Текст книги "Магия крови (Blood Magic) (СИ)"

Автор книги: GatewayGirl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 70 страниц)

Рон рывком уселся:

– Хорошо.

До Гарри вдруг дошло, что не стоит говорить дальше при Дине, не знающем, что Снейп – шпион.

– Дин, ты не мог бы выйти? Нам нужно обсудить кое-что тайное… связанное с войной, и я не могу открыть тебе эту тайну, – он виновато улыбнулся чернокожему мальчику. – На следующей неделе ты все поймешь.

– Терпения мне не занимать, кажется, – пожал плечами Дин и неуверенно продолжил: – Мне вернуться в общежитие или за дверью подождать?

– Снаружи подожди, – отозвался Гарри. – Это не займет много времени.

После того, как дверь за ним закрылась, Гарри обновил защитные заклятья и повернулся к Гермионе, Рону и Джинни.

– Смотрите, это касается па… моего от… профессора Снейпа, короче. Лорд Том не должен узнать, что он сражался против оборотней – он же должен был им помогать, верно?

Рон тихо ахнул, потом подтвердил:

– Конечно. Я, правда, не знал, что он с ними сражался.

Гермиона нахмурилась:

– Я ему вообще не рассказала, Гарри.

– Вон как, – Гарри задумался. – Знаешь, по-моему, лучше, чтобы Рон от нас все узнал, чем начинал гадать – да еще вслух, – он перевел взгляд на Рона. – Так что ты об этом особо не болтай, ладно? И меня перед всеми не расспрашивай.

– Хорошо.

– А теперь, может, Дина обратно позовем?

– Может, я сначала вам про Теня расскажу? – предложила Гермиона. – Или, может, Джинни сначала Дина в общежитие проводит?

– Давай сейчас, – Джинни жадно подалась вперед. – Дин подождет, а мне тоже послушать хочется!

Гарри тоже было интересно.

– Ты его теперь лучше понимаешь, да? И находишь без труда?

– У меня получается запоминать, кто что говорит. И находить его легче. Кстати, помнишь, как Паркинсон с Тенем играла, чтобы Малфоя позлить?

– Тень его цапнул? – в голосе Рона звучала отчаянная надежда. Гарри легонько шлепнул друга по руке.

– Все намного лучше. Малфой все еще злится, конечно, но пытается не обращать внимания. А Паркинсон нравится, что он злится, вот она и стала прикармливать Теня. И теперь он практически поселился в слизеринской гостиной – так что можно следить за слизеринцами, сколько хочешь!

– Они там о чем-то важном говорят?

– Ну… – неуверенно протянула Гермиона. – Не в открытую, конечно. Но теперь я куда лучше разбираюсь в отношениях между слизеринцами – они куда сложнее, чем кажутся на первый взгляд. Паркинсон, например, не просто дразнит Малфоя – у них настоящая вражда.

– С чего бы это? – изумился Рон.

– Она считает, что Малфой теперь слишком мягко относится к магглам и нечистокровным волшебникам – тут, дескать, Гарри постарался. И вчера весь вечер убила на то, что пыталась убедить Гойла не верить Малфою. А Крэбб ей поддакивал.

– Крэбб? – недоверчиво переспросил Рон.

– Ой, да ладно тебе! – удивление друга неожиданно разозлило Гарри. – Ты в этом году видел Малфоя рядом с Крэббом? Хоть разок?

– С Гойлом видел.

– Как ни странно, они совершенно разные люди . Гойл с Драко дружит. А Крэбб – нет.

– С каких это пор?

– С тех самых, как его родители перестали от него это требовать! Я же тебе говорил об этом!

Гермиона кивнула, соглашаясь, и добавила:

– Но Гойл и к Крэббу относится хорошо, так что тут все не так просто. Хотя подружка Гойла посоветовала тому держать нейтралитет.

– Представляю себе!

– И там еще есть… не знаю даже, как их и назвать… ну, либеральная группа. В основном студенты четвертого и пятого курсов. Во главе их стоит один пятикурсник – не знаю, как его зовут. Они призывают прекратить нападать на магглов – говорят, что это глупо и попросту ведет общество к саморазрушению.

– А ты уверена, что они – слизеринцы? – хмыкнул Рон.

– Сами слизеринцы в этом, по крайней мере, уверены. И они – та самая либеральная группа, – относятся к Драко как к… ну, руководителю, что ли, хотя он никогда не высказывается так открыто, как они, – Гермиона неожиданно залилась краской. – Хотя он назвал меня «умной девушкой, с которой вполне можно объясниться» – вчера, когда ссорился с Паркинсон.

В понедельник, сидя рядом с Драко на уроке зельеварения, и наблюдая, как тот задумчиво хмурится, осматривая грубо растолченные крылышки пикси, дожидающиеся своей очереди отправиться в котел, Гарри все время припоминал рассказ Гермионы. Интересно, слизеринец и в самом деле прекратил фанатично отстаивать чистокровность или попросту притворяется? «Да не в том дело! Тут вопрос, чего он добьется своим притворством – если притворяется, конечно. Это что, продуманный план? Или он решил кого-нибудь предать – меня, например? Или, может, он пытается вывести Северуса на чистую воду, а потом предать его?»

По дороге из класса Гарри задержался. Драко поравнялся с ним и, дождавшись, пока сокурсники отойдут подальше, спросил:

– Ну?

– Да я вот тут подумал… – неуверенно начал гриффиндорец.

– Давай, Поттер, выкладывай.

– Тебя не беспокоит то, что я нечистокровный маг?

– Жутко беспокоит, – фыркнул Драко. – Просто в корчах бьюсь, только тебя завижу. Почему, думаешь, я из последних сил тебя избегаю?

Гарри расхохотался, и блондин улыбнулся ему в ответ.

– Сволочь ты! Что это тебе вообще в голову взбрело?

– Да странно просто, что я сам – добровольно! – сижу с тобой по два часа в день трижды в неделю. Вот я и подумал – а тебе-то с того какая выгода?

Гриффиндорец, услышав такое, вспыхнул бы от негодования. Но Драко только тщательно обдумал сказанное.

– Ну, помимо политического преимущества, я имею возможность на уроках защиты от Темных Искусств сидеть рядом с единственным человеком, действительно в этих искусствах разбирающимся .

– Вот оно как.

– А все прочие до сих пор считают меня ж-жуть каким плохим.

– А я это точно знаю, – усмехнулся Гарри.

– Ну знаешь!

– Нет, правда! Кто стянул последний кусочек моего лимонного пирога?!

На защиту они чуть-чуть опоздали, а входя в класс, все еще хихикали. Драко кинул взгляд на человека стоящего у кафедры и мгновенно замолчал. Заменяющим сегодня был не слизеринский декан, а сам директор.

– А, вот и вы, – радостно поприветствовал их Дамблдор. – Садитесь скорее – мы как раз начинаем.

Гарри, поймав растерянный взгляд блондина, показал глазами на пустой стол. Они уселись и принялись торопливо доставать из сумок пергамент, чернила и перья. В царившей вокруг тишине их возня казалось оглушительной. Дамблдор заговорил лишь после того, как они были готовы.

– Отлично. Так вот, я выяснил, что вы изучили по меньшей мере одно заклятье без упоминаний о том, какие чары ему противодействуют. Здесь у меня перечень заклятий, которые вы проходили в этом году – по крайней мере, те, что отметил у себя профессор Люпин. Давайте разберем: какое контрзаклятье вы знаете к каждому из них.

Урок оказался на удивление утомительным – особенно если учесть, что вел его Дамблдор. До самого звонка они разбирали и обсуждали различные заклятья, но выучили только одно – крайне сложные заживляющие чары для колотых ран, а все прочие разобрали лишь теоретически. Делая записи, Гарри от души надеялся, что Ремуса не ждут неприятности.

– Ну, вот и все! – радостно объявил директор в конце занятия. – Я передам этот список профессору Люпину – надеюсь, он сумеет как-нибудь вставить его в свой учебный план. А теперь все, кроме мистера Поттера, могут быть свободны, – он сошел с кафедры и студенты принялись торопливо собираться. Гарри остался на своем месте. Сидящий рядом Драко только успел запихнуть в сумку чернильницу, когда Дамблдор остановился у их стола.

– Ты не хотел бы пообедать у меня в кабинете, Гарри?

– Конечно, сэр, – очнувшийся от раздумий гриффиндорец принялся торопливо распихивать вещи. – Простите, я думал, что вы здесь хотите со мной поговорить.

– Я немного тороплюсь, но время собраться у тебя есть.

Гарри, кивнул и, закончив, вскочил на ноги:

– Пока, Драко.

– Всего хорошего, Гарри, – вежливо кивнул блондин. По взгляду, которым он наградил приятеля, Гарри показалось, что тот собирался пожелать: «Удачи!»

* * *

Северус уставился на нетронутую чашку с чаем. Надо же как-то потянуть время, пока не придет Гарри. Хотя, если говорить о стимуляторах, неплохо было бы выбрать и кое-что посильнее – ночью, скорее всего, спать не придется, а утром ему вести занятия.

Волдеморт, разумеется, заметил, что кое-кто из намеченных жертв не просто отбился, но и сумел сделать нападающих уязвимыми для дементоров и, конечно же, заподозрил, что приготовил это зелье именно Северус. Что означало два круга пыточного проклятья и других, не столь мучительных, во время которых он все же сумел удержать ментальный блок, не выдать себя и даже отогнать страх, что его мозг расплавится от перенапряжения. Когда мучители делали перерыв, он упрямо твердил придуманную им версию событий: Дамблдор, дескать, потребовал от него сварить несколько порций зелья Coeur de Lion *^{note 20}, настоянного на дицентре. Конечно, придуманное им зелье по своему действию значительно отличалось от этого, но у допрашивающих не осталось ни одного флакона для сравнения, и уличить зельевара в обмане они не могли. В конце концов, ему удалось убедить своего капризного господина, что светлые силы выиграли этот раунд благодаря уму Дамблдора, а вовсе не предательству кого-то из приближенных Темного Лорда.

Отложив чашку в сторону, он потер лоб и задумался. Северус все еще боялся оказаться бесполезным для борьбы, но сейчас, когда момент истины был уже близок, должен был признаться себе, что давно готов оставить все это – ложь, пытки, соучастие в чудовищных преступлениях, – в прошлом.

– Может, я уже достаточно искупил свои грехи, – прошептал он, чувствуя, как пробегает по телу дрожь от собственной дерзости. Взглянул на свои мозолистые, покрытые несмываемыми пятнами от зелий пальцы… представил руки Лили… потом руки своего сына – с тем же самым кольцом. Мысленно вопросил: «Как ты думаешь, призрак мой родной, имею ли я уже право на свободу?», почти услышав в ответ звонкий смех – так она всегда смеялась, заявляя: «Какой же ты глупенький!», – и тут распахнулась дверь, ведущая в комнату сына.

– Привет, – Гарри на секунду задержался в дверях, оглядывая комнату и чуть хмурясь, но потом вошел в кухню и уселся верхом на скамью. – Ты чего такой расстроенный? По-моему, с Кингсли все прошло неплохо.

Северус поморщился. Во время встречи в кабинете Дамблдора круг посвященных в их тайну пополнился Шеклболтом. Тот, вместе с Нимфадорой Тонкс и Артуром Уизли, приехал из министерства для того, чтобы встретиться с Биллом Уизли, Минервой Макгонагалл и до сих пор не пришедшим в себя физически, но полностью оправившемся эмоционально Ремусом Люпином – обсудить проблемы, которые могут возникнуть во время слушания, и подумать, как их разрешить.

– Мне нужно было последить за зельем. Я сказал директору чистую правду: к сожалению, кипящий отвар солнцецвета и грифоньей крови не готов считаться с расписанием дежурств рядовых авроров.

– Это зелье храбрости, да?

– Coeur de Lion? Да, – фыркнул Северус. – Не то чтобы оно было нам необходимо – просто мне нужно его сварить, – и пододвинул к сыну чайник. – А что было до того, как я пришел?

– Они все ему рассказали еще до моего прихода, – пожал плечами Гарри. – Так что когда мы появились, он сходу спросил Дамблдора, правда ли это. Потом захотел узнать, не повлияет ли это на пророчество, – он закатил глаза. – А потом поинтересовался, не станет ли со мной «трудно справляться».

– Если он считает, что до этого с тобой было справляться легко, то он тебя совершенно не знает.

– Именно это и сказала ему Макгонагалл – только более деликатно, – расхохотался мальчик.

– Значит, решили – ты снова наденешь маску.

Гарри кивнул, но выражение его лица было не слишком обнадеживающим.

– Самое главное – войти внутрь, тут они правы. Если меня перехватят у двери и начнут выяснять, как и что, кто-нибудь может успеть предупредить Фаджа. Тогда он сможет отложить слушание до конца судебной сессии и за это время что-нибудь придумать.

– То-то будет забавно посмотреть на их лица, когда ты войдешь в зал суда и маска растает, – ухмыльнулся Северус.

– И еще забавнее, когда они поймут, что я – действительно я! Только ее жутко неприятно надевать – может, мы все же могли бы воспользоваться маскирующими чарами?

– Это, конечно, проще, но едва ли безопаснее при сложившихся обстоятельствах. Некоторые авроры способны распознавать маскирующие чары, как правильно напомнил нам Шеклболт, – пожал плечами зельевар. – Радуйся хотя бы тому, что снимать маску тебе не придется – чары, наложенные на зал суда, сами об этом позаботятся.

Какое-то время оба молчали; Гарри задумчиво возил по подставке чайник.

– А Ремус рассказал тебе, почему он в ту ночь вышел из своей комнаты?

Явно смутившийся Северус кивнул:

– Да. Утром, когда ко мне пришел директор и мы разговаривали. Сказал, что увидел в окно, как кто-то из студентов выходит из здания, но не смог разобрать, кто именно – для оборотня это не так просто. И он испугался, что это ты.

– Вот оно что. Но разве его дверь…

– Его дверь специально зачаровали так, чтобы она открылась, когда он к ней подойдет – один из вол… из этой группы. Ремус, конечно, сообщил об этом Дамблдору… но все же выпросил у него позволение оставить все как есть – на случай, если придется тебя защищать.

– Вот как, – Гарри смущенно поерзал. – Ну, хорошо.

– Гарри…

Северус неожиданно замолк. Гарри повернулся к отцу:

– Да?

– Я не думал, что ты так легкомысленно отнесешься к необходимости оказаться перед толпой перепуганных и, возможно, рассерженных незнакомцев. Это на тебя не похоже.

Мальчик даже опешил.

– Ты имеешь в виду Уизенгамот? Когда я окажусь перед ними без маски? Ты думаешь, что мне не должно это казаться смешным?

– Именно. Не забудь, что благодаря расширенному действию Genio , ты наложил ослабляющее заклятье не менее четырех раз. Это не может не привести к определенным последствиям.

– Ой, – Гарри попытался понять, чувствует ли он себя как-то иначе. – Нет, не думаю… мне никем не хочется командовать.

– Не в том дело. Обычный эффект – попросту наслаждаться чьим-то вниманием. Это ведь тоже своего рода могущество. Но ты должен попросту осознавать это свое желание. Преодолеть его – в той степени, в какой ты захочешь, – это уже следующий этап.

– В той степени, в какой захочу? – резко переспросил Гарри.

– Я к тому, что не стоит поражаться и нервничать, если ты вдруг заметишь, что держишься в больших компаниях куда свободнее, чем раньше.

– Я это учту, – после долгого молчания мальчик кашлянул.

– Итак, это все, или еще что-нибудь плохое случилось?

– Плохое?

– Ты постоянно хмуришься – с того момента, как я пришел.

– Я просто не думал… – Северус с трудом удержался от того, чтобы сказать «не думал, что пытки и бессонница так на меня подействуют». – Я… очень занят, – он встал. – Я… мне надо работать.

Гарри тоже поднялся, но вместо того, чтобы попрощаться, твердо произнес:

– Я тебе помогу.

– Это очень сложные зелья, Гарри.

Сын упрямо набычился, но потом все же улыбнулся:

– Которые, тем не менее, требуют достаточно простых действий – резать, мешать, следить за временем… да и вообще, я только-только пришел.

Северус заколебался. Позвав сына к себе, он предполагал, что Гарри останется с ним подольше, однако не ожидал, что события вчерашнего вечера настолько на него подействуют, да еще придется снова варить зелье, помогающее противостоять дементорам, и антидот к нему тоже. Он не смог защитить все семьи, подвергшиеся нападению, хоть газеты и умалчивали об этом, уделяя особое внимание нападению оборотней – Волдеморт, без сомнения, рассчитывал именно на это. А в четверг могут быть новые нападения…

– Если не возражаешь.

– Если б я возражал, я бы не предлагал, – усмехнулся Гарри. – Неужели ты считаешь, что я предпочел бы лечь спать?

– Я бы предпочел.

Мальчик задумчиво оглядел отца:

– Да уж. Судя по твоему виду, тебе бы не помешало поспать.

Северус, пытаясь скрыть смущение, резко повернулся и вышел из комнаты, направившись в лабораторию. Гарри, к его облегчению, не стал расспрашивать подробнее – просто накинул на себя мантию-невидимку и неслышно последовал за ним. В лаборатории, глядя, как мальчик четко выполняет его указания, Северус подумал, что полгода назад высмеял бы любого, посмевшего сказать ему, что Гарри обладает такими способностями к зельеварению.

Зельевар занялся противодементорным зельем. Усталость не исчезла, но работая, он ощущал ее меньше. Знакомые движения, удовольствие от собственного умения позволяли отвлечься от обыденных забот. Он был полностью погружен в мысли о зелье, когда Гарри заговорил с ним:

– Ну, так что все-таки случилось?

– Случилось?

– У тебя вид – краше в гроб кладут, и ты явно хотел, чтобы я ушел. Почему?

– Мой Лорд… подозрителен.

– И что это значит? Он… тебя пытал?

Северус запнулся. Зелье в котле стало грязно-белым, точно брюхо дохлой рыбы, – лишь кое-где поблескивали черные точки.

– Да.

– Скоро это закончится, – пробормотал мальчик, помолчав.

– Отчасти.

Гарри скривился:

– И тогда придется беспокоиться о Метке.

– Да. Некогда я отдал ему себя целиком, и плата за измену будет велика.

Какое-то время оба работали в молчании. Северус оставил зелье кипеть на огне и взялся за антидот, в который, как и в зелье Coeur de Lion нужно было добавлять грифонью кровь – редкий, дорогой и совершенно непредсказуемый ингредиент – хоть и совсем немного. Осторожно влив пару капель, он добавил в зелье цветки дицентры, и оно почернело, приобретя цвет свернувшейся крови, в соответствии с названием цветка *^{note 21}.

– Странно… – зельевар запнулся. Ему почему-то захотелось сказать: «Но мне приятно, что ты тут», или «Но я благодарен тебе, что ты остался», или еще что-нибудь, даже более опасное.

– А что странно?

– До чего… до чего же быстро привыкаешь к… к чьему-то обществу.

Гарри улыбнулся, и Северус подумал, что с тем же успехом мог бы произнести какое-нибудь дурацкое признание в любви.

– Я люблю быть с тобой, – отчего-то мальчик мог совершенно спокойно признавать такие вещи.. – И вообще, тебе бы не помешало побольше времени проводить с людьми, – прибавил Гарри, нахмурившись и пристально разглядывая корешок, который нарезал маленькими кусочками. – Ты… теперь ты веришь Ремусу?

Обтекаемый ответ найти не вышло – усталый мозг отказывался соображать, и Северус сказал именно то, что думал.

– Да, верю. Я, правда, не могу относиться к нему иначе на людях, но ты – можешь.

– Правда?

Почему при виде просиявшего лица сына его вдруг охватила радость?

– Да. Можешь видеться с ним, когда хочешь, – и постарался насмешливо добавить: – Если он готов был умереть за меня, то за тебя уж точно умрет.

Ровный стук ножа, которым орудовал мальчик, затих.

– Наверно, так, – задумчиво нахмурился Гарри. Потом отвел глаза: – А ты вообще на бал придешь? Я понял со слов Дамблдора, что ты будешь с Пожирателями Смерти.

– В начале бала – уж точно буду, – сипло ответил Северус – сама мысль об этом была ему ненавистна. А наблюдать за получением Метки – еще хуже. На мгновение он перенесся мыслями в прошлое, припомнив охватившую его эйфорию от того, что и он, наконец, принят как свой, участвует в чем-то важном, что он нужен этим столь могущественным магам и ведущему их великому человеку… А в четверг ему придется наблюдать за тем, как другие юные идиоты – многие из которых, увы, брали пример именно с него, – обнажат свое предплечье, чтобы с гордостью получить Метку – такую же Метку, которую он так ненавидел теперь.

– Да ладно тебе! – насмешливо воскликнул Гарри. – Можно подумать, тебе приятнее стоять подле лорда Тома, чем наблюдать за развлекающимися студентами!

– Я бы с тобой согласился, не предъяви «лорд Том» права на некоторых из этих студентов.

Мальчик отложил нож и быстро перевел дух.

– А ты знаешь, на кого именно?

– Если бы я знал, то мог бы НЕ ИДТИ ТУДА! – Северус поморщился, услышав собственный крик. Сделав несколько глубоких вдохов и дождавшись, пока успокоится бешено бьющийся пульс, он продолжил: – Прости. Я ненавижу Хэллоуин – слишком много плохих воспоминаний с ним связано.

– Когда ты был Пожирателем?

Отец медленно кивнул:

– Нападения, то, как я сам получил Метку… – он вздрогнул, – …гибель твоей мамы… и по-моему, именно в этот день я понял, что моя собственная мать никогда не вернется.

Он точно безумно устал. Или это пары зелья на него влияют?

– Она умерла? – в голосе сына не было ни страха, ни участия. Оттого, наверно, что он сам вырос без родителей.

– Нет, она… – Северус снова сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, пока не понял, что еще сильнее злится. – Она дважды попадала в Сент-Мунго. Надолго. И во второй раз встретила… одного человека. Ну и после выписки уехала с ним. Кажется, в Испанию.

– И попросту бросила тебя?

– Наверно… она не хотела видеть, как я расту. Я был слишком… я слишком напоминал бы ей моего отца.

– Это несправедливо!

Северус слегка улыбнулся, услышав в голосе сына негодующие нотки.

– Не понимаю, как после всего ты все еще способен возмущаться, узнав о людской несправедливости.

Поднял голову и встретился с Гарри взглядом.

– Так ты тоже.

– Что – тоже?

– Ты сам несправедлив, но все равно ненавидишь людей, которые несправедливы к тебе, – и добавил, подумав: – Но не ее.

– Но… а как еще она могла поступить? Ей было необходимо сбежать от мужа и, к сожалению, это значило, что ей нужно и меня бросить.

Это почему-то встревожило мальчика.

– Моя мама так бы не поступила.

– Гарри, твоя мама была очень храбрым, очень умным человеком с потрясающе сильной волей. Начнем с того, что она попросту не оказалась бы в Сент-Мунго, – Северус решил поменять тему разговора. – А тебя не мучает, что это годовщина ее – их – смерти?

– Я же не знал, когда именно они умерли – пока в Хогвартс не попал, – пожал плечами Гарри. – Так что Хэллоуин для меня – это парящие в воздухе тыквы, и засахаренные яблоки, и пир, и прочее веселье, – он тихонько рассмеялся. – А заодно и горный тролль.

– Тот самый, с которым Гермиона решила справиться в одиночку, – нахмурился Северус.

– Да ничего она не решала!

– Как так?

– А вот так. Рон в тот день ее обидел, и она спряталась в женском туалете, чтобы выплакаться. Мы поняли, что ее нет в зале, что она ничего не знает, и удрали, чтобы ее предупредить.

– Она… – Зельевар уставился на сына. – Она предпочла, чтобы люди считали ее глупой – лишь бы не узнали, что она плакала?

– Нет – попросту хотела выручить меня и Рона. Потому что знала – нам влетит куда сильнее, чем ей. Тогда-то мы и подружились, – Гарри улыбнулся. – Она иногда делает такое – покрывает нас. Потому что ей, с ее идеальным поведением, легче выйти сухой из воды.

– Мерлин великий, – моргнул Северус, когда до него дошел смысл сказанного. – Так мы еще и не обо всех ваших делишках знаем? – И прибавил, заметив, что сын улыбается: – Ну, я так и предполагал, вообще-то. Но почему другие с этим мирятся? Та же Гермиона – с чего бы ей вас покрывать?

– Потому что за некоторые вещи нас бы исключили – а ее только пожурят.

– Гарри, с момента моего появления в Хогвартсе, из школы не исключили ни одного студента, – фыркнул отец.

– Ой, – покраснел мальчик. – Но Хагрида…

– Это возможно . И все же я считаю ее поведение глупым.

– Но мы всегда стараемся отблагодарить ее как-нибудь!

– Даже так? – Северус состроил недоверчивую гримасу. – И как же это у вас получается, позволь узнать? Ты девственник , и непохоже, чтобы она так уж увлекалась веселящими зельями – не вижу, каким образом ты можешь ее отблагодарить .

У Гарри попросту отвисла челюсть, но он сумел взять себя в руки и высоко вскинул голову, стараясь скрыть смущение.

– Ты просто не понимаешь гриффиндорских ценностей.

– Ага, ясно. Ей льстит то, что ты ценишь ее храбрость.

– И то, что отношусь к ней как к мальчишке – хоть она и боится высоты.

– Как к мальчишке ? – чуть не расхохотался зельевар.

– Только с сиськами и шикарной копной волос.

На этот раз зельевар не смог удержаться от смеха. Да что же это – когда это он настолько терял над собой контроль? Все испарения от котла виноваты, не иначе.

– Ну, тогда я перестану чувствовать себя виноватым, что она тебя бросила.

– И не надо. Мы слишком любим друг друга для этого.

– Может быть.

– И кроме того, ты тут ни при чем. Это я язык распустил. Я не должен был вообще о тебе упоминать – даже вскользь, – мы же снаружи были! Просто Ремус меня как раз предупредил, что меня избрали жертвой, вот я и…

– Он тебя так давно предупредил?!

– Ну… да.

Северус хмуро уставился на котел с зельем.

– Знаешь, я тут пытаюсь придумать тебе подходящее наказание за то, что ты натворил в субботу…

– Я тебе жизнь спас!

– Верно. Но если бы ты отправился прямиком к директору, ты бы тоже спас мою жизнь – и без дополнительного риска, за который мне, возможно, придется поплатиться в ближайшие дни.

– Прости меня, – вздохнул мальчик. – Просто, понимаешь… я быстро принимаю решение. Из-за этого я вечно бросаюсь выручать кого-то, хорош в бою… и даже в квиддиче – но и постоянно забываю, что может быть и другой способ. Когда что-нибудь случается, я действую инстинктивно, не раздумывая – это, конечно, плохо, но если я начну раздумывать, я, наверно, вообще ничего не смогу сделать. Да я бы давным-давно был бы мертв, если бы раздумывал – у меня просто не хватило бы ни на что времени.

– Резонно – но только тогда, когда у тебя действительно нет времени, – возразил Северус. – Вот только я слишком хорошо знаю, за сколько времени можно добежать с площадки третьего этажа до гриффиндорской гостиной. И если бы ты на бегу дал себе труд подумать, ты увидел бы эту возможность. Мог бы даже притормозить и крикнуть Гермионе: «Беги, расскажи все профессору Дамблдору, а я останусь у двери»

Мысль, весь день крутившаяся на задворках сознания, неожиданно приняла совершенно четкую форму. Подумав еще немного, зельевар продолжил:

– Пожалуй, я нашел для тебя замечательное наказание.

Сын, явно встревоженный подобной перспективой, опасливо спросил:

– И какое?

– Сначала оно тебе, может, и вовсе наказанием не покажется, но когда я подберу подходящую форму… – Северус специально не договорил, чтобы мальчик ощутил звучащую в словах угрозу. – Буду устраивать тебе засады – неожиданные нападения, различные непредвиденные ситуации. И в большинстве случаев первое решение, которое придет тебе в голову, заведомо окажется неверным.

Гарри насмешливо взглянул на отца:

– И что же в этом плохого? Звучит здорово.

– Я так и думал. Тогда вот тебе другое правило – ты не сможешь сразу избавиться от последствий поразившего тебя заклятья. Я сам решу, когда его снять.

– Тогда ты точно выкрасишь мне волосы в зеленый цвет, – скорчил рожу мальчик.

– Ну, я вообще-то подумывал о розовом цвете – знаешь, какой любят маленькие девочки. Он тебя будет раздражать намного больше.

На лице Гарри страх мешался со сдерживаемым смехом:

– Ой.

– А некоторые вещи будут довольно болезненны. Правда, ни одна из них серьезного вреда не причинит, – Северус вновь повернулся к зелью. – И если повезет, ты кое-чему научишься, так что это полезно, хоть и неприятно. Кстати, тебе известно, что твой декан собирается встретиться со мной в субботу?

– Для чего?

– Решить, где пролегают границы нашей ответственности. Дети профессоров настолько редко учатся в школе, что правил на сей счет не существует. Нам нужно обсудить эту тему.

Мальчик театрально задрожал:

– Ну все, мне конец.

– Весьма вероятно.

– Ой… кстати. Профессор Макгонагалл хочет, чтобы я снова занялся своим исследованием, – а я едва ли хоть строчку написал с тех пор, как мы с Роном и Гермионой помирились…

– Если ты ждешь, что я избавлю тебя от последствий твоей безответственности…

– Нет, конечно! Я просто хотел взять у тебя пару книг. Историю Непростительных заклятий, ладно? И еще одну – «Последний поцелуй», о тои как поцелуй дементора стали использовать для казни.

Северус задумался, потом кивнул.

– Только забери их прямо сейчас – я не уверен, что на этой неделе ты сможешь прийти ко мне.

Они продолжали дружески болтать, пока вся работа не была сделана. Время двигалось к полуночи; Гарри вернулся вместе с отцом в его комнаты, собрал необходимые книги и ушел в гриффиндорскую башню. Около часа ночи Северус лег сам и через минуту уже крепко спал. Всю ночь ему снилась Лили, и он смеялся от радости.

* * *

За ужином во вторник Ремус вновь сидел на своем месте за учительским столом. Гарри трясся от ужаса при мысли о том, что его друг мог бы исчезнуть навсегда, а он никогда не узнал бы об этом. Облегчение, что этого не случилось, было настолько сильным, что весь вечер Гарри шутил и дурачился.

В среду, как мальчик и ожидал, Ремус попросил его задержаться после урока. Гермиона явно встревожилась, но Гарри лишь попросил ее выйти и остался поговорить с Луни. Было так здорово снова иметь такую возможность. Когда последний студент вышел из класса, мальчик наложил на дверь заклятье – на всякий случай – и удивленно взглянул на рассмеявшегося Ремуса.

– Это Северус тебя научил?

– Заклятью? Да, кажется, но…

– А он от меня его узнал. Ту часть, что скрывает запах, в смысле.

Гарри улыбнулся.

– Ну, как у вас с ним? Наладилось?

Ремус округлил глаза, но не выдержал и расплылся в улыбке.

– Похоже, да. Когда я проснулся… я лежал на коврике у камина. Он накрыл меня одеялом и оставил запасную мантию и коротенькую записку – написал, что могу перелечь на диван, если мне нужно еще отдохнуть перед тем, как карабкаться по лестницам. Для Северуса это, считай, нежности! Я не захотел лишних осложнений и уже собирался уйти, но тут Дамблдор связался со мной через камин и попросил прийти к нему в кабинет, – Ремус глубоко вдохнул. – На людях Северус, конечно, по-прежнему на меня волком глядит, но без лишних глаз относится ко мне получше, ты не думаешь?

Гарри припомнил расстроенное лицо отца, когда тот нечаянно обидел Ремуса во время встречи, и кивнул:

– Намного.

– А когда он будет свободен от своих обязательств, то и на людях сможет относиться ко мне получше. По крайней мере, я могу надеяться, – Ремус вздрогнул и неожиданно покраснел. – Гарри… то, что я сказал в вечер полнолуния… прости меня за это.

– Я понимаю, – пожал плечами Гарри.

Оборотень кивнул: – Льщу себя надеждой, что понимаешь, – и добавил со вздохом: – А за то, что ты сделал… в субботу… я хотел бы тебя поблагодарить, да мне не дает покоя мысль, что моя обязанность – отругать тебя как следует.

– Прости меня. Понимаешь… я как раз отцу это пытался объяснить – моя способность влезать во все неприятности и выкручиваться из них… из-за нее же мне так трудно думать о том, как еще можно было бы поступить. Я просто… действую. И часто – действую верно.

Ремус улыбнулся и покачал головой.

– В этом ты в Джеймса пошел. Уж не знаю, каким образом, но это факт.