Текст книги "Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое (СИ)"

Автор книги: Marbius

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 53 страниц)

Лейтенант Винк хмыкнул, кивнул головой.

– Возможно. Скорее в сторону большего числа. «Астерра» не разменивается по мелочам.

Берт не счел нужным отвечать.

На трибуне уже стоял представитель «Астерры», один из вице-президентов, что ли. Он предсказуемо говорил о благодарности за доверие, социальной и экологической ответственности, чем-то там еще, Берт не слушал. Он трепался с лейтенантом Винком о разных мелочах. Об инфляции, например. Лейтенант Винк приводил самые различные цифры для сравнения: овощи, к примеру. За последние пять лет выросли в цене на двадцать процентов. Что характерно, вырос и процент импортированных.

– Сюда – импортировать овощи. Решение разумнейшее из разумных, ничего не скажу, – говорил он. – Просто удивительно, насколько разумны местные чинуши в отношении собственного кошелька.

– А что местные фермеры?

Лейтенант Винк помолчал.

– Они пытались организовывать протесты. Пару лет назад об этом можно было узнать в инфосетях, – глухо ответил он.

Берт помолчал и осторожно спросил:

– А теперь?

– Организация протестов подразумевает некислую подготовку. Нужно не просто сообщить, что там и там организуется протест, нужно убедить, что в нем нужно участвовать. Но даже тогда не факт, что народ согласится участвовать. Мнится мне, кое-кто из кое-каких не очень публичных подразделений армии безопасности провел немало времени за определенными мероприятиями.

Берт хмыкнул.

– Да я не против. – После паузы продолжил лейтенант Винк. – Я из этих, пацифистов. Худой мир лучше доброй ссоры, и так далее. Тем более банки согласились выделить энные суммы на кредиты фермерам. Чтобы, значит, сбить цены на местную продукцию, сделать ее более рентабельной в сравнении с азиатской, к примеру.

– Я согласен насчет худого мира. Мне довелось принимать участие в некоторых мероприятиях. Я работал в европейской Лиге, – пояснил Берт.

Лейтенант Винк удивился:

– И больше не работаете?

Берт изобразил задумчивое лицо, а сам прикидывал: говорить правду, разумеется, в облагороженном варианте, – или представить себя высокоэтичным существом? Решил рискнуть:

– Идея, которая привлекла меня в миссии, была величественна. Как всегда, подкачала реализация. И кроме того, для того, чтобы быть в состоянии делать что-то значительное, нужно не шесть-восемь недель здесь проводить, и даже не полгода, а значительно больше.

– Вы действительно хотите что-то изменить здесь? – развеселился лейтенант Винк.

– Нет, помилуйте. Я не такой и дурак. Повлиять – да. Не на ситуацию. Хотя бы на совсем маленькую группу людей, к примеру.

В ответ он получил задумчивый, испытующий взгляд Винка.

– Не разглядел в вас идеалиста, прошу прощения.

Берт не удержался – рассмеялся.

– Бросьте. Был бы я идеалистом, сражался бы в каком-нибудь повстанческом движении.

Лейтенант Винк сцепил руки за спиной, качнулся с пятки на носок.

– Прошу прощения. Во мне говорит мой опыт. Но если бы вы решили присоединиться к какому-нибудь повстанческому движению, это едва ли бы был идеализм. Скорее какой-нибудь из пороков психики, или смертных грехов. О которых, кстати, сейчас провещает нам милейший епископ преторийский.

Лейтенант уставился на сцену. Берт покосился на него: парень стоял, плотно сжав челюсти, не мигая, глядел на сцену. Кажется, он был самую малость взбешен.

– Боюсь, это говорил во мне невытравленный до конца идеализм. Мы, европейцы, всегда соотносим революционность идей с чем-то возвышенным. Это, я так полагаю, цивилизационно обусловленный феномен.

Лейтенант Винк удостоил его недовольным взглядом.

– Революции в Европе случаются исключительно редко и… – Берт задумался, подбирая слова, – имеют под собой очень серьезную идеологическую базу. Как правило. Им предшествуют годы и десятилетия прямой и косвенной подготовки. И за этим действительно стоят возвышенные цели.

Лейтенант Винк пожал плечами.

– Разумеется, эти установки не самым лучшим образом вписываются в местные реалии. Так что приношу свои извинения за неумышленное введение в заблуждение. – Продолжил Берт.

– Идеалистов в вашем, европейском духе, хватает и здесь, – буркнул лейтенант Винк.

– И что с ними становится через пару лет? К примеру.

– Если они остаются в живых? – лейтенант посмотрел на Берта. Тот неопределенно пожал плечами. – Такое случается крайне редко. Я почти уверен, что это невозможно.

Неожиданно он выпрямился, вытянул руки по швам, почтительно склонил голову. Берт быстро глянул на сцену: как по-писаному, этот епископ, чье имя он не удосужился запомнить, молился за «Астерру», провинцию и страну. И вид у него был такой благочестивый, такой красноречиво одухотворенный, что Берт не удержался и начал прикидывать, во сколько его услуги обходятся той же «Астерре». По всему выходило, одухотворение могло купить святому отцу очень солидный дом в очень престижном районе какой-нибудь благоустроенной и безопасной столицы.

Сибе Винк пребывал остаток времени во вполне благодушном настроении. На осторожные расспросы Берта он охотно, пусть и немногословно, рассказывал: на этом идиотском торжественном вечере он вроде как гость, но и выполняет кое-какие обязанности. В смысле, не то чтобы он прямо так уж вовлечен в местные заботы об безопасности и прочем, но приглядывает. Берт отмечал взгляды, которыми он обменивался с людьми, усердно старавшимися казаться праздными – очевидно, это были местные сотрудники службы безопасности; замечал взгляды, которыми Сибе Винк проводил пару людей: подозрительные, тяжелые, испытующие, словно сканером прошелся и проверил на предмет безопасности. Заметил Берт и то, что Сибе Винк отстоял полвечера с одним полупустым бокалом вина, а где-то в его середине под буйную музыку новомодной европейской поп-группы сменил бокал и продолжил стоять с ним же, не удосуживаясь даже пригубить. Берт подошел к какому-то кардиналу, сделал почтительное замечание о цельности и вдохновенности речей его коллеги, «или правильней называть его вашим братом, святой отец?», еще что-то, попытался разузнать, не знает ли этот тип – совершенно случайно – какого-нибудь Дага, епископа или иерея, и неожиданно выяснил, что кёльского епископа тот знает достаточно неплохо, они не то чтобы приятели, но знакомы чуть ближе, чем шапочно; местный кардинал участвовал однажды в нудной схоластической дискуссии с епископом Дагом, которая приносила им обоим массу удовольствия, но всех остальных усыпляла буквально за пять минут. И кардинал Шабрен рад приветствовать человека, с равным ему почтением отзывающегося о своем брате. Он же познакомил Берта с типом, произносившим речь и ведшим затем молитву в начале вечера. И через десять минут Берт был счастлив, когда смог воспользоваться возможностью и сбежать от них – старички отличались редкой занудливостью и себялюбием.

Сибе Винк лукаво прищурился:

– Неужели святые отцы не вызвали оживления в вашей грешной душе?

– Э-э-э, – опасливо протянул Берт, – либо моя душа недостаточно грешна для двух епископов, либо оживляться она может в совершенно незначительных пределах.

– Бросьте, – улыбнулся Винк и хлопнул его по плечу. – Эти старики те еще зануды. Но это между нами. После того, как президент Риорунна дал четко понять, что ценит мнение святош выше, чем своих советников, стало очень модно выказывать им максимум почтения, а этот Шабрен так и вообще днюет и ночует в президентском дворце.

– Личный астролог президента? – предположил Берт.

– Не удивлюсь. Хотя уж лучше Шабрен, чем какой-нибудь потомственный колдун из родного племени его личного телохранителя.

У Берта, очевидно, на лице отразился весь его скепсис, и Сибе Винк счел нужным пояснить:

– Бывало и такое. Не у Риорунны, славтегосподи, – Винк стрельнул взглядом по сторонам, быстро нарисовал указательным пальцем маленький крест слева на груди и наградил Берта очень выразительным взглядом, который тот перевел как «либо ты молчишь, либо я прослежу за тем, чтобы ты замолчал навсегда». Берт закатил глаза, всем видом говоря: «За дурака меня держишь?». – Но я кое-где служил. В разных местах. Бывало такое, что, скажем, в стране К президент Д начинал сомневаться в верности своей гвардии. Он обращается в Африканскую лигу, и ее армия летит ему на помощь. При знакомстве с президентским дворцом обнаруживаются очень интересные помещения и типы, которые там расположились. – Он подмигнул. – Черные петухи, свечи из животного жира… и не только животного, пентаграммы. Все прибамбасы.

Берт отвернулся и нервно облизал губы. Сибе Винк рассеянно осматривал зал.

– Президент Д страны К? – наконец задумчиво спросил Берт. – Не оказался ли он совершенно случайно под обстрелом восставшей нацгвардии и погиб?

– Это случилось уже после того, как мы получили приказ возвращаться в казармы.

– Вот как? – азартно спросил Берт.

– Видите ли, чисто номинально все страны на африканском континенте считаются членами Африканской лиги, – снисходительно начал объяснять Винк.

– Номинально.

– Угу. Территориальный принцип. С другой стороны, Африканская лига – это не только номинально существующая организация, но и инфраструктура, документация, помещения, юристы, делопроизводители, силовые органы и так далее. Все это стоит денег, которые невозможно просто напечатать.

– Невозможно, – охотно согласился Берт.

– Большинство государств с относительно стабильной линией власти принимают условия этой игры и ведут себя в соответствии с ними. Что значит – отстегивают бабки на всю эту инфраструктуру. Некоторые – считают себя выше этого.

Берт недаром отработал свое в миротвореческой миссии европейской Лиги. Ему, его коллегам приходилось работать и с представителями Африканской лиги, и с чиновниками в таких странах, которые только что описал Сибе Винк.

– Так за ваше присутствие в стране К заплатили?

– Не-а. Обещали заплатить. Два месяца обещали. С учетом задолженности по членским взносам сумма вырисовывалась весьма приличная. Надежды же на ее выплату не было никакой. В принципе, изначально не было мало-мальской надежды и на то, чтобы наше пребывание в стране К оплатить. Но политика, ты же понимаешь. Мы и защищали этого ублюдка два месяца. Причем знаешь, на нем золота было столько, что он ходил с трудом. Как мусульманская жена. Причем не просто золота, а и бриллиантов размером с голубиное яйцо, и рубинов, и сапфиров, и чего только. Он был обвешан цацками ну просто на два пуда. Но ни на нацгвардию, ни на нас денег естественно не было. Так что начальство и отдало приказ о возвращении.

– Хм. А его преемник как-то изменил отношение с Лигой? Кстати, как его. Президент Е. Так?

– Не, – ухмыльнулся Винк. Президент Е был два президента спустя. Потом был и.о. президента Р, кстати, генерал нацгвардии. Помер как-то очень скоро после того, как парламент заставили подписать декрет о его назначении.

– Застрелили?

– Казнили. Он почти договорился с Японией, чтобы кое-какие рудники разрабатывала она.

– А не Корея?

– Ага.

Сибе Винк оглянулся, кому-то подмигнул, в ответ на чей-то взгляд поднял бровь. Его рука легко скользнула по карману брюк, словно проверила, на месте ли какой-то важный и ценный предмет. Он быстро проверил комм и снова застыл, держа все тот же второй бокал с начала вечера в руке.

– Это был другой и.о. президента, который отдал приказ. – Величественно пояснил Винк.

– Э-э-э, – лихорадочно прикидывал Берт. Он был рядом со страной на К, и кажется, либо непосредствено во время, когда происходили эти события, либо сразу после. – Могу предположить, м-м, Н? Тоже генерал, и тоже нацгвардии.

– А там больше никаких других войск нет. Полиция… тьфу на нее, – скривился Винк, – то, во что она выродилась, ездит на древних авто, еще, кажется, с двигателями внутреннего сгорания. Все парады этой, с позволения сказать, армии, проходят пешком, потому что если вывести танки, они могут заглохнуть прямо посреди площади. Конфуз будет.

– Согласен. Кажется, даже помню пару анекдотов из истории. Не страны К, но дело было.

– Да неудивительно это, Берт, – отмахнулся Винк, но замолчал.

– Так Н?

Винк посмотрел на него и злорадно усмехнулся.

– Их там два было. Дядя и племянник, оба Н. На которого ставишь?

– М-м-м, дядю?

– Угадал. Ловок, ничего не скажешь. Так вот. Дядя Н пробыл у власти два месяца до того, как моя рота снова оказалась в стране К и объяснила ему, что негоже так сильно не уважать конституцию. Опять же, нас пригласил вот тот самый Е, который, – и Винк поднял палец, – сначала заплатил и пообещал рассчитаться по долгам хотя бы за последний год. Что он и сделал, кстати.

– А остальные долги?

Винк развел руками с нимало не виноватым лицом.

Берт развеселился.

– Подумать только, те сведения, которые поступали к нам в миссии, почти не отличались от твоих. Правда, забавная вещь, если честно. Достаточно было дождаться смены власти, чтобы о предыдущем главе государства заговорили, хм, не лучшим образом.

– Так и забавная, – пожал плечами Винк. – Это в природе человеческой. О нашем предыдущем майоре никто слова хорошего не скажет. А при нем мы были горды служить под его началом.

– А о теперешнем?

Сибе Винк повернулся к нему и внимательно посмотрел. Берту показалось на долю секунды, что скажет хотя бы что-нибудь, хотя бы намекнет, что там за солдафон ими управляет нонче. Но нет, сдержался. Закрыл рот, пожал плечами. И даже сделал глоток вина.

– Ваше присутствие здесь так необходимо? – продолжил Берт. Больше из любопытства, чем желая разнюхать что-то еще. В ответ он получил недовольный взгляд и принялся разъяснять: – Я предполагаю, что у «Астерры» достаточно возможностей, чтобы располагать приличными вооруженными силами, способными защитить весь этот комплекс, если что.

– Разумеется. Бесспорно. Но некоторые инструкции и некоторые неписаные правила делают желаемым и наше присутствие. Для статуса.

– Так ты вроде на работе?

– Я? Нисколько. Мой шеф – вот он да.

– Даже так? – праздно бросил Берт и позвал официанта.

– Даже так, – великодушно пояснил Сибе Винк.

Берт не удержался и фыркнул. Винк самодовольно ухмыльнулся и с горделивым видом огляделся.

«Астерра» любила и умела быть щедрой. До определенного предела, разумеется. С готовностью приманивала новых людей, охотно оплачивала их прихоти, шла на уступки, казавшиеся ошеломительными – на первый взгляд, зато потом цепко держала за шиворот, не выпуская никуда. Причем важными могли оказаться самые разные люди. Берт предполагал, что Сибе Винк мог показаться «Астерре» вполне полезным. Ему было что-то около тридцати трех – тридцати пяти; он был пусть лейтенантом, но в армии безопасности, вполне себе декорированный лейтенант; Берт, исподволь изучавший медали, заметил несколько национальных, две континентальные и даже орден. Парень был неглуп, ловок, прямолинеен тогда, когда это было выгодно ему, способен использовать слово как маскировку и оружие. Наверняка «Астерра» присматривалась к нему. В благотворительность, бескорыстное уважение к миротворцам Берт не верил уже давно. Сибе Винк, скорее всего, тоже не сомневался в интересе к своей персоне со стороны «Астерры».

Впрочем, все это были умозаключения. На сцене сменялись звезды – местные, интернациональные, поп-артисты, этнические певцы, все как один молодые, красивые, в ярких и дорогих костюмах. Берт относился к подобным мероприятиям и публике, заманиваемой на них, с изрядным цинизмом; наверное, к большинству артистов, которые получали огромные гонорары за сомнительной художественной ценности выступления, – тоже. Он сделал осторожное замечание в духе «угу, до чего хороша деваха, близка к верхушке, не иначе». «Еще как», – благодушно отозвался Сибе Винк и охотно рассказал, что он входил в состав конвоя, который должен был доставить барышню из аэропорта в гостиницу, а оттуда на этот вечер.

– Нифига себе, – искренне, совершенно не притворяясь, протянул Берт. – Вам заняться больше нечем?

Сибе Винк кисло улыбнулся, наградил Берта тяжелым взглядом.

– Политика, чтоб ее, – туманно произнес он.

– Политика, – процедил Берт, неожиданно мрачнея. – Когда двадцать человек в течение трех недель ведут переговоры с чокнутыми фанатиками из секты, чтобы те пустили на территорию сельского округа врачей, когда двое из них сдаются в заложники – это политика, когда две роты миротворцев сбрасывают в темень непроглядную посреди болота, чтобы те к рассвету прорвались в цитадель военного лорда – это политика. И чтобы девку перевезти из аэропорта в гостиницу – это тоже политика.

Он внезапно замолчал, покосился на сцену, отвернулся от нее, недовольно хмыкнул.

– Тоже политика, – пробормотал Винк. – Эта девка, по слухам, еще и для глав «КДТ» любит петь. Говорят, местный президент заплатил вдвое, чтобы перекупить ее у «КДТ», у них там тоже как-то в это время какой-то юбилей. Ей-то пофиг, для кого петь, и кто ей камешки дарит, а местные довольны, что австралийцам нос утерли.

Берт еще раз посмотрел на певицу, пробежался взглядом по залу, выискивая членов правления. Пара из них действительно поглядывали на сцену с одобрением, приличествующим скорей двадцатипятилетним разнорабочим, чем семидесятилетним директорам одной из крупнейших корпораций мира.

– Политика, – внимательно глядя на Берта, повторил Сиби Винк.

Берт поморщился.

– Чтоб ее, – буркнул он.

Куда веселей им обоим было ближе к бару в малом зале, в котором играло какое-то струнное трио.

– Какой ужас, – проскрипел лейтенант Винк, послушав его пять минут.

– Не духовой оркестр, это точно, – охотно согласился Берт, кивая головой в такт музыке.

Винк откашлялся, словно желал высказать Берту нечто очень резкое и грубое, но сдержался, махнул рукой и потребовал у барвумен порцию водки. Берт взгромоздился на табурет рядом.

– Ты же здесь вроде как выполняешь какие-то тайные дела, – заметил он, с интересом глядя на рюмку, которую барвумен поставила перед ним.

– Уже нет. Пусть майор отдувается. Ему хоть заплатили, а я тут за халявную жратву да вот, пойло, родине служил, – подмигнул Сибе Винк и опрокинул рюмку.

Чего Берт не мог понять, так это когда этот Винк получил команду «вольно». Последние полчаса они стояли рядом, трепались обо всем на свете, но Винк ни на наручный комм ни разу не смотрел, ни наушников каких на нем Берт не заметил. Как-то слишком внезапна была смена настроений доблестного офицера. Спросить бы об этом, да рискованно.

– А ты чем собираешься заниматься в будущем? – спросил Винк; он мельком глянул на барвумен, указал на рюмку и снова вперил взгляд в Берта. А взгляд у него был тяжелый.

– Хороший вопрос, – с готовностью произнес Берт. – С точки зрения стратегической – наполнять свой пенсионный фонд, разумеется. С точки зрения тактической – искать достойный проект.

– А в чем заключается достойность проекта? – настойчиво допытывался Винк.

Берт вздохнул.

– Если я попрошу тебя рассказать об операции, которая ожидает тебя в ближайшем будущем, ты потрудишься рассказать мне? – полюбопытствовал он.

Винк понимающе хмыкнул и покачал головой.

Берт развел руками и улыбнулся. Он подозвал барвумен и заказал еще вина.

На стойку рядом с Винком шлепнулись белые перчатки, уселся еще один военный. Возраста почти того же, лет на пять старше, но майор.

– Берт Франк, – тут же указал на Берта Винк. – Из тех прилипал, которых полно вокруг разных денежных туш.

– Сотрудник консультационной фирмы «Даг и партнеры», – немного наклонившись, чтобы выглядывать из-за Винка, произнес Берт.

– Я и говорю, консультант, – бодро подтвердил Винк. – Мой майор, Яспер Эйдерлинк.

Берт тянул майору руку. Тот погипнотизировал его полминуты, но руку пожал.

– Берту та трещотка на сцене совсем не по нраву пришлась, – сообщил Винк.

Майор Эйдерлинк угукнул и заказал кофе.

– На сегодня все? – тихо и скороговоркой спросил Винк.

Майор Эйдерлинк снова угукнул. Берт неторопливо пригубливал вино, смотрел на эстраду со струнным трио, покачивал головой, делал вид, что не слушает, о чем говорят рядом с ним Эйдерлинк с Сибе Винком.

Эти двое перебрасывались короткими фразами: А свалил домой часа через полтора, у Б приятель сказал, что они будут до упора, потому что жрачка хорошая; у выхода В эти служаки из «Астерры» как ошпаренные бегают; директора Г и Д методично напиваются в английском кабинете. Затем майору Эйдерлинку надоел, видимо, и этот натужно-поверхностный разговор, и он взял чашку и развернулся к эстраде. Винк тяжело вздохнул.

– Как эта тягомотина может нравиться? – патетично обратился он к потолку.

– Как может нравиться твой трэш-дарт-йоув-йодль-синко-панк, – флегматично отозвался майор Эйдерлинк.

– Что ты имеешь против синко-панка! – вознегодовал Винк.

– Отсутствие гармонии, смысла и мелодии, например? – хладнокровно предложил майор Эйдерлинк.

– Н-ну, мелодия там время от времени проявляется, – осторожно вмешался Берт.

Винк оскорбленно посмотрел на него.

– Как бензиновые разводы на луже, – буркнул майор Эйдерлинк.

– Ты! – от возмущения Сибе Винк даже приподнялся. Майор Эйдерлинк легонько ткнул его кулаком в живот.

– Я, – печально подтвердил он.

Струнное трио играло что-то барочное; лейтенант Винк доказывал майору Эйдерлинку, что хорошая трэшовая группа – это здорово и жизнеутверждающе. Майор подтрунивал над ним; Сибе Винк кипятился все больше. Берт проверял сообщения на комме. Одно из них заставило его затаить дыхание: представитель «Астерры» приглашает его присоединиться к нему в Восточном кабинете.

========== Часть 5 ==========

Берт никогда бы не нашел этот чертов Восточный кабинет самостоятельно. Тем более после многократных возлияний, тем более разморенный забавной беседой с Сиби Винком и его командиром. Правда, стоило Берту выйти из зала, как к нему подошел невзрачный человек, улыбнулся вроде как вежливо, но Берту очень захотелось выпрямиться по струнке и затаить дыхание в надежде, что его не отправят походя в расстрельную комнату, и невыразительным голосом предложил показать ему путь к Восточному кабинету. Берт поблагодарил его. И еще раз, куда искреннее, когда стоял у двери этого самого кабинета.

Все время его пути к указанной цели за Бертом наблюдали трое людей. Один – президент франшизы «Астерры», второй – менеджер из головной компании, третий – чиновник из Лиги африканских государств. Они обсуждали погоду; ситуацию на рынке, в частности, с алмазами – это было скорей традицией, чем необходимостью; успешность европейских миротворческих операций – но больше для того, чтобы обменяться двусмысленными взглядами: вот, мол, они думают, что могут что-то изменить, а на самом-то деле снова опростоволосились. Время от времени они пробегали взглядом по голоэкрану, на который выводилась информация о Берте Франке.

– Стандартный набор миротворческих миссий, – говорил президент франшизы. – Ничего особенного до такой степени, что становится скучно.

– Вполне удачный выбор командировок. Немного опасней, чем в среднем по Европе, достаточно близко к цивилизации. Ничего экстремального. – Вторила ему менеджер из центра.

Чиновник помалкивал, заставлял себя не хмуриться. О технологиях, с которыми он сталкивался в офисах «Астерры», он знал, но не смел рассчитывать, что будет ими пользоваться в профессиональной деятельности. И многим другим: разведывательными средствами, например, лучшими адвокатами мира, доступом к новейшим технологиям, осведомленностью о конкурентах и приятелях. Его, впрочем, утешало, что он, а не его знакомые, сидел в одном кабинете с людьми из «Астерры» и мог надеяться, что кое-какие блага перепадут и ему.

– Никаких данных о его дальнейшем сотрудничестве с бывшим местом работы, – продолжал президент.

– Это не значит, что их нет. – Настаивала менеджер.

Чиновник немного поприкидывал.

– Едва ли стоит думать, что он и дальше сотрудничает с бывшим нанимателем. Даже если он сохранил приятельские отношения с бывшими коллегами, это не значит автоматически такие же отношения с начальством.

Президент встал, сунул руки в карманы брюк, прошелся по комнате. Менеджер положила ногу на ногу и бегло проверила ногти. Затем, сложив руки на колене, она улыбнулась чиновнику.

– Дело даже не в том, что он не будет их поддерживать, а в том, интересны ли эти контакты его начальству, – пояснил чиновник.

– Иными словами, ты настаиваешь на том, чтобы верить в легенду об удачливом Горрене Даге? – предположила менеджер. Президент посмотрел на нее через плечо.

– Насчет удачливости не уверен. Я вообще не очень уверен, что удачливость объективно существует, – пожал плечами чиновник. – Этот Горрен Даг, из того, что я смог усвоить, – он указал подбородком в сторону голоэкрана, на котором менялись изображения и текст, – обладает несомненным талантом к созданию многоуровневых сетей. Многодименсиональных, если хочешь. А месье Франк способен установить контакт с любым, даже самым замкнутым человеком. Этого качества у него не отнять. Я смотрю, даже майор Эйдерлинк находил его компанию приятной.

– А почему это критерий? – полюбопытствовала менеджер.

Чиновник кисло посмотрел на нее.

– Потому что Эйдерлинк слишком себе на уме тип, – поморщившись, сообщил он.

Президент обменялся с менеджером понимающим взглядом.

– Кажется, вы знаете, о чем я говорю, – хмыкнул чиновник.

Банально и неизобретательно, но Восточный кабинет располагался в восточном крыле здания. Берт подумал было пошутить на этот счет, но не рискнул: тип, который вел его к Восточному кабинету, вызывал не самые приятные чувства. Он не желал быть дружелюбным – напротив, причем это получалось у него непроизвольно. Берт гадал: «Астерра» – секретная полиция ЮАР – секретная служба Лиги – еще какая-то непонятная тайная полиция, о которой три вышеназванных службы слыхом не слыхивали – кто его пригласил, а самое главное: зачем? Поверить в то, что его натужная карьера, оборвавшаяся, к тому же, неожиданно и не самым выгодным для него образом, едва ли могла привлечь внимание серьезных людей. И даже если так: он был одним из средних чинов, ничего особенного, влиянием не наделен, к ценным сведениям – существенным для «Астерры», к примеру, или госбезопасности – доступа не имел, чем занимался, известно давно; его бывшая работа в определенной степени оказывалась и гарантией того, что Берт обладал определенной степенью иммунитета – но только определенной. Или это как раз и было проблемой? Если он попадает в руки ловких дельцов, то европейская Лига вынужденно озаботится его высвобождением, и начнется торг? В таком случае, Берту стоит попрощаться со свободой, возможно, жизнью, наверняка – здоровьем и рассчитывать на благоразумие захватывающих его в плен дельцов и щедрость европейцев.

С такими радостными мыслями он не заметил, как сопровождавший его тип остановился у двери и аккуратно постучал в нее. Очень изящное движение, не без одобрения заметил Берт, чтобы хотя бы как-то развлечь себя: мужчина замер, на пару секунд превратившись в статую из сероватого гранита, поднял руку к двери – и снова пауза, постучал скупым движением, и его запястье при этом почти не двигалось, что Берт нашел крайне любопытным; затем этот тип опустил руку и снова замер. Еще через пару секунд он сказал:

– Прошу вас. Можете войти.

Берт взялся за ручку двери, посмотрел на своего гида.

– Могу я рассчитывать, что вы выведете меня отсюда? Боюсь, я совершенно не ориентируюсь, где я, – по возможности дружелюбно поинтересовался он.

Сопровождавший указал вправо в конец коридора – все тем же скупым движением, растянул губы – очевидно, обозначил улыбку – и сказал:

– Восточный выход. Выйдете на улицу, вправо стоянка такси.

Он немного помолчал. Берт не собирался входить, ждал с демонстративно выжидающим лицом.

– Для выхода вам будет достаточно пригласительного билета, – снизошел сопровождающий и указал на дверь: – Входите.

Берт кивнул. Вошел. Скользнул взглядом по кабинету, пощурился, привыкая к свету, чуть более яркому и теплому, чем в коридоре. Кабинет был просторным, отделанным современно, и ничто не указывало на ориентальную тематику. Очевидно, его называли Восточным исключительно из-за местонахождения. Рядом с восточным выходом, и не более того.

– Господа, – радостно произнес Берт.

В кабинете находилось трое людей. Навскидку – примерно равных по статусу Берту. Присмотреться поближе – ничего особенного, что указывало бы на принадлежность к тайным и смертельно опасным структурам в правительстве или в той же «Астерре». Переговорщики, очевидно, которые знают о целях и имеют полномочия действовать в относительно просторном коридоре возможностей; Берт был их коллегой, знал всю эту кухню на своей шкуре. Открытым оставался вопрос: ЮАР, Лига или «Астерра»? Или все три?

Единственная женщина из них заговорила первой. Предложила сесть, кофе, сигарету, сигару. Младший из мужчин порекомендовал новый сорт кофе, который был разработан совсем недавно и отличался особой устойчивостью к кофейному паразиту и заморозкам и превосходно рос на высоте более двух тысяч метров. «С удовольствием!» – энергично произнес Берт. Полюбопытствовал, что значит «разработан».

– Генный инжиниринг. Сугубо прагматический подход. Перед лабораторией ставятся определенные задачи, и она решает их передовыми средствами. В результате мы имеем впечатляющее разнообразие сортов в кратчайшие сроки, – пояснили ему.

Берт промычал нечто неопределенное и повернулся к женщине, протянул ей руку:

– Берт Франк, хотя мне кажется, это вы уже знаете.

– Фенна Де Врис, – невозмутимо ответила она и пожала его руку. – Представитель «Астерры».

Логично, подумал Берт. Остальные, очевидно, будут если не оттуда же, то откуда-то близко. Интересно, как смотрят в Африке на тесное сотрудничество частных и государственных структур и даже возможность одного человека занимать должности и там и там? Младший из мужчин тоже был из «Астерры», старший – руководитель лаборатории, которая относилась к южно-африканскому НИИ, но активно использовала гранты этой же корпорации.

– А я подумал бы, что наоборот, – признался Берт и пояснил: – Что не вы, а ваш коллега будет откуда-то из исследовательских институтов. Месье Ленартс с таким упоением рассказывал о новых сортах кофе, что я подумал, что его связь с биотехническими лабораториями непосредственна и очень тесна.

– Он изменил нашей лаборатории, когда появилась возможность, – сообщил старший – Самуэль Мас.

– Но остался верен ей в душе, – широко улыбнулся Ленартс, – что и доказываю с завидной регулярностью, Самуэль. Не вы ли получили возможность участвовать в новых изысканиях? Впрочем, не будем о делах семейных, а то наш гость заскучает.

– Напротив! – живо возразил Берт. – Между прочим, кофе действительно замечательный. Я не являюсь тонким его ценителем, мне главное, чтобы кофеин действовал, на языке не горчило, и от кислоты не бушевала изжога. Но я могу сказать, что от того кофе, который я пил в баре, этот заметно отличается.