Текст книги "Магия крови (Blood Magic) (СИ)"

Автор книги: GatewayGirl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 70 страниц)

– Ладно, потерплю, – она встревоженно взглянула на него. – Но с тобой ведь ничего не случится за это время?

– Выбора у меня все равно нету, – слегка пожал плечами Гарри. – Будем надеяться, что ничего.

Он выпустил ее руку и снова потянулся к фотографиям: – Давайте еще посмотрим.

Глава 53. Разоблачение

Утром в пятницу Гарри вышел в общую комнату и направился к Джинни.

– Джинни?

– Доброе утро!

– Можешь одолжить мне заколку для волос?

– Конечно, – хихикнула Джинни. – А какую?

– М-м… – Гарри собрал рукой волосы в хвост. – Чтобы можно было вот так волосы собирать.

Джинни привстала на цыпочки, чтобы разглядеть его макушку.

– У меня есть одна гладкая заколка. Похоже, по размеру подойдет.

– Гладкая – это просто здорово.

Она снова хихикнула и закатила глаза: – Ох, уж эти мужчины, – и убежала.

Вернулась она через несколько минут, уже не одна, а с Зоей. В руках у Джинни была заколка с простым деревянным верхом:

– Попробуй-ка эту.

– Спасибо, – благодарно улыбнулся ей Гарри. – Я себе куплю такую в выходные.

– Лучше купи несколько. Они вечно теряются.

– Спасибо.

Когда он вошел в класс зелий и сел на место, Драко моргнул:

– Ты на удивление прилично выглядишь сегодня, Гарри.

– Спасибо, – улыбнулся Гарри. – Я стараюсь.

Драко вопросительно поднял брови:

– Ради?..

– Я подумал, что, вероятно, останусь жить в магическом обществе, когда вырасту.

– Надеюсь, – рассмеялся Драко, потом вздохнул, ссутулился и с возмущением заметил: – Вчера за ужином ты сидел рядом с Грейнджер и Уизли.

– Сидел, – согласился Гарри.

– Я думал, что ты больше никогда не заговоришь с ними. Во всяком случае, в среду ты заявил именно так.

– Они очень постарались, чтобы извиниться.

– Это не обязывает тебя прощать их.

Гарри вздохнул. Ну как объяснить, что он чувствовал себя куда лучше, когда был в хороших отношениях с друзьями? Вместо этого он сказал: – Мне нужна помощь Гермионы в одном деле.

– А, – протянул Драко. – Это меняет дело, – он повертел в руках перо. – Не хочешь завтра опять полетать?

– Лучше в воскресенье.

– Пусть будет в воскресенье, – кивнул Драко. – Время то же?

– Звучит заманчиво.

Когда они шли на защиту от Темных Искусств, Драко задержал Гарри. Когда все одноклассники ушли и они остались на лестницах одни, Драко тихонько спросил:

– Насчет того дела, для которого ты хочешь попросить помощи у Грейнджер… – он запнулся, потом неуверенно продолжил: – Может, я тебе помогу?

– Нет, – покачал головой Гарри.

– Я не глупее Грейнджер, – возмутился Драко, – и как волшебник я лучше. Я знаю намного больше заклятий.

– Но я могу положиться на ее верность.

– Верность?! – недоверчиво повторил Драко. – Ты же сказал, что она пыталась шпионить за тобой!

– Не ее верность мне, – Гарри быстро перевел дыхание. – Политическую верность.

– Во-от что, – рот Малфоя искривила неприятная усмешка. – Ты об этой верности. Да уж, думаю, что верность грязнокровок тут гарантирована.

– Прикуси язык, – рявкнул Гарри.

– Она тебе все еще нравится, – осуждающим тоном протянул Драко.

Гарри кивнул в знак согласия и вздохнул: – Должно быть, это не лечится, – потом нахмурился: – Но даже если бы она не нравилась мне, нельзя называть кого-то таким словом. Я не считаю, что в маггловской крови есть что-то грязное.

– Разумеется, не считаешь, – насмешливо отозвался Драко. – Ты полукровка.

– Да. И я ничем не выше Гермионы.

Драко расслабился и расхохотался в голос:

– Знаешь, все-таки выше, даже если оставить кровь в покое.

Гарри постарался сдержать улыбку.

– Пошли, – сказал Драко. – А то опоздаем.

– Я нашла нужную информацию, – негромко сказала Гермиона, догнав Рона у хижины Хагрида и отведя рыжика подальше от остальных студентов.

– О чем?

– О заклятье Отцовства, – еще понизила голос она.

– Ну? – шепотом спросил Рон.

– Заклятье сходит медленно, по мере того, как заменяется кровь. Потеря крови ускоряет изменения.

– Значит, в субботу?..

– Да.

– А какие изменения?

– Понимаешь, заколдованный человек не будет выглядеть точной копией приемного отца, как ты предположил. Заклятье изменяет лишь те черты, которые унаследованы от биологического отца. Это значит, что черты, унаследованные от матери, остаются.

– Зеленые глаза.

– Да. И, может, еще что-то.

– И долго заклятье сходит?

– Максимум шесть месяцев. Если все началось летом, то должно закончиться где-то к январю, поэтому он и пообещал рассказать нам все к тому времени.

– И мы знаем, что его отец – не Волдеморт.

– Я думаю, это разумное предположение.

– А кто тогда?

– Трудно сказать. Черные волосы – это доминанта, поэтому его отец не мог быть блондином или рыжеволосым… – пробормотала Гермиона.

– По-моему, его волосы стали чернее. Раньше они были просто темные, а теперь прямо как вороново крыло.

– И абсолютно прямые. Вообще не вьются.

– И не торчат во все стороны.

– И он очень вырос.

– Джеймс тоже был высоким. Худощавым, но высоким. По крайней мере, в то время, когда встречался с Лили.

– Но мы не знаем, когда именно Джеймс начал расти.

– Не знаем, – мрачно согласился Рон. – Может, просто стоит разложить все его снимки по порядку?

– Да мы же еще даже не все фотографии просмотрели!

– Все равно.

Гермиона прикусила губу:

– Мне понадобится помощь. Сможешь помочь мне с этим сегодня вечером?

– Не раньше, чем закончу домашнее задание по чарам, – хмуро отозвался Рон.

– Я могла бы начать и сама, – Гермиона вдруг осеклась и быстро перевела дыхание. – Или, может, нам стоит подождать до декабря?

– Наверно, стоит.

– Но почему он не может рассказать нам об этом?

– Я все же думаю, что это Пожиратель Смерти, – убежденно отозвался Рон. – Или кто-то, практикующий Темные Искусства, по крайней мере.

– А если тут другая причина?

– Что ты имеешь в виду?

– Что, если репутация этого человека может пострадать от того, что все откроется? Министр Фадж, скажем, или профессор Дамблдор.

Рон слегка позеленел.

– Рон? Гермиона? Вы учиться-то сегодня собираетесь?

Рон и Гермиона виновато подскочили и подбежали к Хагриду. Полувеликан указал рукой на совершенно пустую клетку и с гордостью заметил: – Вот, гляньте. Это тебо.

После уроков Гарри оставил в спальне большую часть книг, подхватил значительно полегчавшую сумку и отправился в библиотеку. Он надеялся, что успеет просмотреть фотографии, отложить те из них, где был изображен Северус или Лили с кольцом на пальце, и стащить эти снимки из библиотеки.

Зайти в архив и обнаружить коробку с фотографиями проблем не составило, но, взявшись за поиски, Гарри убедился, что работы тут не на один вечер. Фотографий было больше, чем он ожидал, и все разного размера, однако основная проблема состояла в том, что для проверки волшебной фотографии одного взгляда было недостаточно. То, что Северуса на снимке не было, вовсе не означало, что он не появится там через пять минут.

Гарри несколько раз просмотрел одни и те же снимки, но потом решил действовать по-другому. Взяв стопку фотографий, он разложил их на три кучки: относящиеся ко времени риска (с 74-го по 77-й годы), безопасные в смысле времени, и те, на которых год невозможно было определить. Руководствовался он простым соображением: до 74-го года Северус был еще слишком мал, чтобы обнаружилось их сходство.

Покончив с сортировкой, Гарри ссыпал ненужные фотографии назад в коробку, отложил в сторону те, что под вопросом, и разложил перед собой в ряд снимки, которые хотел проверить. Теперь он мог скользить взглядом по всем фотографиям, отыскивая своих биологических родителей.

Проглядывая фотографии в третий раз, Гарри вдруг заметил Драко. Правда, стоило ему всмотреться попристальней, как он понял, что юноша-блондин на фотографии – не Драко, а Люциус, в возрасте нынешнего Драко, или чуть старше. Люциуса Малфоя окружали несколько парней и одна девушка, а он явно был лидером группы. Все смотрели на него не только тогда, когда он говорил, но и тогда, когда сами говорили что-то, будто ожидая его реакции на сказанное.

От звука чьих-то шагов Гарри подпрыгнул. Повернув голову, он увидел Гермиону.

– Смотришь? – спросила она.

– Я предпочел бы заняться этим в одиночестве, если не возражаешь.

Гермиона, не обратив никакого внимания на его слова, подошла ближе и заглянула Гарри через плечо:

– Кто это?

– Будущие Пожиратели Смерти, – ответил Гарри, снова глядя на снимок и припоминая, что именно так называл их Джеймс. – Видишь, это Люциус Малфой, а это, наверно, Беллатрикс – или она была младше? Я точно не помню.

– И чего ты на них смотришь?

– Потому что я увидел Драко, – негромко рассмеялся Гарри.

– Но это…

– Я знаю, – Гарри снова посмотрел на блондина и увидел, как тот откидывает волосы назад, в точности, как Драко перед тем, как сказать какую-нибудь резкость. – Так странно. Неуютно как-то, что ли…

– Даже мне это как-то дико, а ведь мне он совсем не нравится, – согласилась Гермиона и взглянула на разложенные в ряд фотографии. Гарри уже открыл было рот, чтобы попросить ее уйти, как в дверях появился Рон.

– Привет, – неуверенно сказал он.

– Я сейчас, Рон, – отозвалась Гермиона и указала на фотографии. – А это что за снимки?

– Фотографии, снятые в последние годы учебы моих родителей, – торопливо ответил Гарри. – А теперь, если не возражаешь…

– А зачем ты их так разложил?

– Хочу проверить, не появится ли на них кто-нибудь еще.

– Так вот почему Рон столько времени разглядывал каждую фотографию, – хлопнула себя по лбу Гермиона.

Рон был явно сбит с толку. Гарри зашелся смехом: – А ты на каждую только один раз смотрела?

– Я просто не подумала об этом!

– Вот оно что.

– Ой, – Гермиона выдернула одну из фотографий. – Смотри, тут твоя мама!

Гарри перевел глаза на снимок и действительно увидел свою маму… с Северусом. Гарри попытался, чтобы голос звучал ровно и протянул руку: – Можно посмотреть? – даже отсюда он мог видеть, как Северус начинает обнимать Лили…

– Погоди-ка. Я уже видела этого парня на… профес…?! – Гермиона резко смолкла и впилась в Гарри взглядом.

– Гермиона, пожалуйста, – в отчаянии вскричал он. – Лучше…

– Сними очки, – приказала Гермиона. – И распусти волосы.

– Оставь меня в покое, пожалуйста, – процедил Гарри сквозь зубы.

– Сними очки!

– Гермиона, пожалуйста!

– Accio очки!

Гарри попытался перехватить очки, но они уже влетели в руку Гермионы. Он резко взглянул на нее, хоть и понимал, что этот взгляд делает его еще больше похожим на Северуса. Теперь это уже не имело значения. Все вокруг расплывалось, словно смотришь сквозь залитое водой стекло. Гарри протянул руку.

– Будь любезна, верни мои очки, – холодно сказал он, с легкостью выдернул их из онемевших пальцев Гермионы, прищурился и велел: – Идем, – а потом обернулся к Рону: – Ты тоже.

С этими словами Гарри развернулся и выскочил из комнаты, бросив назад лишь один взгляд, чтобы убедиться, что Рон и Гермиона следуют за ним.

К тому времени, как они дошли до пятого этажа, ярость Гарри немного улеглась, но он все равно не смотрел на Гермиону, опасаясь не выдержать и сорваться. Он отчаянно вышагивал взад и вперед по коридору, мечтая лишь о том, чтобы перед ними возникло уютное спокойное место, где можно без помех поговорить с друзьями, и уже потерял было надежду, когда перед ним наконец появилась дверь. Облегченно вздохнув, Гарри потянул дверь на себя.

– Опять твое богемное убежище, – заметила Гермиона, когда они вошли в небольшую комнату, заставленную кушетками и освещенную лишь волшебными фонариками.

Гарри неприязненно взглянул на нее, но удержался от резкого ответа. Вместо этого он наложил Заглушающее заклятье на саму дверь и на косяк и на щель под дверью. После этого пришел черед потолка и пола. Закончив, Гарри повернулся к друзьям:

– Вы никому не передадите то, что я вам скажу сейчас, и даже не упомянете об этом в незащищенном месте.

– Хорошо, дружище, – поспешно согласился Рон, глядя на Гарри так, будто тот окончательно лишился рассудка.

– Я абсолютно серьезно. Не говорите об этом ни со мной, ни между собой ни в коридорах, ни в гриффиндорской гостиной, ни даже в пустой комнате, если нет заглушающего заклятьями. Стоит Волдеморту узнать то, что я расскажу вам, он с легкостью разрушит мою защиту и убьет меня, – Гарри торопливо вдохнул. – Я уже не говорю о том, что он убьет Северуса и сможет повредить работе Ордена.

– Северуса? – недоуменно переспросил Рон. Гермиона угрюмо кивнула и опустилась на кушетку, сцепив руки на коленях. Рон плюхнулся рядом с ней.

– Профессор Снейп – мой отец.

Поначалу Гарри показалось, что друзья восприняли эту новость достаточно спокойно. Но потом…

– Я убью его! – взвыл побагровевший Рон. Побелевшая как смерть Гермиона все еще хранила молчание.

– ЧТО?! – заорал в ответ Гарри. – Не смей даже пальцем к нему прикасаться!

– Ты что, считаешь, что все в порядке?!

– Он очень хороший человек. Я провел с ним весь август и…

– Ты что, СОВСЕМ РЕХНУЛСЯ?!

– Рон, тут правда все в порядке, – постарался успокоить друга Гарри. – Просто ситуация оказалась даже более запутанной, чем ты себе представляешь. Он узнал об этом тогда же, когда и я, этим летом…

– И это, по-твоему, значит, что все в порядке?! С какой стати? Я должен поверить, что он хороший человек лишь потому, что он не знал, что твоя мама беременна? Чертовски замечательно!

– Все было совсем не так! Он…

– И не смей смотреть на меня так, как он !

– А я что, нарочно?! – завизжал Гарри. – Ты мне друг или нет?!

Рон на мгновение затих и уставился на Гарри, задумчиво покусывая нижнюю губу. Гермиона, сидевшая рядом с рыжиком, откинулась на подушки кушетки и сидела неподвижно, тщетно пытаясь не вмешиваться в ссору. Наконец Рон открыл рот и тихим, хоть и дрожащим, голосом ответил: – Конечно, друг.

– Тогда какая тебе разница, кто именно мой отец?

– Не в том дело, – нахмурился Рон. – Мне до одного места все твои предки! – голос рыжего взвился вверх от гнева: – Но ты ходил к нему в подземелья – я точно знаю! Почему ты якшаешься с этой скользкой змеей?

– Он мой отец!

– Потому, что он изнасиловал твою мать? Это не делает…

– Он НЕ НАСИЛОВАЛ ее!

– Значит, наложил на нее темномагическое заклинание, – резко ответил Рон, – или подлил какое-то зелье. Мама рассказывала мне о Джеймсе и Лили…

– Он спросил позволения Джеймса! Это был ритуал Herem!

– Тут что, Средние века?!

– Мама тоже этого хотела, так что все было по согласию…

– Это не имеет ЗНАЧЕНИЯ! – заорал Рон, вскакивая на ноги и запуская в стенку подвернувшейся под руку подушкой. Мягкая подушка с глухим шумом плюхнулась на пол, не слишком успокоив разошедшегося Рона. – ОН ГРЕБАНЫЙ УБЛЮДОК! – следом за подушкой в стену впечаталась книга, которую Рон выхватил из сумки. Комнату осыпал дождь порвавшихся страниц. – ОН НЕНАВИДИТ ВСЕХ ГРИФФИНДОРЦЕВ И НА ХРЕН НЕНАВИДИТ ТЕБЯ! Ты что, забыл? – закончил Рон почти умоляющим тоном.

– Рон, ты его совсем не знаешь. То, что ты видишь на занятиях…

– Не желаю больше тебя слушать, – сердито перебил Рон и поднял руку, не давая Гарри подняться. – Не волнуйся, я никому ничего не скажу. Лучше я язык себе отрежу, чем повторю такое перед кем-то! И когда ты наконец придешь в себя, я к твоим услугам, – он смолк, шагнул к двери и взялся за дверную ручку. – Я понимаю, Гарри, насколько тебе хочется иметь семью, но тебе не нужен этот коварный, скользкий, жестокий, мерзкий, отвратительный Пожиратель Смерти! – с этими словами он выскочил наружу, с грохотом захлопнув за собой дверь.

По комнате прокатилось громкое эхо.

Глава 54. Признания

– Ну что ж, – слабым голосом пробормотал Гарри в мертвой тишине, воцарившейся после ухода Рона. Белая как полотно Гермиона подняла на него полные ужаса глаза. Гарри улыбнулся ей дрожащими губами: – Все прошло куда лучше, чем я ожидал.

Гермиона рассмеялась, вцепившись в руки Гарри. Неожиданно для себя самого он тоже рассмеялся, немного истерически, скорее от облегчения, чем от радости. Смех постепенно стих, и Гарри заметил, что они оба стоят на коленях, цепляясь друг за друга, словно от этого зависела их жизнь.

– Лучше? – чуть не со стоном выдохнула Гермиона.

– Я боялся, что он навсегда откажется даже разговаривать со мной, – Гарри уткнулся головой в плечо Гермионы. Сердце все еще молотом стучало в груди.

– Он успокоится, – прошептала Гермиона в ответ.

– Я знаю, – вздохнул Гарри. – Вот только неизвестно, сколько времени это займет.

Гермиона прижалась щекой к его волосам и негромко продолжила: – Хотя кое в чем он прав.

– Что?!

– Ты действительно мечтаешь, чтобы у тебя хоть кто-то был. И профессор Снейп кажется мне не самым походящим для этого человеком, какое бы биологическое родство вас ни связывало. Ты мог бы понять по Дурслям, что нельзя доверять людям лишь оттого, что они твои родственники.

– Дело не в том, что он мой родственник, – возразил Гарри. Они медленно, чтобы не разорвать объятий, поднялись и сели на диван. Гарри потянулся, чтобы обвить рукой талию Гермионы.

– Нет? – спросила она, прижимаясь к нему.

– Нет. Я прожил с ним большую часть августа. Мы никогда не думали, что понравимся друг другу. Но он понимает меня больше, чем любой другой человек, с тех пор, как стал обращать на меня внимание, а не только обвинять во всех грехах.

Он сжал руки крепче. Гермиона ойкнула и постаралась вывернуться. Гарри виновато улыбнулся и отпустил ее. Она стиснула его руку: – В чем понимает?

– Ну, в том, что касается Дурслей, и пророчества, и всего этого. Его детство было куда хуже моего, и он может помочь, не читая мне нравоучений и не делая все только хуже. Вот только о Сириусе с ним говорить не стоит, – Гарри вздрогнул. – Впрочем, о Джеймсе тоже трудновато, но для этого у меня есть Ремус – по крайней мере, был, – он легко погладил ее руку. – Спасибо, что осталась.

– Да что ты! Куда хуже было знать, что ты скрываешь что-то и не понимать, что именно.

– Я должен был видеться с ним, и я знал, что ты заметишь. Ремус вообще думал, что мы любовники, или что он… заставляет меня и все в этом роде. Тогда такая каша заварилась… я пытался не допустить, чтобы это повторилось.

– А почему ты должен с ним встречаться?

– Потому что я успел к этому привыкнуть.

– К чему?

– Не знаю… К тому, что я кому-то небезразличен? К разговорам о зельях, разных людях, Темных Искусствах и других вещах, и все это приправлено саркастичными шуточками о том, как можно отравить человека и все такое. Он очень забавный, на свой лад.

Гермиона тяжело вздохнула.

– Значит, ты его любишь.

– Да, – Гарри вдруг заметил, что смотрит на диванную подушку, и принудил себя заглянуть подруге в глаза. – Тебе это неприятно?

– Я… я просто все еще не уверена, благо ли это для тебя.

– Но ты не сердишься?

– Нет.

– Спасибо, – Гарри снова погладил руку Гермионы. – А ведь у тебя было куда больше причин сердиться, чем у Рона.

– Это почему же?

– Он такой фанатик…

– То есть ты не будешь убеждать меня, что он только притворяется?

– В чем-то притворяется, в чем-то нет, – помрачнел Гарри. – Было время, когда он искренне верил, что магглы, магглорожденные и даже полукровки – не совсем люди.

– Глупость какая!

– Конечно, глупость, но люди поступали так во все времена, и по отношению ко многим. Куда проще убить кого-то, если ты убежден, что это не человек.

– Представляю себе, – пробормотала Гермиона, откинувшись на подушки, но не убирая руку.

– А после убийства тебя преследует искушение продолжать в это верить – иначе придется реально осознать, что ты натворил.

– И он осознал?

– Частично, – перед глазами Гарри всплыла картина: Северус прикрывает лицо руками во время того их разговора. – Вообще-то, да, но его это просто убивает. Он тонет в чувстве вины, он не в силах избавиться от нее и уже не может хоть что-то изменить. Мое появление немного помогло – в картине появился дополнительный элемент, – Гарри запнулся. – И то, что я его люблю, и то, что я – сын Лили и его собственный ребенок-полукровка, – он постарался выдавить улыбку. – По-моему, он половину августа вспоминал лето 76-го.

– Пропавший ребенок в качестве лекарства – это перебор, тебе не кажется?

– Украденный ребенок, – поправил Гарри. – Я должен был быть его. Ты что-нибудь слышала о Herem – заклятье Наследия?

Взгляд Гермионы на секунду потерял сосредоточенность, она глубоко задумалась: – Наталкивалась пару раз, когда читала историю, но почти ничего не поняла. В пояснениях вроде говорилось, что это способ родить ребенка от уже умершего человека?

– В общем, да.

– И как сохраняется сперма?

– Внутри женщины, – рассмеялся Гарри. – Они должны… вступить в сексуальные отношения, пока мужчина еще жив, – он покраснел. – Сперма остается внутри, и женщина может воспользоваться ею, если человек умер. Правда, очень трудно быть уверенным, умер ли человек, если он где-то далеко. Северус был вроде как в коме, заклинания указывали, что он мертв, вот моя мама и использовала сперму, и забеременела. А Северус вернулся, и никто из них не знал, что теперь делать.

– Так они… – глаза Гермионы раскрылись как плошки. – Ой.

– Северус тогда не ненавидел Джеймса. Вот после смерти Лили он действительно даже имя его слышать не мог. И все же вряд ли он бы смирился с тем, что Джеймс растит его ребенка. Джеймс и Лили чувствовали это, да и отец-одиночка из Северуса никакой. Я уже не говорю о том, что он не смог бы защитить меня от Волдеморта. Так что, может, они были и правы. А вот Северусу теперь придется защищаться от Волдеморта самому, стоит тому выяснить, что Северус осознанно зачал ребенка с магглорожденной волшебницей – и не просто ребенка, а меня , что гораздо хуже.

– Дамблдор защитит его.

– Дамблдор не сможет защитить его от Метки, – Гарри тяжело осел на подушки. – Северус боится, что ему придется отнять руку, если Волдеморт будет слишком преследовать его. Тогда он не сможет варить зелья – а вот этого он не переживет. Я сказал, что попытаюсь убить Волдеморта, а Северус ответил, что для этого я еще слишком мал.

– Тебе не кажется, что он прав?

– И да, и нет, – ответил Гарри, подумав немного. – Если честно, я не хочу убивать. По-моему, вообще никто не должен убивать, никого. Убийство – страшная вещь, потому что после него ничего уже не изменить.

– Но мы и не хотим , чтобы смерть Волдеморта можно было изменить или исправить. Волдеморт – воплощенное зло. Он заслуживает смерти.

– И да, и нет, – повторил Гарри. – Он был таким же, как я. Мне кое-что известно о его детстве – он остался совершенно один, без всякой защиты, гораздо в худшем положении, чем я был хоть когда-то, – брошенный, рассерженный, обиженный. Он сильный человек, он не мог и не хотел позволить обстоятельствам раздавить себя, он никому не мог довериться – вот все это и переросло в ненависть. Когда мне придется убить его, я должен буду каждую секунду помнить, что убиваю то, что осталось от Тома Реддла. Я должен его убить, но должен и сознавать, насколько ужасную вещь я совершаю.

Гермиона несколько секунд пристально смотрела на Гарри, не произнося ни слова, потом медленно отвернулась. Он замер, охваченный отчаянием, но она снова приникла к нему, положив голову на его плечо.

– Ты очень хороший человек, Гарри.

– Спасибо, – Гарри наконец смог выдохнуть и робко обнял ее. – Пойдешь со мной на Хэллоуинский бал?

– Какой еще бал? – хихикнула она.

– О нем пока не объявили.

Гермиона накрыла его руку своей и нежно сжала:

– Вот объявят, тогда и спросишь.

Гарри уже приготовился в подробностях начать рассказывать о том, как провел лето, когда в дверь постучали. Гермиона резко села, они переглянулись.

– На пару дней рановато для Рона, – прошептала Гермиона. Гарри улыбнулся, несмотря на больно ранившую мысль: «На много недель рановато для Рона». Стук повторился.

– Кто там? – спросил Гарри, потом вспомнил, что снаружи ничего не слышно. В дверь уже барабанили изо всех сил. Открыв, Гарри увидел раскрасневшуюся Джинни, поднявшую кулак, чтобы стукнуть еще раз.

– Эй, придержи коней, ладно? Я наложил заклятья, чтобы снаружи ничего слышно не было. Что случилось?

– С Роном что-то страшное творится – я его таким видела только тогда, когда папа попал в больницу! – Джинни дрожала с ног до головы. – Объяснять он отказался, просто велел мне прийти сюда и поговорить с тобой.

Гарри перевел взгляд на Гермиону. Та кивнула в ответ на невысказанный вопрос и сказала: – Уж лучше сам объясни. А то она слишком умная.

– Ладно, – вздохнул Гарри и повернулся к Джинни. – Заходи.

Джинни вошла внутрь и села на свободную кушетку. Гарри обновил заклятье непроницаемости, вернулся в комнату, сел рядом с Гермионой и взглянул на Джинни.

– Ты не должна никому говорить об этом.

– Ладно, – закатила глаза Джинни.

– Даже с теми, кто знает, ты сможешь говорить только в комнате, защищенной от подслушивания.

– Да говори уже!

Гарри вздохнул и обернулся к Гермионе:

– Что она знает?

– Ну, о заклятье Отцовства…

– Так вы болтали об этом на всех углах, так? Ты хоть обратила внимание на мои слова, что если все откроется, то куча людей окажется в опасности?!

– Гарри… – Гермиона прикусила губу, слегка улыбнулась и бросила на него извиняющийся взгляд. – Когда ты что-то скрываешь, то можешь и подоврать слегка.

– Что?! – вспылил Гарри.

– Можешь! Два года назад ты сказал, что разгадал вторую загадку Турнира. В прошлом году ты сначала уверял, что занимаешься окклюменцией, а потом заявил, что знаешь ее настолько хорошо, что тебе больше не нужно тренироваться.

– Но тогда это не был вопрос жизни и смерти, Дамблдора спроси, если мне не веришь! – заорал Гарри.

– А ты лгал все больше и больше.

– Я все это время старался как лучше!

– Замечательно, – рассудительно ответила Гермиона, – но я этого не замечала. Весь месяц ты от меня прятался, а когда тебя удавалось поймать, ты либо баловался с зельями, либо падал в обморок от своих видений, хоть и уверял меня, что изрядно продвинулся в окклюменции, либо разыгрывал Фреда перед второкурсниками.

– Простите? – вмешалась Джинни, ковыряя носком туфли ковер. – Может, кто-то из вас все же объяснит мне, почему мой брат выглядит так, словно кто-то из вас умер у него на руках?

– Извини, – вздохнул Гарри. – Короче, на этот день рождения я получил письмо от Джеймса Поттера. Письмо было специально заколдовано так, чтобы попасть ко мне из того времени.

– Понятно. Твой папа прислал тебе письмо.

– И там было написано, что моим «биологическим отцом» был прежний парень Лили – там не было измены или чего-то в этом роде, все было по общему согласию – и что этого безумца зовут Северус Снейп.

– Спятить можно! – нервно захихикала Джинни.

– Это точно, – улыбнулся Гарри. – Когда об этом узнал он , то обратился к профессору Дамблдору. А тот сказал, что раз профессор Снейп мой отец, я должен оставаться с ним.

– Прелестно.

– Короче, Северусу пришлось согласиться, но он предупредил меня, что не стоит рассчитывать на какие-нибудь близкие с ним отношения. А на следующее утро он заявил: «Я не позволю тебе выходить в такой одежде на улицу!» и «Что ты куришь?», а еще через неделю-другую я уже помогал ему в лаборатории. Он дал мне читать свои книги и экспериментировать с зельями и варить в золотом котле. А когда настало время мне возвращаться в общежитие, мы поняли, что любим друг друга, – Гарри вздохнул.

Насмешливый ужас на лице Джинни сменился задумчиво-хмурым видом, но она явно не сердилась, просто была очень удивлена.

– Поэтому Рон и рассердился, – продолжил Гарри. – Его злит не то, что Снейп мой отец, а то, что я этому рад. Если честно, я был бы по-настоящему счастлив, если бы не необходимость скрываться, да мысль о том, что с нами будет, стоит Волдеморту пронюхать об этом.

– А профессор Снейп… – Джинни вздрогнула. – Я знаю, что он иногда передает информацию Ордену…

– Старой компании, – поправил Гарри.

– …пусть старой компании, но он…

– Не задавай вопросы, на которые мы не сможем ответить, – мягко заметил Гарри. – Во многих знаниях – многия печали, ты пока не знаешь этого. Прибереги вопросы до тех пор, пока полученные знания будут иметь хоть какую-то ценность.

Джинни, помедлив, кивнула:

– Ладно. Я поняла, что ты имеешь в виду. Просто до чего же иногда раздражает быть самой младшей.

Гарри покачал головой.

– Твоей матери еще предстоит смириться с этим, когда ты достаточно вырастешь. Четверо из ее сыновей рискуют собой, и ты знаешь, что Рон станет пятым, но ее единственная дочь?

– Может, это и жестоко по отношению к маме, – кивнула Джинни, – но мы сами должны распоряжаться своей жизнью.

Гарри понимающе кивнул. В голове промелькнула мысль: «Уж что я хорошо понимаю, так это желание распоряжаться собственной жизнью и рисковать ей, если надо».

– Так что ты думаешь? – с любопытством спросил он. – В смысле, обо мне?

– Гарри, – покачала головой Джинни, – когда я заметила, как ты изменился, то решила, что в Хогвартс вернулся самозванец. Я думала, что настоящий Гарри погиб во время нападения на Дурслей и это просто скрыли от всех.

– Потому мы так и переживали насчет тебя, – призналась Гермиона.

– А потом Рон вспомнил о заклятье Отцовства.

– И мы решили, что твоим отцом может быть Волдеморт.

Гарри поперхнулся смехом и, ошарашенный, покачал головой: – Что?!

– Мы просто пытались понять, почему ты ничего не рассказываешь – пояснила Гермиона.

– Джеймс Поттер был в свое время очень известным человеком, но ты-то знаменит совсем не потому, что ты его сын, – добавила Джинни, склоняя голову набок. – Терри говорит, что профессор Снейп отвратительно относится к тебе на занятиях.

– Так нужно, – дернул плечом Гарри.

– Наверно, это очень трудно, – сочувственно заметила Гермиона.

– Поэтому я и сматываюсь, чтобы повидаться с ним, – признался Гарри. – Мне нужно иногда убеждаться, что на самом деле он совсем не такой.

– Расскажи что-нибудь про него, – попросила Джинни. – Что-нибудь забавное.

– Или приятное, – добавила Гермиона.

Гарри задумался. Самые приятные моменты его общения с Северусом не совсем подходили для милых историй. Повинуясь внезапному порыву, он вытащил из внутреннего кармана мантии флакон с Пузырным зельем. Розовая жидкость заиграла на свету: – Хотите, я расскажу вам об… этом .

Гермиона разочарованно нахмурилась, но возражать не стала. Когда Гарри начал описывать прибор, делающий записи, и свой параноидальный страх перед ним, Джинни захихикала. Гермиона держалась, но, когда Гарри, в точности подражая голосу профессора Снейпа, проворковал: «Смелей, крошка-гриффиндорец. Давай, проходи», обе они чуть не свалилась с кушетки от смеха. Обе девушки вытаращили глаза, когда Гарри, здорово смущаясь, пробормотал: – И тут они… ну… начали не очень прилично себя вести.

– Профессор Снейп и профессор Люпин? – ахнула Джинни.

– Они когда-то встречались, когда были в нашем возрасте, – признался Гарри и помрачнел: – Пока Сириус не сыграл свою милую шутку.