Текст книги "Fallout: Equestria (ЛП)"

Автор книги: Kkat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 119 страниц)

Как же далеко нужно было оказаться в этой цепи знакомств, чтобы Анклав не посчитал вас угрозой? На что он был готов пойти?

– Вы все говорите о массовом убийстве, – вздохнул Каламити. – И после этого вы заявляете, что Анклав – Спаситель Эквестрии! – Его глаза сузились, взгляд был острее кинжала. – Вы ведь и не собирались воссоединяться с Эквестрией после этого?

Прайд жалостливо взглянул на Каламити.

– Ну, и что дальше? – Каламити топнул. – Эт ж нужно было бы как-то объяснить гражданским. Анклав хотел прост списать всё это на большую разведывательную миссию? "О, мы прост подумали, что настало время нам спуститься, но после долгих исследований поняли, что ошиблись. Лучше подождём ещё пару сотен лет", так что-ли?

– Что-то типа того, – пренебрежительно ответил Прайд.

* * *

Мы сидели в тишине в наших магических клетках, когда рассвет начал окрашивать горизонт. Я ужасно устала, но никто из нас не чувствовал себя сонным. Каламити снова начал извинялся (уже который раз), пока я чуть было не крикнула ему, что всё в порядке.

Я провела последние два часа, размышляя над тем, как я левитирую к себе оружие, включаю заклинание прицеливания и выношу всех в этом лагере. На данный момент большинство пони спало. Я понимала, что это хороший шанс для осуществления моего плана.

Но даже тогда мы остались бы сидеть запертые в этих клетках.

Слегка дрожа, я стёрла пот со лба. Л.У.М. предупреждал меня о том, что продолжительность воздействия радиации уже достигала критических величин. Я просто обязана была попытаться что-то провернуть, но только что-то, что сработало бы. Потому что до второй попытки я вряд ли бы здесь дожила.

Дитзи Ду забилась в дальний угол клетки, пытаясь держаться как можно дальше от меня. Но в таком малом пространстве это не имело смысла.

Каламити улёгся в своей клетке. Он выглядел угрюмым.

– Я уверена что Прайд был неправ, – сказала я своему другу через щиты между нами. – Ну, насчёт твоего отца. Он бы не назвал тебя так после смерти твоей матери.

Каламити одарил меня кривой улыбкой.

– Я так и не заставил себя спросить его об этом. Но зная моего отца, он, вероятно, так и поступил.

Луна милосердная. Это.. ужасно.

– Я... Прости меня, Каламити, но, кажется, теперь я ненавижу твоего отца.

Каламити сел, улыбнувшись.

– Ничё, Лил'пип. Он был бы рад услышать это. – Я поморщилась. – Все пони недолюбливали моего отца. Эт его работа – быть самым ненавидимым ублюдком во всём Анклаве.

– Твой отец тоже в Анклаве? – Я вздохнула, вдруг мысленно представив отца Каламити членом Высшего Совета Пегасов. Возможно, даже стоявшим за операцией "Выжигание". Богини... не заставляйте Каламити проходить через это. Это несправедливо!

– Агась, – сказал Каламити. Мрачная улыбка прошлась по его лицу. – Сержант-инструктор по строевой подготовке в Нейварро.

Каламити выпрямился, расправил крылья и понизил голос, передразнивая:

– МОЛОТОК!? У тебя на кьютимарке сраный МОЛОТОК? Лучше бы эт значило МОЛОТИТЬ ВРАГОВ! А не то ты будешь САМЫМ ЖАЛКИМ ПОДОБИЕМ СЫНА, что я ВООБЩЕ видел!

Ух ты.

Каламити снова сел, тихо усмехнувшись себе под нос.

– Агась. Эт мой батя. – Он потряс гривой и взглянул на меня. – Разве удивительно, что все четверо его сыночков оказались в Анклаве?

Я была готова благословить свою матушку в тот момент.

– Значит... – попыталась я завязать разговор, пока искала выход из положения, – твоей кьютимаркой был молоток?

Каламити посмотрел вверх.

– Агась. И отвёртка.

– Твоей кьютимаркой были инструменты?!

Такого я не ожидала. Мне было бы куда проще представить себе моего друга с перекрестием прицела на боку. Или с мишенью. Хотя последняя была бы далеко не лучшим вариантом из того, что можно носить на себе в Эквестрийской Пустоши.

Однако, в этом был весь Каламити. Пони, который превосходно справился с восстановлением Небесного Бандита и заставил его вновь подняться в небо. Который приводил в порядок нашу броню и снаряжение. Который мог отремонтировать всё что угодно, от огнестрельного оружия до платьев. Он был не просто стрелком. Если подумать, то всё оружие, которое он использовал (за исключением Грома Спитфайр), было собрано или модифицировано им самим. Он даже приспособил броню Анклава под себя, чтобы иметь возможность стрелять, не надевая шлема.

Дитзи Ду, подбежав ближе, прижала свою доску к щиту, заставив его затрещать.

Каламити прочитал написанное.

– Историю? – посмотрел он на меня в недоумении.

Я кивнула Дитзи Ду, соглашаясь:

– Похоже, она хочет услышать историю появления твоей кьютимарки. – После чего, улыбнувшись, добавила: – И, думаю, я тоже.

– Кьютимарки не важны, – тоскливо отозвался Каламити.

– Давай, – подбодрила я его, застучав копытами по полу клетки. – Историю! Историю! – Дитзи Ду присоединилась ко мне.

– Ладно, ладно, – театрально закатил глаза Каламити. Затем пристально посмотрел на меня: – Но потом твоя очередь.

Он потеребил свою ковбойскую шляпу, вспоминая.

* * *

– Ещё когда я совсем мелким был, – начал Каламити, – я всё время старался, чтоб мой отец гордился мной. Было почти невозможно быть равным моим старшим братьям. Я никогда не думал стать таким ж большим и сильным, как они, поэтому я практиковался в стрельбе. В первом же Состязании Юного Снайпера, в котором я участвовал, я занял третье место. Отец был очень разочарован.

Меня передёрнуло.

– Я пытался сказать ему, что я старался как мог, но он ответил мне, если эт было лучшее, чё я мог, то я был просто жалок. Я сказал, что эт была не моя вина. Что старое ружьё, которое он мне дал, было с до смешного несбалансированным весом, хрен с него прицелишься. Он ответил мне, что я мог бы и исправить его.

Каламити покачал головой, роясь копытом в полу клетки.

– Именно так я и поступил. Я провёл целый год, возясь с этим ружьём. Я наладил прицел, сконструировал собственный ротовой держатель, добавил веса плечевым скобкам для большего баланса. В следующем году я был первым.

Каламити взглянул на меня со слезами на глазах.

– Э-эт был первый раз, когда отец улыбнулся мне. П-первый раз, когда он похвалил меня.

Он поднял глаза на утреннее небо. Восходящее солнце окрашивало облака в прекрасные оранжево-золотые и розовые цвета.

– Когда я вернулся домой и снял свою спортивную броню, они уже были там. Молоток и отвёртка. Лучший день моей жизни.

Он посмотрел вниз, копытом взъерошив волосы у себя на загривке.

– Ну, пока не встретил тебя с Вельвет, конечно же.

* * *

– Я получила свою кьютимарку самой последней среди сверстников, – сказала я им. – Все другие жеребята и кобылки из моего класса получили свои кьютимарки двумя годами ранее, и Смотрительница хотела назначить мне работу.

Я начала объяснять:

– Обычно в Стойле Два нам давали работу, которую мы будем выполнять всю свою жизнь, в зависимости от наших кьютимарок. И пока у меня её не было, Смотрительница не могла меня никуда назначить. Поэтому она прибегла к старинному уставу, созданному первой Смотрительницей Стойла Два, который позволял мне временно стать учеником в различных должностях, пока что-то не заставит мою кьютимарку проявиться. По большей части, она предлагала мне попробовать себя в административной и технической стажировке, так как большинство единорогов назначали на эти должности.

Я взглянула на ПипБак, окончательно вросший в мою ногу.

– А ПипБак нам выдавали после того, как мы получим и кьютимару и назначение на работу.

Закусив губу, я начала вспоминать:

– Однажды, когда я была ученицей у главного ПипБак-техника, взволнованная парочка заявилась в кабинку техобслуживания. Их сын пропал. Он сбежал во время своей "Вечеринки в честь появления кьютимарки". Непонятно как, но он умудрился потеряться в Стойле, и они никак не могли найти его.

Каламити растерянно смотрел на меня. Он помнил, насколько маленьким и ограниченным было Стойло по сравнению с внешним миром.

– Одной из самых забываемых способностей ПипБака было отслеживание отмеченных целей. В основном это использовалось для навигатора. Я получила свой ПипБак с целой кучей уже загруженных отметок. Я до сих пор удивляюсь случайным сообщениям типа "Вы сейчас здесь" на своем Локаторе Ушки-на-Макушке. – Я улыбнулась, вспомнив, как удивилась тому, что мой ПипБак знал название фермы «Сладкое яблоко». – У каждого ПипБака есть метка, позволяющая любому с кодом метки и ещё одним ПипБаком найти его. Мой наставник... уснул (как всегда). Поэтому я взломала его терминал и загрузила код метки от новенького ПипБака жеребёнка в один из тех, над которым я работала. Я взяла инструменты, с помощью которых можно было открыть ПипБак, и надела его, в первый раз включив Локатор Ушки-на-Макушке. Введя в компас Л.У.М.а метку жеребёнка, я обошла всё Стойло, пока не нашла его. Жеребёнок умудрился запереть себя в сарае техобслуживания Яблоневого Сада. Это произошло после окончания работы, и никого не было рядом, кто мог бы услышать его стуки и вопли. Я не хотела, чтобы у жеребёнка были проблемы, поэтому, вместо того чтобы позвать какого-нибудь пони-садовника, я выбила замок и сама его освободила.

Я слабо усмехнулась:

– Ну и конечно же он пошёл и рассказал всем пони о том, как я "спасла" его. Я попала в неприятности, из-за того что присвоила себе Пипбак и выломала замок. По крайней мере, мой наставник скрыл взлом терминала. Да и Смотрительница не собиралась заострять внимание на этой проблеме, увидев, что моя новенькая кьютимарка пророчит мне ещё долгое время оставаться неразлучной с ним.

Улыбаясь вопоминаниям, я закончила свой рассказ:

– Это был первый раз, когда я почувствовала, что сделала что-то действительно полезное. Что-то по-настоящему... хорошее.

* * *

Не думаю, что кто-то из нас ожидал, что Дитзи Ду тоже присоединится к беседе (чёрт, нам даже и в голову не приходило, что у неё тоже была кьютимарка), поэтому мы с Каламити были несказанно удивлены, когда светящаяся пегаска уронила свою доску к моим копытам и ткнула меня, требуя, чтобы я прочла. А затем ткнула чуть сильнее, напоминая, что я должна читать вслух, чтобы Каламити тоже мог услышать её историю.

Дитзи Ду бесчисленное число раз стирала свою доску, чтобы написать несколько новых слов, прежде чем её незамысловатая история была рассказана:

– Мой дядя владел транспортной компанией. Я помогала ему. Хотя он и не позволял ничего трогать копытами. Говорил, что я неуклюжая. Но разрешал ездить с ним в фургоне, называя своим маленьким талисманом. Мне это нравилось. Было очень весело помогать пони переезжать в новый дом. Мне нравилось видеть их счастливыми. Особенно если это были семьи. И особенно если у них были жеребята моего возраста. Однажды нам попалась семья, которой было грустно из-за переезда. У них были маленькие кобылка и жеребёнок, но они испугались меня из-за моих глаз. Тогда я начала строить смешные рожи и заставила их рассмеяться. Они были счастливы. Потом я показала им, где дядя хранил самую развеселую штуку во всём мире: пузырчатую упаковку. Им понравилось давить пузырьки, особенно маленькому карапузу. Мы веселились весь день. Дядя сказал, что именно тогда я и получила свою кьютимарку. Но я была слишком занята весельем, чтобы заметить это.

* * *

Я уже почти продумала план побега, когда мимо наших клеток прошмыгнул Прайд, направляясь к терминалу. Ткнув в него копытом, он отключил энерго-магические стены наших клеток.

Каламити вскочил, спрыгивая с платформы клетки.

– Чё за?

– Просто уходите, – прошипел Прайд.

Пшикнув, я привлекла внимание Каламити, показав на ящик Анклава, в котором был заперт Малый Макинтош.

– Открой его, – сказал Каламити, указывая копытом, – и мы уйдём.

Прайд раздражённо скрипнул зубами и отправился возиться с ящиком.

– Значт... – произнёс Каламити, когда ящик с шипением открылся. Я левитировала к себе Малый Макинтош и ещё несколько других вещей, которые они отобрали у меня и Дитзи Ду. – ...Мы тип сбежали, да?

– Что-т тип того. Пока не знаю. Но вам нужно убираться. – Прайд нервно огляделся. – Одно слово на прощание. Операция "Выжигание" отныне распространяется на всех Дашитов. Попадёшься на глаза ещё раз – пристрелю. Усёк?

Каламити кивнул.

– Ну и ну, я почти готов обнять тя, бро.

Дитзи Ду подошла к нам, держа в зубах свою доску с написанными на ней двумя словами: "Новая Эплуза?"

Прайд угрюмо взглянул на нас.

– Любимый торговый город Красного Глаза? Тот самый, который дал ему бомбу, убившую члена Верховного Совета? Анклав отправил туда целый полк с первыми лучами солнца.

Дитзи Ду была так ошарашена этой новостью, что доска выпала из её раскрытого рта.

– Монстр, – мрачно произнёс Прайд, – я б удивился, если там щас остался хотя б кратер.

Глаза Дитзи округлились в ужасе, огромные зрачки смотрели прямо по центру, словно она увидела что-то позади Прайда, из горла вырывался странный писк. Мне не нужны были слова, чтобы понять, что она пыталась сказать: Сильвер Белл!

Я слышала полный слёз голос маленькой кобылки лавандового цвета, звучащий из позавчерашнего дня: Мамочка!

Дитзи Ду сорвалась в полёт, направляясь к Новой Эплузе. Каламити, подхватив меня, рванул за ней, немного отклонившись в сторону на расстояние, достаточное, чтобы я телекинезом выловила Гром Спитфайр из развалин, где он его оставил.

* * *

Четыре Хищника висели в воздухе над Новой Эплузой, эскадрильи облачённых в чёрную броню пегасов парили в небесах между ними. Город всё ещё стоял, но мы видели парящих над ним солдат Анклава, отстреливающих тех пони, что пытались бежать за стену.

Дитзи Ду остановилась, паря в воздухе, на её лице был отпечаток тревоги.

Каламити ощетинился, его глаза сузились в гневе, когда пегасы бросились за убегающей кобылой, открыв ураганный огонь из взрывов света, превративший бежавшую пони в раскалённую голубую пыль.

– Проклятье, Лил’пип! Мы должны остановить это! – Он был на пределе. Я могла определить это по его голосу.

Прежде чем мы могли отреагировать, Дитзи Ду снова резко разогналась, летя прямо в сердце сил Анклава. Пегасы были сбиты промчавшейся мимо них светящейся торпедой. Они начали преследовать её, но быстро прекратили стрельбу, после того как их первые выстрелы ушли мимо и угодили в одного из Хищников.

Каламити высадил меня и погнался было за ней, но я схватила его зубами за хвост.

– Эй! Это самоубийство. – Я знала, мы могли потерять Дитзи Ду и, возможно, Ксенит с Сильвер Белл. Но будь я проклята, если я позволю потерять ещё и Каламити. – Нам нужен план!

Дитзи Ду остановилась посреди войск Анклава. Они окружили её, но не могли стрелять без риска попасть по своим. Несколько бронированных пегасов приблизились, их хвосты скрутились, готовые нанести удар, как только войдут в область поражения.

ФЬУУУШ!

В вспышке света и радиации, которая разметала нападавших пегасов Анклава, Дитзи Ду взлетела прямо вверх, изо всех сил махая своими лысыми крыльями.

Пегасы Анклава отправились в погоню. Они вновь начали стрелять, но Дитзи Ду повторно взорвалась радиацией, каждый раз ослепляя своих преследователей, когда они поднимались выше.

Два Хищника повернули свои орудия, паля в воздух магической смертью. Но огромные орудия были слишком неточными, чтобы попасть по быстро набирающей высоту цели. После полудюжины промахов они оставили убегающего гуля гонящимся за ней солдатам в чёрной броне.

Свет от Дитзи Ду осветил участок тёмных штормовых облаков, когда она исчезла внутри них. Затем свет поблек, и она пропала.

Преследующие её пони остановились, паря в воздухе. Некоторые из них стали возвращаться.

Внутри я знала, что она могла в любой момент прорвать вершину облачной завесы и увидеть настоящий солнечный свет впервые за, вероятно, две сотни лет. Маленькая пони в моей голове плакала.

Но потом реальность дала знать о себе. Дитзи Ду отвлекала Анклав. Давала нам шанс. И мы его упускали!

– Хорошо, – сказала я Каламити, вставляя МГ СтелсБак II в свою ПипНогу. – Вот наш план...

– Погодь, – сказал Каламити, глядя вверх.

Я проследила за его взглядом и увидела зелёно-золотистую вспышку из облаков. Я знала, что это было, но всё же достала бинокль, дабы убедиться в этом окончательно. Начали падать первые капли обещанной грозы.

Дитзи Ду пробилась назад через покрывало облаков, пулей проносясь мимо замешкавшихся солдат Анклава, прежде чем те успели бы среагировать.

Те солдаты, которые сперва начали отступать, теперь развернулись и ускорились, пытаясь схватить её.

ФЬУУУШ! Вспышка радиоактивного излучения разбросала бронированных пегасов, когда она рванула вперёд, словно ракета.

Остальные пегасы пустились в погоню, посылая ей вдогонку лучи радужного света. Большинство промахнулось. Но некоторые, к моему ужасу, нет.

ФЬУУУШ! Дитзи Ду совершила рывок, ускоряясь. Она нацелилась прямо в центр пространства между Хищниками Анклава.

Хищники заняли атакующие позиции. Их нижние пушки были нацелены на Новую Эплузу, собираясь стереть её с лица Эквестрии.

Мой план был отброшен так же быстро, как и составлен. Всё, что я могла теперь делать – это смотреть.

ФЬУУУШ!

Дитзи была недосягаема для своих преследователей. Но, как оказалось, не для их оружия. Один из пегасов Анклава выпустил две ракеты по пегаске-гулю, когда она пронеслась мимо размытым светящимся пятном. Ракеты развернулись, ловя свою цель, и устремились за Дитзи, вращаясь относительно друг друга и оставляя за собой двойной спиральный след.

ФЬУУУШ!

Ракеты не были сбиты с толку и наращивали скорость, сокращая дистанцию, в то время как Дитзи Ду молотила крыльями, нацелившись на корабли Анклава, собиравшиеся разрушить её город и убить её дочь. Она двигалась так быстро, что, казалось, сам воздух Эквестрийской Пустоши деформировался о неё. Ёе тело сияло всё ярче и ярче, предвещая новый взрыв. Болезненный свет, льющийся от тела Дитзи Ду, вибрировал в воздухе, cрываясь c неё слоями неестественных, больных цветов.

Ракеты почти настигли её, когда она поравнялась с Хищниками.

Дитзи Ду взорвалась.

Заметка: Максимальный Уровень.

Добавлена квестовая способность: Прикосновение Порчи (3) – Воздействие Порчи ещё сильнее изменило вашу физиологию. Вы становитесь на 20% сильнее и быстрее, когда «греетесь» в тёплом сиянии радиации. Чем выше уровень вашей лучевой болезни, тем быстрее восстанавливаются ваши очки действия. Ваша естественная продолжительность жизни резко увеличилась.

<<< ^^^ >>>

Глава 40. Сверхзвуковой Радиоактивный Удар

Глава 40. Сверхзвуковой Радиоактивный Удар

«Если ты чувствуешь себя одиноко и всё ещё ищешь настоящих друзей, просто посмотри в небо. Кто знает, может вы... смотрите на одну и ту же радугу.»

Потеря.

Война пришла с громом и смертью. И вся Эквестрийская Пустошь была в трауре. В этот темнейший час все мы молились о луче света.

Все мы понесли потери.

Мои друзья и я потеряли одного из нас – СтилХувза. Он наконец-то обрёл покой, воссоединившись со своей любимой Эпплджек и их ребёнком в ином мире. Но я ощущала, что его уход оставил зияющую рану в моей душе. Ничто не могло заполнить ту пустоту, что образовалась в нашей группе на месте СтилХувза. Призрак его смерти навис надо всем, заслоняя собой все наши личные потери. Делая нас ещё более уязвимыми и слабыми.

Я боролась с потерей самой себя. Я больше не была собой. Не была Литлпип. Я была чужаком в собственном теле, превратившемся в нечто, совершенно отличное от пони. И я была чужаком в собственном разуме, не зная правды о том, что сделала. Слова Вельвет ранили не потому, что она была жестока, а потому что она была права. Взрыв жар-бомбы был чудовищным злодеянием. И тем не менее, как уверяла Вельвет Ремеди, было необходимо сделать это. Возможно, я просто не задумывалась о последствиях... или они не волновали меня – без моих воспоминаний я не могла сказать точно.

СтилХувз поплатился за это. Он расстался с жизнью из-за того, что я сделала.

Я знала, что никогда не стала бы смотреть те воспоминания. Ну, может быть, за исключением восьмого шара (моя душа жаждала каждого исцеляющего прикосновения Хомэйдж), но не другие. Я не хотела знать, насколько хорошо я всё осознавала. Я бы не вынесла, если бы выяснилось, что я предвидела этот холокост. Это стало бы окончательной и бесповоротной потерей себя.

Вельвет Ремеди страдала от потери веры. Ей было больнее, чем любому из нас, потому что она потеряла всё, во что верила. Пустошь была слишком холодным, жестоким и отвратительным местом для любого пони, а уж тем более для той, чья душа была полна доброты и заботы о ближних, чьим основным желанием было помочь, излечить, сделать лучше. Для неё не имело значения, было ли страдающее существо пони, зеброй или монстром. Друзья, незнакомцы, враги – в глазах Вельвет Ремеди все были достойны сострадания. Я помнила, как она пыталась помочь адской гончей и облегчить страдания умирающего аликорна. Вельвет Ремеди выдержала всё, что Эквестрийская Пустошь обрушила на неё, пусть и давая иногда слабину, но её вера в то, что помощи достойны абсолютно все, была непоколебима. И она продолжала верить в это, борясь с отчаянием и уродством Пустоши и своим внутренними демонами, цепляясь за её личную религию Флаттершай. Доброта Кобылы Мира была её защитой и опорой.

Но теперь, когда воспоминания СтиХувза открыли ей истину, эта опора рухнула. И она тонула.

Каламити боролся с потерей всего, что было ему дорого, и он чувствовал, что проигрывает эту битву. Один из его друзей уже был мёртв, и он видел, как те, кем он особенно дорожил, включая его любимую, ускользают, теряясь во тьме своих страданий.

Но этот страх был ничем по сравнению с разрушением его собственного мира. После встречи с одним из братьев Каламити (который, похоже, был не самым худшим членом его семьи) я по-новому взглянула на "политику" Каламити и его реакцию на Брыклинский Крест. Каламити был моим лучшим другом, но только сейчас я по-настоящему начала узнавать и понимать его. И сейчас Анклав спустился на нас с операцией "Выжигание". Одно дело быть не согласным с политикой Анклава и покинуть его, и совсем другое – быть свидетелем тому, как Анклав стал величайшей угрозой для Эквестрии.

Как и мы, Рейнджеры Эпплджек потеряли СтилХувза. Он был их Старейшиной, их стержнем. Пони, который собрал их всех вместе, дал им толчок. Теперь молодые силы добра сами вели мучительную борьбу за выживание.

И так было не только с нами. Страдала вся Эквестрийская Пустошь. С разрушением Кантерлота, пони пустоши потеряли величайший символ легендарной эпохи мира и спокойствия, которые царили до войны. Со смертью СтилХувза и разрушением этого города, как будто порвалась последняя нить, связывающая прошлое с настоящим. Доказательство того, что мы когда-то имели; робкое обещание, что мы, возможно, могли бы иметь это снова. Теперь же мы дрейфовали в море тьмы.

В тот же самый день пустошь лишилась больше чем символа. В кровавой резне мы потеряли город Дружбы, один из величайших центров поникультуры. Мы потеряли маленький островок мира в пустоши. Мы потеряли уверенность в том, что хотя бы укрывшиеся за стенами укреплённого города увидят новый день. По всей Эквестрии пони оплакивали умерших и страшились за живых.

И словно эти раны были недостаточно глубоки, пони пустоши потеряли ещё и голос, который взывал к ним в темноте, открывал правду и дарил надежду – голос ДиДжея Pon3. Но хотя бы эта потеря не была невосполнимой. Хомэйдж была где-то там, боролась, и голос ДиДжея Pon3 мог иногда прорываться сквозь тьму, даря искру света, хоть и ненадолго.

И даже наши враги понесли большие потери.

Аликорны потеряли свою Богиню, их проводника, наставника. Они потеряли Связь, которая объединяла их и давала им Цель. Голос, которому они подчинялись, который постоянно звучал в их головах, пропал. И многие из них начинали терять рассудок.

Сердце цивилизации адских гончих, самых жестоких и смертоносных тварей на пустошах, было разорвано на кусочки, а большая часть их популяции просто испарилась в единой вспышке зелёного некромантического пламени. Очень привязанные к дому, они потеряли его.

Даже Анклав понёс потери. Они потеряли одного из своих лидеров и очень многих своих пони в той отвратительной и трусливой террористической атаке. Сколь многие их зверские убийства были порождены горем и гневом раненой нации?

Операция "Выжигание" стоила им больше, чем они готовы были потерять. Они не ожидали сопротивления ни от врагов, ни тем более от своих. Пегасы столкнулись не только с потерей солдат, но и с потерей веры, идеалов. И чем дольше они тут находились, тем хуже становилось для них.

Из всей пустоши, возможно, только Красный Глаз ещё не понёс потерю. Но это скоро изменится.

Потери. Они не делают нас лучше или хуже, хотя и могут. Не показывают нам, кто мы есть на самом деле. Просто причиняют боль. Перед их лицом все равны. Даже самый садистский рейдер, неспособный к сочувствию, наслаждающийся созерцанием боли других, будет страдать от своих потерь.

В чёрной яме потерь мы все молили о свете.

* * *

Дитзи Ду взорвалась... и взрыв был колоссальным!

Чудесное зеленовато-золотое сияние в самом центре было столь ярким, что едва не обожгло мне глаза, и эта вспышка ещё долго стояла перед ними, даже когда я отвернулась. Из эпицентра взрыва вместе со взрывной волной во все стороны разошлось кольцо света всех цветов спектра, но таких странных оттенков, что казалось токсичной радугой.

Ракеты, что преследовали Дитзи Ду, отбросило назад, и они взорвались в считанных метрах от неё. Жидкое содержимое ракет разлетелось в стороны шлейфом жуткого адского пламени, заполнив огнём всё небо над Дитзи Ду и под ней. Хотя в неё ракеты и не попали, прогремевший двойной взрыв отбросил гуля, словно какую-то тряпку, и тело Дитзи Ду, усеянное шрапнелью (либо без сознания, либо уже мёртвое), кувыркаясь в воздухе, резко устремилось вниз. Её сияние потухло.

Но огонь и энергия, которыми вспыхнули ракеты, были едва заметны за той яростью, что только что высвободила Дитзи Ду, и их жалкие взрывы потонули в оглушительном грохоте её достижения. Взрывная волна промчалась по небу, сорвав пару крыш с тех домов Новой Эплузы, что не были сделаны из вагонов, и разбросала во все стороны обломки и бывших в воздухе пегасов Анклава.

Ну, есть ток один способ очистить такую большую территорию так быстро, – сказал мне Каламити, когда я спросила, можно ли избавиться от облачной завесы. – Эт сверхзвуковой радужный удар.

Я ещё не вполне осознала тот поразительный факт, свидетелем чего сейчас была, как взрывная волна отбросила четырёх Хищников Анклава от города, а кольцо неземного света пронеслось мимо них, унеся прочь окружавшие их облака. Они использовались в Хищниках как рабочие компоненты всех систем, компьютеров, конструктивных элементов… а грозовые тучи держали их в воздухе. Величественные военные корабли Анклава падали на землю, рассыпаясь на части. Три рухнули прямо за стенами города. Четвёртый отнесло не так далеко, и его остов опускался прямо на дома и других пони, но его вовремя подхватило поле левитации карамельного цвета и сдвинуло в сторону ровно настолько, что он упал на прочное сооружение из торговых вагонов прямо рядом с таверной «Шлагбаум».

Хотя все мои мысли вертелись вокруг названия этого феноменального зрелища, я метнулась магией к Дитзи Ду и бросила телекинетические силки под её обмякшее тело, крепко его обхватив. Она падала так быстро, что всё равно разбилась бы, но я не могла просто стоять в стороне.

Вокруг моего поля левитации возникли ещё два. Одно – мощное, знакомого карамельного цвета, а второе – тусклое, бледно-серебристого. Но даже втроём мы не смогли остановить её падение, а только немного замедлили.

Ровно настолько, чтобы её поймал Каламити.

В тот самый момент, когда Каламити, прорываясь через наши левитационные поля с вытянутыми передними ногами, подхватил тело Дитзи Ду, взрывная волна достигла небес, разорвав облачную завесу. Солнечный свет, чистейший и сияющий так ослепительно, что и представить невозможно, озарил Новую Эплузу своим теплом. Чувство было такое, будто Сама Селестия снизошла с небес и заключила город в свои объятия.

Воздух переливался разными цветами, тяжёлые грозовые тучи высвобождали свою ярость, тая на глазах. Моя ПипНога тихонько затрещала. Дождь был радиоактивен. Токсичен.

И хотя я всего того не видела, позже я узнала, сколько всего ещё сделало чудо Дитзи Ду

В стенах Новый Эплузы Ксенит стояла на краю дорожки из металлолома, откинув капюшон плаща, и зачарованно глядела на чудо в небе над нами. Это зрелище настолько увлекло её, что она не заметила маленькую кобылку лавандового цвета, чей заново отросший рог сиял бледно-серебряным светом. Она проскочила между ног Ксенит и галопом припустила к только приземлившемуся Каламити, и тогда лишь уши Ксенит уловили её счастливый крик:

– Мамочка!

Сверхзвуковой радиоактивный удар Дитзи Ду не ограничился одной лишь Новой Эплузой, я поворачивалась, глядя на всё расширяющееся кольцо взрыва, на радугу восхитительных и вместе с тем неестественных цветов, а вслед за ней неслась взрывная волна, поднимая на своём пути пыль и обломки, словно ураган.

Сверхзвуковой радиоактивный удар пронёсся над Вечнодиким лесом, очистив небо над ним от дыма и раздув те языки пламени, что не погасил. Взрывная волна тряхнула окна Собора. Уверена, в тот момент Красный Глаз отвлёкся от своих дел, чтобы выглянуть в окно, поняв, что только что произошло нечто очень важное.

Удар был ощутим и в Понивилле, отчего окупировавшие город поселенцы забились под землю. Токсичная радуга вспыхнула над Прекрасной Долиной, погнав перед собой ветер, полный чудовищной радиации.

Сквозь пелену облаков, застилавших всё небо, пробилось зарево необычного цвета. Скорбевшая перед холодным надгробием угольно-чёрная единорожка взглянула на его отражение в озере позади хижины СтилХувза.

Громоподобный грохот сверхзвукового радиоактивного удара отозвался эхом и в каньонах Мэйнхэттенских руин. Стоя у окна в Башне Тенпони, коричневый в яблоках единорог со свитком на боку увидел, как на город вдали пролился солнечный свет, и один из лучей отразился в его очках.

Даже среди холодных, продуваемых всеми ветрами утёсов Разбитого Копыта, где из тёмных туч валил летний снег, на мониторах внутри центральной станции башни Разбитого Копыта увидели радиационный удар Дитзи Ду, озаривший часть горизонта вспышкой необычного сияния.

А прямо рядом со стенами Новой Эплузы маленькая единорожка с ПипБаком на боку почувствовала, как у неё в голове кусочки всего этого невероятного пазла наконец встают на свои места. Всю свою жизнь я искала своё призвание, смысл своего существования. В юности я томилась от желания поскорее получить свою кьютимарку, чтобы узнать, чем же я отличаюсь от других, чем же я лучше… и было ли во мне хоть что-то особенное. Снаружи Стойла мои поиски вытекли в длительное скитание, в которое я отправилась ради того, чтобы обрести добродетель и, в конечном итоге, своё место в этой необъятной и жестокой пустоши.