Текст книги "Свежий ветер (СИ)"

Автор книги: LockNRoll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 65 страниц)

– Я согласен, – усмехнулся он, очевидно надеясь отвлечь меня. – Как полагаешь, Раннок окажется гостеприимнее Тучанки?

– Насколько я знаю, эта планета напоминает жаркие уголки Земли, – рассеянно сказала я. – Во всяком случае, там есть деревья и все такое.

Я посмотрела вниз – Кайден снимал щитки, прикрывающие мои бедра – и тяжело вздохнула, ощущая нарастающую потребность поговорить с ним начистоту, однако закоренелая привычка держать все в себе делала эту задачу сложной.

– Не знаю, – начала я мягко, и Кайден мгновенно посмотрел вверх, будто почувствовав неладное. – Я просто… сначала происшествие в трубе, а затем они начали стрелять по кораблю… это… потрясло меня. Сильнее, чем должно было. Я до сих пор немного…

– Сегодня ты дважды едва не умерла, Джена, – нежно сказал он, и от его голоса потеплело внутри. – Нет ничего предосудительного в том, чтобы быть немного потрясенной.

– Да, но… – я уселась на стол, и Кайден помог мне снять высокие ботинки, – ты сам говорил, что я не могу позволить себе поддаваться эмоциям, когда речь идет о задании, особенно учитывая, что я занимаюсь этим почти всю жизнь. Это не должно было так повлиять на меня, такая ме…

– Это была не мелочь, – перебил он, предугадав мои слова. Его горящие глаза встретились с моими, и я снова подумала о том, насколько сложнее пришлось ему – просто стоять, беспомощно наблюдая за происходящим, как и в прошлый раз. – Случившееся сегодня во время миссии просто ни в какие рамки не лезет. Если бы не война, мы могли бы отдать адмирала Геррала под трибунал, и я знаю, что Совет поддержал бы тебя. А что до первого происшествия… – Кайден беспомощно пожал плечами, – ты умерла в космосе. Подобный опыт оставил бы след на ком угодно, а ты единственная, кто когда-либо возвращался назад. Ты никак не могла предугадать свою реакцию.

Я уже открыла рот, чтобы возразить, но он еще не закончил:

– Послушай, я знаю, что ты требуешь от себя только лучшего, но… по-моему, ты и так лучшая. И… на самом деле, я просто рад, что ты вернулась живой. – Кайден внимательно всмотрелся в мое лицо, стремясь удостовериться, что я поняла все, что он хотел сказать, а не просто жду своей очереди, чтобы завязать спор. – Согласна?

Перестань корить себя, – словно бы услышала я укоризненный голос Кайдена в своей голове, – ты уже и так делаешь невозможное. Никто не посмеет сказать, что ты выкладываешься не на все сто, а на большее никто и не способен.

– Согласна, – повторила я. В течение нескольких секунд он просто смотрел на меня, стараясь, казалось, заглянуть в самую душу, и в его глазах я видела, как он боялся, что со мной что-то случится. Когда-то я бы назвала его опасения глупыми и необоснованными, но эта война заставила меня понять, что я вовсе не сверхчеловек и что, принимая утешение, не становлюсь слабее. Почему-то мне захотелось извиниться перед ним, попросить прощение за то, кем я являлась, за то, что ему придется волноваться за меня снова и снова, но я знала, что он ответит – что я не понимаю, что означает быть с кем-то. Разделять лучшее и худшее. Сегодняшний день просто стал еще одной отметкой в колонке «худшее».

Он отвел взгляд, чтобы снять последнюю деталь брони, и стянул ботинок с моей ноги гораздо аккуратнее, чем я сама это делала.

– Знаешь, – неуверенно начала я, – если бы я заранее знала, как поведу себя, то послала бы вперед кого-нибудь другого. Я бы… попросила помощи.

Слова весьма неохотно срывались с губ, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести их, но в итоге я почувствовала себя лучше, на душе полегчало. Я вспомнила то, что Кайден говорил несколько лет назад, когда погибла Эшли – что я должна понимать: другие люди могут принимать те же решения и приносить те же жертвы, что и я, а мое нежелание предоставлять им такую возможность доказывало не мое упрямство, а мою глупость.

Я все равно не верила, что кто-то другой смог бы справиться лучше с разваливающейся трубой, даже учитывая мою паническую атаку, но, возможно, я просто слишком плохо думала о других.

Кайден медленно кивнул.

– Вот и хорошо. Никто не ждет, что ты все сделаешь сама. Во всяком случае, никто на нашем корабле.

Протянув руку, он снял тонкую резинку с моих спутанных волос, и давление в висках мгновенно ослабло. Очевидно, нисколько не заботясь о том, насколько грязной была моя голова, он провел костяшками пальцев по растрепанным прядям, и я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями, упиваясь мгновением.

Сидя в своем боди, я казалась себе липкой и потной, раздраженной исходом миссии, но стоило мне открыть глаза, как я заметила на себе его взгляд, говорящий мне, что я самое дорогое, что есть в мире. Я не знала, как это осуществить, но мне хотелось, чтобы и он почувствовал себя хотя бы в половину таким же важным, и желаемым, и ценимым, какой ощущала себя я в этот момент.

– Спасибо, – прошептала я, касаясь ладонью его щеки и проводя большим пальцем по скуле. Я не знала, почему благодарю его, мне просто нужно было сказать это. Может, для того, чтобы он представлял себе, как важно мне было то, что он ждал меня в конце этого бесконечно длинного дня, как важно было знать, что и завтра он будет рядом. Кайден улыбнулся мне, отчего в уголках его глаз собрались морщинки, которые я находила невероятно милыми, и я улыбнулась в ответ. Было бы здорово собрать это чувство, закупорить в бутылку и доставать каждый раз, когда буду расстроенной. Но затем я осознала, что у меня уже есть кое-что получше – мужчина, стоящий передо мной.

Спустя некоторое время Кайден озорно ухмыльнулся.

– У тебя еще осталось немного… э… – Он потер большим пальцем мой подбородок, а когда убрал руку, я заметила на его пальцах что-то черное. Очевидно, такой грязной я и ходила, начиная с возвращения на корабль, не найдя среди составления отчетов и посещения брифингов времени на то, чтобы умыться. Сейчас я наслаждалась первыми минутами покоя, и это блаженство продлится до самого утра. Широко улыбнувшись, я встала и поместила его руки на застежку, расположенную сзади на моей спине. Я точно знала, что вытеснит мысли о сегодняшнем дне из моей головы.

Кивнув в сторону открытой двери в ванную, я промурлыкала:

– Не желаешь ли выкупать меня?

И, не дожидаясь ответа, я поднялась на цыпочки и чувственно поцеловала его. Руки Кайдена напряглись, притягивая меня ближе, и постепенно принялись стягивать тесный боди. Я же нашла пряжку его брюк и расстегнула ее, а затем распахнула рубашку. Побросав одежду на пол, мы с некоторым трудом направились в ванную, а я ощутила, как все тревоги этого дня покидают меня.

Пока он рядом, я справлюсь с чем угодно.

************

Кайден

Наблюдать за этим повторно было гораздо проще. В первый раз, когда действия разворачивались перед моими глазами, следуя внезапно возникшему порыву, я включил инструметрон и записал видео, даже несмотря на то, что одна моя рука была сжата в кулак, удерживая вокруг Шепард биотический барьер. Помню, я думал, что если она справится, эта видеозапись сможет поднять боевой дух войск по всей галактике – видит Бог, они нуждались в этом – и при этом старался игнорировать тот факт, что Джена один на один сражалась с огромным Жнецом, и что если ей не удастся победить его, у меня окажется видео ее гибели.

Трудно любить коммандера Шепард – это плохо отражается на душевном спокойствии. Напряжение последних нескольких дней начинало сказываться на моем самочувствии.

Однако имелись и светлые стороны, мгновения, подобные этому – когда битва осталась позади, мы победили, впереди нас ожидал визит на Цитадель, а едва ли не весь экипаж собрался на наблюдательной палубе с напитками, чтобы проследить за разворачивающимися на экране ошеломляющими моментами.

В полной тишине мы смотрели, как Джена двигалась из стороны в сторону, подманивая гигантскую машину ближе, а затем бросилась бегом через холм, резко затормозила и выстрелила из своей огромной пушки, позволяя «Нормандии» сделать залп из своих орудий с орбиты. С удивлением я обнаружил, что ее едкие ругательства и выкрики вырезали из видеозаписи. Шепард несколько раз оказывалась в полушаге от гибели, когда красный луч, вырывающийся из «глаза» Жнеца, пропахивал землю в том месте, где всего несколько секунд назад стояла она. Наконец Жнец оказался совсем рядом, генерируя энергию для последнего удара, и в этот момент Джена произвела один-единственный выстрел, безошибочно указывая цель, и чудовищная машина взорвалась изнутри.

Никто не издал ни звука, когда отброшенная взрывной волной Джена встала, отряхнула пыль и обернулась кругом: ветер трепал ее волосы, а она триумфально подняла свое оружие, и солнце только что освобожденной планеты сияло у нее за плечами. В этот момент она была прекрасна, и я подумал, что именно этот образ станет символом победы в разворачивающейся войне: величайший герой галактики стоит над поверженным Жнецом.

Они заставляли нас верить в то, что являются богами, и нам никогда их не победить, но боги не умирают так. Женщина с большой пушкой не должна быть способна повергнуть одного из них.

Тишину нарушил голос появившейся на экране Дианы Аллерс, зачитывающей последние сводки о событиях на Ранноке, но никого особенно не волновала ее интерпретация событий, которые мы только что наблюдали своими глазами. Членов экипажа заботило только то, что главным действующим лицом видеозаписи, героем Альянса, являлась их коммандер, и радостные выкрики доносились теперь из каждого угла помещения.

Люди никогда не перестанут изумляться невероятным результатам, которых достигала Шепард – я надеялся, что я не перестану. Я надеялся, что никогда не забуду, что находящаяся рядом со мной женщина – единственная в своем роде. Мне хотелось обнять ее за плечи и поцеловать в лоб, сказать, что я очень, очень гордился ею, но нас окружала толпа народу, и хотя правила были далеко не столь строгими, как на первой «Нормандии», мы старались хранить наши отношения в тайне. По крайней мере пока. Однако просто сидеть рядом с ней на диване, когда ее колено касалось моего бедра, было трудно. Аплодисменты стихли, все взоры обратились к ней, и Джена пересела на подлокотник, чтобы иметь возможность видеть всех собравшихся, будто намеревалась произнести важную речь.

– Уничтожение Жнецов вызывает сильную жажду, – заявила она с ухмылкой, ни к кому конкретно не обращаясь, – может быть, кто-нибудь нальет мне выпить?

Ответом стал хор голосов, и Джеймс протянул ей бутылку пива.

Я наблюдал за ней с легким сердцем, позабыв на мгновение о бушующей войне. Нам приходилось жить, притворяясь, что мы знаем наверняка – все будет хорошо; всем приходилось так думать, и этот вечер стал чем-то вроде скромной репетиции торжества, которое потрясет галактику, когда Жнецы будут повержены. Один готов, остались тысячи. По крайней мере сегодня Джена может наслаждаться этой маленькой победой.

Весь вечер мы провели порознь, и время от времени я наблюдал за ней боковым зрением. Даже сейчас, беседуя с двумя молодыми биотиками, охраняющими хвостовые отсеки «Нормандии», я видел, как она разговаривает с Дианой Аллерс; ее выражение и поза при этом оставались совершенно расслабленными. С того случая, когда я стал свидетелем вспышки гнева Джены, направленного на репортершу, они достигли взаимного понимания и теперь неплохо работали вместе. ANN являлась доминирующей новостной компанией из все еще существующих, и жители галактики не только знали, кто мы, но и считали нас героями. И, подумал я, учитывая сегодняшние события, они, безусловно, правы в своем убеждении. В кромешной тьме «Нормандия» и ее командир становились лучом света, неся каждому надежду на спасение. До тех пор, пока существует этот корабль, и коммандер Шепард и ее команда продолжают борьбу, все знают, что у нас есть надежда, пусть и очень слабая, на победу в этой войне. В подобные времена хватает и этого.

Аллерс кивнула и с благодарной улыбкой отошла к экрану, на котором повторяли выпуск новостей, а Джена рассеянно обернулась и посмотрела на меня. Она широко и искренне улыбнулась мне, и я снова подумал, что не видел ничего прекраснее. Всего лишь движением губ она заставила меня позабыть обо всех находящихся в помещении людях, и я видел только ее – коммандера, Спектра, легенду и женщину, которую я обнимал этим утром.

«Я так сильно люблю тебя, – подумал я, – никогда не переставал любить. И каждый раз, когда мне кажется, что сильнее уже невозможно, ты доказываешь обратное».

Трудно любить коммандера Шепард. Никто, кроме меня, не думал о том, что она смертна, как и любой другой. Они считали, она знает, что делает, что у нее есть точно выверенный план, но я видел ее в моменты слабости и понимал, что это не так. Это не означало, однако, что Шепард не являлась одним из достойнейших командиров, но все мы допускаем ошибки, и она не исключение. Она несла на плечах тяжесть всей галактики, и пусть эти плечи и были усилены металлом, они оставались хрупкими, человеческими. Я обещал постараться облегчить ее ношу, но существовали вещи, которыми она не могла поделиться даже со мной. По крайней мере, теперь, будучи Спектром, я в состоянии был помочь. Бюрократические обязанности никогда не вызывали у меня проблем, так что я с радостью взял на себя составление отчетов, снабжение и тому подобные задачи, которые мог решить без особого участия Джены. Таким образом она имела возможность сконцентрироваться на том, что у нее получалось лучше всего – на уничтожении Жнецов и поднятии боевого духа, мне же оставалось заготавливать для нее почву.

И все же наблюдать за тем, как Шепард работает, было непросто. Вот почему существовали правила, запрещающие личные привязанности, а близкие отношения в одном роде войск, тем более на одном корабле, являлись поистине глупой идеей. Постепенно я учился усмирять собственный страх, не позволяя ему влиять на меня, когда помочь Джене было не в моих силах. Я даже не стал протестовать, когда она залезла внутрь той машины и подсоединилась к коллективному сознанию гетов, хотя мне хотелось проорать, что этот план просто безумен. А когда она заявила, что собирается убить Жнеца, я не стал спрашивать, уверена ли она или нужна ли ей помощь – я просто сказал, что мы рядом. Конечно, все закончилось хорошо, однако мы до сих пор находились в начале пути, и я знал, что дальше будет хуже. Но здесь и сейчас я просто хотел насладиться этим затишьем перед грядущей бурей.

– Майор? Сэр?

Я осознал, что смотрю в пространство, и, подняв голову, увидел двух молодых солдат, довольно странно глядящих на меня, словно они опасались, что сделали что-то не так, и я собираюсь наказать их. Мне не удалось вспомнить их имен.

– Что? Простите, – я слегка поморщился, потерев виски для пущего эффекта, и кивнул на экран, в данный момент показывавший Шепард, меня и Гарруса за проверкой оружия, – долгий был день. Что вы хотели узнать?

– Ох, – пробормотала девушка, очевидно поверив, что я внимательно смотрел выпуск новостей, а вовсе не созерцал великолепную женщину, стоявшую рядом с экраном. – Ничего важного, правда, я просто…

– Продолжайте, рядовой, – приободрил я ее, прилагая все усилия, чтобы внимательно выслушать вопрос касательно моего имплантата и ответить на него.

По правде говоря, в последнее время он меня беспокоил все чаще, но я ничего не сказал Джене. Я сообщил только Чаквас, но она, несмотря на все свои умения, не была специалистом в области L2-биотиков. Она предположила, что дело в слишком активном его использовании, а также последствиях травмы на Марсе, но все равно рекомендовала проверить имплантат. Я знал, что мне следовало это сделать – стиснуть зубы и сходить к Эмили на Цитадели, но я не хотел. Подобный поступок казался мне нечестным по отношению к ней, хотя я прекрасно отдавал себе отчет в том, что что-то было не так. Головные боли усиливались, становились более частыми. Последний приступ случился еще до того, как мы помирились с Дженой, так что она пока ничего не подозревала, и, разумеется, мне не хотелось ее беспокоить, но после сегодняшней миссии, я был уверен, мне не избежать мигрени. «Сегодня», впрочем, казалось неподходящим словом, потому что мы высадились на Ранноке в самом начале ночного цикла, а сейчас уже был «закат» следующего дня, но время никогда особо не ощущалось на задании. Эта мелочь никому не помешает наслаждаться празднованием отлично выполненной работы.

Вечеринка продолжалась довольно долго, и постепенно помещение стало пустеть: у кого-то вскоре начиналась смена, но большинство просто очень устало после двух дней на ногах. Мы оставили позади Мигрирующий флот, и СУЗИ управляла кораблем, хотя я прекрасно видел ее во плоти, беседующей с Тали, но нам все равно следовало быть готовыми ко всему. Не стоит выходить на задание уставшим.

Я старался не пересекаться с Шепард, и она, очевидно, делала то же самое, потому что выпитого мною было бы достаточно, чтобы позабыть, что мы договорились держать наши отношения в тайне. Уже ближе к утру я сидел у барной стойки и разговаривал с Гаррусом, поражаясь тому, как сильно он отличался от того взбунтовавшегося агента СБЦ, который присоединился к нам три года назад, чтобы произвести впечатление на первого человеческого Спектра и помочь поймать Сарена. Полагаю, я и сам изменился со времен первой «Нормандии». Мы все изменились.

Турианец тоже изрядно выпил, и это было очевидно, потому что когда Гаррус напивался, его голос становился неторопливым и драматичным, почти как если бы он произносил речь, где каждое слово преисполнялось небывалой значимостью. Эта его особенность всегда забавляла меня, и в этом он остался прежним.

– Уничтоженный Жнец – это что-то, – заявил Гаррус, и надбровные пластины сошлись вместе, придавая ему задумчивый вид. – Этой хорошей новости мы так ждали. Мне бы хотелось, чтобы каждый, кто сейчас сражается на своих родных планетах, смог увидеть этот репортаж.

– Я полностью согласен с тобой, – проговорил я, болтая в стакане виски. – Солдатам необходимо хоть на время позабыть о своих проблемах.

– Полагаю, то, что Шепард довольно привлекательная человеческая женщина, идет только на пользу, верно? – Я удивленно взглянул на турианца, и он продолжил, жестикулируя рукой с зажатой в ней непонятно промаркированной бутылкой: – Я только предполагаю, а не знаю наверняка – вы, люди, по большому счету мало чем отличаетесь друг от друга – но она притягивает, как магнит. Я думал, что шрамы испортят это впечатление, учитывая, как гладка и нежна ваша кожа, но, кажется, это не стало проблемой. – Гаррус пожал плечами, будто это был лишь ничего не значащий комментарий. – Может быть, дело в ее уверенности в себе – по крайней мере, это то, что привлекло меня с самого начала. Она просто посмотрела на меня так, словно я окажусь идиотом, если не последую за ней, так что, естественно, я присоединился к команде. И вот куда меня это завело.

– Она….эээ… – «…самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо встречал, даже несмотря на шрамы и вечно хмурое лицо, но мне неважно, видит ли это кто-то другой. Прямо сейчас она смеется и ухмыляется, и это пламя в ее глазах притягивает к ней остальных. Почему-то она решила, что я достоин разделить с ней этот огонь, и осознание этого делает меня счастливым…» – … очень харизматична, – произнес я наконец. – То есть она весьма привлекательна по человеческим меркам, да, но именно ее харизма заставляет любить ее – в этом я не сомневаюсь.

– Угу, – с невозмутимым видом проговорил Гаррус, – стало быть, ты клюнул именно на это?

Его неожиданные слова застали меня врасплох, но даже будучи нетрезвым и невероятно усталым я нашел в себе силы изобразить недоумение на лице.

– Я? О чем…

– Я пьян, но не туп, – съязвил он, давая понять, что не поверил мне. – А ты далеко не так осторожен, как считаешь.

Я вздохнул, вспомнив о разговоре с Джеймсом в транспортном отсеке и взгляде Лиары в боевом командном пункте. Теперь еще и Гаррус. А я был так уверен, что хорошо скрываю свои чувства.

– Неужели о нас знают все? – раздраженно пробормотал я, злясь скорее на себя, а не на остальных. Мы пообещали друг другу, что не позволим этим отношениям влиять на нас во время миссий, а единственным способом достичь этого, было держать секрет за закрытыми дверями ее каюты. Мне не хотелось оказаться тем, кто все испортил.

– Так мы говорим о «нас»? – произнес Гаррус, и до этого момента я не думал, что турианцы способны победоносно ухмыляться. – Любопытно.

Осознав, что только что выдал нас с головой, я закрыл газа, костеря себя последними словами. Все же Гаррус не являлся служащим Альянса и также заботился о счастье Джены не меньше других. Он не станет создавать нам проблем.

Я тяжело вздохнул.

– Я не очень хорош в этом, да?

– Да, – снова усмехнулся он, глядя вперед, но продолжая следить за мной боковым зрением. – К счастью, тебя сделали Спектром не за твои способности к вранью.

Хмыкнув в ответ, я попытался решить, должен ли быть раздраженным собственной неспособностью скрывать свои чувства или же гордиться, потому что даже сейчас мне хотелось прошагать туда, где находилась Шепард, запустить пальцы ей в волосы и поцеловать на глазах у всех. Необходимость скрывать отношения словно превращала их в нечто постыдное и хрупкое. Но нет. То, что мы создали после поражения Властелина, не исчезло бесследно, на этот раз все было очень серьезно, и мы знали об этом. Я нашел ее снова, невзирая ни на что, и мне хотелось рассказать всему свету, чтобы начать верить в это самому. Я с трудом дожидался момента, когда все это закончится, и я смогу выйти из-под обломков, держа ее руку в своей, и сообщить всем и каждому, что я влюблен в женщину, спасшую галактику.

– Не расстраивайся, Аленко, – проговорил Гаррус, очевидно продолжая развлекаться за мой счет. – Шепард держится молодцом. Я узнал о том, что ваши чувства взаимны, только после Горизонта.

Погоди-ка, Горизонта? Никогда прежде мне и в голову не приходило, что она могла говорить об этом с кем-то, и что самым вероятным кандидатом на этот разговор являлся именно Гаррус – единственный спутник, которому она доверяла на церберовском корабле. Я знал, что мне не следует лезть в эту часть ее жизни – это касалось только ее, и она осознанно решила не рассказывать мне об этом. Мне не нужно было знать, как догадался Гаррус, или что она ему сказала, но мой затуманенный виски разум решил, что нет ничего плохого в простом вопросе.

– Как ты узнал? – спросил я, глядя на напиток в руке и удивляясь тому, что уже давненько не прикасался к нему. – Что произошло? Она что-то сказала?

Он пожал плечами.

– Ничего такого, но ты ее знаешь. Если бы ей было все равно, она не стала бы злиться, и, черт возьми, она была так зла на тебя.

В его голосе звучала теплота, с которой другу сообщают о глупостях, совершенных на нетрезвую голову.

Одним глотком осушив стакан, я вздохнул:

– Да, признаю, я повел себя, как полный идиот.

Мне не очень-то хотелось углубляться в эту тему. Мы все совершаем ошибки, и мои чуть не стоили мне потери любимой женщины, и теперь я каждый день благодарил судьбу за то, что мне позволили все исправить.

– Все мы крепки задним умом, – заметил Гаррус задумчиво, разглядывая бутылку в руке, – но в отличие от других ты получил второй шанс.

– Я не намерен тратить его впустую, это точно, – ответил я, глядя на Джену, которая снова сидела на подлокотнике дивана, держа в руке наполовину полный стакан, и разговаривала со специалистом Трейнор. Она рассмеялась над чем-то, сказанным собеседницей, но ее смех вскоре превратился в зевок, и я осознал, что она с трудом держит глаза открытыми.

Это были тяжелые два дня. Несколько часов назад она потеряла еще одного друга, хоть я и не понимал, как можно дружить с гетом. Многие другие погибли в ходе этой бессмысленной войны, которую Джена каким-то образом сумела остановить. Все это напоминало мне события на Тучанке, где Шепард смогла убедить кроганов оставить вражду и дала им будущее, за которое стоило сражаться. И так же, как и сейчас, за мир на Тучанке пришлось заплатить страшную цену. Если мы собирались победить Жнецов, нам всем необходимо было то, ради чего стоило бороться, ради чего стоило умереть. Наблюдая, как Джена устроила ноги на диване и тяжело облокотилась на руку, я подумал, что лично мне не придется долго искать.

– Иди, – произнес Гаррус некоторое время спустя, ставя пустую бутылку на стойку, – уложи ее в постель. Неважно, что она там себе воображает, но недостаток сна не поможет ей спасти Галактику.

Я согласился с ним, и как только Трейнор ушла, приблизился к Джене и опустился на корточки рядом. Она подняла на меня взгляд – усталый, но счастливый, и я с трудом сдержал улыбку.

– Привет, – пробормотала она сонно.

– И тебе привет, – ответил я, чувствуя, как уголки губ приподнимаются сами по себе. – Знаешь, у меня создалось впечатление, что ты вот-вот заснешь прямо здесь, а ведь твоя кровать куда удобнее.

Джена глубоко вдохнула и сладко потянулась, распрямляя руки и разминая уставшие мышцы и суставы. Выдохнув, она снова устроилась в кресле и одним глотком осушила свой стакан.

– Ладно, – сдалась она наконец, глядя на меня из-под полуопущенных век, – ладно.

Я поднялся на ноги, и Джена тоже встала, правда, прилагая гораздо больше усилий, чем следовало бы. Определенно, ей пора спать. Без лишних слов она помахала на прощание тем немногим членам экипажа, что еще оставались в помещении, и направилась к лифту. Глядя ей вслед, я подумал, что теперь она хотя бы спит, пусть ее сон не всегда оказывается освежающим. Первая ночь, что мы провели вместе, прошла спокойно, но в течение последующих двух я просыпался от того, что Джена металась во сне, сражаясь с чем-то или кем-то, ее глаза бегали под закрытыми веками. Оба раза я обнимал ее и шептал успокаивающие слова, пока она не затихала в моих руках, понимая, что речь идет вовсе не о заурядных кошмарах. Если Джена и помнила свои сны, она не упоминала их в разговорах. Рано или поздно, когда на утро нас не будет ожидать очередная миссия, я спрошу, и, учитывая все произошедшее, она, может быть, даже расскажет о том, что видит во сне.

Чуть позже я покинул наблюдательную палубу, намереваясь пойти в свою собственную каюту, чтобы создать видимость того, что не сплю с командиром. Я также хотел дать ей выспаться, чтобы мое плотное расписание ей не помешало, но Джена, очевидно, желала другого, и стоило мне обогнуть угол, как писк инструметрона известил меня о новом сообщении от нее.

«Как, по-твоему, я должна спать, если тебя нет рядом? – спрашивала она. – Бегом сюда, майор».

Стоя в одиночестве посреди коридора, я улыбался от уха до уха. Она всегда была хороша в отдаче кратких и не терпящих возражения приказов, а у меня всегда отлично получалось им следовать.

В ее каюте было темно, лишь сияние пустого аквариума освещало повседневный беспорядок. Свернувшись калачиком, Джена лежала на середине кровати, и на первый взгляд могло показаться, что она спит. Я молча разделся, не сводя глаз с ее умиротворенного лица в обрамлении прядей темных волос. Стоило мне приподнять одеяло и лечь, как она что-то нечленораздельно пробормотала, но я и так знал, чего она хочет. Ее теплые ладони скользнули по моей груди, и, прижавшись ко мне всем телом и положив голову мне на плечо, она расслабилась и заснула.

Прошло несколько минут, а я все еще смотрел на нее. Ее лицо было освещено мягким голубым светом, будто и она являлась биотиком, и я до сих пор глупо улыбался. Порой мне хотелось, чтобы все, кто знал ее только как яростное и жестокое оружие, могли увидеть ее в такой момент, как сейчас, и осознать, насколько человечной была коммандер Шепард на самом деле. Однако, как правило, я все же с радостью наслаждался этим зрелищем в одиночку – этой частью моей жизни, которая останется неизменной несмотря ни на что.

– Я люблю тебя, – тихо произнес я, прекрасно зная, что она не услышит, но нуждаясь в возможности сказать эти слова вслух, не будучи уверенным, сколько еще смогу молчать. – Я люблю тебя, Джена, и я никогда, никогда тебя не отпущу.

________________________________________

========== Демоны прошлого (часть первая) ==========

Шепард

Джеймс издал сдавленный стон, а затем тихо выругался по-испански. Вместе с ним мы сидели в огромном контейнере в доках.

– Черт, веди себя, как мужик, Вега, – бросила я самодовольно, глядя вперед. – Плечо – самое безболезненное место.

– Я знаю, – прорычал тот в ответ, – ты что, не заметила огромную тату у меня на шее?

– Я обзавелась татуировкой на шее, когда мне было четырнадцать, – похвасталась я, слегка повернувшись к нему и все еще удерживая левую руку за головой, – и даже тогда я вела себя тише, чем ты сейчас.

Джеймс поджал губы.

– Эй, не надо набрасываться на меня только потому, что у меня кожа нежней, Лола.

Глаза лейтенанта нахально блеснули, и я, не удержавшись, рассмеялась, отчего батарианец, работающий над рисунком на моих ребрах, что-то раздраженно проворчал и велел не двигаться. Прочистив горло, я посмотрела вниз, чтобы оценить прогресс. Оказалось, что мастер уже закончил выводить линии стилизованной эмблемы N7 и теперь трудился над цветом. К счастью, мой смех не нанес непоправимого ущерба татуировке, теперь располагающейся под большим, почти зажившим круглым шрамом, оставленным «Цербером».

Должно быть, мы являли собой то еще зрелище: двое солдат Альянса посреди трущоб без рубашек, не заботящиеся ни о чем и делающие две почти одинаковые татуировки, и все это в военное время. Люди узнавали меня, некоторые открыто разглядывали нас с Вегой, пока батарианские художники работали над рисунками, не обращая ни на что внимания – если они и знали, кто я, то не показывали виду. Вероятно, в сложившейся ситуации это можно было рассматривать как плюс.

Когда Джеймс предложил сделать нам татуировки в виде символа N7, чтобы отметить его вступление в программу, я подумала, что он шутит. Однако чем дольше я размышляла над этим, тем удачнее мне казалась его идея. Из-за этой войны ни в чем нельзя было оставаться уверенным, никто не знал, выживет ли. Мой затылок украшал личный номер, да и по всему остальному телу хватало различных памятных отметок, так что еще одна тату мало что изменит. Кроме того, мне нравился Джеймс. Я желала ему всего самого лучшего, потому что, черт побери, он этого заслуживал. По крайней мере так, что бы ни случилось в дальнейшем, он сможет сказать, что не только служил с коммандером Шепард – легендарным бойцом N7 – но и находился рядом, когда этот престижный символ наносили нам на кожу. В конце концов, сами татуировки значили гораздо меньше, чем то, что заставило вас сделать их. Тот факт, что «Цербер» восстановил мои татуировки после того, как большая их часть оказалась выжжена, заставил меня по-другому взглянуть на покрывавшие мое тело рисунки.