Текст книги "Fallout: Equestria (ЛП)"

Автор книги: Kkat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 103 (всего у книги 119 страниц)

Врождённый дефект. На мать лучшей подруги Хомэйдж напала убийственная шутка во время беременности. Вероятно, убив её, и навсегда поселив ужас в сердце ещё не рождённого жеребёнка. Ко мне пришло отвратительное осознание того, что растения, наверное, сделали что-то, из-за чего мать умерла при родах. Так они убили её в самый лучший день её жизни и навсегда лишили Джоукблу её матери.

Я поняла, что ненавижу эти растения. Не просто боюсь, а ненавижу и чувствую непреодолимое отвращение.

Я почувствовала сильный рывок, когда когти Реджи глубоко вошли в мою броню. Другая её когтистая лапа поднимала Ксенит, уцепившись за её седельные сумки. Земля подо мной размылась в стремительном движении, прежде чем разразилась разрушительной магической энергией.

Реджи опустила нас на землю в десятке метров от взрыва магической бури. Почти сразу же появился Лайфблум, его рог засветился, наложив лечебное заклинание на Ксенит. Я поняла, что мы окончательно потеряли след Вондерболтов.

– Это... плохо, – простонала я. Что они вообще сейчас делали? Почему они перестали на нас нападать?

– Ты! Расколдуешь! Её! Сейчас же! – зарычала Вельвет Ремеди, чуть не задушив только что очухавшегося куролиска своей магией, тыкая его в окаменевшую Паерлайт, лежащую на траве. Куролиск издал жалобный, пронзительный крик. Тело Паерлайт медленно начало покрываться перьями и кожей. Каменный слой как будто смыло.

– Не дайте... этому... гадёнышу... сбежать... – раздался голос Каламити.

После чего его обладатель со стоном грохнулся с дерева. Шкура Каламити обгорела, а в некоторых местах сгорела совсем, обнажая покрасневшую, пузырящуюся кожу. Его шляпа сгорела наполовину, а остатки гривы всё ещё тлели. Мой самый дорогой друг был в агонии. Мои нервы закричали в сочувственной боли при виде его. Я ахнула, прикрыв рот копытом.

– Ебанутая... использовала, блять, Пиратскую Вспышку как оружие... – сетовал Каламити сквозь сжатые зубы. Вельвет Ремеди бежала к нему с буксируемым позади куролиском, надеясь на то, что на этом маленьком куске минного поля было безопасно. Я чувствовала жар от огня и пожаров своей шерстью и кожей, и я даже представить себе не могу, насколько сильно он мог усугубить раны Каламити.

Осторожно, как будто каждый мой шаг мог причинить ему ещё больше боли, я приблизилась к Каламити.

– Ты в поря... – Я успела остановиться до того, как задала самый тупой вопрос во всей Эквестрии. Вместо этого я повернулась к Вельвет: – С ним всё будет хорошо? – Угольная единорожка доставала сильное зелье восстановления. Одно из последних. Часть меня подумала, что Ксенит, вероятно, оно будет нужнее. А другая часть меня захотела врезать той первой части за то, что та вообще могла такое подумать. Я должна доверять Вельвет и надеяться на то, что лечащее заклинание Лайфблума будет получше наших зелий.

– Ни следа наших пернатых "друзей", – высказалась Реджи, приземлившись рядом с нами. – Но полоса огня менее чем в ста метрах от нас, и грифоны Красного Глаза направляют её. Я считаю, что Вондерболты перегруппировываются. Лес вынес одного из них ещё до того, как они вообще начали сражаться с нами, поэтому они наверняка решили переосмыслить свой план, вместо того чтобы пытаться драться с нами там, где они могут привлечь отряды Красного Глаза.

Слава Селестии! Мы нуждались в передышке, пусть даже и в очень короткой. Но ещё больше нам нужно было убраться в безопасное место. Высокая температура истощала наши силы почти так же, как и битва. Дым жёг мои глаза и глотку, из-за чего мне было трудно дышать. Наша битва с Вондерболтами развернулась на три фронта, и побеждал сейчас Вечнодикий.

Я очень хотела подойти к ним, размахивая белым флагом над головой, и сказать: "Приветик? Слушайте, я знаю что мы все решили сразиться в Вечнодиком лесу (надеясь на то, что сможем использовать местность друг против друга), но мы поступили глупо. Подумайте, может, мы могли бы сделать маленький перерывчик, пока сваливаем из убивающего пони леса?"

Но само собой, это просто не могло случиться. Им не нужна была помощь для того, чтобы выбраться из Вечнодикого леса, им достаточно было подняться в воздух. Чёрт, если бы они хотели, они могли бы просто дождаться, пока мы сами не выйдем. Может, поэтому мы и не видели их. Может, они сами додумались до того же самого.

Блять.

* * *

Земля переливалась под нами. Вельвет Ремеди распространила свое защитное заклинание на весь участок, занимаемый нами, создавая барьер от убийственной шутки. Но та пока нас больше не беспокоила. Лайфблум предположил, что её мог напугать взрыв мин (хотя выражался он по-другому, говоря что-то про то, как они находят своих жертв, улавливая вибрации и ещё что-то в этом роде). Я же придерживалась своей дикой теории, что растения просто ускользали от приближавшегося огня. Ветер снова поменял направление, раздувая огонь в противоположную от нас сторону, но пламя, казалось, стало ещё метров на десять ближе, и мы даже изредка слышали крики поджигателей леса. Даже работая против ветра, они могли достигнуть Флаттер... дерева к вечеру.

– Эти... эти ужасные лозы, – причитала Вельвет Ремеди, вцепившись в меня. Я боролась с искушением оттолкнуть её, стянуть с себя броню и осмотреть свой бок. Но сейчас Вельвет нужна была моя поддержка. К тому же я понимала, что если моя кьютимарка была повреждена магической энергией, то, сколько ни смотри на неё, делу это уже не поможет. Вельвет важнее. Мои друзья важнее. И действительно ли я хотела знать?

– Они заперли её там, выс-высоко на х-х-холме, чтобы она могла видеть, что с-случилось с её Эквестрией. Как она была от-травлена и уничтожена... – полными слёз глазами она смотрела на меня. – Пип, они заставили её смотреть!

Я обняла эту добрую единорожку, которая была когда-то моим идолом и которая стала одним из моих лучших друзей. Я всё не решалась озвучить свои собственные подозрения, что на протяжении столетий убийственная шутка использовала её как наживку, заманивая свои жертвы на поляну и мучая их перед ней. Это была преднамеренная жестокость, я была уверена в этом. Как растения могут быть настолько гнусными?

– Они мучают её! Мучают Флаттершай! – Вельвет уткнулась мне в шею. Я держала её, не зная, что я ещё могла сделать.

Неподалёку перевязанный бинтами с головы до ног и накачанный лекарствами Каламити убеждал Реджи отрезать лапы у адской гончей, которую она убила:

– Мы могли б использовать эти когти.

Пегас бросил взгляд в нашу сторону. Он сейчас должен был обнимать Вельвет, не я. Но даже простое прикосновение могло причинить ему жуткую боль. Эта мысль переключила моё внимание на жжение на моём собственном боку. На острую боль, которую я старалась игнорировать, как могла.

Ещё чуть дальше Лайфблум ухаживал за Ксенит, которая по-прежнему была без сознания, делая для неё всё, что было в его силах. Я услышала печальный крик Паерлайт. Мне казалось, что жар-фениксу хотелось быть целителем, следуя примеру Вельвет Ремеди. Но, в отличие от Дитзи Ду или СтилХувза, ни Ксенит, ни Каламити не могли воспользоваться помощью излучения Паерлайт для восстановления их здоровья. Поэтому она просто охраняла связанного куролиска с завязанными глазами. Пленника Вельвет.

– М-мы должны спасти её, Литлпип! – рыдала Вельвет, отстраняясь от меня и тряся за плечи. – Мы должны!

Что я могла ей ответить? Я тоже хотела спасти Флаттершай. Но как? Как можно спасти дерево? Возможно, приближающийся пожар был самым милосердным способом прекратить её страдания.

– Мы... мы сделаем всё, что в наших силах, – пообещала я ей, в глубине души понимая, что сделать мы ничего не могли.

Лайфблум стоял, глядя на то, в чём с трудом узнавалась зебра.

– Её состояние тяжёлое, но стабильное. Это просто чудо, что она ещё жива, – сказал он, потом взглянул на меня: – Эта твоя крайняя мера спасла ей жизнь, – и мрачно добавил: – но она в коме. В лучшем случае, она пробудет в ней, пока не очнётся сама.

– А в худшем? – спросил Каламити.

– А в худшем... – Лайфблум сделал паузу, глядя на нас и рассуждая про себя, сколько ещё можно нам сказать. – У меня есть заклинание. Его можно назвать противоположностью чарам Вельвет, отращивающим кости. – Некоторые из нас кивнули. Напряжённая Вельвет была напротив меня. – Мне, вероятно, придётся использовать его, дабы уменьшить давление в черепе... при этом растворив его часть. – И, совершенно некстати, он добавил: – А это рискованно.

Я и Вельвет молча повернули головы в сторону Ксенит. Её бинты уже полностью пропитались кровью, которая, высыхая, становилась всё более и более тёмной, из-за чего складывалось впечатление, будто Ксенит – один большой пониобразный кровоподтёк на теле земли... Мои глаза переместились на Вельвет. Она гораздо лучше меня знала, какая правда скрывается за диагнозом Лайфблума. Мне было известно только одно – всё очень плохо, и, скорее всего, пробыть с нами Ксенит долго не сможет. Больше, чем когда-либо, я желала увидеть её возвращение "домой", в Глифмарк. К дочери. На помощь и поддержку её племени. Его обучение лекарским навыкам и навыкам выживания, а также...

Воспоминания беспорядочно роились в моей голове. Я притормозила поток своих мыслей, сосредоточенно пытаясь понять, что за важный момент из прошлого я только что упустила.

Закончив свою грязную работу, Реджи метнула себе под ноги один из ножей её брата, который, пройдя сквозь барьер, ушёл в землю по самую рукоять.

– Здесь должен быть Кейдж, не я. – И пока никто из нас не истолковал её слова неверно, она подняла к нам свое лицо с застывшей на ней маской печали. – Кейдж куда лучше шарил во всей этой хитровыебанной науке выживания.

Голос Реджины дрожал от нахлынувших воспоминаний:

– Кейдж действительно хотел узнать всё про это дерьмо. Дай я ему волю, мы бы облазили все самые говёные места в Эквестрии. Прекрасную долину, Кантерлот, Белохвостую чащу... ну и Вечноебучий лес, конечно.

Мой мозг, казалось, ухватился за нужное воспоминание, но я по-прежнему не могла разобрать, что в нём. От досады я начала топать копытами о землю. Я была уверена, что это важно.

– Литлпип? – неуверенно произнесла Вельвет.

Мысленно вздохнув над потерей, я повернулась к Реджи:

– Я... Я сожалею. О Кейдже.

– Не надо повторяться, – раздражённо ответила она, даже не взглянув на меня.

– Белохвостая чаща? – переспросила Вельвет Ремеди, ухватившись за название, не слышанное ею раньше. Пожалуй, она задала этот вопрос скорее ради Реджины, чем ради собственного любопытства.

Ухмылка пробежала по клюву Реджи.

– Ага. Кейдж называл её самым отравленным местом в Эквестрии.

– Я фумаю, фто Кантерфот ефо уфелывает, – пробормотал Каламити. Мы обернулись чтобы взглянуть на нашего пегаса, почти полностью забинтованного, с развевавшимися на ветру марлевыми повязками. В зубах он держал энергетическую винтовку, которую уронил адский пёс, превращённый в пони.

– Фто? – с невинным видом спросил он, заметив наши взгляды. – Оно ф фоть фто-нить фтоит.

Я закатила глаза. Вельвет, стоявшая рядом со мной, сдержала смешок.

– Кантерлот – уникальное место, – сказала Реджи Каламити. – Ну, было. Но количество отравы в Белохвостой чаще превышает любые допустимые нормы. – Молодая грифина улыбнулась, слегка пожав плечами, похоже, сама она мало что знала. – В любом случае, так говорил Кейдж. – Грифина подняла торчавший из земли нож Кейджа, вытерла его и засунула обратно за пояс вместе с его "близнецом". Её глаза снова повернулись к расчленённому ею трупу адской гончей.

– Эй, зацените-ка это, – позвала Реджи, взяв в когти шлем мёртвой адской гончей. Приблизившись, я смогла различить какой-то слабый ритмичный шум, исходящий от шлема.

Дерьмо. Когда я только включила свой Локатор Ушки-на-Макушке, ПипБак сообщил мне, что обнаружил новую передачу. Схватившись за наушник, я переключилась на новую частоту. Моё ухо тут же встретилось со странным, ритмичным шумом (пульсирующим в такт шуму из шлема). За этим шумом прослушивались другие нотки, странный хор из искусственных звуков, зацикленный, в нестройном порядке. Основные колебания напомнили мне Анклавовский излучатель из Старого Олнея.

Ленсфлэйр. Лучший из тех, кто работает с арканными технологиями, – сказал тогда Каламити. Вондерболты использовали пронизанный магией звук, чтобы управлять адскими гончими. Это был ещё один удар по нам в плане Вондерболтов. Они знали, что мы ожидаем от них атаки с неба, не из-под земли.

Я рассказала остальным, что это означало.

– Тогда нам нужно вернуться обратно на ферму, – сказала Реджи. – Выключить излучатель.

– Или просто-напросто поснимать с них шлемы, – сказал Каламити, выплюнув винтовку.

– Да, потому что тогда они станут свободно мыслящими, чрезвычайно агрессивными существами, чей разум только что был в копытах пони, – отметил Лайфблум спокойно. – Намного менее опасные.

– Лады, мой план – дерьмо. Опять. – Каламити потряс головой, опустив взгляд на траву под блестящим щитом.

Я больше не могла ждать ни минуты.

– Литлпип, – ахнула Вельвет. – Что ты делаешь?

Снимала броню, чтобы взглянуть на свою кьютимарку. Вот что я делала. И ещё никогда в жизни я не раздевалась так стремительно. Отшвырнув броню в сторону, я вывернула шею, чтобы осмотреть свой бок.

Нет.

Моя шерсть была полностью сожжена, плоть под ней вздулась и покрылась пузырями, скрученная, как штопор. Жёсткая разрушительная магическая энергия пронзила мою защиту чуть ниже кьютимарки, поглотив примерно половину маленького ПипБака на моём боку.

– Нет!

Я не кричала, хотя и чувствовала, что должна была. Было ощущение, что в меня воткнули ржавый крюк, а затем резко выдернули, выпотрошив все эмоции. И оставив на их месте зияющую чёрную рану. Да, это ощущение было нерациональным. Ведь я знала, что на другом боку кьютимарка была в целости и сохранности. Но я уже не могла включить ту часть своего мозга, что ответственна за здравый смысл.

Я услышала вздох Вельвет Ремеди. Её голос был странно далёким. Стиснув зубы от своей собственной боли, ко мне шагнул Каламити.

– Лил'пип... – начал он, желая сказать мне всё, что, как ему, чёрт возьми, казалось, должно было мне помочь. Но я замахнулась на него копытом, заставляя отступить.

– Не смей говорить мне, что кьютимарки не важны! – прошипела я. Каламити не заслуживал такого, но я была слишком поглощена своим горем, чтобы заботиться о его чувствах.

Пустошь напала на мою душу и тело. Обтесала меня. Порча скрутила меня изнутри, изменила мою суть. Я отрастила ногу заново! Потом была моя ПипНога и всё то, что Розовое Облако со мной сотворило. Более того, Пустошь, забирая мою невинность, мою наивность... отрезала от моей души кусок за куском. Но отнимать это у неё не было никакого права. Пустошь не могла украсть у меня то, что делало меня особенной, не важно, насколько незначительной эта особенность иногда казалась, а атака на мою кьютимарку ощущалась именно как кража.

Обернувшись на Вельвет, я спросила:

– Ты это можешь исправить? Скажи, что можешь!

Вельвет сглотнула с печальным видом, её бегающий взгляд выдавал правду. Тем не менее, она предположила:

– Может быть... если мы удалим всю повреждённую плоть... – Я умышленно проигнорировала эти глаза, взгляд которых говорил мне "нет".

– Вперёд! – потребовала я, подсовывая свой бок фактически ей под нос. – Живо!

– Л-Литлпип... нет... – пыталась образумить меня Вельвет. – Ты только посмотри, где мы.

– Плевать! – отрезала я, мой взор затуманился. Я поняла, что плачу. Когда это началось? – Режь!

Вельвет Ремеди застыла, выражение её лица сменилось явным неудовольствием.

– Нет! – рявкнула она в ответ. – Не. Здесь, – и повернувшись ко мне спиной, сообщила: – Если ты хочешь, чтобы я тебя оперировала, то придётся подождать, пока мы не окажемся в более безопасном месте. И более стерильном.

Мне захотелось ударить её.

Я знала, что это было не похоже на меня. Как будто вся моя боль и пустота смешались, проходя через призму её отказа, и вылились в слепую ярость.

– Тпру! – крикнула Реджи, заметив изменение в моём поведении.

Я замахнулась на Вельвет, вставая на дыбы и открывая рот, чтобы закричать на неё, давая ей последний шанс на...

Вспышка магии прервала меня. Боль в моём боку внезапно исчезла. Так же, как и ощущение собственных ног... и всего остального. Как будто моё тело растворилось, оставив от меня лишь бесплотный дух. Я даже не почувствовала, как свалилась на землю, зафиксировав своё падение лишь по завалившемуся горизонту.

– Кое-кому необходим перерыв, – произнёс Лайфблум, его рог светился. Обезболивающее заклинание. Это ведь он обучил ему Вельвет Ремеди, не так ли?

Все вокруг уставились на меня. Я почувствовала, что закипаю всё больше. Теперь мне хотелось пнуть их ещё сильнее. Прямо промеж глаз. (Со вкусом редиски, непонятно к чему добавила моя маленькая пони.)

Каламити отвернулся, заняв себя прикручиванием энерго-магической винтовки к своему боевому седлу.

Вельвет Ремеди наклонилась и нежно прижалась ко мне.

– Нам очень жаль, Литлпип. Мы понимаем, – она подарила мне странный, но добрый взгляд. – Я знаю, как долго ты боролась за то, чтобы получить свою кьютимарку. Не расстроиться в такой ситуации было бы... ненормально.

Она опустилась на землю рядом со мной. Не прикасаясь, но оказывая мне поддержку своим присутствием, не заботясь о том, нуждаюсь я в ней или нет. Мой гнев и боль не исчезли. Но после нескольких глубоких вздохов моя ярость начала переходить с Вельвет Ремеди на меня саму. Мир начал расплываться перед глазами, пока не осталось ничего, кроме неясных водянистых очертаний.

Я плакала на щите-полу Вельвет Ремеди, и слезы тихо потрескивали, падая на него.

* * *

– Ну что ж, – спокойно произнёс Лайфблум, влив исцеляющие заклятья в Ксенит и Каламити. Мой друг-пегас мог снова двигаться без боли. Ксенит не подавала признаков изменений. – Давайте посмотрим, что мы можем сделать для спасения этой пони.

Мой гнев снова перетёк в то раненое, опустошённое ощущение. И этого перехода оказалось достаточно для того, чтобы позволить рациональной части в моей голове взять верх. Да, моя кьютимарка пропала. Ну, почти пропала. Но я никогда не понимала её или интересовалась ею. Она была, помимо всего, не намного лучше кьютимарки в виде кьютимарки. И у меня по-прежнему оставался её дубликат.

Мне было совестно. Реджи справлялась с потерей родного брата, настоящей семьи, лучше, чем я справлялась с потерей тупой картинки на своём боку.

Я также чувствовала тошноту и головокружение. Я была обезвожена. Моё зрение было по-прежнему размыто, несмотря на то, что я перестала плакать – я не могла даже подвинуть переднюю ногу, чтобы вытереть глаза. Жар горящего леса высушил мои слёзы, сделав их горячими и чрезмерно солёными. Я кашляла из-за дыма, моё горло болело. Я удивилась тому, как близко теперь было пламя. Я не могла подняться, чтобы посмотреть, но треск был громче, чем когда-либо – звук приближался. Вечнодикий лес выглядел ярче, чем раньше, купаясь в нездоровом оранжевом свечении.

(И, конечно, было крошечное затяжное смущение от беспомощности, в то время, когда Вельвет Ремеди переодевала меня. Вельвет с Каламити не могли позволить мне находиться в Вечнодиком лесу без защиты. Для них было недостаточно того, что я и так уже прилегала к броне.)

Белый пони с красно-розовой гривой повернулся и указал своим светящимся рогом обратно на лес. Красноватое свечение сформировалось где-то среди деревьев, за областью, которую я могла видеть со своего места. Свечение усиливалось, приближаясь.

Запакованная в светящийся красный кокон магии Лайфблума каменная статуя пегаски в броне Вондерболта проплыла над папоротниками и опустилась на экранированную землю перед нами.

Джет. Они звали её так.

– Проклятье, – прошептал Каламити с возродившейся надеждой в голосе. Может быть, его план, в конце концов, не был полным провалом.

Вельвет Ремеди левитировала куролиска.

– Теперь слушай, – прошептала она, её голос каким-то образом был одновременно дружелюбным и угрожающим. – Ты оживишь эту пони и пообещаешь, что больше не будешь превращать безвинных существ в камень, и мы тебя отпустим. – Описание того, что произойдёт, если куролиск откажется, повисло в воздухе невысказанным.

Лайфблум вопросительно поднял бровь, обращаясь к другим:

– Отпустим? – Я захихикала про себя и кивнула. Всё-таки Лайфблум совсем ещё не знал нашу Вельвет.

Куролиск согласился (по крайней мере, с первым требованием). Серый, твёрдый, безжизненный камень сошёл, оставив моргавшую в недоумении пегаску в синей броне, с эбонитовой шкуркой и фиолетовой гривой. Прежде чем она смогла осознать одурманивающие изменения её состояния, Лайфблум шагнул к ней, поднял забрало её шлема и коснулся своим рогом её лба.

Рог Лайфблума вспыхнул красным. Глаза пегаски расширились, когда к ней потекла память Каламити.

Где-то неподалёку слышались крики. Бригада огнемётчиков Красного Глаза приближалась к нам.

– Проклятье, – с отвращением пробормотал Каламити.

Лайфблум полностью сосредоточился на передаче воспоминаний Каламити в голову Вондерболта. Тем временем Вельвет освободила куролиска, который тут же улетел, противно крича. На своих кожистых крыльях он понёсся прочь от надвигающейся стены огня.

Реджина поднялась в воздух, но тут же приземлилась обратно, едва осмотрев верхушки деревьев.

– Э-э-э, Пипсквик?..

– Литлпип, – поправила я. Получилось невнятно, я не чувствовала языка.

– Насчёт этой штуки с меткой, по которой Вондерболты тебя нашли. Не думаешь, что у них самих есть метки друг друга? – Мне не нравилась, к чему она клонила, да ещё и этим будничным тоном. – Может, когда эта их девчонка снова ожила, они получили что-то типа сигнала?

Ох блядь.

И бойцы Красного Глаза, и Вондерболты с минуты на минуту должны были быть здесь! Нам надо было немедленно уходить. Особенно мне. Только для начала неплохо было бы хоть копыто поднять.

Свечение вокруг рога Лайфблума погасло, заклинание памяти было завершено. Он попятился, вытирая пот со лба.

– И Твайлайт Спаркл могла делать это не менее пяти раз в день? – слабо спросил он.

Джет стояла, бессмысленно моргая и пошатываясь. Почти чёрная кобыла-Вондерболт уставилась на нас широко раскрытыми глазами, выражение её лица то и дело менялось, показывая то замешательство, то тревогу, то отвращение, то что-то ещё, для чего у меня даже не нашлось названия.

Но наконец, кобыла-Вондерболт расправила крылья и, ни слова не говоря, улетела.

– От чёрт, – сказал Каламити, всё ещё смотря на пустое место, где только что стояла Джет. – Ну и дураком же я был, когда надеялся, что она станет на нашу сторону.

– Но она и не напала на нас, это уже что-то, – заметила я.

– Чудесно. Кто-нибудь, берите вашего вождя и зебру, и давайте уже валить отсюда, – прорычала Реджи, проверяя обоймы своих пистолетов. Она взлетела, чтобы оглядеться поверх деревьев, и чуть не столкнулась с одним из оставленных пегасами грозовых инверсионных следов, которыми был исчерчен воздух над нами. Было слишком поздно.

Рыжегривая кобыла-Вондерболт, промчавшаяся мимо Реджи, заложила крутой вираж, открывая по ней огонь потоками розоватого света, который будто взрывался, соприкасаясь с грифиной. Реджи рухнула обратно в кроны деревев.

Я обнаружила, что заключена в магический кокон цвета соловья на кьютимарке Вельвет Ремеди. Интересно, если я потеряю обе свои кьютимарки, бесцельно рассуждала пони в моей голове, цвет моей магии изменится? Вельвет Ремеди левитировала меня над землёй, рассеивая свою защитную магию, и побежала прочь. Лайфблум сорвался в галоп следом, левитируя перед собой Ксенит. Он быстро обогнал нас, поскольку бегал лучше, и бережно перенёс безжизненное тело Ксенит ей на спину. Я видела впереди его красный хвост, развевающийся из-под плаща, всего мгновение. Затем он исчез.

Я вздрогнула. Заклинание Лайфблума распалось, я вновь чувствовала своё тело. Я покачала своей ПипНогой, движение вышло таким, словно я была не пони, а тряпичной куклой (вроде тех, что шли в комплекте с блокнoтом и пером, подсказал мне тоненький голосок). На ощупь я отметила на карте моей ПипНоги место, где упала Реджи. Я поклялась себе, что мы вернёмся за ней до захода солнца. Но сейчас мы просто стремились оказаться как можно дальше от огня.

Между деревьями впереди появилась фигура в плаще. Сначала я заметила только зебринский плащ, и на секунду задумалась, для чего Лайфблум мог остановиться и повернуть назад. Но фигура под плащом была не его. Моё сердце замерло.

Фигура встала в полный рост и откинула капюшон. Под капюшоном оказалась голова адского пса в шлеме и с необычно белой шерстью. Гончий поднял энерго-магическую пушку, прицеливаясь чуть ниже нас, прищурив один из своих неестественно-красных глаз (явный признак альбинизма – будь умным!), и нажал на спусковой крючок.

Выстрел гончего прошёл мимо. Шар нестабильной энергии пролетел по дуге ярдов двенадцать, прежде чем взорвался, испуская во все стороны сотни лучей. В тот же момент всё ещё невидимый Лайфблум с разбегу врезался в пса своим рогом. Но даже на всём скаку у Лайфблума не получилось пробить толстую шкуру своего противника. Зато от удара монстр отлетел назад и, мотыляя ногами, покатился кубарем.

Изящно закончить удар с разбега у Лайфблума тоже не получилось. Он упал на спину, капюшон сполз вниз, а плащ обернулся вокруг шеи. Единорог брыкал ногами в воздухе, находясь при этом в неудобной, даже почти вызывающей позе.

Пронёсшиеся над головами Вондерболты разделились и полетели в разных направлениях. А огненногривая кобыла-Вондерболт взмыла вертикально вверх.

Лайфблум перевернулся, собираясь встать на копыта, но запутался в плаще. Гончий-альбинос опередил его, одним прыжком встав на ноги, и побежал к своей энерго-магической зенитной пушке.

Я не могла нормально двигаться, но была отнюдь не беспомощна. Левитировав перед собой Малый Макинтош, я нацелилась на адского пса через оптический прицел моего верного револьвера. Без использования З.П.С. подстрелить хаотично движущуюся цель было чертовски трудно, но я уже не была необстрелянным новичком из Стойла. У меня была богатая практика.

БАХ! БАХ! БАХ!

Я не попала в адского пса. Два моих выстрела прошли мимо цели, а третий пришёлся по его магическому оружию, как раз в тот момент, когда он поднимал его. Пёс или действовал быстрее, чем соображал, или просто не заметил попадания. Он нацелил свою пушку на Вельвет Ремеди и нажал на спуск.

Пушка затрещала, её обволокло облачком нестабильной энергии. Гончий отшвырнул своё оружие так далеко, как смог. Энерго-магическая пушка упала где-то среди гротескно-замшелых деревьев и пурпурных папоротников, несколько раз подскочив на кочках.

КРЭЭК-ПРАААУ!!!

Сверкающие магические лезвия разрезали воздух позади меня. Одно из них прошло через гриву Вельвет, вырвав из неё клок волос, но в этот раз удача и лес были на нашей стороне. Взрывом расщепило несколько деревьев, но жертв среди пони, к счастью, не было.

– Все врассыпную! – заорал Каламити. – Живо!

Вельвет резко повернула в другую сторону и пустилась галопом уносить меня подальше от остальных. Я оглянулась и заметила Лайфблума, который всё же смог подняться на ноги и бежал теперь в противоположном направлении.

С неба выстрелило чем-то голубым. Лес взорвался.

Когда меня накрыло ударной волной, мне показалось, что все мои внутренности превратились в желе. Вельвет и Ксенит с большой силой отбросило вперёд. За ударной волной следовала волна потрескивавшего наэлектризованного чёрного дыма. Позади нас вырастало рокочущее грибовидное облако.

Я почувствовала, что мне всё отшибло, ещё раньше, чем ударилась об землю. Я благодарила Богинь, что Вельвет успела снова надеть на меня кантерлотскую полицейскую броню.

Кобыла-Вондерболт выстрелила из-за грибовидного облака, целясь в своих поверженных врагов. Воздух между нами наполнили кричаще-розовые лучи. Подавляя собственный стон, я укрылась, перекатившись за поваленное взрывом энерго-пушки дерево.

Как только Вондерболт промелькнула мимо нас, к своему ужасу я осознала, что взрыв был создан без помощи оружия. Это был воздушный манёвр. Но... как? Мне было известно, что у пегасов и даже у некоторых земных пони была присущая только им магия (хм, ты же видела Пинки Пай?). Пегасы могут ходить по облакам и управлять ими, в конце концов. Но вот это уже выходило за рамки приличия! Я была вынуждена быстро переосмыслить то, что "воплощение шока и трепета" может означать на самом деле.

Я заставила себя хоть немного прокашляться. Мой кашель был мокрым и горячим, с привкусом меди. Я провела ПипНогой по собственному лицу и обнаружила, что смотрю на смазанный кровью экран.

– Нехорошо.

Дрожа, я встала на копыта и похромала к измятому месиву по имени Ксенит. Корочки на её ранах потрескались и снова ужасно кровоточили. Я обратилась к заклинанию из Чёрной Книги в последний раз, в отчаянной попытке подавить потерю крови.

Вглядываясь в экран с прожилками крови на моей ПипНоге, я использовала заклинание сортировки инвентаря, чтобы отыскать последнее лечащее зелье в моей седельной сумке. Пока я поила Ксенит, я старалась определить местоположение Вельвет Ремеди. Боевое платье Рэрити должно было защитить её, она должна была быть в живых.

Лайфблум, как я осознала, был гораздо ближе к взрыву. Я была уверена, что Вельвет тоже ищет его. Со страхом я представила, как раненая Вельвет, спотыкаясь, проходит мимо завёрнутого в плащ бесчувственного и истекающего кровью тела Лайфблума...

С ненавистью к своему воображению я прогнала от себя эту ужасную сцену. Я не собиралась позволить боли или отчаянию снова остановить меня, так же, как и не была намерена позволить Вондерболтам или Вечнодикому лесу победить. У меня была судьба. У меня была миссия. У меня были друзья, которым надо было помочь, единороги, которых надо было спасти, и небо, которое нужно было очистить. Больше никакой жалости к себе! Никакой тоски! Пусть Анклав и Пустошь бросят против меня всё, на что хватит их долбаной фантазии. До сих пор я со всем справлялась. Я выжила в Филлидельфии и Кантерлоте, а ведь тогда я даже не осознавала свою цель. Как бы смогли они меня теперь остановить? Я собиралась...

(Будь потрясным!)

...быть реально потрясной. Да, именно так.

Рациональная часть моего разума сказала, что, если один из Вондерболтов может сделать такое и просто улететь, любой из них тоже может. И что они будут повторять это до тех пор, пока не оставят от нас одни кровавые ошмётки, при этом искрошив в щепки Вечнодикий лес, если потребуется.

Но я приказала рациональной части моего разума заткнуться к чертям.

Следующий же, кто сорвётся с неба, схлопочет любезно предоставленную Малым Макинтошем пулю в забрало ещё до того, как успеет провернуть какой-нибудь трюк своей воздушной шмакробатики.