даже не столько желчное недовольство оттого, что в нем видят Мату Хари мужеска пола, великого соблазнителя и не более того. Не столько нежелание показаться глупей и поверхностней, хотя и это тоже заставляло Коринта упрямо отмалчиваться в ответ на расспросы Тессы и Сильвии. Он просто не хотел выставлять на всеобщее обозрение то, что сам еще не до конца понимал.

Поэтому когда Тесса спрашивала его о том, как он провел выходные, Коринт страдальчески улыбался.

– Глупо, – честно признавался он. – Пил вино. Танцевал.

Он жалобно смотрел на нее, словно винился в своей импотенции, в том, что так по-плебейски провел выходные.

– С кем? – любопытно прищурилась Тесса.

Коринт закатил глаза.

– Со всеми подряд. Я вспоминал свои младые беспечные годы, просто приятно проводил время на той площадке рядом с озером. Мне очень жаль тебя разочаровывать, Тесса, но я не думал об «Эмни-Терре».

Тесса размашисто покивала головой, плотно сжала губы; она упрямо хранила молчание.

– Разумеется, я не смогу развлечь тебя байками о племянниках ввиду полного отсутствия родственников, – меланхолично заметил Коринт, – но у меня есть другие достоинства, в частности, профессиональные.

– И горе тому несчастному, который осмелится усомниться в этом, – заметила Сильвия. – Ты ослепишь его белизной твоих зубов, втопчешь в грязь идеальностью твоего маникюра.

– Последнее я предпочел бы отдать тебе на откуп. С твоим не сравнится ничто, – вежливо улыбнулся Коринт. – Несчастный увидит его с расстояния в полтора километра и позорно сбежит. Милая. Так ты говоришь, твои племянники одновременно решили отправиться в военное училище? И протекция дядюшки из нацправительства Ботсваны тут ни при чем? Тц-тц, Сильвия, – поцокал он языком. – Изменять «Эмни-Терре» и с кем, даже не с Лигой?

Сильвия фыркнула, решительно встала, наклонилась к Коринту и чмокнула его в губы.

– Ты невыносимый и отвратительный хам, дорогой, – бодро произнесла она. – Тесса, кофе?

– Конечно, милая, – отозвалась та. Дождавшись, когда Сильвия отойдет, она негромко произнесла: – Я рассчитываю на твою лояльность, Коринт. Даже если не могу в той же мере рассчитывать на твою предприимчивость. Но я допускаю возможность некоторых изменений в личной жизни, знаешь ли.

– Чушь! – оскорбился Коринт. Более того: он действительно чувствовал себя оскорбленным.

Тесса только подняла брови.

Коринт озадачился словами Тессы еще раз, когда неожиданно для себя обрадовался предложению Берта заглянуть на какой-то невразумительный праздник раннего вина.

Берт же ждал ответа на это приглашение четыре дня. Ночью он был уверен, что получит ответ, днем – сомневался. А получил – сел на ближайший стул и заулыбался.

– Какой я дурак, – растерянно произнес он.

========== Часть 9 ==========

Тесса Вёйдерс третий месяц металась между Лондоном, Преторией и Шанхаем. «Астерра» в Лондоне настаивала на решительных действиях в отношении африканской Лиги; в Шанхае плевали на политику, но требовали сырья для производства. В Претории ей указывали на нездоровое напряжение в Йоханнесбурге и отказывались совершать какие бы то ни было действия. «Месторождения никуда не денутся», – терпеливо повторяли ей знакомые в Лиге. «К сожалению, я не обладаю достаточным влиянием, к еще большему сожалению, Дейкстра оградил себя очень скрытными советниками», – говорил Этьен. На негодования Тессы он вздыхал и обреченно говорил снова и снова: «Я делаю все возможное, но даже советники Дейкстра не очень расположены ко мне. Боюсь, я немного дискредитировал себя заигрываниями с «Астеррой» вообще и с тобой в частности. Прости, милая, ничего личного».

Этьен же связался с Коринтом и предложил встретиться.

– Ты разбудил меня, – обличительно произнес тот.

– Коринт, сокровище мое, я загляну к тебе на пару часов, – угрожающе сообщил Этьен. – У тебя три минуты, чтобы выгнать хахаля и запрограммировать кофе.

Коринт потянулся и неторопливо перевернулся на спину.

– Этьен, драгоценность очей моих, я один и одинок. Ты не облагодетельствовал меня своим вниманием уже столько времени, – обиженным голосом отозвался Коринт. – Смотри, – он неторопливо обвел камерой спальню, – я один. Я совершенно один, я удручающе один. Надеюсь, ты скучал по мне в своей деловой поездке? Достаточно, чтобы вознаградить за мое одиночество?

Этьен хмыкнул.

– Я не могу и не хочу верить своим ушам. Ты – и не воспользовался моим отсутствием? Впусти же меня, о верный Коринт, – воскликнул он.

– Впускаю, – промурлыкал Коринт. – И Этьен, милый, сделай нам кофе. Мне покрепче. Я должен проснуться. Впрочем, можешь и себя побаловать.

Он снова улегся и закрыл глаза.

Через пять минут Этьен поставил небольшой поднос с двумя чашками и сливочником на кровать, сел рядом. Коринт открыл глаза; сдержав зевок и шумно выдохнув, он спросил:

– И какого ты приперся?

– Мне внезапно стало интересно, почему ты с такой прохладой реагировал на мои предложения встретиться, – любезно ответил Этьен. Он улегся на бок, сцепил пальцы, сдержанно улыбнулся.

Коринт неторопливо провел ладонью по лицу, зевнул еще раз, почесал подбородок, поморщился от щетины, растер ладонью грудь – он мог придумать еще тысячу уловок, чтобы растянуть паузу, но не с Этьеном, этот хрен был слишком ловок, чтобы не распознать в поведении Коринта именно эту причину. Так что Коринт сел по-турецки, потянулся вверх и в стороны и взял чашку.

– И до чего додумалась твоя паранойя? – поинтересовался он.

– Мамуля нашла подступ к Дейкстра? – невозмутимо спросил Этьен.

Коринт расслышал за ширмой праздного интереса тревогу – даже испуг. Этьен боялся потерять покровительство «Эмни-Терры»? Этьен боялся оказаться ненужным Тессе Вёйдерс? Или Этьена страшила вероятность того, что Квентин Дейкстра разнюхает, насколько основательно Этьен был прикормлен «Астеррой», и предпримет кое-какие решительные действия с очень неприятными для него последствиями? Третье в любом случае. И что-то из первых двух. И Этьен гордился своими коварством и изворотливостью слишком сильно, чтобы спрашивать или действовать напрямую. Может быть, просто был трусоват. В любом случае, он рассчитывал выведать все у Коринта, хотя еще пару недель назад дал понять – опять же косвено и двусмысленно, что их сотрудничество, сочетающееся с некоторыми не совсем приемлемыми с этико-социальной точки зрения услугами, пора прекращать. Но две недели прошло с того знакового разговора; Тесса Вёйдерс уже добрых полтора месяца решительно отправляла сообщения Этьена Симайди Танья в корзину, и он, кажется, встревожился.

Коринт оперся спиной о спинку кровати. Простыня почти обнажила пах, Этьен задумчиво посмотрел туда, перевел внимательный взгляд на Коринта. Тому было глубоко безразлично – он пил кофе; ему даже притворяться не приходилось – все блаженства мира были сконцентрированы в одной чашке. Этьен задумчиво погладил его икру. Это могло стать лаской, намекающей на возможность соблазнения, могло сойти за интимный жест, выказывающий доверие. Коринт же с трудом сдержался, чтобы не отдернуть ногу. Немного сползя вниз, устроившись полулежа, допив кофе и отставив чашку, он соизволил обратить внимание на Этьена.

– Ты сам-то в это веришь?

– Я верю в то, что любой человек имеет свою цену, – меланхолично ответил Этьен, продолжая поглаживать его ногу. – За которую он готов продаться сам, за которую его готовы продать другие. И за которую его хотят купить другие. Она есть у меня, у тебя, даже у твоей обожаемой мамули.

– И за сколько ты согласился бы продать мамулю? Тому же Квентину Дейкстра, например, – легкомысленно спросил Коринт

Этьен сел.

– Я не совсем понимаю, куда ты клонишь, – холодно, оскорбленно произнес он.

– Я? Не понимаешь? – ухмыльнулся Коринт. – Но ведь ты сам сказал, что любого и любому человеку можно продать и купить. За сколько бы ты согласился продать Тессу? За сколько афро? Или все-таки предпочтешь иную валюту? Европейскую или азиатскую? Этьен, дорогой, я всего лишь применил к тебе твою же гипотезу, что ты хмуришься?

– Идиот! – рявкнул Этьен и встал. Коринт захохотал.

– Зачем же так грубо? – весело ответил он. – Все же в порядке.

Этьен прошелся по спальне, рассеянно оглядывая стены, стол, полки. Затем остановился у окна.

– Я слышал, Тесса очень часто ужинает с неким Виржилем Тассе, – произнес он, повернув голову к Коринту.

– С кем она только не ужинает, – отмахнулся Коринт и встал. Он подошел к Этьену, приблизился почти вплотную. – Она и с тобой ужинает, Симайди. Помнится мне, в твое и ее намерение входит быть замеченными неподалеку друг от друга на благотворительном бале в мэрии. Я, конечно, могу уточнить у Сильвии.

Он подошел к шкафу, открыл его и с задумчивым видом уставился внутрь.

– Я имею в виду совершенно не это, и ты отлично меня понимаешь. – Холодно ответил Этьен.

В его голосе было что-то такое, не совсем характерное для ночного Этьена, отчего по коже Коринта пробежал мороз. Он задержал дыхание, заставил себя успокоиться, потянулся за брюками, надеясь, что его руки не дрожат заметно. В принципе, с каким бы пренебрежением Тесса ни относилась к Этьену Симайди Танья, он заслужил свое место в президиуме Лиги: чтобы туда добраться, требуется немало ловкости и жестокости. Этьен позволял Коринту забывать об этом, позволял и Тессе третировать себя, но это не значило, что он не был способен на значительные шаги, и с учетом возможностей и опыта они могли оказаться крайне разрушительными.

Натянув брюки, скорбно вздохнув и надев очки, Коринт направился к кухне. В проеме остановился и спросил:

– Ты позволишь угостить тебя завтраком?

– Уже полдень, – процедил Этьен, но пошел за ним.

– Терминологически я мог быть некорректным, но не фактологически. Чтобы не раздражать тебя еще больше, могу предложить угостить тебя обедом, в то время как сам буду завтракать, – легко пожав плечами, неторопливо говорил Коринт.

Этьен догнал его и положил руку на ягодицу, сжал ее.

– Так что послужило причиной твоего затянувшегося ночного отдыха? Или кто послужил? – негромко спросил он.

– Я могу польстить себе надеждой, что ты решил поревновать? – ухмыльнулся Коринт. А сам думал: отвлекает, или ему действительно любопытно?

Он неторопливо передвигался по кухне. К плите, к столу, к буфету, к столу. Снова к плите. Снова к столу. Вопрос – встречный вопрос – острота. Недоуменное или многозначительное молчание. Снова вопрос. Этьен хотел знать, что Тессе требуется от этого Виржиля Мартена, или от Оноретты Ингото, или от Х, или от Y; что за интриги плетут представители «Эмни-Терры» в Нигерии и Камеруне, правда ли, что положение Тессы становится все более неустойчивым и действительно ли «Астерра» изо всех сил пытается подобрать ключик к этому самому Квентину Дейкстра.

Коринт как мог отговаривался. Тессе нужно многое и от многих, и не стоит ли сам Этьен в том же ряду между Виржилем и Онореттой. Разумеется, решительное желание обеспечить «Эмни-Терре» преуспевание неразделимо с постоянными контактами с самыми разными чиновниками. И конечно же, легко понять, что Нигерия и Камерун, а также Ботсвана и Кения, а также по возможности Замбия, если удастся убедить в собственных благих намерениях тамошнего президента.

– Кстати, – спрашивал Коринт, чтобы перебить ритм беседы, делавший ее похожей на допрос с пристрастием, – а правду говорят, что у тебя давний конфликт с кое-какими представителями Кении в Лиге?

– Что за чушь! – Этьен закатывал глаза. – Кто тебе это рассказал?

– Мне? – многозначительно ухмылялся Коринт и неторопливо подносил ко рту чашку с кофе. – Сильвии. Кое-чья жена.

Он подмигивал Этьену, тот – предпочитал хранить молчание, но с трудом сдерживал самодовольную улыбку. Коринт стучал пальцами по столу и насмешливо цыкал.

– Ты готов похерить отношения с министрами во имя услады твоего милого дружка? – он указывал глазами вниз, в направлении паха Этьена, тот высокомерно фыркал и широко улыбался.

– Чем те министры, так лучше уж здоровье моего дружка, – назидательно сообщал он. – Скажи еще, ты недоволен им.

Коринт смеялся; Этьен смаковал свое поднявшееся настроение.

– Так что слышно в Лондоне? – спрашивал он немного спустя.

В Лондоне размещалась штаб-квартира «Астерры», там же принимались стратегические решения корпорации. Тесса Вёйдерс жаждала обосноваться в Лондоне, и это было возможно: ей предлагали перебраться туда в качестве руководителя подразделения, какого-то филиала или советником вице-президента. Собственно, в последнем случае переговоры велись уже полтора года. Тесса не хотела говорить решительное «нет», хотя знала изначально, что это – единственный возможный ответ. И пусть формально это определенно значило повышение, но на самом деле она утрачивала значительную часть полномочий, независимость и влиятельность, и кроме того, в Африке у нее уже была хорошо отлаженная сеть агентов, а на самом верху «Астерры» она всегда оставалось бы чужой. Едва ли бы она согласилась на переезд. Побороться за место вице-президента «Эмни-Терры» – запросто. Или организовать еще одно дочернее предприятие с тем, чтобы возглавить его. Она уже делилась соображениями на этот счет с людьми, которые могли заинтересоваться этим, постепенно готовила материалы, и кажется, у нее получалось. Но до того времени нужно было удержать «Астерру» в Африке, сохранить значительность «Эмни-Терры» и по возможности заручиться поддержкой современной власти – и будущей.

В «Астерре» отлично понимали это. С одной стороны, на фоне репрессий против «КДТ» ей везло. «Эмни-Терра», «Битто-Терра» и «Стор-Терра» отлично функционировали в Южной, Центральной и Северной Африке. С другой, по сравнению с успехами двадцатилетней давности им не везло все чаще, чтобы не разглядеть в этом закономерности. И кроме того, на фоне национальных публичных компаний все «-Терры» значительно проигрывали, потому что как ни маскируйся, а «Астерра» слишком очевидно маячит за их спиной. С национальными компаниями дело обстояло совершенно иначе: никто не сомневался, что выгоду от них получают в первую очередь избранные, включая чиновников. Говорить об этом, правда, опасались: на стороне этих публичных компаний были службы безопасности, армии и прочее.

– В Лондоне слышно желание обеспечить Тессу достаточным объемом работы. Чтобы она, знаешь ли, осталась там навсегда. Ну или до тех пор, пока штаб-квартира будет находиться там, – взмахнул рукой Коринт.

– И что Тесса?

Этьен насторожился – напрягся. Как будто ее переезд лишит его главного источника существования. В это верилось слабо. Коринт пожал плечами.

– Взяла время для размышлений. И будет брать его снова и снова, пока что-то не изменится, – ответил он. – Скажи-ка, а что правда из последних слухов о горно-добывающей промышленности? – небрежно спросил он.

Этьен угрожающе смотрел на него.

– Если ты, разумеется, хочешь делом доказать твое уважение к Тессе, – кротко пояснил Коринт.

Этьен молчал и буравил его взглядом.

– Откуда вы знаете? – сквозь стиснутые зубы спросил он.

– Говорят, – туманно отозвался Коринт. – И Этьен, дорогой, твоя позиция, которая, насколько мне известно, заключается в умеренном отстаивании геополитических прав Африки, кажется Тессе вполне разумной.

Этьен молчал.

– Вполне, – повторил Коринт. – В зависимости от того, чем мотивируется такая приверженность родине.

– Исключительно приверженностью родине, разумеется, – не моргнув глазом, ответил Этьен. – Ты можешь передать Тессе мое глубочайшее почтение и заверения в неослабевающей лояльности. Я никогда не сомневался в ее преданности делу единой Африки, и последние ее шаги подтверждают мое мнение о верности ее геополитических решений.

– Она удивится, когда я передам ей твои слова по твоей просьбе, – мило улыбнулся Коринт. – Я, разумеется, могу ошибаться в играх великих мира сего, но что-то мне подсказывает, что она озадачится тем, что ты доверяешь такую щепетильную миссию ее личному помощнику. Возникнут сомнения, знаешь ли. В моей лояльности делу Тессы, как ты сам понимаешь.

Этьен хмыкнул.

– Ну хорошо, – отмахнулся он. – Сделаем вид, что Тесса не подозревает о нашем тесном контакте. Я обязательно поболтаю с ней о моих настроениях. Но и на твою поддержку я все же тоже рассчитываю.

Коринт кивнул головой.

– Я ведь могу на нее рассчитывать? – уточнил Этьен, угрожающе глядя на него.

Его взгляд было непросто выдержать: месье Этьен Симайди Танья, в свое время тесно связанный с повстанческими кругами в Центральной Африке, соображал кое-что в методах воздействия. Ту школу он не забыл, а в довесок закончил еще одну – национальной и международной дипломатии. С отличием окончил, насколько Коринт мог судить. Это не добавило Этьену цельности характера, целеустремленности и лидерских качеств, но значительно расширило возможности и желания. Он был твердо намерен оставаться чиновником Лиги, но и с «Эмни-Террой» не хотел портить отношения. И действовал на всех уровнях, в том числе не выпуская Коринта из поля зрения; и, как сейчас, намекая, что тому следует быть примерным мальчиком и не настраивать против себя Этьена.

Коринт и не собирался. Наверное. Никогда не думал, что необходимость в таком шаге возникнет. Он и не был актуальным пока, но уже не казался невозможным. При этом Этьен знал о Коринте достаточно, чтобы исключать и некоторые методы физического воздействия.

– Разумеется, – снисходительно ответил он на требовательный вопрос Этьена. – Пока мне не придется выбирать между верностью Тессе и твоей поддержкой. В первом мне не доводилось еще разочаровываться. Поддерживать тебя перед мамулей тоже, знаешь ли, имело смысл. Но все меняется, ты тоже меняешься, заводишь новые знакомства, все чаще пропадаешь в Сеуле. Наверное, придет момент, когда Тесса очень засомневается в целесообразности дружественных отношений с тобой. В таком случае я выберу первое, как ты сам понимаешь, даже в ущерб приятному времени с тобой.

Он поднял брови и виновато улыбнулся; затем, потянувшись, погладил Этьена по руке.

– Разумно, – буркнул Этьен.

Он намекал на то, чтобы остаться, чтобы немного развлечься. Заказать ужин посытнее и погурманистее, потрепаться о жизни и искусстве, о них и обо всем, что не связано с политикой, но Коринт не выказывал энтузиазма. Впрочем, ему показалось, что и Этьен с немалым облегчением откланялся полчаса спустя. Коринт с ядовитой насмешкой подумал: подумать только, до чего тяжела доля политика, ему даже с любовниками нельзя расслабиться, даже на них следует производить впечатление. Особенно если они доносят неофициальное мнение лидеров нации до иных сильных мира сего.

День тянулся медленно; Коринт упрямо занимался ничегонеделаньем и настойчиво убеждал себя, что нисколько и совершенно не ждет ничьих звонков и не желает праздной болтовни, или услышать еще одну грубоватую шутку, или еще один неловкий комплиментец – его автор, очевидно, был привычен льстить женщинам, с которыми вроде как состоит в отношениях, имел свои представления о том, как делать комплименты мужчинам, а тут хотелось восхититься чисто внешними качествами, а приходилось одергивать себя. Это было отчасти нелепо: Коринт никогда не скрывал своей нежной любви к чисто внешним атрибутам привлектельности. Это было отчасти трогательно: о его мужественности заботились – в меру своего понимания, разумеется. Это вызывало растерянность: потому что на такое поведение ведь нужно было как-то отвечать, а как вести себя с простоватым – по крайней мере, казавшимся таким – Бертом Франком, оставалось неведомым.

Помимо этого, Коринт тяготился и своим отношением к Берту и их знакомству. Кажется: бери, что дают, наслаждайся рыцарским отношением этого типа, поимей с него хотя бы бесплатный ужин в ресторане, раз уж он категорически настаивал на том, чтобы платить. При желании на ланче похихикай с Сильвией над этим дурацким поведением. Все. Избавляйся от него. Не получается – держи на расстоянии вытянутой руки, а свои чувства исключительно в надежно запаянном металлическом ящике. А вместо этого Коринт, отчетливо понимавший, что ни на кой хрен ему не сдались никакие отношения со свободным предпринимателем средней руки, да еще европейцем, бродил по комнатам, бездумно перебирал каналы головизора и неторопливо пил вино, словно чтобы избавиться от каких-то сомнений, обрести смелость, когда Берт объявится в сети.

Берт же, как ни странно, летел в Брюссель. Он удивлялся тем более, чем ближе оказывался к цели поездки. Подумать только: Иво Ленартс связался с ним, долго и обстоятельно интересовался, как у Берта дела, как он обосновался в Африке, чем занимается, каковы планы на ближайшее будущее. И не только на ближайшее. Вопросы были, в принципе стандартными. Неожиданным был тон Иво: вроде любезный, но и напряженый. Связано ли это было с Бертом или чем-то иным, оставалось пока тайной. Которую Берту, разумеется, предстояло выяснить. Горрен в ответ на его сообщение решительно сказал: во-первых, лететь, во-вторых, держать ухо востро. Со вторым проблем в принципе никогда не было. С первым – еще какие.

– А если Иво вознамерился переманить меня обратно? – хмыкал Берт.

– Чушь. Папа Румер еще заправляет своим отделом, – категорично отверг эту гипотезу Горрен. – Ты сам-то представляешь себе эту возможность? Тебя выставили за дверь, причем с не самыми удобными откупными, почти год, считай, с тобой если и связывались, то бегло и между прочим. И теперь Ленартс вызывает тебя в Брюссель, да не просто вызывает, а еще и готов оплатить дорогу и проживание? Им от тебя явно нужно что-то очень серьезное.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю