Текст книги "Три года счастья (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 59 страниц)

– Но если будет нужно ты сможешь надрать зад Шону, – смеется Мегги.

– Ох, спасибо. Думаю, я стала забывать об этом, – смущается ведьма.– Правда, спасибо за все и пора спускаться вниз.

Она быстро опускает взгляд в пол, отчаянно пытаясь не заплакать. При виде её замешательства Мегги поставила вазу с печеньем на стеклянный столик и заключила невесту в свои объятья.

Добро пожаловать на свадьбу.

Здесь все самые родные и видимо Леффи волновалась больше, чем сына. Взрослый, уверенный в себе мужчина, который не испугался никаких трудностей. Сейчас стоит перед ней и на нем белый костюм, Бирюзово-мятный галстук, а друг детства, Джесси прикрепляет к его пиджаку бутоньерку из живой голубой розы. Таких ведь в природе не существует, но технология получения синих роз с помощью окрашивания известна по крайней мере с двенадцатого века.

– Голубая роза, – говорит Джесси.

– Одри нравится бирюзовый, – улыбается Шон.

Бокал выпал из рук Леффи, и осколки брызнули во все стороны. Совсем как в фильмах, успел подумать парень. А на глазах слезы, брызги на новых туфлях.

– Ты такой красивый, сынок, – пытается натянуть улыбку.

– Я согласен, что наш сын совсем взрослый, – добавляет встав рядом с женой Кэмп.– Будте счастливы, дети.

– Вы же знаете, как я вас люблю, – сделал несколько шагов вперед, чтобы родителей. – Пора в собор.

Все знают, что будет дальше.

Ромашки всегда символизируют семью.

Розы символизируют страсть и любовь.

Вот и наступил этот самый день. До церемонии оставалось пару минут и Шон уже стоял у алтаря рядом со святым отцом.

Он в костюме.

Она в белом кружевном и Одри вся его жизни.

Жизнь, которая проносится перед его глазами.

Жизнь, которую он держит в своих руках.

– Добро пожаловать! Мы собрались здесь, чтобы сочетать узами брака Шона Фреу и Одри Смили. – Если у присутствующих нет возражений, то произнесите ваши клятвы.

– Шон, я беру тебя в законные мужья. Я обещаю поощрять и вдохновлять тебя, смеяться вместе с тобой и утешать тебя в печали. Обещаю любить тебя в хорошие времена и плохие, когда жизнь кажется легкой и когда жизнь кажется тяжелой, когда наши отношения будут безоблачными как небо, и даже если на горизонте появятся свинцовые тучи.Я обещаю беречь тебя, как ты бережешь меня. Ты всегда спасаешь меня и теперь пришел мой черед бороться за наше счастье.Все это я обещаю сегодня и во все дни нашей совместной жизни.Обещаю говорить и слушать, доверять и ценить, уважать и беречь, поддерживать и делать сильнее друг друга на протяжении всех жизненных радостей и печалей.Делиться надеждами, мыслями и мечтами. Я буду лучше ради нас.Я обещаю быть честной и обсуждать все свои потребности и чувства. Я обещаю прислушиваться к тебе. Я буду верна тебе душой, телом и духом.Сегодня я даю тебе это обещание. Сегодня мы вместе сражается за наше будущее.

– Одри, я беру тебя в законные жены.Зная, что в моем сердце ты всегда будешь моей единственной, моим верным партнером по жизни, и моей настоящей любовью. Я обещаю тебе дать все лучшее. Я обещаю принимать тебя такой, какая ты есть, ведь именно такой я тебя полюбил. Принмиать твою темную сторону. Темную сторону луны. Ты моя луна.Я обещаю уважать тебя как личность с твоими собственными интересами, желаниями и потребностями.И понимать, что иногда они отличаются от моих собственных, но они не менее важные, чем мои собственные.Я обещаю быть открытым тебе, делиться с тобой своими внутренними страхами и чувствами, секретами и мечтами.Я обещаю расти вместе с тобой, что бы быть готовым встретиться с любыми переменами, потому что мы оба меняемся, для того что бы сохранить наши отношения живыми и волнующими.И, конечно, я обещаю любить тебя в радости и печали и отдавать тебе все, что есть у меня полностью и всегда.Где бы ты ни была, и что бы с тобой ни случилось, носи это кольцо. Ибо если ты даже потеряешь целый мир, но сохранишь кольцо – мир вновь родится для тебя, потому что в нем заключена вся моя любовь к тебе. Итак, храни его и знай, что моя жизнь отныне принадлежит тебе. Моя жизнь принадлежит луне, которая освещает не только эту землю, но и мой внутренний мир. Я клянусь защищать тебя.

Добро пожаловать на свадьбу.

В окружении тех, кто им дорог. В просторном зале украшенным мятно-белыми лентами, цветами.

На этом празднике они улыбаются, танцуют в объятьях друг друга, а гости поднимают бокалы за их счастье, тысячи слов.

“Мы не Ромео с Джульеттой, не Бонни с Клайдом.

Нам далеко даже до Сида с Нэнси.”

Добро пожаловать на свадьбу, на которой, все должно быть идеально.

– Ты обещал, что на вашей свадьбе будут бургеры, Шон. И что я, вижу? Трех-ярусный торт с мастики, легкие закуски, – бурчит Джесси.

– Что? Серьезно? Тебе мало? Правда, куда в тебя влезет все это? Ты так и остался обжорой, – хлопает по плечу старого друга.

– Я обжора? Я? Да столько, ты сможешь скушать. Вспомни наш школьный спор, – смеется тот.

Держать за руку смотреть на гостей.

Думала, что судьба их подарит им прекрасный день, который они запомнят на всю оставшуюся жизнь.

– А еще ты не верила, что мы поженимся. Смотри. Видишь, что тут у нас? О, кольцо. А это что, у меня? Серьезно? Похожее. А я же говорил, что это будет свадьба, как ты пожелаешь, только встанем на ноги и решим проблемы с работой. Смотри, даже бело-голубой торт есть с нашими фигурками.

– А что, было бы забавно, если бы еды не было и Джесси, – шепчет на ухо она.

– Мы слишком много говорим о Джесси, – шепчет в ответ он. При чем он тут вообще?

– Он между прочим, твой шафер, – улыбается она.

– Но свадьба-то наша. Иди сюда, ближе и как ты только могла выбрать такую ужасную закуску? – целует в ухо.

– Не знаю и думаю, мы еще не резали торт, в котором настоящая мята, – вздыхает она.

– Я попробовал немножечко крема. Он вкусный. Но, знаешь, ты намного вкуснее, ночью, когда мы останемся одни или, когда черед две недели улетим в Майами, – говорит Фреу крепче сжимая ее ладонь. – Итак, Миссис Одри Фреу. Первый кусочек торта для родителей и твоей тети.

– Поддерживаю, – целует в щеку.

Манит. Яркие блики.

Нырнуть с головой в мутные воспоминания.

Отчалить в никуда.

К берегам отчаянья.

Зрачки все больше и чернее.

Шон встает и держит ее за руку.

– Сейчас торт…

Помнит. Помнит, как Кетрин Пирс прижила к стене и просила отпустила.

Все растворилось.

Помнит тьму и шприц, порошок, алкоголь, ложь.

Помнит:– Послушай, ты боролась долгий год, и теперь ты свободна. Свободна, от наркотиков. Тебе комфортно без них. Наркотики –не выход и тебе они не нужны. Ты свободна, Одри. Наркотики больше никогда не разрушат твою жизнь, не собьют тебя с верного пути. Ты веришь мне? Ты больше не прикоснешься к наркотикам и не вспоминай то время тьмы в твоей жизни. У тебя впереди счастливая жизнь и ты обязательно воплотишь в жизнь свою мечту, будешь помогать людям, откроешь свой реабилитационный центр, – продолжает та.

Она помнит лицо Шона и выходит, что он лгал ей все это время.

Жила в иллюзии.

Шон взял в жены обреченную.

Выходит все не так, как нужно, а ее мир серый, тусклый. Одри может свести себя в могилу, в корой будет места для двоих.

Мгла.

Какая же Одри жалкая.

Наркотики сильнее ей, ведь все вернулась. Вернулась ненависть и отвращение к самой себе, Болезненное наркотическое похмелье, раздражительность, агрессивность и возбудимость, озноб и вечный холод.

– Любимая, идем, – не отпускает руку, помогает выйти из-за стола.

Отталкивает Шона, когда те выходят из-за стола.

Упала, зацепилась за подол платья и эти каблуки.

Ее мир вновь крутится вокруг наркотиков.

Они шли вместе и упади.

Он упал вслед за ней.

Снова попытался прижить к себе, сделать вид, что ничего не произошло, но Шон прекрасно изучил этот взгляд Одри.

Все возвращается.

От Одри ничего не осталось.

Ничего.

Гости вдыхают, охают, ведь невеста сбегает, не желает слушать.

И что произошло?

Упасть вместе с ней, вслед за ней.

Они ведь идут одиним путем, по одному канату.

А что если Шон истратил все шансы и ее не спасти?

Упасть.

Бежать.

Стучать в дверь женкой уборной.

Мишель бежит из зала вслед за Шоном, только бросает фразу, что они все уладят и ее племянница просто переволновалась.

Жить во лжи.

Надоело.

Если зависимый не сможет перенести мучительные симптомы и сорвется – все начнется сначала. Дальнейшее лечение станет невозможным.

Помнит и теперь ненавидит себя.

Все сначала.

Запереться в женском туалете, упасть нв пол, достать из бюстгальтера спрятанный пузырек с кровью Кетрин.

Она и вправду может выпить ее кровь, перерезать себе горло, обратиться и завершить все свои страдания.

Какая разница бороться с жаждой крови или наркотической ломкой?

Жалкая.

На глазах выступили слезы.

Сколько судеб она сломала?

Она растеряла все шансы, но может кое-что сделать для Кетрин.

Словно сама себе перерезала горло.

Шон выломает эту дверь, если будет нужно, но мгла уже затянула ее.

Что от них останется?

Недописанная история?

– Одри, открой дверь или я выломаю ее, – вскрикивает тот стуча кулаками в деревянную дверь.

– Ты лгал мне! Это было внушение! Это не шанс! Уходи Шон, думаю гости не будут впечатлены, если я украду или сделаю что по хуже, ради дозы наркотика, – всхлипывает Одри. – Оставь меня.

– Никогда, – уверенно отвечает тот. – Открой дверь!

Упасть, сорвать бутоньерку с живой розой, положить рядом с пузырьком крови.

У Одри хватит сил сделать это.

Сил разорвать душу.

– Помнишь, я сказал тебе как-то, что единственный способ сохранить что-то навсегда – потерять это? Я был идиотом, детка… Теперь у меня есть ты. Это все окупает, правда? – опустил голову, слегка ударился о дверь.

– Одри! Что произошло, – ведьма слышит голос своей тети за дверью, вытирает слезы.

– Мишель, – пытается ухмыльнуться, бросила взгляд на дверь.

Сдалась. Затворка обернулась против часовой стрелки.

Упала.

Это ведь простое заклинание и Мишель разрушила его.

Теперь Шон может упасть вместе с ней, набросить на ее плечи свой пиджак.

– Вообще, если бы не ты, я бы так и не вышла с полицейского участка. Ты спас меня, понимаешь? Всегда спасаешь, а я все рушу. А теперь ты мой… Муж… Ты взял в жены обреченную. Софи и Джен-Энн мертвы, а я ведь так мечтала познакомить со своими подругами. Я плакала узнав о их смерти. Я так хотела уехать в медовый месяц в Новый Орлеан, где музыка и вечеринки, джаз. Теперь и Кетрин мертва. Внушения спало. Я не могу бороться, Шон. Нет.

– Помнишь, что случилось после того, как я спас тебя? Впервые.

– Я спасла тебя тоже. Ты сможешь бороться с этим ради меня. Нас. Я рядом.

– Я никого не могу спасти… Я и вправду хотела выпить кровь вампира, перерезать себе горло и обратиться в монстра. Я не могу бороться. Я не могу! Мне не для кого бороться.

– Одри ты все еще можешь спасти Кетрин и еще кое кого… Ты могла убить двоих. Понимаешь?

Мишель садится на колени. Вытряхивает содержимое сумочки, протягивая племяннице свой ритуальный нож.

Шанс все еще есть.

– Ты желаешь спасти, Кетрин? Ты можешь разорвать ее душу и соединить с душой того, кто любит ее. Всегда любил и боролся. Твой дар соединять души влюбленных после смерти, чтобы они были вместе в вечности. Часть ее души обретёт покой. Сконцентрируйся, моя девочка. Я помогу тебе.

– И что нужно делать?

– Окропи нож своей кровью и кровью Шона. Очерти треугольник и повторяй за мной, – Мишель берет ее руки в свои, пока та передает нож Шону.

– Только вместе? – спрашивает она, смотря в глаза парня.

– Всегда, – острое лезвие ранит ладонь.

Вместе.

Очертить кровью треугольник в который заключены пузырёк с кровью и испачканный кровью белый бутон розы, сконцентрироваться и повторять за Мишель заклинание.

Все как нужно: Пламя, которое тушит ворвавшейся в комнату ветер. Боль проникающая в каждую клетку тела Одри, словно она сама себе перерезала горло.

Все как нужно: Все стороны треугольника соединены во едино. Дьявол не получит часть души Кетрин Пирс, не унесет в Ад.

Губы шепчет заклинание, повторяют и кровь выступившая с глаз.

Заклинания на крови самые сильные.

У нее все вышло и Одри понимает это по улыбки ее тети.

Шон помогает ей подняться, поправляет пиджак на ее плечах, пока Мишель собирает с пола личные вещи.

Шон никогда не отпустит Одри, потому что любит и верит в то, что она сможет бороться. Она сильная. Вместе бороться с желание сорваться, солгать и сделать все, чтобы заполучить наркотик. Дойти до конца и успокоится, когда заполучишь желаемое.

Он нашел, чтобы спасти.

Но Одри спасет другое, то ради чего стоит жить.

– Миссис Мишель, что вы имели ввиду, когда сказали, что Одри могла убить двоих? – нахмурив бровь спрашивает Шон.

– Да тетушка, – пытается сказать Одри.

– Ну утром ты сказала, что тебя тошнило, даже не притронулась к закуски, о которой там много рассказывала мне по телефону и корзинки с кремом и фисташками, – улыбается женщина. – Я же доктор и могу понять, когда женщина беременна. Поздравляю. Я думала сказать тебе после окончания вечеринки. Теперь тебе нужно быть осторожнее. Идите к гостям, а я все здесь приберу.

Радость.

Не последнее радость.

Закрыла глаза глаза, прокрутить в голове то, что она могла погубить не только себя, но и невинную душу, своего ребенка. И как бы она тогда смогла существовать в вечности? Смотреть в глаза Шону.

– Значит, сегодня я поклялся защищать нас троих, – улыбнулся, подхватил Одри на руки и коснуться ее губ. – Я стану отцом. Идем, нужно сказать всем, что произошло. Все будут так рады.

Душа поет от радости.

Может у них в жизни и вправду все станет лучше и этот ребенок их надежда. Надежда, которая им так необходима.

*** Новый Орлеан. 2014 год. ***

“И ты нашла меня на городской свалке.

Запачкав девственные крылья пылью.

Унесла, ведь я был таким жалким.

Мой сухой хворост обрел свою зажигалку.

И мы поселились в моем замке черном.

Где ты проводила уборки упорно.

Но порядок ни при чем, ты просто обручилась с обреченным.

Вместе мы шли по канату.

Но я шел не так, как надо.

И я упал.

И я упал.

Вслед за мной и ты упала.”

Ему наплевать на порядок в мастерской, но Элайджа прислал девушку под внушением, считая, что мастерская его брата обратилась в свалку.

Жалкий.

Клаус Майклсон – Дьявол.

Но ведь даже Дьяволу положен Ангел.

Девушка упорно пыталась вывести с пола кровавое пятно, но Клаусу видимо наплевать, если он не отрывается от мольберта, кисть испачкана в красный. Не просто красной акварелью, а настоящей кровью.

У этого Дьявол был Ангел – бледный, с чертиками в глазах, явно от него.

Теперь этот Ангел вдали от него и Клаус не знает, когда вновь сможет прижать свою дочь к своей груди.

Пока нужно обманывать всех, скорбеть, проливать кровь и отвоевать город. Тогда-то ее малышка сможет вернуться домой.

Пока же нужно решить, кого из родителей они убьют первыми.

Растирает по полотну кровь, наслаждается процессом рисования.

Мгла его уже давно затянула.

Навести бы порядок, не в мастерской, а в своих мыслях.

Он спит тревожно.

Ему бы обнять дочь, о которой он не перестает думать.

Ему бы покончить с восставшими из мертвых родителями.

Ему бы вернуть мир в квартал.

Ему душно и, едва проваливаясь в глубокие сны тьму, чувствует странное неприятное давление в своей голове.

Он живёт тысячу лет, всякого повидал, у него были множество ран, он падал и поднимался.

Он должен что-то сделать для его маленькой принцессы, Ангела.

Он психопат-убийца, для которого нет ничего святого в этом мире. Кровь – не разум, от алой крови можно отмыться, приняв ванну трижды.

Не отпускает.

Не отпустит пока Дьявол не напитается новой кровью и не отнимет еще одну душу.

Чернота затягивает, как болото.

Он не спит.

Рисует при свете луны.

Жалкий.

Он просыпался беззвучно, но сердце колотится, словно безумное. Он тяжело дышит и ощущает, что воздух в комнате стал нестерпимо тяжелым.

Отрывается от мольберта, опускает кисточку в стакан и подходит к окну, чтобы открыть его и впустить прохладного воздуха. Судя по темно-синему небу и грузным, тяжёлым тучам, сейчас поздний вечер, Элайджа ушел, Хейли удалось сбежать на болота. Сегодня поохотится там и вернется с наступлением рассвета, испачкает паркет кровавыми волчьими следами.

Он делает вдох, пропуская воздух глубоко в лёгкие. Его все ещё знобит, но пара вдохов и выдохов помогают ослабить дрожь в коленях.

Он думает о том, что нужно оставить картину вернуться в постель и попробовать вновь заснуть, не думать о своём маленьком Ангеле, а если не выйдет – взять разорвать кому-нибудь глотку.

Тогда-то успокоится.

Этот особняк, скорее похож на черный замок, в котором поселились монстры.

Уборка здесь не нужна.

Здесь льется кровь.

Он отходит от окна, оказывается с девушкой, осторожно убирает локон ее волос, прислушивается как бьется ее сердце.

Она не сможет покинуть этот дом.

Он может обнажить острые клыки, сверкнуть ярко-желтыми зрачками, ухмыльнуться, охватить руками ее талию, прокусить сонную артерию, насладиться криком и предсмертным всхлипом жертвы.

Отбросит труп, перешагнуть, улыбнуться, слизнуть капельки крови с губ.

Главное, что стало легче и мысли больше не давят на голову.

Вся тревога улетучивается, сменяясь тёплой улыбкой, потому что монстр получил желаемое и может задремать глубоко внутри души Никлауса Майклсона.

– Был уверен, что ты поможешь мне, любовь моя.

Майклсон едва заметно вздрагивает, разворачиваясь к трупу молодой девушки.

Любуется беспорядком на голове, мягкими губами, длинными ресницами, струйкой темной крови на шеи и застывшими, теперь уже в вечности глазами.

Теперь он можно и уснуть. Попытаться.

В этом черном замке не нужна была уборка.

Монстрам нужна только кровь: алая, горячая с металлическом привкусом.

***

Наслаждаться игрой скрипачки, которая каждый вечер играла в квартале.

Он заметил ее такую живую, свободную и волевую. Она вольна делать то, что пожелает.

Может играть, когда пожелает, зарабатывать деньги своим талантом и Элайджа Майклсон вправду восхищается ее стойкостью. У нее смуглая кожа, темные локоны и карие глаза. Копия его Катерины, только вот у Пирс другие таланты и вряд ли она так чтит музыку, как он.

Этот монстр утоляет свой голод музыкой.

Смычок вздрагивает в пальцах рук. Взмах смычком, опускает голову.

Она упрямо тряхнет головой.

Музыка – в ее крови. Музыка – единственный смысл в жизни Джиа.

Особенно, после того, как она умрет и станет монстром. Эмоции захлестывают с головой, мешая сосредоточиться, ведь она обратится, обречет себя на вечную жажду крови. Они изменится. В голове все спутано, как и листки с нотами, но Джиа всегда предпочитала импровизировать.

Люди, которые вечерами приходили мимо слушают ее – уличную, свободную скрипачку.

Они шепчут обсуждаю ее игру или вовсе не обращают внимание, как она не обращает внимание на мужчину, который разговаривает с Марселем. Они обсуждают что-то, возможно спорят, а она нагибается, чтобы положить скрипку в футляр. Мпрсяля она знает, а об этом первородном, что всегда носит костюмы она услышала от Марселя и теперь лично может познакомиться с ним. Майклсон одернув полы пиджака, шагает вперед, но Марсель уже знает, что нужно сделать.

– Но, как ни крути вампиры существуют из-за тебя и им нужна будет помощь.

Руки ложатся на плечи скрипачки, одобрительный кивок со стороны Джиа и хруст шеи.

Она ведь сама желала этого. Желала стать монстром ночи, умереть.

Умереть, чтобы возродиться.

Умереть, чтобы на вечно остаться молодой, свободной.

Она и умерла. Дьявол затуманил рассудок Ангела, если она выпила кровь Марселя и обрекла себя на такую судьбу.

Тело в руках Марселя, которое он кладет на асфальт, а Элайджа только пошатывается, смотрит на девушку.

– Ее зовут Джиа. Я дал ей своей крови несколько часов назад, когда она проснется, то ей нужен будет наставник. Надеюсь ее ты обучишь лучше, чем меня.

Лучше?

Хуже?

Кем она станет для него? Ученицей? Отвлечением? Случайной?

Марсель уходит, оставляя Элайджу в одиночестве, по среди улицы и у его ног труп Джиа. Бедная Джиа, которой столько всего предстоит пережить. Пережить начиная с обращения и контроля внутреннего демона.

Но, возможно, для Элайджи Майклсона она станет Ангелом. Тем самым, который положен каждому Дьяволу.

” От нас останется лишь эта комната цвета асфальта

И недописанный текст этой песни…

О том, как…”

========== Глава 64. Случайная. ==========

Так манят облака, в чужие берега,

А я поранилась тобой нечаянно.

А я сама себя сломала пополам,

Влюбилась так в тебя отчаянно.

Так манят облака, в чужие берега,

А я поранилась тобой нечаянно.

Я так ждала тебя, узнала по шагам,

А я твоя-твоя Случайная.

LOBODA – Случайная

*** Новый Орлеан. 2015 год. ***

Ты пишешь мне письма такие печальные,

И в каждой странице сплошное молчание.

Простые ответы, увидимся снова,

Заклеив конверты, я каждое слово.

Ты уйдешь и не посмотришь вслед.

А я бегу на красный свет.

Он просит не тратить его время, а Джиа плетется следом, считает его шаги.

Заучивает.

Может быть существует пособие о том, как быть вампиром?

– Марсель попросил обучить тебя. Урок первый: старайся не тратить мое время.

Элайджа и вправду молчалив, в отличает от ее прошлого парня, о котором она предпочитала не вспоминать.

У нее новая жизнь и сущность монстра.

О ней не заботились родители, правда бывшей парень, который бросил ее увлекшись другой.

Она заботилась только о себе и том, чтобы струны ее скрипки были целы.

Она знает только о жажде крови и кольце, с лазуритом, которое должно защищать от солнца.

У нее есть еще учитель. Элайджа точно похож на учителя в этой белой рубашке, брюках, туфлях.

Эстер на свободе, как и Майкл и у Элайджи много других проблем.

Джиа не глупая и решает прямо спросить Марселя о том, что ему нужно от Элайджи и узнает, что Жерару нужно покровительство Майклсона и за Джиа он возьмется, потому что у него есть слабость – Элайджа Майклсон привык чинить то, что сломано.

Он починит и ее.

Джиа понимает это после разговора с ним в баре. Элайджа пьет бурбон, говорит с ней и ее больше раздражает его белый галстук, чем пение музыканта.

Привыкает.

– Играешь сегодня?

– После того, как меня обратили… Я не могу играть. Не знаю почему.

– Для нас все по-другому. Ритмы, гармонии, наши восприятия изменены. Мы двигаемся быстрее, мы слышим вещи острее, тишина одновременно длиннее и глубже. Наши уши воспринимают звуки по-иному, и не забывай про эмоции. Для вампира все очень усиленно. Иногда сложно объяснить.

– Так оно и есть.

– Ты снова можешь обучиться музыки. Я тебе помогу.

– Почему?

– Если бы кто-то сделал подобное для моих братьев и сестры. Все могло бы случиться по-другому.

Он исправит ее, починит, научит выживать и сражаться за жизнь.

– Как убежденному феминисту, мне не хочется говорить, что ты бьешь, как девчонка. Давай попробуем снова.

– Объясни мне еще раз, почему я не у доброго учителя на улице с остальными?

– Я несу за тебя ответственность.

– Сказал феминист.

Он налетел на стену, сильно ударившись спиной о кирпичи.

Она должна сделать это, пойти в наступление, если желает выжить.

Она должна выживать. Он должен научить ее этому, тому что к врагам нельзя испытывать жалости.

Джиа боится своей силы, ведь одним только ударом она отправила его прямиком в стену.

Какие оправдания?

Элайджа Майклсон убежденный феминист, который считает, что и женщина может преподать мужчине урок. Женщина может считать себя свободной, иметь сильный характер, быть решительной и мужчина должен прислушиваться к женщине при этом сохраняя тонкую грань и принимать решение исключительно сам. Женщина и мужчина должны понимать друг друга и уважать. Теперь он понимает, почему Катерина позволила ему решать. Лучше бы решила все сама. Он ведь оставил ее ради семьи. Оставил женщину, которая заняла особое место в его сердце и к которой он теперь возвращается только открыв черную дверь в подсознании.

Она ему снилась, но прекратит тревожить и его сон.

Ему ничего не снится. Он просто проваливается в темноту.

Он ведь сам ушел, а она простила.

Простила ли?

Эта тренировка и Элайджа сконцентрироваться на скрипачке, понять что же в ней такого, что он желает узнать ее.

Чувства к Хейли запретные.

Катерину он предал. И как он посмел отпустить любовь, а сейчас сожалеть.

» —Джиа, ты не похожа на не решительную. Это не убьет меня. Мне смешно, ведь ты напугана, я слышку, как бьется твое сердце, а меня нельзя убить.» – думает Майклсон глядя ей в глаза.

– Меняешь тональность. Очень хорошо. А теперь решай, голова или сердце. Все это бессмысленно, если ты не готова убивать.

– Что если я не могу этого сделать?

– Тебе придется выжить. Теперь голова или сердце?

Она дышала так часто, что он слышит, как бешено стучит в ее груди сердце. Ей еще предстоит научиться контролировать эмоции.

Ну как можно убить того, кто так хорошо к тебе относится?

Берегись.

Убегай.

Ей так хочется не убить, а поцеловать его.

Лучше бы она так не смотрела на него, ведь Элайджа Майклсон понял, чем его так привлекла это свободная душа. В глазах Джиа огонь, тот самый огонь страсти, что он видел в глазах Катерины. Огонь, который сменялся нежностью. Огонь который согревал и одновременно испепелял.

Джиа горит и не боится сгореть.

Гореть.

В глазах горит огонь и теперь она не боится переступить через себя.

Она пустит стрелу в его сердце, если желает выжить.

Она вырвет его сердце, если желает выжить.

Она должна сражаться только за свою жизнь и быть настоящей в этой фальшивой жизни.

Она перешагнула через себя, свои принципы.

Она ударила, пробивая кулаком грудную клетку первородного. Сжала рукой живой, стучавший, отбивающей ритм, такой необходимый орган или его сердце – это всего лишь субпродукт.

Теперь только потянуть на себя и убить.

Теперь то решает она.

Теперь один рывок.

Дернуть на себя и держать в руках его окровавленное сердце.

Любовь и боль взаимосвязаны.

Тот, кто влюблен уязвим и сжимает в своих руках сердце другого.

Кто влюблен ломает себя сам.

Он не закричит от боли, не заплачет.

Дыхание перехватило. Ее близость, ее запах, ее взгляд. Так давно Элайджа не ощущал подобного. С тех пор, как оставил Катерину, которая питала его страстью и утоляла голод. Она могла кусать его шею, наслаждаться этим, царапать спину, в порыве страсти, или вены, если их руки были сплетены воедино.

Она ранила его случайно.

Джиа поранила намеренно.

Ее хотелось повалить ее прямо здесь, на грязном полу, усесться сверху, не позволить уйти и целовать такие желанные губы. Почему она так влияет на его тело? На мысли?

Она влияет на его.

Как случайная скрипачка, ученица может влиять на его, самого Элайджу Майклсона?

Губы так и тянулись вперед – к ее губам. Повалить на пол, сжимать руки на горле и не отпускать ее. Дать выход нахлынувшей страсти, что разгоняла кровь по венам. Прокусить его губы, целовать, одновременно глотая горячую кровь.

Джиа ведь тоже чувствует это. Чувствует притяжение, контроль, желание.

Желание поранить.

– Элайджа…

На пороге замерла Хейли Маршалл, которая и стала то невольным свидетелем всей этой картины. Она видит как Элайджа смотрит на эту новообращенную.

Разжала пальцы, и он свободен.

Все равно бы не смогла убить и теперь только окровавленные ладони.

Элайджа уходит, даже не смотрит ей вслед.

Вслед смотрит она и это желание впечатать в стену или повалить на пол. Так сильно, что от этого удара у живого человека раскроило бы череп, сломало кости, проломало ребра.

Манит.

Повалить не отпускать, чтобы Элайджа целовал ее губы, слышал тихий стон, каждое слова вырвавшееся из глотки брюнетки, целовать колотившуюся синюю жилку на ее смуглой шее.

Они еще встретятся.

Нечётные числа, неровные ноты,

И больше нет смысла включить поворотник.

Уйду незаметно, ну что мы наделали?

Спасаясь от ветра, в холодной постели.

Не заплачу и не закричу,

И всё равно тебя прощу.

Джиа заучит его шаги наизусть.

Она так ждала его, но Элайджа не приходит. Не приходит, после того, как мать сломала его, напомнила о грехах и маленькой синей бабочке, что погибла по его вине.

Она ждала его, и ее руки не дрожали, как прежде, когда держит смычок.

Только играть у нее все еще не выходит и Джиа молчит, разбивает скрипку на тысячу щепок. Просто запускает музыкальный инструмент в кирпичную стену.

Растеряла талант или сломалась?

Ноты кажутся не ровными, она фальшивит и вторая скрипка летит в Марселя, который нагибается, пытается засмеяться.

– Элайджа обещал помочь, но ему самому нужна помощь. Это ведь мы виновоты в случившемся. Мы оставили его. У меня до сих пор не выходит играть. Я же обещала сыграть на рождественской вечеринке.

–Сконцентрируйся на чем-то одном. Представь что-нибудь хорошее. Хорошее воспоминания, расслабся и у тебя выйдет, Джиа. Мне сходить в магазин за третьей скрипкой?

–Нет, спасибо.

Марсель уже не сдерживает свой смех, когда Джиа берет с кресла футляр с новой скрипкой. Просчитала все. Просчитала то, что еще вспыхивает, словно огонь. Ей не нужен бензин, чтобы гореть ярче. Он останется, чтобы послушать ее, сядет в кресло и нальет два бокала бурбона.

Сконцентрироваться.

Прикрыть глаза, смычок вздрагивает, мелодия меняет тональность.

Ноты ровные.

Она расслабилась представив, что это он стоит за ее спиной, прижимается к ней, его губы касаются ее шеи и она всей кожей ощущает горячее дыхание, руки Элайджи направляют ее и она верит, что он здесь, направляет своими руками ее смычок.

Направляет ее музыку.

Направляет ее и держит в своих крепких руках.

Каждая нота.

Каждый вздох.

Все это ради него.

Истинная девушка-джаз так ждала его.

Истинная девушка-джаз влюбилась.

Джиа улыбается под аплодисменты Жерарда. Она ведь до этого момента думала, что у нее что-то может выйти, но Марсель влюблен в Ребекку, по которой скучает, желает увидеть и как бы сентиментально это не звучала на последнем телефоне Марселя зачтавкой являлась фото с блондинкой.

Истинная девушка-джаз точно знает, что нужно делать, чтобы ноты были ровными.

Джиа пишит ему записку, перед тем, как выйти к собравшимся вампирам. Сегодня ведь Рождество и она так желала, чтобы он был здесь и слышал ее, но его нет. Его семья на несколько дней назад покинула город. Она пишет возможно печальную записку, которую тот никогда не прочитает, ведь Марсель говорит, что не знает об убежащи Майклсонов и не может передать записку. Она ведь заклеила в конверт каждое слова, себя, свою любовь.

Молчание.

» Элайджа, я понимаю, как тебе тяжело, но я верю в то, что ты вернешься. Ты продолжай бороться, а я до сих пор испытываю вину, что мы тогда оставили тебя и ты попал в руки своей чокнутой мамаши. Вот и как ты мог столько столетий верить в искупление семьи? Все ведь разрушено. Давно. Но ты верил и это похвально. Я же верю в тебя. Я поверила в себя и вновь спасаюсь музыкой. Я подобрала ноты, сменила тональность, прислушались и у меня вышло. Вышло импровизировать. Я вновь могу играть и надеюсь, что ты услышать меня. Я сегодня играю для наших ребят, ведь Рождество – семейный праздник, а ты чтишь семью, так знай, что наше сообщество – часть твоей семьи, а ты часть нашего сообщества. Прости себя сам. Скучаю. Люблю. Жду тебя. С Рождеством. Джиа.»