Текст книги "Свежий ветер (СИ)"
Автор книги: LockNRoll
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 65 страниц)
– Вы абсолютно правы.
– Тогда просто будьте благоразумны, коммандер. Да, ваши раны заживают быстро, но все равно воздержитесь от участия в операциях как можно дольше, давайте больше отдыха руке – никакого бокса с кроганом, и все будет в порядке.
– Обещаю вести себя хорошо, – ответила я. – В любом случае с этой перевязью стрелять я не смогу.
– Не снимайте ее по крайней мере неделю. Что же касается вашего лица, то я сделала все, что смогла, и если вы будете держать рану в чистоте, то шрам не должен быть сильно заметным. Сами посмотрите, – с этими словами Чаквас передала мне зеркало.
Я совсем забыла о своем лице. Не поэтому ли Кейден смотрел на меня так странно – словно я лежала на смертном одре? Не то чтобы я раньше не имела шрамов. Взяв зеркало в здоровую руку, я заглянула в него.
Ничего страшного – порез длиной в несколько сантиметров, огибающий левую глазницу. Рана хорошо сошлась, а ее края удерживались вместе маленькими белыми полосочками.
– Мне нравится, – заявила я, вполне допуская, что когда в голове прояснится, мое мнение может измениться, однако сейчас меня это не волновало. Новое дополнение к узору шрамов и татуировок, покрывавших мое тело – часть истории моей жизни.
– Мне тоже – подходит к другой стороне, – нервно рассмеявшись, произнес Кейден.
Что он сказал на самом деле, было: «Я достаточно смотрел на твое лицо, чтобы запомнить расположение всех шрамов», и, очевидно, он тоже понял это, потому что поспешил добавить «коммандер», стараясь восполнить недостаток официальности в своем замечании. Я не знала, почему внутри у меня все стянулось в тугой узел, и решила и это свалить на сотрясение.
Я снова заглянула в зеркало, надеясь увидеть, что он имел в виду. Самый большой шрам вертикально пересекал мои губы с правой стороны рта, еще один находился на правой щеке и пара рассекала правую же бровь. Да, лейтенант определенно был прав: новый шрам словно восстановил равновесие. Я издала звук, выражающий интерес и согласие, и Чаквас нахмурилась.
– Если бы я знала, что вы посчитаете его украшением, Шепард, то не стала бы прилагать столько усилий, чтобы уменьшить последствия.
Я решила, что мне нравится ее голос – только англичанка могла говорить с подобным сарказмом.
– Полежите еще несколько минут, пусть туман в голове рассеется, а потом можете идти, – продолжила доктор, – а я, наконец, уделю внимание лейтенанту, пока он не простудился.
Только сейчас мне пришло в голову, что присутствие здесь голого по пояс Кейдена было вызвано не попыткой отвлечь меня, а тем, что он, вероятно, тоже получил ранение, пока совершал этот свой героический поступок. Проследив за движением Чаквас, я заметила свежезашитую рану на предплечье лейтенанта – как раз рядом с внушительным бицепсом.
– Всего лишь пулевое ранение, – объяснил Кейден. – Ничего страшного, заживет быстро.
– Заживет, – согласилась доктор, но в ее голосе прозвучали стальные нотки, – однако состояние раны ухудшилось из-за того, что вы несли Шепард. Уверена, Уильямс бы с этим прекрасно справилась.
– Ты схватил пулю, пока нес меня? – удивленно переспросил я, не зная, как реагировать. Конечно, солдаты не оставляют товарищей, но… его поступок казался в чем-то отличным.
– Думаю, это случилось вскоре после того, как ты была ранена – некоторое время я находился вне укрытия. А позже нес тебя от переходного шлюза к «Мако». Понял, что ранен, лишь вернувшись на «Нормандию». Наверное, адреналин, – смущенно пояснил Аленко. Это было… мило.
Скептично глянув на него, Чаквас произнесла:
– Что меня сейчас волнует, так это ваша биотика, но на Цитадели вы сможете получить более квалифицированную консультацию.
– Там есть доктора для биотиков? – спросила я, сев и свесив ноги с кровати. Так как я все еще была подсоединена к капельнице, то далеко уйти мне бы не удалось, но я ненавидела больницы, а также терпеть не могла валяться в постели без дела.
– Да, – ответил Кейден, – но мне не нужно…
– Глупости, мы сделаем там остановку при первой же возможности. Мне все равно потребуется новая броня, раз уж старая пришла в негодность.
Судя по ответной улыбке я делала доброе дело, а не просто пользовалась своей властью. Не могла же я допустить, чтобы его коротнуло, особенно после того, что он совершил. Мне лишь в общих чертах было известно, как функционировали человеческие биотики, но беспокойство Чаквас говорило само за себя.
Доктор проверила повязку, которую наложила на рану Кейдена, и, очевидно, довольная результатом, сообщила ему, что он может идти. Когда лейтенант стал натягивать футболку через голову, я не смогла удержаться и на мгновение опустила глаза к его мускулистому животу. Не то чтобы приятная внешность Кейдена осталась мною незамеченной при нашей первой встрече, но здесь, сейчас игнорировать это влечение было трудно. Еще труднее оказалось говорить, как подобает коммандеру, видя перед собой такое.
Вернувшись ко мне, Чаквас отсоединила капельницу и снова повторила свои рекомендации касательно того, что я должна обеспечивать покой плечу, а не просто делать вид, что следую ее указаниям. С этим доктор скрылась в подсобном помещении, а мы с Кейденом остались наедине, глядя друг на друга и не произнося ни слова.
За несколько дней до миссии на Новерии я проснулась от запутанного, полного какофонии звуков, кровавого сна. Сейчас, когда мне было известно, что эти кошмары вызваны воздействием протеанского маяка, они не так пугали меня, что вовсе не значило, что они стали менее реалистичными. Я вышла из каюты в стремлении отвлечься от кошмара и найти точку опоры в этом мире. Такую, например, как миллиарды горящих звезд, однако я нашла его еще даже прежде, чем добралась до окна. Кейден ел – сказал, что заработался допоздна, и я рассказала ему о своих снах. Он повел себя… просто отлично, если честно: спокойно, рассудительно. Он поверил в мой рассказ, но в то же время не потакал ни мне, ни моей разрастающейся паранойе по поводу того, чему мы противостояли. Именно такой поддержки мне не хватало. Вернувшись наконец в постель, все, о чем я могла думать, был он. Никогда прежде я не встречала никого, похожего на него. Я все ожидала, когда увижу оборотную сторону медали, найду в лейтенанте какой-то изъян, но он оставался прежним: добрым, искренним и порядочным. Я не знала, что делать. Я никогда с легкостью не доверяла людям, но… ему было так просто довериться.
Может быть, поэтому я рассказала ему о своей матери и до сих пор чувствовала необходимость объяснить свои мотивы. Вот почему тогда мне пришлось заставить себя замолчать – с ним было слишком легко разговаривать.
С каждым днем становилось все труднее помнить о том, почему так важны наши звания. Мы все еще смотрели друг на друга, и во рту у меня пересохло.
И все же я первой вышла из этого странного ступора. Направившись к двери, я остановилась рядом с ним и коснулась его руки чуть ниже его ранения.
– Спасибо, – сказала я, сама удивившись тому, как мягко прозвучал мой голос.
Его улыбка была неуверенной, но абсолютно искренней.
– Всегда пожалуйста, Шепард.
А затем, потому что он смотрел на меня так, что сердце сжималось в груди, и я не знала, как реагировать на это, я стиснула пальцы, впиваясь в его кожу с силой, недостаточной, чтобы причинить боль, но, тем не менее, весьма чувствительно. Кейден резко вдохнул, однако улыбка не покинула его лица, а во взгляде читалось удивление, будто он пытался разгадать нашу личную шутку.
– Просто не делай больше ничего столь же глупого, Аленко, – сказала я совершенно серьезно. – Я не хочу, чтобы ты погиб под моим командованием.
– Я бы ни за что не бросил тебя, Шепард, – возразил он низким голосом. – Никогда. И я не сожалею о том, что сделал.
Я вдруг осознала, как это будет выглядеть со стороны, вернись сейчас Чаквас. Да, не раз уже мне доводилось нарушать регламент – я не видела ничего предосудительного в том, чтобы переспать с разделяющим мою точку зрения солдатом, особенно, если он выглядел, как этот лейтенант, но никогда прежде это не был мой непосредственный подчиненный. И никто из них никогда не смотрел на меня так, как Кейден прямо сейчас.
Не произнеся больше ни слова, я отвернулась и направилась к выходу. Добравшись до своей каюты и закрыв за собой дверь, я облокотилась на нее и сделала глубокий вдох. В плече пульсировала тупая боль.
Эта миссия меняла меня. «Нормандия» меняла меня. Я взглянула в зеркало на свой новый шрам. Это место, эта команда начинали казаться родными. Я заботилась о них всех: о корабле, миссии, каждом члене экипажа, каждом боевом товарище, и все это вместе заставляло меня чувствовать себя чертовски уязвимой.
Впервые за долгое время я заботилась о чем-то по причинам гораздо более глубоким, нежели вероятная выгода. И, решила я непокорно, мне это нравилось. Глупость всей этой ситуации уравновешивалась тем, что когда я думала о миссии, о слове «Жнец» и его возможном значении и ощущала, что земля уходит из-под ног, и весь мой нажитый опыт, самомнение, рожденное годами уверенности в том, что я лучше, оказывались бесполезными…. когда я чувствовала себя потерянной, я видела руки всех форм и цветов, тянущиеся ко мне, чтобы помочь. Именно так, мне говорили, работают отношения между людьми. Ключ ко всему заключался во взаимности. И… было здорово доверять другим, полагаться на них, пусть всего на мгновение, позволить им помочь себе после того, как всю жизнь сама помогала другим.
Они и не подозревали – ни один из них – чего мне стоило превозмочь внезапное желание просто сбежать, как я всегда делала прежде.
Закрыв глаза, я увидела Кейдена – его взгляд, когда он говорил, что никогда не оставил бы меня. И пусть я знала, что должна держать дистанцию… я не хотела. Смерть никогда прежде не пугала меня, только поражение. Он менял меня тоже, и я позволяла ему.
Было здорово вновь заботиться о ком-то.
========== Отголоски ==========
Шепард
Столь многое изменилось с нашего прошлого посещения Цитадели, но вот она я – снова на чем свет стоит поношу вышестоящее командование, а Кейден и Эшли идут следом. Не знаю, когда перестала думать о них, как об Аленко и Уильямс, но теперь это казалось мне лишь полузабытым воспоминанием.
– Кем, мать его, он себя возомнил? – возмущалась я, поворачиваясь к своим спутникам в лифте по пути к Президиуму.
Михайлович просто взбесил меня. Мало того, что, следуя требованию Чаквас не нагружать плечо, я уже неделю не участвовала в операциях, так стоило мне сойти с корабля, как на меня набросился этот преследующий какие-то свои интересы идиот с длинным списком жалоб, начиная с нюансов миссии и заканчивая самим существованием «Нормандии». Я всегда с трудом сносила необоснованную критику и, может быть, – может быть – недавно приобретенный статус неприкосновенного Спектра снова ударил мне в голову, затмевая собой требование уважать порядок подчиненности.
Сочащимся сарказмом голосом Эшли все же ответила на мой риторический вопрос:
– Кажется, он представился контр-адмиралом, коммандер.
– И поэтому я должна безропотно выслушивать эту чушь, что он нес обо мне, моем корабле и команде?
– Я считаю, что, учитывая обстоятельства, ты отлично справилась, – заметил Кейден своим «светлым» голосом, к которому я уже успела привыкнуть. – На секунду мне показалось, что ты его ударишь.
– Он велел мне «следить за своим языком»! – возмутилась я, до сих пор не в силах поверить в то, что адмирал использовал именно эти слова. – Что это вообще значит? Он с радостью посылает меня убивать под знаменем Альянса, но когда я говорю ему, что он делает неверные выводы – это, по его мнению, уже слишком?
– Мы мало что можем с этим поделать, – пожал плечами лейтенант. – Кроме того, уверен, что его непосредственный командир объяснит ему, что к чему. Мы хорошо выполняем свою работу, и Альянс это знает. Как и Совет.
Лицо Кейдена выражало спокойствие и беззаботную покорность судьбе, и я не могла хмуриться, глядя на его полуулыбку. Тем не менее, упрямо вздернув подбородок, я повернулась к стеклянным дверям лифта и принялась наблюдать за приближающимися жилыми районами. Пусть его ответ и попал в точку, однако это не означало, что я была готова сменить гнев на милость.
– Им следовало вправить ему мозги прежде, чем он заявился на мой корабль и принялся из кожи вон лезть, чтобы вывести меня из себя. А ведь день обещал быть таким хорошим.
– Для вас, может быть, – мрачно возразил Кейден.
В то время как мы с Эшли шли в арсенал Альянса, он направлялся к одному из лучших в галактике докторов для человеческих биотиков на обследование. Я не знала, каким образом это будет происходить, однако, учитывая тот факт, что имплантат находился в основании черепа, сомневалась, что лейтенанта ожидает приятное времяпрепровождение. Кейден утверждал, что с ним все в порядке, но Чаквас настаивала на своем, а после того, как она рассказала мне о нестабильности L2-имплантатов, я не собиралась испытывать судьбу.
Ухмыльнувшись, я пожала плечами – мне и в самом деле не терпелось получить новенькую, изготовленную по самым передовым технологиям броню. Как минимум это означало, что я смогу снова лично принимать участие в операциях, а не руководить отрядом с борта «Нормандии».
Лифт остановился на нужном нам этаже, и, выйдя вместе с Уильямс, я оглянулась и бросила на прощание:
– Увидимся через два часа, Аленко.
По пути к арсеналу я заметила странный, озорной взгляд Эшли. Стоило мне обернуться к ней, как она тут же отвела глаза, однако не сумела стереть с лица выражение, словно говорящее, что она знает что-то, неизвестное мне.
– Что? – вздохнув, спросила я.
– Ничего, капитан, – быстро ответила Уильямс, невинно глядя на меня.
– Как бы не так, – пробормотала я себе под нос, стараясь не думать о том, что Кейдену пришлось идти в больницу только потому, что я едва не отправилась на тот свет. То, что рассказала мне Эшли, звучало невероятно. Я и понятия не имела, что подобное можно сотворить с помощью биотического барьера.
На самом деле я не нуждалась в ответе на свой вопрос – мне и так было известно, о чем думала Уильямс. Проблема состояла в том, что я не могла с уверенностью сказать, что она ошибается.
Я знала, что Кейден неравнодушен ко мне – в течение последней недели это стало очевидно. Следуя четким указаниям Чаквас, мы с ним сиднем сидели на корабле и позволяли другим разбираться с поступающими распоряжениями. Да, я руководила действиями группы высадки и отдавала приказы с помощью системы связи «Нормандии», однако помимо этого могла лишь читать отчеты и надеяться на скорейшее выздоровление. Ранение Кейдена было относительно легким, однако, учитывая его участившиеся головные боли, и ему пришлось оставаться на борту до тех пор, пока на его едва не вышедший из строя имплантат не взглянет специалист. Все это неизбежно привело к тому, что мы почти все время проводили в компании друг друга.
Я узнала о лейтенанте много нового, и некоторые из этих открытий казалась мне одновременно странными и очаровательными. Он любил старые двумерные фильмы и виски, не переносил жару и мечтал обучать молодых биотиков, когда станет слишком стар для действительной службы. Ему нравилось готовить и бездельничать по воскресениям. Он жил в Ванкувере, черт бы его побрал! Никогда прежде я не встречала никого столь нормального. Невероятно, но, несмотря на то, что до сего момента наши жизни так разнились, мы часто сходились во мнениях практически по любой теме, начиная от галактической политики и заканчивая последними сплетнями.
Мне бы не составило труда с бесстрастным лицом сказать, что я равнодушна к нему, однако лишь потому, что я великолепно умела лгать.
За несколько дней до этого Кейден предложил научить меня с помощью моего новенького инструметрона взламывать наиболее сложные системы шифрования, которые нам встречались во время операций. Конечно, я знала азы, однако когда задачу не удавалось решить в лоб, я всегда поручала ему, или Гаррусу, или Тали – кому угодно – взломать консоль или открыть замок. Мое обучение в Альянсе сосредотачивалось на развитии выдающихся врожденных боевых способностей, и поиски скрытых сегментов в нагромождениях кода не вызывали с моей стороны ни малейшего интереса. Теперь же Кейден убедил меня в том, что раз уж я все равно сижу на корабле, то не помешало бы выучить несколько трюков.
Так я оказалась перед его рабочей консолью с запущенной на ней виртуальной операционной системой, в которую мне предстояло найти вход. Он окружил ее столь мощной защитой, что даже у Тали на эту задачу ушло бы несколько минут. В первый раз мне понадобился почти час, однако вина за это лежала не только на мне: все это время Кейден стоял совсем рядом, периодически наклоняясь и показывая что-то на инструметроне или дисплее, при этом мускулистое предплечье лейтенанта слегка касалось моего, а на его лице играла улыбка, вызванная моими неумелыми действиями. Не только пресловутая консоль была причиной моей неудовлетворенности, и в конце концов я заявила, что он просто наслаждался тем, что в кои-то веки в чем-то меня превзошел. Кейден подтвердил, что я, безусловно, права, но пояснил, что, зная меня, он вынужден довольствоваться редкими моментами, сродни этому, после чего указал на огромную дыру в коде, столь тщательно собранном мною, и рассмеялся, глядя на мое раздраженное лицо.
Когда мимо прошла Эшли, мы немедленно вернулись к ролям серьезных профессионалов, коими и являлись. Окинув нас понимающим взором, она проследовала дальше, и стоило ей лишь отойти, как мы вновь расслабились. Спустя несколько мгновений, неохотно, почти застенчиво, наши глаза встретились вновь, и я вдруг поняла, что он понимает – так же, как и я – что что бы ни зарождалось между нами, это были не те товарищеские отношения, которые я наладила с остальными членами экипажа. Стоило нам только оказаться наедине, как что-то менялось. Я не знала, что это, и никогда прежде мне не доводилось испытывать ничего подобного, однако это ощущение мне определенно нравилось.
Здорово признавать за собой маленькие слабости. И пусть меня считали одним из самых опасных людей в галактике, но находиться рядом с Кейденом, позволяя себе смеяться над своими же глупыми ошибками, флиртовать со своим лейтенантом… было здорово. Это чувство, беззаботное и теплое, манило своей неизвестностью. Иногда он поднимал на меня внимательный взгляд своих выразительных глаз и слегка улыбался, отчего внутри у меня все обмирало, и я знала, что дело не только в сексуальной неудовлетворенности. Это было глупо. Я повидала множество высоких темноволосых бойцов с широкими плечами и точеными лицами. Почему Кейден так влиял на меня? Ведь поначалу ничего подобного не происходило.
Я снова сказала себе, что это безобидно.
************
Новая броня – гладкая, черная с ярко-красными вставками и малиновыми огоньками – определенно пришлась мне по вкусу. Даже на прилавке она смотрелась великолепно, и сейчас мастер подгонял некоторые ее части так, чтобы она сидела на мне как вторая кожа.
С горящими от предвкушения глазами Эшли взвалила на плечо одну из нескольких коробок с новыми «игрушками» для корабельного арсенала и отбыла на «Нормандию». Поход вышел удачным, и, даже несмотря на стычку с контр-адмиралом, я находилась в чудесном настроении.
Я все еще стояла перед огромным, в полный рост, зеркалом, в котором каких-то десять минут назад разглядывала свою новенькую броню. Теперь же на мне был надет только тонкий облегающий черный костюм, сделанный из суперсовременного материала. Поворачиваясь из стороны в сторону, я видела линии микросхем, отсвечивающие на изгибах моего тела и сбегающие вниз, подобно дорожкам воды на коже. Положив ладони на бедра, я принялась рассматривать свою фигуру. Тонкая ткань мало что скрывала, подчеркивая бедра, грудь, каждую мышцу. Я любила свое стройное, атлетически сложенное тело, крепкие ноги и изящные руки. Благодаря ему я чувствовала себя сильной и способной на что угодно.
Дверь позади меня открылась, и, увидев в зеркале отражение входящего Кейдена, я ощутила странное волнение, которое усилилось, стоило мне заметить, как взгляд лейтенанта скользнул вверх по моим ногам. Наткнувшись, очевидно, на что-то, что ему понравилось, он несколько мгновений просто смотрел, слегка приоткрыв рот. Мало что могло так выгодно подчеркнуть мою фигуру, как тонкий черный обтягивающий костюм, и я это знала. Судя по всему, теперь это знал и Кейден. Однако я не собиралась позволять ему пялиться на его командующего офицера, во всяком случае, не на виду у всех. Развернув лишь плечи, я обернулась и бросила на него свирепый взгляд. Реакция лейтенанта была поистине бесценна, хотя после того, как он встретился со мной глазами, ему понадобилось целых три секунды на то, чтобы принять смущенный вид. Как только до него дошло, на чем его поймали, он открыл рот, собираясь извиниться. Воспоминание об ошеломленном Кейдене, обычно таком собранном и аккуратном, на некоторое время обеспечит мне хорошее настроение. В конце концов, иногда нужно и самой поразвлечься.
– Хороша, да? – спросила я, стараясь сдержать ухмылку. Я повернулась лицом к лейтенанту и, скользя ладонями по подтянутому животу, переместила руки на бедра.
– Да, – выпалил он, – то есть, нет, я… не то чтобы…
– Броня, Аленко, – я кивнула в сторону лежащих на прилавке частей.
– О, конечно, – спохватился Кейден, словно я только что сообщила ему самую очевидную вещь на свете. – Точно. Броня! Она… – он с трудом сглотнул, – выглядит просто отлично.
Сохранить непроницаемое выражение лица оказалось очень, очень трудно. Даже являясь Спектром со своим собственным кораблем и полным арсеналом оружия, мне нравилось осознавать, что я все еще обладаю и иной властью. Пусть со всеми своими татуировками и ирокезом я и не выглядела, как красивая женщина в классическом понимании этого слова, но, по крайней мере, мое тело было близко к совершенству.
Я ни на секунду не позволила себе подумать, что тепло, разливающееся внутри в ответ на реакцию Кейдена, имело под собой иные причины. Приятно было чувствовать себя желанной, решила я. Это стало моей местью за тот случай, когда он застиг меня врасплох в медотсеке. Вот и все.
– Коммандер, вы готовы к окончательной примерке?
Не знаю, откуда взялся мастер, но неожиданно он оказался рядом с подогнанными частями брони в руках. Мне потребовалось больше времени на то, чтобы облачиться в нее – механизм, удерживающий части на месте, отличался от старого. Мастер заверил, что он лучше прежнего, однако придется к нему привыкнуть. К счастью, фиксирующая скоба больше не сковывала движения. Я едва не попросила Кейдена помочь мне, чтобы еще больше смутить его, но, вспомнив ухмылку Эшли, решила, что должна вести себя, как офицер Альянса, а не наемница, у которой уже полгода не было секса.
Что, кстати говоря, соответствовало истине. Чертовы правила. На самом деле в этом был виноват Андерсон. На Ковасси я наткнулась на Луку – агента N5, с которым мы когда-то работали и с которым периодически развлекались на протяжении довольно длительного времени. Я собиралась встретиться с ним в ту ночь, когда по пути к Иден Прайму «Нормандия» пристыковалась к станции. Поборов разочарование, мне пришлось взять свои распалившиеся в предвкушении желания под контроль и сообщить Луке, что наше мероприятие переносится на другой раз. А после мы приступили к миссии, и у меня редко выдавалась свободная минутка. Судя по всему, теперь большую часть своего времени я проводила с Кейденом…
Чтобы нарушить повисшую тишину, я спросила лейтенанта о состоянии его имплантата и с радостью узнала, что, учитывая последние события, тот находится в отличной форме. Очевидно, и у L2-имплантатов имелись свои плюсы: Кейдену сходило с рук то, о чем большинство человеческих биотиков даже не мечтало. Я продолжила расспрашивать его, и он нехотя передал мне слова врача о том, что если он станет наращивать нагрузки постепенно, позволяя своему телу приспосабливаться, и будет регулярно являться на осмотр, то в ближайшие несколько лет сможет достичь гораздо большего.
Эта новость показалась мне странно волнующей. Едва повстречав Кейдена, я поняла, что он полон нераскрытого потенциала, который вовсе не ограничивался его биотическими способностями. Он придерживался своих принципов, однако его никак нельзя было назвать идеалистичным идиотом – имея свою голову на плечах, лейтенант гораздо лучше многих разбирался в том, как устроен этот мир. Когда я разговаривала с ним, мне казалось… будто я долгое время наблюдала в небе что-то удивительное – нечто, игнорируемое остальными, а затем кто-то подошел ко мне и, остановившись рядом, спросил, вижу ли я это явление. За всю жизнь мне встретилось всего несколько человек, благодаря которым я знала, что на свете есть еще кто-то, кто понимает, пусть даже и неосознанно. Стоило мне задуматься над этим, как все препятствия, стоящие на нашем пути, начинали казаться мне… преодолимыми.
Если бы Кейден смог развить свои способности, думала я, пойти дальше, чем большинство могло только мечтать, полностью раскрыть свой потенциал, он стал бы таким же элитным солдатом, как я. Мы были бы равными, и тогда наше общение больше не омрачал бы тот факт, что он – мой лейтенант, и я должна относиться к нему соответственно.
Я заявила, что с нетерпением жду шанса увидеть, на что он способен, и Кейден, рассмеявшись, перевел разговор на состояние моего плеча, которое, к слову сказать, меня не беспокоило. Мастер отступил назад, и я повращала руками, удивляясь невероятной эластичности новой брони, на груди которой красовался логотип N7 – я до сих пор предпочитала его символу Спектров.
До возвращения на «Нормандию» оставался еще час, причем час не земной, а по местному времени. Оглянувшись на Кейдена, я заметила на его бедре пистолет, и в голове сформировался план. Поблагодарив мастера, я собрала вещи и, направляясь к двери, позвала:
– Пойдем, Аленко, у меня есть идея.
************
Кейден
– Статус Спектра подтвержден, – произнес голос ВИ, и дверь открылась, обнаруживая за собой часть Цитадели, о существовании которой я даже не подозревал. Шепард прошла внутрь большого помещения, освещенного консолями и голографическими дисплеями, и… ух ты! Моему взору открылось много оружия. Едва ли не целую стену занимал экран со списком всех Спектров, работающих в галактике. Я заметил, что одна запись подсвечивалась красным – Сарен, а в самом низу – очевидно, последнее дополнение – располагалось имя женщины, стоявшей передо мной. Я снова напомнил себе, что что бы ни случилось, я все равно смогу сказать, что служил под началом первого Спектра человечества на ее первой миссии. Это было огромной честью.
– А мне вообще можно здесь находиться? – поинтересовался я, неуверенно оглядываясь вокруг. – На знаке написано, что вход разрешен только Спектрам и…
Шепард резко развернулась и беспечно бросила:
– Забей.
Я вздохнул и, пытаясь скрыть улыбку, последовал за ней. Интересно, с каких это пор правила перестали иметь значение?
Тем временем Джена подошла к консоли подле большой двери с внушительной системой безопасности и что-то набрала на клавиатуре.
– Прошлый раз у меня не получилось это опробовать, – загадочно сообщила она. Я до сих пор понятия не имел, что мы делаем. Шепард упомянула что-то насчет своего приобретения, но когда я вспоминал о ее броне, все, о чем я мог думать – это то, как две красные линии на черном фоне безупречно повторяли контуры ее тела, то, как они огибали…
Нет, нельзя позволять мыслям развиваться в этом направлении – подобную ошибку я совершил всего десять минут назад. В свое оправдание могу сказать, что даже не осознавал, что это она, до тех пор, пока не обнаружил, что смотрю ей в глаза. Хотя, если уж совсем честно, то и в этом я не был уверен, ведь прежде у меня никогда не возникало таких проблем.
Я подумал о фотографиях, хранящихся на моем инструметроне. Я делал снимки во время операций и на корабле, и на большинстве из них присутствовала она. Я говорил себе, что хочу запомнить службу с первым Спектром человечества, но уже начал подозревать, что это объяснение – полная чушь.
– Опробовать что? – спросил я наконец. Дверь перед нами зажужжала и защелкала множеством открываемых замков, и Шепард взглянула на меня с ухмылкой на лице.
– Не могу же я отправляться в бой, не испытав предварительно новинку, – объяснила она, указав на свое тело, облаченное в броню, края складок и места сочленения которой освещались красным.
Таким образом я оказался на спектровском стрельбище с оружием в руке и Шепард, глядящей на меня с противоположного конца помещения. Она включила щиты, и по ее телу пробежала волна света.
Выжидательно посмотрев на меня, она крикнула:
– Давай, Аленко. Если попадешь в меня, я куплю тебе выпить.
Я поднял пистолет и поймал ее в прицел, а затем опустил руку и, вытащив обойму, поколдовал над ней.
– Я использую холостые, – твердо сказал я, поражаясь тому, что она допускала мысль о том, что я стану стрелять в нее боевыми патронами.
– Холостые? – насмешливо переспросила Джена. – Зачем тогда мне даже пытаться уклоняться?
– Что бы ты ни говорила, Шепард, я не стану стрелять в тебя настоящим пулями.
– А если я надену шлем?
– Я все равно буду знать, что это ты, – возразил я, глядя на нее.
Раздраженно вскинув руки, она бросила: «Ладно!», и отвернулась к противоположной стене.
Шепард являла собой силу природы – я не раз видел это своими глазами, но сейчас нас разделало не более девяноста метров, а я был хорошим стрелком. Я не сомневался, что хотя бы раз попаду в нее.
Я старался не думать о том, как она мчалась по полю боя, двигаясь с грацией танцовщицы-азари, только чтобы в следующее мгновение атаковать с жестокостью кроганского полководца.
Вскинув руку с оружием, я прицелился прямо в середину спины Джены: расположенные квадратом красные огоньки превращали ее в отличную мишень. Шепард даже не подумала приглушить освещение костюма, очевидно, бросая вызов моей меткости. Разумеется, я попаду в нее.
Сняв пистолет с предохранителя, я нажал на курок какую-то долю секунды спустя, но она уже сместилась влево и развернулась ко мне лицом. Я делал выстрел за выстрелом, однако каждый раз, стоило мне только как следует прицелиться, Джена исчезала с этого места. Перемещаясь из стороны в сторону, она приближалась ко мне с яростью, которую прежде направляла на врагов. Я не пытался подыгрывать ей и внезапно ясно осознал, что не могу попасть в нее – чувство сродни тому, когда твое тело сообщает тебе, что ты падаешь и ничего не можешь с этим поделать.
