Текст книги "Свежий ветер (СИ)"
Автор книги: LockNRoll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 65 страниц)
В голове роилось множество теорий, и, с трудом вдыхая кажущийся невероятно густым и душным воздух, я нашел объяснение, которое обладало неким извращенным смыслом. Мое дальнейшее изучение отчетов с Омеги и других планет и станций в системах Терминус, в течение которого я узнал о церберовском судне, словно в издевку носящем название «Нормандия», я только укрепился в своих подозрениях. В распоряжении «Цербера» имелись самые передовые технологии, они могли позволить себе лучших ученых и при этом не были скованы ни моралью, ни этикой. Ради достижения своих целей они пойдут на что угодно. И я видел только одно возможное объяснение происходящему – они создали машину по ее подобию, робота с ее лицом и голосом, находящегося под их полным контролем.
На самом деле эта теория отлично вписывалась в общую картину. «Цербер» хотел, чтобы на него смотрели, как на последнюю надежду человечества, а с начавшимися атаками коллекционеров вера колонистов в Альянс, и без того слабая, окончательно рушилась. Коммандер Шепард была величайшим бойцом нашей расы – иконой, которую Альянс до сих пор представлял идеалом, хоть и предал забвению ее идеи. Люди верили ей, верили в нее; большинство новичков были наслышаны о ее невероятных способностях и при первой же возможности последуют за ней. С таким человеком на передовой «Цербер» без труда привьет людям свой образ мышления. Это казалось мне извращенным даже по их меркам.
Я ни на секунду не позволил себе подумать, что эта женщина и правда та, за кого себя выдавала. Все это представлялось мне жестокой шуткой «Цербера», и одна мысль о том, что кто-то может принимать это всерьез, выводила из себя. Шепард бы никогда не стала работать с ними, даже если бы и оказалась живой, а я присутствовал на ее похоронах. Черт побери, это я первым узнал, что она мертва. «Цербер» просто использовал память о ней, ее лицо в своих личных целях. Идея казалась мне тошнотворной – все равно, что выкопать труп, привязать к его конечностям веревки и заставить плясать.
Я находился здесь только потому, что Альянс всерьез подозревал – за нападениями на колонии стоит именно «Цербер». Почерк им вполне соответствовал – придумать угрозу, реализовать ее, а затем создать кого-то вроде нее, чтобы решить проблему и завоевать всеобщее доверие. Манипулирование людскими страхами являлось их величайшим оружием. Однако это не сработает. Джена не была роботом, она представляла собой личность столь уникальную, что никому – и им в том числе – не удалось бы воссоздать ее.
Костяшки моих пальцев полыхнули голубым пламенем, и я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Меня одолевало сильное желание что-нибудь сломать, найти ответственного за этот абсурдный обман и заставить его заплатить.
Я провел еще много часов, изучая всю доступную мне информацию, упорядочивая свидетельства, сверяя время и пытаясь понять, какова их конечная цель. Вскоре я начал просматривать информацию по церберовским лабораториям, которые нам удалось обнаружить, надеясь найти хотя бы какие-то упоминания о подобном плане или же свидетельства того, что развитие их отделений робототехники достаточно продвинуто, чтобы создать что-то вроде того призрака, что я видел на видеозаписи.
Где бы она ни объявлялась, самозванка утверждала, что ищет помощь для того, чтобы сражаться с коллекционерами. Они набирали людей и использовали ее для этих целей. Как я и думал.
Это неправильно. Зло, порожденное больной фантазией. Она была мертва, и им следовало позволить ей покоиться с миром.
Я послал Андерсону зашифрованное письмо, в котором сообщал обо всем, что нашел, а также спрашивал, не известно ли ему что-либо еще. Я написал старым друзьям и сослуживцам, прося их о помощи. Я сделал все возможное, чтобы раскопать как можно больше информации об этом… создании с лицом Шепард.
Не знаю, сколько просидел там, уткнувшись в голографический экран, но к тому моменту, как в сопровождении шипения открывающейся двери в помещение зашла встревоженная Лилит, на улице уже стояла кромешная тьма.
Только тогда, ощущая жгучий стыд, я вспомнил об условленной встрече.
Я извинился перед девушкой, а затем, потому что она спросила, рассказал ей правду или, вернее, ту ее часть, которую смог. Я заменил имя Шепард на «старого друга» и поведал все, что знал о происходящем. Я изо всех сил старался сделать так, чтобы это выглядело достаточно важной причиной для моей забывчивости, в результате которой я так и не явился на свидание. Время уже давно перевалило за полночь, и все заведения закрылись. Никогда прежде я не опаздывал на встречу с девушкой и уж тем более не забывал о ней начисто. И сейчас, когда меня вырвали из моего маленького мирка, я чувствовал себя ужасным эгоистом.
Несмотря на очевидную разочарованность, без следа сарказма или злости Лилит заверила меня, что она все понимает и просто оставит меня наедине с работой, раз уж это столь важно. Ее реакция показалась мне странной. Сам того не желая, я подумал о том, как повела бы себя Джена в подобной ситуации – скорее всего, велела бы мне пересмотреть мои гребаные приоритеты, а затем удалилась бы, всем своим видом демонстрируя, что у нее в любом случае есть более важные занятия.
Я сказал Лилит, что наверстаю упущенное, но когда она вышла, улыбнувшись на прощание, понял, что просто не смогу этого сделать. По крайней мере до тех пор, пока это создание с лицом Шепард существует во Вселенной. И пусть я знал, что она являлась ненастоящей, однако это не меняло положения вещей – это была она; именно это лицо, это тело и голос я так старался забыть. И вновь, как якорь, она тянула меня назад, стоило мне лишь решить, что я могу наконец сделать шаг вперед. Закрыв глаза, я увидел ее, и внутри стянулся тугой узел, наполняя меня бессильной яростью.
«Цербер». Все это – их вина.
************
Шепард
Потихоньку сняв вторую туфлю, я опустила ногу на землю и поморщилась, когда мелкий гравий впился в голую ступню. На каблуках я с трудом сохраняла вертикальное положение, что уж говорить о предстоящем мне убийстве? С этой мыслью я оставила обувь на выступе стены.
Несмотря на всю мою любовь к огнестрельному оружию, в этот раз придется обойтись без него – Касуми сказала, нам нельзя привлекать внимание. Впрочем, это меня устраивало. Четыре года, в течение которых я обучалась балету в частной школе, отлично сочетались с восьмью годами неорганизованного тренинга, полученного у убийц, наемников и мастеров рукопашного боя. Я вполне могла работать тихо.
Приподняв подол узкого кожаного платья, я, словно львица, кралась по усыпанной гравием дорожке, не сводя глаз с затылка своей жертвы; вспышка справа свидетельствовала о том, что Касуми отключила свою маскировку. В этот же момент привычным, отточенным движением я сломала охраннику шею и без лишнего шума опустила обмякшее тело на землю, в то время как моя спутница оглушила свою жертву.
Появившийся мгновение спустя из-за угла еще один человек в форме стал для нас полнейшей неожиданностью, но в доли секунды я оказалась рядом с ним и с силой впечатала ладонь ему в рот, не позволяя выкрикнуть предупреждение. Глаза мужчины расширились, но уже в следующий момент, обхватив свою жертву за затылок, я с силой ударила его коленом в лицо; все еще живой, он сплюнул выбитые зубы. Так не пойдет.
Приложив охранника головой о выступ, на котором стояли мои туфли, я нанесла ему удар локтем в трахею, отчего с омерзительным хрипом он осел на землю с уже остекленевшими глазами. Мой длинный, искусно отделанный кинжал, который я купила на Омеге, значительно упростил бы работу; он напоминал мне те ножи, которые я использовала, когда состояла в банде. Однако, несмотря на то, что я неплохо умела обращаться с подобным оружием, оно оставляло слишком много следов, а потому не подходило в данном случае.
Опустив взгляд, я осмотрела свое заляпанное кровью последней жертвы тело – это убийство, в отличие от первого, вышло грязным. Много времени прошло с тех пор, как кровь врага покрывала мои голые руки; еще больше – с тех пор, как при этом мои ногти были накрашены, и сейчас их красный цвет отлично гармонировал с пятнами на ладонях и стене, около которой охранник сделал последний в своей жизни вдох. Касуми сказала, что этот оттенок пойдет мне. Цвет крови всегда мне шел.
Моя спутница приблизилась ко мне с заинтересованной ухмылкой на странно окрашенных губах и спросила, готова ли я двигаться дальше. Я вытерла руки о рубашку мертвого охранника и, пребывая в каком-то странном оцепенении, коснулась колена, на котором остались следы его зубов. Я слышала, что подобные вещи могут стать тяжелым испытанием для обычного человека, но они никогда не волновали меня – во всяком случае, когда я знала, что права. Для меня это было так же легко, как забить животное, и мало кто мог переплюнуть меня в этом деле.
«Ты убийца, Джена, – однажды сказал мне Калверн – в последний раз, когда я покорно стояла перед ним, не смея возразить. – И ты никогда не станешь кем-либо другим».
И пусть он был прав, но по крайней мере я все еще жива и убиваю на своих условиях.
Дав Касуми утвердительный ответ, я подняла туфли – они понадобятся мне чуть позже, после того, как я закончу обыск апартаментов Доннована Хока на предмет образцов ДНК, а может, и еще чего-нибудь интересного.
Отсутствие сдерживающих правил Альянса на самом деле значительно все упрощало. Теперь если мне хотелось что-нибудь заполучить, я просто брала нужную мне вещь, зная, что, во-первых, граблю преступников, а во-вторых, что «Церберу» плевать на такие мелочи. Да, в некотором роде это было крайностью, но я быстро привыкала к подобному положению. Никогда еще я не обладала такой властью, и дело даже не в кибернетических имплантатах, а в понимании, что меня ничто не ограничивает; я могла делать буквально что угодно, лишь бы задание было выполнено. О, с каким удовольствием я послала к черту правила и уставы.
Конечно же, я все еще скучала по прежним товарищам и по первой «Нормандии», но сейчас я жила той жизнью, для которой была рождена.
Позже, когда мы закончили ту небольшую операцию, и Касуми вернула память своего любовника, мои мысли вновь обратились к Кейдену. В последнее время я старалась делать это реже – воспоминания о нем отвлекали, но я так привыкла к его постоянному присутствию, что до сих пор ощущала укол разочарования, стоило мне вспомнить, что я понятия не имею, где он сейчас. Мне все еще казалось, что я могу наткнуться на него в коридорах корабля, или же, проснувшись среди ночи, найти его в столовой, утоляющим голод. Но его не было, и вместе с уверенностью, что в моей жизни чего-то не хватает, пришло нежелание бороться с этим. Кейдена не было рядом, никто не мог унять мои страхи касательно «нас», и я понятия не имела, что мне делать и думать обо всем этом.
Я знала, что нужно найти его, но как? Я не могла связаться с Андерсоном, потому что была уверена – «Цербер» наверняка отслеживает, если не откровенно контролирует, мою корреспонденцию. Кроме того, мне было неизвестно местонахождение Кейдена, ведь никто не хотел дать мне эту информацию.
Как он отреагирует на мое появление? Может быть, останется безразличным? А может, придет в бешенство?
В памяти всплыло его лицо – такое, каким я видела его в последний раз в своей каюте. Кейден смотрел на меня так, словно это была наша маленькая игра; казалось, он уходил только для того, чтобы впоследствии иметь возможность вернуться. Мы понимали друг друга. Он олицетворял все, в чем я тогда нуждалась, и… ничто не изменилось с тех пор для меня, и он все еще являлся тем, что мне было нужно.
Для меня прошло чуть больше недели; для него – более двух лет. Такого никогда и ни с кем не случалось, и я не могла воспользоваться чьим-то опытом, чтобы понять, как вести себя в подобной ситуации. Захочет ли он вообще видеть меня? Ведь для него я лишь призрак.
Любые размышления на эту тему рано или поздно заводили меня в тупик, а потому я пыталась и вовсе не думать о Кейдене, не думать обо всем этом, но у меня плохо получалось. Я безумно скучала по нему, и это сводило с ума.
************
На то, чтобы привыкнуть к своей новой каюте и огромной ванной комнате с великолепным душем, способным привести меня в чувство после любой миссии, у меня не ушло много времени. Пока я оборачивалась полотенцем, мощная система вентиляции очистила воздух от пара; с интересом я обратила внимание на то, что зеркало не запотело. Что ж, когда у тебя столько денег, сколько у Призрака, эти маленькие предметы роскоши вряд ли могут повлиять на твое благосостояние. Работа с «Цербером» имела свои плюсы.
Некоторое время я разглядывала в зеркале свое отражение. Шрамы, рассекавшие раскрасневшуюся от горячей воды кожу, заживали, однако не так быстро, как мне бы хотелось. Чаквас сказала, что я должна больше отдыхать, но поскольку это было невозможно, мне следовало просто стараться сохранять спокойствие и хорошее настроение, что, в сложившихся обстоятельствах, тоже представлялось маловероятным. А кроме того, темные волосы до плеч, обрамлявшие лицо мокрыми прядями, делали меня похожей на себя в детстве, и к этому я привыкнуть не могла. Мне хотелось, чтобы мое тело осталось прежним, однако восстановление на клеточном уровне привело к тому, что там, где шрамы затянулись, я имела гладкую, бледную, усыпанную странными веснушками кожу восемнадцатилетней. Я совсем не походила на себя.
Мы только что завербовали Джек – жестокую и покрытую с ног до бритой головы татуировками женщину-биотика, и я узнала ее с первого взгляда. Дело было не в том, что я встречала Джек прежде, а в том, что лишь программа амнистии Альянса уберегла меня от участи стать ею. Эта весьма отрезвляющая мысль заставила меня вспомнить человека в дорогом костюме, который пришел в полицейский участок и освободил меня от тюремного заключения. Тогда я еще не понимала, как мне повезло; не осознавала, насколько хуже могло все обернуться, и где я в итоге оказалась бы.
Странно-отстраненным движением я протянула руку и достала из-за зеркала припрятанные в первый день ножницы. Собрав волосы от ушей вверх, я завязала их резинкой на макушке. Неосознанно пропустив оставшиеся свободными пряди на затылке сквозь пальцы, я стала остригать их одну за другой до тех пор, пока они не стали такими короткими, что я больше не могла их ухватить. Звук, с которым лезвия отсекали волосы, вернул на мое лицо улыбку. Порывшись в набитой всякой всячиной тумбочке, я нашла бритву, явно предназначенную для кого-то, чьи волосы ниже шеи не были выжжены лазером без его на то согласия.
Миранда сказала, что это было сделано для моего же блага – как и все остальные замеченные мною «улучшения». Уверена, даже моя грудь увеличилась в размере, но поскольку броня сидела идеально, я не стала упоминать этого факта. Миранда объяснила, что они не видели смысла восстанавливать волосяные луковицы на большей части моей кожи, учитывая, что я все равно стала бы бриться каждую неделю, как и многие другие оперативники, для того, чтобы боди, надеваемое под броню, лучше прилегало к телу. Возможно, Миранда была в чем-то права, но я все равно скучала по ощущению отросших за пару дней волосков на коже, которое помогло бы мне почувствовать себя живым, дышащим человеком, а не киборгом.
Потратив еще немного времени, я обрила затылок и, повернув голову вбок, осмотрела короткие черные волоски, простершиеся от уха до уха. Сняв резинку, я распустила волосы, и, рассыпавшись по плечам, они скрыли то, что я только что сделала. Но я не желала ничего прятать, я просто хотела походить на саму себя.
Казалось бы, мелочь, незначительный подростковый знак протеста. Но в тот момент мне нужно было хотя бы выглядеть собой, вернуть себе контроль над своим телом после того, как оно так долго находилось в руках церберовских ученых. Джек напомнила мне об этом. Она не скрывала своей сущности; я еще никогда не видела столько татуировок на одном человеке. Внешность этой женщины ни на мгновение не оставляла сомнений в том, кем она являлась – кипящим чаном обиды, негодования, бессильной ярости и животных инстинктов.
Наклонившись, я взлохматила волосы, выбирая оставшиеся отрезанные пряди и кидая их в раковину. Когда я вновь заглянула в зеркало, мое отражение стало гораздо более похожим на меня, и я все еще могла собрать волосы в пучок на время боя. Проведя пальцами по голове от затылка вверх, я почувствовала, как губы растягиваются в ухмылку, когда короткие мягкие волоски сменились густыми длинными и гладкими локонами. Так-то лучше. По крайней мере теперь никому не покажется, что я пытаюсь подражать Миранде.
Пустив в раковину струю воды, я стала наблюдать за тем, как выращенные в лаборатории волосы исчезают в сливном отверстии, чтобы затем быть перемолотыми системой переработки мусора «Нормандии».
Оставить Миранду на корабле во время визита в «Чистилище» оказалось хорошей идеей, хотя она и хотела пойти. С первого взгляда она невзлюбила Джек, и это чувство однозначно было обоюдным; эта взаимная неприязнь могла осложнить дело, однако мне все же удалось уговорить Джек, и теперь она была уверена, что работает на меня, а не на «Цербер». Эту уверенность я старалась взрастить в каждом новом члене команды, и, кажется, все шло по намеченному плану.
Заполучить Джек оказалось проще простого. В сопровождении Заида и Гарруса я подошла к ней и объяснила, что самая опасная стерва во всей галактике – это я, а вовсе не она, однако, присоединившись к моей команде, она приобретет возможность без оглядки использовать свои биотические способности, да еще и получит награду в виде свободы, а также интересующей ее информации и кучи кредитов. Я сказала Джек то, что сама бы хотела услышать, окажись на ее месте – что я всегда буду говорить ей правду, требовать от нее полной самоотдачи, и если она обнаружит, что я лгу, то может убить меня. Когда же Джек спросила, откуда ей знать, что я не использую ее, как «Цербер» всегда с ней поступал, я ответила, что не работаю на «Цербер» – это они работали на меня, понимали они это или нет. Я заверила ее, что у меня нет причин обманывать.
Отбросив полотенце в сторону, я вышла из душевой и достала одежду из расположенного у кровати шкафа.
Мне нужен был корабль, набитый лучшими в галактике бойцами – такими, как я. Джек по праву занимала место в этом списке, что, в общем-то, неудивительно. Я знала, что даже если нам удастся остановить коллекционеров, грядет война, и я нуждалась в ней. Как и в остальных. Их всех объединяло нечто общее – некое чувство одиночества, которое приходит вместе с осознанием, что ты лучший в том, что делаешь, и можешь полагаться только на самого себя. Это казалось правильным – собирать команду из столь же битых, как и я, жизнью людей.
И все же даже среди остальных членов экипажа Джек выделялась. Она напоминала мне меня – ту, кем я могла бы стать. Я выросла на улицах, она – в лаборатории, у нас обеих имелись невероятно яркие врожденные способности, хотя, пожалуй, мои было чуть проще контролировать. Так же, как и я, она бросала все и убегала, лишь только приходила к выводу, что больше не сможет извлечь для себя выгоды, или если понимала, что, притворяясь заботливыми, люди начинали использовать ее. Так же, как и я, она всегда сама о себе заботилась и ставила выживание превыше всего. Она всегда продумывала пути отступления и до сих пор была жива благодаря своим инстинктам. Я узнала в ней все эти черты и уважала их. Может быть, и Джек заметила то же самое во мне и именно поэтому теперь мерила шагами трюм корабля.
Она хотела найти для себя темный, тихий и безопасный угол. Не имеет значения, насколько выросло человечество – мы все еще оставались животными с простейшими потребностями в тепле, еде, убежище, безопасности. Любви.
Но это сложно для таких, как мы – для тех, кого предавали и отвергали. Мы понимали значение слова «безопасность» лучше, чем кто-либо другой. Я все еще не доверяла «Церберу» – и никогда не стану этого делать, но я начала задаваться вопросом насчет Миранды. Теперь мне казалось, что она вполне могла быть искренней со мной. Да, она утаивала информацию – в этом у меня не было никаких сомнений, однако я потихоньку стала допускать, что она не лгала ни о себе, ни о своих мотивах. Ей и вправду могли приказать помогать мне, и она на самом деле могла верить в то, что делала. И если я не ошибалась в своих оценках, то насколько трудно будет склонить ее на свою сторону?
В мои долгосрочные планы (хоть я ни словом об этом не обмолвилась) входило, как сформулировала это Джек, податься в пираты. Я собиралась забрать этот корабль, тех, кто пожелает пойти за мной, и разорвать все связи с «Цербером», как только наши пути разойдутся. Поначалу я думала, что и Джейкоба, и Миранду придется вышвырнуть в открытый космос или же, в случае моего особо хорошего расположения духа, высадить их на какой-нибудь луне, но в последние несколько дней я пришла к выводу, что мне, возможно, удастся переманить Джейкоба вместе с его идеализмом. Может быть, это же получится и с Мирандой. Посмотрим.
Эта идея была моей путеводной звездой, чем-то, что я могла держать при себе, тогда как все остальное, окружающее меня, несло на себе гребаный логотип «Цербера». Это служило мне напоминанием, что я им не принадлежу и никогда не стану их собственностью. Когда эта мысль впервые пришла мне в голову, я вновь почувствовала себя семнадцатилетней девчонкой, глядящей на своего босса, но не слышащей ни слова из сказанного им; приятная теплота разливалась в груди от того, что я знала что-то, неизвестное ему – что он вскоре умрет и последние мгновения проведет, сожалея, что недооценил меня. Сейчас я чувствовала то же самое. Пусть даже я отдам жизнь ради достижения своих целей, но это будет мой выбор – не их. Я была уверена в том, что поступала правильно. Альянсу придется принять это. Как и Кейдену.
Кейден. Мне следовало связаться с ним, объясниться. Я слишком долго откладывала это, опасаясь получить ответ, который не смогу вынести, но время пришло.
Вполне вероятно, он уже слышал обо мне, видел записи камер наблюдений или что-нибудь в этом роде. Я не слишком-то скрывалась на Омеге, да и в других местах, и пусть на мне почти всегда был надет шлем, а на Цитадели я старалась вести себя тише воды, ниже травы, однако слухи о моем возвращении наверняка циркулировали по всей галактике. Эту истину я игнорировала уже в течение некоторого времени, по-детски надеясь, что проблема разрешится сама собой.
Я понятия не имела, как он воспринял новость. Сейчас мы с ним находились на разных волнах. Для меня прошло менее месяца; я перешла на работу в другую организацию, занималась новой миссией, но мои чувства остались теми же, какими они были на первой «Нормандии». Для него прошло более двух лет, он поднялся по службе. Да, я все еще могла отдавать ему приказы как агент N7 и Спектр, но он уже никогда не будет тем же самым лейтенантом, которому я велела направляться к спасательным челнокам, потому что опасалась за его жизнь в случае, если его потянет на подвиги.
Но я должна по крайней мере попробовать. Ради него. Я хотела, чтобы он узнал это от меня, а не кого-то, кто извратит факты и представит мою работу с «Цербером» чем-то, чем она не являлась.
Сев перед консолью, я запустила несколько программ, которые Касуми загрузила на мой инструметрон – предполагалось, что они зашифруют отправляемое мною сообщение, а также смогут защитить его от чужих глаз, однако, даже несмотря на заверения Миранды, я была уверена, что ничто на этом корабле не остается тайной. Время от времени я узнавала факты, свидетельствующие о том, что она не до конца контролировала текущую операцию и не располагала всей информацией. Помня об этом и понимая, что не могу писать слишком откровенно, я вбила прежний служебный адрес Кейдена. Да, вероятность того, что он более не использовал его, имелась, но я должна была попытаться.
Несколько секунд я вглядывалась в пустое сообщение и не могла себе даже представить, что могу сказать.
Очевидно, идиотские фразы вроде «я скучаю по тебе» или «я все еще та, кем была прежде» даже не рассматривались. В итоге я просто рассказала ему правду или, вернее, ту ее часть, что я могла позволить увидеть «Церберу». Я написала, что жива, пусть в это и сложно поверить, и собираюсь остановить коллекционеров, пользуясь для этого активами «Цербера». Я сообщила ему, что у меня все хорошо, хоть я и провела последние два года в коме или даже хуже. Я также попросила его сообщить свое местонахождение, чтобы у меня была возможность встретиться с ним лично и объяснить все более подробно. Он заслужил это. Обнаружив, что пишу, как все кажется мне неправильным без него, я быстро стерла последние фразы. Не стоит выходить за рамки профессионализма. Теперь все изменилось.
Я уже собиралась отослать сообщение, когда мне в голову пришла мысль. У него не будет ни единой причины верить, что письмо пришло от меня, так почему я ждала, что он станет отвечать и уж тем более сообщать о своем местонахождении? Скорее всего, он просто решит, что это чья-то идиотская шутка. Мне было необходимо доказательство, так что я потянулась к камере над консолью. Всего один щелчок – и на экране появилось изображение. Я выглядела чертовски уставшей, но по крайней мере волосы были в порядке; это фото вполне подойдет. Прикрепив его к сообщению, я дописала пару строк, объясняя, зачем сделала это. А затем велела ему быть осторожнее, потому что мне не хотелось, чтобы с ним что-нибудь произошло прежде, чем я смогу увидеть его лично.
Не перечитывая письмо, я нажала кнопку «отправить», отчаянно надеясь, что только что не допустила огромной ошибки.
************
Лишь много-много позже я узнала, что у этого сообщения не было никаких шансов достичь адресата. Только после того, как мы разорвали все отношения с «Цербером», и «Нормандия-СР2» стала независимым судном под моим командованием, Миранда призналась, что, скорее всего, у Келли были четкие инструкции блокировать входящую и исходящую корреспонденцию определенных личностей. И Кейден наверняка являлся одним из них. В досье он был отмечен как «слишком правильный», чтобы пытаться влиять на него. Неподкупный. «Цербер» не знал, что с ним делать. Учитывая его способности и опыт сражений, он стал бы идеальным кандидатом в мою команду, если бы только не держался так за Альянс и не озвучивал свою неприязнь и недоверие к тем людям, с которыми я сейчас работала. Как итог, его посчитали неподходящим, и даже мое возможное общение с ним было признано опасным для миссии и того контроля, что «Цербер» желал иметь надо мной.
Однако они все равно хотели использовать его, ведь Кейден оставался ценным активом. Вот почему они подкинули Альянсу информацию, добились его размещения на Горизонте. Таким образом, они могли подтвердить свои догадки относительно того, что коллекционеры искали людей или места, связанные со мной, а также, в качестве бонуса, убрать с дороги и самого Кейдена, который наверняка погибнет или окажется среди похищенных колонистов. Стремление отомстить за друга должно было укрепить мою решимость завершить миссию и спасти человечество. Вот какая роль отводилась штабному коммандеру Аленко.
Мисс Чамберс мало что знала о происходящем – «Цербер» никогда и никому не давал информации больше, чем это было абсолютно необходимо. Вот почему не Миранда отвечала за наблюдение за мной, хотя и имела доступ. Вместо этого они дали мне Келли, которая должна была втереться ко мне в доверие, расположить к себе своими сладкими манерами, а затем склонить на сторону «Цербера», заставить предать Альянс. Чтобы не возбуждать моих подозрений, она пропускала редкие сообщения от командования. Она позволила мне поддерживать связь с Андерсоном только потому, что знала – он не сможет мне ничего сообщить. Ей повезло, что она погибла прежде, чем мы вытащили уцелевших из капсул во время штурма базы коллекционеров. Ее смерть – ничто в сравнении с тем, что бы я с ней сделала, узнав правду. Я ненавидела, когда мною манипулировали, особенно если это включало в себя смерть кого-то, кого я до сих пор… о ком я до сих пор заботилась, даже несмотря на все, что случилось с тех пор.
Однако когда я посылала то сообщение, ничто из этого не было мне известно. Тогда я еще верила, что каждому на этом корабле было дано дополнительное распоряжение пудрить мне мозги кто во что горазд; тогда я еще не разобралась в реальном положении вещей.
Вызвав меня следующим утром, Призрак рассказал о Горизонте и находящемся там Кейдене – о чем-то, известном ему с момента моего пробуждения. Мне хотелось наорать на него, заявить, что, если он не говорит всего, что знает, то бесполезен для меня. Я хотела дать ему понять, что не являюсь бездушным инструментом, который он может направить на что-то по своей воле. Но я не могла себе этого позволить, потому что с каждым мгновением приближался тот страшный час, когда Горизонт будет опустошен, а Кейден – этот безмозглый герой Альянса – будет мертв. Я знала, что он сделает все возможное, чтобы спасти колонистов, пожертвует собой ради них в случае необходимости, а потому могла думать лишь о том, чтобы добраться туда как можно скорее.
Я понятия не имела, что скажу ему при встрече, однако решила, что буду беспокоиться об этом после того, как и он, и колонисты окажутся в безопасности. Так что мы поспешили на Горизонт, и каким-то образом я вбила себе в голову, что спасу его, и он будет благодарен и рад мне; что это чувство тревоги, овладевающее мною, имело под собой… совсем другие причины. Оглядываясь назад, я понимаю, что мои ожидания были глупы, наивны; в подобные придуманные ими самими сказки верят дети – это защитный механизм, позволяющий убедить самих себя в том, что родители любят их, даже когда суровая реальность доказывает обратное. Если бы я хоть на секунду как следует задумалась над его возможной реакцией, я бы поняла, что он, конечно же, будет зол и сбит с толку, конечно же, он не поймет. Мне следовало ожидать этого, но я вышла к нему с открытым сердцем, и он не дал мне даже шанса объяснить, просто глядя на меня так, словно не знал, кто я такая.
Я больше не видела его.
========== Оцепенение ==========
Кейден
Дверь позади меня закрылась, придавив парочку странных насекомоподобных существ, и, прихрамывая, я прошел вглубь склада. Чем бы ни были эти твари, откуда бы они ни взялись, по крайней мере стены служили надежной защитой от них.
Альянс оказался прав – человеческие колонии и в самом деле подвергались нападениям, но если за этим стоял «Цербер», значит, они сильно прибавили с тех пор, как наши дороги пересекались в последний раз. Стараясь успокоить сбившееся дыхание, я внимательно оглядел помещение на случай, если одно из тех созданий все же проникло внутрь.
