Текст книги "Скрипка для дьявола (СИ)"
Автор книги: Kaede Kuroi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 49 страниц)
Просыпаясь и видя полуоткрытые веки уже очнувшегося ото сна Лорана, я впервые испытал удовлетворение и тайную радость: никаких криков, никакого испуга, никаких горестных слёз. Сейчас в моих руках, тихо прижавшись нежной щекой к моей груди, лежал обнажённый серафим, чье стройное тело с белой, как сливки, кожей покоилось в объятиях похожей на снег простыни. Волосы цвета зари алели на подушке, как тёмная запёкшаяся кровь. Не рыжий, и не чёрный. Этому цвету сложно подобрать точное название. Это цвет алой скрипки. Смесь тёмного дерева и крови.
Немного поморгав, привыкая к утреннему свету, я, приподняв руку, нежно погладил его по щеке и подбородку. Лоран от неожиданности глубоко вздохнул, и, слегка передвинув голову на подушке, посмотрел на меня. Это дало ещё один маленький повод для радости – из двух тёмно-синих озер ушла та тяжелая, всепоглощающая, пронзительная грусть, что до этого плескалась во взгляде. Теперь глаза юноши были чисты и спокойны. Так смотрит на тебя обладающий недюжинным разумом ребёнок.
– Тебе так идёт умиротворение... – приподнявшись на локте, тихо сказал я ему с невольной улыбкой, – Неужели мои желания начали исполняться? – губы Лорана беззвучно шевельнулись, а после вымолвили:
– Не радуйся этому. Желания – страшная вещь, которая из хозяина может сделать раба.
Я хрипло засмеялся и вновь откинулся на подушку:
– «Не тревожьте спящего Бога», да?
– Да, – коралловые губы Лорана растянулись в едва заметной улыбке, – Говорят, когда боги хотят погубить человека, они начинают исполнять его желания.
– Что же тогда получается: любая удача или везение – это к ухудшению дел? – хмыкнул я.
– Да, как это ни печально, – усмехнулся Лоран, медленно поднимаясь и садясь на кровати. Спутанные соблазнительные кудри упали на плавные изгибы плеч, – Иначе бы не существовало понятия «чёрная полоса». За всё приходится платить: за материальное – деньгами, за духовное – счастьем.
– За деньги тоже многие платят личным счастьем, – сказал я. – А иногда – и жизнью.
Лоран опустил вниз ресницы.
– Да.
Внезапно его лицо на мгновение отразило тревогу, отчего я моментально проснулся.
– Лоран?..
Он замотал в ответ головой и я, сев на кровати, поцеловал его в тёплые, несколько безвольные после сна губы и, приложив к алебастровой груди ладонь, спросил:
– Что мне сделать, чтобы у тебя перестало здесь болеть?
– Я... – он слегка запнулся, – я так благодарен тебе, Андре... но... боюсь, ты ничего сделать не сможешь.
– С чего ты так решил? – нахмурился я. Он посмотрел на меня, как смирившийся с чем-то неизбежным человек:
– Потому что это сильнее меня. Сильнее тебя, сильнее любого из наших желаний.
– Что это? – я говорил созидательным тоном, но внутри сходил с ума от желания узнать, по вине чего Лоран – этот хрупкий алый цветок, доставшийся мне по воле небес или преисподней, не знаю – чахнет и ослабевает, сжираемый изнутри неведомой дрянью.
– Монстр, – сорвалось наконец с дрожащих губ. – Он.
– Кто «Он»?
Внезапно, его руки затряслись, а глаза панически округлились.
– Нет, прошу, не заставляй меня! – крикнул Лоран, сгибаясь пополам и стискивая в пальцах простыню. – Нет! Я не могу! Нет!
– Тихо! Успокойся! – схватив бьющегося Мореля в охапку, я прижал его лицом к кровати, немного заломив руку, чтобы он прекратил вырываться. – Хорошо, молчи. Я разрешаю тебе молчать! – он постепенно затих и я, отпустив его запястье, медленно выпрямился, тяжело дыша. Мне было жутко, просто жутко видеть это перекошенное не то от страха, не то от боли лицо с выступившими на лбу мелкими каплями пота. Мне самому было больно. Нужно узнать, откуда это. Почему Лоран сейчас был похож на настоящего сумасшедшего? Но я не мог выяснить ничего, не причинив ему новых страданий и страха.
– Лоран, иди ко мне. Ничего не бойся, – я убрал каштановые волосы со спины, поцеловал юношу в лопатку, и, обняв за плечи, поднял, сажая к себе спиной. – Не знаю, что с тобой происходит, но это более чем странно, не находишь? – ласково поглаживая его по голове и успокаивающе целуя в щёку, а затем в скульптурно-гладкое плечо, осторожно сказал я. – Ты ведёшь себя так, словно сошёл с ума.
– Не знаю, может быть, – прошептал он, всё ещё слегка дрожа от слабости после приступа. – Я не знаю, что со мной происходит. Я не могу тебе рассказать об этом. Я не могу никому рассказать. Ты... если хочешь узнать...
– Хочу, – обняв его поперёк груди и прижав к себе, заглядывая в лицо, сказал я. – Очень хочу. Но не хотел бы, если бы это не касалось тебя.
– Зачем я тебе, Андре? – развернувшись ко мне лицом, прошептал он. Видя эти вновь наполнившиеся печалью глаза, я испытал чувство потери только что найденной вещи:
– Я не граф и не барон, у меня ничего нет, я, кажется, ненормальный, я могу принести беды и несчастья... – и, поймав мой вопросительный взгляд, повторил: – Да, несчастья. Как и другим до этого, как и своей семье. Откажись от меня, а лучше прогони. Я не ушёл тогда только потому что ты попросил меня остаться. Меня никогда не просили о таком... я никому не был нужен. Прогони меня, если не хочешь бед себе и своим... – он скосил взгляд на дверь и я понял, что француз говорит о Парисе и Эйдне, – ...друзьям.
– Послушай меня, Лоран... – я привычным жестом взял его за плечи и слегка потряс, – слушай меня и держи себя в руках. Если ты говоришь, что ты ненормальный – значит ты уже в здравом уме. Сумасшедший никогда не признает себя больным. Это раз. Второе: с чего ты взял, что приносишь несчастья? Кто тебе внушил такую глупость?
– Никто. Я не могу тебе сказать. Ничего не могу сказать... – ответил он, слегка задыхаясь, словно его распирали слова, но он не мог их выдавить из себя. – Никто. Я это вижу. И ты должен сам выяснить, если хочешь знать всё... Я не могу тебе ни в чём помочь, извини...
– Ладно, хорошо. – согласился я, – Я должен сам узнать, так?
– Да.
– Да, – я обнял его и почувствовал, что он спрятал лицо у меня на плече. – Всё, разговор окончен.
С тех пор я не спускал с него глаз, при каждом удобном случае отслеживая его состояние и местонахождение. Всё было как обычно, однако, меня не переставали тревожить его молчаливые исчезновения из дома в неизвестном направлении. Они случались примерно раз в неделю, но каждый раз я был занят поздними эмпирическими занятиями в библиотеке и не мог последовать за ним. И вот однажды мне представился, наконец, случай.
– С вами всё в порядке, сеньор? – спросил я у наставника, когда увидел его в этот вечер в библиотеке. Парис стоял, как мне показалось – неуверенно, был бледным, как побелённая стена, и – как нельзя было не заметить, всё время касался кончиками пальцев поверхности стола, словно боялся в любой момент потерять равновесие.
– Да, всё в порядке. Мы сегодня должны пройти довольно много, и так отстаём от запланированного графика...
– Вы уверены, сеньор? – настаивал я, – вы...
– Парис? – послышались приглушённые ворсом ковра шаги, и из-за полок показался Эйдн – строгий и нахмуренный. – Какого чёрта, я же сказал тебе не вставать! Или мне привязать тебя? – тут он осёкся, заметив меня – сидящего в тени, рядом с пятном света от настолькой лампы с зелёным бархатным абажуром.
– Всё в порядке, я хорошо себя чувствую, – ответил Линтон, незаметно для Эйдна – как я мог видеть, сидя у британца за спиной – упираясь кончиками пальцев в стол.
– Сегодня занятий не будет, Андре, – не отрывая странного, как мне показалось, ничего хорошего не сулящего, взгляда от лица Париса, сказал Дегри. – Ты можешь идти.
– Х-хорошо, – проронил я и поспешно удалился, слыша: «Выбирай: либо ты идёшь пить лекарства и спать сам, либо тебя потащу я».
Усмехнувшись, я закрыл дверь: они друг друга стоят.
Вдруг я заметил движущийся на другом конце холла силуэт. Приглядевшись, узнал в человеке Лорана. В своём фиолетовом плаще, с капюшоном на голове. Снова куда-то уходит. Долго не раздумывая, я, стянув с вешалки плащ дворецкого, направился следом. Наконец-то смогу узнать, куда он пропадает время от времени.
Выйдя из палаццо, я пожалел, что не надел более тёплый – у входа на вешалке висел только легкий и простенький, мышиного цвета плащ, а на улице было холодно и меня мгновенно пробрала дрожь. Но возвращаться уже было некогда. Нужно было идти, если я не хочу потерять своего протеже из виду.
Лоран пересёк ярко освещенную фонарями площадь Сеньории и углубился в сумрак теснившихся в беспорядке домов. Я следовал за ним, отставая всего лишь на несколько шагов. Одновременно моя интуиция уловила, что двигается он не так, как обычно: движения стали более твёрдыми и решительными. Из них пропала мягкость и утончённость. Это заставило меня насторожиться.
«Монстр» – вспомнил я его слова в последнее из наших совместных пробуждений. Что он тогда имел в виду? Что это за монстр?
Между тем, юноша в фиолетовом плаще углубился в кварталы нищеты –
место всякого пьяного сброда и грязного разврата, где пьяньчужки лежат посреди дороги, распутные девки совокупляются с клиентами у каждой стены, а бандиты свободно промышляют грабежом у тех же проституток, только что «заработавших» деньги, да у случайных прохожих, на своё несчастье забредших в это гиблое место. Запах тухлой рыбы и мочи, лошадиного навоза. От этой квинтессенции слезились глаза и к горлу подкатывал ком. Тут же я порадовался, что накидка, которая была сейчас на мне, сильно не бросалась в глаза. В отличие от одежды Лорана – его бархатный, весьма привлекательного цвета плащ так и контрастировал с тошнотворным окружением. Этот аспект вызывал у меня отчаянное чувство беспокойства. И не напрасно.
Не успел Морель пройти и десяти метров, как к нему подскочил какой-то мужчина с ножом и, даже не скрываясь, занес лезвие, целя в шею, но не успел я среагировать, как он уже упал на грязную землю. Из горла бандита хлестала кровь. Я ошарашенно перевёл взгляд на юношу в плаще, который спрятал в фиолетовых складках кинжал и, как ни в чём не бывало, продолжил свой путь.
Мысленно закричав на себя, тем самым оправившись от потрясения, я последовал за ним, стараясь не терять хладнокровия.
За последующие полчаса путешествия от руки Лорана пали ещё трое, в числе которых была и женщина-проститутка, вздумавшая было подойти к богато одетому потенциальному клиенту. Он был Лихорадкой, поражающей всё, что с ним соприкасалось, Чумой со страниц древних манускриптов. Я, едва дыша от всего увиденного, наблюдал, как это безжалостное чудовище, которое я считал за счастье сжимать в своих объятиях и поцелуи с чьих губ крал с таким самозабвенным наслаждением, отрывает от земли какого-то грязного пьяньчугу и тащит за собой за дом.
– Что – с тобой пойти?! – в ответ на это, Лоран снял с головы капюшон, и оборванец, посмотрев на него, мерзко и одновременно слащаво осклабился, едва ворочая во рту языком:
– Какой... Какой ты... Милый какой... Пошли... с тобой куда угодно... – Лоран поманил его пальцем, и тот потащился следом, свернув за угол дома. Я бросился за ними. Я боялся подумать, что собирался совершить Морель, но буквально разрывался между паникой, злостью и отвращением.
Не успел я дойти до места, как услышал хриплый крик и сорвался на бег. За углом оказался тупик, где у стены из грубого камня растянулся на земле тот самый пьяница с окровавленной дырой в груди. Лоран же, стоя над ним, сжимал в одной руке залитый кровью кинжал, а в другой... сердце. Ещё живое, почти переставшее биться.
Внезапно он поднес его ко рту и впился в умирающий орган зубами.
– Нет!!! – я заорал прежде, чем успел сообразить, как вообще может быть такое. Как могло случиться что-то подобное: непостижимое рассудком, невероятное, бесчеловечное, сатанинское, невозможное. Как мой Лоран, мой красноволосый ангел, мой Амати, мог совершить все эти зверства?!
Мне хотелось закрыть глаза или ослепнуть, чтобы не видеть ничего.
– Лоран, брось! – кроме этого я не смог выдавить из себя больше ни единого слова. Он, сжимая уже мёртвое сердце, неподвижно и настороженно смотрел на меня. Не его глаза. Не Лорана. Это животное, дьявольское выражение...
«Монстр...»
– Лоран... – я снял с головы капюшон, надеясь, что в густых сумерках моё лицо всё же видно. – Ты узнаешь меня? Оставь его, слышишь?.. – я словно успокаивал его, словно удерживал от прыжка дикого зверя. Эти окровавленные пальцы, впившиеся в исходящее сворачивающимися соками сердце и похожие сейчас на лапы гарпии, этот осквернённый чужой кровью ангельский рот вампира...
– Прошу тебя, Лоран... Оставь его, любовь моя... он уже мёртв... Иди ко мне, милый Орфей... убей меня...– едва ли понимая, что несу, негромко говорил я, раскрыв объятия ему навстречу. Я не боялся его и одновременно у меня внутри всё смерзлось не то от холода, не то от почти анастезирующего ужаса. Я видел перед собой демона в обличье прекрасного юноши, Люцифера с нежным гибким станом и тонкими пальцами скрипача. Я просил его убить меня.
Внезапно его взгляд изменился и он разжал пальцы, позволяя растерзанному сердцу с премерзким шлепком плюхнуться в грязь у его ног.
– Лоран... – я с невольным отчаянием и страхом смотрел ему в глаза, которые медленно расширились, когда он перевел взгляд на труп возле себя, а после на свои окровавленные руки. Из перемазанного кровью рта вырвался полный ужаса вопль.
Я бросился к нему, хватая за плащ и руки, пытаясь унять его панику.
– Нет! Нет! Нет! – он закрыл лицо руками, ещё больше пачкая его кровью, и пытаясь заглушить безумный крик ладонями.
– Тихо! Успокойся! Лоран! – пытаясь удержать его в объятиях, почти рявкнул я, хотя понимал, что успокоиться в такой ситуации было невозможно. – Ты вернулся, вернулся, поэтому возьми себя в руки!
– Уходи, оставь меня здесь! – взмолился он, отбиваясь и пытаясь оттолкнуть меня. – Я монстр! Монстр!!! Неужели ты не видишь?!! – безудержные рыдания сотрясали его тело. – Уходи!! Убирайся!! Оставь меня!! Уходи!!!
– Нет! Заткнись! – я размахнулся и дал ему пощёчину в надежде отрезвить. Это не помогло. Пытаясь вырвать у него из рук кинжал, я поскользнулся на грязи и, не удержав равновесия, с размаху вонзил его в плечо Лорана. От шока он вскрикнул и замолк. Я на секунду оцепенел от осознания того, что произошло, а после, сграбастав его, простонал:
– Боже, прости меня... Но я не оставлю тебя здесь. Ты пойдёшь со мной... – надев на его голову капюшон, я крепко обнял его за плечо, зажимая кровоточащую рану вокруг лезвия, как гарантию того, что он не сбежит по дороге, и сильно потянул прочь от чёрного места.
Лорана всего трясло и мне пришлось переместить руку с плеча на талию, опасаясь, что он упадёт.
– Прошу, отпусти меня... убей меня... Я не должен жить... я чудовище, убийца... – шёпотом умолял он меня.
– Замолчи. Поговорим в доме, – отрезал я, почти бегом пересекая тёмные улицы одну за другой.
– Эй, приятель, четвертака не найдется?.. – попытался удержать меня за плечо какой-то слегка пьяный мужчина.
Неожиданно даже для себя, я ударом в скулу отбросил его к стене. Как же сильно... Костяшки стёсаны, но боли я не чувствовал. Шок. Это плохо, я не соображаю, что делаю. Нужно отсюда убираться, как можно скорее.
Слыша вслед возмущённые крики, я потащил своего пленника дальше.
Уже у двери палаццо, я прижал Лорана к стене, и, слегка задыхаясь, сказал:
– Сейчас мы войдём внутрь и бесшумно, слышишь – бесшумно, проберёмся в твою комнату.
– Да.. – выдохнул он, трясясь, как осиновый лист.
– Хорошо, – с этими словами я открыл дверь и осторожно заглянув, вошёл, втянув следом за собой Лорана.
Путешествие на второй этаж прошло незамеченным и, оказавшись в комнате, я запер дверь на ключ и усадил Мореля на кровать, сам в изнеможении опустившись на пол. Стянув с головы фиолетовый капюшон, со вздохом уставился на него, давая себе минутную передышку и шанс обрести хотя бы относительное спокойствие и трезвость ума.
Лоран – этот виновник всех моих сегодняшних пережитых страхов, смотрел на меня полными боли и отчаяния глазами, из которых тонкими дорожками струились невольные молчаливые слёзы.
Я так хотел поцеловать его, сказать, что всё закончилось – по крайней мере сейчас, но эта грязь – запекшаяся отвратительная черно-бордовая печать, словно ядовитый паразит на кристальной коже нежного призрака, оскверняла его в моих глазах. Я ненавидел её, я хотел смыть её. Не знаю, горело ли от этого моё лицо ненавистью, или нет, но во взгляде Лорана, увидевшего это выражение, словно что-то оборвалось.
– Нет, и ты это знаешь. Нет. – тихо и отрывисто выдавил я, почему-то не сомневаясь, что всё понял правильно. Слова мне давались с трудом, – Сейчас я схожу и раздобуду лекарства – нужно обработать твою рану. Но ты должен остаться здесь. – пристальный взгляд кобальтовых глаз был неподвижен. – Ради меня... Прошу, – добавил я, слегка стиснув его тёмные от крови пальцы и запястья в своих руках.
Он что-то беззвучно произнес губами в ответ, и я позволил себе думать, позволил надеяться, что это был положительный ответ.
С содроганием открыв дверь ключом, я вышел, оставив Лорана.
«Но что я отвечу, если спросят, зачем мне бинты, хирургические инструменты и лекарства?» – я остановился, на секунду озадаченный. Но мысль, что Морелю может стать хуже – ведь он истекал кровью, за то время, пока я тут думаю, решила всё сама собой.
С силой ударив ладонью об острый угол металлического завитка на стоящем неподалёку стуле в стиле Людовика XIV, я довольно ощутимо поцарапал кожу, так, что выступила кровь.
В итоге, зажав повреждение другой рукой, я отправился на поиски Пьетро – дворецкого.
Его я нашел в общей гостиной. Ни Париса, ни Эйдна не было: по-видимому, первому всё ещё не здоровилось, а Дегри присматривал за ним.
Раздобыв всё необходимое, я вернулся в комнату. Моя царапина уже частично затянулась, образовав корочку из запёкшейся крови, так что проблем не причиняла, хотя досадливо ныла.
К моему великому облегчению, Лоран был на месте. Белый, как полотно, сидел в том же положении, в каком я его покинул. Покрытое бархатом плечо было тёмным от крови.
– Скорее, нужно остановить... – я аккуратно стащил с него плащ. Под ним оказался тёмно-зелёный камзол без рукавов и белая рубашка, ткань которой на руке до половины стала алой. Перепачканные лицо и шея, руки.
– Сначала иди в ванную и обмойся. Рана должна быть чистой, – сказал я, и осторожно потянул француза наверх.
Лоран встал и пошатнулся – ноги его не держали.
– Сильная слабость? – спросил я, закидывая здоровую руку себе на плечо.
– Не очень, но... колени...
– Понимаю. Пошли. – я отвёл его в примыкавшую к спальне ванную и посадил на мраморный бортик. Расстёгивая пуговицы из яшмы, я видел, как его трясет от слабости и вины. Но разве он – Лоран... разве он был виновен в том, что совершил? Лоран, что сейчас большими глазами перепуганного насмерть ребёнка смотрел в пустоту за моим плечом, разве он был тем жестоким убийцей – из тех, что изображали в средневековых фолиантах с крыльями летучей мыши и клыкастой пастью?
Нет, убийцей был тот Монстр, та тёмная тварь, что сидела в нём. Та, что использовала его тело затем, чтобы совершать все эти зверства. Я не мог допустить, чтобы она и дальше мешала жить Лорану.
– Лоран, – негромко, чтобы не тревожить его лишний раз, позвал я. – Как давно в тебе сидит это?
– Это... – он слегка растерянно, словно не понимая, чего я от него хочу, перевёл на меня взгляд. – ...Три года.
– Три года... Все эти три года ты убивал?
– Д-да... – заикнувшись, придушенно выдохнул он и новые слёзы побежали по забрызганному кровью лицу. Я уже не стыдил его в глубине души за них, как раньше. Теперь я действительно понимал его боль и страх.
– Ну, тихо... – снимая испачканную рубашку, я стёр пальцем соленую влагу с грязной щеки. Кровь отпечаталась на моей коже: – Встань, любовь моя, я сниму с тебя остальное. Тебе нужно вымыться. – нимало не жалея, я разорвал рукав вокруг лезвия, почти целиком засевшего в плоти и вышедшего с другой стороны, а после, удалив прочую одежду, опустил Лорана в постепенно набравшуюся к тому времени воду. Она была не тёплой – комнатной температуры, но не беда. Я хотел его омыть, всего отдать этой жидкой субстанции, чтобы она очистила, убрала с него всю ту грязь, все следы оскверняющего его поступка.
Слегка надавив на плечи, я опустил его под воду с головой, ощущая, что он нервно вздрогнул, но тут же, потянув, поднял на поверхность.
– Вот так... – откинув багровые волосы со лба, я умыл его, почти с наслаждением видя, как исчезает с нежных, как яблоневый цвет, щёк пятнающая его кровь.
Когда я смыл с него остатки, вода в купальне сделалась светло-бурого цвета. Её я позже куда-нибудь дену, а пока...
– Вот, – я протянул сидящему на бортике и завёрнутому в простыню Лорану бокал с виски. – Выпей это всё.
– Зачем? – спросил он, глядя на испускающий острый запах спирта напиток.
– Мне придётся зашивать тебя. Это больно, но виски поможет тебе чувствовать боль не так сильно.
Нерешительно протянув руку, Морель взял у меня бокал и залпом выпил его, давясь от удушливого кашля.
– Хорошо, а теперь придется потерпеть... – ловя непонимающий взгляд Лорана, я крепко обнял его за талию и, приникнув глубоким поцелуем к губам, схватился за рукоять кинжала и рывком вытащил клинок из тела, заглушая громкий крик и чувствуя, как пальцы скрипача мёртвой хваткой впились в моё плечо и спину. Останутся серьёзные синяки.
Сжав дрожащее от боли тело в объятиях, я быстро налил ещё виски и заставил Лорана залпом выпить. Он сморщился, тяжело дыша, но, по-видимому, боль стал ощущать уже притуплённо.
– Вот так, мой хороший... терпи... осталось совсем немного... – успокаивающе поглаживая его по здоровому плечу, шептал я, одной рукой ища в кожаном чемоданчике медицинскую иглу и нити.
Лоран, вцепившись побелевшими пальцами в ванну, смотрел на меня мутными, покрасневшими от слёз глазами. Он уже был одурманен, что и требовалось, и одновременно страдал от жгучей боли в пронзённом плече.
Глубоко вздохнув, я обработал рану с обеих сторон и приступил к заштопыванию моего юного Амати с фарфоровой кожей, прокалывая иглой которую, меня пробивала мучительная, болезненная дрожь. Скоро всё закончится... прекратится... тебе больше не будет больно, сердце моё, не будет... остался только сантиметр... Видишь, кровь уже почти не идёт... Чувствуешь – твои щёки уже не станут бледнее, а дрожь бессилия сильнее. Всё будет хорошо... Если понадобится – я напою тебя собственной кровью, взамен потерянной твоей, только останься со мной...
Когда всё закончилось, я едва стоял на ногах. Захлопнув чемоданчик с медикаментами, я обвил находящегося почти без сознания Лорана за талию, и, подняв на руки, отнёс в комнату. Там уложил его на кровать, и, опустившись рядом, почти сразу же провалился в сон.
Спи, мой Орфей, спи жестокий, яростный мир, убаюканный болью и игрой смычка по струнам души и тела. Сегодня я родился вновь – твоим врагом и другом одновременно. Я люблю тебя и ненавижу монстра, паразитирующего внутри. Но всё потом... потом... я так устал... Сейчас я лишь хочу забыться под звуки твоего дыхания. Да, да, обними меня бесчувственными слабеющими пальцами... вот так. Я прижмусь своими горячими губами к твоим – холодным, но живым, я не дам тебе стать розой во льдах. А ты, мой милый архангел, подари мне покой...
[1] Мария Тальони – знаменитая итальянская балерина, центральная фигура в балете эпохи романтизма.
[2] Нотный пульт – подставка для нот.
[3] Асмодей – один из самых могущественных и знатных демонов. Дьявол вожделения, блуда, ревности и одновременно мести, ненависти и разрушения.
[4] Орфей – персонаж древнегреческой мифологии, певец и музыкант.
[5] Патикус (с греч. «принимающий») – мужчина, играющий пассивную роль в гомосексуальных отношениях.
Комментарий к Монстр. Иллюстрация: http://i12.beon.ru/63/40/2064063/34/101113134/Monster.jpeg
====== Обезглавленные цветы. ======
Проснулся я на следующее утро, отягощённый мрачными мыслями: что мне делать, когда одержимый Монстром Лоран вновь соберётся в кварталы для утоления своей странной жажды?
Я медленно перевёл взгляд на всё ещё спящего мальчика с белеющей на левом плече полоской бинта. Характер его действий был более чем странным, если не... мистическим. Он собирался съесть сердце того несчастного, или выпить из него кровь, как делали вампиры из готических романов прошлого века... Это непостижимо, я отказывался понимать стремления этого существа и был намерен уничтожить его, при этом сохранив самого Лорана – того, кого я, сам не заметив, страстно полюбил душой и телом. И это не было ошибкой. Но как Это попало в него три года назад и как Это вырвать с корнем из его сердца?
Послышался шорох: Лоран зашевелился, и, перевернувшись во сне на больное плечо, вскрикнул и вскочил, как ошпаренный, машинально схватившись за скрытую под повязкой рану, и от этого испытав ещё большую боль.
– Не двигайся, ты сделаешь только хуже! – я схватил его за запястья и подождал, пока он хоть немного начнёт ориентироваться. Едва проснувшийся, уже испуганный... Что за несчастное дитя.
– Эй... – я поймал его за подбородок и заставил посмотреть мне в глаза, – Всё хорошо. Просто не трогай плечо. – Лоран сонно моргнул в ответ, и я – не устояв перед искушением, обнял его за шею и поцеловал, а после зарылся лицом в чудесные кудри. О боги, какие волосы! Мои были похожи по структуре, но не были такими густыми и блестящими, не источали такой едва уловимый, притягательный эфирный аромат.
– Прекрасный розмарин... – прошептал я.
Я обожал его, и не знал, что могло бы уничтожить это всепоглощающее чувство в моей душе. О Господи, когда же я успел так влюбиться?! Никогда не думал, что тем, кто так легко возьмёт меня без боя в плен, заставит всей душой поверить в истину своих чувств, отмести все сомнения на этот счёт, станет мужчина, мальчик. Употребляя слова Лорана: «это было сильнее меня и любого из моих желаний». Даже если бы захотел, я бы не смог перестать любить этого маленького греховодника, это неясное Нечто, что было его стержнем, что сквозило в каждой его черте, в каждом жесте, когда он был самим собой. Я любил каждую его слезу, каждую причуду в поведении. И не чувствовал, чтобы то, что случилось вчера, хоть на йоту умалило моей любви. Должно быть, я законченный идиот... должно быть, я ослеплён, потому что не желал сойти на безопасную и твёрдую землю, хотя знал, что горящий поезд вот-вот сорвётся в ледяную пропасть. Меня не остановило то, что Лоран был убийцей.
То, что творилось внутри меня, тоже, наверное, трудно представить: тот чудовищный, невероятный по своей мощи шторм, состоящий из страсти, интереса, страха, тревоги и всепоглощающей любви. И всему виной был Лоран – это раненое диво, мирно свернувшееся в моих руках со стёсанными костяшками пальцев. Моя алая роза, мой таинственный сад.
Однако, каким бы сладостным мне ни был этот интимный момент близости, я должен подробнее разузнать у Мореля об этом Монстре:
– Лоран... – я немного отстранился, и, поцеловав в лоб, заправил одну из прядей цвета бордо ему за ухо. – Я хочу с тобой поговорить, любовь моя. И ты должен будешь рассказать мне всё...что сможешь. Хорошо?
– Да, – прошептал он. – Что ты хочешь узнать?
– Кто или что оно такое – этот Монстр? Зачем оно требует от тебя совершать все эти зверства? И... как оно в тебя попало?
Лоран вздохнул, собираясь с силами. Я его не торопил. Наконец, он ответил:
– Этот Монстр появился во мне три года назад. Его поселили в меня, вернее... этот Монстр... – он пытался подобрать нужные слова. – Он – это я. Он – моя гипертрофированная тёмная сторона. Всё, что есть во мне злого, жестокого, алчного и похотливого – всё сконцентрировано в нём. Тогда к тебе пришёл не я – в ту, первую ночь... Это был Он. Ему понравилось тебя чувствовать и ощущать твои поцелуи, и... он пришёл за тобой, чтобы взять всё, что только возможно... – Лоран осёкся и замолчал. Я понял, что ему не хочется говорить на эту тему.
– Ты говорил, что его поселили в тебя, – перевёл я тему. – Кто это сделал?
– Это... – начал Морель, но замолчал, судорожно хватая воздух ртом, словно задыхаясь. Его тело как будто заставляло его хранить тайну. Любые попытки выдать информацию по запретной теме блокировали все системы его организма. Это было невероятно. Я не мог поверить своим глазам.
– Молчи. Можешь не говорить мне, если нельзя, – остановил его я, замечая, что дыхание юноши тут же слегка прочистилось. – Только скажи мне – это были люди? Те, кто вселили Его в тебя?
– ... Да. Но его в меня не вселили. Они лишь разбудили его.
– Разбудили? – я нахмурился, стараясь понять, что он имеет в виду.
– Я уже говорил, что Он – это я сам. Он – моя тёмная сторона. Они разбудили её... разозлили... вытащили наружу... раздули до невероятных размеров... называй, как хочешь... Мутант... Монстр...
– Ты хочешь сказать, что этот Монстр – метафизический мутант? – уточнил я.
– Да! – воскликнул Лоран, – Он... не был раньше таким... Когда он проснулся и начал расти... Я не подозревал, что он может быть таким страшным... Я не подозревал, что он может быть безумным и опасным для меня самого... Из-за него я совершаю отвратительные, грязные вещи... Он – моё проклятие. – Юноша опустил голову, нервно теребя в пальцах складки простыни, окутывающей его, подобно античной тунике.
– Зачем его раздразнили? – спросил я. Лоран замер, двигая губами, словно прислушиваясь к своим ощущениям, но тут же в бессилии покачал головой:
– Этого я не могу тебе сказать.
Я едва удержался от тяжёлого разочарованного вздоха и задал ключевой вопрос:
– Ты знаешь, как от него избавиться?
– Нет, – ответил Лоран. – Иначе давно бы уже это сделал.
Всё. Больше мне спрашивать у него было нечего. Всё самое важное он не мог сказать мне, а остальное давало слишком скудную информацию, чтобы я мог что-то сделать с этим. Мне нужно было ещё раз всё хорошенько обдумать.
– Лоран, кое-что насчёт «пробуждения зверя»... – поразмыслив, медленно сказал я. – Он просыпается внезапно, или не сразу?
– Когда как, – пожал плечами юноша. – Но чаще всего – не сразу. Он словно постепенно приходит. Это всё равно что слышать чьи-то шаги – сначала они далеко, но с каждой секундой всё ближе и ближе...
– Прекрасно, – я переплёл пальцы «замком» и, с минуту подумав, сказал:
– Каждый раз, как будешь ощущать его приближение, немедленно ищи меня. Вместе мы что-нибудь придумаем.
– Андре, – он поднял на меня глаза. – Делай, что хочешь, но не позволяй ему погубить ещё кого-нибудь, всё равно кого. Если же я всё-таки снова убью, то обещай, что прикончишь меня. Сразу же.
– Я не могу тебе этого обещать, – покачал я головой. – Всё что угодно, только не это.
