Текст книги "Три года счастья (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 59 страниц)

Она уходила, закрыв глаза и забыв как дышать. Уходить больно и делая шаги, от него, отстраняется от него. Кетрин казалось, что у нее болит все тело. Болит все тело, а в ногах тяжесть.

Болит. Невыносимо.

Легче не станет и останется только боль, потому что забыть она не сможет.

Не сможет забыть того, кого любит, того, кто завладел ее мертвым и черным сердцем, и сейчас вынуждена ,делать шаги, не в его сторону, а противоположную.

Сейчас она отдаляется от него.

Он приоткрыл рот, смотрел ей вслед и понимал, что держит в своих руках ее свободу. Понимает, что лгунья, манипулирующая стерва искренна. Он ведь понимает, что любовь к нему сделала ее слабой. Слабая, потому что он сильный и должен вернуть Катерину. Она позволила ему вернуть Катерину. Позволила и эта любовь ослабила ее, и ему нужно так многое сказать ей. Сказать, что чувствует. Не просто было признать, что твое сердце отдано стерве и лгунье.. Она не желала потерять его и разве это не доказательство ее любви, искренне желать быть с ним, любить, говорить о своих чувствах могла Кетрин Пирс? Могла, потому что не желала потерять свою настоящую и взаимную любовь, которая, по мнению Элайджи крайне редка, да и сам он ее встречал ее дважды. Могла, потому что устала и желает, как и он обрести любовь и покой. Один раз он ее уже потерял любовь, и сейчас смотрит, как его возлюбленная отдала ему все, свою свободу, сказала, что он ей ничего не должен и сам решит. Отдала лекарство, которое стало для нее всем, такой желаемой свободой. Отдала, потому что он и любовь к нему важнее. И, что он чувствует осознавая это? Осознавая, что чувства важнее. Она позволила ему решать, осознавая, к чему это может привести. Очень тяжело и невозможно стереть.Он ведь хотел, чтобы она была рядом, стала его семьей, а лекарство стало символом свободы.

Как вышло так, что она не рядом?

Не рядом.

Забыть.

Полицейский прижимает ее к капоту.

Ее руки на капоте. В глазах : злоба, гнев, ненависть, хуже всего – страх. Страх потерять все, что она так желала получить. Страх потерять любовь. Все, что она сейчас испытывает – испытывает по его вине, из-за любви к Элайджи Майклсону.

Прижата к капоту, но сейчас ей наплевать.

Наплевать.

– Вы остановлены за превышение скорости, ваше имя, документы, – говорит мужчина в форме.

Но Пирс ведь наплевать.

Наплевать.

Ее не волнует.

Не волнует, что ее остановила полиция.

Сильнее, высвобождается от его хватки, смотрит в глаза, а ее руки скользят по ее шеи, губам, лицу.

Стереть.

Руки скользят по лицу и как будто она стирает. Стирает своими ладонями с губ, шеи, его поцелуи.

Забыть. Она должна забыть Элайджу.

Часы не повернуть назад, и видимо, она уже сказала ему, все, что хотела сказать.

Прошлое не вернуть.

Ничего не вернуть.

Красиво.

Смерть ведь тоже может быть красивой и Кетрин Пирс знала это. Знала, ведь теперь она не боится смерти.

Выстрелы, но она даже не пошатнулась.

Кетрин Пирс не может умереть от обычной пули. Полицейский выстрелили, как только увидел в ней монстра. Монстра, которого она скрывала все это время, и глупо было с их стороны гнаться за ее машиной, остановить, преградить дорогу.

Словно обезумел, побледнел, нажал на спусковой курок.

Кетрин Пирс стоит бояться.

Выстрелы, как только ее лицо изменяется : белок глаз наполняется красный, под глазами черные набухшие венки. Вампиры исцеляются быстро.

Кетрин исцелиться от пуль, которые сейчас внутри ее, мешают вздохнуть, застряли, словно заноза, которая все усложняет. Как ни странно, Кетрин Пирс – самый израненный вампир. Незаживающий.

Раны от пуль затянутся, и останется только красивые, засохшие пятна крови на майки. Это ее не волнует.

Сейчас, когда она вонзает клыки, в шею своей жертвы, пачкает руки кровь, что кажется ей сексуальным. Сейчас она думает о другом. Думает о том, что тот сомневается в ней, считает лгуньей, и самое страшное, что он может сказать : ” Прощай”. Если он произнесет эти слова, то для Кетрин Пирс – это страшнее смерти.

Страшнее забыть.

Думает об Элайдже, которого оставила и сейчас он, со своей сестрой, на пути в Мистик Фоллс. Думает, что если нужно забыть, то, что было между ними, что если ничего не вернуть и он видит в ней монстра. Что, если все его поцелуи-пули. Что, если каждый раз, когда он касался ее губ, целовал шею, плечи, живот Элайджа убивал ее. Убивал ее этими поцелуями. Если от реальных стальных пуль она сможет избавиться, то от этих пуль-поцелуев, застрявших в ее сердце, она не избавится, не перетерпит боль, проламывая грудную клетку и избавляясь от них.

Не избавится.

Обезумела.

Она ведь так много еще должна сказать ему, а выходит, что поддавшись своим чувствам ,Кетрин потеряла, не только него, но и свою свободу.

Потеряла все.

Потеряла все и обезумела, только осознавая это, то ,что это было красиво, и теперь нужно забыть. Забыть его, ведь она покинула его и теперь тонет в крови. Ее руки и лицо испачканы кровью.

Обезумела, и ее не волнуют, трупы полицейских лежавших у ее ног. Трупы, истекающие кровью у нее лакированных черных туфлях, на тонкой высокой шпильке.

Асфальт окрашивается кровью.

Проводит руками по шеи, губам, словно стирает его поцелуи.

Сгорела, обезумела, только вспоминая его лицо и слова. Слова, которые не забыть.

Устала гореть.

Не забыть и не вернуть.

Задыхается, когда кровь заполняет ей в глотку, сжимает пальцы , проводит окровавленной ладонью по капоту. Прижимает руку к холодному капоту и сейчас ее не волнует, что на утро станут заметны кровавые следы. Плачет, но только глубже зашивает его у себя в грудной клетке, боится, что вырвется.

Обезумела, только думая, что идеальный Элайджа думает, что она самый ужасный монстр, лгунья. Идеальный Элайджа Майклсон, даже со своими внутренними демонами, посчитает ее более ужасным демоном. Но это ведь не так и Элайджа, как никто другой знает ее настоящую сущность.

Взорвалась, думала, что потеряла его.

Взорвалась, думая, что потеряла все по своей вине и как ее сейчас могут волновать трупы под ее ногами. Как она может забыть, то, что впервые сказала правду, пожелала вспомнить себя настоящую и узнать, каково это быть любимой.

Если бы все было бы так просто, то она бы не покинула бы его и была с ним до конца вечности.

Устала.

Утонула в море крови, понимая, что прошлого не вернуть и нужно забыть.

Забыть, нажать на педаль газа, сжимать руль окровавленными руками, на которых еще не засохла кровь, взорвать спидометр, который явно не рассчитан на ту скорость, в которой сейчас нуждается Кетрин Пирс.

Забыть ей поможет : ночь, кровь, которая наполняя ее организм, отнимет всю злобу и дарует успокоение, прямая полоска дороги на которую смотрит Пирс. Она успокоится, только когда посмотрит в его глаза и он будет рядом.

Она не забудет, ведь это было искренне и красиво.

Ночь.

Забыть.

Ничего не вернуть.

Прошлое не вернуть.

Стрелки часов невозможно обернуть назад.

Комментарий к Глава 28. Забудь. Флешфорвард.

Не могла обойти стороной эту песню и шикарное видео по ней : https://www.youtube.com/watch?v=LDBj6vs2hGM , https://www.youtube.com/watch?v=stIUjh8gUAw

========== Глава 29. Еще не знают, что ждет их впереди. ==========

*** Италия, Венеция, 2013 год. ***

Они не вернуться. Кетрин не позволит, чтобы он пропал, погряз во тьме. Элайджа ведь должен помнить, что жить нужно. Нужно жить, вопреки всему. Нужно жить, чтобы не случилось. Кетрин верила, что то, что сейчас выглядит как самая страшная трагедия, через несколько лет забудется, как страшный сон. Она всегда забывала и предавала. Забывала, потому что так проще. Забыть, словно страшный сон.

Сон.

Пять часов в дороге и сидя за рулем Кетрин не могла отвлечься, смотрела на дорогу, то на спящего на соседнем кресле Элайджу.

Пять часов в пути и они достигли своей цели – Венеции. Легендарного города мостов, города на воде, романтичного города.

Но Кетрин привезла сюда, чтобы забрать всю его боль и отвлечь. Отвлечь от мыслей, что его брат мертв и выхода нет,что от Кола остался только пепел. Знала, как Элайджа дорожит семьей. Знает, что Элайджа Майклсон переживает, больше, чем могли бы подумать другие. Знает, потому что, так же, как и она, переживает все внутри все внутри себя. Знает, насколько больно терять тех, кто был тебе дороже всего в этом мире. Знает, насколько больно терять семью и готова забрать часть его боли. Совсем немного, только бы ему стало легче. Отпускает руку с руля управления, касается его лица и она знает, каково это – ночь без сна. Ночь без сна так знакома Кетрин. Свет в окно и она могла была разбудить его приятным шепотом. Тихим шепотом, как Элайджа и любит, но она не сделает этого, потому что ему нужно поспать, нужно, чтобы сон укрепил его, помог ему привести мысли в порядок. Сейчас она должна беречь его сон,и она будет делать этого. Никто не запретит ей, коснуться его лица, запомнить каждую его черту его лица при свете солнца. Запомнить надолго. Запомнить на вечность. Запомнить, пока есть только он и она.

Кетрин знает эту дорогу и остановил автомобиль она покидает машину. Тихо, чтобы не потревожить его.

Она не потревожит его, будет беречь его сон, и пусть его разбудит яркий свет солнца, шум воды и голоса жителей венеции или туристов.

Венеция – это удивительно романтичный город со множеством уютных построек и разделяющих их небольших каналов, где царит неповторимая атмосфера. Город на воде может похвастаться огромным количеством достопримечательностей, осматривая которые, туристы частенько забывают о еще одной дивной особенности

Венеции – ее мостах. Кетрин Пирс не обычный турист и поэтому никогда не забывала о мостах, знала все пути, ведущие к тихим и укромный местам Венеции.

Знала, куда можно уйти, когда желаешь сбежать от всего мира.

Еще рано, но в ее руках бутылка шампанского и бокал. Ступила на дощатый пол, уселась, спустила ноги вниз, сжимает в руках бокал наполненный алкоголем. Она знала, куда можно сбежать, чтобы стало легче. Знала, что можно пить алкоголь сидя на деревянном отступе и наблюдая за гондолой.

В Мире ничего не вечно.

Кетрин Пирс ведь знала. Знала, что время все меняет. Но находясь здесь, Пирс всегда казалось, что в городе романтики время останавливается и сидя на деревянных досках, снимая туфли, опуская ноги в воду, ощущая, как холодная вода касается ее ступней, а легкая ткань ласкает кожу ног, и кстати, сегодня Кетрин Пирс одета в длинный белый хлопковый сарафан, украшением которого являлся утолщенный, кожаный коричневый пояс, спинка, выполненная из кружева с цветочным узором. Юбка в пол с рядами широких оборок делает эту модель невероятно романтичной.

Наблюдая за медленно плывущими гондолами и выпивая шампанское Кетрин Пирс посыла к черту весь мир и была в полной гармонии с собой.

В полной гармонии с собой.

Хорошо, но только одиноко.

Хорошо, и мысли не травят, словно мышьяк.

Мост Вздохов.Пожалуй, этот мост можно назвать одним из самых известных в Венеции. Он был построен еще в 1602 году из белого мрамора по проекту Антонио Контино, чей дядя был одним из проекторов моста Риальто. Несмотря на свое романтичное название, мост Вздохов имеет достаточно печальную историю. Он соединяет здание Дворца Дожей, где некогда проходили заседания суда, и тюрьму, в которую после рассмотрения дела отправлялись многие заключенные. Только на этом мосту осужденные могли бросить прощальный взгляд на город на воде. Мост Кулаков, в переводе с итальянского языка переводится «мост кулаков». Это название он получил не просто так, за ним стоит интересная история, произошедшая многие сотни лет назад, когда еще существовала венецианская традиция кулачных боев. Целью проводившихся турниров было сбросить противника в воду, что было не очень затруднительно: у моста не было перил. И сегодня внимательные туристы замечают на Мосту Кулаков отметки, на которые становились участники боя до его начала.

Именно к мосту Кулаков и вернулась Кетрин. Она видела не мало и знала, где можно скрыться ото всех и лечить душу дорогим шампанским.

Между жизнью с ним и смертью Кетрин выбрала бы «с ним», а что будет дальше уже не имеет значения.

Плевать, что будет дальше, ведь главное,что он рядом и она должна лечить его душу. Кетрин Пирс не успокоится, пока не вылечит его душу.

У нее ведь нет души, того, что люди называют душой, не может любить, но если они рядом, если он ее : душей и телом, то как понимать это? Разве это не любовь?

Кетрин сейчас не желает думать об этом. Ведь за столько веков она чувствует что-то, готова отдать себя всю ему и когда он рядом, то для нее дороже любовь, потому он она чувствует себя защищенной. Она ведь будучи не привязанной ни к кому, привыкшей к свободе, всегда знавшей, что делать, и под ее власть попал не один мужчина. Она знала, как победить, не проигрывает и сумеет победить.

Элайджа бы хотел умереть, зная, что его семья разрушена и лучше ему застыть, сейчас все хуже некуда. Но она рядом с ним, не позволит чему-то случиться с ним, проследит, чтобы Элайджа вновь нашел себя поверив в то, что сможет сделать ее не только частью своей жизни и судьбы, но и семьи. Знает, что она станет частью его вечности, знает, что благодаря ей обрел утраченную любовь. Знает, что она спасает его душу и питает: силой, любовью или пытает болью.Она заставила его поверить в любовь. Разве у него хватит сил бросить все и быть с ней? Он разозлит брата, который выместит на нее и него свой гнев, они будут страдать, дольше, чем думают. Он нашел себя в попытках исправить ее новый смысл своей жизни,смысл в любви к ней и заботе, любви, а она нашла в нем защиту,безопасность и высочайшее место в вампирской иерархии, что и выгодно лживой и эгоистичной

Кетрин Пирс. Она же всегда ищет выгоду и конечно, она огонь, от нее никогда не знаешь чего ожидать, необузданная, независима, ей никто не может запретить делать, то, что она желает, а порой не знает, что делает, но пока рядом с ней Элайджа она спокойна и не думает о проблемах. Майклсона сложно вывести на эмоции,но эта женщина сделала это и готова делать это каждый день.

Встреча может взбудоражить безумные чувства, один взгляд или слово может все решить. Элайджа проснулся в кресле автомобиля, боли в шеи, которые пройдут, заживут и перестанут его мучить, в отличие от боли в сердце, от которой он готов кричать и крушить все, на своем пути.

Думает, где он находится, когда покидает автомобиль и видит женщину сидящую на деревянных досках, рядом стоит бутылка с недопитым шампанский, поднимает бокал, преподносит его губам.

Венеция – город мостов и романтики. Элайджа только сейчас верит в это. Она привезла его в Венецию. Элайджа плох и жесток тем, что сохраняет зло. Себя и свою семью. Спасает от смерти, убивая других. Убивает и убивает, и этому нет конца. Особенно сейчас, когда член его семьи мертв. Мертв и нет способа вернуть то, что обратилось в пепел. Породистый, настоящий, благородный аристократ не лишенный разума в один день должен прекратить конец всем проблемам. Счастья нет, но есть сохранение жизни ради чего? Ради следующих врагов, убийств, и далее по цепи. Цепи, которая окрашена кровью.

Все ради семьи, а кто не из них, Майклсонов, того убить. Он живет по одному принципу, готов все сделать ради семьи. Словно Элайджа робот с давно и прочно установившейся функцией « Семья превыше всего.»

Кетрин знает это, как и то, что вряд ли ее примут в семью, даже если Элайджа и пожелает этого. Клаус никогда не примет ее, но сейчас она не желает загружать себя этими проблема, ведь она победила и только она сдерживает монстра внутри Элайджи и это она понимает. Понимает, что есть смысл и чувства.

Элайджа понимает это тоже.

Она не знает, что будет дальше, а он знает.

Сидит, в белом и она его жизнь и такая близкая. Кажется невинный и чистой невестой. Но, это только маска.

Стоит перед ним в белом.

Стоит, на нем костюм, Элайджа улыбается, когда Кетрин протягивает ему бокал шампанского.

– Добро пожаловать в Венецию, – проговорила Пирс.

– Сколько я спал? Почему ты не разбудила меня? Я помню, как сел в автомобиль и все, а перед этим ты говорила о смерти моего брата, говорила, что нужно бороться и жить, я пролил слезы, поддался эмоциям, – вспоминает первородный.

– Ты не робот Элайджа Майклсон. Проявлять эмоции – нормально. Нормально чувствовать : боль или радость. Я тоже чувствую, как бы не пыталась скрыть : улыбки, переживания, боль радость и любовь. Мы не может вечно сбегать от эмоций и себя, иногда нужно поддаваться эмоциям и помнить, что эмоции – это нормально. Я вернулась ради тебя и оставлю все попытки поиска лекарства, пока не узнаю, что с тобой все хорошо, что ты не встал на путь крови,– улыбается, руки скользят по его плечам, и Элайдже ведь не нужно знать, что в чай она добавила снотворное с вытяжкой из вербены. Вытяжка, концентрации которой хватит, чтобы усыпить и не вызвать дискомфорта, который обычно доставляла вампиром вербена. Ей нужно было усыпить его. Нужно было сделать это. Нужно было сберечь от темноты, а он ведь и не узнает в кокой темноте она может оказаться, если тот уйдет.

Элайджа моментально отошел, мужчина оставил бокал на деревянном мосту.Его холодное сердце начало бешено стучать, выдохнул.

– Три вещи не спрятать надолго. Солнце, луну, истину, – произносит тот.

– Сегодня, есть мы и хорошо, что эти чувства истины, и пока, я не хочу думать, о том, что будет дальше, – она подняла свой взгляд и Майклсон поразился. Она казалась ему особенной. Они простояли минуту, ничего друг друга не говоря. Он может вечно стоять и смотреть на нее, и плевать, если на мобильный названивал Никлаус или еще кто-то, но мужчина не собирался покидать ее. Ведь Кетрин та, о которой он готов кричать, та, с которой он чувтвует.

– Я знаю, что будет дальше, Катерина, – подхватывает на руки, что та даже и не успела среагировать, только приоткрыла рот, желая вскрикнуть от неожиданности.

Гондола – традиционная венецианская гребная лодка. Является одним из символов Венеции.

Исторически являлась главным средством передвижения по каналам города, в настоящее время служат для развлечения многочисленных туристов.

Элайджа делает шаг вперед, ступает в лодку ассиметричной формы, когда улыбающейся мужчина останавливает гондолу рядом с ними. Форма лодки позволяет гребцу-гондольеру управлять одним веслом, находясь сбоку от линии, разделяющей лодку вдоль пополам. Гондольер стоит на лодке и управляет ею, глядя вперёд по направлению движения. Весло является как веслом, так и рулём.

Гондольер-мужская профессия, которая требует большого мастерства. Обычно передается по наследству от отца к сыну. Этой профессии не занимать романтизма, недаром у гондольеров есть даже особый вид песен, называемых баркарола. Именно такую песню сейчас и поет мужчина. Поет об их счастье и любви.

Не спешит отпускать ее, крепко держит в своих объятьях, а та смотрит в глаза, руки обвивают его шею, а губы касаются его губ. Она рядом с ним, заставляет забыть обо всем, принимает на себя часть его тьмы.

– Мне это что-то напоминает, Элайджа, – сквозь поцелуй шепчет та. – Я в белом, а ты в черном костюме.

– Да, это город, где влюбленные счастливы даже в самые темные времена, – смотрит в глаза. – Ты рядом со мной, когда тьма неизбежна. Я не знаю, что сказать, в голове сотни мыслей и я готов кричать.

– Я уже не верю ни во что, Элайджа, но твой поступок сказал лучше любых слов, о том, что ты любишь меня, – замолкает, когда их лбы соприкасаются.

Они еще не знают, что будет дальше, да и не нужно знать. Не нужно знать, в тот краткий момент счастья, когда они познали счастья. Счастья, знать, что ты любим и рядом с тобой тот, чья душа тянется с тебе, а сердца бьются в унион. Не нужно слов и они замолчали, и наступила эта тишина. Такая странная, уютная тишина.

Небывалая. Непонятная совершенно.

Добро пожаловать в Венецию.

На нем костюм, а она в белом и это похоже на свадьбу.

*** Нью-Йорк. 2013. ***

Обычно скандалят женщины. Но сейчас Шон имеет права злиться на нее. Шон не поймет, а еще хуже этого – не простит.

Не простит, и именно поэтому она выглядит, как тень, да и он выглядит не лучше, после того, как на его глазах она оживила, уже увядший цветок. Он никогда не видел подобного. Оживила цветы произрастающие на одной из клумб клиники, в которую ее привел Шон. Волновался. Она ведьма и у нее особая связь с природой.

Она больно ранила его.

Ведьма.

Не ангел, но и не летает ночами на метле.

Она бы могла затуманить его разум, чтобы он и не узнал, есть множества способов, но с ним она не могла так поступить. Несмотря на колдовство, доставшееся ей по линии отца, она желала в жизни другого. Желала найти того, кто полюбит ее : тело и душу. Одри желала найти свою настоящую любовь. Желала этого с раннего детства. Ведьма, которая желала любви и быть понятой. У нее талант к колдовству, только вот не зная всей правды. Срывы и неконтролируемая магия привели ее к наркотиком, словно сходила с ума, видя, как от ее взгляда зажигаются свечи или еще хуже. Она еще не знает,о своем истинном даре. Поистине темном и завораживающем. Колдовство и заклинания – этому ее научила тетя, после смерти ее отца, ведь тот был против магии. Затем она познакомилась с Деверо в их лице обрела подруг. Затем встреча с Шоном, лечение, срыв, знакомства с Кетрин и сделка. Круг замкнулся.

Дело в любви, а не в магии.

Она не знает, каково это, скучать по Шону настолько, чтобы по памяти рисовать его образ, чтобы плакать-плакать-плакать перед сном, лежа в одинокой постели, чтобы писать его имя в каждой строчке, чтобы искать его во всем, но видимо одиночество и ждет ведьму. Одиночество и слезы, но лгать ему Одри не могла.

Насколько низко Одри падет, чтобы вернуть его или наркотическая зависимость вновь даст о себе знать, и капкан окончательно захлопнется.

Конец.

Шон не поймет, а еще хуже того – даже слушать не станет. Не станет слушать о магии, решит, что спятил вслед за ней.

Он все равно не поймет, почему чернокожая смаргиет хрустальные слезы, когда тот отворачивается от нее.

Ей серьезно кажется, что она на самом дне.

Она счастлива с ним, она его любит, а еще, кажется, он любит ее. Она все равно верит и дождется , когда заснет у него на руках, когда поцелует сладким поцелуем в губы и в сотый раз, чем заснуть. Кажется, от такого скоро они оба сойдут с ума.

Сколько еще Шон выдержит?

Выдержит, потому что любит.

Шон не поймет, будет лишь хуже – это разрушит ее.

Развита из-за избитого жизнью отчаяния и невыносимой тоски, а он выбрал ее, спасал, а она разрушила все. Дышала им, жила им. Сама же все и продолжает разрушать и думает, что это финиш.

Финиш. Конец.

Шон уйдет и она останется в полном одиночестве, потеряет свою настоящую любовь.

Шон не поймет, а он ведь научил ее любить.

Одри все понимает, ненавидит себя за это. Винит только себя.

Своим поступком она всего лишь разрушил их жизни.

– Я ведьма и испепелила свой дом, потому была зла, ненавидела себя, за то, что потеряла тебя, но теперь ты знаешь правду и если ты уйдешь, то я точно сойду с ума, мне станет хуже, – ухватила за запястье. – В этом мире есть нечто темное и страшное : ведьмы, вампиры, оборотни. Мир – это и их дом. Теперь ты знаешь правду и тебя убил вампир, сверхъестественное существо, но перстень на твоей руке вернул тебя к жизни. Я заколдовала его, потому что ты дорог мне, Шон.

Теперь знаешь правду и можешь уйти. Я не могу тебе запретить. Ты можешь уйти, зная, что я люблю тебя.

Молчит. Перед ним настоящая, живая ведьма и не такая, как описывали в книгах или, что можно найти в Google.

– Шон?

Он молчит и все, что он хотел знать Шон узнал и даже увидел. Дышит рядом с ней, совсем близко, так, что от тихих выдохов шевелится чёрная чёлка на её лбу, и брюнетка инстинктивно тянет лицо к нему ближе. Почти касается кончиком носа его плеча.

Дышит им.

Он, просто понимает, что она ведьма.

Тот не двигается. Продолжает так же размеренно втягивать через приоткрытые губы воздух, отчего едва-едва вздымаются угловатые лопатки на спине. Он ведь человек, а она ведьма.

Наверное, он ждёт, что она что-то добавит, а она прижимает к нему, проводит своей рукой по его спине, позвоночнику, мысленно считает каждый его позвонок.

Ждёт.

Ждёт, когда мужчина, наконец, откроет глаза и поймёт: она сказалп всерьёз.

Смотрит на неё,фокусируется на чёрных глазах. Смаргивает несколько раз, прежде, чем собраться с силами и сказать хоть что-то.

– Ты только что сказала, что ты настоящая ведьма.

– Я ведьма.

Он дышит чуть громче.

Наверное, чувствует, – чувствует, что с ней что-то не так. Протягивает вперёд руку и заставляет двинуться ближе. Спрятать лицо у него на груди, что до сих пор хранит её собственный запах, и закрыть глаза.

Шум у него внутри совсем не похож на тишину в груди ведьмы, ведь она смириться с тишиной, если он уйдет.

Сперва, он видел, как на его глазах оживал цветок. Всего лишь игра воображения. Но только не так, потому что он чувствует Одри, изучил ее и понял. Понял, что она ведьма.

Вздрагивает, почти незаметно, наверняка, совершенно неосознанно, но тут же берёт себя в руки.

– Не злись, – легко трётся носом, целует невесомо совершенно точно зная, что он чувствует. – Я желала зашить тебя, столько, сколько это было возможно.

Понимаешь? Желала защитить, а в итоге убила нас. Прости…

Он расслабляется.

И убирает руки с её обнажённой спины.

Не научилась себе врать.

И, пользуясь тем, что он не смотрит, она на пару мгновений прикрывает глаза. Делает передышку. Выдыхает и думает, что не выдержит, если он скажет, что уходит..

– Ты уйдешь? – открыто спрашивает она.

– Да,– он не открывает глаз, продолжая, совершенно точно, уйдет.

Но всё же он сказал.

Да.

Да. Он уйдет.

Ложь все разрушила и она понимает это.

Ложь всегда все рушит, но не сейчас. Сейчас сказав правду она спасла их. Он не знает : из Ада она или Рая. Он знает, что она ведьма, его любимая женщина, у нее срывы и проблемы с наркотиками, она устает на работе, любит его, и она ведьма.

– Да, мы уйдем вместе, а сейчас я пытаюсь принять то, что моя будущее жена и мать моих детей ведьма, – вздыхает тот. – Настоящая ведьма.

========== Глава 30. В плену. ==========

Красное в огонь без следа,

Я тебя всегда буду ждать,

Белое в ладонь до зари,

Только мне в глаза не смотри.

Там стены, там слепые вены,

Слишком откровенно, но я.

В плену, но без тебя, одна не насовсем,

А только до утра в последний раз.

В плену, но без тебя, зачем, зачем, зачем

Ещё одна душа сгорит сейчас.

Мика Ньютон – В плену.

*** Венеция, Италия, квартира Ребекки Майклсон. ***

Не такой Кетрин Пирс представляла себе квартиру Элайджи, в особенности в Венеции. Однозначно в классическом стиле, с элементами стиля борокко, если в Нью-Йоркской присутствовали элементы арт-деко. Без сомнений ваза с цветущими цветами на кухни, дорогие картины на стенах, эксклюзивный фарфор. Без сомнений Пирс задыхалась от пыли, когда сбрасывала покрывало с дивана, со столика, с картин, весящих на сиенах. Легким движением отряхивала покрывало, пока Элайджа разделывался со своей жертвой, ведь Пирс, уже отбросила труп девушки куда польше от себя и с ней остался только запах. Она насытилась кровью, которая была так нужна ей после изнурительной и утомительной поездки.

Убрать и замести следы – важно, но сейчас Кетрин важнее избавиться от пыли, ведь в каких бы условиях она не находилась, если у нее есть возможность пыль и грязь терпеть не станет.Привыкла к чистоте, ровно также, как и Элайджа Майклсон.

– Дорогой, тебе не кажется, что ты все запустил? Я не могу дышать всей этой дрянью и пылью, – возмущается, скрещивая руки на груди, а капля крови, с ее губ ударяется о пол.

В итоге, Майклсон отбрасывает от себя труп молодой брюнетки, тяжело вздыхает и встает на ноги, желает вытереть белоснежным платком кровь с губ. Капля падает на ткань темной рубашки, пачкая ее.

– Эта квартира моей сестры, Катерина и в оправдание могу сказать, что Ребекка не была в Италии с конца семнадцатого столетия, впрочем, как и вся моя семья, – отвечает Майклсон.

– Я все еще не могу поверить в то, что мы здесь, но, скажи, что изменилось в Венеции? – реплика, которая срывается с ее уст заставляет его улыбнуться. – Если прогулка на гондоле напоминала свадьбу, то сейчас у нас медовый месяц, или что-то вроде того, то я не желаю дышать пылью! – закатывает глаза, подходит к нему бросив покрывало на пыльный пол, прикасается губами к каждому миллиметру его губ, целуя их как будто заживляет все его раны. Она должна залечить его все раны, чтобы он мог защищать ее и не думать о проблемах в семье или смерти младшего брата. Она должна быть рядом и проследить, чтобы он выздоровел, чтобы Элайджа был только ее.

– Так, что изменилось в Венеции?– повторяет она, после того, как с поцелуем слизывает остатки крови на его губах.

– Запах Катерина, – начинает Элайджа сжимая руки на ее бедрах. – Запах стал только хуже.

И Пирс смеется. Смеется, утыкается носом в его рубашку.

– Катерина…

– Что?!…

Только он может так шептать ее имя и только она может так играть с ним. Вошла в азарт игры.

Притяжение. Они магниты, которые оказались в магнитном поле и притягиваются друг к другу.

На одной волне. Пирс ведь не знала, что смотря на его, в ее груди будет так биться сердце. Майклсон ведь не знал, что она окажется той самой женщиной, которая пробудила в нем эмоции, рядом с ней он потерялся во времени. Она ведь не знала, что Элайджа тот, кто заставит ее сожалеть об отказе от любви и настоящих чувств. Она ведь сумела заглушить эти чувства. Заглушить, мириться и жить дальше, при этом не отключая человечность. Просто эгоистичная и жесткая с ледяным сердцем.Он ведь изучил ее по движением, изучил каждым изгиб ее тело, родинки, знает о выступающей венке на ее лбу, когда она злиться. Она ведь заучила наизусть его шаги, только, когда он шепчет ее имя, то она прикрывает глаза. Знает, что он видит не только ее оголенное тело, но и душу. Изучила его. Изучила и понимает, что каким бы монстром, готовым на все ради защиты семьи он не был бы, они заставляет его чувствовать и верить. Зачем той, чья душа сгорела чувствовать и верить в любовь? Она меняется рядом с ним, не вздрагивает от страха и может позволить себе быть слабой, зная, что Элайджа присмотрит за ней. Может позволить себе любить и быть в плену чувств.

Вдыхает его запах смешенный с запахам металлической крови, а он и так знает, что его, тонет в его глазах и дотрагиваясь до его руки, словно вселяет в него уверенность.

Знает все его слабости.

Чувства словно оголяются, а в груди разжигается пламя.

– Я знаю, ты тоже это чувствуешь, Катерина, – вздыхает он. – Чувствуешь нашу связь, наше притяжение. Ты занимаешь каждую мысль в моей голове. И я не могу противостоять этому притяжению.