Текст книги "Fallout: Equestria (ЛП)"

Автор книги: Kkat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 119 страниц)

– Ну, тебя, – с иронией ответила Вельвет Ремеди. После чего добавила помрачневшим тоном: – Да. Нескольких. Слава Богиням, ничего смертельного, но несколько пони не смогут ходить пару недель. Боюсь, один из них уже никогда не сможет встать.

Известие о том, что я учинила, таким грузом упало на мои плечи, что я рухнула обратно на каталку и недвижно уставилась в потолок. Меня интересовало одно: сколько? Сколько пони пострадало и сколько ещё они будут страдать?

– Хорошая работа с Коттэджем, – сказал мне СтилХувз, хотя я не думала, что заслуживала каких бы то ни было поздравлений. – Старейшина ещё жив, но находится в коматозном состоянии. Это его вина, не твоя. Он в своей капсуле жизнеобеспечения и готов к доставке.

– Коматозное... – прошептала я, когда тупая боль прошлась через меня, никак не связанная с моими повреждениями. – Он когда-нибудь?..

– Маловероятно, – прямо ответил СтилХувз. Он заставил это звучать так, чтобы это походило на отличную весть.

* * *

– П..п-простите.

Ком застрял в горле, когда я посмотрела на жеребца-рыцаря, лежащего на каталке. Его довольно скверно ранила одна из внезапно активизировавшихся турелей в мужской спальне. У него не было брони: он снял её, перед тем как свернуться калачиком и уснуть... чтобы проснуться от пуль, разрывающих его спину, и кричать от боли, пока два его товарища-Рейнджера уничтожали турель.

Я представила себя на его месте и подумала, что после произошедшего он больше никогда не сможет спать спокойно.

– За что? – горько спросил жеребец. – Эй, это не твоя вина. Если кого и винить, так это Коттэджа.

Я так не думала. Сморгнув слёзы, я положила копыто ему на плечо.

– Есть... что-то, что я могу сделать для тебя?

– Думаю, ты уже достаточно сделала, – возразил он, посмотрев примирительно, от чего я вздрогнула.

Я кивнула и повернулась, чтобы уйти.

Каламити и Ксенит шли ко мне по коридору. Я оцепенела, увидев рог Ксенит. На секунду мне показалось, что зебра превратилась в единорога... причём далеко не лучшим образом. Но я быстро заметила ремни, держащие на её лбу изогнутую металлическую пластину с выходящим из неё рогом. Я хихикнула, несмотря на меланхолию.

– Так, я вижу, тебе наконец выпал шанс собрать шлем адских гончих, – обратилась я к ржавошкурому пегасу, когда он остановился у мусорки и открыл её крылом. Я узнала то, что было изображено на схемах, найденных нами на энергостанции Гиппокампус №12. Несколько когтей адских гончих слились в исключительно смертоносный рог.

– Агась! – гордо ответил Каламити, выуживая из мусорки старую пачку сигарет. Ксенит выглядела менее возбуждённой.

– Использовать такое оружие не свойственно Стилю Падшего Цезаря, – прокомментировала она, её экзотичный голос приобрёл строгий тон. – Но пегас утверждал, что одними копытами не справиться с щитом аликорнов.

Я моргнула.

– Мы... ожидаем новых проблем с аликорнами? – нерешительно спросила я. Кажется, я вспомнила предупреждение про аликорнов в Руинах Кантерлота. – Я думала, что мы выполняем миссию Богини? Разумеется, они позволят нам пройти.

Сбросив пачку сигарет в свои седельные сумки, Каламити нахмурился, отчего его морда стала ещё более мрачной.

– Ну... Скажем так, мы просто не будем рисковать.

* * *

Ночной шторм перешёл в лёгкий дождик, пока Каламити тащил Небесный Бандит между тёмными скелетами зданий, некогда бывших небоскрёбами Мэйнхэттена. Мы летели к Брыклинскому Кресту, располагавшемуся в никогда не виденной мною части города.

Вельвет Ремеди пошевелилась, уже во второй раз вынырнув из шара Флаттершай с нашего ухода из Стойла Двадцать Девять этим утром. Я посмотрела в сторону, не встречаясь с пристальным взглядом СтилХувза. Каждый пони заслуживает немного уединения.

– Есть кое-что, что я не могу понять, – признала Вельвет Ремеди, посмотрев на меня и откладывая шар памяти в сторону. Её голос всё ещё скрипел, но уже не столь сильно, как несколько часов назад.

У меня не было настроения разговаривать. По моей просьбе меня привели ко всем Отступникам, получившим ранения из-за активации охранной системы. Я извинилась перед каждым. Почти все из них были вежливыми и поблагодарили меня за действия с Коттэджем и раскрытие двух мест, где могли храниться резервные водные талисманы. Лишь один из них нагрубил мне. Должно было быть больше.

– Литлпип, ты рассказывала, что Красный Глаз говорил о контроле над солнцем, луной и погодой. Но никто, даже Богиня Селестия, не мог управлять погодой по всей Эквестрии. Неужели он действительно думает, что, подражая Трикси, он сможет стать могущественнее, чем принцесса Селестия?

Я пожала плечами, не желая разговаривать. К тому же, у меня действительно не было идей.

Вельвет Ремеди потрясла головой.

– Если уж на то пошло, то зачем зацикливаться на солнце и луне? Где-то там и Селестия и Луна направляют их, как было всегда... – Вельвет взглянула на Каламити, их взгляды встретились, когда он посмотрел на наш разговор через плечо. – ...Или же Каламити прав: Богини просто умерли, и солнце с луной научились вставать сами по себе.

В первую очередь это значило, что Богини никогда не были нужны.

– Конечно, во время их руководства это было символом статуса, – сказала Вельвет. – Но Красный Глаз более... практичен. Зачем превращать себя... во что-то вроде неё, чтобы делать то, что ему не нужно?

Каламити ушёл в сторону от почерневших зданий из-за вырвавшейся из них дюжины голубей. Из-за наклона пассажирского фургона я соскользнула со своей скамьи, до слёз ударив заднюю ногу. Паерлайт спрыгнула с бока Вельвет и, вылетев в небо через одно из открытых окон, начала преследование.

Моргая, я раздумывала, не вернуться ли на скамейку. Лежать на полу, конечно, было не так удобно, но вновь упасть на него мне вовсе не хотелось, так что я не стала подниматься.

– Разве не ясно, – произнесла Ксенит. – Он хочет, чтобы ему поклонялись как Богу. Разве есть способ лучше, чем взять на себя роль ваших Богинь?

Я покачала головой.

– Я так не думаю.

Красный Глаз говорил так, будто удалил себя из уравнения. Всё равно как если бы он умер. Ему можно приписать много вещей, но среди них нет мании величия.

– Вы исходите из предположения, которое попросту неверно, – вставил Каламити.

Мы все дружно повернулись к нему.

– А какое предположение верно? – так ласково спросила Вельвет, что если бы не отравление тем газом, она бы буквально промурлыкала этот вопрос.

– По вашим словам, так солнце и луна делают то, что им и положено, – ответил Каламити, поднырнув под угрожающе повисшим между двумя перекошенными башнями пешеходным мостиком. Из его трещин порой осыпалась крошка, пролетая мимо устроившихся снизу кровокрылов. – Я слышал, дескать, Селестия подымала солнце в начале дня и опускала его вечером. Тогда Луна – та, что принцесса – выводила на небо луну и поутру прятала её обратно. Так вроде всё было устроено, да?

– Ну, да, – ответила Вельвет Ремеди. – Конечно. Но ведь ясно, что это всё ещё происходит. Прежде была ночь, сейчас день, и он вновь сменится ночью, как часы.

– О, это происходит, но совсем не как часы. Я не могу сказать вам, как много раз в своём детстве я видел в небе одновременно и солнце и луну.

Вельвет c Ксенит так и ахнули. Я пошатнулась. Сама идея была... будто из пророчества о конце света. Солнце и луна никогда не делили небо. Это было противоестественно, богохульно.

– Обычно это происходило ранним утром, будто они не могли решить, кому нужно уходить. Я думаю, они одичали. Как погода. – Каламити начал плавно опускать Небесный Бандит, дав нам возможность увидеть серо-голубую поверхность океана по ту сторону Мэйнхэттенского порта. Я увидела несколько огней Статуи Дружбы, сияющих с маленького острова в заливе. Штормовые облака потемнели, растянувшись над морем и закрыв горизонт свинцовыми дождевыми тучами.

– Это происходит не так часто, но достаточно, чтобы пегасы не забывали о том, что там наверху больше никого нет, – фыркнул Каламити. – И это не всегда происходит по утрам. Однажды в середине дня, уже во времена послевоенного поколения, солнце и луна не только оказались на небе одновременно, они были на одном и том же месте! Как будто они столкнулись, или что-то вроде того.

Меня ужаснуло и шокировало то, что описывал Каламити. Пони в моей голове попыталась ляпнуть что-нибудь эдакое, но ни одно из непристойных упоминаний Богинь не могло сравниться с богохульством этого события.

– Меня-то там не было, конечно, – сказал нам Каламити. – Но я видел фотографии. Солнце превратилось в большой чёрный диск, озарявший всё красноватым светом, как будто миру пришёл конец. Многие пегасы решили, что так и есть. Начался бунт, убийства. Анклав вмешался и восстановил порядок. Думаю, тогда-то они и получили настоящую власть.

* * *

Был уже поздний вечер, когда я впервые увидела Брыклинский Крест.

Небоскрёбы нависали над нами, Мэйнхэттенские Руины превратились в серый лабиринт из разрушенных и поваленных зданий, расходящихся лучами от Зоны Взрыва. Мы могли ясно видеть место, где взорвалась Жар-бомба. Место, некогда бывшее центром Мэйнхэттена, превратилось в огромную пустую воронку. Поверхность Зоны Взрыва стала однородной, гладкой, изборождённой лишь подземными тоннелями. Она блестела, как стекло.

За пределами Мэйнхэттенской Зоны Взрыва, в километрах от разрушенного города, тёмная река прорезала землю. Её берега стали границей между Мэйнхэттеном и Брыклином – крупнейшим пригородом Мэйнхэттена. Реку когда-то пересекал Брыклинский Мост – одна из главных достопримечательностей Мэйнхэттена – массивный многоуровневый подвесной мост с огромными кирпичными опорами, включавшими в себя арендуемые жилые помещения. Сейчас же мост обрушился с обеих сторон, оставив после себя лишь одинокою колонну в центре реки с висящим на ней куском шоссе, направленным в обе стороны. При взгляде с высоты она походила на гигантский крест. Маленькие ручьи дождевой воды стекали с каждого конца, ветер подхватывал их, превращая воду в туманные брызги.

Место встречи для нашего обмена со Стальными Рейнджерами находилось на этой стороне реки. Я встревожилась, когда Каламити пролетел мимо него, паря над водой.

– Держитесь!

– Что? – спросила я, заползая на скамейку и доставая бинокль. Первым делом я увидела внизу обломки брошенных вагонов, сцепленных между собой, которые я считала нашим пунктом назначения. Там действительно находилось несколько Паладинов, поднявших забрала и смотревших на меня сквозь пелену дождя. И большее число пони, выжидающих в руинах за его пределами. Я насчитала около дюжины.

Они или устроили засаду, или же хотели защитить себя, если бы мы решили их обмануть? Я рассказала СтилХувзу об увиденном.

– Убедитесь, что ваше оружие заряжено, – ответил он. Затем повернулся к Каламити.– Ты, куда собрался?

Я обратила взгляд на Брыклинский Крест, отметив ещё больше Стальных Рейнджеров, движущихся между обломками вагонов и оборонительными баррикадами. Там было множество турелей (в том числе несколько подвешенных снизу моста, чтобы не подпускать кровокрылов). Несколько дозорных ботов, похожих на танки, патрулировало территорию. Вся эта конструкция была выстроена между уровнями и колоннами причала, дополняя жилые помещения, уже бывшие внутри. Ряд подъёмных кранов удерживал несколько небольших лодок у краёв перил моста. В общем, цитадель Стальных Рейнджеров Мэйнхэттена выглядела тесной и защищённой до нелепости.

Чтобы выслать подкрепление, им понадобилось бы много времени. Им пришлось бы плыть на лодках.

Их я и увидела на реке – маленькие, лёгкие суда на тяге огромных воздушных винтов. Горстка этих судов скользила подобно насекомым по воде рядом с маленьким посёлком, приютившимся вдоль берега в тусклой тени Брыклинского Креста.

Во времена старой Эквестрии в зданиях находились сети магазинов, очевидно, двух конкурирующих кофеен. Два конкурента сражались друг с другом при помощи рекламы, устанавливая на своих углах торгового центра гигантские рекламные щиты. Рекламный щит Чашки Явы рухнул, проломив смежную крышу прачечной "Солнечные пузырьки". Рекламный щит напротив серьёзно пострадал от дыма и возраста, сохранив лишь четыре чёткие буквы: арба.

Жители Арбы окружили асфальтовую парковку остовами почтовых и грузовых фургонов, укрепив эти баррикады раздобытыми где-то стальными листами. В целом, такая защита вполне годилась, но рядом с могучей цитаделью Брыклинского Креста маленький посёлок казался беззащитной приманкой.

Несколько вывесок, снятых с магазинов на проспекте, в том числе и вывеска Кофеен Явы размером со школьную доску, были скреплены вместе, образуя ворота, которые открывались благодаря системе цепей и растяжек. Над ними пони прикрепили ещё одну вывеску: "Арба. Самый дружелюбный город на Пустоши!" Ворота медленно поднимались, готовясь впустить торговый караван, приближавшийся к городку.

Я сразу поняла, что привлекло внимание Каламити, даже не посмотрев вниз.

Вымокшие под дождём пони внизу, готовящие засаду на караван, не были похожи на рейдеров. У них не было той ёбнутой внешности отбросов общества – ни кьютимарок в виде окровавленных клинков, ни ожерелий из костей убитых пони. Они выглядели как простые бандиты.

– Э... Каламити? Может быть, просто распугаем их?

– Чтобы они опять на караван напали? – резко спросил Каламити, ударив по рычагу перезарядки своего боевого седла. – Охота потом ходить и извиняться перед теми, кого они убьют, после того как мы их отпустим?

Он поймал меня на слове. Пришлось заткнуться.

Их было девять. Я видела, как несколько из них нацелили свои винтовки на стены Арбы. Одна из них, синяя кобыла-единорог, заняла позицию, левитируя тяжёлую штурмовую винтовку. Если бы мы им не помешали, могла бы начаться настоящая бойня.

Каламити нацелился на первого из бандитов и открыл огонь. Один залп его боевого седла – и пони упал, потеряв половину черепа.

Бандиты засуетились, не понимая, откуда по ним стреляют. Одна из них догадалась посмотреть на небо. Каламити снова выстрелил – как раз в тот момент, когда она начала звать остальных, показывая на нас копытом. Одна из пуль ударила прямо в её поднятое копыто, пробив его насквозь и разорвав всю нижнюю часть ноги. Вторая попала в толстую кожаную броню. Смертельно раненая пони повалилась на спину.

Паерлайт пролетела перед нами, нырнув вниз по направлению к ней. Великолепная охотница выпустила струю зелёного пламени, поджигая раненую бандитку. Я слышала её крики, когда она горела заживо.

Оставшиеся семь бандитов нырнули за лучшее укрытие, направив своё оружие вверх. Один чёрный земной пони с обрезом вскинул оружие в направлении Паерлайт.

БАХ! Прекрасный жар-феникс испустил пронзительный крик боли и, упав с неба и отскочив от одиноко стоящей стены, приземлился в мусорный контейнер. Вельвет Ремеди вскрикнула в испуге.

– Каламити, сейчас же опусти нас туда! – прокричала она.

Множество пуль высекали искры из Небесного Бандита, издавая металлический звон. Я левитировала зебринскую винтовку и нацелила свой прицел вниз. Большинство пони снизу стреляло по нам, окромя того чёрного жеребца, чей дробовик просто-напросто не мог до нас дострелить. Поэтому он, согнувшись в три погибели, прятался за почтовым ящиком, выискивая укрытие понадёжнее. Воспользовавшись своим заклинанием прицеливания, я взяла его на мушку. У жеребца было неплохое укрытие: нужно было сделать довольно замысловатый выстрел, чтобы достать его...

Я замерла, затем убрала зебринскую винтовку и достала снайперскую. Я объяснила этот поступок тем, что бронебойная пуля прошла бы прямо сквозь ящик, как нож сквозь масло. Но на самом деле мне просто не хотелось поджигать кого-либо из тех пони. Они не заслуживали подобной участи.

Но я всё равно собиралась их убить. Сделало ли это меня "исковерканной добротой" в конце концов?

Каламити накренился, стрельнув ещё раз. Одна из бандиток узнала на своей шкуре, что её укрытие было недостаточно хорошим. Она закричала, когда одна из пуль вспорола ей бок, а другая, вжикнув от бетона, накрыла её душем белой пыли.

– Да вылазь ты, мать твою! – крикнул Каламити.

Низкий голос СтилХувза сухо прокомментировал:

– Не думаю, что она собирается делать тебе это одолжение. – Он двинулся к одному из разбитых окон фургона, попросив нас отойти. Ракетная пусковая установка, встроенная в его боевое седло, активировалась. Две ракеты со свистом вылетели в сторону импровизированного бандитского укрытия, последствием их запуска стал удушающий дым, заполнивший весь фургон. Я бросилась к окну, больше затем, чтобы отдышаться, чем наблюдать за их полётом. Ракеты поразили бетонные плиты, за которыми укрывалась бандитка. Обломки бетона оставили от тела кобылы только кровавые ошмётки.

Новые выстрелы. На сей раз ни от бандитов, ни от нас. Несколько вооружённых пони атаковали из Арбы, стреляя из пистолетов и винтовок по бандитам. Другие двигались на защиту торговца.

Оставшиеся бандиты были вынуждены действовать на два фронта. Серо-синий бандит-единорог нацелил свой автомат на приближающихся пони из Арбы и открыл дикую пальбу. Пони нырнули под прикрытие остова старой колесницы и развалившихся стен, оставшихся от стоматологической клиники. В воротах один пони кричал караванщикам, чтобы те свалили с линии огня. От нескольких попаданий тяжелогруженая двухголовая скотина взвыла от боли и страха.

Это вывело меня из ступора. Я левитировала снайперскую винтовку перед собой, и, глядя вниз через оптику, послала три бронебойные пули сквозь почтовый ящик. Вороной жеребец упал, завалившись на бок, его бока вздымалась, кровь медленно вытекала с каждым вдохом.

Каламити маневрировал в попытках приземлиться около мусорного контейнера, и тут я услышала плач неожиданно выскочившего из-под груды металлических коробок жеребёнка, побежавшего к смертельно раненому пони с криками:

– Папочка!

О, нет. Нет. Изнасилуй меня протуберанцем Селестия, нет.

Жеребёнок побежал прямо к упавшему жеребцу и кинулся на своего умирающего отца... прямо на линию огня.

Что же я наделала?

Щит Вельвет Ремеди накрыл жеребёнка и его павшего отца. Я выронила своё оружие, чувствуя, как ледяное оцепенение охватывает меня. Они бандиты, пыталась я уверить себя. Но я не была готова к бандитам, у которых есть семья.

Пожалуйста, я молила Селестию, не позволить отцу умереть. Отцу... которого я поразила тремя пулями.

Далеко внизу выстрел винтовки одного из бандитов попал прямо в грудь арбинки. Она упала, харкнула кровью раз, два... и затихла навсегда.

Залп автоматического гранатомёта СтилХувза ударил по моим ушам, и дорожка взрывов прошлась по линии обороны бандитов, убив двоих из них и раскидав оставшихся. Ещё один двойной выстрел Каламити срубил одного из бандитов, оставившего кровавый след на стене позади себя. Другая бандитка получила несколько попаданий от пони Арбы. Броня спасла её, но удачный выстрел покончил с её везением. Её голова резко дёрнулась от угодившей в неё пули, и пустая чёрная глазница, окаймлённая кровью, бессмысленно уставилась на нас. Неожиданно перед моим взором всплыло жуткое видение, как луна затмевает солнце в огненном диске. Меня бросило в дрожь.

Как только она упала, последний бандит развернулся и ринулся к руинам. Два пони из Арбы бросились за ним. Я могла бы сказать, что Каламити хотел к ним присоединиться, но Вельвет отчаянно стремилась увидеть Паерлайт. Пассажирский фургон колебался в воздухе, пока Каламити делал выбор. Затем мы свернули, опускаясь рядом с протянувшейся дорогой.

Вельвет Ремеди выпрыгнула через окно, прежде чем мы коснулись земли. Ей тоже предстояло сделать выбор. И отец и Паерлайт могли быть уже мертвы. Но если кто-то из них был всё ещё жив, вряд ли он продержался бы достаточно долго без её помощи. Она замерла, отчаянно смотря то в одну сторону, то в другую. Я могла видеть, как дрожали её ноги. С мучительным криком она сделала свой выбор. И помчалась к Паерлайт так быстро, как только могла.

Её рог засветился во время бега, открывая одну из её аптечек. Лечебные бинты, зелья и препараты вылетели наружу.

– Ксенит, Литлпип, пожалуйста, помогите ему! – крикнула она во весь голос, оставляя нас позади себя.

Телекинезом подхватив упавшие медикаменты, я побежала к отцу и его жеребёнку, Ксенит скакала рядом со мной.

* * *

– Вы не можете... забрать... моего сына... – слабо проскрежетал чёрный жеребец, пока два жителя Арбы пытались отвести от него жеребёнка. Влажная грива мальчика опустилась на глаза, вода, капающая с неё, смешивалась с его слезами, пока он изо всех сил старался вернуться к отцу.

– Мы хорошо о нём позаботимся, – доброжелательно пообещала одна из арбинок. – Будем обращаться с ним, как с одним из наших.

Мы с Ксенит сделали всё, что было в наших силах. Но мы даже вместе не могли сравниться с одной Вельвет Ремеди. И, видя серьёзность ран, я подумала, что даже она не смогла бы спасти его без целой Клиники. По крайней мере, болеутоляющее притупило его страдания. Его последние вздохи слабели. Его глаза остекленели и больше не видели.

Как не видели его и мои глаза из-за застилавшей их пелены слёз.

– Я... не позволю... – Оставшаяся часть предложения пропала в последнем выдохе.

Жеребец был мёртв.

Я отступила, тяжело дыша, слезы текли из моих глаз. Я убила его. Я убила отца жеребёнка.

Мне было тяжело дышать. Я попыталась придумать что-нибудь, что могла бы сделать для исправления этого. Но нельзя исправить смерть. Не было ничего, что бы я могла сделать для отца и его жеребёнка. Я знала это и чувствовала, что это убивает меня. Я заслужила это.

До моих ушей донёсся звук скрипа колёс и стука копыт по лужам. Я повернулась к прибывшей из Арбы пони, впряжённой в телегу. Она оказалась крепкой абрикосовой единорожкой с телегой на кьютимарке и шрамом под ней. На её шкурке виднелись следы лучевой болезни. Стоило к ней повернуться, как она дружелюбно поприветствовала меня. Её рог осветился мягким коричневым светом, окутавшим отца и левитировавшим его в телегу, поместив чёрный труп сверху других тел пони. Арба собирала мёртвых – как своих, так и бандитов.

– Зачем? – слабо спросила я.

– Ну, кто-то же должен их похоронить, – ответила зелёная арбинка с потрясающей оранжевой гривой. Я ощутила ещё один выстрел боли, когда поняла, что добрые пони Арбы обходились с мёртвыми врагами лучше, чем я относилась даже к тем, кто мне был небезразличен. Образы скелетов Пинки Пай и Эплблум снова встали у меня перед глазами.

Я поняла, что была совершенно недостойна привязанности Хомэйдж. Я не заслуживала друзей, которых нашла. Я не могла продолжать в том же духе. Я не могла продолжать это. Мне нужно было стать лучше.

Я должна была быть лучше.

Появилась Вельвет Ремеди со слезами на глазах. О Богини, нет. Неужели и Паерлайт...

Но в этот раз мои волнения были напрасны.

– Она будет жить, – сказала Вельвет. – Если бы дробовик был в лучшем состоянии, это была бы другая история. Но она в плохом форме. Мы должны отнести её к какому-нибудь радиоактивному месту в течение нескольких часов, чтобы она могла начать восстанавливаться должным образом.

– Если вы ищете радиацию, – сказала одна из арбинок (молочная кобыла с волокнистой коричневой гривой и врождённым дефектом, который оставил её с одним глазом), тряся копыто Вельвет Ремеди в дружеском приветствии, – можете посмотреть на разведенческой ферме ДиПиГЗА прямо вверх по реке. Остерегайтесь радигаторов. Только не убивайте никого из них.

– Дипигза? – спросила я насмешливо, но тут же получила ответ в виде сухого кивка.

Мой взгляд упал на её бок. Её кьютимарка выглядела как несколько острых зубов, возможно радигаторских. У неё тоже был маленький шрам под кьютимаркой. Он выглядел как небольшое клеймо, напоминающее мне о знаке, уничтожившем кьютимарку Каламити.

– Разведенческая ферма? – спросила Вельвет. – И кого там разводят?

– Очевидно же, радигаторов. Ты разве не слушала? – ответила молочная пони.

– Ох, – вежливо ответила Вельвет. – Литлпип... мы должны идти.

Оцепенело кивнув, я направилась к Небесному Бандиту. СтилХувз стоял около него, проверяя капсулу жизнеобеспечения, привязанную к крыше. Состояние Старейшины Коттэдж Чиза осталось прежним. Каламити вытаскивал старый чемодан из ржавой колесницы. Мой маленький мусорщик.

– Слышьте, вернитесь назад! – позвала оранжевая кобыла с зелёной гривой. – Мы будем обедать!

* * *

"В третий раз за этот месяц мне пришлось разнимать Мистера Бинса и Ямокка Джо, кричащих друг на друга. С тех пор как Джо открыл новый Старбакс напротив Чашки Явы Мистера Бинса, всё пошло наперекосяк. Сначала они просто пытались сбить друг другу цены. Затем пропал груз кофейных зёрен, и Ямокка Джо начал бросаться грязными обвинениями. Совершенно необоснованными, поскольку из-за некоторых 'сбоев' в системе терминалов Старбакс место разгрузки оказалось в Филлидельфии. Не могу терпеть такие штуки. Они кажутся совершенно чуждыми пони.

Вчера Ямокка Джо расчехлил новую рекламу Старбаксовского Горячего Кофе. Никогда ещё не ощущала такого желания купить чашечку кофе из-за понравившейся рекламы. Я не знаю, чем «горячий» кофе отличается от любого другого, но Мистера Бинса так взбесила реклама, что из него самого едва пар не повалил. Он даже назвал её «вопиющим примером использования секса для продажи кофе», и мне кажется, что тут он попал в точку. Мистер Бинс сагитировал стадо местных пони стоять у входа в кофейню Джо, клеймя беднягу как аморала и дегенерата и преследуя его клиентов. Обычная чушь в духе «задумайтесь о детях». Когда я пришла, чтобы прекратить это всё, одна старая кобыла ударила меня транспарантом. Ямокка Джо пришёл к нам на помощь, и не успела я оглянуться, как он столкнулся лицом к лицу с Мистером Бинсом, и было похоже на то, что дело дойдёт до ляганий. Не очень успокаивало нервы и то, что глупый, визгливый пудель миссис Везер сорвался с поводка и прибавил к общему шуму своё невыносимое тявканье.

Урезонив их, я отправилась прямиком в Быстропомощь штопаться. Не могу поверить, что оставила свою работу в Мэйнхэттене ради этого дерьма."

Чемодан, принесённый Каламити, был заперт. Открыв его, я нашла старую форму охранника, электрошокер, месячный проездной на Линию Луны и комикс ("Кобылы-Мечницы"; на обложке красовалась кобылица с нелепыми вызывающими формами, не покрывающей бока бронёй и мечом во рту, сталкивающая с обрыва монстра, похожего на смесь гигантского яо гая с Найтмэр Мун, и с жеребцом, прячущимся за ней с вытаращенными глазами). Вдобавок там оказалась целая куча аудиожурналов. Большинство из них испортилось без возможности восстановления, но мне удалось загрузить в ПипБак целых восемь штук.

Мой ПипБак с упрёком щёлкнул на меня.

Наш Небесный Бандит облетел вокруг развалин питомника, окрашенного в кричаще зелёно-розовые тона. Перед парадным входом стояла мультяшная статуя улыбающегося крокодильчика. Питомник располагался между берегом мрачной Мэйнхэттенской реки и рядом железнодорожных путей, которые пересекали улицу, ведущую к нему. Повсюду были разбросаны пустые железнодорожные цистерны, из большинства которых вытекала светящиеся ядовитая гадость. Когда взорвалась Жар-Бомба, состав пошёл под откос, расплескав радиоактивный отходы ещё и на несколько корпусов питомника. Инкубатору досталось больше всего. Несколько вагонов влетело в здание и в водные запруды, разрушив их до основания.

Дом Престарелого Гамми и Заповедник Аллигаторов

Я насчитала по меньшей мере дюжину этих огромных животных, которые кружили в водных запрудах или лежали на берегу, а за разрушенной стеной инкубатора заметила едва уловимое движение эпических размеров радигатора, который запросто мог оказаться размером с целый вагон.

– Внутрь не пойдём, – объявила я. Кобылица из Арбы просила нас не вредить местной природе. Мне не вполне была понятна эта просьба, ведь радигаторы представляли собой явную угрозу расположенному ниже на реке городу. И как я полагала, турели под мостом Брыклинского Креста время от времени стреляли не по одним только кровокрылам. – Здоровяк, что там прячется, выглядит так, что кажется, будто может меня целиком проглотить.

Вельвет Ремеди усмехнулась.

– В этом нет необходимости. Каламити, просто опустись на крышу. Я подыщу для Паерлайт укромный уголок, где она сможет отдохнуть. – Она со скорбным взглядом посмотрела на раненую птицу, завёрнутую в одеяла. Раздавшийся кашель феникса и пробежавшая по ней дрожь только усилили тревогу моей подруги.

– Есть, – отозвался Каламити. – Но не мешкайте. Крыша, походу, на честном слове держится.

– Как думаете, почему пони попросили нас не убивать этих зверей? – поинтересовалась Ксенит.

– Я вам скажу, почему, – засмеялся Каламити. – Да потому что мясо радигаторов – просто вкуснятина!

Вельвет Ремеди скривилась, а Ксенит выглядела так, будто съела испорченный бутерброд. Я же, с другой стороны, почувствовала, что упустила шанс, когда я в первый день выбралась наружу. Я даже не подумала, чтобы убить и зажарить радигатора около памятника Биг Макинтоша.

Каламити посадил Небесный Бандит на крышу питомника, приземлившись с цоком всех его копыт. Крыша застонала и опасно просела под нами. Во мне поселились подозрения, что Каламити был недалёк от истины.

Вельвет Ремеди вышла, левитируя за собой завёрнутое в одеяла тело Паерлайт, и пошла к куче ящиков в одном из углов здания, осторожно ступая по неустойчивой поверхности.

– Я собираюсь тебя тут ненадолго оставить, – мягко проворковала Вельвет. – Тут много хорошей, тёплой радиации. Вскоре ты будешь чувствовать себя как раньше.

Трескотня моего ПипБака подтвердила её правоту. И всем нам следовало принять Антирадина, как только мы убрались бы отсюда.

Вельвет не видела нажимной плиты. Честно говоря, я тоже. Чёртова штуковина была хорошо замаскирована. Вельвет была рядом с ящиками, когда наступила копытом на неё. Один из ящиков открылся со взрывом разноцветных лент, конфетти и блестяшек. Воздух разорвал звук трубы, и несколько двухсотлетних шариков... осталось лежать на дне ящика, покрытые жиром и гнилью.

Вельвет от неожиданности на несколько шагов отпрыгнула назад и с глухим стуком приземлилась на все четыре копыта.

Крыша рухнула под нами.

Я почувствовала себя отвратно, меня бросило в невесомость, когда Небесный Бандит накренился и начал падать в то пустое пространство, где раньше была половина крыши. Каламити быстро захлопал крыльями, снова поднимая нас в воздух, в то время как я заключила Вельвет Ремеди и Паерлайт в пузыри левитации.

Несколько кусков потолка свалились в лужи внизу, заставив металлические мостки звенеть. С громким гулом под нами рушилось здание.

Вельвет и Паерлайт медленно плыли назад к Небесному Бандиту. Очевидно, мы должны были найти другое местечко, чтобы позаботиться о выздоровлении Паерлайт.