Текст книги "Скрипка для дьявола (СИ)"
Автор книги: Kaede Kuroi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)
[3]«Вы знаете, что я люблю вас» (ит.). Фраза соответствует названию романса, который играет лютнист на картине Караваджо.
Комментарий к Каменный ангел. Продолжение. Иллюстрация: http://i12.beon.ru/63/40/2064063/72/100538972/0.jpeg
====== Вестминстер. ======
Эти объятия он не ощущал уже давно. Так давно, что первые минуты даже ввели его в смятение. Они были словно чужими и родными одновременно – теплыми, пальцами ласково перебирающими красноватые волосы на затылке, но совершенно другими по силе и ощущениям. Не как у Андре.
Так думал Лоран, обнимая своего воскресшего учителя и утонув в тяжелых складках его плаща. Тот же самый запах – похожий на аромат нагретой на жарком солнце травы, всегда такой соблазнительный для его юных чувств.
– Как же давно я мечтал об этом…– прошептал Валентин, тесно обнимая его за плечи и приникнув губами ко лбу, – Мечтал увидеть тебя таким – здоровым и невредимым, быть уверенным, что с тобой все хорошо…– но эти нежные, искренние слова резали Лорана до слез, как нож – ему хотелось просто спрятаться от всего мира, забыться и ни о чем не думать, ничего не чувствовать.
Он понял, что не может выбрать – по крайней мере, сейчас, потому что одинаково сильно любил их обоих: мудрого, решительного Валентина и заботливого, но неуловимо ранимого Андре. Старая любовь и не менее старая боль, связанные со скрипачом, будили в Лоране болезненные воспоминания обо всем, что с ним когда-либо происходило – и хорошем, и плохом. С Андре же он чувствовал себя, как с самим собой – между ними не было никаких преград. Лоран никогда не боялся, что Андре не поймет его. Даже узнав о его прошлом, человек с мягким, немного уставшим взглядом не осудил мальчика-антихриста, приняв таким, какой он есть и дав надежду на то, что он еще способен жить и бороться, чтобы стать полноценным человеком, способным познать красоты и радости этого мира.
Валентин был его прошлым – тем, кто он был и что собой представлял, а Андре – будущим. Так кто же поможет ему рассудить, какую жизнь выбрать и в чьи руки вверить свое одиночество, которое он всю жизнь нес с собой, как наказание за то, что не был убит матерью при рождении?!
– Почему ты плачешь? – спросил Вольтер, чуть отстранившись и заправив локон слабо переливающихся кровью волос Лорану за ухо.
Но юноша не ответил, опустив голову. Он ничего не мог сказать. Однако, Морель четко осознавал, что они трое стоят не на своих местах в этой жизни. Ему было необходимо выбрать. Но хотелось лишь одного – бежать.
Валентин вздохнул и снова обнял поникшего визави.
– Ну вот…а я надеялся увидеть улыбку. – не то пошутил, не то всерьез сказал он, гладя юного француза по волосам и слегка подрагивающим плечам.
– «Я знаю, чего ты желаешь. Я и сам бы хотел этого, но…не могу. Прости меня, мой Вивальди». – Лоран отнял лицо от покрытого толстым бархатом плаща плеча, ощутив, как слегка отстранился Валентин, и, взглянув ему в лицо, медленно обернулся и от изумления, на миг сковавшего его оцепенения, буквально врос в землю: у него за спиной, прислонившись спиной к дереву, стоял Андре.
– Андре? Что ты здесь делаешь?.. Я же просил тебя не ходить за мной…– сказал Лоран, слыша, как слабо – выдавая недавние слезы, звучит его голос. Он чувствовал себя обессиленным, больным и совершенно потерянным. Почему же ему так плохо…
– Пять часов, Лоран. – тихо промолвил Романо, не расплетая скрещенных на груди рук и даже не отрывая спины от дерева. Как всегда – ангельский, полный бесконечного терпения взгляд, но выдающий немалую силу воли, чтобы не сорваться.
– Я уходил и на более долгое время. Ничего же не случилось. Не стоило волноваться. – промолвил юноша, чувствуя себя просто ужасно. Словно подцепили крюками за кожу и тянут в разные стороны.
– Пять часов утра. – он был натянут, словно тетива.
– Что? – Лоран в изумлении даже не нашелся, что ответить. Неужели он провел здесь, на кладбище, с Валентином, всю ночь?! – К-как пять?..
– Это моя вина, – сказал Валентин, – Я задержал его.
Андре резко повернул голову и так разъяренно посмотрел на рыжеволосого, что тот замолчал.
– Это и так очевидно, – тихо, с угрозой прошептал он, прожигая человека в плаще взглядом. – Поэтому не советовал бы вмешиваться.
Лоран же задыхался, глядя на эту взаимную антипатию: неприязнь со стороны Вольтера и ненависть Андре к скрипачу. Его словно сжигало огнем – мучительным и беспощадным.
– Ты мне угрожаешь? – ухмыльнулся Валентин, – Неплохая попытка, но бесполезная. Он мог уйти в любой момент, я не держал его насильно. Однако, похоже, Лоран не жаждет снова оказаться под крылышком твоей назойливой заботы. Ты перекрываешь ему кислород.
– Это ты его душишь! – прорычал Андре, трогаясь с места и быстро сокращая расстояние между ними до двух метров. – Пока тебя не было, он начинал жить новой жизнью и уже понимал, что это такое! Зачем ты снова объявился?! Чтобы снова втянуть его в свою Геенну?!
– Андре…– прошептал Лоран, но слишком тихо, чтобы его услышали. Ему было так плохо, что тошнило и мир плыл перед глазами. Пламя под кожей сделалось невыносимым.
– Да что ты знаешь обо мне и Лоране, мальчишка?! – процедил Валентин сквозь зубы, постепенно теряя выдержку. – Откуда тебе знать, чего я хочу и как отношусь к нему, чтобы бросать свои заявления мне в лицо?! На каких основаниях?!
– Его слезы. – ответил Андре, – Я не слишком долго знаю его – да, но за все это время мы пережили не так уж и мало, и я никогда не причинял ему боли своими поступками. – Романо бросил взгляд на стоящего в стороне юношу, который – упершись ладонями в колени, согнулся пополам. Внезапно осекся: – Лоран? – подойдя, он помог ему распрямиться, – Что с тобой? Тебе плохо? – он с тревогой вглядывался в белое, как мел лицо своего подопечного. – Прошу, ответь мне что-нибудь. – шепча, он закинул одну руку мальчика себе на плечо, на случай, если тот вздумает падать, потому что взгляд Лорана был абсолютно пустым, с роящейся на дне черных зрачков тьмой, замутняющей их обычный блеск, а коралловые уста побелели, став подобны покрытой инеем розе.
– Уведи меня куда-нибудь… Пожалуйста. – наконец выдохнул Морель, тяжело дыша, словно ему не хватало воздуха. – Мне очень плохо, очень…– через мгновение он потерял сознание и Андре едва успел обхватить его за талию, чтобы это хрупкое тело не ударилось о мерзлую землю.
Осторожно просунув руку под колени Лорана, Андре поднял его на руки, про себя отмечая, что плащ едва ли не тяжелее его протеже. О боги, как же он хотел, чтобы все это наконец закончилось. Просто жить размеренной жизнью и любить того, кого хочется! Почему столь простые вещи всегда так недостижимы?!
– А что ты станешь делать, если Лоран выберет меня? – спросил Валентин, – Если ты его любишь, тебе не захочется отпускать его.
– Да. Но я отпущу его, если он пожелает того, – холодно ответил итальянец.
– Отдашь его другому? Ты же любишь его. – заметил Валентин.
– Именно поэтому и отдам. – отрезал Романо, – Без сердца даже это тело не будет мне в радость. – разговор был окончен и первые шпаги сломаны в ничье. Поэтому, развернувшись, он ушел, оставив соперника в одиночестве.
Проснулся Андре от того, что кто-то касался его руки. Осторожные, нежные поглаживания по запястью и костяшкам пальцев. Открыв глаза, он встретился взглядом с синими – уже не мутными и безжизненными, лишь сонными.
За весь день и последующую ночь Лоран ни разу не пришел в сознание и метался в жарком бреду, время от времени невнятно бормоча «не могу, не могу».
Поняв, что сам не справится, Андре вызвал лекаря и тому хоть и с трудом, но все же удалось сбить температуру, которая росла с каждым часом и уже начинала вызывать нешуточное беспокойство за жизнь мальчика.
– «Это сильная горячка, месье», – сказал доктор, – «Ему нужно теплее одеваться и поменьше нервничать». – дав указания на случай, если явление повторится, лекарь ушел.
И вот теперь, слава богу, этот кошмар на время отступил. А Лоран – просто ходячее несчастье.
– Андре…– тихо позвал он.
– Я здесь, – отозвался я, ловя за руку и чуть сжимая его пальцы в ладони. Я и не заметил, что уснул на месте – сидя на диване, у него в ногах. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, но почти не чувствую себя от слабости, – слегка улыбнулся он.
– Это нормально – после того чудовищного жара, в котором ты пребывал целые сутки. – ответил я, – Всю ночь пробыл на холоде. А на улице февраль! Твой чертов Валентин мог бы и побеспокоиться об этом…
– Ты злишься, Андре. – прошептал Морель.
– Нет! – отрезал я, внутренне пребывая просто в бешенстве.
– Да.
– Да, черт возьми, я злюсь! – не выдержал я, – Ты пропал на всю ночь, хотя обещал не более, чем на пять часов! Что я должен думать, по-твоему, в этой ситуации! Вдруг с тобой что-то случилось!
– Прости меня, Андре – это моя вина. Валентин здесь ни при чем. – промолвил Лоран, как-то неуверенно приподнимаясь и садясь. – Я попросил его рассказать обо всем, что с ним случилось, пока я считал его мертвым.
– И это заняло всю ночь?! – фыркнул я, скрестив руки на груди, – Не верю.
– Включи здравый смысл: мы были на морозе, Андре! – теряя терпение, четко проговорил Лоран, – На кладбище! То, о чем ты подумал, никак не могло произойти. Да и… не уверен я, что мог бы пойти на это.
– Откуда тебе знать, о чем я думаю? – хмыкнул я. – Неужто Асмодей опять проснулся?
– У тебя это на лице написано! – отрезал Морель. – А от твоих мыслей порой и у беса волосы дыбом встанут, поэтому хватит третировать моего дьявола.
– Ладно, хорошо! О чем же, в таком случае, вы мило беседовали одиннадцать часов подряд? – не удержался я от ехидства.
– Я расскажу тебе, – вздохнул Лоран, – Только, ради бога, уйми этот ядовитый тон.
После того, как Лоран закончил свой пересказ истории Валентина – как я понял – в общих чертах, за окном уже рассвело. Что и говорить, эти новые подробности не то что не расположили меня и на толику по отношению к этому человеку, но и наоборот – моя антипатия только усилилась.
– Значит, всю ночь ты слушал похабные россказни? – хмыкнул я, – Твоего здоровья это совсем не стоило.
– Я не с этой целью тебе рассказал…– сказал Лоран, – Я хочу, чтобы ты понял…
– Что именно?! – я стукнул кулаком по обитому мягкой тканью подлокотнику дивана, – Что, пока ты тут изводился из-за него – а я это прекрасно видел – он преспокойно развлекался в глубинке с каким-то деревенским пастухом! И ты мне еще доказываешь его добродетельность! Да это же предательство в чистом виде! – я смотрел Лорану в глаза, надеясь, что он поймет меня. Морель же, не выдержав моего взгляда, опустил глаза вниз.
– Я это понимаю, Андре. Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, но… это не предательство. Это было бы предательством, если бы…я не был таким же, как он. – от этих слов я просто лишился дара речи. Что за чушь он несет? – Да, Андре, я такой же, как и он, – повторил Лоран, уже пристально глядя на меня, – Я понимаю, почему он так поступил и понимаю, что его так привлекло в том юноше: мы с ним и правда похожи. Но дело даже не в схожести и нет никаких иных оправданий этой связи – он действительно полюбил его. Возможно даже, так, как никогда не любил меня. Но я могу понять Валентина. Наверное, я бы тоже не удержался. Я поступил бы также. Уже поступил.
– То есть?! – окончательно ошалел я. – Я совершенно не пойму, к чему ты клонишь!
– Мы квиты с ним, Андре, – промолвил он, поведя плечами, словно ему было холодно. – Ведь я не разрывал с ним отношений, и, тем не менее, влюбился в тебя, стал с тобой встречаться. Я ничем не лучше него.
– Нет. Лучше. – не согласился я, – Ты же не знал, что он жив. Поэтому ты имел полное моральное право начинать новые отношения. Не принимать же теперь монашеский постриг. – Лоран молчал, сосредоточенно теребя в пальцах уголок одеяла. – Поэтому себя винить тебе не в чем.
– Что касается моего выбора…– внезапно начал он.
– Да?
– Мне кажется, я определился.
– Как – уже?
– Да. – он поднял взгляд от складок одеяла и посмотрел на меня. – Сейчас, вспомнив всю ту историю, что он мне рассказал, я кое-что понял...
– Что именно? – я сосредоточенно сверлил его взглядом.
– Что он больше не любит меня. Или, вернее…не любит так, как прежде, а возможно...никогда не любил меня по-настоящему сильно.
– С чего ты это взял? – я смотрел на него, пытаясь понять причину столь радикальной смены взглядов. До сегодняшнего дня он буквально умирал от невозможности быть вместе с Вольтером, а теперь, вдруг…
Я перестал вообще что-либо понимать.
– Потому что я услышал нечто, чего никогда не было в наших с ним отношениях. – при слове «наших» я едва поборол желание передернуться. – Любовь, но настолько сильную, что я на мгновение ощутил, что не знаю этого человека. Словно бы и не его любил тогда. Андре, если бы ты слышал, как он говорил о нем – об этом Матисе! – при этом Лоран посмотрел на меня с таким отчаянием и грустью, что мои внутренности скрутило в тугой узел. – Он его обожал, это было видно. Валентин по-настоящему любит его. Меня он никогда так не… боготворил. – его голос слегка дрогнул, но Морель прокашлялся и глубоко вздохнул. – Я знаю, он и меня любит тоже, но по-другому. Наверное, как сына или…друга, даже не знаю, как сказать. И у меня тоже самое. Я уже не люблю его, как тогда. Я перестал боготворить его, как возлюбленного. Остался трепет лишь перед его талантом. Я запутался и... хочу освободиться от этой старой привязанности, Андре. – он опустился обратно на подушку, глядя на меня темно-синим взглядом из-под усталых век. Два озера боли на бледном лице. – Я устал обманываться и путать благоговение с любовью. Пожалуй, тот, кто действительно исцелил меня – это ты. – он коснулся моей руки кончиками пальцев и я накрыл его запястье ладонью.
– Ты уверен, что не ошибаешься? – спросил его я, – Я уважаю твое право выбора, Лоран, но…боюсь, второй раз я этого аукциона не выдержу. – мне было спокойно и горько одновременно. Я чувствовал себя не то чтобы униженным, но…мне было неприятно.
– Я понимаю, как бессердечно поступаю, – вздохнул Морель, – И мне от этого очень не по себе. Ведь я не хотел причинять боли ни тебе, ни Валентину, потому что оба вы важны для меня, однако…я уверен, что не ошибся. С тобой я чувствую себя настолько свободно, насколько и мечтать не мог. Я чувствую себя равным тебе и мне кажется, что я могу рассказать тебе абсолютно все. Между нами нет никаких стен, Андре, – я, слушая его, задумчиво играл с его пальцами, перебирая их, словно розарий [1], – А с Валентином были. Он для меня всегда был недостижимым авторитетом, чем-то, что всегда будет ярче, выше и сильнее меня. Кем-то, чьей тенью я стану и никогда больше не вернусь к человеческому облику.
Ты же словно стал моим вторым телом. Я понимаю тебя и знаю, что это взаимно. Поэтому, я выберу тебя, Андре.
На следующий день Лоран снова отправился на кладбище Пасси. Как надеялся Андре – в последний раз.
Валентин был там – стоял, облокотившись спиной о дерево и как-то апатично разглядывал памятник. «Должно быть, немного замерз», – подумал Морель, пробираясь мимо голых веток кустарников и почти сразу привлекая внимание скрипача своим появлением.
– Здравствуй, ma petite. Как ты себя чувствуешь? В прошлый раз ты напугал нас, когда упал без сознания. – сказал он.
– Все хорошо, маэстро. Спасибо за беспокойство. – пожав ему руку в кожаной перчатке, ответил Лоран. – Видимо, я простудился тогда.
– Прости, Лоран, это моя вина – совсем не подумал о последствиях. – он виновато посмотрел ему в глаза и юноше стало невыносимо горько. Столько времени прошло, а в сердце до сих пол еще не истлел его огненный образ. Еще есть время для последнего сомнения, Лоран.
– «Нет, нету». – подумал Морель, и поглубже вздохнув, привел себя в чувство, а после проговорил: – Я много думал над тем, что ты мне рассказал. И… я думаю, что нам не стоит повторять все сначала…
– Ты уверен в этом? – спросил Вольтер, с едва заметным волнением. – Ты больше не любишь меня?
– Дело не в этом, Валентин. – покачал головой Лоран, – Я тебя люблю, но…чувствую, что не так, как раньше. И ты тоже. Ты не любишь меня, как тогда, до пожара.
– Глупости…
– Нет, не глупости. – остановил его Морель. – Твое сердце заняла куда более сильная душа, которая тебе дорога по-настоящему, безумно дорога. И она – не моя. Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю. Матис. – он взглянул на своего учителя исподлобья, но без враждебности. – Ты до сих пор любишь его и страдаешь без него. Это ведь так, месье? Подумайте и признайтесь от чистого сердца. – повисла тишина. Валентин, глядя ему в глаза, не проронил ни слова, и, когда она стала совсем гнетущей, сказал:
– Да. Это так.
– Тогда зачем вам возвращаться ко мне, если вы меня не любите так, как любите его? Я не гадалка, но уверен, что он тоже не может забыть тебя. Таких, как ты, не забывают. То, что он уехал в Кремону еще не значит, что вы перестали любить друг друга. Вы должны найти его, Валентин, и больше никогда не отпускать. Сейчас за вами никто не охотится, никто не угрожает вам – так к чему эти самобичевания? Просто будьте вместе и все.
– Как будто это так просто, Лоран, – усмехнулся Вольтер, вытряхивая табак из курительной трубки в снег. – Я люблю его, но он меня – нет. У него есть Микеланджело. Все вернулось на свои места – хотим мы того или нет.
– Неправда, – возразил Морель, – Выслушав тебя, я понял кое-что: наши истории похожи гораздо больше, чем ты думаешь. Мы все: я, ты, Андре, Матис, Микеланджело – оказались в сходных ситуациях. Казалось бы, правильный выход найден, но все это обман. Сейчас все неправильно, Валентин: Матис с Микеланджело, но он ощущает тоже самое, что я и ты, а именно – что мы не на своих местах. Прошло много времени, наши характеры и мировоззрения поменялись, и, встретившись, мы осознали, что чувства уже не те, и мы сами уже – не те мы, что были ранее. Вот и все. Уверен, он напишет тебе в скором времени, ведь у него есть твой адрес с пришедшим от тебя письмом.
– Откуда ты только можешь знать все это? – с легкой улыбкой прошептал рыжеволосый.
– А я ошибся? – улыбнулся Морель.
– Нет, ma petite, все верно. – покачал головой скрипач, – Он прислал мне письмо. Но меня не оставляют сомнения – стоит ли продолжать эти отношения? Я не имею права снова подвергать его опасности.
– Куда большей опасности вы его подвергнете, если оставите одного. – откликнулся Лоран. – Поэтому отбросьте свои бесполезные сомнения – они только навредят вашей судьбе. Но я не вернусь к той жизни, которой жил до той роковой ночи. Наши пути разошлись, и ты это знаешь. Я не хочу заставлять ни тебя, ни себя. Это мое решение, мой дорогой наставник. И я не изменю его. – когда Лоран замолчал, то, вопреки своим ожиданиям, не почувствовал привычного удушья, что обычно сопровождало его вместе с чувством вины. Потому что вины, как таковой, не было.
– Ты все же повзрослел, Лоран, – слабо улыбнулся Валентин, – Тот слабый мальчик, тот беззащитный малыш, который собирал яблоки в моем саду, остался в прошлом. Я рад этому. Ты не выжил бы, если бы и дальше оставался им. – скрипач протянул руку и ласково коснулся волос юноши, – Но он дарил мне прекрасные часы спокойствия и безмятежности своей детской непосредственностью. Это все, о чем я сожалею в тебе прошлом, ma petite. Ты – мой любимый протеже и всегда можешь рассчитывать на мою помощь, и если ты действительно любишь Андре, я не могу препятствовать этому. Каждый сам хозяин своей судьбы.
– Вы и вправду как священник, – улыбнулся Морель, сжав в пальцах возле лица белые персты своего учителя. – Ваши слова исцеляют, как исповедь, убирают камни с души. Я благодарен вам за это…благодарен за все. – слегка потянув Вольтера за руку, Лоран на минуту приник к его губам, чувствуя, как рыжеволосый погладил его тыльной стороной ладони по щеке – теплые, чуть шероховатые пальцы. Пальцы, когда-то заставлявшие петь струны его души.
«Нет, не когда-то – а всегда…»
– Прощай, ma petite, – тихо промолвил Валентин, – Я люблю тебя.
Когда Вольтер скрылся, ноги Мореля отказали ему и юноша буквально рухнул на скамью, неотрывно, в какой-то прострации глядя на каменного ангела. А через некоторое время, слегка придя в себя, понял, что плачет – тихо, как когда-то за библиотечными стеллажами. Он понял, что закрыл очередную страницу своей жизни и начал новую. Расставание – это всегда печаль, меняющая нас, ведь уходящий навсегда забирает частицу нашей души с собой, оставляя нас с новыми нами. Свободными нами. Но куда сложнее принять нового себя, чем свою новую свободу.
Вот и Лоран сидел, вцепившись побелевшими пальцами в край каменной скамьи. Ему было страшно. Эта боязнь белого листа, чистого листа жизни лишила его на некоторое время разума. Он не ощущал опоры под ногами и боялся заблудиться во тьме своего будущего. Никогда ранее ему не приходила в голову мысль, что до сих пор он жил лишь желанием, тайной надеждой вновь встретиться с Валентином, вновь ощутить его жизнь и тепло, летний запах и нежный поцелуй. Знать, что он жив и не было той чудовищной ночи, объятой огнем, с привкусом крови, проступившей между зубов...
Он плакал от счастья, от ощущения очищения, от страшного и невозможно прекрасного чувства возвращения из мертвых, равносильного воскрешению любимого из могилы. Лоран и сам ощущал себя возрожденным, подобно фениксу, что восстал из пепла воспоминаний своего прошлого.
А пепел рано или поздно всегда развевает ветер и над головой остается только бескрайнее вечное небо.
Вернувшись в квартиру, Лоран снял тяжелый плащ и прошел в комнату, где застал Андре спящим на диване. Без жилета и галстука, белые манжеты на запястьях расстегнуты, босые ступни так естественно и даже трогательно зарыты в теплые складки тигриной шкуры, что губы Мореля медленно и как-то устало растянулись в улыбке.
– «Он такой…настоящий», – подумал француз, садясь рядом со спящим, и, слегка прикасаясь, провел кончиками пальцев по разбросанным на подушке каштановым прядям волос. Этот профиль…нос, губы, подбородок… он и впрямь, как ангел. Не хрупкий херувим, но архангел. Простые и в то же время завораживающие черты, отмеченные какой-то особенной одухотворенностью, словно он нес некий свой крест и прекрасно осознавал это. Странное сочетание нежности – почти ранимости – и твердости. Добрая сила. Да, пожалуй так и можно было бы охарактеризовать Андре. Ангел-хранитель.
– «Прости меня, мой ангел…», – с чувством раскаяния подумал Лоран, наклоняясь и целуя его в висок, – «Я был отвратительным эгоистом. Я больше не стану тебе причинять боли. Никогда. Как ты мне». – и чуть вздрогнул от испуга, когда почувствовал сомкнувшиеся на своем запястье пальцы. – Андре?.. – в ответ Романо лишь потянул его вниз, укладывая рядом с собой и, обняв рукой за талию, вновь сомкнул затуманенные сном глаза и выдохнул в ухо:
– Наивный мой… жестокий мой...
После чего, его вновь поглотил сон.
Не помнил, наверное, Лоран момента, когда бы ему настолько не хотелось покидать объятий Андре, как в ту минуту, когда в дверь номера раздался стук.
Приоткрыв глаза, только-только заснувший юноша досадливо застонал и вновь зарылся носом в смятую ткань рубашки на груди Романо. И кого черт принес так не вовремя!..
– Андре, стучат…– непонятно зачем пробормотал он, хотя сам намеревался встать и открыть. Стук настойчиво повторялся раз за разом.
– Угу…– пробормотал Романо, и, глубоко вздохнув, открыл глаза, посмотрев на лежащего в его объятиях мальчика.
– Давай не будем открывать…– прошептал Лоран ему в шею, – Мне так хорошо…
– А если это что-то важное? – осторожно поинтересовался Андре. Лоран промолчал.
– Хорошо…– вздохнул Андре, – Я после спущусь к мадам Гальян. Ей вроде должны оставлять все письма и просьбы, не дошедшие до постояльцев.
Вскоре стук прекратился и француз облегченно вздохнул, с удовольствием приникая ближе к своему другу, который крепко обнял его за плечи и талию.
Андре…такой тихий и сонный, пронизанный удивительной для мужчины его лет невинностью и от этого неимоверно красивый – как же Морель любил его в этот момент!
– Что ты так на меня смотришь? – тихо спросил Романо. – Я снова на ангела похож?
Морель не выдержал и рассмеялся. Совершенно неожиданная реакция – ворчащий Андре. Юноша смеялся до тех пор, пока у него не заныл живот, а на лице его наставника не появилось удивленно-вопросительное выражение.
– Смирись с этим, – наконец успокоившись, но продолжая улыбаться, хмыкнул Лоран, но после провел кончиками пальцев по щеке мужчины, очертил выразительные скулы и подбородок, коснулся губ. – Как же ты красив…словно сошедший с полотна Рафаил.
– Какой же я глупец – я-то думал, что ты полюбил меня не за внешность… – пошутил Андре, за что получил щелчок по носу.
– Дурак, я полюбил тебя не поэтому, а потому что ты носишь в себе душу Лазаря. – подложив под голову руку, Лоран смотрел на него синими, чуть подернутыми сонной дымкой глазами. – Ты исцелил меня своей любовью. Вылечил мою душу, вновь пробудив в ней теплые чувства, не заставляя ни о чем жалеть, не причиняя боли. Раньше я мог только мечтать об этом. Сейчас же боюсь поверить. Вдруг это сон, что закончится скоро.
– Дитя, милое дитя…– приподнявшись на локте, Андре поцеловал Лорана в губы, придерживая за подбородок, – …С иссушенной душой мертвеца. Так и должно быть, любовь моя. Беречь чувства того, кого любишь – это нормально. Привыкшим рвать друг другу глотки проще сказать, что «так устроен мир», чем прикладывать усилия в заботе о другом. Что каждый думает о себе – это естественно, но когда каждый сам за себя – это начало гибели.
– Больше не спрашивай меня, почему я называю тебя ангелом, – внезапно промолвил Лоран, – Твоими устами глаголит любовь, я уверен в этом. Пускай я и Антихрист с сидящим внутри дьяволом, но я поддался ей. Ведь только ангел может заставить демона плакать от любви.
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
Позднее, оставив вновь уснувшего Лорана в номере наверху, я спустился вниз, и, найдя мадам Гальян, поинтересовался – не было ли оставлено для меня послания или письма?
– О да, месье. Приходил почтальон и поднимался наверх. Но ему никто не открыл и он подумал, что никого нет, потому передал мне…– засуетившись, дама подхватила тучными алебастровыми руками подол темного платья и, пройдя по коридору, ключом открыла дверь в свой кабинет, а затем поспешно зашла, махнув мне ладонью в приглашающем жесте.
Основательно покопавшись в ящике стола, она достала немного помятый конверт из плотной желтоватой бумаги и вручила мне.
Поблагодарив, я поднялся обратно в номер.
Письмо оказалось из Флоренции – от Эйдна и Париса.
Они писали о том, что в следующем месяце нам всем предстоит поездка в Англию. И что…
– Не может быть! – я во все глаза смотрел на заветное предложение, будучи не в силах поверить, что все наконец-то закончится. – Лоран, проснись, у меня хорошие новости!
– Какие еще новости…– пробурчал Морель, недовольный, что его разбудили.
– Они нашли его! Нашли человека, который, вероятно, сможет тебе помочь восстановиться!
– Что?! – от сонливости француза и следа не осталось. – Где?! – он вскочил на диване и заглянул мне через плечо.
– Он из Англии, Оксфорда, но сейчас проживает в Лондоне. – отозвался я, пробегая глазами по строчкам. – Он экзорцист и доктор по совместительству. Владеет гипнозом. Есть вероятность, что он знает, как помочь.
– Великолепно! – прошептал Морель. – Получается, мы едем в Лондон?
– Именно, – подтвердил я. – Февраль уже заканчивается, так что совсем скоро. Думаю, его остаток мы проведем здесь, а после встретимся с Эйдном и Парисом в Лондоне. Очень уж утомительно и муторно будет добираться до Флоренции, чтобы пробыть там максимум неделю. Не знаю, как ты, а я эти переезды не переношу на дух.
– Ты прав, – подумав, сказал Лоран.
– Что ж, тогда остаемся. А Эйдну я напишу и предупрежу его.
На том и порешили.
Всю оставшуюся февральскую неделю мы гуляли по Парижу, посещали гранд-оперу, театры – от самых солидных до крошечных варьете, а однажды даже – переодевшись в платье рабочего люда, навестили пару таверн.
Что и говорить, за всеми событиями моей нынешней жизни, я уже начинал забывать, что, по сути, происхожу из простого народа – из породы всех тех людей, что сидят в потрепанных куртках за деревянными столами, и, прихлебывая пиво и вино из кружек, судачат о нелегкой жизни. Я чуть было не забыл обо всем этом и Лоран, похоже, тоже.
Флоренция, 15:30 .
– Эрон Милтон, 60 лет, родом из Оксфорда, однако, не так давно перебрался в Лондон, на Даунинг-стрит, где и проживает по сей день. Приходской священник, экзорцист. Не женат, детей нет. – Парис захлопнул кожаную папку с досье человека и устремил взгляд на Эйдна. – Ты уверен, что он может помочь Лорану? Священник?
– Разумеется, я ни в чем не уверен, – небрежно отозвался Дегри, покачивая ногой на ноге и лениво разглядывая переливы свечных огней на резных гранях бокала с вином, – Если быть всегда и во всем уверенным, жить было бы до безобразия скучно.
– Черт возьми, Эйдн! Ты прекрасно знаешь, что я имею ввиду! Лоран не может быть одержим ничем и никем.
– Почему? – Эйдн поднял взгляд от бокала.
– Потому что это невозможно. Нет никаких демонов, которые могли бы овладевать телом человека и жить в нем. Это безумие.
– Тогда что же получается – Бога тоже нет?
– Прекрати сворачивать разговор на посторонние темы! – отрезал Парис с легкой растерянностью. – Откуда ты, к слову, узнал про этого Милтона?
– В этом мне помог наш один старый-старый знакомый, – откинувшись на спинку стула и переплетя пальцы на руках, тонко, слегка провокационно улыбнулся премьер.
– «Наш»? Я его знаю? – осведомился Линтон, кладя папку рядом с собой на стол и уничтожая остатки обеда на тарелке.
– Разумеется, любимый. Примерно неделю назад со мной связался по почте Уолтер Холлуэл и дал эту чудную наводку. Похоже, случай Лорана его заинтересовал. Милтон – его знакомый, приходской священник в церкви Святой Маргариты, куда Уолтер порой ходит на воскресные мессы. Говорит, этот падре – редкостно толковый человек, к тому же, сведущ в науках настолько зыбких, какие нам и не снились. Не колдун, конечно, но тоже знает немало.
– Понятно, – пробормотал Парис, и, оттянув галстук от шеи, глотнул еще вина из бокала. – Кроме того, я попросил бы тебя не бросаться в открытую столь интимными обращениями. Нас могут услышать. Что-то я странно себя чувствую…
– Не могут, ангел мой. Сегодня я отослал всю прислугу из дома. – спокойно ответил Дегри.
– Это еще зачем?! – ошалел Парис.
– Зачем? Я тебе сейчас объясню, – Эйдн подался вперед, – Первое… – он отогнул один палец, – Прислуга вечно галдит, как стая гусей и я затосковал по тишине. Второе… – следующий палец, – Хочу один день вести себя так, как хочу, не тратя силы на маску «сурового хозяина». И последнее…– он распрямил третий палец, но сразу же убрал руку, положив на нее подбородок: – Как ты себя чувствуешь?
