Текст книги "Свежий ветер (СИ)"

Автор книги: LockNRoll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 65 страниц)

Андерсон вытащил меня из этой трясины, Андерсон обращался со мной так, будто я была хорошим человеком и отличным солдатом, и то, чего он ждал от меня, стало реальностью, которой мне хотелось соответствовать. Именно он смог вытащить меня из черной дыры, в которую скатывалась моя жизнь. Кажется, Аленко считал примерно так же – думаю, именно поэтому он ждал рядом, пока я приду в себя. Чувство вины за свою ошибку не могло быть единственной причиной. Я нуждалась в как можно большем количестве таких людей вокруг, пусть всего лишь для того, чтобы иметь возможность игнорировать их советы. Кроме того, он был чертовски привлекателен. Так что я решила оставить его.

Так просто было оглядываться назад, сидя в своей скудно обставленной комнате в ожидании суда, и думать, что этим я совершила ошибку, что мне нужно было заменить его на кого-то холодного и жесткого, кто не позволил бы мне волноваться о том, что происходило вокруг меня. Но потом я вспомнила ту ночь перед Айлосом, когда навалившаяся на меня ноша оказалась чересчур тяжелой, и я не знала, как смогла бы пережить все это без его веры в меня.

Переосмысливание произошедших событий должно помогать. В моем случае этого не случилось. Я до сих пор не могла решить, стоило ли время, что мы провели вместе, того дерьма, что последовало за ним – ошеломляющего осознания, что мое сердце оказалось таким же наивным, уязвимым и глупым, как и любое другое. И это было самым ужасным.

************

Я нашла его в столовой позже, уже после того, как ушел Андерсон. Кейден стоял, прислонившись к стене, и держал в руках вилку и контейнер с чем-то похожим на вчерашний разогретый обед. Кивнув, я подошла к ящику и, покопавшись внутри, достала привычного вида питательный батончик. В тот момент меня не заботило, что эта масса на вкус вовсе не походила на еду; все, чего я хотела – это утолить зверское чувство голода, появившееся за пятнадцать часов, проведенных мною без сознания. Я до сих пор не могла поверить, что мое тело подвело меня подобным образом. Мне редко удавалось поспать больше шести часов даже в отпуске, а потому пятнадцать часов сна казались непозволительной роскошью.

– Рад видеть, что с вами все в порядке, коммандер, – сказал он, когда я облокотилась на столешницу и надорвала обертку. – Какое-то время мы даже не знали, придете ли вы в себя.

– Спасибо, Аленко, – ответила я, откусив большой кусок батончика и лишь сейчас обратив внимание, что он был рассчитан на две порции. Заметив, что смущение и дискомфорт, вызванные оплошностью лейтенанта на Иден Прайме, буквально волнами исходят от него, я милосердно добавила: – И спасибо за то, что вытащил меня. Я ценю это.

Я не стала упоминать, что если бы не он, я могла бы провести последние пятнадцать часов, находясь в сознании, и с целым маяком на борту. Не стану лгать, иногда иметь его под рукой было полезно, однако, как правило, я не любила полагаться на других людей, и особенно я не любила, когда мне приходилось следить за ними во время задания. Да, он вполне мог за себя постоять, и никто не знал, что маяк среагирует подобным образом, но из нас двоих вина за произошедшее определенно лежала не на мне.

– Самое малое из того, что мы могли сделать, мэм. – Я строго глянула на него, и, мгновенно смутившись, он поспешил исправиться: – Простите, «коммандер».

Я просто ненавидела обращение «мэм». Это несправедливо, что к мужчинам обращались «сэр» – это слово излучало авторитет. «Мэм» же звучало так, словно я была слабоумной, заблудившейся в трех соснах старушкой, которую добрый прохожий довел до дома. До сих пор в нашем мире существовали лингвистические неравенства, которые не смогли исправить даже двести лет борьбы за равноправие женщин. Я знала, что на три года младше стоявшего передо мной мужчины, и только через свой труп я позволю ему или кому-либо другому называть себя «мэм».

– Можешь звать меня Шепард. Я не сторонник жесткого следования протоколу, – сказала я, откусив еще кусок, и Кейден кивнул. Слабая улыбка постепенно растаяла, уступив место задумчивому выражению на его точеном лице, и я уже знала, что он собирался сказать.

– Мне правда очень жаль… что так вышло с маяком. Глупо было с моей стороны. Помню, что хотел взглянуть поближе, а затем… я хочу сказать, что этого больше не повторится, коммандер. То есть, Шепард.

Отчасти я была поражена тем, что лейтенант понимал, что не оправдал моих ожиданий, и случившееся стало результатом его необдуманных действий. Большинство знакомых мне солдат не любили признавать свои ошибки. Черт, как правило, они были слишком заняты попытками произвести на меня впечатление, чтобы заметить, что совершают их.

– Я же сказала, не волнуйся об этом. Такое случается, облажаться мог каждый из нас. По крайней мере, я жива, чего не скажешь о большинстве колонистов. Дела внизу приняли весьма неприятный оборот, – с этими словами я встретилась взглядом с Кейденом, желая узнать, насколько сильно произошедшее потрясло его. Он был искушенным в боях солдатом, однако это вовсе не значило, что ему приходилось и прежде видеть такое количество мертвых фермеров. Подобное зрелище может надломить любого.

– Да, не думаю, что когда-либо привыкну к виду мертвых гражданских. Неправильно вмешивать их во все это. Я иду на это добровольно, им же никто не давал выбора. Тебе хотя бы удалось остановить Сарена прежде, чем он успел завершить начатое.

Аленко мыслил слишком позитивно для кого-то, кто только что вернулся со столь неудачной миссии. При всем желании в этой ситуации я не смогла бы найти ничего хорошего, кроме того, что мы оба остались в живых.

– Ты тоже там был, – заметила я. – И Уильямс. Я не смогла бы в одиночку обезвредить те бомбы.

Это была не совсем правда – скорее всего, мне бы удалось это сделать, но раз уж мы взялись играть в игру «давай откопаем что-нибудь блестящее в этой куче дерьма», я решила внести свою лепту.

– Ну, мы солдаты, и это наша работа, не правда ли? Держаться вместе, – произнес Кейден, и я поняла, что он идеалист. Пока я еще не решила, привнесет ли он что-то положительное в мою работу или же будет невероятно раздражающим. – Я просто… Я зол, что мы потеряли Дженкинса.

Сосредоточив взгляд на батончике, я отломила кусочек и, мельком осмотрев его, отправила в рот.

– Это было неправильно, – пробормотала я, жуя. – Я имею в виду то, как он погиб. Не следовало мне пускать его вперед. Эта ошибка за мной.

– Я был там, – возразил Кейден немедленно; взгляд его темных глаз был таким искренним, что мне стало почти неуютно, – ты все сделала правильно. Если не брать в расчет возможность оставить его на корабле, ни ты, ни кто-либо другой ничего не могли бы сделать, чтобы сохранить ему жизнь. Ему просто не повезло.

Исходи эти слова от кого-либо другого, я бы отмахнулась от них, как от бесполезной банальности, но в устах Аленко это звучало так, словно он на самом деле так думал. Он и правда был идеальным солдатом. Странно, что мне не приходилось видеть его на видео, призывающих вступать в ряды Альянса: этот хрипловатый, приятный на слух голос мог бы поспособствовать тому, что молодые биотики в очереди бы выстраивались у пунктов вербовки.

– Может быть, – ответила я, все еще совершенно неубежденная в его правоте. – Просто я бы предпочла, чтобы он погиб в какой-нибудь безумной перестрелке или спасая чью-то жизнь, но не попав в засаду с парой гребаных дронов. По крайней мере тогда мне было бы что рассказать его предкам.

– О, – встрепенулся Аленко, словно вспомнив о чем-то, – не волнуйся на этот счет, коммандер. Я неплохо знал Дженкинса, так что попросил Андерсона разрешить мне самому известить его родителей.

Я с удивлением взглянула на него. Это было… очень предусмотрительно с его стороны. Сообщать такие новости являлось моей самой нелюбимой обязанностью командующего офицера – я никогда не знала, что сказать. Что бы я ни говорила, мои слова звучали неискренне даже для моих собственных ушей, но Кейден походил на человека, который справляется с такими задачами гораздо лучше.

– Спасибо, Аленко, – поблагодарила я его настолько искренне, насколько могла, жуя батончик, который назвать едой мог лишь кто-то, кто никогда не пробовал нормальной пищи. – Я ценю это. Надеюсь, ты рассказал им что-то хорошее?

– Да, я добавил немного деталей тут и там, так что они уверены, что он погиб в лучах славы, пока мы обезвреживали бомбы вокруг колонии за секунды до взрывов.

Находясь под впечатлением от того, что он проявил инициативу и решил этот вопрос сам, я кивнула и продолжила есть, радуясь, что мне не придется волноваться еще и об этом. Большинство людей постарались бы переложить подобную обязанность на кого угодно.

Наконец я нарушила тишину, проговорив:

– А я-то думала, нас ожидает что-то скучное.

– Да уж, поездочка вышла та еще, – согласился Кейден со смущенным смешком. – Один Спектр хладнокровно убил другого, а мы взорвали протеанский артефакт. На Цитадели будут крайне недовольны, впрочем, как и обычно. Я только надеюсь, что Совет не станет использовать это как предлог не дать тебе стать Спектром.

– Знаешь, я почти забыла об этом, – заметила я тоскливо. И в самом деле, я не думала об этом с того момента, как пришла в себя, что было странно. Достигнув столь многого в своей карьере, я думала о том, что звание Спектра станет следующим логичным шагом. Пусть это и являлось неизведанной для человечества территорией, я была достаточно хороша. Никаких предписаний, никакого вышестоящего начальства; все, что требовалось – это делать то, что у меня получалось лучше всего, плюс, я могла бы работать в одиночку. Все это звучало просто идеально. Но затем погиб Дженкинс, операция провалилась к чертям, а мы направлялись на встречу к Совету, чтобы объяснить им, как же нам довелось так напортачить. Ну и ко всему прочему я собиралась обвинить одного из их лучших оперативников в сговоре с гетами.

В общем, вовсе не так я себе все это представляла.

– Думаю, это неудивительно, учитывая, сколько всего на тебя навалилось, – произнес Аленко, пожав плечами и неосознанно перемещая еду по контейнеру. – Но я все же надеюсь, что они сделают тебя Спектром. Ты хороша, Шепард, тебе и так это известно. Если и есть человек, способный получить это место, то это ты.

– Я знаю, – сказала я, склонив голову, чтобы показать, что это была лишь честность, а не высокомерие. – Но спасибо за поддержку. Однако после всего случившегося я не удивлюсь, если посольство откажет мне в поддержке. Посол не отличается особой любовью ни к подобным вещам, ни ко мне. Я сильно сомневаюсь, что его вообще устраивала моя кандидатура.

– Да нет, он должен поддержать тебя, – возразил Аленко, покачав головой. – Ты нужна ему на этой должности – человек в Спектрах значительно упрочит его положение. Может быть, все это и далеко от идеала, но ты станешь его лучшим козырем. Если человечество признают достойным защищать Совет, посол сумеет заставить их снять некоторые санкции и, возможно, даже добьется защиты для каких-то из наших внешних колоний. Если бы это произошло ранее, трагедии на Иден Прайме могло вообще не случиться.

Я завела с ним разговор лишь для того, чтобы иметь возможность подумать вслух, и, может быть, получше узнать лейтенанта как бойца, но теперь я была впечатлена. Большинство солдат мало внимания уделяли общей картине событий, хотя, полагаю, этого стоило ожидать, учитывая, что общая картина разрослась до масштабов галактики.

– А ты знаешь, о чем говоришь, Аленко, – заметила я. – Долго служишь?

– Уже десять лет. Как выяснилось, Альянс – лучшее место для биотиков. Наши умения нигде больше не нужны, ну, если только податься в наемники. Но, погоди-ка, ты служишь еще дольше и при этом младше меня. Почему ты записалась так рано? – Едва только эти слова сорвались с его губ, как он осознал, что переступил границу фамильярности, и поспешил исправиться: – Если ты не против того, что я спрашиваю. Коммандер.

На мгновение мне захотелось рассказать ему правду. Я знала, что не сделаю этого, но все равно подумала о том, как любопытно будет увидеть его реакцию. Забавно будет понаблюдать, как он – высокий, привлекательный, честный – такой, каким и подобает быть солдату – справится с незавуалированными уродливыми фактами.

– Земля – приятное место, лишь если у тебя есть деньги или приличная семья, – начала я осторожно. Перед миссией я просматривала файлы и знала, что Аленко вырос в хорошей семье где-то в Канаде, и оба его родителя до сих пор были живы. Отец также служил – это, вероятно, стало главной причиной того, что и Кейден подался в военные. Думаю, его опыт взросления на Земле да и сама жизнь не могли бы отличаться от моих сильнее. – Поскольку у меня не было ни того, ни другого, то я считаю, что мне повезло поступить на службу тогда, когда я это сделала.

Поиграть с Аленко и посмотреть, как он будет пытаться сохранить хладнокровие, когда я расскажу ему, чего на самом деле стоило создать такого солдата, как я, было бы довольно забавно, однако он не заслуживал подобного обращения. Он был раздражающе искренним, но не раздражающим. Это являлось важным уточнением.

– Так, значит, ты выросла на Земле? – Его брови вопросительно приподнялись. – Надеюсь, это не слишком личный вопрос, коммандер, просто я слышал, что ты родом с одной из колоний.

– Сведения обо мне по большей части засекречены, – ответила я. Когда кто-то спрашивал, я говорила, что причина заключалась в моем статусе специального оперативника – наши личные данные часто стирались, чтобы никто не сумел использовать их против нас. В некотором роде это было правдой. Сняв обертку с последнего куска этого ужасного батончика, я перевела разговор на безопасную тему: – Люди любят выдумывать что-то взамен. Самый странный слух из тех, что мне доводилось слышать, заключался в том, что Альянс вырастил меня в пробирке, что я была генетически спроектирована, чтобы стать суперсолдатом или что-то в этом роде.

– Ты шутишь, – улыбнулся он, не скрывая любопытства. Я была уверена, что из него выйдет ужасный игрок в покер, однако он оказался хорошим собеседником.

– Как бы ни так. Хуже всего то, что меня неоднократно спрашивали, правда ли это.

– Гражданские?

– Военные. Где Альянс берет этих ребят?

– Ну, не могут же все быть, как ты, правильно? В противном случае мы бы уже управляли галактикой.

В его голосе я слышала неприкрытое восхищение, и эта улыбка все еще была на его лице, и мне вдруг захотелось встряхнуть его, сказать, чтобы он перестал думать, что я такая великолепная, и сосредоточился на том, чтобы стать великолепным самому. Мне уже давно наскучила подобная похвала.

– Мы станем на шаг ближе к этой цели, если они сделают меня Спектром, – заметила я без энтузиазма. – Однако я на это не особо надеюсь. Мы направляемся на Цитадель, и к тому времени, как я закончу объяснять, как умудрилась сорвать операцию, и обвиню Сарена, сомневаюсь, что они все еще будут гореть желанием предложить мне повышение. Я почти сожалею, что очнулась достаточно рано, чтобы присутствовать при этом.

– Им придется выслушать, – настойчиво произнес Кейден голосом, который я про себя уже окрестила «светлым». – У нас нет никаких причин, чтобы выдумывать подобную историю, и, кроме того, твое слово имеет некий вес. В любом случае экипаж готов ко всему, коммандер.

– Да-да, я просто надеюсь…

– Коммандер Шепард, – донесся голос Джокера через устройство внутренней связи, и я вздохнула. – Коммандер, вас ожидают на мостике.

– Что ж, это меня, – пробормотала я, бросив обертку в устройство переработки отходов, и направилась к лестнице.

– Спасибо за беседу, мэ… коммандер, – сказал Аленко мне вслед, и я кивнула в ответ, усмехнувшись его оплошности.

Разговаривать с ним было… приятно. Лейтенант оказался человеком незамысловатым, нормальным. По пути к мостику я подумала, что «нормальный» – неудачный эпитет для человека с узлами нулевого элемента по всему телу, однако именно такое определение первым пришло на ум. В тот момент и на протяжении долгого времени после я не жалела о своем решении оставить его в команде.

************

Мне сообщили, что сейчас он находился на пути к Земле, к этому самому зданию, чтобы дать показания. Я не желала видеть его, не желала смотреть на него и оставаться внешне спокойной, когда мне хотелось швырнуть планшет, который я держала в руках, ему в голову. Он так разозлил меня.

Мне хотелось оказаться с ним лицом к лицу, наорать на него, но я не желала видеть его из опасения, что все мысли исчезнут из моей головы, как в прошлый раз. Я знала, что мне необходимо было объяснить ему про «Цербер»… но с другой стороны, ему не следовало обвинять меня в чем-то настолько мне не свойственном, что я поверить не могла, что эти слова прозвучали из его уст.

От одних только мыслей об этом мне становилось не по себе. Если бы он вдруг оказался сейчас передо мной, не знаю, что бы я сделала: накричала на него или сказала, что он все еще чертовски хорошо выглядит в форме.

Коммандер Шепард обладала предательским разумом, который не подчинялся приказам, когда дело доходило до ее чувств. Тугой узел вновь свернулся внутри, и тело пронзила волна жара, стоило мне лишь представить его на борту первой «Нормандии», вспомнить, как, стоя у своей консоли, он встречался со мной взглядом и улыбался только для меня.

Раньше все было настолько проще.

========== Честь ==========

Кейден

Видео оказалось плохого качества – его снимали на инструметрон, и автор понятия не имел, как пользоваться функцией приближения. К тому моменту, как картинка стала более или менее четкой, церемония закончилась. Последний кадр запечатлел Шепард, когда она разворачивалась, сходя с платформы; мы с Эшли находились по обе стороны от нее, а Удина с Андерсоном шли впереди, направляясь к посольствам. Мне не нужно было видео, чтобы освежить память – я помнил это событие в мельчайших подробностях.

Присутствие на церемонии приведения к присяге первого Спектра человечества должно было стать невероятным опытом, однако учитывая то, что мы узнали за предыдущие несколько дней, все это казалось необходимостью, досадной бумажной волокитой, мешающей нам немедленно приступить к делу. Все вышло очень скомкано; Удина бормотал что-то о том, что Шепард нужно было надеть парадную форму Альянса, что следовало пригласить хотя бы нескольких журналистов, чтобы транслировать церемонию на всю галактику. На деле же получилось, что единственными свидетелями стали случайно присутствовавшие в башне Президиума люди, в замешательстве наблюдающие за происходящим. Один из них оказался достаточно сообразительным, чтобы заснять последние мгновения этого момента галактической истории.

Странно, что «Цербер» хранил эту запись – все знали, что Шепард была Спектром, никакого подтверждения это не требовало, однако если я что и понял, просматривая их данные, собранные на Джену, то это то, что они делали свою работу тщательно.

Однако многое все же оказалось упущенным.

Они писали, что она связана с послом Удиной, но их отношения вряд ли можно было назвать «теплыми». На самом деле это слово и близко не описывало те чувства, что эти двое питали друг к другу. После того, как «Нормандия» сменила капитана, нас обязали явиться в посольство на дебрифинг, во время которого Шепард набросилась на Удину, словно хищная птица. Тогда я пришел в ужас, посчитав, что оскорбление человеческого посла означало окончание карьеры в Альянсе, но после – и даже сейчас – воспоминание о ее дерзости неизменно вызывало у меня улыбку.

Те несколько дней на Цитадели, что мы потратили на поиск улик против Сарена, попутно повстречав Гарруса, Тали, Рекса и многих других, кто сыграет важную роль позже, были тяжелыми. Не так просто работать, когда никто тебе не верит. Шепард была человеком действия, и я видел, что терпение ее истончалось с каждым разом, что ей приходилось пересказывать события на Иден Прайме, проверять новую зацепку, говорить о видениях, оставленных в ее разуме маяком.

Так что когда Удина вызвал Джену в свой офис, – сразу после того, как «освободил» Андерсона от командования – чтобы обсудить, как она может помочь обезопасить человеческие колонии, являвшиеся символом успехов нашей расы в галактике, вспышка ее раздражения была неминуема.

************

– Господин посол, я бы попросила вас перестать разговаривать так, словно это ваша личная победа. При иных обстоятельствах я бы не обратила на это внимания, но, учитывая, что Спектром меня сделали лишь потому, что им нужно, чтобы я выследила турианца, уничтожившего целую колонию наших людей, я не вижу особых оснований для празднования.

Несмотря на то, что ее голос казался спокойным, я отчетливо слышал в нем кипящие у самой поверхности эмоции. Из того, что я успел узнать о Шепард за столь короткий срок, я сделал вывод, что она не из тех, кто выбирает выражения или сдерживает себя. На мой взгляд, это было ее широко известной чертой, однако теперь, получив звание Спектра, она могла безнаказанно давать волю своему темпераменту.

– Я не отрицаю, что Иден Прайм стал трагедией, однако не будем забывать, что мы долго шли к этому, – ответил Удина пренебрежительным тоном, абсолютно не поняв того, о чем она говорила. Я заметил, как ладони Джены сжались в кулаки. Мне показалось, что на этом посол закончит, однако он не смог удержаться от последнего пинка и, сев за свой стол, едко добавил: – Кроме того, вы только все усложнили. Вам вообще повезло, что Совет не отказался от вашей кандидатуры, учитывая то, как вы вели себя в последние несколько дней.

– Как я вела себя? – огрызнулась Шепард, делая шаг в сторону посла; от тона ее голоса меня обдало холодом, и я напрягся. – Это вы вели себя, словно обиженный ребенок, реагируя на слова Сарена так, будто он задирал вас на детской площадке. А ваше требование послать целый флот за одним-единственным агентом? Слушать это было просто унизительно. Я делала все это не для вас, и каждый раз, как вы открывали рот на заседании, вы лишь все больше мешали Совету услышать меня.

С лицом, перекошенным от ярости, Удина вновь поднялся со своего места.

– Шепард…

– Да вас вообще не должно было там быть, – продолжила она, наклоняясь над его столом без тени смущения. Посол был выше ее, однако она все равно умудрялась смотреть на него свысока. – Это военная операция, не политическая. То, что вы станете обвинять меня или Андерсона в своих ошибках, не заставит их поскорее дать вам место в Совете, особенно учитывая, что вы и одного заседания не в состоянии просидеть без того, чтобы не ныть о том, что они вам чем-то обязаны. Меня тошнит от этого.

– Это не… Да вы и представления не имеете…

– Нет, думаю, это вы не имеете представления. Уже примерно час я не подчиняюсь вам, и у меня есть гораздо более важные занятия, нежели забота о том, в каком свете вас выставляют мои действия. Я только что вернулась с задания, на котором мне приходилось переступать через обугленные тела гражданских. И если для вас не является чертовски очевидным, – Шепард стукнула кулаком по столу, и Удина дернулся, – почему поиски Сарена – мой единственный приоритет, то мне нечего больше вам сказать.

С этими словами Джена развернулась и направилась к двери. Уильямс встретилась со мной взглядом, и уверен, что на моем лице застыло точно такое же выражение, словно говорящее «Что, черт возьми, только что произошло?».

– Я ваш посол, – бросил Удина ей вслед с искаженным гримасой лицом; опершись на стол руками, он пытался вернуть себе самообладание. – И…

– И если вы хотите стать моим советником, – перебила его Шепард, остановившись у выхода и обернувшись, – вам стоит взять себя в руки. Прекратите говорить Совету, что заслуживаете места в нем, и покажите им, что достойны. Начать можете с оказания мне полной поддержки, а также сообщите советникам, что не позволите скомпрометировать мою миссию. Как только у меня появится какая-либо информация, я дам вам знать.

С этим, не попрощавшись, она вышла.

Выбрав подходящий момент, когда он не смотрел на меня, я бросил взгляд на Удину. Его лицо представляло собой смесь озадаченности и ярости, причем ярость заметно преобладала, но, решил я, вместе с Уильямс следуя за Шепард, ему нужно было услышать то, что она сказала.

Мне не приходилось прежде встречаться с послом, но его выходка перед Советом была просто смехотворной. Как и сказала Шепард, он вел себя словно избалованный ребенок, который хочет получить что-то, до чего еще не дорос. Джена не просила повышения, не просила звания Спектра – это просто случилось, однако она получила его, потому что доказала, что достойна. Меньше слов, больше дела. Уильямс, однако, не поняла подоплеки разговора и, догнав Шепард, тихонько толкнула ее в плечо.

– Ух ты, коммандер! Не могу поверить, что он позволил тебе все это сказать. Он выглядел таким взбешенным.

– Это его проблемы, – ответила Джена, двигаясь в сторону приемной посольств. – Я не сказала ничего, что не считала бы правдой. Мне не нравятся люди, старающиеся захватить власть, которой они не заслуживают и с которой не могут справиться. И ему не следовало отстранять капитана Андерсона.

Последние слова она произнесла тише. Мне казалось странным, что Шепард питала такую привязанность к капитану. Удина назвал ее протеже Андерсона, и в отличие от остальных старших по званию, перед кем ей приходилось отчитываться, его она слушалась безоговорочно и доверяла его словам, не задавая вопросов. Я знал, что за отношениями этих двоих стояла какая-то история, но помимо этого Джена оставалась для меня закрытой книгой. И совершенно секретным файлом.

– Но все же статус Спектра дает определенные преимущества, верно? – продолжала Эшли. – Представляешь, что бы случилось, если бы я это сказала?

В этот момент мы прибыли в фойе Человеческого Посольства, и Шепард повернулась к Уильямс с серьезным выражением лица.

– Ты бы оказалась перед дисциплинарной комиссией в течение нескольких часов, и они были бы правы, наказав тебя за нарушение субординации, – ответила она резко, – но Удина не может уволить меня из Спектров, да и не думаю, что он хочет этого. – Джена отвернулась к окну и некоторое время смотрела на Президиум, задумчиво скрестив на груди руки. – Удина может быть политиком с непомерными аппетитами, но он не идиот. Он знает, что я права, и если бы среди его подчиненных было меньше подхалимов, он бы уже давно понял, что движется к повышению не той дорогой.

– Ты права, – согласился я, подходя к ней с другой стороны. – Если он продолжит в том же духе, Совет придет к выводу, что его волнует только личная карьера, а не место человечества в галактическом правительстве.

– Именно. Глупо с его стороны было вести себя так, словно избрание меня Спектром – это очко и в его пользу. В сущности я знаю, что так оно и есть, но мне нужно, чтобы он действовал так, будто я получила это место, потому что достаточно хороша, а не потому что подошло время для человечества.

– Кроме того, ему стоит научиться уважать Спектров как правую руку Совета, – заметил я, а затем, когда мне в голову пришла еще одна мысль, спросил: – Ты поэтому не стала спорить с ним на глазах у Совета? Чтобы у них создалось впечатление, что он понимает, что произошедшее сегодня никоим образом не затрагивает его? – Шепард кивнула в ответ; ее губы, пересеченные шрамом, – полоской светлой неровной кожи от носа до подбородка – все еще оставались недовольно скривленными.

– Так что он может перестать вести себя, будто случившееся каким-то образом означает, что он чего-то заслуживает, – произнесла она мягко, – и начать зарабатывать это право.

Я поразился тому, насколько точно она улавливала суть происходящего. Большинство оперативников спецназа проявляли способности в области тактики и с легкостью находили бреши в обороне противника, но помимо этого не могли поддержать беседу ни на какую другую тему. Не знаю, почему я ожидал, что и она окажется такой же, ведь все в ней, начиная с ее внешности и заканчивая ее позицией и званием единственного Спектра человечества, должно было дать мне понять, что она превосходила остальных более чем в одной области.

Кроме того, Джена была привлекательной в какой-то странной, пронзительной манере. Ее лицо было угловатым с высокими острыми скулами и кошачьими глазами, однако ее вечно нахмуренные в раздражении или концентрации брови не позволяли разглядеть их как следует. Ко всему прочему, коммандер Шепард являла собой воплощение слова «устрашение», хотя обычно меня не так просто запугать. Даже не беря в расчет шрамы, которые она носила, словно медали, или то, что каждое ее слово, каждый жест буквально излучали уверенность, вы знали, что единственная причина, по которой вы все еще живы, заключалась в том, что у нее нет причин вас убивать. Сложно было осмыслить, что вся эта сила и способности заключены в одной женщине, которая, к тому же, была младше меня. Неудивительно, что они выбрали именно ее.

Джена оказалась более приятным человеком, чем я предполагал, а учитывая ее нетерпеливость и вечную занятость, было чертовски приятно осознавать тот факт, что она все же находила время, чтобы поговорить со мной. И… ладно, и она обладала лицом, на которое хотелось смотреть. Эпитет «хорошенькая» подходил для девочек вроде Уильямс, но Шепард напоминала мне ураган или грозу – прекрасную, мрачную и опасную. Она не была похожа ни на кого из моих знакомых. Мне всегда удавалось сохранять невозмутимый вид и не пересекать тонкую грань между дружелюбностью и близкими отношениями, но я не раз ловил себя на том, что наблюдаю за ней краем глаза. Я убеждал себя, что дело лишь в ее выдающейся репутации, и что это скоро пройдет.

Мне сказали, что она решила оставить меня в команде, отправляющейся на задание, потому что я хорошо показал себя на Иден Прайме. Мне с трудом удалось не выглядеть таким гордым, каким я себя чувствовал. Существовала вероятность, что на свою первую миссию в роли Спектра она захочет взять совершенно новый экипаж, и услышать о том, что она желает видеть меня частью этой команды, было очень приятно. Не только потому, что мне хотелось реабилитироваться за прокол с маяком, но потому, что я знал, что чем бы ни обернулась эта миссия, работа плечом к плечу с Шепард будет незабываема. В таких заданиях нет места осторожности, это был шанс увидеть, на что я на самом деле способен.

– Так каков план? – неожиданно спросила Эшли; она стояла, облокотившись на перила у окна.

– «Нормандия» в нашем распоряжении всего около часа, необходимо пополнить запасы и сменить нескольких членов экипажа. Наши новые друзья-инопланетяне летят с нами, им тоже потребуется немного времени, чтобы собраться, – произнесла Шепард, бросив взгляд на свой инструметрон. – Джокер говорит, мы сможем отбыть примерно через десять часов, а ночной цикл Цитадели начинается через три, так что, похоже, ночевать мы будем здесь.