Текст книги "Свежий ветер (СИ)"

Автор книги: LockNRoll

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 65 страниц)

– Итак, майор Аленко, – произнесла она некоторое время спустя, направляясь к своей броне, сложенной на стенде, – станешь ли ты настаивать на соблюдении цепи командования или же позволишь мне управлять моим кораблем?

Ее пальцы скользили по частям брони, повторяя очертания трещин, которых там давно уже не было; ее тон оставался ровным, легким, но она не смогла одурачить меня.

– И ты будешь следовать моим приказам? – недоверчиво спросил я, уже зная ответ.

– Я подумаю над этим, – произнесла Шепард, доставая боди.

Моя броня находилась на Цитадели, однако на «Нормандии» имелся запасной комплект, о чем меня известил Андерсон, когда я вновь прибыл на Землю за несколько дней до вторжения. Он хотел, чтобы я был частью этой команды, но не как командир – эта роль всегда предназначалась только ей.

– «Нормандия» и звание ее капитана – твои, Шепард, – сказал я. – Всегда были твоими.

Только так. Не далее как этим утром я видел, как блеснули ее глаза, когда она узнала, что меня повысили до майора. Очевидно, ей не нравилось, когда она не в состоянии была влиять на происходящие вокруг нее события, особенно учитывая, что сама она сидела взаперти ни за что. Но даже несмотря на то, насколько выше по званию я был, мысль о том, чтобы принять командование на себя, не приходила мне в голову. Пока Джена умоляла Андерсона лететь с нами, он посмотрел на меня, молча прося сделать то, чего не мог он – позаботиться о ней, следовать за ней так, как прежде, держаться вместе, потому что только так мы сможем победить.

На мгновение мне показалось, что она поблагодарит меня за выказанное доверие, возможно, даже скажет, что рада моему присутствию, но я слишком хорошо знал эту женщину. Я уже видел эту искривленную линию, в которую сложились ее обветренные губы, это напряжение в каждой мышце, свидетельствующее о том, что у нее есть дело, и ей не хватает ни времени, ни сил думать о ком-то или чем-то другом.

– Это так, – произнесла Джена наконец, смотря мимо меня.

Вдруг с любопытством заглянув мне в глаза, она открыла было рот, но затем, так ничего и не сказав, снова отвернулась к своей броне.

Я уже хотел спросить, как мы собираемся работать вместе после всего случившегося, но Джокер не дал мне такого шанса. Стоило его голосу донестись из динамика, как Шепард натянула на себя личину профессионала.

Пока она разговаривала с Хаккетом, я наблюдал за ее руками, за тем, как ее пальцы с силой вцепились в края консоли. Закончив сеанс связи, Джена подняла голову и приказала Джокеру направляться к Марсу, а затем повернулась ко мне и вздохнула устало и обреченно, будто давая понять, что не представляет, что намерена делать, куда направляется, и что ей безразлично, известно ли об этом мне. Именно так она смотрела на меня в нашу прошлую встречу – словно знала, что нужно сделать, знала, что это предстоит именно ей, но никак не могла понять, почему.

Я вспомнил выражение, застывшее на лице Джены, когда мы покидали Землю, оставляя позади ее наставника – ту смесь боли, расстройства и невероятного раздражения. Казалось, ей просто хотелось закричать, остановить мир всего на мгновение и просто спокойно вздохнуть.

Мы могли подождать.

– Ты в порядке? – спросил я, надеясь на честный ответ, но получив лишь краткое пожатие плечами и хмурый взгляд. Мне так хотелось прикоснуться к ней, крепко сжать ее ладонь и помочь расслабиться, сказать, что все будет хорошо, пусть мы оба знали, что это ложь. Судя по всему, четыре месяца, проведенные вдали от Джены, не помогли мне избавиться от чувств к ней, и стоило мне только увидеть ее, как прежние эмоции всплыли на поверхность.

– Мне положено быть в порядке, верно? – заметила Шепард. – У меня не такой уж богатый выбор – либо взять себя в руки, либо наблюдать за гибелью галактики. – Она глянула на свою броню и снова взяла в руки боди. – По крайней мере… по крайней мере, теперь у нас есть план.

Мы. Крошечная мысль, практически шепот, но я держался за нее. Я находился рядом с Шепард, сражался бок о бок с ней – как и должен был все это время. Даже если нам не суждено вернуть то, что мы потеряли, я хотя бы имел возможность следить за ее безопасностью. Учитывая поглотивший наш мир хаос, этого должно быть достаточно.

************

Шепард

Я пришла к выводу, что решение использовать Джеймса в качестве пилота челнока оказалось удачным. Внешне он соблюдал спокойствие, хотя внутри по-прежнему кипел, но по крайней мере теперь ему было на чем сосредоточить внимание помимо мыслей о том, как я заставила его бежать с родной планеты, на которой в этот самый момент гибли невинные люди. Сейчас я могла направить его ярость на приспешников Жнецов, позволить ему наконец воспользоваться этой огромной пушкой. Я слышала, что он великолепный солдат и в сражении сметает все на своем пути, будто таран – что ж, это станет отличным дополнением к моему стилю ведения боя. В конце концов, Андерсон не мог выбрать Вегу только потому, что тому удавалось не выводить меня из себя.

Даже сейчас я не злилась на него, несмотря на то, что он управлял челноком с каменным выражением лица, ни на мгновение не отрываясь от мониторов и решительно меня игнорируя. Я понимала, почему он так себя вел, и меня это устраивало. Мы все напряжены до предела. Это пройдет.

Я вернулась в задний отсек летательного аппарата, где Кайден сидел, задумчиво облокотившись локтями о колени; яркий свет отбрасывал тени на его хмурое лицо. Не говоря ни слова, я уселась рядом и в четвертый раз принялась проверять свое оружие.

Мне до сих пор было сложно находиться рядом с Кайденом. Я не ожидала встретить его по пути на слушание этим утром. Еще большей неожиданностью стала новость о его повышении – он сделал еще один шаг в жизни, пока я сидела на месте. И дело вовсе не в зависти – я на самом деле была рада, что он нашел свое призвание и добился успеха – но… я ненавидела плестись в хвосте, ненавидела это ощущение, что мир движется вокруг меня.

Во всяком случае, на этот раз я находилась в сознании, и Кайден знал, где я, пусть ему и удалось добраться до Земли только в самый важный день. Когда я проходила мимо, он улыбнулся, давая понять, что рад видеть меня живой и невредимой.

А потом началось вторжение. Пока мы выбирались из здания, стараясь не замечать обуглившиеся тела служащих, я думала лишь о том, удалось ли спастись ему. Да, он мог о себе позаботиться, но множество не менее умелых людей уже погибли в первые секунды нападения. Когда же я услышала, как Андерсон передо мной произнес в рацию: «Майор Аленко, это вы?», то ощутила невероятное облегчение.

Он не только остался в живых, но и находился на борту «Нормандии» – там, где ему и полагалось быть, и сейчас они спешили к нам на помощь. Андерсон умудрился подсоединить мой инструметрон к нужной частоте, и одного голоса Кайдена оказалось достаточно, чтобы унять сводящий с ума шум в голове. Он сражался с тварями из самых жутких кошмаров, мир в буквальном смысле рушился вокруг него, а он разговаривал так спокойно, будто занимался этим каждый день. Кайден всегда был островком спокойствия посреди бури, голосом разума; он всегда мог убедить меня в том, что прекрасно понимает мое желание взвыть от бессилия, объяснив при этом, почему в данный момент это бесполезно.

Он обещал вернуться, говорил, что, если сумеет, то будет рядом, когда это произойдет.

Украдкой бросив на него взгляд, я увидела, что Кайден сидит, уставившись на свои переплетенные пальцы с отсутствующим, задумчивым выражением. Он вернулся, как и обещал, и теперь находился рядом со мной, как мне того и хотелось.

Но меня не покидало ощущение чужеродности. Я не знала, как вести себя: с одной стороны, он признал за мной право командования, с другой – оставался старшим по званию, и хотя я была уверена, что мы, как и прежде, будем идеально дополнять друг друга на поле боя, словно обучались этому всю жизнь, Кайден почти три года сражался без меня. Он изменился, и в этом я не сомневалась.

Однако при этом Кайден остался тем же самым человеком – спокойным, рассудительным, задумчивым. Он всегда знал, что сказать, пусть порой это и выводило меня из себя. Он был рядом со мной в самом начале и теперь присоединился ко мне под конец. Каким-то образом это казалось одновременно правильным и неподходящим. Его голос внушал мне чувство безопасности, но я все еще помнила, как он бросил меня на Горизонте, как я не нашла достаточно смелости, чтобы признаться ему в своих чувствах, и в сердце таилась горькая обида. Между нами до сих пор существовало какое-то напряжение, и я, черт возьми, не знала, что это и как с этим поступить. Меня бесило, что я понятия не имела, что он чувствовал.

Как бы то ни было, Кайден являлся неплохим отвлечением от воспоминаний о нападении Жнецов. Это было поистине кошмарно, и даже спустя несколько часов я все еще не могла подобрать других слов, чтобы описать вторжение – словно воплотившийся в реальность страшный сон, где что-то ужасное происходит у тебя на глазах, а ты не можешь ни пошевелиться, ни закричать, ни уж тем более помешать. Я вспомнила встреченного во время отступления ребенка и то, как сбили челнок, в котором он находился, в то время как меня увозили прочь, потому что, очевидно, моя жизнь ценилась выше его, ведь все верили, что я приду на выручку. Но мальчик оказался умнее их всех. «Ты не можешь помочь мне», – сказал он, и был прав. Интересно, скольких еще смертей я стану свидетелем после данной мною клятвы спасти всех?

При мысли об Андерсоне к горлу вдруг поднялась волна тошноты. Мне пришлось оставить его там, и я до сих пор не знала, увижу ли его снова. Я многие годы не сражалась с ним плечом к плечу, и мне больно было признавать, что он постарел. Да, будучи в своей худшей форме, он все равно превосходил остальных в их лучшей, но он окончил академию N7 почти четверть века назад. Возраст начинал давать о себе знать в том, как чуть ухудшилась точность его выстрелов, как время от времени ему приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Однако именно я – все еще молодая, прекрасно обученная и в отличной форме – сбежала, чтобы играть в политический игры и собирать информацию, тогда как Андерсон остался на Земле, чтобы сражаться в моей битве.

И это… черт, это было отвратительно.

– Почти на месте, – внезапно произнес Кайден, и я, резко повернувшись к нему, заглянула в темные, теплые глаза под густыми, тревожно нахмуренными бровями. Интересно, как долго он смотрел на меня? – Как думаешь, мы встретим сопротивление?

Я знала, что ответ на этот вопрос его не сильно интересовал – на самом деле он просто пытался отвлечь меня от сводящих с ума мыслей о том, чего я не в силах была изменить. Его намерения были невероятно прозрачными, но в тот момент меня это не сильно заботило. Я и вправду нуждалась в отвлечении, и Кайден предлагал мне сосредоточиться на предстоящей высадке – сфокусироваться на том, что я могла изменить, а не на том, что мне следовало бы делать. То же самое я сказала ему несколько лет назад. Тогда я бы решала эти проблемы по-своему, даже не вспоминая о людях на Земле. Самая большая ошибка моей жизни заключалась в том, что я позволила себе начать волноваться за других.

– Не знаю, – ответила я устало. – Не должны. Жнецы еще не напали на Марс, но это случится довольно скоро. Чем быстрее мы управимся, тем больше у нас шансов разминуться с ними. Внизу нас будут ждать лишь бойцы Альянса и ученые. Нашей целью является информация, содержащаяся в Архивах, но если останется время, то мы постараемся эвакуировать как можно больше людей.

– Если ты не ожидаешь сопротивления, зачем столько оружия? – спросил Кайден, взглядом указав на пистолет в моей руке, еще один на бедре и дробовик за спиной.

– Я почти шесть месяцев не держала в руках оружия, майор, – заявила я, в волнении плотнее обхватив рукоятку, будто стараясь убедиться в том, что пистолет действительно находился в моей руке. – А после сегодняшнего дня я вообще больше никогда с ним не расстанусь.

Не многие поняли бы меня, но Кайден знал, что без оружия я чувствую себя обнаженной. Если он хоть что-то помнил обо мне, то мог себе представить, как тяжело мне было провести столько времени взаперти, не имея под рукой пистолета.

– Вполне справедливо, – просто произнес он.

По крайней мере Жнецы оказались позабыты. Вместо этого мои мысли занимал сидящий рядом мужчина, и когда мы приземлились на Марсе, все, о чем я только могла думать, был его голос, доносящийся до меня из динамиков шлема, и воспоминания, связанные с ним. Может быть, еще не все потеряно? Может быть, у меня получится сражаться рядом с ним так же, как я делала это три года назад? Может, мы еще сумеем все исправить?

А вскоре мы увидели агентов «Цербера», и в том, как Кайден произнес это слово, я уловила горечь и возмущение. Когда он спросил, известно ли мне, почему они здесь, я практически слышала вопросы, рождающиеся в его голове. Я знала, что он спрашивает себя, не поэтому ли я взяла столько оружия на простую операцию, не обладаю ли я большей информацией, чем говорю? Мне не составило труда почувствовать тот момент, когда преданный Альянсу солдат в нем усомнился в том, не слишком ли быстро он поверил мне?

– Как ты можешь не знать, почему они здесь? – требовал Кайден от меня ответа, пока мы осматривали тела только что уничтоженных нами оперативников. Я не видела его лица, но голос, непривычно грубый из-за несовершенной линии связи, разозлил меня.

– А что, меня выдал наушник, соединяющий меня с Призраком напрямую? – с сарказмом ответила я, направляясь к укрытию. – Что ты имеешь в виду?

Простое предположение привело меня в ярость. Я считала, что мы уже решили этот вопрос, и он окончательно убедился, что я никогда не была на стороне «Цербера» и действовала из правильных побуждений.

– Нет, я не думаю, что ты все еще работаешь с ними, – произнес Кайден напряженно, одновременно уничтожая последнего церберовского агента биотическим зарядом. – Просто допустил, что ты можешь что-то знать об их планах, так как довольно много времени провела с ними.

– Что ж, черт возьми, – прорычала я, стреляя в обнаружившихся за стоявшим впереди броневиком оперативников. – Наверное, мне следовало внимательнее читать лежащий на моем столе файл под названием «Великий план «Цербера», но я была слишком занята спасением гребаной галактики! – С этими словами я выскочила из укрытия, продолжая стрелять и буквально наслаждаясь отдачей после такого долгого перерыва. Мой пистолет был великолепен – мощный, но точный – при достаточной меткости им можно разворотить человеку шею, а я все еще оставалась великолепным стрелком.

– Это не то, что я имел в виду! – горячо возразил Кайден; его броня полыхнула синим, и он поймал четырех церберовцев в сингулярное поле. Да, он стал гораздо сильнее с тех пор, как мы сражались вместе в последний раз. И гораздо увереннее в себе. Сейчас он точно знал, на что способен, и, не ожидая меня, выбирал цель, а затем разрывал ее в клочья. Теперь он ни от кого не ждал наставлений – более того, и сам мог велеть что-то сделать мне. Я пока не решила, нравится ли мне это.

– Может быть, вы поговорите об этом как-нибудь в другой раз, когда в нас не будут стрелять? – вклинился в наш разговор недоверчивый голос Джеймса – похоже, его донельзя удивило то, что мы занимаемся выяснением отношений прямо на поле боя.

Рев надвигающегося шторма начал заглушать грохот выстрелов. Не произнеся более ни слова, я принялась делом доказывать свою правоту, уничтожая врага с такой легкостью, словно не провела последние шесть месяцев, сидя на одном месте. Мышечная память – крайне полезная вещь.

У меня появилась новая игрушка – клинок, встроенный в инструметрон, который при необходимости возникал за долю секунды, с легкостью прорезая любую броню, и я с радостью пустила его в дело, наслаждаясь ощущением, с которым нож проникал в плоть. Не только Кайден научился чем-то новому.

Когда мы наконец пробились в здание комплекса, и воздух наполнил кабину лифта, я резким движением сняла шлем и глубоко вдохнула. Давно мне не приходилось носить шлемы с таким узким визором, и я почти забыла, насколько они неудобны и как непривычно было видеть экран, разделяющий меня и мою цель.

Когда я повернулась к Кайдену, он как раз снимал свой шлем. Неприветливо посмотрев на него, я понадеялась развеять те сомнения, которые у него еще оставались, но он спокойно выдержал мой взгляд, давая понять, что не собирается отступать.

– Ну же, – бросила я, чувствуя, как жар поднимается к лицу; кожу все еще пощипывало от мчавшегося по венам адреналина, – скажи это.

– Сказать что?

– То, что у тебя на уме, – пояснила я. – Назови причину, по которой ты продолжаешь подозревать меня.

Кайден вздохнул, будто поразившись тому, что я посчитала нужным задать этот вопрос.

– Ты работала на «Цербер», Шепард, они вернули тебя к жизни, и ты ожидаешь, что я просто проигнорирую эти факты? Как я могу не замечать, что их агенты находятся именно там, где и ты, при этом они охотятся за тем же, за чем и Альянс, да еще и в то же самое время?

Раздраженно закатив глаза, я отвернулась к пульту управления.

– Не смей! – рявкнул он. – Это не имеет никакого отношения к нам. Я – майор Альянса, а потому обязан спросить.

О, это имеет самое непосредственное отношение к нам. И пусть его голос оставался спокойным, Кайден никогда не умел как следует контролировать выражение лица, и сейчас я читала его будто открытую книгу.

– В таком случае, как коммандер Альянса, – процедила я, – а также агент N7 и Спектр Совета, я надеюсь на понимание, когда говорю – в очередной раз – что не знаю, почему они здесь, что им нужно, как они это получили, перед кем отчитываются, каково кодовое название операции. Черт, я даже не знаю, что это за ячейка. Я ничего не пропустила?

Ты сам говорил им, что мне незачем лгать. Ты вел себя так, будто верил мне, но, очевидно, недостаточно. Ты поручился за меня, когда все остальные называли меня лгуньей, но сейчас, когда ты так нужен мне, ты снова отворачиваешься.

– Она говорит правду, майор, – неожиданно произнес Джеймс, и Кайден резко повернулся к нему, словно успел позабыть о его существовании. – В течение шести месяцев Шепард находилась под наблюдением, причем абсолютно добровольно.

В ответ на полный сомнения взгляд Кайдена, Вега пожал плечами и добавил:

– Слушайте, я знаю, что «Цербер» выступает против Альянса, а Шепард сейчас работает с нами, хотя, честно признаться, у нее нет объективных причин для этого. Ее имя уже дважды смешали с грязью, но она все равно сражается на нашей стороне. Мне не нужны другие доказательства.

Посмотрев на Кайдена, я указала пальцем на Джеймса и произнесла:

– Видишь? Я знаю его всего два месяца, мы почти не разговаривали, но он верит мне вместо того, чтобы называть террористкой! А ты, ты из всех… – я резко замолчала прежде, чем признать, что обсуждаемый вопрос был личным и для меня. Сглотнув, я нацепила на лицо гневную маску и с горящими решимостью глазами продолжила: – Просто поверь мне. Пожалуйста. Потому что я больше не собираюсь оправдываться перед тобой.

Кайден открыл рот, собираясь ответить, но вместо этого просто вздохнул и посмотрел так, будто надеялся одним взглядом понять меня, проникнуть в мою голову и постичь движущие мною мотивы только для того, чтобы убедиться. Я прекрасно понимала его сомнения – я бы тоже вела себя так, однако это не облегчало ситуацию, особенно учитывая, что недоверие исходило именно от него.

– Прости, Шепард, – произнес он, когда лифт остановился, – я просто…

В этот момент в дальнем конце комнаты послышался громкий удар, и мы разом повернулись к источнику шума. Подняв пистолет, я твердо посмотрела Кайдену в глаза и двинулась мимо. Мы продолжим этот разговор позже.

************

Кайден

Вот почему я так долго сомневался, принимать ли то первое повышение до лейтенанта-коммандера. Вот почему чувствовал себя так неуверенно, командуя собственным взводом. Не то чтобы мне и раньше не приходилось отвечать за других солдат, и я вполне способен был думать за себя. Проблема состояла в том, что прямо сейчас в моей голове полным ходом шла война между тем, кем я являлся, и тем, чего от меня требовало мое звание, и я понятия не имел, как примирить эти стороны. Мне так хотелось сказать, что я верил ей – разумеется, верил – и что пойду за ней, куда бы ни завела нас эта миссия, сколько бы раз мне ни пришлось отринуть сомнения и просто убедить себя в том, что она – та самая женщина, которую я когда-то любил и которая до сих пор одним взглядом заставляла мое сердце ускорять ритм.

Но майор во мне требовал, чтобы я переждал, оценил ситуацию, прежде чем бросаться в омут. Мне тяжело давалось осознание, что в случае чего мне некого будет винить, кроме себя, и что если я ошибусь, последствия могут оказаться катастрофическими. Если я доверюсь ей, не стану обращать внимания на последние тревожные открытия и окажусь неправ… только мне придется держать ответ. Я носил звание майора, я являлся старшим по званию офицером на «Нормандии». В мои обязанности входило быть подозрительным, держать Шепард на расстоянии вытянутой руки, не позволять ее хрипловатому голосу и по-прежнему смертоносному танцу на поле боя влиять на мои суждения.

Сейчас она пребывала в ярости, потому что оперативники «Цербера» определенно открыли охоту на нее. Мы слышали их переговоры, слышали, как они выкрикивали ее имя и приказывали друг другу уничтожить ее, несмотря ни на что. Впрочем, у них ничего не выходило. Никому не удастся уничтожить Шепард, тем более нескольким церберовским агентам, которых застали врасплох. Особенно после того, как она провела шесть месяцев в заточении и теперь просто горела сражением. Их старания напоминали попытки остановить торнадо коктейльным зонтиком. Джена все еще была последовательна и жестока в бою, ее стиль все еще представлял собой смесь грации и подавляющей мощи. У наших врагов не было шансов.

Я на самом деле замер на месте, когда впервые увидел, как с боевым кличем Шепард пронзила церберовца клинком, появившимся из ее инструметрона.

И снова я поймал себя на том, что с радостью бы смотрел, как она сражается, целый день, а судя по периодически доносившимся восхищенным ругательствам, я понял, что и Джеймс по достоинству оценил ее способности. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, учитывая, что мы наблюдали за величайшей коммандос Альянса за всю его историю.

Попав в длинный коридор, мы лицом к лицу встретились с многочисленным противником. Мгновенно оценив обстановку, Джена покинула укрытие и тремя выверенными выстрелами расправилась с тремя стражами, попав строго в крошечные щели их щитов. Конечно, таланты Шепард этим не ограничивались, однако отвечая на вопрос, что делало ее столь особенной, в первую очередь я бы отметил ее врожденную безупречную меткость и координацию, которая позволяла ей взаимодействовать с окружающим миром так, как никому другому. В иной жизни, в иное время из нее вышла бы великолепная танцовщица.

Мы так давно не сражались бок о бок, что меня удивила та легкость, с которой мы сейчас понимали друг друга. Как и раньше, нам не нужно было даже переговариваться: я сосредотачивался на чем-то, и она уже находилась именно там, где требовалась ее помощь, ожидая подобной отдачи и от меня. Это и вправду было как в прежние времена.

Сейчас же я наблюдал, как Джена разговаривала с Лиарой, пока та взламывала консоль, и старался побороть желание прислушаться, убеждая себя, что не имею на это права, хотя как майор и должен был следить за ней. Бросив взгляд на своих товарищей, я заметил, какой задумчивой выглядит Шепард, как открыто она беседует с азари – я не видел на ее лице подобного выражение уже несколько лет. Она доверяла Лиаре больше, чем мне. Что ж, это была моя собственная чертова ошибка, и я понятия не имел, как ее исправить.

Если бы только я мог убедиться, что Шепард и вправду та, за кого себя выдает, что она на самом деле действует из правильных побуждений, несмотря на доказательства обратного… тогда я рискнул бы, но не раньше. Я понятия не имел, какие доказательства мне нужны. Я не знал, почему моя униформа не позволяла мне следовать за ней, потому что именно этого я хотел. Последние четыре месяца, проведенные вдали от нее, были адом; я понимал, что разделяющее нас расстояние только заставляет меня еще больше сомневаться в ней. И все же единственного ее взгляда хватило, чтобы напомнить, что время не сумело приглушить мои чувства к женщине, когда-то бывшей моим командиром.

Снова проверив периметр, я оглянулся на Шепард как раз в тот момент, когда она отворачивалась обратно к консоли, тяжело вздыхая, будто на ее плечах лежала тяжесть всего мира.

Нет, не мира – галактики.

Внезапно Джена посмотрела на меня – будто проверяя, что я все еще тут – и встретилась со мной взглядом своих янтарных глаз. Она замолчала на середине предложения, задумчиво поджав пересеченные шрамом губы, а затем, продолжив говорить, снова обернулась к Лиаре. Я почувствовал себя полным идиотом, потому теперь мои мысли занимало то, каково было бы провести пальцами по коротким волоскам на ее затылке, просто приблизиться и прикоснуться к ней. Но я не имел права даже думать об этом, потому что она потеряна для меня.

Когда пальцы Лиары запорхали по клавиатуре, Шепард подошла ко мне и, остановившись рядом и снова тяжело вздохнув, очевидно расслабилась, а я ощутил в воздухе слабый запах ванили, металла и огня.

Ни один из нас не произнес ни слова. Мы продолжали бдительно следить за обстановкой, сохраняя в чем-то уютную тишину и наслаждаясь тем, что до сих пор живы и что-то предпринимаем. Я хотел извиниться за то, на что указывал чуть ранее, и объяснить, что если бы все зависело только от меня, я без тени сомнений бросился бы за ней, как прежде. Но время и место были неподходящими для подобного разговора.

После этого небольшого проявления солидарности обстановка между нами немного разрядилась. Мы снова спокойно разговаривали друг с другом, и, снимая шлем с убитого церберовца, Джена даже назвала мою идею удачной. А в следующее мгновение она запнулась на полуслове, и я похолодел от ужаса: вместо человеческого на нас смотрело усохшее, пустое лицо хаска.

– Боже всемогущий, – едва слышно выдохнула Шепард, протянув руку к серой коже его щек, – как это случилось?

Что она подразумевала? Тех ли, кто сделал это или же сам процесс? Нахмурившись, Джена провела пальцем по черной выступающей вене вокруг глазниц мертвеца.

Я заметил, как ее взгляд переместился на собственные пальцы на лице убитого врага, губы приоткрылись – казалось, ей никак не удавалось привести в порядок собственные мысли. Мне в голову вдруг пришла идея. Этот солдат был церберовцем, и «Цербер» же воссоздал и саму Шепард. Перед глазами встала картина: ее безжизненное тело собирают воедино. Пока она находилась в их руках, с ней могли сделать все, что угодно, даже то, о чем оперативник Лоусон не знала бы. Становилось все очевиднее, что в своих исследованиях они готовы были пойти практически на что угодно.

– Может, они хотели создать кого-то вроде тебя, – предположил я, вспоминая, как голос за кадром объяснял суть проекта «Лазарь», отмечая, что они сделали ее сильнее, лучше – величайшим солдатом, когда-либо жившим в этой вселенной. Возможно, успех этого проекта подтолкнул их к дальнейшим исследованиям.

– Что?! – воскликнула Джена, резко выходя из состояния задумчивости, и я вдруг обнаружил себя в центре ее внимания.

– Отчасти ты – синтетик, Шепард. Вполне вероятно, что возвращая к жизни тебя, они научились чему-то новому и решили продолжать в том же духе, только более… масштабно, – я старался выбрать слово так, чтобы она поняла мою идею, но вместо этого Джена поднялась на ноги и смерила меня полным враждебности взглядом.

– Не смей сравнивать меня с этим гребаным монстром! – прорычала она. – Я не имею ничего общего с этим существом!

«Но если бы имела, – сам того не желая, продолжал рассуждать я, – то ты и не знала бы. Ты можешь быть спящим агентом, находиться под управлением чужой воли и не подозревать об этом. Существует вероятность того, что это все – план «Цербера», и с помощью тебя они хотят уничтожить нас. Они ни перед чем не остановятся».

Даже мысли о такой возможности разрывали сердце. В таком случае женщина передо мной – та самая, на лице которой я ни за что не желал видеть боль – была подвергнута акту насилия, изменения без ее на то позволения.

Злой взгляд Джены обжигал, но в глубине ее глаз я видел неуверенность, и мои собственные сомнения вспыхивали с новой силой.

– Я знаю, – произнес я, молясь, чтобы это оказалось правдой. – Но это дело рук тех же самых людей, и они способны на все. Черт, Шепард, это технологии Жнецов. «Цербер» мог работать на них все это время – иначе, почему они сражались с нами?

– Я не имею ничего общего с этим существом, – повторила она.

Я снова и снова убеждал себя, что разговариваю с Шепард, а не с Дженой. С Шепард – женщиной, на чьи плечи взвалили судьбу галактики и велели стараться как можно лучше. И я должен был знать наверняка, могу ли доверять ей в столь важном деле, потому что если она оступится, заменить ее будет некому.

– Чего ты от меня хочешь? – с надломом спросила она. – Чтобы я вывернулась наизнанку, показала тебе неродные части, предоставила возможность убедиться в отсутствии в них закладок? Так я уже сделала это!

И это была правда, холодная и жестокая правда. Шепард находилась на церберовском корабле, сбитая с толку, страдающая от паранойи, не знающая, насколько обширны изменения в ее теле и разуме. Даже после просмотра видеофайлов ее восстановления я не был уверен до конца: оперативник Лоусон не являлась главной фигурой, и кто знает, какие сверхсекретные модификации провели за ее спиной?

Глядя на Джену, я видел, как сильно она нуждается том, чтобы почувствовать себя в безопасности, обрести хоть какую-то уверенность. Как сильно ей нужно услышать от кого-нибудь, что она поступает правильно, что у нее все получится.

– Я просто… – Я запнулся.

Мне хотелось взять ее за руку, показать, что забочусь о ней, но я знал, что подобный жест с моей стороны лишь усугубит ситуацию. Вот бы просто забыть о том, что я майор и что мне придется отвечать, если она окажется предательницей или безвольным рабом нейропрограммирования, и поцеловать ее, поддаться тому чувству, которое одолевало меня всякий раз, когда Джена оказывалась рядом. Но в этом сошедшем с ума мире я мог быть твердо уверен лишь в одном – я солдат Альянса, буду им до конца, и лишь этот факт оставался моим ориентиром, лишь благодаря ему я знал, что делаю благое дело. Так чего же я хотел от нее?