Текст книги "Три года счастья (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 59 страниц)

Кричит от боли.

Это солнце обжигает, причиняет ей боль. Боль от которой она вздрагивает, падает на землю.

Она кричит, надрывает глотку, что ее отчаянный крик может пробудить весь город. Не вынесет.

Солнце причиняет ей боль.

Это могло покончить с ней.

Это могло прикончить ее.

Спрятаться в тень, отдышаться.

Спрятаться от всего мира.

Она в безопасном месте. Она укрылась в гробнице.

Ей не верится, но теперь она знает, что возродилась вампиром.

Настало время жить.

Настало время слушать сердце. Только сердце словно остановилось и она ничего не чувствует.

========== Глава 82. Это будет конец для «Всегда и навечно». Часть I. ==========

Who cares if one more light goes out?

“Кого волнует, если погаснет еще один огонек?”

Well I do.

“Меня.”

Linkin Park – One more light.

*** Мистик Фоллс. ***

А что дальше делает стерва?

Но это было ничто по сравнению с бурей, что собиралась над Мистик Фоллс. Шторм хаоса

по имени Кетрин Пирс.

Она падала.

Бредя вдоль дороги, обнаженная.

Кажется она сошла с ума.

Проезжавшие мимо водители сигналят думая, что или что-то случилось или сумасшедшая.

Точно сошла с ума.

У нее есть несколько часов до восхода солнца. Солнце сможет ее уничтожить.

У нее слабость в ногах, шатается.

Ее скора не станет.

Солнце или жажда могут прикончить ее.

Она шатается, падает коленями на асфальт.

Сколько раз за свое существования Кетрин Пирс падала, ждала и поднималась.

Поднималась, чтобы выстоять.

Сейчас она поднимается, но это чувство будто упала с края обрыва, а конец бездны все виднеться не желал, и она не знала даже – что ее ждет, спасение или может каменистая земля и смерть неизбежная.

Она не знает, что ждет ее в конце пути.

На самом деле, она бы не отказалась умереть даже прямо сейчас, в три часа ночи, на этой дороге.

Смерть неизбежна.

Она может появиться в особняке Сальваторе и уведомить своих врагов, что их жизненный путь оборвется сегодня.

В конце концов, она ведь все равно была слаба, и страдала все больше с каждым шагом минутой, нет – секундой, не способная что-либо сделать со своим состоянием.

Она встает и продолжает идти вперед. У нее есть несколько часов до восхода солнца.

Она ведь все помнит: жар Адского пламени, то, что происходило за черной дверью, в разуме Элайджи, помнит и белый коридор с множеством дверей.

Она помнит все.

Помнит свою болезнь.

У ее болезни было имя. А еще глаза – карие, темные и взгляд, которого боялись враги, но только из всех женщин она была удостоена взгляда полного нежности и любви, губы – тонкие, розовые, такие мягкие и достаточно умелые, чтобы с ума ее свести. Даже его прощальный поцелуй в лоб она запомнит больше, чем другие, даже самые страстные его поцелуи. А ведь Пирс всегда считала, что в лоб целуют на прощание и не ошиблась.

У ее болезни было имя, да. И фамилия Майклсон – самая ужасная на свете, ненавистная-ненавистная, въевшаяся ей в кожу так глубоко, будто инфекция, которую никак и ничем не вывести.

У ее болезни было имя – Элайджа Майклсон.

Он появился в ее жизни… непонятным образом, вытеснив оттуда всех, кого только можно, и заняв место больное слишком, чтобы уход его остался незаметен или был пережит безболезненно.

Она помнила, как они познакомились – когда и при каких условиях. Помнила его поцелуй в руку и взгляд. Взгляд о котором мечтает не одна женщина, а удостоилась его только она. Помнит тот бал в честь Дня Рождения Клауса. Помнит и ухмылку самодовольную, взгляд горящих огнем непонятным глаз и голос внутренний: «Беги, Катерина. Беги, пока можешь спастись».

Клаус внушил ей только страх и ужас.

Ей бы стоило прислушаться к внутреннему голосу и она прислушалась и бежала. Бежала, только уже было слишком поздно.

Сейчас же имелось, что имелось: она вернулась к жизни, она вампир, она все помнит.

Она помнит и его. Помнит их отношение: начала и конец. В ее жизни – самых страстных и чувственных отношений, ссоры и непонимания, слезы, радость, общее из мировоззрения.

Они словно были созданы друг для друга.

Она не верила же в судьбу до встречи именно с Элайджей Майклсоном.

Она бредет в сторону моста, прикрывает руками грудь, щурится от света автомобильных фар.

Свист, крики, один из парней открывает автомобильную дверь и подходит к ней вплотную. Подростки праздновали День Рождения и уже успели напиться, а теперь искали развлечений, но нашли только свою погибель и Кетрин Пирс их не жаль. Ей никого не жаль.

Окинула взглядом парня в руках которого была бутылка бурбона. Не отказалась бы выпить.

– Дорогуша, тебя обидели и выбросили? Так мы не обидим и заплатим. Сколько стоит жаркая ночь с тобой?

Ее губы ещё обжигал настойчивый поцелуй незнакомца, вкус смешанный с алкоголем, сковывал движения и заставлял взгляд туманиться. Его прикосновения оставили болезненные ощущения, когда он позволял себе притянуть ее ближе к себе.

– О ночи со мной ты можешь только мечтать…

На самом деле, ей хотелось выпить чего-то покрепче намного и вернуться к привычке ужасной, появившейся у нее еще давно – заглушать боль любую дорогим и элитным алкоголем. Сейчас бы не отказалась и от Hennessy.

Она держалась, от удушья, в голове будто разбившийся хрусталь звенящее.

Она не должна была оказаться в таком состоянии никогда.

Измученная, обнаженная, посреди улицы.

Ее голос одурманивает его, очаровывает, и он едва замечает, как ее клыки впиваются в нежную кожу. Кровь у него оказывается слаще, чем она могла себе представить, а ведь скучала она по славным убийствам и тому, как кровь насыщает каждую клеточку организма.

Ей бы сорваться, делая жадные глотки, испытывая это поистине сладостное ощущение от того, как чужое тело слабеет в ее объятиях, от того что она отнимает очередную жизнь во имя своей собственной.

Полнолуние и свет луны становится только ярче.

Разбитая бутылка алкоголя на асфальте.

Ее не пугала ни кровь, в которой были запятнаны его руки и лицо, да и тело, ведь живым этой ночью никто не уйдет живым. Пьяный подросток с разорванным горлом. Этой ночью она зажгла. Ее никогда не пугала кровь, ведь сейчас ее обнаженное тело измазано кровью.

Ее не пугал ее темперамент, эгоизм, собственничество, ни обуревавшие демоны ее душу, но даже у нее был свой предел. Даже у Кетрин Пирс был свой предел, после которого она теряла себя.

Ушла, хладнокровно, предав огню автомобиль, жестоко мстя за свое разбитое сердце и за

то, как с ней хотели поступить.

Ушла, в место где спрятала все самое ценное: часы, браслет дочери и украшение с лазуритом, которое защищало ее от солнца.

Рыть землю голыми руками, в поисках этих вещей, ведь у нее не тау уж и много времени, но скорость сыграла ей на руку и госпожа удача сегодня на ее стороне. Украшение оказывается на ее запястье и пальцы рук дрожат, когда солнечный свет освещает ее.

Если она погаснет, то вряд ли кого-то это будет волновать.

Она не гаснет и солнце не испепелит ее, не обратит в горстку пепла и Пирс смеется, потому что солнце теперь не ее враг.

Теперь она может пойти и отомстить им всем, по очереди. Отмстить, если ее прошлый план оказался не таким уж и удачным. Она может прийти за каждым, кто приченил ей боль и радовался ее мукам.

Она может поступить рассудительно.

У нее два варианта развития событий и сейчас Кетрин Пирс выбирает рассудительность.

Ее никто не должен видеть здесь и она точно знает, как поступит, как только раздобудет одежду.

Особенно учитывая пережившее расставание с Элайджей, то, что он так быстро забыл и заменил ее другой – Хейли, историю со Стефаном, Ад, возвращение три года назад и вот теперь все сначала. Она будет благоразумной и рассудительной.

Она обещала себе – тысячу, как минимум, раз, что не будет следить и унижаться перед Элайджей, особенно после всей той правды, что она узнала. Она не поедет в Новый Орлеан мстить Хейли Маршалл.

Но даже такие стервы способны любить и прощать.

Стерва все еще любит Элайджу Майклсона.

А что дальше происходит со стервой?

А после саморазрушение и кровь в уголках губ. Она чувствовала, как задыхается, как жжет в горле и дрожат руки, а сердце перестает биться на миг, сигнал ей посылая будто: « Соберись! Ты же стерва Кетрин Пирс, которая всегда выживает и ты не позволяешь любви встать у тебя на пути », но продолжала разрушать себя и внутренний демон Кетрин Пирс одержал победу.

Она думала – а что значили эти отношения для него? Было это затянувшимся развлечением, была ли она для него еще одной шлюхой, с поправкой на то, что была « Личной шлюхой Элайджи Майклсона» или проявлением чувств искренних, только вот, к несчастью, прогоревших слишком быстро? Ведь Майклслоны все, что любят обращают в пепел, впрочем, как и она.

Сейчас бы Пирс стоило задуматься совсем не о том, а найти выход и решение– как спасти себя, вытащить из навязчивых мыслей и апатии, к жизни прежней вернуться, не ради мести или доказать чтобы что-то ему, нет – для себя лишь, тонущую в этом болоте и не поднимающую голову даже, чтобы прокричать, попросив о помощи.

Не попросит о помощи.

Сама справится.

Возможно, нет, совершенно точно – она когда-нибудь влюбится вновь. Найдёт достойного мужчину и забудит Элайджу, но только сейчас она понимает, что даже в Стефане Сальваторе она пыталась видеть и отыскать его – Элайджу Майклсона.

Только вот, совершенно точно – она никогда не забудет о нем, и возможно будет любить каким-то образом до конца своей вечности. Ему удалось завладеть ее черным, холодным сердцем и вновь пустить застывшую кровь, в круговорот и согреть ее.

И это пугало, заставляя принять – Элайджа Майклсон был ее болезнью – не убивающей, и все же неизлечимой, клеймом, проклятием, которое она должна была носить с собой.

Всегда.

Всегда и навсегда.

*** Новый Орлеан. ***

Новый Орлеан освещают солнечные лучи.

А что дальше делает Элайджа Майклсон? Сбрасывает со стола книги. Его душа не спокойна.

Катерину он больше видит, а значит она исчезла и больше не потревожит его даже в глубине своего разума. Она оставила его и больше не потревожит и это должно было стать его покоем, только вот ему не спокойно.

Очернил себя в глазах Хейли, которая никогда не простит его. Он оберегал ее и так будет всегда. Хейли не простит его, ведь произошедшее за красной дверью и теперь боится его. Не все же должно быть против женщин. Хейли же женщина и не должна прощать такого обращения к себе. Теперь Элайджа Майклсон ненавидит себя. По какой дороге он сейчас идет? Саморазрушения, гнева, ярости?

А если дорога ведет прямо в Ад?

А Элайджа Майклсон в один момент потерял все.

Книги оказываются на полу и невольным свидетелем всей этой сцены становится Никлаус.

Вспышка ярости брата причиной которой стала Хейли. На самом деле волчица имеет большое влияние на его брата и Клаус понимает, что сердце его брата во власти Хейли Маршалл.

– Выходит, Хейли по-прежнему не разговаривает с тобой? Дай ей время, она придет в себя.

– Разве?

Правда? Сколько времени должно пройти. Нет, Элайджа Майклсон уже принял решение.

Ему трудно не сойти с ума и нужно держаться не сожалеть о задуманном. Жить без семьи он не сможет, а значит выход только один – забыть.

Ему сейчас тяжело и хорошо, что Ребекка вмешивается, держит брата за руку и хорошо, что она рядом, ведь поддержка сестры так важна. Ребекка и вправду желает быть хорошей сестрой, желает быть рядом и может вправду сдержать обещание данное Пирс и просто быть с братом в трудные времена рядом с братом, ведь Элайджа столько пережил за последнее время. Может, Ребекка и вправду желает быть хорошей сестрой и держать брата за руку.

– Это прекрасный день. Пустота мертва, а мой брат вернулся. К великой радости для всех портных не говоря уже обо мне. Должна признать, я скучала по Кварталу. И я собираюсь заставить тебя вытащить меня послушать джаз.

Элайджа умер внутри и Ребекка знает это. Знает, что у него ничего не осталось, впрочем как и у нее. Майклсоны ведь всегда берут, что хотят, а Ребекка должна вернуться к Марселю, чтобы уговорить его разрешить их семье остаться, ведь Ребекка и вправду тосковала по кварталу. Только Марсель занят другими проблемами и его цель – пробудить Софию. Он желает только этого. Колдун поможет ему в этом, а Марсель готовит сыворотку, чтобы уколоть в шею.

Ребекка просит, чтобы он позволил остаться, но в этой ситуации Марсель с одной стороны и прав, ведь если его семья останется, то они уничтожат друг друга и этой кровавой войне не будет конца. Марсель больше не желает проливать кровь и вступать в войну.

– Послушай, это только усложнит то, что должно произойти, окей, ты и твоя семья должны покинуть город.

– Так чем была прошлая ночь? Прощальный поцелуй?

– Это было ошибкой.

Ребекка уходит, а Марсель должен быть рядом с Софией. Должен спасти ее, сражаться за нее, как и она за него.

Марсель не знает через что она сейчас проходит. Проходит через слезы и боль в одиночестве. Марсель ведь, как и София думали, что сила в любви.

Не уберег ее от беды, а она одна, в том белом коридоре и даже пошевелиться не может, а магия Пустой сильнее ее и уничтожает ее.

В том коридоре белые двери и ее глаза мокрые от слез.

Она нигде не может спрятаться.

Не может сбежать от своего злейшего врага – Клауса Майклсона. Не может взглянуть в глаза радужка которых сверкает голубым.

Она даже здесь не может укрыться от своего злейшего врага.

Даже здесь нет покоя.

Но она должна не рыдать, а сражаться. Она потеряна, а теперь и света нет, только голос.

Голос, который она не желает слышать.

– И каково же это остаться без семьи? Скучаешь по сестре, родителям? Точно, я ведь убил их всех.

– Убирайся!

– Прости, но я не могу дорогуша… Я должен убить тебя, чтобы ты никогда не вернулась. Я отправлю тебя к твоей семье.

А в следующую секунду он прижимает ее к стене, сжимает ладонь на ее тонкой шеи. Он наслаждается, на лице ухмылка, а та хрипит, задыхается и ей бы в пору сдаться, уйти в забвение и вечную тьму, но София Воронова столько сражалась, что сейчас не место и время отступать ей. Время заглянуть в глаза своему злейшему врагу, набраться смелости и сопротивляться, ответить ему, высвободив руки и сжать уже свою руку на его шеи.

Умрут, что же, прекрасно, но София не упустит и утащит его за собой или же перед своим забвением насладиться тем, что нашла в себе силы отомстить и больше не боится.

Свет.

Она не сразу понимает, что душит Марселя, а глаза полные слез.

– Что? Что случилось?

– Магия Пустой отправила тебя в кому. Я нашел кодуна и нужные.Как чувствуешь себя?

– Я не в себе, когда Пустая захватила меня, я юудто очутилась в самом темном уголке моей души. Я ощутила себя потеренной, будто я ускользаю с каждым мгновением, когда она ушла была только тьма. Я боялась, что уже не вернусь.

– Но ты смогла. Ты вернулась.

– Благодаря тебе.

Она жива и бояться больше нечего, больше не нужно слез и Марсель стирает слезы с ее лица. Больше не нужно плакать, потому что теперь будет все хорошо. Они вместе. Она жива и на этом стило бы завершиться ее страданиям, только вот Пустота не ушла, ей холодно и даже объятья и поцелуй Марселя не согревает.

– Кажется она не исчезла.

– Нет, Хейли убила ее прошлой ночью.

– Марсель. Марсель, я чувствую ее. Пустота еще где-то рядом. Я уверенна.

Хейли Маршалл совсем не улыбается, похоже разочароваться куда страшнее и понять, что это была не любовь, а вспышка чувств, которая померкла перед мрачной реальностью. Хейли всегда искала свет, а нашла тьму. Ребекка, выходя на балкон желает поддержать мать своей племянницы и подругу, какого бы мнения Ребекка не была о Хейли, она знает, что ошибаются все и идеальных людей просто не существует. Ребекка знает, что Хейли сейчас тоже нуждается в поддержи и понимании. Ребекка берет ее за руки и словно чувствует этот страх забравшейся под кожу. Это конец отношений Элайджи и Хейли. Элайджа Майклсон монстр, а не ее сказочный принц. Стекло иллюзий разбилось о жестокую реальность. Хейли переживает и ей нужно прийти в себя, сказать себе, что это конец.

– Дай угадаю. Элайджа?

– Между нами все сложно.

– Это один из способов описать моего брата, но его чувства к тебе вполне просты. Он обожает тебя, Хейли.

– Я знаю это. Знаю… И я знаю о жертвах, которые он принес ради меня, ради этой семьи.

– Он много раз спасал всех нас.

– Я кое-что видела, Ребекка. В его разуме.Я видела не только воспоминания, его порывы, его естественные инстинкты и… думаю это то, кем он действительно является в глубине души.

– Ты его не боишься. Ты боишься, что Хоуп увидит эту его сторону.

– Боюсь она увидит, что меня это не волнует. Чему я научу ее позволяя вырасти в месте где нас удерживают враги в подземелье, где мы мстим друг другу убивая целые кварталы. Я не хочу чтобы она научилась быть такой.

У Хейли Маршалл есть прекрасная дочь и это она помнит. У вас есть дети? Вот когда будут, тогда поймете, что это один из самых больших страхов родителей, если твой ребенок, станет твоей худшей версией, повторяя все твои ошибки, плохие поступки.И что гармонии, и счастья, ей это точно не принесёт.

Хейли прекрасно знает кто Элайджа, и зная это, таким она его и любила, и что все они монстры, в том числе и она, не меньше них, все это она приняла и переосмыслила. Что ей следовало было любить хорошего Джексона, но она не могла, а любила она Элайджу, зная кто он, кто она, и кто они все, но она как мать теперь, не хочет что бы Хоуп стала таким же монстром как они, и впитывала этот негатив, потому что она еще невинный, и чистый ребенок. Хейли хочет что бы ее дочь была лучше, и достойнее их всех. Ее дочь должна стать примером, у Хоуп должно быть доброе сердце. Хоуп должна стать наследием Майклсонов.

Только вот она получает сообщение от Клауса: – Пустота все еще там.

Пустота в ее дочери и Хейли должна остановить ее.

Ребекка никогда не познает счастья материнства, но она была восем месяцев рядом с Хоуп, растила, ухаживала за ней и была рядом. Это был самый человеческий опыт в ее вечной жизни. Это чувства материнства и Ребекка прекрасно понимает, через что сейчас проходит Хейли. Она желает, чтобы ее дочь не познала тьмы.

– Что ты делаешь?

– Я не могу быть сильной для мамы и папы, если не могу заниматься магией.

– Хоуп, ты не должна защищать их. Мы должны защищать тебя. Давай достанем твой браслет.

– Нет.

– Дорогая, за тысячу лет нашу семью никто не превзошел. Нет ничего, что может победить нас.

– Ну, есть кое-что.

Пустота может. Может проткнуть куском от деревянной рамки Ребекку, которая видела, как та бросает в огонь браслет, а ведь пыталась узнать, что же произошло с настроением ее любимой племянницы. Ребекка хотела сказать, что завтра они все вместе пойдут послушать джаз в квартале перед отъездом. Марсель не позволит остаться еще на дольшей срок, но малышке лучше не знать об этом и тьме. Цель Ребекки – успокоить Хоуп, только вот та сама сталкивается с Пустотой.

Инаду – тиран, деспот, ведьма с необычайной силой, которую подпитывает земля Нового Орлеана.

Инаду не правит милрсердие и зря Хейли пыталась остновить ее, сверкала и угрожала ярко-желтыми глазами.

– Я верну свою дочь.

– Не вернешь. Хоуп всё еще борется, но скоро она сдастся. Как только заклинание завершится, я навсегда останусь в её теле. Ты не навредишь мне. Я твоя дочь, ты не сможешь.

Хейли не может навредить своей дочери, а вот она может. Может, ведь в ее теле самая могущественная ведьма.

Инаду может ее остановить саму Хейли Маршалл и насадить ее тело на пику во дворе, словно Хейли не любящая мать, а грязное, убитое на охоте животное.

Его понацения – Кетрин Пирс исчезла из его разума. Исчезла та, кто всегда принемала его темную сторону, могла выдержить его характер и он бы так хотел, чтобы была рядом, появилачь на пороге особняка его семьи и поцеловала, а может не хочет его видеть его. Сейчас уже не важно, ведь он продал свою душу, его душа сгорела. Он ищет свидания со смертью, тет-а-тет. Им есть, что обсудить, ведь Элайджа ходит по этой земле уже десять столетей. Он оказался черным для Хейли. Слишком пропитан тьмой, но враг еще не повержен. Элайджа, как раньше, предельно старательно, выжить не пытается и спокойно идет с братом в место, где его убила Пустота. Лучше вновь умереть. Клаус считает, что его бруьу нужны лучшие запасы крови и выдержанный виски, еще отпустить Хейли. Отпустуть навсегда.

Элайджа знает, ему нужна она.

Вернуть прошлое, чтобы было, как раньше: в одной постели, ночь не спали, встречали рассвет, укутанные черными простынями и горячо только от одних взглядов, глаза в глаза, его пиджак брошенный на ее хрупкие плечи, хоть Пирс и не холодно совсем. Им нужно держаться вместе за руки. Им нужно сидеть и пить вино или кофе за одним столом. Им нужно находится в одной комнате.Им нужно немного больше времени оправиться, стряхнуть пепел, научиться вновь закрывать глаза. Им нужно вместе.

Элайджа помнит свои слова, помнит пустую комнату и то, что выбрал семью, а не любовь.

Еще он помнит то, что не помнит она.

Помнит, как в двадцатые, в Чикаго, куда последовал за братом, узнав о нападении Майкла встретил ее и вытаскивал ее из комнаты, на окраине, полной тоски, пустых бутылок из-под виски, который был под запретом, но не для нее. Кетрин Пирс позволено все. Для Кетрин Пирс несуществует запретов.Она ведь напилась, потому что ее очередной план провалился, а Клаус сбежал, а значит ей вновь нужно будет попробовать отомстить. Помнит, как на улицу за руку выводил, садил на скамейку и касался ее коротких волос, пытался понять куда же делись ее кудри и почему она выбрала именно прическу « боб» проводил ладонью по ее щеке, мол смотри, Катерина, это воздух. Нравится дышать? Ты должна дышать, ведь борьба у тебя в кровь. Он возвращет ее к жизни, только вот открыл глаза на скамейке она сидит в полном одиночестве. Он исчез с потоком ветра, но спас ее. Этот человек чести всегда имел связь с Кетрин Пирс.

Он возвращал ее к жизни и убивал.

Убивал, когда следуя за его семьей оказывается в Луизиане и видит, как губернатор принимает их. Еще она видит его в одной постели с Селест. Видит сквозь приоткрытую сквозняком дверь ее комнаты, ведь ведьма жила на полнгм попечении Элайджи и своем особняке, слышит ее смех и ей невыносимо. Она ведь тоже так смеялась, когда-то, в дворцовом саду, когда они играли в догонялки, а он пытался отвлечь ее. Помнит и не верит, что ее место заняла другая, ведь все они пустышки, развлечение на ночь и у нее тоже много мужчин, и она этого не отрицает. Только ей больно. Только Кетрин Пирс покидает город в тот же день и не просто, потому что опасно, Клаус рядом и убил сына губернатора, который был с его сестрой, а потому что Элайджа счастлив с другой. Только она не выдерживает, просит остановить карету, падает по среди песчаной дороги, сжимает в руках землю, кричит и рыдает взахлеб. Только она не смириться и не выдержит, если он будет счастлив с другой, а она будет страдать из-за этих чувств, которые не спешат умереть и покидать ее.

Помнит больше, чем должен бы. Помнит, как видел ее на концерте Nirvana, и зачем его вообще занесло в подобное место.

Помнит, как увидев его в толпе в Швейцарии она испугалась и поспешила исчезнуть, раствориться, думая, что он с Клаусом, а он был один и столько лет был в ссоре с братом, считая, что тот сбросил гробы с их семьей в море. Кетрин видела и знала, насколько Элайджа ценил семью и как важна связь с Клаусом, которого тот всегда спасал: от себя и его вспыльчивости или врагов.

И забывать они не будут точно все это.

Воспоминания всегда останутся с нами и стереть их, освободится от них увы, удается не всем. Если только амнезия или лоботомия.

Он убежденный феминист.

Она до феминизма докатилась, до полного отрицания существующего прав мужчин и просто играла с ними, бросала, унижала, уничтожала или просто удовлетворяла свои желания и потребности, впрочем, поступала так, как с женщинами поступали многие мужчины.

До самого предельного конца докатилась и Ада, а его убила и принесла в жертву Инаду, а ведь всегда Кетрин считала, что излишне геройство ни к чему хорошему не приводит, только к смерти.

Только Элайджа никого близко к себе не подпускал. Древний вампир, со множеством демонов внутри, который пытался быль благородный и поступать правильно.

Только не в правилах стервы Пирс впускать кого-то в свой мир.Эгоистичная вамрирша, которая потеряла саму себя отчаянно пытаясь выжить.

Только они подпустили друг друга к себе близко, царапины от ее осиных коготков, на нем заживают быстро, не боится совсем, а вот как выть с ножом в ее сердце и сирелой в его сердце, ведь вытащить не могут, не в силах. Могут только терпеть боль и жить дальше.

Поранились друг другом.

Сломались.

Они могли бы спасать друг друга, могли бы заполнить одиночество и пустоту внутри друг друга.

Кетрин Пирс – его панацея.

Кетрин его вылечила, от тоски, обыденности избавила, безнадежности, дарила тепло с поцелуем или прикосновением. Перекроил ее до сдвига, до фраз, до хруста костей, научил жить и не дрожать из-за своей безопасности, ведь он рядом и защитит.

Теперь ее нет.

– Нормально, привыкается, – пытается успокоить сам себя в мыслях.

Элайджа знает, что возможно, это новый виток его сумасшелствия. Самый яркий и, на этот раз, последний. Болезненный.

Элайджа уже принял решение для себя.

Дошел до края. Сломался. Он дышал, с треском раздвигая лопатки, Элайджа принял решение, надеясь, что в этот раз верное. Клаус должен спасти свою дочь и не позволить тьме завладеть ею. Хоуп не должна видеть все плохое, что видели Майклсоны. Элайджа должен быть сильным и в жизни рядом с Хоуп ему нет места.

– Никлаус, когда это закончится, я хочу, чтобы ты увёз Хейли и Хоуп отсюда. От всего этого.

– Ты не включил себя в это уравнение. Что бы Хейли в тебе не увидела, она примет это.

– Нет, не примет. Я не могу объяснить ей то, что она увидела, Никлаус. Кто я…

– Все забывается? – думает Ээлайджа.

Если бы ему позволили убить себя – забыть.

Катерины нет рядом, Хейли не простит и даже семье, за которую он так сражался такой Элайджа не нужен.

Не нужен с внутренними Демонами, которые поселились в его черепной коробке и никак не затихают. Он никогда не был один.

Никогда.

После этих слов сказанных брату Элайджу в тугой узел затягивается, душит, горит.

Элайджа знает, что с этой болячкой так просто не справиться, научилась преданным быть внутреннему монстр, влип в катастрофу его мечты, вера в счастье с Хейли – рухнули, сухими листьями опали. А Кетрин не ушла окончательно. Майклсон научился воспринимать, что рядом с ним, внутри, точно такой же битый зверь.

Легче не становится. Наверное, не станет никогда.

Три-два-один, ему нужно сделать этот смелый шаг. Он всегда боролся за семью, а не за себя.

Элайджа уже сломался, знает, чтобы выжить и починить ему нужна она. Ее нет рядом, она мертва, а значит ему нужно отправится в забвение. Значит, единственный выход, избавится от всей этой боли – убить себя.

Можно ли сломать Клауса Майклсона? Можно добравшись до его дочери. Пустота смогла добраться до его дочери, завладела ее телом и контролирует разум. Клаус Майклсон может и монстр, но этот монстр убьет любого, кто встанет на его пути или причинит вред, боль Хоуп – свет его надежды. Только вот попадая в разум дочери он видит голубой свет и Хоуп, которая сидит у стены и засыпает. У нее нет сил сражаться с этой силы. Только ее отец здесь и это предает ей силы.

– Я здесь.

– Пустота пришла. Я пыталась бороться с ней, но везде темнота и так холодно. Я так устала.

– Ты не должна уснуть, ладно? Ты должна остаться со мной. Ты можешь?

– Я попытаюсь.

Она останется здесь, рядом с ним и будет бороться до конца. Клаус в первую очередь беспокоится за дочь и должен помочь ей бороться с Пустотой.

– Хоуп, открой глаза. Ты не должна спать. Я расскажу тебе историю. И ты должна бодрствовать, чтобы услышать ее, хорошо? До того как ты родилась, я был совсем другим существом. Я был жестоким. Я был злым. И я бы продолжал упиваться ужасом, который я внушал другим. Но, Хоуп, с того момента, как я увидел тебя, ничего больше я не хотел, кроме как быть достойным тебя отцом. Но я боюсь, Хоуп. Боюсь, что без тебя, я вернусь к тьме. Ты нужна мне. Мне нужно, чтобы ты боролась.

– Я буду, папочка.

Она будет ради отца и Клаус успокоится только тогда, когда его дочь будет в безопасности. Хоуп – его дочь и ради нее он готов на все. Он по-настоящему любит дочь.

Честно говоря, реакция Элайджи предсказуема, когда он видит тело Хейли насаждённое на пику во дворе особняка. Он не боится столкнуться Пустотой и даже вернуться во тьму, собственно туда его и отправляет Инаду после короткого разговора.

– Как предсказуемо.

– Ты заплатишь за это.

– Я уже убила тебя однажды, Элайджа. Я не буду медлить, чтобы сделать это снова.

Книге хватало сил удержать бессмертный дух, но книга уничтожена, как и шанс пленить Пустоту и слыша это Хейли подрывается с место, уходит из особняка, ведь не позволит духу навечно остаться в теле ее дочери, не позволит злу пустить когти в сердце Хоуп. Только вот Элайджа прекрасно понимает, что Хейли – мать и в каком она сейчас состоянии. Элайджа пытается остановить ее, но не слушает и только отталкивает его.

– Куда ты идешь?

– Найти свою дочь.

– Как ты это сделаешь?

– Разберусь!

– Позволь мне помочь.

– Не трогай меня!

– Хейли, я на твоей стороне.

– Не стоило мне привозить ее сюда!

Маршалл хлопает дверью, а Элайджа только вздыхает. Больше он не в силах ничего сделать. Если Хейли желает идти во мрак, то пусть идет, а он все равно не остановится, чтобы спасти свою племянницу, как и все члены семьи. Ребекка и так тяжело, а в добавок ко всему она становится невольным свидетелем объятий Марселя и Софии. Ей и так тошно, так еще и это.

Пустота очернила Хоуп.

Клауса Маклсона волнует, если Пустота погасит огонек внутри Хоуп.

Он не допустит этого.

У Клауса Майклсона и так отняли сердце и душу – его дочь. Он ничего не чувствует кроме отчаяния и впервые готов просить помощи и упасть на колени перед всеми присутствующими.

– Тысячу лет назад мы втроём дали вечный обет: защищать друг друга всегда и навеки. Фрея, теперь это включает и тебя. Так же, как и мою дочь. Она моё сердце и душа. И сейчас она не здесь, она одна в темноте и сражается. Мы не можем сдаться. Поэтому я прошу вас, каждого из вас, если есть любой шанс…

– Это будет конец для «Всегда и навечно».

Клаус просит и похоже Винсент Гриффен нашел выход, не только избавиться от Пустоты, но и Майклсонов.

Это станет личным концом для каждого из Майклмонов.

Это убьет каждого.

Это раздавит их морально.

========== Глава 82. Это будет конец для «Всегда и навечно». Часть II. ==========

*** Мистик Фоллс. ***

У Кетрин Пирс всегда есть преданные люди и именно поэтому она выживает. Выживает даже если голая, заявляется на порог дома Амбер и та пускает ее, ведь именно Пирс спасла ее ребенка и женщина осталась ей верной даже без внушения и любых видов пыток, угроз.