Текст книги "Три года счастья (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 59 страниц)

Поставила любовь выше всего.

Нажать на тормоз, а не на газ.

*** Мистик Фоллс. 2013 год. Дом Гилбертов. ***

Он ведь чувствовала, что все именно так и закончится. Говорят, что люди чувствуют свою смерть, тревогу, которая разбегается по телу и внутри, какой-то голос шепчет : « Опасно. Спасайся. Ты можешь умереть. » Голос , к которому Коул Майклсон почему-то не прислушивался. Не слушал или не желал прислушиваться.

Им просто нужно было задержать его и Елена, всего лишь заговаривала его разговорами, предложила выпить. Все, чтобы спасти своего брата. Елена Гилберт готова на все, чтобы спасти Джереми, и даже, предложила план по убийству Коула.

– Да, но почему Сайлас? Почему ты так его боишься?

– Говорят, что если, Сайлас воскреснет, он устроит Ад на Земле, а я люблю Землю такой, какая она есть.

– Прямо по-библейски.

– Еще одна проблема современных людей : « Они потеряли веру, и поэтому уже не знают, кого бояться. »

И зачем он только взял в руки семейную фотографию Гилбертов. Это уж точно было лишний для Коула Майклсона. Лишним, потому что Джереми и Елена – семья, которая сражается друз за друга. Елена пойдет на все, чтобы защитить своего брата, а Кол всегда был лишним в семье, его закалывали, ранили, а потом возвращали. Он всегда был лишним. Вечно лишний. Его семья не прислушивается к нему даже, когда миру грозит реальная опасность. Не прислушиваются, отвергают его.

Отверженный.

Ребекка желает быть человеком и любимой.

Никлаус желает уничтожить оружие.

Элайджа, где-то за тысячи километров отсюда, думает о своей собственной жизни и ему противны все эти семейные стычки.

Отверженный.

Семье наплевать на него, и все, что они могли дать его – это любовь, заботу и внимания. Это самый ценный дар, который могли дать ему члены его семьи. Могли, но не дали.

Сложно.

Он настроен ,убить Джереми Гилберта и плевать на все. Он убивал множество раз, сбился со счета, убьет и сейчас. Убьет мальчишку-охотника и весь этот ужас прекратиться.

Убрать проблему гораздо легче, чем быть ей.

Кол Майклсон всегда был проблемой для своей семьи. Проблемой, которую легче было устранить.

Убьет и все это завершиться, ведьмы успокоятся, о лекарстве позабудут и Мир, который он любит останется прежнем миром : с вечеринками, выпивкой и девушками, славными убийствами.

Все вернется на круги своя.

Но, прежде, чем расправиться с мальчишкой Кол звонит своему брату Никлаусу,который е раз закалывал его, заставлял гнить в гробу, порой столетиями. Звонит, потому что зол и желает высказать ему все, что думает. Клаус должен знать, что его брата могут убить. Должен знать, что то убьет, ослушается его и плевать на последствия.

– Неужели это наш веселый маньяк-убийца.

– Ты знал, что твоя драгоценная бывшая еда и ее брат пытаются убить меня?

– Что?

– Не притворяйся, что ты с ними не за одно. Твоя одержимость лекарсвом перевешивает любые родственные узы в твоей жизни.

– Не понимаю, о чем ты говоришь?

– Я оторву Джемери руку, убью Елену, ради забавы и приду за тобой.

Придет. Он обязательно придет за ним и отомстит за всю боль или тьму, в которой он был все это время.

Время.

Прижимая Деймона Сальваторе, к стене, Клаус Майклсон еще не знает, что это был последний разговор с его младшим братом, не знает, что не успеет. Не знает, что его брат покинет этот мир, обозленным, думая, что Клаусу наплевать на него.

Наплевать. Может Никлаусу Майклсону и вправду наплевать?

Наплевать. Он еще не знает, что не успеет, но почему желает, чтобы время остановилось. Желает закрыть свои глаза, чтобы время остановилось.

Чувствует. Неужели Никлаус Майклсон что-то чувствует? Нет, он ведь прожил

Остановить каждую секунду.

Время не остановить.

Времени не осталось.

Не знает, что не скажет : «Прощай», и это будет преследовать его до конца существования. Преследовать каждый день, даже во снах.

Не знает, что не успеет.

Не знает, но чувствует. Даже Клаус Майклсон чувствует то, что сжимает грудную клетку, так сильно ,что не вздохнуть. Даже Клаус Майклсон чувствует тяжесть, которая тянет его вниз. Тяжесть, которую он не сбросит со своих плеч, до конца своего жалкого существования.

Клаус Майклсон что-то чувствует, но пережив столько ударов судьбы, ударов в самое сердце первородный гибрид списывает все на обычную тревогу. Встревожен и желает, чтобы время остановилась, чтобы стрелка на секундных часах остановилась. Тревогу, которая редко посещала его.

Тревога сменяется спокойствием, ведь благодаря своей силе у него уходит несколько минут, чтобы оказаться у порога дома Гилбеертов.

Удар в самое сердце, вот только колом из белого дуба.

Удар не сравнимый не с какими другими.

Удар, боль, пламя, – последнее, что помнит Кол Майклсон.

Невыносимая боль. Боль, которая может сравниться только с предательствам семьи, а ведь Кол Майклсон, в последние секунды своей жизни, когда сгорал заживо, вскрикнул и его тело упало на пол кухни дома Гилбертов думал, что семья отреклась от него в очередной раз. Думал, что всем наплевать и Клаус не пришел, не обратил внимание, а ведь это так нужно было его младшему брату.

Клаус обратит внимание только тогда, когда окажется на пороге дома Гилбертов и увидит сгорающее дотла тело брата.

Он увидит пламя и испуганный взгляд Елены, которая обернула голову в его сторону.

Не наплевать.

Не успел.

Он опоздал и застыл в пороге, зная, что не может войти и не может помочь своему брату.

Он опоздал и увидел пламя, увидел, как заживо сгорает его брат, словно на себе ощутил всю ту боль, которую может принести кол из белого дуба, а в реальности еще большую боль его младшему брату. Приоткрыл рот, глаза наполнились слезами – сейчас он так выглядит внешне, а внутри? Что чувствует Никлаус Майклсон внутри? Что чувствует зная, что никогда не увидит своего младшего брата.

Никогда.

Клаус Майклсон ощущает, как с его глаз капают слезы и сейчас даже он не в силах контролировать эти эмоции. Не в силах попытаться разжать сердце, которое словно сдавили в тиски, и наверное, было проще проломить грудную клетку и вырвать свое сердце. Все равно от него се равно от него е была толку все эти столетия. Все равно он опоздал.

Никогда.

Клаус Майклсон никогда не освободиться от этих тисков и его будет терзать то, что он не успел, что его младший брат ушел озлобленным на него, да и весь мир. Его брат уже никогда не узнает, что ему не наплевать и он пришел. Пришел и чувствовал опасность.

Никогда не освободиться от тисков и этой боли.

Лучше бы он оказался на его месте, ведь было бы не так противно. Противно осознавать, что ты не успел и тело твоего брата обращается в пепел. Противно осознавать, что ты не остановил это и твой брат мертв.

Муторно.

Ненавидит.

Желает скулить, выть, содрать с себя кожу. Выть, ведь Клаус Майклсон – одинокий волк. Одинокий волк, которого ранели в самое сердце и теперь он может, свернуться клубком, пождать под себя ноги или лапы, если тот трансформируется, отвернуться от всего мира и рыдать. Рыдать и проклинать только себя.

Часы остановились.

Слезы.

Он ранен в самое сердце и сейчас может упасть или собраться с последними силами и отомстить. Отомстить, даже если это будет, что он сделает.

Лучше бы он не видел этого.

Лучше бы он не видел, тогда было легче и проще.

Не верит своим глазам.

Не верит в то, что его брат мертв.

Отомстит.

– Что вы наделали?

– У нас не было выбора. Он пытался отрезать Джереми руку.

– Врешь. Он бы никогда не вошел внутрь, если бы ты не устроила ему ловушку.

– Ты же сказал, что хочешь убить его?!

Ложь, потому что выбор и выход есть всегда, только все зависит он нас самих.

Клаус бы нашел способ усмирить своего младшего брата. Просто, заставил бы страдать. Страдать своими методами, заколол бы, иссушил, заточил, но не убил. Ведь убийства для Майклсонов нечто иное, не то, что в понятии обычных людей. Убийства смерть,насилие – все это Майклсоны понимают иначе. Иначе, ведь семья существует на Земле тысячу лет, они и чувствуют по-другому или вообще не чувствуют. Все зависит только от них.

Чувствует.

На глазах слезы.

Он бы просто заставил Кола страдать. Пережить мучительные страдания, но умереть ему он бы не позволил. Никогда бы не позволил, ведь они одна семья. Кол тоже Майклсон.

– Я бы просто заставил его страдать, по-своему!

Кричит, срывает голос, жестикулирует. Он кричит так, Елена отшатывается. Они убили его брата – Клаус умерен в этом на тысячу процентов, как и том, что отомстит, том, что Гилберты ведь тоже семья, а семья сражается друг за друга. Вот и Елена сражалась за своего брата.

Осматривается, поднимает голову вверх и Клаус точно знает, что сделает, точно знает, что раненый волк еще не убит. Он отомстит по-своему.

– Я сожгу этот дом дотла, а когда вы попытаетесь сбежать, я убью вас обоих, не моргнув глазом.

Так он и поступит, ведь он ранен, жесток, черств и не знает пощады. Только не тогда, когда его ранили в самое сердце и заставили чувствовать.

Чувствовать гнев и злобу.

– Убьешь нас и никогда не найдешь лекарство.

Убьет, потому что только сейчас осознал, что ему наплевать. Наплевать на личные амбиции, гибридов, лекарство. Наплевать, потому что его брат мертв и осознав это у его словно земля уходит, из под ног. Осознал, что больше никогда не увидит

Кола.

Никогда.

Он не может вспомнить, но пытается.

Пытается вспомнить, хоть один момент, проведенный с братом, а в голове только то, что его брат мертв и тот никогда его не увидит, что это будет преследовать его вечно.

Вечность.

Его будет преследовать то, что он поставил себя выше семьи, не прислушался к Колу, теперь раскаивается, но уже слишком поздно.

Поздно, потому что время вышло.

Истекло.

Остались только слезы, боль и гнев, хотя тот прекрасно держатся, ухмыляется, разводит руками.

– Ты вправду думаешь, что мне нужны, чертовы гибриды? Мне нужно лекарство, чтобы уничтожить его! Выкопай вы его и я убил бы вас, а сейчас, я буду смотреть, как вы горите.

Боль. Упал на дощатый пол. Боль такая реальная и ощутимая, его кости ломаются. Раз за разом.

Хруст костей и сейчас он может позволить себе показать все то, что чувствовал все это время.

Позволить реальной боли смешаться с тем, что он чувствовала внутри. Позволить эмоциям взять верх и орать. Орать, чтобы этот отчаянный крик был слышан на всю округу.

Конечно же Бонни пришла им на помощь, ведь она их подруга, они сражаются друга за друга.

Он равнодушен и хладнокровен, не проронил ни одной слезинки, не испытвал бы никаких чувств, если бы не видел, но Клаус Майклсон видел и желает разорвать их всех. Разорвать на куски и разбросать по всему городу.

– Пригласи его. Давай!

Боль.Его никто не должен был видеть слабым.

Боль которая копилась в нем, просто смешалась и нашла выход. Выход в отчаянном, зверином крике.

– Входи.

Теперь он может отомстить, бороться даже несмотря на сдерживающее заклинание ведьмы. Его ничто не остановит в этом мире. Ничто и никто.

Елена ведь до последнего верила, что ее брат не впустит его, а тот доверяет Бонни. Доверяет ей, и все, что может сделать Елена – схватить брата и оттащить его в гостиную.

Клаус привык видеть страх в глазах его врагов страх и сейчас он видит этот страх в глазах Елены, но в глазах Бонни он видит смелость.

– В гостиную! Быстро!

Рычит, пытается угнаться за ними, как только ощущает свободу. Догнать убийц своего брата и наслаждаться страхов в их глазах, когда он убьет их. Клаус Майклсон насладиться страхов в их глазах и тогда, зрительный контакт будет важен.

Остановился. Он видит Елену, Джереми, который схватил оружие, способное убить его и готов защищать свою сестру.

Остановился, осознавая, что его сдерживает заклинание Бонни.

Зол. Опустошен. Оскалился, бьет кулаком о невидимый сдерживающей барьер.

Страдает. Рычит, сжимает кулаки.

В гневе Никлауса Майклсона невозможно сдержать, но знают это лишь его враги, несчастные, с которыми он расправлялся и члены его семьи. Бонни смогла сдержать его. Смогла остановить его, но не его гнев. Смогла и даже нашла в себе силы посмотреть ему в глаза. Бонни ведь храбрая и всегда смотрит в глаза.

– Ведьма, со мной так нельзя.

– Ты даже не представляешь на что, я сейчас способна.

Она смелая и скажет все в лицо, и Клаус уважал смелых. Уважал и тоже посмотрел ей в глаза. Посмотрел, словно они на равных. Сейчас они на равных, но не в будущем. В будущем, в котором он сотрет их с лица Земли и это Клаус Майклсон обещает. Обещаетведь все его враги мертвы, в особенности те, кто принес смерть его семье.

– Я буду охотиться за вами, пока вы не сдохните! Слышите меня! Слышите!

Они слышат и сейчас могут уйти от его гнева. Сбежать, потому что у них есть время.

Сейчас он зол, выпускает свой гнев с помощью криков и ударов в невидимую стену. Сейчас именно они разрушили его семью.Они, а не Клаус Майклсон. А может, все это сделал он? Он разрушил семью не доверяя своему брату? Он убил его и чувства вины не оставит его до конца его существования.

Сейчас его оставили в одиночестве, их удалось уйти, но позже, Никлаус Майклсон настигнет их. Гнев Никлауса Майклсона обязательно настигнет их.

Часы остановились.

========== Глава 27. Кто может сдержать монстра? ==========

*** Рим, Италия. 2013 год. Квартира Кетрин Пирс. ***

Единственная женщина, которая может сдержать в нем монстра.

Единственный не эгоистичный поступок Кетрин Пирс появиться на пороге квартиры, бросить рюкзак и заключить его в свои объятья. Крепко сжимать его в своих объятьях, только, чтобы он знал, что она здесь и переживет с ним этот тяжелый и ужасный момент.

Она здесь, рядом. Если бы она оставила его, то сожалела бы вечность. Всю свою оставшуюся вечность.

– Что ты здесь делаешь, Катерина?

– Я здесь ради тебя, Элайджа. Мой информатор сообщил, о смерти твоего брата Кола.

– Никлаус наказал его с помощью клинка?

– Нет. Твой брат м-е-р-т-в… Его у-б-и-л-и с помощью белого дуба.

– И поэтому ты вернулась… А как же лекарство? Свобода?

– Все может лететь к чертям, Элайджа. К черту лекарство!

Смерть – это легко. Жизнь намного сложнее. Жить, зная, что ты ничего не сделал, чтобы остановить тьму и смерть.

Ничего.

Самые опасные демоны живут в наших сердцах…

В его сердце живет демон, и Кетрин точно знает это. Знает о монстре, которого он скрывает.

Ведь дело-то не во тьме. Тебя возбуждает её содержание. Отблески разума наполняют темноту особенной материей: личные переживания, желания, суждения, ожидания. Там всё складно и логично, пахнет гарденией и не таит вреда. Каждая мелочь на месте, люди живы, а легкие чисты.

Потому что кому-то всегда темно.

Тьма внутри его.

Кетрин же знает это и видит, как меняется его лицо.Лицо монстра: красные глаза, набухшие под глазами венки.

Опасен.

Что он испытывает сейчас? Что испытывает узнав о смерти брата? Что он чувствует, но не показывает? Она видит в нем монстра. Сейчас Элайджа желает разгромить всю квартиру, ломать все в щепки, бить, кричать, рушить, разбивать, а хорошо выпустить клыки в шею жертвы, ведь свежая кровь приведет его в норму. Нет, легче не станет. Ему не станет легче, если Элайджа Майклсон выпустит монстра. Но он ведь должен найти выход, чтобы выпустить наружу не затухающей гнев. Как он себя чувствует во власти гнева и злобы? Что он ощущает ведомый этими чувствами. Его брат мертв и он ясно услышал сказанные Кетрин слова. Его брат мертв и тот не желает верить в это. Как он себя чувствует, узнав, что решился части семьи. Он ведь желал объединить семью, а вышло так, что его семьи сломлена, и никогда не присоединится к семье. Сломано и невозможно восстановить эту связь.

Сломано, и если он всегда мог починить сломанное, то сейчас он не может починить, не может вернуть своего брата или проститься.

Он ничего не может сделать для своего брата, только обратиться в монстра и выпустить своей гнев проливая кровь.

Как он себя чувствует зная, что семья никогда не будет едина. Как чувствует себя Элайджа без дорогого костюма ручной работы, галстука, накрахмаленного воротника рубашки.

Опустошенным.

Он опустошен, внутри что-то сжалось, рвется наружу из его груди. Боль, которая желает вырваться наружу, только бы отпустила его. Только бы сейчас Элайджа выместил свой гнев. Неважно, что ему потребуется сделать, чтобы стало легче.

Наполнен гневом и злобой, и больше ничего.

Приступ гнева.

Опустошен.

Кетрин знает и даже может ощутить то, что он испытывает сейчас. Она испытывала нечто подобное, когда она увидела всю свою семью мертвыми, ведь Клаус убил всю ее семью просто, чтобы отомстить. Помнит, как плакала на груди матери и сестры.

Помнит, как после этого обратилась к тьме, позволила тьме завладеть собой, но легче ей не стало.

Легче не станет и Элайдже, ведь Кетрин проходила это и шок, растеренность, желание стереть с лица земли все и вся.

Знает и чувствует.

Знает, что сейчас он готов убить. Убить, не важно, кого, только бы ему стало легче.

Но Кетрин ведь знает, что легче не станет, и каков тогда смысл?

Кетрин знает, что легче не станет, ведь ей легче не стало.

Опускает взгляд, просто послушала свою интуицию, она понимает его, вот и все.

Коснулась его лица, проела ладонью по его лицу.

Просто, она не боится монстра, ведь ее влажная ладонь проводит по его лицу и

Кетрин видит, как постепенно исчезают набухшие венки.

Сумела сдержать монстра с помощью особой силы – любви. Именно эта сила помогла ей, именно эта сила вернула ее к нему.

Она должна быть рядом с ним, и на вдохе, вдыхая ее запах Элайджа сто-то ощущает.

Спокойствие, когда она проводит влажной ладонью по его лицу.

Его мир полетел к черту, но она рядом, с ним, он чувствует время.

Ему легче, пока она не отпускает свою руку, он может контролировать этого монстра.

Необъяснимо. Но любовь и вправду заставляет чувствовать.

Любовь сдерживает и Кетрин сдерживает монстра внутри Элайджи.

– Элайджа, легче не станет, но все станет на свои места. Просто жизнь, вернется в привычную калию, вот и все. Ты справишься с этой утратой, а я буду рядом. Я же пережила смерть своей семьи, убивала, проливала кровь, желала смерти твоему брату, пробовала отомстить, но даже, если бы это вышло легче бы не стало. Да, мне больно и да, легче не стало. Легче не станет и это будет преследовать тебя на протяжение всей твоей оставшейся жизни. Это будит мучить, но ты научишься с эти жить, смиришься с утратой, потому что другого выхода нет.

Кетрин знает, на что способен Дьявол и тьма. Они могут наполнить человека такой злобой и такими тёмными мыслями, что они поглощают его. Но каждый сам делает выбор: позволить тьме гноиться и расти, либо дать свету внутри пробиться и подавить тьму.

Мы блуждаем во тьме, изо всех сил мы боремся со злом, иначе оно одолеет нас.

Кетрин не может допустить, чтобы зло взяло над ним верх, услышала его зов о помощи. Услышала.

Иногда тяготы этой борьбы вселяют в нас сомнение, разрушая цитадель нашего разума, поселяя чудовища внутри нас.

Кетрин желает, чтобы он боролся.

Мы остаёмся в полном одиночестве, всматриваясь в хохочущее лицо безумия.

Безумие становится осязаем. Одиночество. Иногда даже Свет может стать подобным Тьме, а Тьма способна принести успокоение. Нужно только правильно встать, чтобы увидеть между ними разницу.

Кетрин Пирс всегда выбирала Тьму.

Элайджа Майклсон всегда выбирал Свет.

Не может же такой монстр, как Элайджа Майклсон быть на стороне Света, даже если прикрывается благими намереньями и семьей.

Кетрин Пирс никогда не выбирала ту или иную сторону. Она не выбирала: Тьму или Свет.

Элайджа думает, что Тьма принесет ему успокоение, но Кетрин ведь знает, что такого никогда не будет. Тьма не приносит успокоение. Тьма может принести только покой, и порой покой страшнее. Кетрин знает.

Кетрин могла бы уйти, незаметно. Но она не ушла, даже зная, что может пораниться, что в таком состоянии он может убить и ее. Какой тогда смысл спасать его.

Спасет.

Кетрин Пирс не спасительница, но ради его она готова сломаться и быть той, которой он желает ее видеть.

Сломала сама себя.

Сломалась, поранилась, потому что влюбилась в него.

Заплакать, закричать.

– Элайджа, я здесь, все будет хорошо, слышишь? – сжимает ладонями его лицо, помогает сесть на диван. – Это страшно, но я рядом. Не смей, слышишь.

Он в ужаснейшем состоянии, готов рухнуть на пол, но она рядом, удерживает его. Могло быть еще хуже. Настолько испытывать отвращение к миру.

Обрыв и смерть брата могла все изменить.

Изменила.

Потерял и Кетрин должна быть рядом и научить жить в мире.

Научить жить заново.

Сейчас она рядом, утыкается носом в его грудь, вздыхает, прижимает его тело к своему. Прижимает, пусть тот и сопротивлется. Кетрин не станет уговаривать, но сейчас рядом с ним, та, которой он может доверять.

За свои столетия он пережил многое. Множество мучений, смертей, одиночества, заточение в гробу, разлуки с семьей, которую он пытается спасти. Не понимает, что происходит.

Не понимает, но ведь его брат мертв.

За свои столетия Элайджа Майклсон научился скрывать эмоции, и таким: тихо рыдающем на груди женщины, раненым, сломанным, опустошенным его видела только она. Видела, потому что больше нет смысла отрицать смерть его брата.

Прижимала к себе, гладила по волосам.

Не понимает, почему она вернулась?

Вернулась потому что любит, не может предать и переживет вместе с ним этот ужасный момент, тьму.

Переживет, будет рядом и не отпустит во Тьму.

– Я рядом, Элайджа и заварю крепкий чай. Он поможет успокоиться.

Она рядом, не позволит тьме завладеть его черный сердцем. Он переживает и заботится о ней, а это важнейшие компоненты любви.

*** Новый Орлеан. 2013 год.***

Подростки всегда полны сомнений.

Давина Клер была типичным подростком, не считая того, что ее выбрали девушкой

« Жатвы.» Она должна была ждать своей смерти и умереть с остальными девушками во время этого страшного ритуала. Умерли трое, а ее спас Марсель Жерар, который не мог допустить, чтобы страдали дети.

Давина Клер, ему как дочь. Он защитит ее, поговорит с ней, подскажет путь в этом мире, но главное она верит ему. Верит, потому что он спас ее, защищает, спрятал в надежном месте.

Давина Клер полна: магии и сомнений.

Марсель рядом с ней, но она все равно одна, только успокоилась и ненавидит ведьм и свой ковен. Они должны были ее защищать, а не отправлять ее на смерть.

Давине Клер нужна тишина.

Тишина.

Запуталась, вздрагивает, стряхивает со щеки слезу, потому что слышит шаги на лестнице.

Марсель не должен видеть ее такой.

Марсель понимает ее, возможно, даже использует, чтобы контролировать ведьм, и Давина Клер часть его успеха.

Сидит за чистым мольбертом, волосы заплетены в косу, облачена в джины, футболку, поверх которой наброшена клетчатая рубашка.

Давина Клер не отличает от любого другого подростка, если бы не магия.

Давина Клер привыкла к такой жизни, ведь Марсель ее защищает, а ковен убьет ее, чтобы закончить ритуал. Умирать брюнетка не желала, потому что она еще не жила, боится смерти.

Боится.

Солнце освящая все, начиная с белоснежной простыни устилавшей огромную кровать, балдахин, заканчивая самым темным углом. Солнце освещает ее лицо, заставляет девушку улыбнуться.

Солнце – частый и единственных гость, друг, спутник, в жизни юной ведьмы.

Марсель открывает дверь и видит спину Давины, которая расслаблено сидит, за мольбертом и подставляет лицо солнцу. Жерар улыбается уголками губ, наблюдая за ней. Просто наблюдать и еще больше желает защитить от этого жестокого мира.

Вампиры не могут иметь детей, но ведь они могут заботиться и любить. Марсель заботится о Давине, она ему словно его дочь и всю свою заботу и любовь он направил на нее. Дети не должны страдать и Жерар знает, что она пережила и теперь не позволит, чтобы кто-то причинил ей боль.

Дети не должны страдать, знать обо всех ужасах реального мира, и Марсель Жерар свято верит в это и борется за то, чтобы дети не страдали, не испытывали боль.

– Доброе утро, – шепчет он максимально тихо, боясь разрушить гармонию, царящую в комнате.

Давина только боялась, что солнце тут убежит, забирая с собой все краски и запахи.

Боится, что с уходом солнца она вновь останется одна. Вечное одиночество.

Боится, но Марсель говорит, что ей не нужно бояться.

Клер поворачивается к нему и улыбается. Его глаза на солнце больше нельзя описать словом «карие». Они становятся лучами, а не закатом. После спасение он единственный друг, семья.

– Доброе, Марсель. В баре Руссо была использована магия. Я чувствовала.

Снова шепот. Марсель опускается рядом с ней, садится на стул рядом и смотрит, но чувствует. Он тоже ощущает это тепло заполняющее его изнутри. Она верит и Давина Клер должна ведь быть веселой и счастливой девчонкой, которая покорит весь мир.

– Я знаю, потому что был там, Давина. Забудь об этом. Хорошо?

– Хорошо…

– Что рисуешь в этот раз?

– Еще не решила, но думаю, я зарисую панораму города.

– Я принесу еще красок и кисточки, если пожелаешь.

– Ты опять уйдешь, да?

– Да, и ты знаешь, как сейчас опасно в городе, а мне нужно управлять здесь всем, ну ты же знаешь. Что-то происходит… Возможно, ведьмы планируют заговор.

– Я ненавижу также сильно, как и ты… Я не забуду.

– Отдыхай Давина, а мне пора.

Девять утра. Воскресенье. Солнце слепит глаза и если он уйдет, то для нее наступит затмение. Затмение. Тьма. Одиночество. Боль.

Порой, юной ведьме казалось, что она сходит с ума из-за одиночество. Личная тюрьма во имя ее безопасности.

Тюрьма.

Заточение.

Она пришла в этот мир, но находится в заточении и возможно, обретет свободу только тогда, когда умрет. Теперь Давина Клер понимает смысл этих слов. Понимает, потому что она не свободна.

Она находится в заточении, ей страшно и одиноко. Одиночество въелось в нее, проникло внутрь.

Дрожит, хватает его за руку, уцепилась так крепко, когда тот пытается встать. Уцепилась, Жерар смотрит в ее глаза и понимает только одно –она напугана так, словно вся комната залита кровью.

– Что случилось. Ди? Ты что-то чувствуешь? Что тебя так напугало?

– Поговори со мной… Мне страшно… Мне одиноко… Я запуталась…

Вздыхает, он ведь поклялся присматривать за ней и сдержит свое слово. Она запуталась и рядом с ним, ей не будет одиноко. Он останется, наплюет на все дела и останется с ней. Она не чувствует себя одинокой, упокоевается, когда он рядом с ней и просто говорит с ней.

Ей важно, чтобы кто-то разговаривал с ней, и да, разговоры и вправду важны.

Важно, что только рядом с ним она может вынести свое одиночество.

Солнце продолжает свое наступление на крохотную комнатку, в которой два человека рядом. Он нужен ей, чтобы защищать и просто быть рядом, когда ей тяжело, чтобы Давина верила в то, что у нее есть шанс выстоять, стать сильнее и начать жить заново. Марсель будет рядом с ней и направит ее на путь, который поможет ей жить в этом жестоком мире. Он будет с ней несмотря ни на что, и Давина знает это. Знает, что она не одинока, пока он рядом.

В Марселе Жераре Давина Клер не сомневается.

========== Глава 28. Забудь. Флешфорвард. ==========

Забудь, что было. Забудь красиво.

Забудь, нам прошлого не вернуть.

Забудь, ничего уже не вернуть.

Забудь…

Андрей Леницкий – Забудь.

***Флешфорвард.***

Красно-синее огни ослепляют ее глаза.

Смешно, что ее остановили за превышение скорости. Кетрин Пирс остановили полицейские, преградили путь, ее белому Porsche Cayenne 2012 года выпуска.

Ей нужен был спорткар или подобие такого автомобиля. Нужен был, чтобы взорвать спидометр, забыть обо всем, уехать.

Забыть о том, что любовь сделала ее слабой.

Он покинул ее.

Она отдала ему свою свободу и позволила решать, что будет дальше.

Она сама все разрушила.

Забыть.

Забыть : поцелуи, взгляды, свет.

Забыть, потому что уже ничего не вернуть.

Ночь, поворот и ничего уже не вернуть.

Кетрин Пирс выбрала именно спортивный автомобиль, чтобы уехать, сбежать или улететь, скажем, в космос.

Не рассчитала.

Потеряла хватку.

Просто поддалась чувствам и сейчас злиться на себя из-за это.

« Глупая, влюбленная дура », – проносится в голове брюнетки, когда та выворачивает руль управление.

Исчезнуть, чтобы забыть.

Уехать за ним или уехать, чтобы забыть.

Устал гореть ей? Почему он ничего не сказал ей ничего, а ведь она была искренна, когда сжимала его ладони и говорила.

Говорила правду, доверяла и отдала Элайджи Майклсону все. Себя и свою свободу, а он. Что сделал он, когда та отдала ему все? Элайджа Майклсон смотрел на нее. Смотрел, как лгунья говорит правду, потому что она, не может лгать тому, кого любит. Не смогла солгать самой себе. Не могла солгать о том, что полюбила и видимо, это стало ее главной ошибкой и погибелью.

Он смотрел в глаза, а она так многое хотела сказать и впервые Кетрин Пирс не знала куда смотреть.

Смотреть только в глаза, установить зрительный контакт, чтобы он поверил ей.

Прошлого не вернуть.

– Я могу засунуть лекарство Клаусу в глотку и попытаться убить его, но даже если мне удастся это сделать… Я потеряю тебя. И я не хочу, чтобы это произошло.

– Как я узнаю, что это не очередная ложь? Кэтрин Пирс обманывает ещё одного мужчину.

– Потому что я имела в виду то, что сказала о моих чувствах к тебе. И мне хочется думать, что ты тоже чувствуешь что-то ко мне. Мне нужно, чтобы ты верил мне. Я хочу, чтобы ты верил мне. Как я верю тебе. Ты мне ничего не должен. Я даю тебе возможность выбрать.

Она ведь знает, что он тоже чувствует это. А теперь что?

Теперь он верит ей?

Теперь забыть?

Перегруз.

Устала. Устала тонуть в нем. Устала тонуть в этой любви.

Устал каждый раз сомневаться в ней, а ведь когда любишь, то не должно быть никаких сомнений. Зачем она отдает ему лекарство? Его волнует только это : Кетрин лжет очередному мужчине, реальное ли лекарство он держит в своих руках? На что рассчитывает Пирс играя в эту игру? Играет в какую-то новую игру. Надеяться на то, что он пойдет к брату и станет умолять его о свободе, когда та уже забудет ее и будет отдыхать, с очередным любовником на каком-нибудь острове, отмечать свою свободу и то, что обманула самого Элайджу Майклсона.

Ничего не вернуть и забыть.

Элайджа верит ей и даже если он молчит, его взгляд все скажет все. Взгляд скажет, что он не сможет оставить ее, пусть прошлое и не вернуть. Он дал ей шанс, который не давал никому.

Она позволила ему решать.

Устала. Сказала правду. Любит.

Она позволила ему решить, а может, это и была глупость Кетрин Пирс?

Глупость, полюбить его и отдать все. Глупость, позволить любви встать на ее пути.

Глупость, что Кетрин Пирс, которая всегда получала желаемое, добивалась своей цели потеряла все.

Впервые Кетрин Пирс не рассчитывала, не строила Дьявольских планов, а просто отдала ему в руки свою свободу, отдала, потому что доверяет Элайдже Майклсону.

Забыть.