Текст книги "Свежий ветер (СИ)"
Автор книги: LockNRoll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 65 страниц)
Разумеется, то, что Кайден только что сказал вслух, также лишило меня последних сомнений в том, что я до беспамятства влюблена в него. Я не могла вспомнить время, когда не любила его; казалось, он всегда был рядом.
Я считала, что точное знание даст мне чувство уверенности или даже умиротворения, но вместо этого я ощутила… ужас.
Вдруг все стало совершенно реальным – этот крошечный мирок, в который я сбегала всякий раз, чтобы побыть с Кайденом наедине и не думать ни о чем другом, стал реальным. Все это происходило на самом деле, а завтра…
Завтра я могла лишиться всего.
До того, как эти слова сорвались с его губ, моя любовь к нему, а также все, что происходило между нами, представлялась чем-то абстрактным, вроде сна – столь же мимолетна и прекрасна именно из-за своей кратковременности, что заставляло меня наслаждаться каждым редким моментом спокойствия. А теперь… теперь я чувствовала себя так, будто меня предали, обманули, потому что наши отношения не могли оказаться временными, они должны длиться вечно, ведь я не была уверена, как жить дальше иначе. Это не может быть правдой, завтрашний день не может оказаться последним. Я не могла найти это счастье, эту радость только для того, чтобы снова лишиться всего – как и происходило неоднократно прежде, только на этот раз все будет гораздо хуже, потому что Кайден был не какой-то моей идеей, а настоящим человеком со своей жизнью, желаниями и мечтами. Я любила каждую грань его, а сейчас, узнав, что он любит меня тоже, не могла больше притворяться, что не отдам что угодно ради хотя бы еще одного дня вместе с ним.
Но это было не в моих силах. Через семь коротких часов нам придется облачаться в броню, осознавая, что один из нас (или же мы оба) не вернется назад. Нам и прежде не особо везло, но стоящая перед нами сейчас задача представлялась мне стометровой стеной, через которую мне предстояло перебраться в одиночку и без всякого снаряжения. Даже я не всесильна.
– Что случилось? – спросил Кайден с тревогой, и, подняв на него взгляд, я заметила, что он хмурится. Глаза щипало от непролитых слез, а я даже и не заметила.
Он сказал, что любит меня, а я ответила лишь «я знаю». Я повела себя, как последняя сволочь.
Однако я до сих пор не знала, что же мне делать. В голове царил полный хаос.
Я уткнулась лицом ему в шею и как можно крепче прижалась к нему, стараясь без слов показать свои чувства, потому что язык отказывался мне повиноваться. Казалось, каждый раз, открывая рот, я несла какую-то околесицу.
– Ты – самое лучше, что есть в моей жизни, – произнесла я наконец тихо, стараясь не думать про его слова, и закрыла глаза. – Никто и ничто не сравнится с тобой. Только ты.
Я говорила правду. Это являлось истиной, непреложным фактом, и об этом я могла говорить с уверенностью. Конечно, мне встречались и другие люди, невероятно много делающие ради меня, например, Андерсон и члены моей команды. Но ни один из них не добился того, чего Кайден достиг, не прилагая никаких усилий. Он подарил мне что-то, ради чего я готова была умереть, заставляя в то же время бояться смерти. Он сумел пробраться внутрь крепости, что я возвела вокруг себя, и теперь находился рядом со мной, будто всегда там был. Я не понимала, как это возможно, не знала, что это. Но теперь я осознала, как другие люди проводили всю жизнь вместе с кем-то. Никто не мог чувствовать то же, что и я сейчас, потому что никто не пережил то, что пережила я, не потерял столько, сколько потеряла я, и не нашел того, что нашла я. Но Кайден сидел рядом и говорил мне, что разделяет мои чувства.
На самом деле мне бы следовало знать. Он так много раз уже признавался мне в любви, пусть и другими словами, но я не желала слушать, потому что это опасно и недолговечно, особенно с нашим стилем жизни, но сейчас я хотела верить, что мы не расстанемся никогда, ведь… ведь что? Ведь я не была способна на компромиссы и хотела, чтобы хоть раз что-то пошло по-моему.
Моя жизнь так часто шла наперекосяк, что даже я не совсем понимала, как дожила до этого дня, однако я прекрасно представляла себе, сколько раз извивались тропы наших с ним судеб, чтобы мы встретились, выжили и полюбили друг друга. Я не раз могла потерять его или даже вовсе не повстречать, и то, что наши жизни сложились именно таким образом, казалось…
Это казалось слишком идеальным, чтобы быть правдой. Я знала это. Я знала, что обрекаю себя на еще большую боль в будущем, и это было несправедливо.
Но по крайней мере сейчас он находился рядом со мной.
Слова «я тоже тебя люблю» вертелись на языке, но я так и не произнесла их. Он знал, конечно, он знал, и если я хочу хоть немного поспать этой ночью, мне нужно верить в то, что у меня еще будет возможность сказать их в другой раз, когда мы будем допивать это виски и беседовать о том, как в очередной раз спасли галактику.
Это являлось ложью, но мне нужно было в это верить.
– Что бы ни случилось завтра, – сказал Кайден, и я зажмурилась, наслаждаясь чувством его кожи, прижатой к моей, – и в последующие дни, все, что мы сделали, было не зря. Все, через что мы прошли, было не зря. Ты стоишь этого, возможность быть с тобой стоит чего угодно. Каждая секунда рядом.
– Не говори так, – попыталась прервать его я, но с моих губ сорвался лишь хриплый шепот. – Это звучит так, словно ты сомневаешься, что тебе представится возможность сказать это снова.
Стоило мне только произнести это, как я поняла, насколько глупо и по-детски прозвучали мои слова – будто я отказывалась принимать мир таким, какой он есть. Но мне было все равно. Для меня любовь являлась не чем-то чистым и бескорыстным, а, напротив, чертовски эгоистичным чувством, и я не желала делиться.
Я ощутила, как Кайден вздохнул.
– Я уже раз потерял тебя, Джена, и… и все, о чем я только мог думать до того момента, как ты вернулась – это все то, что я тебе не сказал. Не пойми меня неправильно, я с радостью буду говорить тебе, как много ты для меня значишь, каждый день, пока тебе не надоест. – Я усмехнулась в ответ на эти слова и почувствовала, как начинаю расслабляться. – Но я не собираюсь полагаться на шанс. Не в этот раз.
Я не знала, что делать, что сказать. Мне оставалось только жалеть, что я не могу, как азари, прижать пальцы к его вискам и показать все, что у меня на сердце. Мне гораздо проще было убивать, чем говорить о чувствах. Я допила виски, потянувшись в сторону, поставила стакан и взглянула Кайдену в глаза. Он смотрел на меня с ничем не прикрытой любовью, согревая душу. Мне вдруг показалось, что я могу взлететь, что я неуязвима. Я заключила его лицо в ладони, разглядывая каждую его черточку и убеждаясь, что запомнила их все, провела пальцами по седине на висках и поцеловала так, словно у меня больше никогда не будет такой возможности. Кайден ответил на поцелуй, и к тому моменту, как мы отстранились друг от друга, мы лежали на постели, касаясь друг друга носами, лаская руками разгоряченную кожу. Чувствуя себя абсолютно расслабленной, я глубоко вздохнула.
Оставалось менее семи часов до того момента, когда мне придется надеть броню, притворяясь, что ожидающая нас миссия ничем не отличается от других. Мы больше ничего не говорили и, погрузившись в уютную тишину, заснули в объятиях друг друга. Во всяком случае, Кайден заснул. Его руки обнимали меня, будто в попытке защитить от моих кошмаров и дурных мыслей, но сон не шел. Физически я чувствовала себя великолепно – прикосновения Кайдена и виски способствовали этому, но в моей голове продолжали роиться мысли о завтрашнем дне, о том, что еще необходимо сделать. О том, что по словам Кайдена, я не смогла пока произнести вслух.
Что, если мне никогда не представится больше шанса сказать ему все, что я хотела?
Я открыла глаза, откинула угол одеяла и достала из ящика стоявшей рядом с кроватью тумбочки планшет. Я включила его и положила рядом с собой на подушку так, чтобы его свет не потревожил спящего Кайдена. А затем, не вполне осознавая, что делаю, я напечатала несколько сообщений, которые не собиралась отсылать. Я не следила за языком и ничего не утаивала, печатая то, что приходило мне в голову: вещи, которые я не смогу сказать в следующие несколько дней, мысли, которые я так и не облекла в слова. Кто-то, возможно, назвал бы это моим завещанием, последними пожеланиями, которые я смогла бы оставить после себя, оправдайся мои худшие страхи.
«Нет, – подумала я, – не худшие страхи».
Больше всего на свете я боялась потерять мужчину, спящего рядом со мной, а будучи мертвой, я не почувствую боль утраты.
И все же, почему бы не оставить что-то после себя? Можете назвать это неким подведением итогов.
Я обратилась к тому, кто возглавит борьбу после меня, и попросила отдать «Нормандию» Гаррусу – полагаю, Альянс мог бы уважить мою последнюю просьбу. Гаррус заслужил это, а если ему предложат что-то лучшее, он всегда может отказаться. Этот подарок станет скорее символическим, возможностью показать, как много для меня значила его поддержка в течение всех этих лет.
Я написала тем, кто действительно много для меня значил, тем, кому будут важны эти краткие послания.
Я написала Джеймсу, что он отличный парень, и мне бы хотелось узнать его получше, а Лиаре – что без нее я не смогла бы достичь ничего. Я призналась Тали, что горжусь тем, кем она стала. Я также составила сообщения Рексу и Грюнту, Миранде и Джек, Джокеру и Чаквас, а также всем тем, кто помогал мне в последние несколько лет, делая мою жизнь полноценной. Они все оставили след в моей душе, и пришло время дать им знать об этом.
Я написала Андерсону, что обязана ему всем хорошим, что произошло со мной. Именно он первым заставил меня гордиться тем, кем я являлась, заставил поверить, что моя жизнь может оказаться стоящей.
«Вы стали первым, кто поверил в меня, – написала я, – и я люблю вас за это».
Слишком откровенно? Слишком сентиментально? Это не имело значения – он прочтет это, только если я буду мертва. Он поймет.
Наконец я добралась до последнего имени в своем мысленном списке. Я думала, написать письмо ему будет проще всего, но, как оказалось, я до сих пор не знала, что сказать. Словно уловив мои мысли, Кайден чуть переместился во сне и притянул меня ближе.
«Кайден, – напечатала я медленно, – ты знаешь, что подобные вещи у меня получаются не очень хорошо, но если все, что я только могу написать в письме, уже не очевидно для тебя, значит, я где-то облажалась. Прости. Прости, что ты снова потерял меня. Я люблю тебя сильнее, чем можно выразить словами. Спасибо тебе за то, что верил в меня, за то, что оставался рядом. Спасибо тебе за все».
Этого было недостаточно, но все же это было хоть что-то. Я вернула планшет на место, уютно устроилась рядом с любимым и сказала себе, что совсем скоро снова окажусь в его объятиях, в безопасности живая и невредимая.
А если этому не суждено случиться…
Что ж, по крайней мере, я оставила после себя что-то помимо воспоминаний.
**********
Кайден
Нет ничего тяжелее ожидания. Я наконец-то в полной мере ощутил верность этого заявления. Бой, по крайней мере, был чем-то мне понятным и состоял из множества решений, принятых под влиянием момента и подчиненных определенной, точно известной цели. Сейчас же я был занят только тем, что пытался дышать спокойно по мере того, как дюжины вариантов развития событий проносились в голове, и ни один из них не был благоприятным. Все они заключались либо в том, что я подвожу Джену, либо в том, что враг превосходит нас, и она погибает, а я ничего не могу с этим сделать.
Вега ходил туда-сюда, резким голосом отдавая приказы тем, кого он превосходил разве что опытом, и я понимал, что таким образом он справляется с нервным напряжением. Я одновременно ненавидел и ценил каждую секунду этой краткой передышки. Мне так хотелось, чтобы все это осталось позади, но вместе с тем я не желал упускать ни мгновения.
В любой момент нас могли вызвать. «Молот», а вернее, то, что от него осталось лишь благодаря Шепард, перегруппировался. В любое другое время я бы сказал, что подобные операции проводятся общими силами, но на этот раз никто не собирался отрицать, что все зависело от нее, а нам с Джеймсом оставалось только следовать ее указаниям. Джена в одиночку справилась с работой целого взвода. Она была права: нам следовало бросить в атаку все имеющиеся ресурсы.
Нам пришлось пережить несколько моментов, вспоминая о которых даже сейчас, я ощущаю эхо испытанного тогда ужаса. Например, тот, когда баньши схватила Шепард своими длинными, похожими на ветки пальцами и закричала ей в лицо, одновременно генерирую энергию для атаки.
Однако я оказался быстрее. Я нанес ей биотический удар, отчего она потеряла равновесие, и этого секундного замешательства оказалось достаточно, чтобы Джена сумела вывернуться из ее рук, дотянуться до оружия и разнести монстра на куски. И все же мне не скоро удастся забыть свой страх за жизнь Шепард.
К счастью, Андерсон смог перебросить нам подкрепление, и сейчас мы находились в относительной безопасности, но эта передышка больше напоминала затишье перед бурей, заставляя меня волноваться все сильнее.
Учитывая, в каком состоянии пребывал я, сложно представить, что творилось на душе у Шепард. Я смотрел, как она пересекает обезображенный, заваленный обломками двор. На ее лице застыло усталое выражение, и я практически чувствовал напряжение в ее руках, будто ей не терпелось свернуть кому-нибудь шею. Она тоже ненавидела ожидание. Откуда-то донесся рев Жнеца, и Джена замерла. По пути сюда, каждый раз заслышав очередной взрыв, она стискивала зубы, словно это была ее вина в том, что оборвались еще несколько жизней, словно каждая минута спокойствия, которой мы наслаждались на «Нормандии», привела к тому, что мы добрались сюда слишком поздно.
Сейчас мы находились на Земле, в чей облик война внесла страшные изменения. Видя эти разрушения, я осознал, что даже наша безоговорочная победа не будет ощущаться таковой в полной мере, ведь нам придется стольких похоронить.
Джена повернулась и направилась в мою сторону, двигаясь в свойственной ей самоуверенной манере, но я знал, что это все лишь фасад. Когда дело дойдет до боя, она будет столь же бесстрашной, как и обычно, но я чувствовал, что в данный момент она почти так же беспокоится о том, что нас ожидает, как и я. Стараясь не привлекать лишнего внимания, я отделился от общей массы солдат и скрылся за стеной разрушенного здания. Джена последовала за мной и, остановившись, даже сумела приободряюще улыбнуться.
– Ты в порядке? – Я так часто задавал этот вопрос в прошлом, но, учитывая обстановку, вдруг подумал, что этот раз может стать последним.
Джена быстро и решительно кивнула.
– Да. Мне просто хочется, чтобы уже наступило завтра. Я так ненавижу ждать. Им гораздо проще, – она кивнула на все увеличивающиеся за счет прибывающих бойцов «Молота» отряды, – они рассчитывают на меня, думают, что раз уж я здесь, мы не можем проиграть. Я лишь хочу знать, чем все закончится. – Все это Джена протараторила в несвойственной ей манере, очевидно, чтобы просто заполнить паузу.
– Эй, – произнес я, делая шаг вперед. Она испуганно взглянула на меня, словно я поймал ее на чем-то недостойном. Теперь я стоял достаточно близко, чтобы наш разговор принял личный характер, но в то же время достаточно далеко, чтобы не возбуждать подозрений, если кто-то завернет за угол. – Поговори со мной.
– Я ненавижу все это, – сказала она наконец, – так ненавижу. Неизвестность, жертвы, наш гребаный план – он… что-то в нем не так. Порой я ощущала неуверенность, но потом все вставало на свои места, а на этот раз… на этот раз этого не произошло, и мне это не нравится. Мне кажется, что впервые в жизни я не уверена, что смогу сделать это, совсем не уверена.
– Джена, помимо тебя над решением этой задачи будут работать сотни других бойцов. Не так уж важно, кто в конце концов сделает это.
Она хмуро посмотрела на меня, однако ее взгляд потеплел, будто она считала, что я пытаюсь обмануть ее, и она не знала, злиться ей или быть благодарной.
– Ну да, – хмыкнула она, – и мы снова возвращаемся к старой проблеме: если этого не могу сделать я, то каковы шансы, что сможет кто-то другой?
Слишком умна. Слишком умна, чтобы поверить в мою ложь, принять мою точку зрения в нашем извечном споре по поводу того, что в своем деле она непревзойденна, и что некоторые вещи, что я говорил, были не комплиментами, но фактами. Джена никогда не снимала с себя ответственности, которую налагали на нее эти факты – возможно, потому что она была права – и уж тем более не собиралась этого делать сейчас.
– Все, на что любой из нас нынче способен – это предпринять попытку, – сказал я, предлагая ей очередную холодную истину вместо утешения. – Все знают об этом, Джена. Все, что мы можем сделать – это попытаться.
Если завтрашний день не наступит, если мы все погибнем сегодня, то по крайней мере нам не придется узнать, что будет означать наше поражение для тех, кто на нас рассчитывал. Порой смерть являлась предпочтительным выбором.
– Да, да, я знаю. Наверное. Видишь? – Джена указала на свои стянутые в тугой узел волосы, хотя на самом деле она наверняка имела в виду свой изнуренный мозг. – Именно поэтому я ненавижу ждать.
Я чуть было не сказал «Возможно, это последние мгновения покоя, которые у нас когда-либо будут», но успел вовремя прикусить язык. А затем, «Я не могу потерять тебя снова» и «Что бы ни случилось, пожалуйста, пожалуйста, вернись ко мне. Не оставляй меня позади, не спасай мир в одиночку. Я больше не могу смотреть, как ты сама по себе бросаешься в самую гущу битвы. Я люблю тебя, Джена, люблю так сильно, что это причиняет боль, и мысль о том, что я могу проснуться завтра в одиночестве, заставляет чувствовать себя так, словно я уже умер.
Пожалуйста, не оставляй меня. Не уходи туда, куда я не смогу за тобой последовать».
Я промолчал. Между желанием не оставлять в этой жизни незаконченных дел и стремлением скинуть тяжесть с души за чужой счет существует огромная разница, а все эти слова только станут основанием для чувства вины.
По крайней мере, я сумел сказать, что люблю ее. Оказалось, что верные слова – самые очевидные.
– Знаешь, – начала Джена, почесав затылок и глядя куда-то в сторону, будто поняла, что это – один из тех разговоров, в которых она не сильна. Мне было все равно – я просто хотел услышать, как она говорит, а не кричит, отдавая приказы. – У нас осталось не так уж много времени, и… я бы хотела кое-что тебе сказать, но… – она замолчала, словно ожидала, что я обо всем догадаюсь и упрощу ей задачу.
– Не говори ничего, – произнес я неожиданно даже для самого себя. Больше не заботясь о случайных свидетелях, я взял ее руку и переплел наши облаченные в перчатки пальцы. – Сейчас не говори. Скажешь после, когда мы будем лежать на каком-нибудь пляже, забывая обо всем этом кошмаре. Скажешь мне тогда.
Джена снова попыталась показать мне взглядом, что считает мои слова глупыми, но вместо этого просто закрыла глаза, и ее лицо стало печальным.
– Кайден…
– Нет, – настойчиво перебил я, не собираясь позволять ей смириться с мыслью о неизбежной кончине. Я знал, в каком русле текли ее мысли, и не намеревался потакать ей. – Мы переживем это, Джена. Мы всегда оставляли смерть ни с чем. Вот увидишь, когда окажемся на той стороне.
Ее глаза распахнулись, и она с грустью посмотрела на меня, а я обругал себя за бездумное использование подобной фразы. Но все же я не стал исправляться – если нам не повезет, и мы окажемся… где-то еще, меня радовала мысль о том (и пусть это звучит глупо), что я смогу найти ее там, ждущую меня, наконец-то умиротворенную, и она нетерпеливо спросит, что меня так задержало? И она будет рада мне, потому что на ее губах будет играть эта знакомая мне усмешка, улыбка, как обычно, против ее воли появится на ее лице, и…
Глаза защипало.
– Ладно, – сказала Джена резко и стиснула зубы. – Я скажу тебе потом. А сейчас я намерена отправить Жнецов обратно в ад, как мы и планировали. А после, когда все закончится, я буду ждать тебя где-нибудь, и если ты не появишься, майор, то клянусь Богом… – она вдруг замолчала и посмотрела на алеющий пожарами горизонт.
– Это приказ, коммандер? – спросил я, улыбнувшись, чтобы разрядить обстановку, но впустую. Джена лишь покачала головой.
– Нет, – с трудом произнесла она и, закусив губу, посмотрела под ноги, отчего мое сердце сжалось в груди. Пусть в последние годы я и стал гораздо сильнее, чем когда-либо прежде, но порой ощущал себя совершенно беспомощным. – Нет, это просто я пытаюсь тебе сказать, что… что…
– Я знаю, – просто произнес я, так и не дождавшись продолжения. На самом деле, я не был в этом уверен – отчасти она до сих пор являлась для меня тайной, но я все же изучил ее достаточно хорошо. Я представлял себе, как трудны были препятствия на ее пути, чего ей стоило открыться мне, и я любил ее за это. – Я буду там, Джена, – добавил я уверенно, сам удивившись тому, как твердо прозвучали мои слова. – Я обещаю.
– Будь осторожен, – сказала она наконец, и уж это точно прозвучало, как приказ.
Она уже развернулась и направилась было прочь с гордо поднятой головой, но в последний миг остановилась, касаясь плечом моего плеча, и взяла меня за руку. Поднявшись на цыпочки, она слегка прижалась губами к моим губам, а когда собиралась отстраниться, во мне вдруг поднялась волна паники. Я повернулся, обхватил ладонью ее затылок и поцеловал ее снова, позабыв про время, про все на свете, мечтая, чтобы разделяющая нас броня исчезла, позволяя нам быть ближе, потому что воспоминаний о прошлой ночи мне не хватало – мне никогда не будет хватать только воспоминаний. Когда я наконец отстранился, хватая ртом воздух, на ее лице читалась грусть и опустошенность, и я бы отдал что угодно, чтобы только занять ее место в предстоящей битве. Что угодно, только чтобы она осталась в безопасности.
– Я люблю тебя, – прошептал я снова так тихо, что только она могла услышать меня, и на какой-то миг на ее щеках проступил румянец, отчего боль у меня в груди только усилилась. Бросив на меня последний полный тоски взгляд, она вздохнула и выпрямилась в полный рост, превращаясь в коммандера Шепард, которую все знали и любили. Я же любил ее сильнее, настолько сильнее, чем кто-то из них мог себе представить. Джена отвернулась и направилась прочь, оставив меня смотреть себе вслед. И пусть я тысячу раз твердил себе, что мы справимся, выживем, сейчас мне казалось, что она снова навсегда уходит от меня.
Это уже происходило над Алчерой, и второго раза я не переживу.
Однако на подобные мысли больше не осталось времени. Ревели сирены, последние челноки приземлялись неподалеку, а впереди ожидала миссия. Андерсон уже наверняка ждет ее, и мне не следует сильно задерживаться. Никто из нас не знал, что готовит нам ближайшее будущее, однако все понимали, что именно к этому моменту готовились всю жизнь, именно ради него преодолевали невзгоды. Если бы мы только смогли победить.
Глаза снова защипало. Я посмотрел в небо – на столбы пламени и дыма, на смертоносные лучи, пронзающие атмосферу, и вдруг подумал, что в Лондоне действительно удивительная линия горизонта, пусть даже многие здания теперь лежали в руинах.
Джена всегда говорила, что мне следует оставаться оптимистом – ради себя самого и ради нее, так что я сказал себе, что сейчас, сегодня, я сражаюсь за будущее, в котором смогу прийти сюда с ней в обычной одежде, чтобы насладиться настоящим ярким солнечным светом и просто… расслабиться, устроить себе каникулы. Отпуск. Мы заслужили этого. Конечно, события могли развиться и по другому сценарию, но, беря пример с Шепард, я не был согласен ни на что иное.
Я буду сражаться изо всех сил, чтобы претворить это в реальность, сделаю все возможное и невозможное ради того, чтобы снова обнять ее.
В сотый раз проверив оружие, я направился в сторону лагеря Андерсона для того, чтобы принять участие в последнем бое против Жнецов. Снова в атаку. В последний раз.
========== Водоворот ==========
Комментарий к Водоворот
Ииииии да здравствует AU!
Шепард
– Тебе придется выбрать, – сказало существо не терпящим возражений голосом, и каждое слово походило на забиваемый в крышку гроба гвоздь.
Несносный мальчишка, преследовавший меня в ночных кошмарах, стоял передо мной прямо сейчас, требуя, чтобы я выполняла его указания. Один за другим он обрисовывал варианты окончания всей этой истории, и каждый из них включал мою смерть, так какого черта, верно? Какая разница, что именно я выберу? В любом случае я умру прежде, чем увижу последствия своего решения.
Не обращая внимания на ослепительно яркий свет, я сделала шаг вперед. Каждое движение отдавалось нестерпимой болью в огнестрельной ране в животе. Судя по всему, мои шансы на выживание невелики вне зависимости от моих действий.
Я умру, спасая галактику. Разумеется. Как я могла подумать, что это может закончиться как-то иначе? Как я могла быть такой наивной идиоткой? Не существовало никаких божественных весов, которые бы уравновесили всю боль, что я пережила, светлым будущим, ожидающим меня впереди. В этом мире никому не воздавалось по заслугам. Здесь от тебя лишь требовалось все больше и больше до тех пор, пока не останется ничего. По крайней мере, я могла отдать еще кое-что, совершить последний геройский поступок.
Я всегда шла к цели, которую никто другой не мог разделить или понять. Мне было предначертано спасти галактику, и наконец-то я сделаю это. Я выполню свое предназначение. Боль прекратится.
Я так давно мечтала об этом.
Голова закружилась, и я зашлась кашлем, сплевывая на пол кровь.
Что ж, весьма подходяще.
Я посмотрела вперед на колонну зеленого света, на столбы красного и синего света по бокам от нее. Над нашими головами продолжалась жестокая битва, но мое внимание было сосредоточено лишь на необходимости двигаться дальше, раз за разом переставлять ноги. Только прилив адреналина поддерживал во мне жизнь. Мне лишь следовало двигаться. Скоро все кончится.
Как… как я вообще сюда попала?
Что-то щелкнуло в моем мозгу, стерев все мысли и заменив их представлением о том мире, который я оставлю за собой, если только смогу продержаться еще чуть-чуть. Я сосредоточилась на этой картинке и сделала еще один шаг. Черт, исходя из того, как мальчишка описал последствия этого решения, в моем воображении возник какой-то рай: органики и синтетики живут бок о бок в полной гармонии, во вселенной наступил вечный мир, и эта идея сможет воплотиться в реальность только потому, что в моем изломанном теле все еще остались силы, позволяющие мне двигаться вперед.
Подойдя ближе, я ощутила прохладный ветерок, услышала треск струящейся изумрудно-зеленой энергии вокруг луча, и на душе вдруг стало спокойно от мысли о том, что моя жизнь вот-вот окончится.
Черт, надеюсь, мне все-таки поставят статую – неприлично огромную с табличкой, на которой будут перечислены все мои заслуги, чтобы каждый житель нового мира знал, что он существует благодаря Джене Шепард – величайшей коммандос всех времен и народов, которая никогда не сдавалась, несмотря ни на что. Я всегда доходила до конца, выворачивалась наизнанку ради достижения праведной цели, пусть даже никто, кроме меня, не понимал, не соглашался, потому что…
Убить Жнецов.
Легкие вдруг обожгло ледяным воздухом, а живот пронзило такой болью, словно в меня попала еще одна пуля. В глазах поплыло, и мне пришлось приложить усилие, чтобы остаться в сознании.
Еще чуть-чуть. Всего несколько шагов, и все окажется в прошлом. Я спасу галактику, как и обещала, а когда взойдет солнце, все выжившие проснутся в новом мире, который я для них создала. Лучшем мире. СУЗИ наконец-то станет по-настоящему живой, настоящей личностью. Геты получат возможность развития, превосходящую все их самые смелые ожидания, и присоединятся к новому галактическому сообществу. Даже Жнецам найдется место – они смогут заняться восстановительными работами, помогут нам для разнообразия. Все остальные – вся органическая жизнь – будут усовершенствованы, объединив в себе все самое лучшее двух миров. Счастливый брак человека и машины, совсем как…
…сплетение проводов, вживленных в кожу, словно серые мышцы на его экзоскелетоне, поблескивающие микросхемы там, где когда-то были шрамы, выдававшие в нем опытного воина, возможно, даже героя для кого-то. Электроника так глубоко внедрилась в его твердую турианскую плоть, что уже невозможно было определить, где заканчивался Сарен и начиналась работа его мастера-кукловода – создания, умело дергавшего за ниточки и отравлявшего его разум до тех пор, пока не извратил все самое лучшее и светлое, все благие цели и устремления бывшего Спектра. Самоуверенность Сарена стала его погибелью. Его вера в то, что он каким-то образом отличался от других, что он был лучше, что мог сопротивляться тому, перед чем спасовали все остальные…
Я до сих пор помнила все это в мельчайших подробностях. Тот момент, когда завеса одурманенности на мгновение приподнялась, он приставил дуло пистолета к своему подбородку и поблагодарил меня за то, что я позволила ему расстаться с жизнью на его условиях. Тогда я поняла, что мы с ним похожи гораздо сильнее, чем могли подумать, и лишь слепая удача уберегла меня от его судьбы.
Какой-то резкий высокий звук пульсировал в ушах; казалось, он исходил одновременно отовсюду, в том числе изнутри меня. Стараясь не обращать на него внимания, я сосредоточила взгляд на столбе зеленого света впереди и попыталась привести мысли в порядок, в то время как кровь из многочисленных ран просачивалась через прорехи в броне и стекала по рукам.
Именно это пытался сделать Сарен, потому что считал, что знает больше остальных. Но… но тогда он не располагал всей информацией, в отличие от меня сейчас. Я побывала на базе коллекционеров, я видела, что они делали с похищенными людьми, изменяя нашу ДНК по своей воле. Они забирали невинных людей и превращали в жидкость заживо. Келли Чамберс точно понимала, что с ней происходило в каждую секунду до самого конца. Она чувствовала, как части ее тела плавились одна за другой – они все чувствовали. Эти несчастные были вне себя от страха, и вся эта ненависть и предсмертная агония превращались в основу для создания лишь крохотной части нового Жнеца. А их насчитывались тысячи, и каждый возник как результат длящихся столетиями войн, подобных той, что сейчас разрывала галактику на части. Они порабощали и уничтожали всех живущих в ней разумных существ, одурманивая их, превращая в хасков и заставляя убивать тех, кого они когда-то любили; превращая все прекрасное и уникальное, что в них было, во что-то тошнотворное, омерзительное.
