Текст книги "Fallout: Equestria (ЛП)"

Автор книги: Kkat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 111 (всего у книги 119 страниц)

– Да что за хрень с вами!? Он наш враг! Дедшот – предатель!

– Дедшот? – спросил Каламити, покачиваясь от потери крови. – Бля, ты чё, так зациклился на этом, что даж не видишь, чё происходит прямо перед твоим носом?

И тут рядом со мной раздался крик. Все пони обернулись и увидели, как Реджина Грознопёрая внезапно упала со сквозной дымящейся раной в груди. Искорка жизни в её глазах быстро затухала.

Точно так же, как и у её брата-близнеца.

– Нет! – захныкала я с поникшими ушами.

– Кто выстрелил? – рявкнула Скайдайв. Никто не стрелял. Я заметила мелкую синюю лиану, обернувшуюся вокруг правой задней лапы Реджи. И ещё несколько, подползавших ко мне и Вельвет.

Здесь должен быть Кейдж, не я, – сказала когда-то Реджина. Что ещё она успела сказать, чего я не слышала?

– НЕТ! – выкрикнула я, подпрыгнув в воздух и схватив нас троих своим телекинезом. Вельвет Ремеди отреагировала так же быстро, создав щит над землёй. Лианы корчились в ловушке под щитом.

Это не должно повториться снова! Я не собиралась потерять Реджи так же, как и её брата. В этот раз Вельвет Ремеди была с нами. И Лайфблум тоже. Это НЕ ДОЛЖНО повториться!

– Лайфблум! – закричала я, но он уже был передо мной и накладывал стабилизирующее заклинание на грифину, вырывая её из копыт Смерти.

БАХ!

Я обернулась на выстрел.

Каламити держал во рту Малый Макинтош, дымок шёл из его дула. Его "двойник", Гатшот, попытался выстрелить в ответ. Но ничего не произошло. Пуля Каламити вырубила боевое седло Вондерболта.

Гатшот с рёвом бросился на Каламити.

БАХ!

Гатшот упал на землю, схватившись за переднюю ногу. Другие Вондерболты подошли к нему, окружив.

Каламити выплюнул Малый Макинтош и посмотрел на них сконфуженно.

– Я думаю, что эт невозможно было избежать, – сказал он хмуро. – Вечнодикий лес был моей затеей. Но мой план не включал простреливание копыт самому себе.

* * *

Путь к хижине Зекоры был долгим. Всю дорогу Вельвет Ремеди поддерживала щит, который окружал нас мерцающей полусферой. С момента аварии мы потеряли ещё десять пони из тех, что мне удалось тогда спасти. Большинство из них было единорогами.

Четверо из тех, что выжили, не веря в то, что произошло, ускакали прочь. Возможно, они были правы, и Красный Глаз не мог просто умереть после всего этого. Он ведь собирался стать Богом, собирался принести этому миру Единство. Остальные же, слегка контуженные, в полном молчании плелись за нами.

Ни у кого из нас не было желания говорить. Тишину нарушали лишь отдалённый треск пламени, цоканье копыт по магическом щиту и негромкое шипение механической ноги адского пса-альбиноса. Он шёл с нами, по крайней мере, пока.

Вондерболты помогли нам найти пони, разбросанных по лесу после нашей аварии. Они не были готовы открыто выступить против Анклава, но собирались бездействовать, пока конфликт не утихнет, не помогая при этом своему начальству. Скайдайв пообещала "поискать нас", когда всё устаканится.

Они также помогли нам отыскать наш рюкзак с медикаментами. Лишь половина лекарств уцелела после падения, и большая часть её была сразу же потрачена на помощь пострадавшим в аварии.

Трекера забрали с собой Вондерболты, когда улетали.

Красный Глаз был повержен и канул в небытие. Та же участь постигла полковника Отэм Лифа. Однако я не чувствовала себя победителем. Я чувствовала себя так, словно мне удалось лишь отсрочить неизбежное поражение.

Но я же должна стараться лучше. Теперь наш путь лежал к Нейварро и Проекту Одного Пегаса. А в это время Анклав готовил нападение на Филлидельфию. Каламити сказал, что даже смерть полковника не сможет предотвратить это. У них есть приказ, и они уже наверняка нашли нового пони, который готов занять место Отэм Лифа. Анклав – это не кантерлотский гуль, которого можно убить, просто отрубив ему голову.

Примерно через час ходьбы мы остановились, чтобы передохнуть. Лайфблум, до этого левитировавший Реджи рядом с собой, теперь вместе с Вельвет Ремеди сосредоточил своё внимание на лечении раненой грифины. Состояние Реджи было стабильным благодаря стараниям Лайфблума, своим заклинанием поместившего её во что-то наподобие анабиоза. Подобная магия использовалась в кресле старейшены Коттэдж Чиза. И в центре управления Проекта Одного Пегаса. Любопытство подначивало меня остаться и посмотреть, что же будет дальше, но я заставила себя отвести взгляд.

Переведя своё внимание на ПипНогу, я вспомнила, что у меня есть аудиозапись, которую я до сих пор не прослушала. Старый аудио файл, найденный в сундуке Стойл-Тек в Хижине Зекоры. Переключившись на наушник, я запустила его.

«Эмм... Привет?»

Нежный, знакомый голос зазвучал в моём ухе.

"Это немного странно. Я знаю, что по сути ты не можешь меня услышать, Зекора, но Эплблум говорила, что ты всегда была хорошим слушателем. И мне очень нужно выговориться. Я не могу поделиться этим с Эплблум или Скуталу, и я больше не хочу общаться со своей сестрой, поэтому... Я надеюсь, что ты не будешь возражать.

Кстати, это я, Свити Белль. Не то чтобы ты могла услышать меня. Но на случай, если можешь, но не узнаешь меня...

Я думала о разных вещах. И я знаю, что это может показаться смешным, но одна вещь, о которой я часто думала – это...

...ну...

...камни."

Примечание: Максимальный уровень.

<<< ^^^ >>>

Глава 44. Искра

Глава 44. Искра

«Искра не сработала.»

«Но она всё-таки зажглась. Другая искра... Та, что появилась во мне, когда я поняла, что вы все мои друзья!»

Вера.

Все мы призваны, чтобы в тот или иной момент обрести веру.

Веру в богинь.

Или веру в светлое начало пони, которую Вельвет Ремеди стремилась восстановить.

Или, как в случае с Хомэйдж, веру в героев и в важность Сражения на Светлой Стороне.

Иногда вера, которую вы призваны обрести – это вера в себя.

Вера не требует от нас слепо и догматически тупо ей следовать. Но она требует, чтобы мы шли на риск. Чтобы мы надеялись на что-то, что, мы знаем, может оказаться ложным. Даже если цена провала очень высока.

Особенно в этом случае.

Для некоторых из нас вера становится главной причиной, чтобы жить, чтобы двигаться вперёд. Вера – это то, что позволяет нам верить в счастливый конец даже в моменты величайшего горя. Это то, что даёт нам надежду на спасение даже в самой удушающей тьме.

И именно веру хищная Пустошь пытается уничтожить сильнее всего. Не доброту. И не невинность. Пустошь делает всё возможное, чтобы отнять вашу способность верить во что-либо, кроме себя.

Только когда вы перестаёте верить в то, что что-то ещё может стать лучше, когда вы перестаёте даже пытаться, Пустошь побеждает.

Пустошь может убить нас, но пока мы умираем, ещё пытаясь что-то сделать... умираем, веря во что-то... её победы над нами по крайней мере будут пирровыми.

Я думала об одной истории, которую Спайк рассказал нам тогда в пещере. Об одной из множества историй о кобылках, которые позднее стали Кобылами Министерств. Эта история была о том, как магия Твайлайт Спаркл подвела её...

Ты знаешь какое-нибудь заклинание, превращающее гидру в мышь? А может, в белку?

Нет! Ни в каких мелких грызунов!

...И о том, как ей пришлось довериться Пинки Пай и её противоречащему всякому здравому смыслу Пинки-Чувству.

Всё будет в порядке! Это единственная надежда! Ты должна совершить прыжок веры!

Я, вероятнее всего, очень скоро умру.

Это мой прыжок веры.

* * *

Два дня назад:

– Пришло время покончить с этим.

Требуя внимания, я топнула копытом по столу Зекоры, отчего подскочила моя бутылка Спаркл~Колы-Рад, стоявшая на нём. Содержимое этой бутылки испускало яркое сияние. Эта газировка хранилась у меня... сколько уже? Неужто со Старой Эплузы? Я нашла её тогда в обломках первого фургончика Дитзи Ду. О Богини, каким далёким казалось то время. Что ж, теперь я могла смело её выпить. С уверенностью, потом такой возможности, скорее всего, уже не будет.

Было раннее утро. Когда мы прибыли в хижину Зекоры вчера вечером, Лайфблум и Вельвет Ремеди первым делом сделали всё, что могли для Реджи. К счастью, её ранение лишь имитировало поражение энерго-магическим зарядом, и они сумели помочь ей, пусть и приложив неимоверные усилия. Но перенесённая травма и последующее восстановление отняли у неё все силы. Лайфблум предупредил нас, что ей жизненно необходим отдых, причём длительный, и она ни при каких условиях не должна сопровождать нас в ближайшее время. Прямо сейчас она спала на соседней от Ксенит койке. Той, на которой мы держали адского пса предыдущей ночью.

Большинство из нас, включая меня, воспользовалось предоставившейся возможностью немного поспать. Даже Каламити немного вздремнул после завершения очень важной работы по восстановлению своей шляпы. Спасённые нами пони, которые не рискнули покинуть нас, расположились на ночлег снаружи: последователи Красного Глаза по одну сторону хижины, все остальные – по другую.

Несколько пони из числа бывших узников «Громовержца» копали могилу для жеребёнка, умершего в заключении. Его мать соорудила памятный знак из камня, вытащенного из мутного ручья неподалёку, окружив его венком из мягко светящихся призрачных цветов.

– Я ждал этого, – прошептал Каламити Вельвет Ремеди. Она перевела с меня на него свой непонимающий взгляд. – Не так давно Лил'пип пообещала мне, что мы найдём способ сделать все эти смерти не напрасными, – объяснил он, прочтя немой вопрос на её лице. – У неё есть план.

– Моя не верить, что ты планировать пить это, – пробормотал пёс-альбинос. Я по-прежнему не понимала, почему он оставался с нами, особенно сейчас, когда мог беспрепятственно убежать (или закопаться) от нас. Полагаю, он был основной причиной, почему некоторые пони предпочли оставаться снаружи, хотя вряд ли это помогло бы им, стань он действительно опасен. Но он держался почти дружелюбно, особенно с Вельвет, лицо которой чуть не разорвал буквально день назад. – Из этот блестящий дрянь лучше делать взрывчатка, чем пить.

Каламити прижал уши:

– Чё делать?!

– Если она не пить это, моя покажет.

Каламити чувствовал себя в компании нашего нового дружелюбного приятеля примерно так же комфортно, как и я. И доверял ему в той же степени. Он вновь обратил своё внимание ко мне, хотя и продолжал искоса поглядывать на адского пса.

– Литлпип, что ты планируешь? – спросила Вельвет Ремеди. В её голосе слышались нотки недовольства от того, что она впервые услышала об этом. Каламити шёпотом начал уверять свою любимую, что я держала все свои планы при себе и что даже он ничего не знал.

– Проект Одного Пегаса, – сказала я, обращаясь ко всем, кто находился в хижине. – Мы собираемся вернуть солнце.

По помещению пронеслась волна вздохов. Похоже, что только Каламити не выглядел удивлённым.

– Ты собираешься… вернуть солнце? – ЛайфБлум, казалось, не мог поверить собственным ушам.

– Да! – Я вновь ударила копытом по столу, отчего Спаркл~Кола-Рад отскочила ещё дальше.

– Мы сможем снова увидеть солнце Селестии? Вновь почувствовать его тепло? Все мы?

Я взглянула на Вельвет Ремеди.

– Я запомнила то, что ты сказала мне однажды, – обратилась я к ней. – Ты сказала тогда, что нельзя остановить зло, не устранив причину его существования. – Вельвет Ремеди села и начала медленно перебирать свою память, пытаясь выудить тот момент, когда после пережитого нами ужаса в домике Флаттершай она находилась в объятьях Каламити.

– Анклав существует только из-за того, что есть облачная завеса. Она – источник их власти, основанный на тотальном контроле источников продовольствия и информации. Не станет её – не станет и самого Анклава.

Я понимала, что это произойдёт не за одни сутки, но тем не менее такой финал будет для них неизбежен.

– Откроем небо, и они не смогут остановить пегасов, которые захотят взглянуть вниз, а затем, осознав, что Анклав всё время лгал им, свергнуть его, – провозгласила я. – Откроем небо, и они перестанут убивать пони только потому, что один из нас может развеять их драгоценные облака.

– Откроем небо, – предостерегающе начала Вельвет Ремеди, – и пегасы начнут голодать. Мы не можем так поступить.

Я немного запнулась, а затем медленно кивнула.

– Я знаю. И мы не позволим им голодать. – Улыбнувшись, я подняла глаза на своих друзей. Они не знали, что эта улыбка скрывает холод, который таился в моём сердце. – Это одна из тех вещей, которые делают нас лучше Красного Глаза. Он бы просто взорвал облачную завесу, разрушил башни. Но мы сперва подумаем над тем, как мы можем убрать облака, не вызвав при этом голод среди народа пегасов.

– Но на сколько этого хватит? – спросил Каламити обеспокоенно. – Анклав не даёт населению разрастись, чтоб всем хватало производимой еды и ещё оставалось на чёрный день. Урежем площадь сельскохозяйственных угодий в два раза – на запасённых припасах продержатся ещё этак год. Но потом наступит кризис. А они не готовы довольствоваться крохами, как это делаем мы здесь внизу. Они начнут совершать налёты на земные города, чтобы прокормить себя и свои семьи.

Каламитри покачал головой.

– Я те говорю, когда мы сделаем это, начнётся бойня.

– Может быть, на очень короткое время, – признала я, но заверила его: – Я знаю способ исправить это. Просто я пока не могу говорить об этой части плана. Но я скажу вам завтра. Для начала, мы должны кое с кем встретиться.

Каламити бросил пристальный взгляд на меня. Потом его выражение лица прояснилось.

– Вот это моя девочка!

Вельвет Ремеди кашлянула, и Каламити поторопился перефразировать:

– Не моя девочка, девочка моя. В смысле, не моя кобылка. Я просто имею в виду... – Он услышал её хихиканье и, покраснев, замолчал.

Лайфблум всё ещё обдумывал мои слова:

– Ты собираешься... вернуть нам... солнце!

– Не я одна, – улыбнулась я его словам. – Мне будет нужна вся помощь, какую только смогу найти.

– Когда Хомэйдж стала называть тебя Дарительницей Света, она уже знала? – задал он вопрос, вбивший клин боли в моё сердце. На мгновение я лишилась голоса; я смогла только покачать головой.

– Две проблемы, Лил'пип, – начал Каламити. – Во-первых, ты не сможешь попасть внутрь. И во-вторых, ты не сможешь даже попасть внутрь, чтоб попасть внутрь. Не ток в центральный комплекс П.О.П., защищённый прабабушкой всех аликорновых щитов, кое-чем, чё ни один пони не смог пробить, но и в окружающую его военную базу Анклава «Нейварро», закрытую Синим Куполом.

– Синим Куполом?

Каламити вздохнул.

– Помнишь, когда Анклав схватил нас и посадил в те синие энергетические клетки? – спросил он, расшевелив мою память. Первым, что я вспомнила, была Дитзи Ду, тыкающая в щит (бац, "ой"), и я едва удержалась от того, чтобы не захихикать.

– Анклав воздвиг огромный защитный купол вроде этого над всей Нейварро. – Он перевёл взгляд на спящую Реджину. – Чтоб держать на расстоянии грифонов-разбойников и им подобных. И как думаешь через него пройти? – спросил Каламити.

– Тайная операция? – осторожно спросила Вельвет Ремеди.

– Вообще-то, – призналась я, – я планировала что-то больше похожее на лобовую атаку.

Гробовая тишина. Первым её нарушил адский пёс:

– И ей вы даёте составлять планы? – Он покосился на Каламити и Вельвет. – По своей воле?

Я попыталась остановить лавину простестов.

– Послушайте, когда они узнают, что мы внутри, мы окажемся под обстрелом всего, что на этой базе может стрелять или взрываться, – возразила я. – Мы не продержимся и минуты под таким огнём.

– Ну да. В таком случае атака в лоб имеет смысл. – ЛайфБлум закатил глаза. – Она ускорит нашу смерть.

– Мы не Красный Глаз. – Я сверкнула на него глазами. – У нас недостаточно сил для затяжной битвы. Я думаю, тут только два варианта. Либо мы проводим абсолютно безупречную тайную операцию… – Я заметила тени сомнения на лицах моих друзей. – Либо мы устраиваем наглый и быстрый прорыв и бежим к нашей цели, пока они не опомнились.

– Один точный удар, – продолжил Каламити, размышляя. – А эт может сработать. Ну, если, конеш, ты найдёшь способ пройти через те щиты.

Я кивнула ему и взглянула на остальных.

– Итак, кто со мной?

– Спрашивает она, не рассказав нам и половины плана, – фыркнул Каламити, а затем, обменявшись с Вельвет Ремеди весёлым взглядом, улыбаясь, ответил: – Мы, конечно.

– А я нет, – проворчал адский пёс-альбинос. – Атаковать базу крылатых пони, который на облаках? Я пас, оттуда слишком высоко падать.

Взрогнув, я уставилась на альбиноса, на что он ответил мне тем же. Пёс секунду буравил меня взглядом. Он знал.

– Но я знать ту, кто тебе помочь, – продолжил он неохотно. – Если крылатые пони ещё не убивать её. И ты можешь спасать адских гончих так же, как ты спасать много пони.

Я не могла понять, чему он бросил вызов – моим навыкам или моей готовности?

– Ты о ком?

– Мягколапка, – ответил пёс. – Она была Боевой Коготь. Одна из самых жёстких. Она убежать в Старый Олней… потом её схватил Анклав. – Он пожал плечами. – Это было давно. Ещё до того, как Анклав приходить со своим магическим шумом.

– Видимо, подопытная, – объяснил Каламити. – В экспериментах Анклава по контролю адских гончих.

– Скорее всего, она уже труп, но если нет, то освободи её, и она помогать тебе убить столько крылатых пони, до скольких сможет добраться. – Немного подумав, пёс обратился к Каламити: – Главное, тебе не стать одним из них.

– Мягколапка, – хрипло усмехнулась Реджина, немало удивив всех нас. Я даже не заметила, когда грифина очнулась. – Бич Анклава.

Она перевела на нас затуманенный взгляд.

– Я в деле.

– Нет, – отрезал Лайфблум. – Ты не в деле. Ты в постели, и причём по меньшей мере ещё неделю. – Какое-то мгновение они вызывающе глазели друг на друга. Я обменялась взглядом с Вельвет.

Каламити, уже сосредоточившийся на предстоящей задаче, спросил:

– Лады, Лил'пил, чё у нас первым делом?

– Первым делом... – Я задумалась, постукивая копытом по столу. – Первым делом выведем пони в безопасное место. Я хочу доставить их на узловую станцию Р-7. Ну, а это значит, что нам нужен транспорт.

Я вызывающе глянула на Каламити.

– Думаешь, сможешь вернуть «Черепаху» в строй?

Каламити аж фыркнул.

– Я то подумал, что ты попросишь о чём-нить более трудном. – Он повернулся и наклонился к крылу, на которое Вельвет наложила шину. – Мы ж эти штуки не просто так называем "небесными танками". Их чёртова броня способна остановить пули, выпущенные из антимех-винтовки. А если бы не могла, то я б не обошёлся одной только травмой крыла. – Он нахмурился с серьёзным видом. – На что угодно спорю, что крушение нанесло больше вреда нам, чем «Черепахе». Но даж если мы её и починим, то поднять в воздух я её всё равно не смогу.

Я расстроенно кивнула, а потом подбежала и крепко обняла его.

– Мы что-нибудь придумаем.

Среди спасённых с Циклона пленников было несколько пегасов. Может, мы могли бы попросить одного из них?

Вельвет Ремеди поднялась и подошла ко мне.

– Литлпип? Можно тебя на пару слов? Наедине?

Я сглотнула и переглянулась с Каламити озабоченным взглядом, но он только пожал плечами. У него был точь-в-точь такой вид, как у любого отца тогда, когда его жена уговаривает их дочь выпить полезное, но неприятное на вкус лекарство. Я представляла себе это именно так.

Вельвет Ремеди выходила из хижины. Я чуть приостановилась, перед тем как последовать за ней.

Как только я вышла за дверь, адский пёс стремительно пересёк комнату и занял весь дверной проём. Я отпрыгнула, когда он закрыл собой свет, идущий из комнаты, и включила Л.У.М.

– Литилпип, – прошептал он. – То, что ты намереваться сделать – очень большое дело. Хочешь вернуть назад луна и одеяло, покрытый блестяшками.

Какое одеяло? Ааа, он про звёздное небо.

Всё это время я думала о том, что верну солнце, поэтому забыла о том, что верну Эквестрии куда большее. А ведь наверняка были и те, кому ночное небо было бы куда более значимым даром.

Богиня Луна, подумала я, должна быть очень разочарована во мне.

– Ты сделать это, и, может, я смогу простить тебя... немного.

Я уставилась на него, онемев. Он знал!

Будто бы прочитав мои мысли (адские гончие ведь не могут читать мысли, правда?), кибергончий-альбинос прорычал:

– Стаи Прекрасной Долины объявлять война пони. А когда война, ты не жаловаться, когда враг убивать тебя. – Он серьёзно взглянул на меня. – За них я тебя не винить. Но стая с Призрачной Фермы? Пегасы оставить их здесь умирать, прямо как Красный Глаз поступить с теми единорогами...

Следующие его слова ударили по мне очень больно.

– И я припомнить тех, кого ты не спасти.

Отэм Лиф заставил мирных адских гончих идти в бой, а потом открыл огонь по их позициям. Он послал их на смерть, беспомощных, ведомых чужой волей. В любом случае, его непростительно чёрствое пренебрежение этими жизнями прекрасно показало, что, несмотря на все его мольбы о спасении, на жизни остальных ему было глубоко наплевать.

Но правда была в том, что я сама даже и не пыталась спасти никого из них.

– Я… я просто не могла, – с грустью обратилась я к псу. – Они были… буйными, а у нас не было ничего похожего на заклинание Вельвет. И если бы хоть одному удалось вырваться из моего телекинеза… – А для адских гончих это не составило бы труда – если бы я хотя бы на мгновение поднесла их слишком близко к стене, то, оттолкнувшись от неё, они без труда разорвали бы мой телекинетический кокон. – …и убить хоть одного единорога, то взорвались бы все ошейники. Тогда погибли бы все мы.

Правда была в том, что я не могла спасти всех. И я выбрала единорогов вместо адских гончих. Единорогов, которые были верными помощниками Красного Глаза и его нового Единства вместо мирных адских гончих, которых мучал Анклав.

Да, потому что тогда они станут свободно мыслящими, чрезвычайно агрессивными существами, чей разум только что был в копытах пони, – вспомнила я слова Лайфблума. – Намного менее опасные.

– Как бы я этого ни хотела, – призналась я, – я не могла спасти всех. Да, я выбрала единорогов только потому, что была уверена, что они не убьют остальных беженцев. И, возможно, вообще никого никогда не убьют.

Или потому, что если бы я спасла их, зная что они убьют ещё не один десяток пони, как и если бы я сохранила Отэм Лифу жизнь, я была бы ответственна за смерть всех тех пони, которых бы они погубили?

А логика Зебр, пожалуй, не такая уж и безумная, как мне казалось.

Вельвет Ремеди ждала меня на краю поляны, полной призрачных цветов.

Со вздохом я опустила голову и взглянула на дружелюбного (вроде бы) пса.

– У твоего народа есть множество причин ненавидеть меня, но я действительно стараюсь поступать правильно, стараюсь изо всех сил. – Произнеся это, я тут же усомнилась в правдивости собственных слов. Но всё же я должна была это сказать, я должна была сказать хоть что-то. – И мне действительно жаль, что я не могу делать это лучше.

Ещё одна мысль закралась в мою голову. А ведь после этого у пегасов появится целая куча причин, чтобы тоже ненавидеть меня. Я испытала внезапный прилив сочувствия к Скуталу. Мне пришлось стать злодеем, чтобы спасти Эквестрию.

Я медленно отвернулась и перевела взгляд на Вельвет Ремеди, но как только я начала отдаляться от пса, он вновь зашипел:

– Ты сделать это, ты вернуть нам луну и самоцветы ночи, и мы, может, увидеть в тебе не только злодея.

Он кашлянул, а затем нерешительно продолжил:

– И я, возможно, знать ещё кое-кого, кто помогать тебе. Скажи, где вы собираться, и я, может, прислать его к вам.

Я остановилась. Во мне происходила внутренняя борьба. С одной стороны, мне очень хотелось получить ещё одного союзника, это же адская гончая, в конце концов. И моё сердце радостно ёкало от возможности сделать всё ещё лучше. Но с другой стороны, всё остальное нутро закручивалось узлами от одной только мысли о том, чтобы выдать место сбора пони, в чьих копытах будет находиться судьба Эквестрии, монстру, которому я не доверяла.

Анклав поработил их и послал на бойню, на верную смерть. И я не помогла им тогда. А сейчас, после всего, что произошло в Прекрасной Долине… после того, как я кровью адских гончих написала финальные строки в истории их же родного дома… Почему вообще он вдруг решил помочь мне?

Я взглянула на пса-альбиноса. Мои глаза сколзьнули по его новому, сияющему кибер-протезу. Я знала ответ.

Вельвет Ремеди.

Мне не очень хотелось верить псу, но я решила дать ему шанс. И я рассказала ему про хозяйственный магазин, который находился недалеко от стоянки фургонов в Фетлоке.

* * *

Сегодня:

Первый выстрел раздался менее чем через час после наступления рассвета. Думаю, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь узнает, чей это был выстрел. Но он ознаменовал собой начало великой битвы. Две огромные армии сошлись на бесплодных землях близ Филлидельфии.

Циклон «Рассвет» изверг из своего чрева чёрную бронированную чуму, которая обрушилась на своего противника с небес. Сотни закованных в броню единорогов и земных пони, многие из которых прошли Яму, галопом неслись им навстречу, стреляя зачарованными пулями из своего боевого оружия и мощных винтовок.

Грифоны поднялись в небо с Филлидельфийской стены, уничтожая из своих анти-мех винтовок каждую цель, которая попадала в поле их зрения. Более дюжины Хищников налетели на них, своим энергетическим оружием превращая Шары Пинки Пай в летающие адские костры. Когда первые четыре Хищника миновали стену, Стерн выпустила свой главный сюрприз.

Несмотря на тяжёлые ранения, кибердракон Красного Глаза пережил битву в Вечнодиком лесу, и только по ему одному ведомой причине продолжал сражаться за Эквестрию. И он был очень зол. Первый из Хищников был разорван в клочья его неистовой силой.

Звук чудовищной силы грома прокатился над землёй, когда в бой вступил «Рассвет».

* * *

Два дня назад:

– Каламити думает, что ты убила его брата, – прямо заявила мне Вельвет. – Я должна знать: ты действительно сделала это?

Должна ли я солгать? Оградить своих друзей от боли? Нет, я уже ступала на эту скользкую дорожку раньше. Ложь своим друзьям, особенно Вельвет, сделала бы всё только хуже.

– Да.

Она молча смотрела на меня.

У меня возникло неприятное чувство дежа-вю; не было ли уже у нас подобного разговора? Я прервала её молчание:

– И прежде чем ты скажешь мне, что я должна была дать ему шанс, знай: ты не видела его там внизу. И ты не видела город Дружбы. – Мой тон постепенно повышался. – У него был шанс. Нужно хотеть измениться или хотя-бы показать малейшие признаки угрызений совести, порядочности или чего-то...

– Хотеть измениться так же, как ты? – её мягкий голос прервал мою шумную тираду. Я замолчала, глядя на кобылу, которая помогла мне заткнуться и тем самым спасла меня.

Успокоившись, я сказала просто:

– Если бы я дала брату Каламити уйти, он, скорее всего, выместил бы свою злобу на всей пустоши. Ему было плевать на жизни других, а Красный Глаз дал ему отличный повод превратить его операцию "Выжигание" во что-то большее, вроде "Изоляции и Кремации".

Что по её мнению мы должны были делать? Парализовать его на то время, пока будем пытаться внушить ему свою мораль? Применить терапию памяти? Из памяти всплыли некоторые неприятные ассоциации, связанные с Министерством Мира.

Затем я остановила себя. Вельвет Ремеди ничего не предполагала. Она просто задала вопрос. Это я увела наш разговор в сомнительном направлении, всё ещё находясь под впечатлением от разговора с адским псом.

Сделав глубокий вдох, я произнесла:

– Прости. Что ты хотела сказать по этому поводу?

Вельвет покачала головой.

– Ну, прежде всего, я хотела узнать, как ты держишься, – ответила она. – И теперь я имею чёткое представление об этом.

Я застонала, пряча лицо в копыте. Она беспокоилась обо мне. И, вероятно, беспокоилась о нашей с Каламити дружбе.

Я не спеша прошлась, рассматривая прекрасные мягко светящиеся призрачные цветы, стебли которых покрывали землю причудливыми узорами, напоминающими лабиринт для насекомых. Мне нужно было успокоиться.

Пытаясь сменить тему, я задала ей встречный вопрос:

– А как насчёт тебя? Ты ведь позволила врагу взять тебя в плен, только чтобы помочь адскому псу, который пытался использовать тебя же в качестве заложника. – Я не могла скрыть своё недоверие. Или своё беспокойство. С её стороны это было не умное решение. Уж я-то, как Принцесса Глупых Решений, это знаю. – О чём ты думала?

– Я представила себя на его месте, – призналась Вельвет Ремеди, подойдя ко мне. Она наклонила голову, чтобы понюхать один из цветов, прежде чем продолжила: – Окружённая адскими гончими, потерявшая ногу, и мой единственный шанс на выздоровление зависит от кого-нибудь, кто рискнет своей жизнью ради меня. – Она улыбнулась: – Как ни странно, было совсем не трудно представить это.

Я моргнула. Тпру. Ну-ка, притормози.

– Это было не то же самое! – Даже близко не стояло.

– Нет, – признала она. – Но всё же было достаточно похожего, чтобы я без особого труда представила себе, что переживал бедный мальчик. – Бедный мальчик? Эта белобрысая машина для убийства?! – И я знала, что хотя я никогда не была настолько эгоистична, чтобы просить других так рисковать собой, в душе я молилась Богиням, чтобы кто-нибудь сделал это.

Взгляд, который она бросила на меня, очень сильно напоминал тот взгляд, которым она мне ответила в товарном вагоне примерно два месяца назад. Но это была более зрелая, более мудрая версия того взгляда.

– Как я могла не сделать для него того, о чём бы я не молила, чтобы кто-нибудь сделал для меня? Что он сделал бы для меня, окажись я на его месте?

Я задумалась над её словами. Пока я занималась этим, любопытство взяло верх, и я зарылась носом в цветочную клумбу. Цветы так хорошо пахли. Мимолётный цветочный аромат, в котором угадывались нотки мяты.

– Он бы не сделал этого, и ты это знаешь, – сказала я ей.

– Разве это имеет значение?

Я задумалась, размышляя о том, что сделала, и о тех, для кого я это делала. Вспоминая, как совсем недавно преодолела Вечнодикий лес, Анклав и Собор Красного Глаза, чтобы спасти единорогов, многие из которых были добровольными последователями Красного Глаза, и которые даже не задержались, чтобы сказать спасибо. И некоторые из них были весьма недовольны моим поступком.

А я даже не заметила их неблагодарности, больше озабоченная их безопасностью, когда они покинули нас в Вечнодиком лесу. И даже сейчас мне не было до этого дела. Нет, они не сделали бы того же самого для меня. Но это не имело значения.

– Нет, не имеет.

* * *

Сегодня:

– Это ску-у-учно! – пожаловалась Реджи, поворачиваясь и зарываясь в соседнюю гряду облаков, транспортируя её в сторону. Внизу через небольшой просвет мелькнули похожие на лабиринт из серых улиц руины Мэйнхеттена. – Там идёт настоящая битва...

– Просто делай свою работу, – приказала Гаудина. – Эти облака не расчистят себя сами. – Это оказалось сложнее, чем она ожидала. Облачная завеса упорно стремилась заделать разрывы, заполняя их почти так же быстро, как они создавали их. – Блэквинг, Бучер, следите за флангами. У вас чёрные начали перемещаться.