Текст книги "Свежий ветер (СИ)"

Автор книги: LockNRoll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 65 страниц)

Что-то болезненно сжалось в груди. Я была счастлива там. «Нормандия» стала моим домом, а команда – самой лучшей семьей, что я когда-либо имела. А теперь те, кто остался в живых, просто… двинулись дальше. Позабыли обо мне. Стоит ли мне даже пытаться связаться с ними? Может, им уже давно нет до меня никакого дела?

Холодный воздух саваном окутал мою кожу. Я самой себе казалась безжизненной, пустой.

Разумеется, Кейден уже давно оправился от потери. Я все пыталась убедить себя в том, что наши отношения были несерьезными, даже несмотря на то, что от одной этой мысли к горлу подступала тошнота, и все, чего мне хотелось – это чтобы он оказался рядом и, как обычно, нашел хоть что-то светлое в окружавшем меня кошмаре. Однако в его глазах я была мертва, и он наверняка уже давно похоронил память обо мне. Может быть, и хорошо, что моя смерть оборвала происходящее между нами до того, как все зашло слишком далеко.

Я вдруг заметила, что руки дрожат, а пальцы судорожно вцепились в мягкое одеяло, покрывающее постель.

Вздор. Я так хотела, чтобы он находился здесь, что это причиняло почти физическую боль. Пока мы были вместе, жизнь казалась мне близкой к идеалу. Какая жестокая шутка. Заставить меня привязаться к кому-то сильнее, чем когда-либо прежде, а затем все отобрать.

Мне следовало знать… Мне, черт возьми, следовало знать, что это случится. Казалось, Вселенная решила напомнить мне, что я преступаю некоторые границы, позволяя себе чувствовать что-то помимо холодного безразличия, и выбрала такой жестокий способ указать мне мое место. Я была лишь оружием, инструментом без желаний, забот или потребностей.

Глаза щипало, и, судорожно втянув воздух, я вытерла их руками.

Пребывая в каком-то затуманенном состоянии, я поднялась и направилась в огромную уборную, где принялась рассматривать в зеркале свое отражение в резком белом свете. А затем, словно очнувшись, я сняла эту идиотскую одежду, изукрашенную гребаным логотипом «Цербера», и взглянула на свое обнаженное тело, читая на нем его новую историю.

Все татуировки находились на своих местах. Миранда призналась, что им пришлось заново делать большую их часть из-за ожогов, покрывавших кожу. Она сказала, ей приказали позаботиться о том, чтобы я вернулась к жизни в точности такой, какой была до крушения. Я все еще оставалась собой, насколько это было возможным, учитывая повреждения, полученные мною во время падения через атмосферу той планеты, но имелись и некоторые новшества. Кибернетика.

Металл заменял кости нижних частей моих левых конечностей, кожу восстанавливали с помощью стволовых клеток, нано-роботов и прочей ерунды, которой я не понимала – главное, плоть осталась прежней. Однако они изменили мой скелет – укрепили его и добавили усовершенствованную систему подачи медигеля.

Я согнула левую руку и не почувствовала никаких перемен.

Мое тело было таким же, каким я его помнила. Физиотерапия, направленные электрические импульсы и самые передовые технологии сделали все возможное, чтобы, едва придя в себя, я уже смогла сражаться – как обычно. Однако рисунок отметок на коже отличался – старые шрамы, со стоящими за ними историями, пропали, и вместо них появились новые. Я обнаружила отсутствие нескольких родинок – такие вещи не замечаешь до тех пор, пока они вдруг не исчезают. По крайней мере шрамы с правой стороны моего лица остались прежними – один пересекал губы, а два других, похожих, по словам Кейдена, на крылья, – бровь…

Зажмурившись и глубоко вздохнув, я переждала приступ тошноты.

Мой левый глаз спасти не удалось, и его заменили протезом столь высокотехнологичным, что даже я не замечала разницы.

Подойдя к зеркалу вплотную, я уткнулась носом в стеклянную поверхность и попыталась отыскать различие. Мои изыскания не увенчались успехом, но с удивлением я осознала, что лицо выглядит моложе. Вероятно, двухлетний сон положительным образом сказался на моем внешнем виде, однако теперь я самой себе казалась незнакомой. Заметив около раковины ножнички, я взялась приводить в порядок густые, широкие брови, надеясь, что это поможет мне хоть немного почувствовать себя самой собой.

Мне сказали, что волосы на голове восстановлены из моего же генетического материала, а потому не должны отличаться от прежних. Оказалось, что их наращивали на конечной стадии. Вот почему я выглядела так неряшливо – им не хватило времени на то, чтобы нанести завершающие штрихи.

Чуть ранее я побывала у доктора – еще одно дружелюбное лицо – и стянула медицинские ножницы, спрятав их в рукаве свитера. Это напомнило о тех временах, когда при мне всегда имелся нож или иное импровизированное оружие, даже если я находилась в относительной безопасности. Когда-то это являлось моей детской привычкой, и я все еще оставалась хорошим карманником.

Найдя украденные ножницы в брошенной на пол одежде, я критически осмотрела в зеркале свои волосы. Первым моим побуждением было остричь их, может быть, даже побрить голову чуть позже. Мне никогда не хватало времени на длинные волосы, и я не позволяла им отрастать до такой длины, чтобы мешаться, но…

Ради интереса я убрала их назад – пряди оказались достаточно длинными, чтобы их можно было собрать в пучок на затылке. Решив пока оставить все как есть, я спрятала ножницы за зеркало на случай, если передумаю позже.

С презрением осмотрев кучу одежды, я напомнила себе о необходимости приобрести новую – без этого уродливого логотипа. Пусть я и дала предварительное согласие на участие в их миссии, но это не означало, что они могут заклеймить меня, словно скот.

Если, как сказал Призрак, я и в самом деле лучший воин человечества, то их не должно волновать мое мнение о «Цербере». Если он был честен в своих мотивах – в чем я сильно сомневалась – то пока я выполняю свою работу, цвет надетой на мне одежды имел мало значения.

К слову, работа мне предстояла та еще. Призрак заявил, что я уникальна и символизирую человечество, и что увидев, как я сражаюсь с коллекционерами в то время, как Альянс ничего не предпринимает, люди пойдут за мной. Я же ответила, что он может отправляться к черту – никто не смеет использовать меня, и мне наплевать, сколько он потратил на мое воскрешение. Призрак заверил меня, что он все понимает и оставляет решение за мной, но после посещения колонии Путь Свободы у меня просто не осталось выбора. Людей собирали, словно урожай, детей похищали посреди обеда – беспомощных и полных отчаяния, и никто не считал нужным вмешиваться. Я не могла позволить этому продолжаться. Просто не могла. Прошло два года, мир изменился за это время, и теперь моя помощь требовалась этим несчастным.

Словно прочитав мои мысли, Призрак дал мне все, в чем я нуждалась: корабль, солдат, деньги, информацию и великолепную новенькую броню, которая сидела на мне как влитая. Имея все это, я могла справиться с чем угодно.

Приведя в порядок волосы и брови, я наконец-то остригла ногти – еще одна вещь, которую не успели сделать до моего пробуждения.

Миранда сказала, что стоящая перед нами задача практически невыполнима, и все же мы обязаны сделать это. Сколько раз мне доводилось слышать эти слова прежде?

Но это не она убедила меня, и даже не Джокер; Тали, которую я встретила в колонии, помогла – она изменилась до неузнаваемости, и я вдруг отчетливо осознала прошедшие два года. Согласиться на операцию меня подтолкнули два инженера, работающие в инженерном отсеке. Когда-то они служили в войсках, однако ушли, когда Альянс оклеветал и меня, и все, что я сделала, продолжая, однако, использовать мое лицо в своих чертовых рекламных видео. Инженеры рассказали, что Удина заявил, что я либо ошибалась насчет Жнецов, либо попросту спятила. Вот почему я изучала новости за последние два года – хотела убедиться в этом лично, увидеть интервью, которые он давал, единственным оставшимся у меня настоящим глазом.

Если они так быстро сбросили меня со счетов, то не заслуживают моего возвращения. В прошлый раз, когда я чувствовала, что меня игнорируют и используют, я убила десятерых, сбежала и начать новую жизнь. На этот раз убили меня, однако теперь снова подошло время перемен. Я отслужила в Альянсе положенный срок и еще год сверху – я больше ничего им не должна. Эта сделка являлась, в некотором роде, тем, о чем я всегда мечтала – никаких правил, неограниченное финансирование, возможность работать с лучшими из лучших и делать что-то по-настоящему важное. Если «Цербер» был прав, если я на самом деле могла остановить коллекционеров и преуспеть там, где никто другой не сумел бы, значит, я нашла свое место.

Пока.

«Это значимое дополнение», – отметила я про себя, натянув свободную одежду и принявшись обходить свою каюту, изучая каждую деталь интерьера, выполненного, как они утверждали, в моем вкусе. Призрак имел возможность профинансировать мою миссию, предоставить свои неограниченные ресурсы, а я могла совершить невозможное. После этого, если «Цербер» превратится в помеху, я уйду от них. Достаточно просто, да?

Тогда почему же так неспокойно было на сердце? Почему я ощущала эту неуверенность, и все мои инстинкты кричали мне убираться отсюда, убираться как можно скорее?

Тяжело опустившись на постель, я провела рукой по цифровой фоторамке на прикроватном столике. На изображении были запечатлены мы с Джокером на борту первой «Нормандии»: мы смотрела друг на друга и ухмылялись какой-то грязной шутке. Неужели они считали, что этим сумеют добиться моей верности? Может быть, они думали, что раз мой давний друг и коллега верит «Церберу», то и я поверю, как в старые добрые времена? Но времена не были старыми для меня – по всем моим ощущениям это фото могли сделать на прошлой неделе.

Я коснулась экрана, и большая картинка сменилась на несколько маленьких – казалось, каждое изображение было тщательно отобрано таким образом, чтобы представить «Цербер» в выгодном свете и скрыть все эмблемы Альянса. Я и Чаквас, я и отряд наемников, с которыми мы как-то отлично провернули операцию; группа колонистов на какой-то планете, с надеждой всматривающихся в небо.

– СУЗИ, – позвала я, чувствуя себя довольно глупо, обращаясь к пустой комнате.

– Да, коммандер, – ответил мне синтезированный голос. Меня бесила сама идея, что за мной постоянно наблюдают. Пусть это и делал компьютер.

– Ты имеешь доступ к этой фоторамке? – спросила я, поворачивая в руках названный предмет.

– Да.

– Я хочу другие фотографии – со старой «Нормандии». Изображения моей команды. Ты можешь достать их?

Я знала, что ИИ теоретически в состоянии выполнить мою просьбу, однако я так же была уверена, что «Цербер» не упустит ни единой возможности манипулировать мною. Они вполне могли запрограммировать СУЗИ таким образом, чтобы она не напоминала мне о годах, проведенных на службе в Альянсе, или что-нибудь в этом роде. У меня не было информации относительно устройства этого компьютерного члена экипажа.

На мгновение повисла тишина, будто СУЗИ обдумывала мою просьбу, а затем экран фоторамки мигнул, и на нем появились новые изображения.

– Эти подойдут? – казалось, в искусственном голосе прозвучала искренняя забота.

– Да, – ответила я, коснувшись пальцем одной из картинок и грустно улыбнувшись, разглядывая снимок, показывающий меня с Гаррусом за проверкой оружия перед миссией. – Отлично подойдут.

Я пролистала еще несколько фотографий, поражаясь тому, насколько хорошо оказалась задокументирована наша жизнь на «Нормандии». Вероятно, по большей части это заслуга принадлежала Кейдену. Он был достаточно сентиментальным, чтобы стремиться запечатлеть происходящее, и порой, подняв на него взгляд, я замечала, как он делал очередной снимок на свой инструметрон. Я не знала, как «Цербер» заполучил эти снимки, и, по большому счету, не желала знать. Я просто была рада увидеть их.

На одной из фотографий был только Кейден, и моя рука на мгновение замерла над экраном. Он сидел за столом в кубрике, держа стакан, и смотрел мимо камеры так… так, как он смотрел на меня – с гордостью и обожанием, и, глядя в его теплые глаза, я знала, что он мог бы провести так весь день. Я открыла следующий снимок, сделанный той ночью, что мы играли в покер – до того, как все пошло наперекосяк. Вернувшись к предыдущей фотографии Кейдена и мысленно сопоставив два изображения, я поняла, что он действительно смотрел на меня. Уже тогда. Почему я так долго этого не замечала? Насколько больше времени мы смогли бы провести вместе вместо того, чтобы игнорировать друг друга? Внутренности скрутило в тугой узел, и я осознала, что безумно скучаю по нему, но одновременно с этим пришло понимание, что мои чувства не имели значения – он уже давно позабыл обо мне; он не поймет.

На его рубашке виднелась эмблема Альянса, и я вдруг вспомнила, как очнулась после ранения шрапнелью, шрама от которого больше не было на моем теле. Чуть позже Кейден говорил мне, что в состоянии понять наемников и банды – их мотивы были просты – обычно, деньги или власть. Но группировки вроде «Цербера» он не выносил. Он ненавидел людей, творящих зло во имя некой высшей цели, превосходства, потому что подобные организации притягивали новых членов, словно секты, убеждая доверчивых идиотов в том, что только они могут выполнить работу и помочь защитить близких. Да, Альянс не был идеальным, но он никогда не руководствовался принципом «исполнить любой ценой». Тогда я согласилась с Кейденом – я верила, что «Цербер» – это лишь одно из направлений деятельности «Терра Фирма» или какой-то другой организации, основанной сумасшедшими учеными. Теперь же… в чем-то он все еще был прав, но я начала видеть вещи в несколько ином свете.

Меня заверили, что я руковожу миссией. Я могла выбирать самых блестящих оперативников галактики, лучшее оружие, технологии и с их помощью спасти сотни человеческих колоний. Как сказал Призрак – у нас были общие цели, но разные методы. Что ж, пока это соответствует истине, я буду пользоваться их помощью.

Кейден поймет. Должен понять.

Я вновь открыла общую фотографию, изображающую нас за игрой в покер, поставила рамку на столик, забралась под одеяло и, свернувшись клубком и не обращая внимания на боль в каждой клеточке измученного тела, постаралась расслабиться. Постель оказалась куда лучше тех, что мы видели на службе Альянса – это уж точно. Когда свет померк, я снова посмотрела на снимок; мой взгляд автоматически сфокусировался на Кейдене, и я вдруг отчаянно пожелала, чтобы моя кровать, какой бы мягкой она ни являлась, не была такой большой и пустой.

========== Ответный удар ==========

Шепард

Я стояла на рабочем столе и ощупывала пальцами выступ, тянувшийся вдоль всей стены у самого потолка. Обнаружив очередную выпуклость позади заклепки, я нахмурилась. Вооружившись импровизированным долотом – частью одной из моделей кораблей, зачем-то понатыканных по всей каюте, я принялась вслепую шарить им за выступом, пока крошечный кусочек металла не упал на полку. Подняв его, я с ненавистью уставилась на свою находку – еще один жучок, уже шестой по счету. Бросив его на стол, я раздавила его пяткой, буквально наслаждаясь хрустом.

Я разговаривала с Мордином вскоре после того, как он поднялся на борт. Мне повезло, что удалось завербовать его – он определенно не питал теплых чувств к моим благодетелям, да и разработка защиты от этих металлических «насекомых» нам бы не повредила. Когда я спросила, как он обустроился, саларианец сообщил, что уже нашел и уничтожил несколько церберовских жучков, все тем же радостным и беззаботным голосом, которым гости говорят, что им понравились полотенца в ванной. Едва покинув лабораторию, я направилась прямиком в свою каюту и принялась методично осматривать каждый угол. Я знала, что нужно лечь спать, – следующим днем нас ожидала важная операция по найму таинственного Архангела – но мне было все равно. Я ненавидела находиться под наблюдением, словно заключенная или животное в клетке. Особенно, когда в роли следящего выступал «Цербер».

Я им не принадлежала. Я никогда не стану им принадлежать.

Стоило нам только пристыковаться к Омеге, как я велела Келли приобрести для меня новую одежду, и, надо признать, она отлично справилась. В конце концов, забота о моем хорошем настроении входила в ее обязанности, и у нее имелись два года, чтобы изучить мои вкусы. Теперь мой шкаф содержал несколько вещей, которые я выбрала бы сама, и на простой черно-серой одежде, надетой на мне сейчас, не было ни единого логотипа. Что ж, это только начало.

Я ощупала края зеркала, висящего на стене в основной части каюты, и нашла еще одного жучка, на этот раз с крошечной камерой в нем. Стиснув зубы, я уничтожила его так же, как и остальные.

У них не было никакого права так поступать. Одно дело обходиться со мной, как со своим проектом – вместо того, чтобы дать мне умереть, они вторглись в каждый уголок моего тела и даже заменили целые конечности без моего на то согласия; и совсем другое – продолжать попирать мое право на личную жизнь, постоянно наблюдая за мной. Будто считали меня недостойной называться человеком, словно я была лишь орудием для достижения их целей, львицей, мечущейся по клетке, ценным имуществом, с которого нельзя спускать глаз. Оружием. И я ненавидела это.

Я подняла взгляд и посмотрела на отражение, которое только-только начала узнавать, как свое собственное. Оружие. Что ж, это вполне соответствовало истине. Приблизив лицо к зеркальной поверхности, так что практически коснулась ее носом, я попыталась вспомнить, который из моих глаз был ненастоящим. Возможно, в нем тоже встроена камера, следящая за каждым моим передвижением. Впрочем, я все равно не смогла бы вытащить его и проверить. Пальцы бессильно сжались в кулаки; руки тряслись. Я не просила обо всем этом. Может быть, им просто следовало позволить мне умереть.

Двери распахнулись, но я не обернулась, и так зная, кто нарушил мой покой. Лишь один человек на этом корабле расхаживал на каблуках.

– Коммандер, что это вы делаете? – поинтересовалась Миранда таким тоном, словно я была ребенком, пойманным за шалостью. Не удостоив ее взглядом, я встала на колени на диван и принялась ощупывать обратную сторону его спинки.

– Уничтожаю твоих жучков, – просто ответила я. – Не люблю, когда за мной следят. Ты поэтому прибежала? Экраны твоих мониторов стали гаснуть один за другим?

– Нет, – произнесла она отрывисто, однако ее голос звучал устало. – Так уж вышло, что у меня нет доступа к этим мониторам слежения.

– Чушь, – бросила я; наконец повернувшись, я смерила свою гостью горящим взглядом и раздраженно убрала с лица дурацкие длинные пряди. – Если не ты, то кто? Призрак? Хочет убедиться, что его инвестиции не выйдут из-под контроля?

Что-то в этом человеке нервировало меня. Он напоминал гораздо, гораздо более умную версию моего босса в «Красных» – последнего старика, пытавшегося контролировать меня. Интересно, знал ли Призрак о том, что я сделала с ним?

– Эти камеры предназначены не для того, чтобы шпионить, – вздохнула Миранда, – они следят за вашим здоровьем – как психическим, так и физическим. Ваше тело было очень сильно травмировано, и начинать жизнь после двухлетнего сна также эмоционально тяжело. Наблюдать за вами – наша работа, вот и все.

Я была вынуждена признать, что в ее словах имелся определенный смысл, а кроме того, она выглядела искренней, однако все это не имело значения.

– Даже если ты говоришь правду, мне этого не нужно. – Я нашла очередного жучка и раздавила его о стену. – Я не желаю, чтобы за мной наблюдали – ни люди, ни компьютер. Я вам не гребаный ребенок. Если мне потребуется медицинская помощь, я навещу Чаквас. Она сказала, что даже в моем теле понатыкано всяких датчиков, следящих за жизненными показателями, а потому, полагаю, если я вдруг рухну замертво, вы узнаете об этом первыми.

Этот факт просто сводил меня с ума. Судя по всему, где-то за грудиной размещалось крошечное электронное устройство, которое могло устанавливать соединение с навороченной броней и наблюдать буквально за каждым изменением в моем теле – таким же образом можно увешать ненужными датчиками корабль вроде «Нормандии» только потому, что потратив на него такую сумму денег, вы желаете знать, что все функционирует как положено.

– Вы нам не доверяете, – немного помолчав, осторожно начала Миранда, – что вполне ожидаемо, учитывая ваш прошлый опыт встреч с другими подразделениями «Цербера». Но вы должны понять, что в данном случае мы и в самом деле действуем в ваших интересах так же, как и в интересах всего человечества. Я нахожусь на этом корабле только для того, чтобы убедиться, что вы сможете завершить миссию. За моими действиями не стоят иные мотивы, и у меня нет других приказов. Я докладываю Призраку о вашем состоянии и о ходе операции – вот и все. Не знаю, что еще добавить, чтобы убедить вас. Мы вместе сражались, и, казалось, вы доверяли мне тогда. Почему же считаете, что я лгу сейчас?

«Потому что сражаться с кем-то бок обок – это совсем иное», – подумала я.

Сейчас нам следовало завершить миссию, перед нами стояла общая цель, и в их интересах было из кожи вон лезть, чтобы сохранить мне жизнь. И не только потому, что они потратили на мое воскрешение несметную сумму денег, но еще и потому, что они нуждались во мне, чтобы иметь шансы выбраться невредимыми из предстоящей нам заварушки. Я могла со спокойной душой доверить Миранде с Джейкобом прикрывать мою спину, потому что их собственные жизни зависели от этого. Непосредственно же на «Нормандии» мое положение лидера операции вызывало у меня определенные сомнения.

Я встала, скрестила на груди руки и внимательно осмотрела свою гостью – гордую, уверенную в себе и полную решимости. Если она говорила правду, если заслуживала доверия, значит, я вела себя как злобная незрелая стерва, которая своими действиями сильно затрудняла ее работу. Однако мне было плевать – ей следовало бы подумать об этом прежде, чем она стала оперативником «Цербера» и взяла на себя ответственность за меня. Им всем стоило хорошенько подумать до того, как возвращать меня к жизни, а затем пытаться нацепить ошейник.

– Ты сказала, что провела последние два года, изучая всю возможную информацию обо мне, так? – с любопытством поинтересовалась я, приподняв брови.

– Верно, – ответила Миранда, сцепив руки за спиной, словно производила доклад. – Мне предоставили досье, содержащее подробные сведения касательно вашей личной и военной истории.

Подробные? Вот оно как. Я уже успела убедиться в том, что «Цербер» ничего не отставляет на волю случая.

– Полагаю, ты также получила мою психологическую характеристику?

– Да.

– И какие рекомендации сей документ содержал на случай возникновения подобного конфликта? В случае моего категорического отказа от сотрудничества?

Я уже знала ответ на свой вопрос – в течение нескольких первых лет службы меня довольно часто вызывали на дисциплинарные слушания, где раз за разом повторяли, что именно весь остальной свет думает обо мне. Шепард упряма. Шепард раздражительна, невыдержанна и часто жестока. Моей любимой характеристикой было «Шепард демонстрирует неподчинение и неуважение к командованию – качества, редко встречающиеся у новобранцев – вероятнее всего, по причине своего нарциссизма и твердой уверенности в том, что она лучше своих сослуживцев».

Я не поленилась и выяснила значение этого слова, после чего решила, что ко мне оно определенно не подходило. Нарцисс был идиотом, навлекшим на себя смерть, в то время как я на самом деле превосходила других. Я никогда не отступала, когда считала – знала – что права.

Миранда поджала губы и закрыла глаза – выражение, свидетельствующее о том, что она понимала: ей не выиграть этот спор, и я ощутила в душе ликование.

– Основываясь на этой характеристике, мы должны делать все возможное, чтобы вы чувствовали себя комфортно в течение того времени, что работаете с нами; и только так мы сможем добиться от вас преданности команде и предельной сосредоточенности на миссии.

Я усмехнулась, ощущая, что впервые с тех пор, как ступила на борт этого корабля, сумела сдвинуться с мертвой точки.

– А вы, ребята, знаете свое дело.

– Как вам будет угодно, коммандер, – вздохнула Миранда. – Я не могу помешать вам, и если именно это требуется для обеспечения вашего душевного спокойствия на «Нормандии», то я велю СУЗИ отключить все датчики в капитанской каюте, кроме тех, что следят за жизненными показателями на случай возникновения непредвиденных осложнений вследствие перенесенных вами сложнейших операций. Вы согласны на такой компромисс?

– Выполняй, – приказала я, обращаясь к потолку.

– Аудио– и видеозапись на этой палубе более не ведется, – немедленно отозвался голос. – Собранные данные, касающиеся здоровья, будут передаваться доктору Чаквас и агенту Лоусон для дальнейшего контроля вашего физического состояния.

– Впредь, – продолжила Миранда, склонив голову набок, отчего блестящие и гладкие темные пряди скользнули по плечу, – я была бы благодарна, если бы с подобными проблемами вы приходили ко мне, а не начинали крушить свою каюту. Как я уже говорила, в мои обязанности входит снабжение вас всем необходимым. Это также подразумевает ваше спокойствие.

– Тот факт, что ты отчитываешься перед руководителем «Цербера», не кажется мне особо успокаивающим.

– Я очень надеюсь, что спустя некоторое время вы измените свое мнение, Шепард. – С этими словами, Миранда двинулась к выходу, и прежде, чем дверь за ней закрылась, она обернулась и добавила: – Мы просто хотим помочь вам преуспеть в том, что вы умеете делать лучше всего.

Отряхивая крошечные металлические обломки с подошвы туфли, я раздумывала над тем, сколько еще жучков осталось. Неожиданно мне в голову пришла мысль.

– СУЗИ, – позвала я, – ты умеешь лгать?

Мне никогда прежде не доводилось работать с ИИ, а потому я не знала, на что они способны.

– Да, я могу утаивать информацию, – ответила она. Время от времени я ловила себя на том, что думаю о СУЗИ, как о «ней» вместо «него», но, поразмыслив, пришла к выводу, что просто подразумеваю «Нормандию». В конце концов, ИИ не являлись настоящими личностями.

– Я имела в виду, можешь ли ты сказать мне что-то, что, как ты знаешь, представляет собой ложь, но при этом действовать так, словно это правда? Или же наоборот?

Люди всегда относятся к паранойе, как к чему-то плохому, но в сложившейся ситуации я была ей рада. Мне никак не удавалось избавиться от изматывающих сомнений насчет того, кому или чему я могу доверять. Можно ли верить самой себе? Ведь никому не составит труда говорить одно, а делать другое. Так легко убедить кого-то, что все в порядке и волноваться не о чем. Даже кого-то вроде меня. Паранойя представлялась мне единственной преградой, стоящей между мной и полным лжи миром «Цербера». Хотя бы в это я могла верить.

– Мое программное обеспечение не содержит никаких ограничительных блоков, которые не позволили бы мне так поступить в случае подобного приказа, – ответила СУЗИ. Что ж, по крайней мере, она искренне призналась в том, что умеет врать.

– Ты должна лгать мне? – тихо поинтересовалась я, уже заранее зная, каким будет ответ. – У тебя есть такой приказ?

– Мне запрещено отвечать на этот вопрос.

Тяжело опустившись на диван, я устало выдохнула.

– Ну, разумеется.

************

Мне не составило никакого труда вернуться к роли члена банды, наемника. Эмоциональная отстраненность, жестокость подходили мне, как любимая старая пара обуви. Удивительно просто оказалось убедить три преступные группировки в том, что я с легкостью уничтожу их в случае необходимости. На моем лице снова стала появляться самодовольная, приторная и одновременно кровожадная улыбка человека, наслаждающегося зрелищем того, как жизнь покидает глаза его врага. Я стала той личностью, которую лепила в течение многих лет, озираясь через плечо; той, кто мог заставить расступиться толпу наёмников, как воды Красного моря. Это помогало распознать тех, кого действительно следовало опасаться, потому что они не купились бы на этот трюк, считая, что видят недостойного их внимания психопата, которого держат на коротком поводке.

Да, было невероятно легко на некоторое время вернуться к старым привычкам. Будь на мне форма Альянса, я бы, пожалуй, никогда не додумалась стукнуть того батарианского инженера по затылку гаечным ключом, одновременно ударив его коленом в лицо, выбивая зубы и заглушая крик. Особое удовольствие мне приносило не убийство, а момент, непосредственно предшествующий смерти врага, когда он смотрел на тебя, и в его глазах отражалось понимание того, что я превзошла его во всем, и что за свою ошибку он заплатит ужасную цену.

Я велела Джейкобу и Миранде помалкивать – они оба (в особенности он) слишком опасались замарать руки и выдали бы нас. И если она понимала мои действия, то Джейкоб выглядел по меньшей мере обеспокоенным. Возможно, он не ожидал такого от героя Альянса? Может быть, он до сих пор не отошел от того, как я обращалась с ним во время нашей первой встречи? Однако все это не имело никакого значения – я больше не служила Альянсу, а «Цербер» уж точно был способен на что угодно. Так же, как и я. Наша миссия слишком важна, чтобы допускать ошибки из-за уставов и правил, сдерживавших меня в мою бытность коммандером.

Во всяком случае, я совершила хороший поступок – тот малец, что хотел завербоваться, не протянул бы и минуты в бою. Я свернула предохранитель на его пистолете и приказала валить домой. Да, мальчишка пришел в бешенство, но он был слишком юн – примерно того же возраста, в котором я покинула «Красных», но, в отличие от меня, все еще по-детски наивен.

А затем мы повстречали Архангела.

Когда он снял шлем, и я поняла, что это Гаррус, мне едва удалось сдержаться и не заорать от радости; впервые за долгое время на моем лице расползлась широкая искренняя улыбка. За прошедшие два года он превратился в силу природы, с которой нельзя было не считаться, и стал независимым и чертовски сильным. Как я. Ошеломляющее чувство облегчения, которое я испытала, узнав старого товарища, оказалось сравнимо с уколом страха, пережитого мною, когда его ранили.

Те два часа, что его жизнь висела на волоске, мне казалось, что я вот-вот лишусь единственного друга. Первая «Нормандия» изменила меня. Никогда прежде меня особо не волновала потеря людей – только то, как это могло отразиться на моей репутации и карьере. Когда же выяснилось, что с Гаррусом все будет в порядке, я расценила эту новость, как дар свыше. Он являлся моей левой рукой на прежнем корабле, и его возвращение словно вернуло в окружающее меня безумие каплю порядка.