Текст книги "Свежий ветер (СИ)"
Автор книги: LockNRoll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 65 страниц)
Прежде, чем заговорить снова, ей пришлось сплюнуть кровь, скопившуюся во рту.
– Не позволяйте им снова оживлять меня, не позволяйте. Я не смогу пройти через это еще раз. Я так… так устала.
Ее слова разбивали мне сердце, было больно думать о том, что она сделала, что мир требовал от нее, но это не изменило моей цели. Пусть моя просьба сделать что-то еще и была эгоистичной, пусть она разозлится на меня, пусть ее слова причиняли боль, мне просто нужно было, чтобы она осталась в живых. Я хотел знать, что впереди меня ожидает будущее с ней.
Я добавил еще две капсулы медигеля в приемник, надеясь восполнить потерю лекарства, вытекающего через прорехи брони. Ее ранения так тяжелы, и все же она нашла в себе силы продержаться до конца. Но это не конец, не может им быть
– Я знаю, – сказал я, обнимая ее и со всей нежностью, возможной в защитных перчатках, удерживая ее голову, – и обещаю, что скоро все закончится, ты будешь свободна, но пока мне надо, чтобы ты сделала еще кое-что, совсем немного. Ты должна оставаться живой. – Я умолял ее, но так тому и быть, если это принесет результат. – Ты сделаешь это для меня?
– Пожалуйста… – пробормотала она снова, словно не слышав меня. – Я… вы не можете позволить им завладеть мной. Вы… не можете. Скажите… Аленко. Скажите Кайдену… Он… он поймет…
– Я здесь, – произнес я, стараясь устроить ее поудобнее, и поцеловал спутанные волосы. Она пахла дымом, и потом, и кровью, но мне показалось, что я ощутил и запах ванили. Я закрыл глаза, наслаждаясь ее близостью. – Я здесь, и я увезу тебя домой. На этот раз я спасу тебя.
Новое предупреждение привлекло мое внимание: у нас оставались считанные минуты до того момента, когда атмосфера станции станет непригодной для дыхания. Я не знал, куда отнести ее, но мы точно не могли остаться здесь.
– С тобой все будет хорошо, – прошептал я, просовывая руку под ее колени, – с тобой все будет… – резкая боль пронзила грудь, лишая возможности дышать, когда я поднял ее; ноги стали ватными. Джена протестующее вскрикнула, ее голова безвольно уткнулась мне в плечо. Каждый шаг на пути к челноку был мукой – раны, начавшие заживать благодаря медигелю, открылись снова, имплантат горел огнем.
Все это было неважно. Ничего не имело значения. Только она. Я не позволю ей умереть. Пока мне хватает сил стоять на ногах, я буду бороться. Шаг за шагом. Левая рука Джены безвольно свисала – все еще бесполезная и мертвая, хотя кровотечение остановилось. Вес Джены заставлял меня чувствовать себя сильным, словно пока она в моих руках, я способен на все. Мы едва достигли челнока вовремя, и к этому моменту у меня перед глазами все плыло.
Снаружи кислорода уже не было, но внутри крошечного аппарата еще оставалось немного. Со стоном я опустил Джену в кресло и запустил системы. Уничтожившая Жнецов вспышка совместно с жестким приземлением причинили челноку огромный вред. Система жизнеобеспечения не запускалась, так же как и система связи, орудия и… и почти все, кроме двигателей. По крайней мере, мы сможем выбраться с Цитадели – нам придется сделать это, если мы хотим выжить – но нам не удастся укрыться на каком-либо корабле, а без кислорода бессмысленно оставаться в космосе.
Я попытался вызвать СУЗИ – на всякий случай – но никто не ответил. Интересно, повлиял ли на «Нормандию» тот красный свет? А на СУЗИ? Ведь отказали именно ее обновления. Я слышал только тишину в эфире, прерывистое дыхание Шепард и натужный гул двигателей. Через лобовое стекло я увидел Землю и уже не сомневался в том, что нам нужно делать.
– Джена, ты слышишь меня? – позвал я, пристегиваясь в кресле пилота, и помотал головой, стараясь рассеять заполнявший ее туман. – Джена?
Она что-то зло пробормотала в ответ, и этого было достаточно. Держа голубую планету в поле зрения, я поднял челнок с поверхности Цитадели.
Если мы только доберемся до Земли, все будет хорошо. Должно быть хорошо. На Земле есть кислород и больницы, и этот челнок не сможет добраться куда-то еще за то время, что у нас осталось. Не ахти какой план, но он мог сработать, а большего и не требовалось. Луч, соединявший Цитадель с Землей, исчез, и сама станция больше не держалась на орбите нашей родной планеты – Жнецы более не управляли ею. Вокруг нашего челнока одного за другим Альянс и наши союзники уничтожали врагов, которых когда-то считали непобедимыми. Вид завораживал, но у меня имелись другие приоритеты.
Постоянно борясь с плохо слушавшейся системой управления, я пытался провести челнок между летающими в пустом пространстве обломками. Даже здесь, внутри аппарата, мне было тяжело дышать, и я знал, что не только разреженный воздух Цитадели был виной тому, что мои легкие горели огнем. Я также знал, что как только адреналиновая волна схлынет, повалюсь на пол и просплю несколько дней подряд, а потому крепко стиснул зубы и широко открыл глаза.
Система навигации тоже не работала. Земля все увеличивалась в размерах, и уже не в первый раз с того момента, как я покинул «Нормандию», мне пришло в голову, что это был чертовски глупый план. Однако оглянувшись на Джену, вцепившуюся пальцами здоровой руки в ремни безопасности, я осознал, что оно того стоило.
Джена наверняка бы сделала то же самое, если бы могла, я же лишь брал с нее пример, уже представляя мир таким, каким мне хотелось бы его увидеть, и делая все возможное, чтобы именно таким он и стал. Добраться до Земли будет практически невозможно, но я сделаю это. Я спасу ее, чего бы мне это ни стоило. Хоть однажды я спасу ее.
Звук сигнала тревоги привел меня в себя, и я осознал, что нечто красное, видимое боковым зрением – не результат усталости, но горящая обшивка челнока. Очевидно, чертовы атмосферные щиты тоже не работали. Мы растеряли кинетические барьеры, пока пробирались через обломки, и системы были слишком повреждены, чтобы восстановить их, а не имея щитов, мы сгорим за считанные секунды.
Внезапно я похолодел – чувство сродни страху одолело меня. Мне вдруг показалось, что я смотрю на себя со стороны, прекрасно зная, что, скорее всего, скоро умру. Я поборол его, ведь мне надо было позаботиться о чем-то, куда более важном, чем собственная жизнь. Пусть даже я поступлю глупо, пусть ситуация безнадежна, но я буду знать, что сделал все возможное, чтобы построить то будущее, что мы обещали друг другу. Этого будет достаточно.
Все еще не придя в себя окончательно, я продолжил управлять челноком одной рукой, а вторую приподнял над приборной панелью. Биотическое пламя полыхнуло между пальцев, и, пытаясь остаться в сознании, я создал барьер перед челноком. Он не продержится долго, но, возможно, устоит достаточно. Я взглянул на Джену в последний раз, надеясь почерпнуть сил, и стиснул зубы, проводя летательный аппарат сквозь атмосферу Земли. Казалось, весь жар и давление, которым противостоял барьер, сконцентрировались в основании моей шеи, поджаривая мозг. Это невозможно было терпеть – мне хотелось кричать, но я сказал себе, что мои ощущения неважны, я выдержу. Я должен.
Что-то с треском отвалилось от борта челнока, но мы все еще были живы и продолжали двигаться, а значит, это тоже неважно. Я почувствовал, что барьер вот-вот исчезнет, и добавил в него последние крупицы сил, что еще оставались у меня. Я ощущал привкус крови во рту, звон в ушах был невыносимо громкий, но мы вдруг пробились сквозь облака, и я увидел поверхность планеты впереди, наподобие маяка. Мы почти добрались, почти вернулись домой. Но мы двигались слишком быстро. Челнок больше не слушался меня. Я попытался заставить двигатель работать на торможение, но это не возымело никакого эффекта. Передо мной оставался лишь один выход, один последний шанс.
Земля все приближалась, мы летели над каким-то морем, и с превеликим трудом я направил челнок в воду. Имплантат горел огнем, но я не обращал на него внимания – ничто не имело значения, если мне только удастся посадить аппарат, доставить Джену в безопасность. Зафиксировав курс, я выбросил обе руки перед собой и, используя последние крохи собственной энергии, создал биотическое поле, чтобы затормозить челнок. Поверхность все равно приближалась слишком быстро. Я снова сжал челюсти, стараясь усилить барьер, замедлить наше падение, но как только я сделал вдох, нос летательного аппарата врезался в воду, боль в имплантате стала невыносимой, казалось, выжигая каждое нервное окончание в моем теле, и все почернело.
************
Шепард
Что-то дернуло меня вперед, возвращая к жизни, и я открыла глаза. Я не знала, где нахожусь, почему буквально все болит, как попала в челнок, и почему вода затекала в пробоину в обшивке. Если я останусь тут, если не пошевелюсь, то утону. Но я так устала. Я чувствовала себя так, словно достигла своих физических пределов и не остановилась на этом. Угрозы скорой смерти было недостаточно, чтобы заставить меня что-то делать. А затем я посмотрела вправо и вдруг увидела Кайдена, распластавшегося на приборной панели – из его ушей и носа струилась кровь. Сознание прояснилось, и меня наполнило какой-то энергией, которая, как я знала, оставит меня совершенно истощенной, стоит мне только остановиться и задуматься. Что бы это ни было, чем бы ни грозило, я должна вытащить его отсюда. Я должна двигаться.
Внутренне наорав на себя, я заставила себя поднять правую руку и расстегнуть крепление ремня, которое не помнила, как застегивала. Каким-то образом я продержалась до сего момента, и мне нужно было продержаться еще немного, а также помочь Кайдену. Я попыталась встать с кресла и вместо этого рухнула на пол – каждая мышца горела. Мне показалось, что что-то оторвалось внутри меня, а когда я задела консоль изувеченной рукой, то даже не смогла вскрикнуть – меня словно пронзило раскаленным клинком.
Я снова взглянула на Кайдена – его лицо исказила гримаса боли; кровь из раны на лбу и носа капала на панель управления. Вены на его шее вздулись и потемнели – плохой знак. Я найду силы, обязана найти. С помощью здоровой руки я смогла подняться на ноги и, чувствуя, как кровь стучит в ушах, добралась до Кайдена и отстегнула его ремни безопасности. Я не могла тащить его, когда и сама едва держалась на ногах, но в этом и не было нужды. Стиснув зубы от боли, я дошла до аварийного люка и, немного провозившись с упаковкой, достала спасательный плот, а затем вернулась к все еще не пришедшему в себя Кайдену. Я уже хлебнула морской воды, одновременно чувствуя, как содержащаяся в ней соль буквально разъедает мои раны. Внутренний голос с издевкой напомнил, что Кайден обещал однажды отвезти меня на море. Если бы у меня были силы, я бы крикнула, что это, черт побери, не считается! Я не знала, на какой глубине мы находимся, но челнок больше не двигался, быстро наполняясь водой. Мне оставалось только молиться, чтобы суша оказалась неподалеку. Надежды на это было мало, но я построила карьеру на безнадежных случаях.
Моя теперь мокрая здоровая рука была практически бесполезной, но я все же привязала один из ремней плота к броне Кайдена. Затем я крепко вцепилась в него, опасаясь, что мое тело подведет меня в самый неподходящий момент, и дернула за шнур на плоте, одновременно ногой нажав на рычаг, открывающий аварийный люк.
Мир взорвался буйством звуков и движения, под натиском воды боль стала практически невыносимой, но, как я и планировала, плот моментально надулся и буквально вытащил нас из челнока. Пока мы поднимались к свету, оставляя позади черноту горючего и крови, мне показалось, что я оглохла. Я держалась за Кайдена, как могла, закрыв глаза и сконцентрировавшись на ощущении его брони рядом со мной, и, задержав дыхание, считала про себя секунды. Он так часто являл собой мой спасательный трос прежде и вот снова выполнял эту роль.
Ледяной воздух обжег лицо, и я поняла, что мы достигли поверхности. Я все еще держалась за Кайдена, но волны были сильнее, и в конце концов мои пальцы разжались. Мне захотелось закричать, а потом просто заплакать. Меня мотало, как тряпичную куклу; я пыталась найти Кайдена снова, но едва оставалась на плаву, а с каждым движением боль в боку усиливалась стократ. Левая рука была не то что бесполезна, она мешала.
От неожиданного удара обо что-то твердое из глаз посыпались искры, но я осознала, что лежу на песке, и волны все дальше и дальше толкают мое практически безжизненное тело на берег.
Я выбросила руку в сторону, пытаясь найти Кайдена, но его не было рядом. Я не знала, где он. Я содрогнулась, пытаясь подавить рыдания, и заставила себя открыть глаза.
Мои конечности теряли чувствительность, адская боль сменялась онемением. У меня не хватало сил, чтобы повернуть голову и посмотреть, лежал ли Кайден где-то неподалеку, но инстинктивно я чувствовала, что это так. Он был рядом, в безопасности на этом… на этом пляже. Песок был подобен мягкой перине под моим израненным телом, а вода походила на теплое и уютное одеяло. Глубоко внутри я знала, что все будет хорошо. Совсем недавно я не видела ничего, кроме тьмы, а сейчас меня окружал яркий солнечный свет, бьющий в глаза, но я не стала закрывать их. Я не могла, пока нет. Я хотела насладиться этим ощущением. Я должна была удостовериться, что все это происходит на самом деле, что все и вправду закончилось.
Страх, испытываемый мной в океане, прошел, сменившись эйфорией и уверенностью, что на этот раз я не лгала себе. Мне на самом деле больше нечего было делать, впереди не ждали новые битвы, от меня ничего не зависело.
Наконец-то я могу остановиться, насладиться моментом, расслабиться.
Жаль, что мне не хватало сил на то, чтобы протянуть руку и взять его ладонь в свою: я знала, что он сожмет мои пальцы в ответ.
Свет становился все ярче, практически обжигая, боль ушла, и я почувствовала, как поднимаюсь к небесам.
Впереди был свет. Его никогда не было там прежде – ни в прошлый раз, ни в позапрошлый, ни в какой-либо другой момент, когда лишь мгновение отделяло меня от смерти. Возможно, сейчас свет означал, что все это происходит на самом деле, мое время действительно пришло. Я не сожалела о том, что что-то не закончила, меня больше не волновали прошлые ошибки. На этот раз, когда голову наполнил туман, и глаза закрылись сами по себе, я не стала сопротивляться. Я чувствовала, как жизнь покидает мое тело, и надеялась – молилась – что наконец-то попаду в лучший мир.
========== Чистилище ==========
Шепард
Я плыла по озеру черной маслянистой жидкости. Вязкая и удушающая, она наполняла мои легкие, затекала в горло, слепляла глаза, но я продолжала плыть. Мои сны о темноте и скрежете металла по школьной доске не имели ни начала, ни конца, ничто в них не было реальным. Один кошмар перетекал в другой, но теперь я чувствовала, что у меня появилась цель. Теперь я знала, что стремлюсь куда-то, что если продолжу пробираться через эту массу пустого пространства, по ту ее сторону меня может ожидать жизнь.
Наконец я достигла поверхности и вынырнула, сразу же ощутив обжигающий холод. Я глубоко вдохнула, и жизнь буквально хлынула в мое тело, пробуждая, будто электрический разряд. Я распахнула глаза, но все, что увидела – это тени и какое-то странное освещение; непонятные изображения мелькали перед глазами, словно во сне, но что-то подсказывало мне, что это происходит на самом деле.
Стоило мне только попытаться сесть, как резкая боль в конечностях опутала, словно щупальца спрута. Запаниковав, я ухватилась за провода, удерживавшие меня на месте, и вырвала их из рук, отчего кровь забрызгала мою покрытую чем-то белым грудь. Что-то наподобие сирены завывало в ушах все громче и настойчивее. Я точно знала, что не сплю, и все же не могла избавиться от ощущения, что нахожусь в очередном кошмаре. Новая волна страха одолела меня, как только я посмотрела на кровь, струящуюся из ран на руках.
Это Жнецы. Я была уверена, что это Жнецы. Должно быть, они поймали меня, отравили и оставили гнить. Не в этот раз. Я ухватилась за края платформы под собой, при этом все вокруг расплылось перед глазами. Руки соскользнули, и я упала на пол, закричав от боли и шока. Посмотрев вверх, я заметила, как двигаются стены – совсем как на Цитадели в мой последний визит туда. Может быть, это корабль коллекционеров? База Серого Посредника? Это… я не могла… я чувствовала…
Кто-то схватил меня за плечо, когда я попыталась подняться. Не теряя времени, я двинула нападавшего локтем в лицо. До меня донесся стон, но я уже поднялась на ноги и бросилась прочь. Что бы они ни сделали со мной, что бы ни происходило, я не дамся им, не позволю остановить меня. Сначала я убью каждого из них голыми руками.
С трудом я брела вдоль стены, опираясь на нее непослушными руками. Дышать было тяжело, еще тяжелее – оставаться на ногах и в сознании, но я попадала и в более страшные ситуации и выжила. Я шла по длинному коридору – темному и какому-то нереальному, освещенному красными лампами, расплывающимися в нечеткие пятна, стоило мне только попытаться сфокусировать на них взгляд. Это место пахло кровью и смертью. Кто-то бежал по направлению ко мне – человеческая фигура, но я-то знала, что это был хаск. Существо попыталось схватить меня за руку, но я ударила его из последних сил. Оно согнулось пополам, и еще один удар заставил его повалиться на пол. Каждое движение причиняло боль, а когда я попробовала открыть дверь левой рукой, то случилось что-то странное: пальцы заняли нужное положение, но расплылись перед глазами, когда я попыталась повернуть ручку.
Что они сделали со мной?
Я миновала еще одно существо, однако оно уцепилось за мою одежду. Голова кружилась, я потеряла равновесие и врезалась в стену, застонав от боли. Только в этот момент я осознала, что слышу что-то знакомое – мое имя. Его произносили, выкрикивали будто бы издалека. Голос был знакомым, мне почему-то захотелось повернуться к зовущему, но вдруг это уловка? Западня? Я не могла рисковать, не в таком состоянии.
Чьи-то руки вдруг ухватили меня за плечи, держа так сильно, что мне не хватало сил вырваться. Я снова услышала свое имя и посмотрела вверх, стараясь разглядеть хоть что-то через застилавший взгляд туман, как неожиданно…
– … пард, Шепард! Джена!
Дыхание перехватило, и неожиданно я перенеслась на десять лет назад, когда в первый раз салютовала не потому, что должна была, но потому, что слишком уважала человека, чтобы не сделать этого. Имя всплыло из глубин памяти: Андерсон. Дэвид Андерсон.
Я посмотрела ему в глаза, все еще напряженная и готовая к побегу в любой момент, а затем перевела взгляд на его губы, произносящие слова, которые я едва слышала:
– …в порядке… все в порядке, все будет хорошо. Тебе нужно успокоиться, расслабиться. Ты понимаешь? Ты должна…
Что-то укололо меня в руку, и я запоздало поняла, что в мою плоть вонзили иглу шприца. Паника вновь обуяла меня, я вспомнила, что видела. Я наблюдала, как он умер. Он ненастоящий, это не может быть реальностью! Я закричала – хрипло и слабо, еще раз попыталась вырваться, но теперь меня держало несколько существ, а мое тело слабело по мере того, как токсин разносился по венам.
Я не могла погибнуть так. Только не так, пожалуйста…
Голоса отступили на задний план, мышцы расслабились против воли, и я вновь погрузилась в море дыма и черной жидкости моих страшных снов.
************
Я открыла глаза, разбуженная своим собственным неровным дыханием, и ощущение реальности этого мира изгнало из памяти последние кошмары. Солнечный свет, лившийся через открытое окно, странно не соответствовал обстановке крошечной комнатки, в которой я находилась. Я попыталась пошевелить руками и обнаружила, что не могу этого сделать, потому что привязана к постели, будто дикое животное; какие-то трубки вонзались в мою кожу где-то ниже, под тяжелым одеялом. Я постаралась вспомнить, что произошло, и на ум пришло воспоминание о том, как я оказалась в таком же положении в прошлый раз. И вместе с ним перед глазами замелькали картинки шприцов, темноты, логотипа «Цербера» и двух лет, проведенных на операционном столе.
Я попыталась вырваться из плена ремней, но мое тело было так слабо, словно меня накачали какими-то лекарствами. Вероятно, так оно и было, но я не собиралась так просто сдаваться. Я слышала какой-то пикающий звук, сигнал тревоги, звучащий все чаще и громче, однако, не обращая на него никакого внимания, сумела освободить ноги. Мышцы горели огнем, но прилив адреналина делал их сильнее. Я стиснула зубы, пытаясь изогнуться так, чтобы выскользнуть из пут, сирена звучала все громче и настойчивее, и…
Дверь распахнулась, я подпрыгнула от неожиданности и уставилась в глаза Андерсону; какие-то люди в белых халатах столпились у него за спиной. Он подошел к моей кровати и, взяв меня за плечи, с легкостью уложил обратно, а затем приказал остальным – у одного из них был шприц – не вмешиваться. Я продолжала смотреть на него, вслушиваясь в его голос и силясь понять, что реально, а что – нет.
– Все в порядке, – сказал он успокаивающе, – Шепард, ты в порядке, в безопасности. Постарайся дышать спокойно, расслабься…
На моем лице не дрогнула и мышца. Хотя глаза оставались широко раскрытыми от возбуждения, но я послушно проделала то, что мне велели.
Рев сирены начал стихать и замедляться, пока не превратился в последовательность быстрых и ровных звуков. Только в этот момент я осознала, что нахожусь в больнице, а аварийная сирена – всего лишь писк аппарата, следящего за сердечными ритмами.
– В безопасности, – хрипло повторила я – скорее, вопрос, нежели утверждение – и посмотрела ему в глаза, будто потерянный ребенок.
– Вот именно, – кивнул он, – мы все здесь в безопасности.
Мне хотелось ему верить, но я была полностью дезориентирована. Если я в безопасности, то почему привязана к койке? И кто, черт побери, накачал меня успокоительным? Я перевела взгляд на ремни, и Андерсон, правильно оценив увиденное, приказал пришедшим с ним освободить меня. Находящиеся в комнате люди смотрели на меня, будто я голодный тигр и наброшусь на них, как только окажусь на свободе. Какая-то девушка даже переспросила у Андерсона, уверен ли он? Я заметила, что у нее был подбит глаз, а на скуле красовался свежий шов. Я не стала задавать вопросы.
– Да, я уверен, – устало ответил Андерсон. – Отстегните ремни и оставьте нас одних. С ней все будет в порядке, верно, Шепард?
Он снова посмотрел на меня, и я поняла, что меня просят вести себя хорошо. Я кивнула и, несмотря на то, что мысли все еще неслись вскачь, расслабилась на постели. Осторожно медперсонал отстегнул ремни и покинул помещение, а я принялась осматривать различные аппараты, подключенные к моему телу – каждый сообщал о небывалом всплеске активности с того момента, как я пришла в себя.
Я немного успокоилась, но до сих пор была готова в любой момент броситься бежать, пусть и едва могла пошевелиться. Какого черта со мной произошло? И что он подразумевал, говоря, что мы в безопасности? О какой безопасности могла идти речь, когда война за галактику в самом разгаре?
Неожиданно в памяти всплыло воспоминание. Андерсон что-то говорил, но я не слышала ни слова, потому что все, о чем могла думать – это о том, как жизнь гасла в его глазах, кровь вытекала из множества ран, ледяные пальцы сжимали мой разум, заставляя выстрелить…
– Что такое? – спросил он вдруг и замолчал. Туман в голове рассеялся, возвращая меня в настоящее время. Остальное представлялось кошмарным сном. Очевидно, я что-то сказала, но не могла вспомнить, что. Слова снова вернулись, на этот раз произнесенные шепотом.
– Я видела, как вы погибли, – сказала я, поднимая голову и заглядывая ему в глаза, не обращая внимания на боль в шее. – На Цитадели, прежде чем открыла лепестки. Вы были там, меня заставили застрелить вас, и я видела, как вы погибли.
Его плечи поникли, брови сошлись у переносицы, и он одарил меня тем же печальным и понимающим взглядом, каким одаривали врачи не раз прежде, полагая, что помогают мне, браня за то, что я не отдыхаю достаточно, не беру отпуск, не отношусь со всей ответственностью к понятиям «серьезная травма» и «посттравматический стресс». Не говоря ни слова, Андерсон взял бутылку воды с прикроватного столика, открыл ее и передал мне. Я едва могла пошевелить левой рукой, а потому вытащила правую из-под одеяла, поморщившись от резкой боли в локте, приняла бутылку и начала жадно пить, позволяя холодной воде наполнить меня жизнью. Закончив, я откинулась на подушку, тяжело дыша, и заметила, что Андерсон придвинул стул и теперь сидел на нем все с тем же задумчивым видом.
– Что, по-твоему, случилось? – спросил он осторожно. – Что ты помнишь?
Отличный вопрос. Когда я пыталась вспомнить хоть что-то, то видела лишь темноту, слышала скрежет помех и чувствовала боль. Я закрыла глаза, и голову вновь наполнил туман.
– Не знаю, – ответила я с трудом. – Я почти ничего не помню, все какими-то урывками. Как разбитое стекло. Мне больно об этом думать. – Неожиданная мысль пришла в голову – мысль, которая не напугала меня так сильно, как должна была бы. – Я тоже умерла?
– Нет, – заверил меня Андерсон, не дав прорасти этой идее. – Нет, Шепард, мы оба живы. Успокоительное еще действует, поэтому ты можешь чувствовать себя немного сбитой с толку, но я клянусь, что все это реально.
В его глазах я не видела лжи, лишь мольбу поверить ему – я всегда подчинялась этой молчаливой просьбе в прошлом, и сейчас, казалось, у меня просто не было выбора. «Сбита с толку», однако, было слишком слабым описанием моего состояния. Я не знала, что думать.
– Мы находимся в реабилитационном центре на одном из небольших островов в Тихом океане. Жнецы не успели до него добраться – чересчур далеко от цивилизации, и мы открыли тут больницу для солдат, пострадавших в ходе войны.
Я восприняла не более половины того, что он сказал.
– Я жива, – хрипло повторила я, просто чтобы убедить себя.
– Да, – кивнул Андерсон. – Ты едва не погибла, но благодаря твоим имплантатам и чертовскому везению, теперь все позади. Правда, они не сумели спасти твою ладонь.
Какого черта?
Правой рукой я откинула одеяло, которое прикрывало левую, и обнаружила, что левой ладони нет. Мне вдруг показалось, что я смотрю со стороны на чье-то чужое тело, потому что эта забинтованная культя не может быть моим предплечьем. Вот почему я не чувствовала пальцев – дело вовсе не в анестезии. Теперь я походила на куклу, которую не доделал мастер. Я вспомнила боль, пронзающую тело, кровь, текущую из раны на запястье, обгоревшую кожу и как пыталась достать из своей же…
Я открыла глаза, осознав, что не помню, как закрыла их. По крайней мере, это была левая рука. По крайней мере, я все еще могу стрелять. По крайней мере, исковеркана была искусственно созданная конечность, не моя собственная плоть.
– Скоро ты получишь протез, – мягко сообщил Андерсон, – и при удачном стечении обстоятельств всего за несколько недель станешь как новенькая.
Как новенькая. Подобная перспектива не укладывалась у меня в голове. Когда я пыталась вспомнить свою жизнь, предшествующую недавнему пробуждению, у меня складывалось ощущение, что я смотрю видеозаписи чужими глазами. Происходящее казалось каким-то образом неправильным. Я надеялась, что дело лишь в лекарствах, но инстинкты убеждали меня в обратном.
– Я… – Как облечь ураган, бушующий у меня в голове, в слова? Как объяснить бывшему командующему офицеру, насколько я выбита из колеи? – Я не…
Я ничего не помнила. В памяти сохранились лишь обрывки воспоминаний, походящие на кошмарный сон, и я до сих пор ожидала, что вот-вот проснусь и снова окажусь на войне, в самой гуще битвы. Отчасти я надеялась, что так и произойдет, потому что в таком случае хотя бы буду знать, что делать.
Теплая рука сжала мои пальцы, и я осознала, что дрожу. Я глубоко вдохнула через нос и выдохнула через рот, надеясь успокоиться, но в результате у меня только закружилась голова.
– Расскажите мне, что случилось, – попросила я наконец, решив, что не стану высказываться до тех пор, пока не разберусь, что к чему.
– Мы составили временную диаграмму, основываясь на данных, полученных по системам связи, в привязке к моменту крушения Цитадели, но… нам до сих пор многое неизвестно. Мы надеялись, ты восполнишь эти пробелы, когда очнешься. Ты помнишь наступление на Земле?
Я помнила темное ночное небо, силуэты разрушенных домов. Я помнила, как произносила какую-то вдохновляющую речь о том, что наши действия в течение последующих нескольких часов отзовутся эхом по всей галактике. Я помнила, как в последний раз проверила оружие перед тем, как мы выступили. Я кивнула, и Андерсон продолжил:
– А ты помнишь, как достигла луча? Атаку Предвестника?
Я вернулась мыслями к этому лучу, который находился одновременно так близко и так далеко. Воспоминания возвращались вспышками. Перед нами лежал свободный от вражеских сил путь, но за считанные секунды отовсюду слетелись Жнецы, и ситуация кардинально изменилась. Я сразу же осознала, что наша попытка не увенчается успехом – нам никогда не добраться до цели – но не желала верить в это. Я знала, что другого шанса не представится. Я хотела убедить себя, что если мы как следует постараемся, то преуспеем, если мне удастся сосредоточиться на луче и выкинуть из головы все остальное… Но потом… потом мы попали под удар, и, обернувшись, я увидела свой взвод на земле. Я не могла продолжать бежать, потому что в таком случае они постараются последовать за мной, но это уже не в их силах. Я запросила эвакуацию.
Я смотрела Кайдену в глаза, словно собиралась улететь вместе с ним, хотя и прекрасно знала – ничто не заставит меня покинуть поле боя.
«Нет, я останусь здесь без тебя».
По крайней мере, я спасла его. Это важно. Уверенность в его безопасности позволила мне, не задумываясь, броситься в разверзшуюся пасть ада тогда и помогла остаться спокойной сейчас.
– Я помню, – сказала я наконец, возвращаясь в настоящее, – что запросила эвакуацию для остальных, а затем… я добралась до луча. Предвестник едва не попал в меня – в результате его атаки ребята слева просто испарились, но меня лишь едва задело. Броню разворотило. Это я помню. Помню, как меня отбросило назад и…
Я опустила взгляд к обрубку руки – штуке, которую мой разум отказывался признавать частью своего тела. Мне казалось, что несуществующие больше пальцы сжались в кулак. Я снова почувствовала жар вспышки, сорвавший защитные пластины, будто они были изготовлены из дешевой пластмассы, вместе с плотью. Я помнила, как попыталась закричать, но едва не обожгла легкие раскаленным воздухом. Левая нога до сих пор была в гипсе – это я тоже помнила – оставив попытки идти, я просто сплюнула кровь и поползла.
