Текст книги "Три года счастья (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 59 страниц)

Все по кругу : ложь и любовь.

Все по кругу и не легче ли послать любовь к черту?

Не легче ли признать поражение?

========== Глава 38. Любовь уничтожает не хуже, чем вирус, который губит и ослабляет иммунную систему организма. ==========

Я немало, о чем мечтаю.

Ты немного читаешь мысли.

И дышать, и дышать ею.

Буду век.

Ей Любовь имя.

Юта – Имя.

*** Новая Шотландия. 2013 год. ***

Любовь уничтожает не хуже, чем вирус, который губит и ослабляет иммунную систему организма.

Любовь ослабляет организм и сейчас Элайджа Майклсон и Кетрин Пирс слабы.

Может он совершает очередную ошибку? Может его сердце обманывает его и в этот раз.

Разум отказывает и чувства взяли верх.

Они разговаривали до семи утра, потому что привыкшей жить в унисон со временем Элайджа смотрел на стрелки наручных часов.

Они разговаривали до семи утра и Кетрин Пирс впервые встретила рассвет сжимая в руках iPhone.

Недосып не знаком вампирам.

Сегодня пасмурно, ветер, ведь Кетрин выходила во двор.

Сегодня и вправду многое изменилось, если Кетрин Пирс не спала всю ночь. Отреклась от сна и всего ради него.

Глупые сантименты, которым так подвержены люди, и которых так боялась Кетрин.

Сердце ноет на закате, каким бы прекрасным он ни был.

Сердце отпускает. Сердце оживает на рассвете, каким бы ужасным и тусклым он не был из-за сгустившихся серых облаков.

Он мог слышать ее голос, но коснуться ее, мог только в мыслях и снах.

Кетрин обещала ему, что уже сегодня он сможет прикоснуться к ней в реальности.

Ей же нельзя к нему, потому что это опасно. Опасно, ведь за последние несколько часов в ее мозгу отпечаталось, как Элайджа отдает ее Клаусу. Она отчетливо видит улыбку на лице гибрида, а той остается только осознать, что ее предал тот, кому она отдала свое сердце. Ее предали. Ее сломал тот, кто заставил чувствовать. Всё что у неё останется в тот момент : гордость и сумасшедший взгляд. Если Элайджа все это время искал ее, чтобы вернуть ее брату?

Жестоко.

Боится.

Земля уходит из под ног и как будто лично Элайджа навел на нее курок.

У нее паранойя, а в душе твориться непонятное. В душе ураган.

Если она нужна ему только для того, чтобы вернуть брату, ведь Кетрин знает, насколько Элайджа Майклсон чтит семью. Если он искал ее только, чтобы вернуть ее брату?

Что ей делать?

Боится, но она уже вступила в это море и ее занесло.

Обман тянет на дно. Некоторым ошибкам нет прощения.

Если все это просто обман, провал.

Занесло.

Ей остается только верить, потому она прикована к нему. Прикована цепями любви.

Все может измениться в любую секунду.

Она сама может создать : Ад или Рай.

Сонная. Одри спускается с лестницы одетая только в ночную рубашку поверх которой наброшен халат. Зевает, запускает руку в волосы.

– Мне нужно кофе и что-то от головной боли, из аптечки для Шона, – говорит ведьма.

– Я сейчас же уезжаю в Галифакс, мы должны встретиться в порту, – отвечает Пирс разливая напиток по чашкам. – Тебе повезло, что я приготовила кофе.

– Стоп, ты не ложилась спать? – Одри нахмурила брови.

– Вампирам не обязательно спать, дорогуша, – ухмыляется Пирс.

– Ты проговорила с ним до утра, могу заверить тебя, что все серьезно, – кивает, берет в руки чашку. – О чем можно было говорить до семи утра? А говорят, что романтика уже давно мертва.

– Обо всем, – признается Пирс. – Мне нужно ехать Одри. Лекарство я оставляю под твою охрану. Я вернусь…

– Если вернешься, – тяжело вздыхает Одри делая несколько глотков кофе.

– « Если» не бывает, – твердо произносит та.

– Именно, Кетрин, в таких ситуациях если не бывает и тебе повезло, что Леффи хозяйка дома и пригласила тебя, иначе бы ты осталась на улице, – прикусывает губу.

– Я воспользуюсь всеми возможными средствами, но буду счастлива с Элайджей, – смело заявляет Пирс.

– Как я поняла, ты всегда идешь на все, из кожи вол лезешь, но добьешься желаемого, но посмотри на себя, и ты ослабела из-за любви, так же было и со мной, когда я встретила Шона, потому что ты дышишь уже не воздухом, а любовью, ты знаешь, что будет горько и кисло, что будешь гореть в Аду и ты горишь, желаешь уйти, но не можешь сделать этого, потому что прикован к человеку цепями, – продолжает она.

– Другого способа нет и сейчас, я желаю увидеть Элайджу и я увижу его, он мой, я желаю начать все сначала, начать вместе с Элайджей, – крепко сжимает чашку в руках. – Я сейчас пью кофе и уезжаю, а твоя задача сохранить лекарство до моего возвращения иначе…

– Ты обратишь в Ад мою жизнь и жизни тех, кто мне дорог, – закатывает глаза.

Кетрин использует, лжет и манипулирует и добивается своей цели. Одри знает, что лучше Пирс не переходить дорогу и просто сжимает в руках серую бархатную коробочку. Она кивает, выходит на крыльцо и провожает Пирс взглядом, когда та садится в машину. Кетрин просто встала посреди дороги и остановила первую же машину и внушила перепуганному водителю уступить ей автомобиль. Захлопнула дверцу и нажала на педаль газа, а Одри только пожала плечами, когда на нее взглянула перепунаная девушка, у которой между прочем, угнали машину. Ведьма просто поспешила уйти в дом, ведь лишние проблемы ей не к чему и так всего достаточно.

Сейчас она далеко от него, их разделяют километры.

Едет к нему.

Может она и вправду искала любовь по всему миру, искала даже у неба, но Пирс иноверец и плевала на помощь небес.

Искала и нашла, теперь она сжимает руки на руле управления, а ее сердце пережато любовью к нему. Пережато любовью и Элайджи Майклсону и возможно ее услышали, если она нашла любовь, а он нашел дорогу к ее сердцу и заставил чувствовать, но главное, что она открылась ему. Открыться, обнажить свою душу было самым сложным. Он ведь мечтал не о многом, а только найти настоящую любовь и дышать ею.

Сейчас их дороги слились в одну.

Сейчас их пути пересеклись.

Они нашли любовь.

Она дышат ею – век.

Дышат и будут еще дышать век.

***

Машина останавливается в нескольких метров от линии моря. Выбравшись из машины Кетрин бежит к морю.

Бежит по причалу.

Бежит к нему и наплевать на людей, которых она расталкивает, минует стрящий груз корабоей, который поспешили выгрузить на причал.

Мечтает обнять его.

Дышать легкими, на полную.

Города, новые лица, дома или квартиры, убийства, развлечения, которые редко позволял себя Элайджа. Он – первородный, который прожил десять жизней и стоит ему обращать свое внимание на людей. Не смотрел на лица в глаза и спокойно мог отнять любую жизнь. Отнять жизнь, кого пожелает. Он контролировать свой голод, но иногда монстр оказывался на свободе. Тогда он убивал. Тогда он играл с людьми, разрывал их глотки.

Все играют.

Пока не поздно.

Стоит на краю платформы, спрятал руки в карманы брюк, но прежде расстегнул пуговицы своего пиджака. Ветер доносил до него солоноватый запах моря, расстрёпывал уложенные в волосы, рисуя складки, на разглаженном разглаженной рубашке. Хорошо, что сегодня он отказался от галстука, который бы только мешал ему. Ему всё равно на проходящие корабли, на суетящихся прохожих и работников порта. Ему все равно, и тот прикрывает глаза, подставляет лицо потоку ветра. Он учуял ее запах, ведь не зря говорят, что запахи важны и говорят о много.

Запах.

Кетрин чуяла его запах. Запах, который словно манил ее и она бежала минуя коробки с грузом и рабочую технику. Бежала к краю платформы.

Бежала и дышала ею – любовью.

Любовь нельзя привить, любовь не контролируется сознанием, хотя Элайджа Майклсон пытался контролировать это чувства. Контролировать в своем разуме, запереть за черной дверью.

Запер разум, но не сердце.

Дышит глубоко дышит.

Он больше не может отрицать или сопротивляться.

Любовь нельзя отключить щелчком пальцев, по желанию.

Элайджа сдаётся. У него больше нет сил ведь она растопила лед своим огнем. Он сдаётся, смиряется с тем, что желает быть только с этой женщиной. Странно, но после стольких столетий, стольких женщин и романов он готов перетерпеть все, что угодно, даже глотать раскалённую лаву в Аду. Он готов на все, чтобы вновь испытать и чувствовать.

Она скрывает эмоции, чтобы никто не узнал, что она чувствует. Чтобы никто не узнал о том, что с ней происходит.

А что сейчас происходит с Кетрин Пирс?

Не хотела бы она, чтобы кто-то видел, как она плачет.

Пирс наступает на те же грабли, послав к чёрту всю осторожность и заключает его в свои объятья, на глазах слезы, а желание коснуться его губ сильнее желание быть свободной.

Только бы он был рядом.

Наплевать, ведь чувства уже взяло верх.

Прижал к себе, видел слезы на ее глазах, а та запуталась в эмоциях, дрожит, слабеет и затихает в его объятьях. Теперь Элайджа знает, что она отдалась ему и телом и душой, позволила ему видеть ему эту, слабую сторону, что она борется и сказала « Нет» своей темной стороне.

Видит и чувствует насколько она слабая и это пугает и ужасает его. Кетрин Пирс слабая? Невозможно?

Видит и не остановится.

Видит, что та слабая и только он может защитить ее. Он должен сражаться и сделать так, чтобы никто не навредил ей.

Видел и точно знает, что сейчас эмоции взяли верх.

Знает, что эмоции прижали ее к стене.

Знает, что Кетрин Пирс – единственная женщина которая вывела его из равновесия, а он заставил ее вернуться к тому от чего она отреклась – к эмоциям и чувствам. Ее тело больше не подчиняется приказам.

Единственная женщина чей запах его мучает и к которой он желает возвращаться, ждать.

Единственный мужчина с которым она может позволить себе необыкновенную роскошь – чувствовать и быть слабой.

– Я никуда не уйду. Я хочу помочь. – он делает паузу, обдумывая следующие слова, гладит по волосом и легонько касается рукой ее лица . – И я считаю, Катерина, что слезы подчеркивают твою красоту. Чего ты боишься? Что случилось? Расскажи мне?

Пирс всхлипывает, растягивает губы в тонкую улыбку, прикрывает глаза и позволяет ему проникнуть в свой разум, к чёрту послав осторожность. Она должна показать ему, то тревожить ее, то что случилось. Он должен увидеть ее главный страх. Страх, что он может использовать ее, бросить ее прямо к брату и обречь на вечные мучения. Теперь он увидел, как его брат ухмыляется в своей привычной манере, когда Элайджа лично передает ее брату. Вздрогнул, опустил руки на ее талии.

Теперь знает, что ее тревожит.

Кетрин Пирс – женщина с разбитой вдребезги душой.

И Элайджа смог бы собрать эти осколки воедино.

Темноволосый мужчина в идеально выглаженным костюме. Сейчас она в тех руках. Прожигает его взглядом, полным нескрываемой боли, которая в последнее время стала сопровождать ее слишком часто. Поддалась эмоциям и может ненавидеть только себя за это. Но она поступает так, потому что верит ему. Верит, хотя думает, что, возможно все разрушила.

Элайджа Майклсон – первородный со своими демонами в голове.

И Кетрин удалось их победить.

И Кетрин их контролирует.

Он слушает ее ласкающих слух голос, рассказывающий об очередной причине, почему все привело к такому исходу. Почему они не могли быть вместе столько времени, почему любовь причиняла только боль, почему ему не везло в любви, как изменился мир. Он слушал ее, ведь они говорили всю ночь, до утра. Только к ее голосу он прислушивался, только она могла успокоить его, только она могла сдержать его внутреннего монстра. Видимо эта женщина крепко врослась, пустила корни в его сердце.

Кетрин Пирс – женщина с ранеными, кровоточащим сердцем.

И Майклсону выпала возможность ее излечить.

Он еле сдерживая себя, чтобы не закричать и не сорвать голос, ведь то, что так давит на грудную клетку, определенно хочет уничтожить его, убить, в конце концов. Но Майклсон прекрасно понимает, что это чувство вины, которое растет, после того, как он увидел то, что тревожит ее. Увидел, что она считает его предателем любви. И все это время он ведь считал, что она лжет, использует как средство выживания. Оказывает, у них даже схожий страх предательства. Элайджа не предаст. Только не эту женщину. Да, он может оставить ее, если так нужно во благо семьи. Он откажется от любимой женщины, если так будет нужно семье. Но она значила и значит до сих пор гораздо больше, чем Майклсон мог себе представляет. Она сдерживает его боль и любовь. И да, при каждой встрече с ней в животе не было этих бабочек, которые описывают влюбленные люди, просто где-то внутри все оживало. Она заставляла его жить. Она заставляла его ощущать : запах кофе или еды, ветер, который дует ему в лицо, а ее касание вызывают волну мурашек. Она что-то значит для него. Особенная женщина в его судьбе, если для него в его разуме есть особое место, если он скрывает ее за черной дверью.

– Твои страхи беспочвенны, моя Катерина, потому что я никогда так не поступлю, – заглядывает в глаза, стирает слезу со щеки. – Я понимаю и ты имеешь права высказать все, что скопилось на душе. Говори…

– В последнее время я сама не знаю, что делаю, Элайджа, но если Кол был прав и этот бессмертный Сайлас опасен? – коснулась рукой груди, отступила от него.

– В истрии еще не было ни одного, кого бы не могла убить моя семья, – довольно ухмыляется Майклсон, не боится взять ее лицо в свои руки и знает, что она только его. – Лекарство у тебя, верно?

– Спрашиваешь у той, которая всегда получает желаемое, Элайджа, – на ее лице проскальзывает ухмылка. – Оно в надежных руках Элайджа. Я заберу его, как только мы направимся в Мистик Фоллс, чтобы поговорить с Клаусом о моей свободе.

– Я же дал тебе слова, что поговорю с ним, вот только Никлаус предпочитает игнорировать мои звонки, как и сестра, так что встретимся с ними мы по приезду в Мистик Фоллс, – уверенно произносит Майклсон. – Тебе не нужно бояться. Что произошло на острове? Кто умер?

– Жертвы всегда есть, Элайджа, а я просто схватила лекарство из окаменевших рук Сайласа и исчезла, правду, только сперва потрепала хорошее личико Елены, я же обещала тебе, что буду осторожна, – говорит Пирс опуская свои руки на его талию.

– Ты не была бы собой, если бы упустила такую возможность, а сейчас идем домой, – придерживает за талию.

– Елена имеет все то, чего у меня нет. Я желаю иметь все то, что есть у Елены. Я желаю быть счастливой. Домой? Элайджа у нас нет места, которое мы можем называть домом, пока за мной не следят, мы можем наслаждаться свободой,– кладет голову на его плечо.

– Свободой? – взглянул на нее, приподнял бровь.

– Я отреклась ради всего ради тебя, – шепчет на ухо.

– Все на двоих, – шепотом отвечает он. – В тебе есть одна особенность, которая всегда заворажива меня.

– И что во мне особенного? – интерисуется брюнетка крепче прижимается к ему.

– Твоя способность завладеть не только постелью, но и разумом мужчины, – говорит первородный.

– Значит я не ошиблась, Элайджа. Здесь так красиво, – завороженно произнесла Пирс, разглядывая корабли и водную гладь, она не отводила от них взгляда, почти не дыша.

– Ты сумела отвлкчь меня от переживаний, – раздался невозмутимый голос Элайджи. – Тебе лучше? Помни, что я разделю с тобой и твои страдания.

– Ты рядом, не нужно бежать и мне уже лучше, – проговорила, не отводя взгляда от него.

Страдания на двоих.

Кетрин Пирс – его головная боль, вирус, который ослабляет его.

Не легко ей было отречься от свободы, но рядом с ним она просто забыла о таком слове, как свобода. Забыла, потому что важно, что она чувствует себя свободной рядом с ним.

Его день начался с кофе, телефонного разговора, прогулки в порту, пролитой крови, ведь Кетрин все еще чует запах третьей положительной. Жертва все еще с ним.

Она любит разрушать. А он строить заново, как будто зависит от нее. Ради него она готова броситься с высот, которые раньше пугали. Не боится. Загадка, которую ему не разгадать. Буквально все его внимание приковано к ней и она обезоруживает своим присутствием.

Она обещала приехать к нему и приехала. Ее красота слишком опасна для окружающих не только потому, что ты не сможешь оторвать от нее свой взгляд, а потому, она может и убить, если того ей будет угодно.

Если бы кто-то сказал Кетрин, что она пойдет против собственной натуры, отречется от свободы и позволит себе непозволительную роскошь – любить.

Элайджа Майклсон – ее смертельная болезнь.

Она всегда знала его семью и ненавидела. Ненавидела гораздо больше, чем Элайджа мог подумать. Ненавидела, но только не его, ведь только рядом с ним жизнь приобретала хоть какой-то смысл, с ним все было не так, как с остальными, с ним нет печалей. С ним ей не нужно убивать ради выживания. Он оберегал ее от назойливых врагов.

Элайджа был не похож на тех остальных с кеми ей нужно было быть ради выгоды или выживания.

Кетрин не была похожа на других, ведь ее не нужно защищать от гнева Никлауса, ведь тот не сможет убить ее, потому что выживание и свобода для нее на первом месте. Она предаст сбежит, но никому не позволить себя убить. О Кетрин не нужно было беспокоится о том, что ей навредят, ведь Пирс и сама могла за себя постоять, могла расправиться со своими врагами сама. Но о ней нужно заботится и защищать, даже, если она будет противится.

Но они сейчас в той трепетной реальности, когда Элайджа может коснуться ее, обнять и его слова развеят все ее страхи. Сейчас они просто идут по порту и наблюдают за кораблями.

И это все, что у них остается : соленый запах моря, ветер в лицо, слезы и тайная любовь и надежда на будущее, в котором они будут вместе. Будущее, в котором не будет воин, лжи и предательства. Будущее, а котором они будут дышать любовью и обретут утраченное счастье.

*** Нью-Йорк. 2013 год. ***

Ее место за барной стойкой и кто спит в час ночи в Нью-Йорке.

Ее семья мертва, она сплошной клубок нервов.

Не просто клубок нервов, но она желает, чтобы Кетрин Пирс страдала. Она ведь поклялась ей предоставить информацию о ее семье, а узнала, что они мертвы. Хейли Маршалл мечтала только воссоединиться с семьей. Семья мертва. Лучшей друг Тайлер Локвуд – обречен.

Люди сами губят свою жизнь.

Люди всегда ищут виновного, чтобы понять, как это могло произойти.

Как Хейли Маршалл дошла до такого?

Не способна любить.

Кетрин Пирс никого не любит и только пользуется людьми.

Многое, что происходит наводит волчицу на то, что Кетрин Пирс опасна, ведь она убьет любого, кто посмеет перейти ей дорогу. У Кетрин есть доверенные люди, те, кто готов умереть за нее.

Нервы на пределе.

Дерзская и у нее есть когти, которые она выпустит, если будет нужно.

Сейчас она желает разорвать глотку Кетрин, расцарапать ее лицо, убить ее.

Убить Кетрин и на этом все : финал, конец игры.

Хейли могла бы плакать, но она сильная и просто выпивает очередной бокал бурбона в одном из баров Нью-Йорка, где работала одна из знакомых волчиц – Вианн. Ей не повезло, как и Хейли. Если Маршалл убила будучи пьяной, то Вианн активировала ген оборотня, когда завязалась драка в баре. Вианн – эффектная, худощавая, короткостриженная блондинка ростом метор шестьдесят семь с серыми глазами. Возможно, она и не заслужила такой судьбы и проклятия, но уже ничего не изменить и она только недавно пережила страх обращение в оборотня. Рядом с ней был друг, который потом променял ее, отвернулся. Вианн не в силах была простить, да и возненавидеть не смогла, потому что полюбила. Глупое сердце,которое полюбило.

– Уил – вампир, который держал бар в семедесятых, добывал документы для вампиров, помогал скрываться, – голос Вианн пульсирует в висках.

– Не может быть, чтобы у скчки не было слабого места, – сжимает руки в кулаки.

– Кетрин не котенок, а хищница, – блондинка улыбается клиенту, а после обрачивается к Хейли. – Тот вампир не выдаст ее. Такие, как Кетрин,,надежно прячут свои слабости, никогда не выставляют их напоказ или отказываются от всего, ради собственной выгоды.

– Мейсон и вправду бросил тебя, ради нее? Я отказывают верить в это, – упивается локтями в стойку, приподнимается, чтобы услышать ответ.

– Он уже тогда был с ней, Хейли, и не смотрел ни на одну другую женщину,как на нее. Она управляла его разумом, словно это не тот Мейсон Локвуд, которого я знала все эти годы, не тот, кто всегда поддерживал и выслушавал, еще я слышала, что наши были против того, чтобы он приводил ее, но Мейсон слушал только ее, – твечает та.

– Я убью ее и покончу с этим, – тянется за бутылкой, которую удерживает блоднинка, отрицательно кивает головой.

– Удачи, но скорее она покончит с тобой, – словно выносит вердикт или приговор. – Обещай мне не напиваться и не совершать глупостей, подруга. С нас уже хватило глупостей. Это глупо попытаться убить саму Кетрин Пирс. Один из тех, кто помогал ей мертв. Его труп нашли в мусорном баке, а сердце валялось рядом. Нет гарантии, что это не сделала сама Кетрин. Она убирает с дороги ненужных людей. Тебя тоже может убрать.

– Я заставлю ее страдать, вырву внутренности, узнаю о ее слабостях и использую против ее, – перечисляет Маршалл выпивая янтарную жидкость, которая обжигает горло. – На сегодня с меня хватит и вправду хватит. Завтра меня ожилает похмелье.

– Будь осторожна и уйдем мы вместе, потому что я глаз с тебе не спущу, – ее взгляд суровый, скорее осудительный, ведь она обеспокоена состоянием брюнетки.

========== Глава 39. Страх. ==========

Мы играем с тобой в прятки и я вхожу в азарт.

Утопаю без остатка, тону в твоих глаза-ах.

Давай молчать лишь об этом.

Не раскрывая секретов.

Изучи меня по легким движениям.

Попадаю в твое притяжение.

Изучи меня по легким движениям.

Понимаем, что хотим продолжения.

Елена Темникова – Движения.

“ Ты будешь помнить меня, и это твоё проклятье”.

–1939

*** Новая Шотландия. Галифакс. 2013 год. ***

Кетрин Пирс должна ненавидеть всю его семью.

Кетрин Пирс должна подчинить свое сердце разуму и знать, что может ошибиться. Должна знать, что совершает ошибку. Должна знать, что даже в расчетах можно допустить ошибку.

Ей вообще-то плевать, потому что Элайджа Майклсон ее последняя надежда.

Ей наплевать, что сделает Клаус и как Элайджа поступит с лекарством, главное только свобода и то, что останется с ней до конца. Главное, что она поверила и Элайджа Майклсон – ее единственный шанс заполучить все то, что она желала больше всего – защита, любовь, верность, преданность. Главное, чтобы он шептал ее имя.

Она недостойна быть любимой.

Он считает иначе и считает, что она все должна оставить все в прошлом и верить в будущее рядом с ним.

Он не должен верить лживой и эгоистичной шлюхе Кетрин Пирс. Мог бы просто воспользоваться, она ведь предлагала. Предлагала себя, когда появилась в одном нижнем белье, в гостиной его квартиры.

Не смог.

Ему было важнее узнать что она чувствует в реальности. Реальные чувства важнее ночного увлечения.

Ему было плевать до того момента, когда она бесшумно появляется на пороге его квартиры с легкой улыбкой, а волосы заплетены в две маленькие косички.

А потом, ночью, он задыхался – от ярости, заплесневевшей тоски и одиночества, того, что желание полюбить ее может погубить его. Любовь губит.

Не переставал думать о ней.

Вкладывал очередную дозу : « Все в порядке», « Семья превыше всего» в собственные мысли, когда лежал ночью без сна, сверля взглядом до безобразия белый потолок.

Как возможно молчать, если желаешь сказать, что все еще любишь? Любишь пропащую, лгущую женщину и желаешь посвятить всю свою жизнь спасая ее.

Элайджа – совсем не изменился, поправляет запонки, смотрит на неё, когда она впервые увидела его в Бруклине, с мягкой улыбкой, но взгляд суровый, ведь изменилась она. Она больше не хотела любить и чувствовать то, что чувствовала. Желает сама управлять своей судьбой.

У розы три дня, прежде, чем опадут прекрасные лепестки и она увянет. У Майклсонов век за тысячелетие. Сколько же эта семья ходит по земле?

Кетрин – роза, которая рано или поздно увянет, если ее не защищать. Увянет, даже ее ты не сможешь защитишь.

Увянет, чтобы возродиться.

Элайджа должен защитить ее.

Словно кинолентой в памяти проносятся долгие разговоры, первая встреча после стольких столетий, изящная темно-алую розу, Рождество и то, что сбегая она все равно она возвращается.

Дальше. Привязанность дикая, обоюдная, когда прирастаешь душой, пускаешь корни глубоко в сердце , когда каждое утро –желаешь быть только с ним и каждая улыбка – ему одному.

Элайджа смотрит, как тихо, почти неподвижно спит Кетрин в его постели. Сколько раз он просыпался один, когда Кетрин тихо ускальзывала на рассвете – сбегала, потому что привыкла к этому.

Элайджа думает, что ни разу еще не видел, как она спит. Сейчас – неподвижно и тихо. А потому он придвигается близко-близко, чтобы услышать дыхание, ощутить на своем лице.

Осторожно, почти невесомо, – ладонью по волосам, пропуская темные прядки сквозь пальцы. Дышать. Просто смотреть и дышать. Вдохнуть полной грудью ее терпкий запах.

“Я же думал, что потерял тебя, понимаешь? Думал, что невозможно быть счастливым и ты вновь сбежишь, а ты, как и я сдалась. Сдалась в плен любви. “

Пирс вздыхает чуть громче и чуть поворачивается, устраиваясь удобнее щекой на подушке. Он поправляет сползшее с его плеча одеяло.

“Ты здесь. Ты здесь, ты со мной. Ты мучаешь меня. Ты роза, чьи шипы ранят и я готов поранится, пролить кровь ради этой любви. “

У него события вчерашнего вечера перемешались в голове, будто скиданные в коробку пазлы, и в памяти остался лишь неподвижный, не верящий взгляд Кетрин и ее холодная кожа под пальцами, и сердце, колотящееся под несколькими слоями одежды. Она боится, а он слышал, как бьется ее сердце. Колотящееся так громко, что уши почти заложило. Страх, что отпустил моментально – в тот самый миг, как Элайджа шагнул вперед и взял ее ладонь в свою. Ведь он был прав и в истории не было того, кому семья Майклсонов не принесла конец, не смогла убить. Страх, что держал так крепко, ядом просочился под кожу, страх смерти, вдох драл горло изнутри колючей проволокой, этот страх разжал ледяные пальцы и шагнул назад, как только Элайджа согрел ее ладонь.

Все прошло. Все прошло, когда Майклсон обнял ладонями бледное измученное лицо, тогда в порту, и шепнул прямо в губы: “Ты не одна”. Когда длинные ресницы дрогнули, опускаясь, когда она задержала дыхание, будто прислушиваясь к чему-то внутри. Пришло время ей слушать сердце.

Словно пытаясь отличить реальность ото сна. А он уже тогда понял – просто не отпустит больше никуда и никогда. Никогда.

“Я устала терять, я устала плакать, я устала думать, что это конец” – твердо решила Кетрин.

Еще раз пальцами – по щеке. Осторожно, чтобы не разбудить.

Ритм дыхания меняется, и Элайджа понимает, что она проснулась – за секунду до того, как Кетрин открывает глаза.

Плечи чуть расслабляются, когда Элайджа тянется, чтобы тронуть губами висок. Или это непроизнесенное: “Я буду рядом. Я буду рядом, потому что тебе нужен кто-то рядом. Тот, кто будет рядом и тебе больше не нужно бежать от счастье. Я разочаровался в любви, а ты доказала обратное. Ты удивила меня. “

Потому что это и есть то, что называют любовью. Потому что это и есть то, что чувствует он к ней.

Элайджа переплетает их пальцы, утыкается носом в шею.

Что плохого в том, чтобы проснуться в объятьях любимой женщины. Встреть рассвет, так как желал. Встретить рассвет наблюдая за той, которую ты любишь. Уснуть и проснуться в одной постели.

Шторы на окне зеленые или, скорее, с зеленым отливом. Постельное белье шелковое – зеленое. Щурится от лучей солнца.

– Уже рассвело, – на ее лице улыбка, проводит своим тонким пальчиком по скуле его лица. – Мне пора вставать и заварить для нас кофе, завтрак. Боже, Элайджа Майклсон ты понимаешь, что ты единственный мужчина для которого я готовила завтрак. Знаешь, обычно готовили для меня. Ради тебя я готова на любое безумства.

– Нет, останься, Катерина, потому что я не знаю, когда смогу встретить рассвет именно так, в объятьях любимой женщины, – прикрывает глаза, сжимает руку и желает поцеловать, но Пирс вырывает свою руку, усаживается на его сверху и смотрит прямо в глаза.

– Скоро каждое утро будет таким, мы будем просыпаться в объятьях друг друга каждый день, в нашем доме, где нас никто не потревожит и наше счастье так близко, но иногда я боюсь, я желаю верить в лучшее, но похоже судьба решила, что я не достойна быть любимой, она вечно шутит надо мной, и ты веришь мне, а это главное, – пытается улыбнуться. – В этот раз все получится. Самым сложным было заполучить то, что твой брат примет в качестве дара. Столько столетий я желала ему смерти, искала оружие, способ убить его или откупиться. Теперь все получится, но я боюсь, что ты оставишь меня, как только тебя позовёт Клаус, как только ему нужна будет помощь.

– Тебе не нужно думать о моих колебаниях в прошлом, но он мой брат и ради семьи, помощи ему я готов отречься от всего, даже от любимой женщины, но не тревожься, Катерина, – убеждает ее Майклсон, а его ладони опускаются на ее бедра. – Ты будешь рядом со мной.

– Тогда скажи, – требует глядя ему в глаза.

– Я люблю тебя, Катерина, – ему ведь главное видеть улыбку на ее лице ведь именно после этих слов Пирс прильнула к его губам оставляя на них поцелуй.

Наверное, где-то в мире есть такие же как Элайджа и Кетрин, которые лежат точно так же, понимая, что не смогут вдали друг от друга. Скорее всего, один из них не спал целую ночь, любуясь ею. Просто любовался. А она измучена так сильно, что не помнит, как уснула. Они лежат так, не имея ни сил, ни желания отстранится друг от друга.

Дальше. Привязанность.

Дальше. Возможно, Кетрин и понимает, что совершает большую ошибку впуская любовь в свою жизнь, впуска его, ведь легче было бы вышвырнуть его и закрыть свое сердце, но она не может, потому что он пробудил в ней чувства.

*** Новый Орлеан. 2013 год. ***

Джейн-Энн Деверо прожила достаточно, чтобы не заметить, как изменилась ее сестра. Не понять того, что Софи в отчаяние. Она видела, как день изо дня гас огонек в глазах сестры. Софи молчала, забросила дела бара свалив все на Камиллу, а сегодня отказалась от еды и даже набросилась на сестру, когда та появилась на кухне с прозрачной банкой наполненной травами. Подавлена и знает, что виновата.

Что происходит?

Может происходит? Она ведь чувствует, что ее сестре плохо и она потеряла надежду.

Все рушится.

Цепенеет, когда сестра выхватывает банку из ее рук.

– Софи, это всего лишь липа для чая, для тебя, – отвечает ведьма.

– Я волновалась за тебя, правила Марселя, – выдыхает с облегчением. – Я кое с кем заключила сделку и если все получится, то больше не будет Марселя.

– А я уже поверила в то, что ты в депрессии из-за парня или наркотики, так что хорошо, что я ошиблась, – улыбается она. – Теперь я понимаю, почему ты так переживаешь. Что за план?

– Кетрин сказала только, что ведьма должна будет умереть, а я нужна живой, но в Новом Орлеане не так уж и много ведьм, которые готовы умереть, – тихо произносит Деверо. – Если это поможет вернуть Моник. Привести в город первородных – единственный шанс.